Текст книги "Свидетель смерти"

– Она все равно будет об этом думать. А если она станет рассказывать, вдруг ей вспомнится что-то важное? – Ева села за стол и задумалась. – Вот уж чего я никак не ожидала, даже не думала, что я об этом скажу, – и если ты когда-нибудь это повторишь, я завяжу твой язык морским узлом, – но, слава богу, с ней рядом Соммерсет.

Рорк усмехнулся и присел на краешек ее стола.

– Извини, я не расслышал.

Ее взгляд потемнел, в голосе появился металл.

– Я не шутила насчет морского узла. Просто я говорю, что девочка вроде бы ладит с ним, а он вроде бы знает, как с ней справиться.

– Ну, он воспитывал свою собственную дочь, а потом еще и меня принял в семью. У него слабость к детям, попавшим в беду.

– Никаких слабостей у него нет, но с девочкой он ладит. – Ева устало провела рукой по волосам. – Завтра я еще раз поговорю с Дайсонами, а там посмотрим, как пойдут дела. Может, мы переведем ее вместе с ними на конспиративную квартиру через пару дней. Сегодня я собираюсь сосредоточиться на экономке. Посмотрим, куда меня это приведет. Надо будет отправить памятку Пибоди, – спохватилась Ева. – Она уже была в школе. Пусть заедет туда завтра утром, возьмет для малышки домашнее задание и все, что нужно. Слушай, я как раз хотела тебя спросить: с какой стати ребенку рваться в школу, если есть законный повод прогулять?

– Вот уж о чем я понятия не имею. Может, для нее это как твоя работа для тебя и моя для меня. Нечто жизненно важное.

– Слушай, это же школа! Все равно что тюрьма.

– Я тоже всегда так думал. Возможно, мы были не правы. – Рорк наклонился и провел пальцем по ямочке у нее на подбородке. – Помочь тебе с этим делом?

– Разве у тебя нет своей работы?

– Кое-что есть, но я все это как-нибудь раскидаю. А пока я хочу помочь лучшему полицейскому детективу Нью-Йорка.

– Лесть тебе ничем не поможет. Ну ладно. Ты знаешь эту охранную систему. Попробуй дозвониться Фини домой, обменяться данными. Может, вдвоем вы вычислите, какое оборудование понадобилось этим ублюдкам, чтобы ее обойти. И откуда они его взяли.

– Есть. – На этот раз он погладил ее по щеке. – У тебя был длинный день.

– Продержусь еще пару часов.

– Прибереги хоть немного сил для меня, – бросил он на ходу и ушел в свой кабинет.

Оставшись одна, Ева установила вторую доску, запрограммировала на «автоповаре» кофейник любимого напитка и вызвала на экране данные по Инге Снуд.

Она внимательно изучила фото с ее удостоверения личности. Привлекательная женщина, спокойная, можно сказать, домашняя. Интересно, искала ли Кили Свишер именно такую. Не красавицу, не секс-бомбу, чтобы не искушать мужа.

Ну, каковы бы ни были ее требования, судя по всему, она нашла именно то, что искала. Инга Снуд проработала у Свишеров несколько лет. Дети выросли у нее на глазах, отметила про себя Ева. Своих детей у нее не было. Один брак, один развод, домашняя прислуга на полной ставке с тридцати лет. Ева не могла понять, как может кто-либо добровольно взяться за домашнюю работу на других, но решила, что люди разные бывают.

Финансовое положение Инги было стабильно, доходы соответствовали ее профессиональному статусу, траты были вполне разумны.

«Все в норме, – подумала Ева. – Ну что ж, Инга, давай копнем глубже».

Час спустя она встала и бросила безнадежный взгляд на доску с данными по убийствам.

Ничего, ровным счетом ничего! Если и были какие-то тайны в жизни Инги Снуд, они были слишком глубоко спрятаны. Ее жизнь была до того нормальной, что Ева удивлялась, как она не умерла от скуки. Она работала, ходила за покупками, дважды в год ездила в отпуск: один раз с семьей, на которую работала, а второй раз – на протяжении последних пяти лет – с двумя знакомыми в одно и то же курортное место на севере штата Нью-Йорк.

