Текст книги "Моя любимая ошибка"

3

Потом они прошли в отдельную кабину. И все шло на удивление гладко, без сучка, без задоринки, а потому казалось настоящим волшебством. Таким же сказочным, как изумительный по вкусу розовый напиток в бокале, невесть откуда появившемся перед Элизабет.

Она чувствовала себя попавшей на бал Золушкой, и до полуночи оставалось еще так много времени.

Они сели за столик, Илья придвинул стул и, наклонившись к Элизабет, не сводил с нее глаз, будто не было вокруг ни толпы людей, ни грохота музыки. Во время разговора он слегка поглаживал ее по руке, и каждое прикосновение пальцев отзывалось дрожью во всем теле.

– Так какие предметы вы изучаете в Гарварде?

– Я учусь в медицинском колледже. – Элизабет поклялась, что ни за какие блага на свете туда не пойдет, но на данный момент ее слова недалеки от правды.

– Значит, решили стать врачом? На это уйдут долгие годы, верно? И каким же врачом вы собираетесь стать?

– Мать хочет, чтобы я пошла по ее стопам и работала нейрохирургом.

– Доктор, вскрывающий череп и копающийся в мозгах? Важная птица. – Илья слегка прикоснулся кончиком пальца к ее виску. – Должно быть, у вас семь пядей во лбу, ведь это очень сложная профессия.

– Так и есть, я очень умная.

Илья рассмеялся, словно Элизабет сказала очаровательную глупость.

– Замечательно, когда человек знает цену своим достоинствам. Но вы говорите, это желание матери, а вы сами чего хотите?

Элизабет отхлебнула из бокала, отмечая про себя, что Илье тоже не откажешь в интеллекте или, по крайней мере, в проницательности.

– Ну, наши планы не совсем совпадают.

– Тогда каким же доктором вы решили стать?

– Я вообще не намерена работать врачом.

– Правда? Тогда кем?

– Хочу служить в ФБР, раскрывать преступления, совершенные с применением компьютерных технологий.

– В ФБР? – Темные глаза Ильи расширились от удивления.

– Да. Буду расследовать высокотехнологичные преступления, все виды компьютерного мошенничества, сексуальную эксплуатацию, терроризм. Исключительно важная область, которая постоянно меняется по мере развития науки и усовершенствования техники. Чем большее количество людей пользуется компьютерами и впадает от них в зависимость, тем интенсивнее преступные элементы извлекают выгоду из такой зависимости. Аферисты и воры всех мастей, педофилы и даже террористы.

– Значит, это ваше призвание.

– Полагаю, да.

– Тогда надо следовать его зову. Ведь человек всегда должен подчиняться своим страстям, верно? – Рука Ильи скользнула по ее колену, и по телу разлилось сладкое тепло.

– Никогда себе этого раньше не позволяла. – Интересно, это томное обволакивающее тепло тоже можно назвать страстью? – Но теперь хочу попробовать.

– Вы должны уважать мать, но и ей, в свою очередь, следует относиться уважительно к вашему мнению. Ведь вы уже взрослая. Но каждая мать желает счастья своему дитя.

– Она не хочет, чтобы я понапрасну растрачивала свои незаурядные умственные способности.

– Но ведь эти способности принадлежат вам.

– Я и сама начинаю так думать. А вы тоже учитесь в колледже?

– Нет, с учебой покончено. В данный момент я занят в семейном бизнесе, и это приносит мне истинную радость. – Элизабет не успела сообразить, что стоящий перед ней бокал почти пуст. Илья уже подал знак официантке, и та поспешила принести очередную порцию коктейля.

– Потому что это ваше призвание.

– Именно так. Я всегда следую зову страстей, вот как сейчас.

Элизабет поняла, что сейчас Илья ее поцелует. Прежде ей целоваться не приходилось, но она часто воображала себе это событие, и теперь вдруг поняла, что богатая фантазия не является ее сильной стороной.

