Текст книги "Обольщение смерти"

6

Он оставил ее лежать на кровати. Ноги девушки были бесстыдно раскинуты, глаза смотрели в потолок. К коже пристало несколько розовых лепестков. На подсвечниках, столе, тумбочке и полу, застеленном дешевым пестрым ковром, застыли пятна воска.

Молодая женщина по имени Грейс Лутц пыталась придать стандартной малогабаритной квартирке уютный и жизнерадостный вид с помощью занавесок с оборками и дешевых репродукций в рамках.

Сейчас здесь пахло кровью, смертью, сексом и ароматическими свечами.

На столе и на этот раз была бутылка, на этот раз каберне. И тоже почти пустая. Музыка доносилась из музыкального центра, стоявшего рядом с раскладным диваном, который служил кроватью.

Тут не было ни компьютера, ни видео, только телефон. Но зато имелись книги, тщательно подобранные и гордо стоявшие на крашеной полке, прибитой к стене. Имелись фотографии Грейс с мужчиной и женщиной – скорее всего, это были ее родители. На тумбочке – маленькая стеклянная ваза с ромашками.

Кухня занимала часть столовой, где стояли плита с двумя конфорками, маленькая раковина и мини-холодильник. В холодильнике – коробка с яйцами, кварта молока и баночка с клубничным джемом. И никакого вина.

«Грейс не тратила денег на вещи», – отметила Ева. И, судя по содержимому шкафа, на тряпки тоже. Хотя она и работала в библиотеке, но книги все равно покупала.

И купила новое платье, теперь валявшееся на полу.

– На этот раз он знал, что делает. Никаких следов паники. Все было обдумано заранее.

– Физически они принадлежали к совершенно разным типам, – заметила Пибоди. – Эта девушка совсем нетронутая, что называется «чистый лист». Ногти коротко стриженные и без лака. Ничего броского и шикарного.

– Да, они из разных экономических слоев. И социальных тоже. Эта была домоседкой. – Ева осмотрела пятна засохшей крови на простыне и ляжках жертвы. – Медицинская экспертиза наверняка подтвердит, что она была девственницей. – Она нагнулась. – Синяки на ляжках, бедрах и груди. Он был груб с ней. Пибоди, проверь видеозапись и скажи, с кем мы имеем дело.

– Есть, лейтенант.

«Почему он причинял тебе боль? – думала Ева, изучая труп. – Почему он хотел этого?»

Сидя на корточках около тела, она вспоминала себя, скорчившуюся в углу. Зверски избитую, покрытую синяками, окровавленную.

«Потому что я могу».

Она отогнала воспоминания и поднялась на ноги. Боль может быть сексуальной, может быть частью обольщения. Но здесь не было ничего романтического. Хотя он по-прежнему использовал лепестки роз, свечи, вино и музыку.

Почему эта сцена казалась злой пародией на романтику, а не искренней попыткой создать соответствующее настроение? Было выпито слишком много вина, часть которого пролилась на стол и ковер. Огарки свечей застыли в засохших лужицах воска. Рукав нового платья был разорван.

За всем этим скрывалось насилие, которого не было в первом случае. Может быть, он потерял власть над собой? И счел убийство более возбуждающим действом, чем секс?

Вернулась Пибоди.

– Видеокамера была только одна. У входной двери. Я взяла дискету с записью прошедшего вечера и ночи. Ни в коридоре, ни в лифтах камер нет.

– Ладно. Давай поговорим с соседкой.

Извещать ближайших родственников – дело мучительное. Привыкнуть к этому невозможно. Ева и Пибоди стояли на крыльце маленького двухэтажного дома. По обе стороны от двери находились ящики с веселой красной и белой геранью, окно прикрывали белые занавески с оборками.

Вокруг было спокойно, как в церкви. Тихие узкие улочки, цветы и раскидистые деревья.