Она, конечно, проверит, действительно ли Инга ездила с этими женщинами, проверит и самих женщин, но она уже проверила их данные и ничего не нашла.

Бывший муж Инги жил в Чикаго, он вновь женился, имел ребенка, мальчика. Он занимался офисной работой в компании, поставлявшей провизию для ресторанов, за последние семь с лишним лет ни разу не совершил ни одного зарегистрированного путешествия в Нью-Йорк.

Предположение о том, что экономка могла что-то увидеть или услышать, пока покупала фрукты, казалось маловероятным. Но жизнь была полна неожиданностей, которые оканчивались кровопролитием.

В ее кабинет вошел Рорк.

– Тут у меня по нулям, – объявила Ева, кивнув на экран. – Придется еще побегать, все перепроверить, но, я думаю, в конце концов мы ее внесем в список случайных жертв.

– Мы с Фини пришли к единому мнению насчет оборудования, позволившего обойти охранную систему. Оно могло быть изготовлено вручную кем-то, имеющим опыт в этом деле и доступ к первосортным материалам. Если оно было куплено, искать надо среди военных, полицейских или разведывательных источников. Или на черном рынке. Таких запчастей не найдешь в магазине бытовой электроники.

– Не слишком сужает район поиска, но вписывается в картину.

– Давай на сегодня подведем черту.

– Да, на сегодня все. – Ева дала команду компьютеру сохранить записи и закрыла файл. – Завтра с утра поработаю здесь, потом оставлю на дежурстве Бакстера и Трухарта.

– Я завтра покажу это людям из моего мозгового треста. Вдруг кто-то из них даст что-то конкретное по охранной системе.

– Никто из жертв не проходил военной подготовки, насколько мне удалось установить, и не имел никаких связей с обороной или разведкой. – Ева перебрала данные в уме, пока они шли в спальню. – Никаких связей с организованной преступностью, с военизированными организациями. По моим сведениям, они не играли в азартные игры, не изменяли друг другу, не интересовались политикой. Ближе всего к одержимости подходит разве что увлечение женщины правильным питанием.

– Может, к ним, пусть даже случайно, попало нечто такое, что кто-то непременно хотел вернуть?

– Ну, тогда, если ты такой специалист по вторжениям со взломом, проникни в дом, пока он пуст, и возьми, что тебе надо. Зачем тебе забираться в дом ночью и всех убивать? Все, что у них было отнято, – это жизни. Свишеры мертвы, потому что кто-то хотел, чтобы они были мертвы.

– Согласен. Как насчет того, чтобы выпить по стакану вина и немного отдохнуть?

Ева чуть было не отказалась. Ей хотелось еще раз перебрать в уме все детали, рассортировать, пока не выскочит какая-нибудь деталь, не укладывающаяся в общую картину. Просто думать и думать, пока усталость не свалит ее с ног. И уж тогда ей ничего другого не останется, как на несколько часов забыться сном.

Их с Рорком жизнь никогда не будет похожа на жизнь Свишеров. Она и не хотела такой жизни, как у Свишеров, она бы ее просто не выдержала. Уж слишком у них все было правильно, слишком прямым курсом они плыли. Но все-таки у них была жизнь. Это была их жизнь, и эта жизнь заслуживала уважения. Или все-таки чьего-то внимания?

– Отличная идея. Оставим это дело повариться в собственном соку. – Она похлопала себя по лбу. – Сколько ни бьюсь, толку никакого.

– У меня имеется в запасе еще одна отличная идея.

Он повернулся так, чтобы они оказались лицом друг к другу, наклонил голову и слегка прикусил ее подбородок.

– Тебе бы только меня раздеть, вот и вся твоя идея.

– Я ее творчески развиваю, в том-то вся и соль.

Ева рассмеялась.

– Рано или поздно и у тебя фантазия иссякнет.

– Ты бросаешь мне вызов. Давай возьмем вино к бассейну и устроим заплыв.

– Я бы сказала, твои идеи от раза к разу становятся все лучше и… – Она замолчала и бросилась бежать, услыхав крик Никси.

6

Ева не знала, в какой девочка комнате, поэтому бежала просто на детский крик. На повороте коридора Рорк догнал ее, поэтому в открытую дверь они влетели вместе.