Элизабет знала, что поцелуй посредством феромонов сообщает биологическую информацию, и этот акт стимулирует все нервные окончания, расположенные на губах и языке, давая толчок для начала химической реакции в мозге, вызывающей у человека приятные ощущения. Вот почему поцелуй, за незначительным исключением, стал частью человеческой культуры.

Однако оказалось, что настоящий поцелуй не имеет ничего общего с теоретическими измышлениями по его поводу.

Элизабет ощутила на губах мягкое нежное прикосновение, которое постепенно становилось все более настойчивым, и когда рука Ильи пробежала от бедра к груди, сердце Элизабет затрепетало под его пальцами. Вот его язык проскользнул между губами и стал лениво поглаживать язык Элизабет.

У девушки перехватило дыхание, и при следующем выдохе из груди непроизвольно вырвался стон, похожий на подавленный крик боли. Мир вокруг завертелся с бешеной скоростью.

– Прелесть, – шепнул Илья, и от его теплого дыхания по спине пробежали мурашки. – Просто прелесть. – Он ласково куснул Элизабет за нижнюю губу и тут же отпустил, а потом принялся рассматривать девушку, словно увидел в первый раз. – Ты мне нравишься.

– Ты мне тоже. С тобой приятно целоваться.

– Тогда нужно повторить во время танца. – Илья поднял ее с места и снова нежно поцеловал. – Ты, как бы это точнее выразиться… выглядишь неискушенной… Да, вот самое подходящее слово. Отличаешься от остальных женщин, которые приходят сюда потанцевать, выпить и пофлиртовать с мужчинами.

– У меня не слишком богатый опыт во всем, что ты перечислил.

Черные глаза Ильи сияли в мерцающем свете.

– Тогда другим мужчинам повезло гораздо меньше, чем мне.

Илья увлек ее за собой в сторону танцпола. По пути Элизабет успела оглянуться и увидела Джули. Ее тоже целовал партнер, но не томно и нежно, как Илья. Хотя подруге, кажется, это нравилось, и она охотно отвечала на его ласки…

А Илья уже вел ее в медленном танце, бережно покачивая из стороны в сторону, совсем не так, как другие танцующие, которые бестолково метались, тряслись и вертелись вокруг. Их губы снова соприкоснулись.

Элизабет уже не думала о химических реакциях и нервных окончаниях, отвечая на поцелуи. Инстинктивно она обняла Илью за шею и вдруг почувствовала в нем перемену. Она знала, что это всего лишь естественная непроизвольная физическая реакция.

Однако какое удивительное ощущение она вызывала! Ведь причиной этой реакции является она, Элизабет. Илья ее хочет, а до сих пор такого никогда не случалось.

– Что ты со мной делаешь, – шепнул на ухо Илья. – Вкус твоего тела, запах…

– Это феромоны.

Илья, удивленно наморщив лоб, глянул на девушку.

– Что-что?

– Да так, ерунда. – Элизабет прижалась лицом к его плечу.

Она понимала, что действие алкоголя мешает трезво оценить происходящее, но тут же выбросила эту мысль из головы и, подняв голову, сама поцеловала Илью.

– Давай присядем, – предложил через некоторое время Илья. – У меня по твоей милости колени дрожат.

Он подвел Элизабет за руку к столику. Джули вскочила на ноги, ее лицо раскраснелось, глаза сияли. После секундного колебания она рассмеялась и, схватив сумочку, обратилась к молодым людям:

– Мы сейчас вернемся. Ну, Лиз, идем!

– Куда?

– Как куда? В женский туалет.

– Ох, прости, я не сообразила.

Джули схватила подругу под руку, стремясь удержать равновесие.

– Нет, ты только представь, мы отхватили самых крутых парней в клубе! Господи, какие они сексуальные! А твой к тому ж говорит с таким приятным акцентом. Вот бы и мой так… А целуется он в сто раз лучше Даррелла. Он фактически является владельцем клуба, а еще имеет дом у озера. После вечеринки мы все туда отправимся.

– К нему домой? Думаешь, это прилично?