Ева никогда не понимала людей, живущих в пригороде, где выстроились в ряд аккуратные домики с палисадниками, обнесенными никому не нужными заборами. И не понимала, почему многие люди мечтают о собственном домике и участке в предместье как о земле обетованной.

По ее мнению, с таким же успехом можно было мечтать о собственной могиле.

Она нажала на кнопку и услышала, что в доме раздались три протяжных звонка. Когда дверь откроется и она скажет то, что положено говорить в таких случаях, этот дом уже никогда не будет прежним.

Им открыла симпатичная светловолосая женщина. Женщина с фотографии на тумбочке. Наверняка мать. Ева тут же заметила фамильное сходство.

– Миссис Лутц?

– Да. – Женщина приветливо улыбнулась, но в ее глазах читалось недоумение. – Чем могу служить?

– Я лейтенант Даллас. – Ева предъявила свой жетон. – Нью-Йоркская городская полиция. Это моя помощница, сержант Пибоди. Можно войти?

– А в чем дело? – Женщина подняла руку и пригладила волосы. В ее голосе прозвучала тревога.

– Речь идет о вашей дочери, миссис Лутц. О Грейс. Можно войти?

– Грейси? Только не говорите мне, что она попала в беду. – Улыбка женщины стала шире, но тут же увяла. – Грейси не может попасть в беду.

Яркие цветы, стоявшие по обе стороны двери как часовые, это подтверждали.

– Миссис Лутц, мне очень жаль, но я должна сообщить, что ваша дочь мертва.

Глаза матери остались равнодушными.

– Нет. – В ее голосе послышалась досада. – Конечно, нет. Зачем вы говорите такие ужасные вещи? Уходите. Уходите отсюда немедленно!

Ева придержала дверь, которая едва не захлопнулась у нее перед носом.

– Миссис Лутц, ее убили вчера вечером. Я расследую это дело, я глубоко скорблю о вашей утрате. Мы должны поговорить с вами.

– Мою Грейс? Мою девочку?

Ева молча обняла одной рукой несчастную женщину, другой открыла дверь в гостиную, осторожно подвела ее к дивану, заставила сесть и сама опустилась рядом.

– Миссис Лутц, кому мы должны позвонить? Вашему мужу?

– Джорджу… Джордж в школе. Он преподает в старших классах. Грейс… – Она слепо огляделась по сторонам, как будто ждала, что дочь вот-вот войдет в комнату.

– Пибоди, позвони.

– Вы ошиблись, правда? – Ледяные пальцы миссис Лутц сжали запястье Евы. – Это ошибка. Вы ошиблись. Грейс работает в городе, в публичной библиотеке на Пятой авеню. Сейчас я позвоню ей, и все выяснится.

– Миссис Лутц, никакой ошибки нет.

– Но это должно быть ошибкой. Мы с Джорджем были в воскресенье в городе и обедали с ней. Она была жива и здорова. – Шок начал проходить, и по щекам женщины потекли слезы. – Она была жива и здорова!

– Я знаю. Мне очень жаль.

– Что случилось с моей бедной девочкой? Это был несчастный случай?

– Нет, не несчастный случай. Грейс убили.

– Это невозможно! – Голова женщины закачалась из стороны в сторону, как будто ее дергали за невидимые ниточки. – Просто невозможно.

Ева не пыталась ее успокоить. Она знала, что говорить можно будет только тогда, когда пройдет первый приступ горя.

– Он едет, – сообщила Пибоди.

– Хорошо. Принеси воды.

Ева сидела рядом с рыдающей женщиной и оглядывала гостиную. Во всем был образцовый порядок и основательность, свойственные среднему классу. На столе стояла голограмма Грейс в рамке.

– Что случилось с моей девочкой?

Ева заерзала на месте и посмотрела в разом постаревшее лицо миссис Лутц.