Спальня была наполнена мягким, приглушенным светом. На кровати с четырьмя столбиками, застеленной белым кружевным покрывалом, громоздилась гора подушек. Кто-то – видимо, Соммерсет, предположила она, – поставил на столе у окна букет ярких желтых цветов. Ворвавшись в комнату, Ева едва не споткнулась о кота.

Посреди роскошной постели, закрыв лицо руками, сидела маленькая девочка и кричала так, словно кто-то рубил ее топором.

Рорк первым подбежал к Никси. Позже Ева подумала: это потому, что у него уже был опыт общения с женщиной, страдающей кошмарами, в то время как сама она просто ими страдала.

Он подхватил Никси на руки, стал успокаивать ее и гладить по волосам, хотя она вырывалась и била его. Ева так и не решила, что ей делать, когда в дальней стене открылись двери лифта и в комнату вошел Соммерсет.

– Естественно, – сказал он. – Этого следовало ожидать.

– Мамочка! – Измученная борьбой Никси уронила голову на плечо Рорку. – Я хочу к мамочке!

– Я знаю, знаю. Прости.

Он повернул голову и провел губами по волосам Никси. Еве показалось, что это тоже вышло естественно. Это было то, чего следовало ожидать.

– Они придут за мной. Они придут убить меня.

– Не придут. Это был сон. – Рорк сел, Никси свернулась клубочком у него на коленях. – Очень плохой сон. Но здесь ты в безопасности, сама видишь. Со мной, с лейтенантом и с Соммерсетом. – Он похлопал по постели, и кот ловко вскочил на нее, несмотря на свой солидный вес. – Вот и Галахад тоже здесь.

– Я видела кровь. Я в крови?

– Нет.

– Надо будет дать ей успокоительное. – Отодвинув стенную панель, Соммерсет набрал код домашней аптечки. – Ей станет легче. Вот, держи, Никси. Выпей это, хорошо?

Девочка спрятала лицо на плече у Рорка.

– Мне страшно в темноте.

– Тут не темно, но мы можем сделать свет поярче, если хочешь. – Рорк увеличил освещение еще на десять процентов. – Так лучше?

– Мне кажется, они в стенном шкафу, – прошептала девочка, и ее пальчики впились в его рубашку. – Мне кажется, они там прячутся.

Ева решила, что это тот самый случай, когда она может оказаться полезной. Она направилась прямо к стенному шкафу, открыла его и произвела полный досмотр, пока Никси наблюдала за ней.

– Сюда никто не может проникнуть, – отрезала она. – Никто не пройдет мимо нас. Вот так обстоят дела. Защищать тебя – это моя работа. Именно это я буду делать.

– А вдруг они тебя убьют?

– Многие пытались. До сих пор у них ничего не вышло.

– Потому что ты всем даешь по яйцам.

– Точно подмечено. Пей свое успокоительное.

Ева ждала, следила, пока Никси пила, а Соммерсет тем временем взял бразды правления в свои руки. Он сел на кровать, тихим голосом заговорил с девочкой, пока ее веки не начали опускаться сами собой. Ева почувствовала, что внутри у нее все содрано и саднит. Она знала, что это такое – быть обреченной на ночные кошмары, когда на тебя наваливается нечто невообразимое. Боль, кровь, страх, ужас. Даже после пробуждения остатки кошмара оставались с тобой, цеплялись за сознание.

Соммерсет поднялся и отошел от кровати.

– Это должно ей помочь. Ее комната у меня на мониторе, если вдруг она опять проснется. Сейчас сон для нее – лучшее лекарство.

– Лучшее лекарство для нее – это арест преступников. А это моя работа, – заявила Ева. – Да, ее родителей все равно не вернуть, но она хоть будет знать, кто это сделал и почему. Она будет знать, что убийцы заперты в камере. Вот это будет для нее самое лучшее успокоительное.

Она вышла из комнаты Никси и направилась прямо в свою спальню. Чертыхаясь, она присела на валик дивана в соседней гостиной и стащила с себя башмаки. Она в сердцах швырнула их через всю комнату, и ей стало немного легче.

И все равно она бросила на Рорка яростный взгляд, когда он вошел.