– Еще как прилично! – Джули толчком открыла дверь в туалетную комнату и с раздражением посмотрела на выстроившуюся в кабинки очередь. – Ну, как всегда! А мне до смерти хочется писать. Ну прямо невтерпеж! А что твой парень? Хорошо целуется? Как его звать?

– Илья. И целуется он отлично. Мне он очень нравится, вот только не знаю, стоит ли ехать к Алексу домой.

– Ох, Лиз, прекрати! Неужели ты меня подставишь? Я решила переспать с Алексом, но не могу в первый же раз ехать к нему одна. А тебе с Ильей спать необязательно, раз ты вся такая из себя невинная.

– Секс является естественным и необходимым актом, цель которого не только воспроизведение потомства, но и получение удовольствия, а также снятие напряжения. Разумеется, если речь идет о взаимоотношениях между людьми.

– Опять энциклопедию включила? – Джули игриво подтолкнула ее локтем. – Значит, ты не станешь считать меня потаскушкой, если я пересплю с Алексом?

– Откуда такие предрассудки? Глупый пережиток патриархального общества, где за желание получить удовольствие от секса женщину считали дешевой шлюхой, в то время как у мужчин оно расценивалось как жизненная необходимость. Девственность не приз, который достается победителю, и хранить ее нет смысла. Девственная плева не является наградой и не обладает какой-то особой силой. Женщины, точно так же, как мужчины, должны получать сексуальное удовлетворение, независимо от того, является ли их целью воспроизведение потомства, а их союз с моногамным. Им необходимо предоставить такую же свободу, что и мужчинам.

Тощая рыжая девица взбила пышную шевелюру и, проходя мимо Элизабет, одарила ее ослепительной улыбкой:

– Пой, птичка, пой!

Девица вышла из туалетной комнаты, а Элизабет, наклонившись к подруге, прошептала:

– С какой стати мне петь?

– Ну, просто так говорят. Знаешь, Лиз, я ведь думала, ты недотрога и не позволишь прикоснуться к себе ниже пояса, да и то исключительно в одежде.

– Отсутствие опыта не делает меня образцом добродетели.

– Да ладно, забудь. Я поначалу хотела тебя бросить, как только мы зайдем в клуб и я кого-нибудь подцеплю. Но ты прикольная, даже когда читаешь нотации, как учительница. Так что прости за дурные мысли.

– Не извиняйся. Я знаю, что сильно отличаюсь от твоих подруг.

– Эй… – Джули крепко обняла Элизабет за плечи. – С сегодняшнего дня ты тоже моя подруга, ладно?

– Надеюсь. У меня никогда…

– Ну, слава богу! – Джули с радостным воплем бросилась в освободившуюся кабинку. – Значит, едем к Алексу, решено?

Элизабет окинула взглядом туалетную комнату. Собравшиеся здесь женщины поправляли прически, подкрашивали лица, дожидались своей очереди в кабинку. Все весело смеялись и болтали без умолку. Элизабет вдруг пришло в голову, что она единственная девственница в этой компании.

«Девственность – это не награда», – напомнила себе Элизабет в очередной раз. Однако и бременем ее не назовешь, так что только она сама может решить, как поступить: расстаться с невинностью или хранить дальше. Это ее жизнь, и, следовательно, выбор только за ней.

– Лиз?

– Да. – Успокоившись, она прошла во вторую освободившуюся кабинку. – Да, – повторила она, закрывая дверцу и зажмуривая глаза. – Едем. Вместе.

* * *

А в зале за столиком Илья отхлебывал из кружки пиво.

– Если этим девчонкам исполнился двадцать один год, то я шестидесятилетний старец.

Алекс только пожал плечами и со смехом заметил:

– Ну, они достаточно взрослые. А моей прямо-таки не терпится. Уж поверь на слово.

– Алексей, она пьяна в стельку.

– Ну и что? Я не лил ей насильно спиртное в глотку. И вообще меня потянуло на свеженькое, сегодня ночью потрахаемся вволю. Только не говори, братец, что сам не собираешься переспать со жгучей брюнеточкой.