– Вчера вечером Грейс познакомилась с мужчиной, с которым она переписывалась по электронной почте и беседовала в чате. Мы считаем, что этот мужчина во время их встречи подмешал в ее напиток наркотическое вещество, которое подавляет волю и затуманивает сознание.

– О боже… – Миссис Лутц обхватила себя руками и начала раскачиваться всем телом. – О боже…

– Есть доказательства того, что он приехал с Грейс к ней домой и продолжал давать ей сильные наркотики, пока не наступила передозировка.

– Она никогда не принимала наркотики.

– Мы абсолютно уверены, что это произошло без ее ведома, миссис Лутц.

– Он давал их ей, потому что… – Ее губы сжались в тонкую ниточку. А потом потрясенная женщина выдохнула: – Он изнасиловал ее!

– Мы считаем, что это возможно. Я… – «Господи, сколько можно? – думала Ева. – Разве тут чем-нибудь поможешь?» – Миссис Лутц, может быть, вам станет легче, когда я скажу, что Грейс не успела испугаться. И не почувствовала боли.

– Почему кто-то причинил ей боль? Какой человек мог сделать такое с ни в чем не повинной девушкой?

– Не знаю. Но обещаю, что я найду его. А для этого мне нужна ваша помощь.

Миссис Лутц откинула голову на спинку дивана.

– Чем я могу помочь, если ее больше нет?

– У нее были приятели?

– Робби. Робби Дуайер. Они встречались в старших классах и немного во время первых семестров в колледже. Он хороший мальчик. Мы с его матерью посещаем один читательский клуб… – Ее голос дрогнул. – Мы надеялись на что-то большее, но у них это была скорее дружба, чем любовь. Грейс хотела переехать в город, а Робби преподавал здесь. Они расстались.

– Как давно это случилось?

– Если вы думаете, что это мог сделать Робби, то вы ошибаетесь. Я знаю его с детства. Тем более что сейчас он встречается с очень милой девушкой.

– Она когда-нибудь говорила, что кем-то интересуется или что кто-то интересуется ею? В городе?

– Нет, никогда. Она очень много работала и училась. Она застенчива. Моя Грейси застенчива. Ей трудно знакомиться с новыми людьми. Именно поэтому я уговаривала ее переехать… – Она снова осеклась. – Джордж хотел, чтобы она оставалась здесь, преподавала и не вылетала из гнезда. А я поощряла ее, потому что хотела, чтобы она расправила крылья. И вот потеряла… Вы отвезете меня к ней? Когда приедет Джордж, вы отвезете нас к нашей девочке?

– Да, отвезу.

* * *

Когда Ева вошла в кабинет начальника, майор Уитни разговаривал по видеотелефону. Он не показал на кресло, но Ева и не собиралась садиться. Его широкое лицо было покрыто морщинами и напоминало географическую карту, говорившую о стрессах, битвах и властном характере. Костюм Уитни был темно-коричневым, почти таким же, как его кожа. В нем майор выглядел еще более внушительным. Еву всегда удивляло, что он одинаково естественно выглядит и за письменным столом, и на месте преступления.

На столе шефа стоял высокий и узкий стеклянный сосуд. Он был наполнен лазурной жидкостью; на дне мерцали маленькие цветные камни. Увидев, что в воде мелькнуло что-то алое, сбитая с толку Ева захлопала глазами.

– Жена, – сказал Уитни, закончив разговор. – Она считает, что это оживляет мой рабочий пейзаж и способствует расслаблению. Какого черта мне делать с этой проклятой рыбой?

– Не могу знать, сэр.

Несколько мгновений оба следили за красной полоской, плававшей по кругу. Зная, что жена майора помешана на моде и декоре, Ева пыталась придумать вежливую фразу.

– Быстро она плавает.

– Эта чокнутая тварь снует так целый день. У меня от нее в глазах рябит.

– Если она будет и дальше плавать с такой скоростью, то лишится сил и через пару недель отдаст концы.