– Это у нее теперь на всю жизнь? – Ева резко поднялась на ноги и прошла в спальню. – Она всю жизнь будет переживать это во сне? А нельзя ли вообще избавиться от кошмаров? Вырезать их из своей головы, как какую-нибудь чертову опухоль?

– Я не знаю.

– Я не хотела к ней прикасаться. Кто же я после этого? Ради всего святого, Рорк, маленькая девочка кричала и плакала, а я не хотела к ней прикасаться, поэтому я запнулась. Всего на минутку, но я запнулась, потому что знала, что у нее в голове. И зная это, я тут же вспомнила его. – Ева сдернула и отбросила плечевую кобуру. – И вот стою я там, смотрю на нее и вижу своего отца и кровь. Я вся в крови.

– Я взял ее на руки, а ты показала ей, что в стенном шкафу нет монстров. Каждый из нас делает то, что может, Ева. Зачем же ты требуешь от себя невозможного?

– Черт побери, Рорк! – Она круто повернулась, раздираемая собственными демонами. – Я могу стоять над растерзанным телом, глазом не моргнув. Я могу жестко допрашивать свидетелей, подозреваемых, вытаскивать из них правду без всякой жалости. Я могу идти по пояс в крови, чтобы добраться, куда мне надо. Но я не могла пересечь комнату, чтобы помочь этой девочке. – Эта мысль терзала ее. – Я бездушная? Господи, неужели я такая бездушная?

– Бездушная? Боже милостивый, Ева, что ты на себя напраслину возводишь?! – Рорк подошел к ней, положил руки ей на плечи и крепко сжал их, когда она попыталась вырваться. – Ты слишком остро все переживаешь. Настолько остро, что я просто не понимаю, как ты это выносишь. И если тебе порой приходится замыкаться, отторгать от себя некоторые вещи, это не бездушие. Это нельзя назвать недостатком, это способ и попытка выжить.

– Мира говорила… не так давно она сказала мне, что после одной из наших бесед… это было еще до встречи с тобой… Она решила, что у меня впереди максимум года три, а потом я вся перегорю и больше не смогу работать.

– Почему?

– Потому что работа была для меня всем. Всем. – Ева подняла руки и вновь уронила их. – Это все, что у меня было. Работа заполняла меня целиком. Я не впускала… может быть, не могла впустить в себя что-то еще, помимо работы. Может быть, как бы остро я ни переживала, внутри у меня что-то омертвело. Если бы так продолжалось и дальше, возможно, я омертвела бы вся целиком. К сегодняшнему дню я бы вся оледенела и разбилась на кусочки. Я должна делать, что положено, Рорк, без этого я не выживу. У меня просто не будет желания жить.

– Со мной происходит то же самое. – Он прижался губами к ее лбу. – До встречи с тобой я думал только о том, чтобы преуспеть. Успех был моим богом. Победа любой ценой. И сколько бы я ни запихивал в свой карман, там еще оставалось много места. Пустоту заполнила ты. Две потерянных души. Теперь мы нашли друг друга.

Ева обвила обеими руками шею Рорка.

– Я не хочу вина. И в бассейн не хочу. Мне нужен только ты. Только ты.

– Ну, я-то у тебя есть. – Рорк подхватил ее на руки. – Сегодня и всегда.

– Быстро, – сказала она, теребя за пуговицы его рубашки, пока он нес ее к кровати. – Быстро, жестко, грубо. Я хочу почувствовать себя живой.

Рорк поднялся на возвышение и не уложил ее, а рухнул на постель вместе с ней, стиснул ее руки, когда они оба утонули в безбрежном море необъятной постели.

– Бери все, что я могу тебе дать.

Его рот накрыл ее грудь прямо через рубашку, она чувствовала, как ее царапают его зубы. Раскаленные стрелы словно пронзили ее, будоража и воспламеняя темные потаенные уголки ее естества.

Она вскинулась, прижимаясь к нему, отдаваясь его власти. Ее тело содрогалось в отчаянном желании, сметавшем все сомнения, страхи, воспоминания о прожитом дне. Не осталось ничего, кроме их тел – горячих, сильных и жадных.

Когда он освободил ее руки, она вплела пальцы в его волосы, заставила его поднять голову, и их губы снова слились в жарком поцелуе.

О, этот вкус, эти потрясающие губы, этот быстрый и ловкий язык! Легкие, царапающие, волнующие укусы, не причиняющие боли.

Я твой. Возьми меня, почувствуй меня на вкус. Я с тобой.

Ее руки стали еще более нетерпеливыми, жадными, они отчаянно дергали его рубашку. Он так же нетерпеливо начал раздевать ее.

Ее кожа горела, стук сердца громом отдавался под его руками и губами. Преследовавшие ее демоны, эти монстры, вечно прячущиеся по углам, были изгнаны страстью. Пока он был рядом с ней, демоны ей были не страшны.

Неистовство ее желания разожгло и его, словно электрическая искра от оголенного провода вспыхнула в его крови. Он подтянул ее выше, впился зубами в ее плечо, отбросил прочь то, что осталось от ее разорванной рубашки. На ее шее был подаренный им бриллиант – сверкающая слеза на цепочке. Даже в темноте он различал его. Как и блеск ее глаз. В его мозгу мелькнула мысль: он отдал бы все на свете, жизнь и душу, за один этот взгляд. Лишь бы она смотрела на него этими своими темно-янтарными глазами и ее душа словно светилась в них.

Она потянула его за собой, не разжимая объятий. Сплетение тел на полуночном океане постели. Она обхватила его ногами, пристально заглянула ему в глаза.

– Давай. Не медли, жестко и… Да! О боже!

Он проник в нее, почувствовал, как она стиснула его в горячих и влажных бархатных тисках. Оргазм потряс ее тело. По нему волнами проходили долгие судороги, пока он вонзался в нее с неистовой силой. Ее бедра вскидывались, вбирая его все глубже, безжалостно подгоняя.

– Не закрывай глаза. Не надо, – хрипло прошептал он. – Смотри на меня, Ева.

Она обхватила дрожащими от напряжения руками его лицо.

– Я смотрю на тебя. Я тебя вижу, Рорк.

Утром она с облегчением узнала, что в распорядок дня не входит совместный завтрак с Никси. Может, это было мелочно с ее стороны, даже трусливо, но Ева чувствовала, что просто не сможет выдержать этот пытливый, вопрошающий взгляд, не влив в себя предварительно пару кружек кофе.

Она занялась тем, что было привычно для нее самой: приняла горячий, как кипяток, душ и быстро обсушилась горячим воздухом, пока Рорк просматривал утренний обзор биржевых сводок на компьютере в спальне.

Выпив первую кружку кофе, Ева открыла шкаф и вытащила брюки.

– Съешь яичницу, – приказал Рорк.

– Мне надо просмотреть кое-какие данные в моем кабинете, пока не прибыла моя команда.

– Сначала съешь яичницу, – повторил он.

Мученически закатив глаза, она натянула рубашку, подошла, взяла его тарелку и сунула в рот пару кусков омлета.

– Я не имел в виду мою.

– Ну, так выражайся точнее, – бросила она в ответ с полным ртом. – Где кот?

– С девочкой, бьюсь об заклад. Галахаду ума хватит сообразить, что она охотнее поделится с ним завтраком, чем мы. – Чтобы это доказать, Рорк отнял у Евы тарелку. – Возьми себе свою порцию.

– Я больше не хочу. – Но она взяла у него с тарелки еще и кусочек бекона. – Большую часть дня буду работать не дома. Возможно, мне придется найти замену Бакстеру и Трухарту, прислать сюда других полицейских для охраны девочки. Ты не против?

– Чтобы весь дом был забит копами? С какой стати мне быть против?

– Я еду к Дайсонам. Может, мы перевезем Никси сегодня к вечеру, самое позднее – завтра.

– Девочка – желанный гость в этом доме на все время, что может понадобиться, и это приглашение распространяется на всех и каждого, кого ты захочешь вызвать, чтобы присматривать за ней. Я не шучу.

– Знаю. Ты добрее меня. – Ева наклонилась и поцеловала его. – Я не шучу. – Она нацепила и застегнула кобуру. – Поскольку Дайсоны ее законные опекуны, я смогу обойти Службу защиты детей и перевезти их на охраняемую конспиративную квартиру безо всякой регистрации, не оставляя следов.

– Ты думаешь, те, кто уничтожил ее семью, захотят доделать работу?