– Ваши слова да богу в уши… Где ваша помощница Пибоди, лейтенант?

– Сравнивает обстоятельства смерти двух жертв. У нас нет доказательств, что между ними существует связь. Обе женщины любили книги вообще и поэзию в частности. Обе увлекались общением в компьютерных сетях. Однако мы не можем утверждать, что они одновременно участвовали в одних и тех же чатах и посещали те же киберкафе.

Уитни сел.

– Что у нас есть?

– Сегодня утром труп второй жертвы Грейс Лутц обнаружила ее соседка Анджела Нико, живущая в квартире напротив. Они каждое утро вместе пили кофе, и когда Лутц не открыла дверь и не ответила на звонок, мисс Нико встревожилась и открыла дверь запасным ключом. Нико – библиотекарша на пенсии, ей сильно за семьдесят.

Ева вспомнила, как горько плакала старая женщина, когда отвечала на вопросы.

– Похоже, она единственная жительница дома, с которой жертва поддерживала отношения. По ее словам, Лутц была тихой и вежливой молодой женщиной, редко нарушавшей распорядок дня. Уходила на работу и возвращалась домой в одно и то же время. Дважды в неделю ходила на соседний рынок за продуктами. Кроме Нико, у нее не было близких знакомых. Ни подруг, ни любовников. Она работала неполный день и готовилась на дому к защите степени по библиотечному делу.

– А что говорят видеокамеры?

– Камера только одна, у парадной двери. Поскольку подозреваемый загримирован, как и в первом случае, мы считаем, что это он же. Я жду отчета из лаборатории. Во время второго убийства его внешность была сильно изменена по сравнению с первым разом. Короткие, прямые светлые волосы, квадратная челюсть, широкий лоб, темно-карие глаза, золотистая кожа.

Ева посмотрела на рыбку. У нее кружилась голова, но отвести взгляд было невозможно.

– И поведение его изменилось. Заранее обдуманное намерение и удовольствие от насилия, которых не было в первом случае. Мы пытаемся обнаружить происхождение парика и грима, использовавшихся во время первого убийства. Кроме того, прочесываем киберкафе и продолжаем искать связь между двумя жертвами. Я попросила доктора Миру дать нам консультацию. Хочу передать ей все сведения, которыми мы располагаем в настоящий момент.

– Средства массовой информации еще не пронюхали о связи между этими делами, но мы не сможем долго держать их в неведении.

– В данном случае, сэр, средства массовой информации могут нам помочь. Если женщины узнают о потенциальной опасности, подозреваемому будет не из кого выбирать. Я хочу передать кое-какую информацию Надин Ферст с Семьдесят пятого канала.

Уитни сжал губы, размышляя, и потом сказал:

– Только смотрите, чтобы эта утечка не превратилась в бурный поток.

– Да, сэр. Кроме того, у нас есть осведомители в кругах торговцев наркотиками, и я попросила Фини использовать его официальные каналы. Оба препарата не относятся к разряду обычных. Когда я найду продавца, мне понадобятся гарантии.

– Сначала найдите его. Но могу заранее сказать, что особых гарантий не будет. С политической точки зрения наркотики – вещь слишком опасная. Если мы посмотрим на поставщика сквозь пальцы, феминистские организации, службы социального обеспечения и ревностные блюстители общественной нравственности спустят на нас всех собак.

– Даже если контакты с поставщиком позволят спасти несколько человеческих жизней?

– Для большинства людей это не имеет значения. Им важны принципы, а не отдельные личности. Работайте, лейтенант. Составьте список и поймайте этого ублюдка, прежде чем у нас появится новый труп. Иначе «черный пиар» нам обеспечен.

Еве было плевать на «черный пиар». Нарушение секретности было вопиющим, и поэтому Надин Ферст не поверила своим ушам, когда ей предложили секретные сведения.

– Даллас, это еще что за дерьмо?