– Можно не сомневаться. Поэтому о ее местонахождении будут знать только те, кому это необходимо. И никаких бумаг.

– Ты обещала устроить ей прощание с семьей. Это разумно?

Ева подобрала раскиданные вчера в припадке злости башмаки.

– Ей это необходимо. Уцелевшие в кровопролитии должны увидеть мертвых. Ей придется подождать, сейчас это небезопасно, и, кроме того, надо получить разрешение Миры, а потом пусть смотрит. Ей надо с этим справиться. Теперь это ее реальный мир.

– Ты права, я знаю. Но вчера она показалась мне такой маленькой на этой кровати. Мне впервые пришлось иметь дело с таким одиноким, потерянным ребенком. Тебе-то, конечно, не впервой.

Натянув башмаки, Ева так и осталась сидеть на валике дивана.

– Да, мне многое пришлось повидать. Но и ты уже видел это в «Доче», – сказала она, вспомнив о построенном Рорком приюте. – А уж тебе самому пришлось пережить кое-что и похуже. Потому-то ты его и построил.

– Ну, мои мотивы были уж не настолько личными. Хочешь обратиться за помощью к Луизе?

Луиза Диматто, врач и правозащитница, возглавляла приют «Доча» для женщин и детей, пострадавших от жестокого обращения. Ее помощь не помешала бы, но Ева отрицательно покачала головой.

– Я не хочу втягивать в это дело новых людей… по крайней мере пока. Особенно гражданских лиц. Мне надо подготовиться, пока не прибыли остальные. Если что-то получишь по поводу охранной системы, дай мне знать.

– Как только, так сразу.

Ева наклонилась, коснулась губами его губ.

– Увидимся, умник.

Она была готова к работе, которую умела и любила делать. Пока Бакстер и Трухарт перепахивали горы бумаг, а Фини вместе со своим Отделом электронного сыска и гражданским экспертом разбирали по кусочкам электронику, ей и верной Пибоди предстояло продолжить опрос свидетелей.

Ева не исключала, что убийцы были наняты и к этому моменту их уже нет в городе. А может, и в стране. А может, и на белом свете. Но как только она разыщет корень, она начнет двигаться вверх по стволу, а потом обломает и ветки.

А корень был зарыт где-то в жизни обычной семьи.

– Обычная семья, – сказала Ева, когда в кабинет вошла Пибоди. – Мать, отец, сестра, брат. Тебе об этом известно.

– И тебе доброго утра, – чуть ли не пропела в ответ Пибоди. – Чудесный осенний день. Правда, немного свежо, но деревья в вашем дивном парке смотрятся прекрасно. «Последнее золото осени» – так, кажется, это называется. Ты вообще заметила, что я обращаюсь к тебе на «ты»? Знаешь, я подумала, раз уж я теперь твоя напарница, может, так будет правильнее? Нет, если ты считаешь, что с моей стороны это дерзость, ты только скажи. Да, прости, я тебя прервала. Так ты говорила…

– Да ради бога! Но что это с тобой сегодня, какая муха тебя укусила?

– Мой день начался удачно. Можно сказать, ударно. – Губы Пибоди растянулись в улыбке. – Ты понимаешь, что я имею в виду.

– Не знаю и не хочу знать. И не начинай. – Ева потерла задергавшийся левый глаз. – Зачем ты это делаешь? Почему тебе непременно надо описывать во всех подробностях, как вы с Макнабом занимаетесь сексом?

Улыбка Пибоди стала еще шире.

– Это улучшает мое настроение. Ну, как бы то ни было, я только что видела внизу Никси, но мельком. Как она провела ночь?

– Ей приснился кошмар, она приняла успокоительное. Может, обсудим моду или текущую политику, раз уж у нас пошел такой светский разговор?

– Я вижу, в отличие от меня, ты не в настроении, – проворчала Пибоди. – Итак, – продолжала она, заметив уничтожающий взгляд Евы, – ты что-то говорила о семьях.

– Ну вот, теперь я вижу, что мы готовы к работе. – Ева указала на доску, где, в добавление к фотографиям с места убийства, она прикрепила прижизненные фотографии членов семьи, улыбающихся в объектив. – Распорядок. В семьях существует свой распорядок. Я заставила Никси рассказать мне, как они провели последнее утро перед убийством, и теперь я знаю их распорядок. Они вместе завтракали, отец ругал сына, потом проводил детей в школу по дороге на работу и так далее.