Ева позвонила по видеотелефону давней подруге из дома, а не из Управления. Ей казалось, что такой разговор будет более непринужденным.

– Я оказываю тебе услугу.

Надин, готовившаяся к прямому эфиру, подняла красиво выгнутую бровь и насмешливо скривила губы, накрашенные коралловой помадой.

– Лейтенант Рот-на-Замке собирается по доброй воле и по старой дружбе сообщить мне сведения о незаконченном расследовании?

– Совершенно верно.

– Погоди минутку. – Лицо Надин исчезло с экрана видеотелефона на добрых десять секунд. – Я звонила метеорологам. Нет, они говорят, что ад еще не замерз, хотя все говорит об обратном.

– Прости за невольный смех. Так тебе нужны сведения или нет?

– Да, нужны.

– Источник в высших кругах Нью-Йоркской полиции подтверждает, что между убийствами Брайны Бэнкхед и Грейс Лутц существует тесная связь.

– Постой… – Черты лица Надин обострились, и она превратилась в классического репортера, почуявшего, что запахло жареным. – Пока что не было никаких сообщений о том, была ли смерть Бэнкхед результатом несчастного случая, суицидом или убийством.

– Это убийство. Я подтверждаю.

– Согласно моим источникам, Лутц была убита на сексуальной почве. – Тон Надин стал деловым и лаконичным. – Значит, и Бэнкхед тоже? Знали ли жертвы друг друга и имеем ли мы дело с одним и тем же подозреваемым?

– Надин, не допрашивай меня. Это не дружеский треп. Обе жертвы были незамужними молодыми женщинами, которые в вечер накануне смерти встречались с человеком, с которым до того общались в чате и переписывались по электронной почте.

– В каком чате? Где они встречались?

– Заткнись, Надин, и слушай. Экспертиза показала, что во время свиданий обе жертвы употребляли запрещенные препараты. Возможно, без их собственного ведома.

– Те, которые используются для стимулирования сексуальной активности?

– Быстро соображаешь. Твой источник не подтверждает, но и не опровергает эти сведения. Надин, бери, что дают, и беги. На сегодня все.

– Через полтора часа я освобожусь и приеду куда скажешь.

– Не сегодня. Я сообщу, куда и когда.

– Постой! – Надин влезла бы в экран, если бы это было возможно. – Дай мне еще хоть что-нибудь о подозреваемом. У вас есть его имя и словесный портрет?

– Следствие ведется во всех возможных направлениях одновременно. И так далее. – Ева отключила связь, успев напоследок услышать ругательства Надин.

Удовлетворенная, она прошла на кухню и заказала себе кофе. Потом подошла к окну и уставилась в темноту.

Он был там. Где-то там. Может быть, уже назначил очередное свидание и готовился к нему, превращая себя в мечту очередной женщины.

Неужели завтра или послезавтра появятся новые люди – родные и друзья жертв, – жизнь которых она разобьет вдребезги своими новыми сообщениями?

Лутцы никогда не оправятся от своей потери. Они будут продолжать жить; пройдет какое-то время, и они научатся не думать о случившемся каждую минуту. Будут есть, спать, смеяться, работать, ходить за покупками. Но рана не зарастет никогда, в их душах навсегда останется пустота.

Они были семьей. Единым целым. Это чувствовалось по всему – по уюту и порядку в доме, по цветам у дверей. А сейчас Лутцы перестали быть родителями, теперь это были два немолодых человека, переживших катастрофу. В мозгу таких людей неумолчно звучит эхо случившегося.

«Они сохранят ее комнату в неизменном виде», – думала Ева, забыв про свой кофе. Когда она зашла в комнату Грейс, высматривая новые детали, позволяющие представить себе характер убитой, то увидела все этапы ее взросления – от младенца до молодой женщины.

На полке были аккуратно рассажены куклы. Переставшие быть игрушками, превратившиеся в украшения, но по-прежнему любимые. Книги, фотографии, голограммы. Шкатулки для безделушек, сделанные в виде сердечек или цветов. Кровать с покрывалом цвета солнца и девственно-белые стены.

Ева не могла представить себя на месте Грейс. Занавески с оборками, недорогой мини-компьютер на письменном столе, расписанный теми же маргаритками, что и абажур лампы, стоявшей на тумбочке.

Девочка, спавшая на этой кровати, читавшая при свете этой лампы, была счастливой, любимой и ничего не боялась.

У Евы никогда не было ни кукол, ни занавесок на окнах комнаты. Не было незатейливых детских драгоценностей, которые хранят в шкатулках в форме сердца. Комнаты, которые она помнила, были обшарпанными безымянными коробками в дешевых гостиницах, чьи стены были такими тонкими, а в темных углах творились ужасные вещи.

Воздух в них был тяжелым, и негде было спрятаться, когда он возвращался не настолько пьяный, чтобы забыть о существовании дочери.

Девочка, которая спала на гостиничных кроватях и дрожала в темных углах, была напугана, отчаялась и считала себя пропащей…

Когда чья-то рука коснулась ее плеча, Ева вздрогнула, резко обернулась и инстинктивно потянулась за оружием.

– Спокойно, лейтенант. – Рорк провел рукой по ее предплечью, положил ладонь на кисть правой руки и посмотрел жене в лицо. – О чем задумалась?

– Так… Пыталась свести концы с концами. – Она слегка отстранилась и взяла в руки кружку с кофе. – Я не знала, что ты дома.

– Только что вернулся. – Рорк положил руки на ее плечи и принялся их массировать. – Что-то вспомнила?

Ева покачала головой, сделала глоток уже холодного кофе, снова уставилась в темное окно и вдруг поняла: если не избавиться от этой картины, она не даст ей покоя.

– Когда ты уехал, – начала она, – мне приснился сон. Плохой сон. Он не умер. Весь был в крови, но не умер. Он разговаривал со мной. Говорил, что я никогда не убью его и никогда не освобожусь.

Она видела отражение Рорка в стекле, сливавшееся с ее собственным.

– Говорил, что должен наказать меня. Вставал. С него капала кровь, но он вставал. И шел ко мне.

– Ева, он мертв. – Рорк забрал у нее кружку, отставил в сторону и повернул жену лицом к себе. – Он не может причинить тебе вреда. Разве что во сне.

– Он велел помнить то, что говорил мне. Я не знаю, что он имел в виду. Но когда я спросила, почему он причиняет мне боль, он ответил: «Потому что ты никто и ничто, но главным образом потому, что я могу». Кажется, я не в состоянии отнять у него эту силу. Даже сейчас.

– Ты отнимаешь у него эту силу каждый раз, когда заступаешься за жертву. Но чем слабее его власть над тобой в действительности, тем сильнее она становится в снах. – Он провел ладонью по волосам Евы. – Может быть, тебе поговорить с доктором Мирой?

– Нет, – твердо сказала она. – Мира не скажет мне ничего такого, чего я не знаю сама.

«Точнее, что готова узнать», – подумал Рорк, но промолчал.

– Кроме того, я уже договорилась о встрече с ней в связи с убийствами.

– С убийствами? Как, еще одно?

– Да. Поэтому сегодня мне придется поработать.

– Это был тот же человек?

Ева молча прошла в свой кабинет, забыв о кофе. Беспокойно расхаживая по комнате, она рассказывала Рорку подробности второго убийства, снова и снова прокручивая их в мозгу.

– Если наркотики покупали в городе, я могу попробовать найти их источник.

Ева подняла глаза на мужа, как всегда неотразимого в темном деловом костюме. Но прекрасно знала, какой опасный человек, который когда-то имел дело с другими опасными людьми, скрывается за этим парадным фасадом.