– Ясно.

– Итак, тот, кто за ними наблюдал, мог тоже хорошо изучить их распорядок. Было бы нетрудно похитить одного из них, если бы именно этот один представлял собой проблему. Немного давления, и вы получаете полную картину, есть у вас проблема или нет. Значит, в нашем случае вся семья была проблемой. Это первое. Второе, следуя своему обычному распорядку, они вступали в контакты со многими людьми: клиентами, сослуживцами, соседями, торговцами, друзьями, учителями. Где-то кто-то из них пересекся с кем-то, кто не только желал им смерти, но и сумел осуществить свое желание.

Ева отступила от доски.

– Ладно, насколько нам известно, никто из членов семьи не получал угроз, не выказывал беспокойства. Можно смело утверждать, что никто не подходил к кому-то из них со словами: «За это я убью тебя и всю твою семью!» Или с другими угрозами в том же роде. Судя по психологическому портрету этой семьи, будь они напуганы, обратились бы в полицию. Они законопослушные граждане. Законопослушные граждане обычно верят в систему, в то, что система найдет способ их защитить.

– Все верно.

– Вот и отлично. Значит, если и была какая-то ссора или размолвка, никто из взрослых в этой семье не придал ей серьезного значения и не обратился в полицию. А может, это было так давно, что они больше не чувствовали опасности.

– Возможно, раньше были угрозы, были и обращения в полицию, – предположила Пибоди.

– Вот и поищи.

Ева повернулась, потому что в этот самый момент в кабинет вошли Бакстер и Трухарт.

Через час, распределив задания между членами своей команды, Ева выехала через ворота.

– Сначала к Дайсонам, – сказала она Пибоди. – Хочу с этим разобраться первым делом. А потом официально опросим всех соседей.

– Я не нашла никаких официальных жалоб, поданных кем-то из Свишеров или экономкой за последние два года.

– Продолжай поиск. Тому, кто это сделал, терпения не занимать.

* * *

Дайсоны жили в двухуровневой квартире, в хорошо охраняемом доме в Верхнем Вест-Сайде. Еще не успев припарковаться, Ева заметила пару фургонов с логотипами известных телестудий.

– Чертовы утечки, – пробормотала она и ожесточенно хлопнула дверью, предоставив Пибоди включить сигнал «На дежурстве».

Швейцар запросил подкрепления и выставил у подъезда двух коренастых вышибал, отражавших атаки репортеров. «Умный ход», – подумала Ева.

Она показала свой жетон и увидела облегчение, промелькнувшее на лице швейцара. Нетипичная реакция.

– Офицер!

Стоило ему это сказать, как голодная орда накинулась на нее. Вопросы посыпались градом, но Ева их проигнорировала.

– Сегодня после обеда в Центральном управлении состоится пресс-конференция. Представитель по связям с прессой сообщит вам подробности. А пока очистите проход, а не то я вас всех прикажу арестовать за нарушение общественного порядка.

– Это правда, что Линни Дайсон была убита по ошибке?

Ева стиснула зубы.

– По моему убеждению, убийство девятилетней девочки – это всегда ошибка. Сейчас я могу сделать только одно заявление: все ресурсы Нью-Йоркской полиции будут брошены на розыск тех, кто в ответе за убийство ребенка. Дело активно расследуется, мы не исключаем ни одной из версий. Следующий, кто задаст мне какой-либо вопрос, – продолжала она, когда они вновь зашумели, – будет лишен аккредитации на официальной пресс-конференции. Более того, я подам на вас в суд за воспрепятствование правосудию и брошу вас всех в «обезьянник», если вы сию же минуту не сгинете с моих глаз, чтобы я могла выполнять свою работу.

Ева двинулась вперед, репортеры попятились. Распахивая перед ней дверь, швейцар пробормотал:

– Отличная работа.

Он вошел следом за ней, оставив двух горилл разбираться с настырной прессой.

– Вы, конечно, к Дайсонам, – начал он. – Они просили, чтобы их никто не беспокоил.

– Мне очень жаль, но придется их побеспокоить.