Да, компания «Рорк Индастриз» была самым могущественным конгломератом в мире, но родилась она, как и ее создатель и хозяин, в темных переулках и мрачных трущобах Дублина.

– Я не хочу, чтобы ты занимался этим, – сказала она. – Точнее, пока не хочу. Если Чарльз и Фини потерпят неудачу, возможно, я воспользуюсь твоим предложением. Но до тех пор мне не хотелось бы, чтобы ты использовал свои старые связи.

– Мои связи ничем не отличаются от твоих, только результаты выдают быстрее.

– Нет, отличаются. Жетон. У тебя слишком много знакомых женщин.

– Лейтенант, с этой частью моего прошлого покончено.

– Надеюсь, но я говорю о другом. По моим наблюдениям, большинство мужчин ищет определенный тип. Одним нравятся умные женщины, другим покорные, третьим – разбитные…

Рорк шагнул к ней.

– А какой тип, по-твоему, ищу я?

– Поскольку ты подбирал только тех, кто сам падал к твоим ногам, у тебя нет определенного типа.

– Что-то я не помню, чтобы ты падала к моим ногам.

– Тем более. Поэтому здесь ты не специалист. Тебе не приходилось ловить рыбку в мутной воде чатов ради свидания, секса и всего прочего.

– Ты меня осуждаешь за это?

– Нет. Я хочу сказать только одно: у большинства мужчин есть свой идеал. Случай номер один. Опытная городская женщина с романтическими наклонностями. Хорошо одевающаяся, следящая за собственной внешностью. Живущая в шикарной квартире, сексуально активная, если может себе это позволить. Общительная, дружелюбная. Любит поэзию и музыку. Тратит деньги на модные тряпки, хорошие рестораны, салоны красоты. Может быть, и мечтает о прекрасном принце, но предпочитает иметь синицу в руках.

– И, – добавил Рорк, – достаточно авантюрная, чтобы пить с незнакомым мужчиной.

– Вот именно. Случай номер два. Типичная представительница среднего класса, приехавшая из предместья. Тихая, застенчивая интеллектуалка. Тратит все свободные деньги на книги, снимает крохотную квартирку. Редко выходит из дома и каждое утро пятнадцать-двадцать минут общается с соседкой, которая годится ей в бабушки. Близких подруг у нее в городе нет. Молода, еще девственница. Ищет родственную душу. Единственного мужчину, для которого она себя и хранит.

– И достаточно наивна, чтобы еще до знакомства с ним поверить, что нашла своего прекрасного принца.

– Одна интроверт, другая экстраверт. Физически ничего общего. В первом случае убийство произошло непреднамеренно, и убийца испугался. На теле нет следов насилия, предшествовавших смерти. Сексуальная активность только вагинальная.

Ева вынула из папки дискету и вставила ее в компьютер.

– Похоже, что во втором случае убийство было спланировано заранее, и убийца хладнокровно исполнил свое намерение. На трупе есть следы насилия, синяки и небольшие укусы. Жертву несколько раз жестоко изнасиловали, в том числе анально. Можно предположить, что его… подтолкнуло, возбудило, заинтриговало первое убийство и он решил повторить опыт, на этот раз намеренно и более агрессивно.

Рорк кивнул, подошел и остановился рядом.

– Вполне возможно.

– Изображение на стенной экран, – скомандовала Ева. – Я разделила экран, чтобы сравнить изображения, сделанные видеокамерами у входа в дома жертв. Справа Бэнкхед. Мы знаем, что убийца был в парике, использовал воск и грим. По его мнению, такая внешность соответствует имени Данте. Слева Лутц. Тут он выступает под именем Дориан. Грим нанесен профессионально. Телосложение и рост более-менее похожи. Такую внешность легко изменить. Например, добавить «толщинку» или подложить вату в плечи.

Она уже много раз изучала эти изображения и знала, что будет дальше.

– Обрати внимание, как Данте держит ее руку, целует пальцы, придерживает ей дверь. Просто мечта девушки. Дориан обнимает свою жертву за талию. Пока они идут к двери, она не сводит с него глаз. А он на нее не смотрит, зрительного контакта нет. Ему все равно, кто она такая. Она уже мертва.

Ева переключила изображения.

– Здесь Данте выходит. Лицо потное, испуганное. О боже, думает он, как это могло случиться? Как мне выбраться? А теперь посмотри сюда. Квартира Грейс. Убийца шагает вразвалку, оглядывается и насмешливо фыркает. И думает: «Это было забавно. Когда я смогу повторить опыт?»

– Первая гипотеза правдоподобна, – прокомментировал Рорк. – Он приобрел уверенность, удовлетворил свою потребность и получил удовольствие. Возможна и вторая: он выбирает личность и внешность в зависимости от типа женщины. Но я вижу, что у тебя есть третья. – Рорк отвернулся от экрана и посмотрел на Еву. – Ты думаешь, что это разные люди.

– Может быть, это слишком просто. Может быть, он специально стремится создать такое впечатление. – Она села и снова уставилась на разделенный экран. – Я не могу влезть к нему в душу. Проверка показала, что вероятность существования двух убийц не превышает сорока трех процентов.

– У компьютеров нет интуиции. – Он подошел и сел на край стола. – Что ты видишь?

– Разный язык жестов, разный стиль поведения, разные типы. Но это может оказаться игрой. Может быть, он актер. Пьет в дорогих ресторанах, а потом возвращается в квартиру жертвы. В собственном гнезде не гадит. Свечи, вино, музыка, розы. И повторяет эту сцену. У меня еще нет результатов экспертизы его ДНК, но криминалисты не нашли в квартире второй жертвы никаких отпечатков пальцев, кроме отпечатков самой Грейс Лутц и ее соседки. Их нет ни на бутылке, ни на бокалах, ни на теле жертвы. На этот раз он покрыл руки «Силином». Зачем, если он знал, что у нас есть отпечатки пальцев первого убийцы?

– Если их действительно двое, а не один человек, страдающий раздвоением личности, то они знакомы или даже хорошо знают друг друга. Как братья, – сказал Рорк, заставив Еву поднять глаза. – Они партнеры. И это игра.

– Тогда они ведут счет. Счет набранным очкам. И им нужен свидетель. Я выведу на монитор запись чатов, в которых уже фигурировали известные нам псевдонимы.

– Сделай это в моем кабинете. Мое оборудование работает быстрее, и его больше… Кроме того, – добавил Рорк, поняв, что Ева ищет повод для отказа, – там я смогу показать тебе перечень тех, кто покупал вино.

– Ты сможешь сопоставить его со списком тех, кто покупал каберне «Кастильо ди Веккио» сорок третьего года?

– Смогу, – ответил Рорк и протянул Еве руку. – А если кто-нибудь составит мне компанию, то я и сам выпью бокал вина.

– Только один, – сказала она и пошла вместе с Рорком в его кабинет. – Это я могу себе позволить.

– Тогда включи монитор, который тебе больше нравится.

Ева обошла длинную черную стойку и остановилась перед одним из нескольких огромных мониторов.

– Мне нужно извлечь сведения из файла.

– Компьютер, включи шестой монитор, – дал команду Рорк и начал перебирать бутылки в баре. – Ева, достаточно назвать имя нужного файла и потребовать копию.

– Стоит ли упоминать о том, что я держу в своем домашнем компьютере секретные файлы Нью-Йоркской городской полиции, а у тебя нет к ним доступа?

– Не стоит… Думаю, что-нибудь полегче. Ага, вот это. – Он достал бутылку, повернулся и хмыкнул, увидев мрачное лицо жены. – Может быть, заодно и поедим?

– Потом напомнишь, что я должна тебя отругать.

Он открыл бутылку.

– Постараюсь не забыть.