– Я понимаю. Буду вам признателен, если вы позволите мне позвонить им снизу и предупредить. Дайте им хоть пару минут, чтобы… Матерь божья! – Его глаза наполнились слезами. – Эта малышка… Я видел ее каждый день. Она была такая славненькая! Поверить не могу… Извините.

Ева ждала. Он вытащил из кармана носовой платок и вытер лицо.

– А вы знали дочку Свишеров? Никси.

– Никси-Пикси? Еще бы! – Он скомкал платок в кулаке. – Я ее так называл, когда она приходила погостить. Эти две девочки были как сестры. Сегодня в новостях говорили, что Никси цела. Она жива.

Ева прикинула, что росту в нем футов шесть и он в хорошей спортивной форме.

– Как вас зовут?

– Спрингер. Керк Спрингер.

– Я вам сейчас больше ничего не могу сообщить, Спрингер. Это против правил. Тут многие приходят и уходят, многие проходят мимо по улице. Вы всех видите. Вы не обратили внимания, может, кто-то шлялся поблизости? Может, машина какая-нибудь незнакомая была запаркована неподалеку?

– Нет. – Он откашлялся. – Тут камеры наблюдения у входа. Я могу получить разрешение, достать вам диски и копии записей.

– Буду вам признательна.

– Все, что могу. А дочка Дайсонов была такая славненькая… Извините, я позвоню наверх. – Он помолчал. – Офицер?

– Лейтенант.

– Лейтенант. Дайсоны… они хорошие люди. Приветливые. Непременно у них для меня словечко найдется. Понимаете? Никогда не забывают про мой день рождения. Или, скажем, про Рождество. Поэтому… сделаю все, что смогу.

– Спасибо, Спрингер. – Когда он отошел, чтобы сделать звонок, Ева сказала: – Проверь его.

– Неужели ты думаешь…

– Нет, но все равно проверь. Добудь имена остальных швейцаров и охранников, управляющего, ремонтников. Проверь всех.

– Квартира 6-Б, лейтенант. – Глаза Спрингера все еще были мокрыми от слез, когда он вернулся. – Слева от лифта. Миссис Дайсон ждет вас. Еще раз спасибо вам, что прогнали этих псов от подъезда. У людей такое горе, имеют они право на покой?

– Безусловно. Если что-то вспомните, Спрингер, звякните мне в Центральное управление.

Когда они вошли в лифт, Пибоди прочитала на своем карманном компьютере:

– Он женат, двое детей. Живет в Верхнем Вест-Сайде. Уголовного досье нет. Работает здесь последние девять лет.

– Военная или полицейская подготовка?

– Нет. Но кое-какая подготовка у него наверняка имеется, а то не видать бы ему работы по охране такого здания.

Ева кивнула, вышла из лифта и повернула налево. Дверь в квартиру 6-Б открылась без звонка. Дженни Дайсон заметно изменилась с предыдущего дня. Постаревшая, бледная, с блуждающим взглядом, который Ева раньше уже замечала у жертв аварий, борющихся с шоком и болью.

– Спасибо, что согласились нас принять, миссис Дайсон.

– Вы нашли его? Нашли того, кто убил мою Линни?

– Нет, мэм. Можно нам войти?

– Я думала, вы пришли сказать нам. Я думала… Да, входите. – Она отступила от дверей и оглянулась на свою квартиру, словно видела ее впервые. – Мой муж… он спит. Ему вкололи снотворное. Он не может… Понимаете, они были так дружны… Линни была папиной дочкой. – Она прижала пальцы к губам и покачала головой.

– Миссис Дайсон, почему бы нам не присесть? – Пибоди взяла ее под руку и подвела к длинному дивану, обитому яркой, бьющей в глаза красной тканью. Вся комната было обставлена броско: крупные вещи, яркие цвета. Огромная картина, изображающая, по мнению Евы, воспаленный закат в оттенках алого, золотого и оранжевого, господствовала на стене над диваном.

Телевизор с настенным экраном и мобильный экран с меняющимися картинками были выключены, высокое окно с тройными стеклами наглухо закрыто красными шторами.

В этой нарядной комнате Дженни Дайсон казалась особенно бледной. Тень, а не женщина из плоти и крови.