– Она прелесть. – По губам Ильи пробежала мечтательная улыбка. – И не так пьяна, как твоя. Если она захочет, мы займемся любовью. Мне нравится ее живой ум.

– Ох, не придуривайся.

– Нет, правда. Именно поэтому она выделяется среди остальных. – Илья огляделся по сторонам. Проходящие мимо женщины казались пустышками, а все их поступки предсказуемыми. Всегда одно и то же. – Занятная девушка. Да, вот, пожалуй, подходящее слово.

– Все решения принимает блондинка, а потому мы все поедем ко мне. Моя девчонка заявила, что без подруги не поедет. А ты со своей можешь занять свободную комнату.

– Предпочитаю отправиться к себе домой.

– Послушай, либо обе, либо ни одной. Я что, зря старался, ублажал ее битых два часа, чтобы подняла свою задницу и поехала со мной? И вот теперь все летит к чертям, потому что ты, видите ли, не можешь уломать подружку?

– Почему же, могу. – Взгляд Ильи стал колючим и холодным. – Могу, кузен.

– И где, по-твоему, лучше обтяпать это дельце, кузен? Уж не в твоей ли задрипанной берлоге, с которой ты никак не съедешь? А может, все-таки в моем доме у озера?

– Я предпочел бы отправиться в свое скромное жилище, – поморщился Илья. – Ну да ладно, едем к тебе. Только учти, Алексей, никаких наркотиков.

– Ой, ради бога!

– Никаких наркотиков, – повторил Илья, наклоняясь вперед. – Держи себя в рамках. Мы не знаем этих девушек, но моей, уверен, это не понравится. Говорит, собирается поступать в высшую школу в ФБР.

– Да ладно, стараешься меня запугать.

– Ты понял? Без наркоты. Иначе я не поеду, и тебе не удастся всласть потрахаться.

– Хорошо, договорились. Вон они идут.

– Да встань же. – Илья украдкой толкнул ногой двоюродного брата. – Хотя бы сделай вид, что ты джентльмен, – шепнул он, поднимаясь с места и протягивая руку Лиз.

– Нам хотелось бы поскорее отсюда убраться, – объявила Джули, прижимаясь к Алексу. – Не терпится посмотреть на твой дом.

– Значит, так мы и поступим. Нет ничего лучше тесной компании.

– А ты согласна? – шепотом спросил Илья, когда они вышли из зала.

– Джули очень хочется, а раз мы пришли вместе…

– Я не спрашиваю, чего хочет Джули, речь о тебе.

Элизабет с замиранием сердца подняла глаза на спутника. Значит, Илье не безразличны ее желания.

– Да, я хочу поехать с тобой.

– Отлично. – Он прижал руку Элизабет к сердцу и повел через толпу. – Наши желания совпадают. Ты можешь рассказать о себе много интересного. А мне хочется узнать о тебе все.

– А Джули говорит, что парни… мужчины только и знают, что говорят о себе.

Илья со смехом обнял ее за талию.

– Тогда каким образом они узнают о существовании обворожительных женщин?

Они почти добрались до выхода, но тут подошел вышибала и похлопал Илью по плечу.

– Подожди минутку, – попросил Илья Лиз, отходя в сторону.

Элизабет не слышала разговора, да и вели его на русском языке, но по лицу Ильи поняла, что услышанное пришлось ему не по душе.

Однако до слуха отчетливо донеслось проклятие «Черт возьми!», а потом Илья сделал знак вышибале и вывел Лиз на улицу, где уже ждали Алекс и Джули.

– Прости, но возникло неотложное дело.

– Не беспокойся, я все понимаю.

– Что за ерунда, Илья! – возмутился Алекс. – Пусть этим займется кто-нибудь еще.

– Ничего не поделаешь, работа, – отрезал Илья. – Это не займет много времени. Не больше часа. А ты езжай с Алексом и подругой. Я приеду, как только освобожусь.

– Но…

– Ну, давай же, Лиз! Все нормально. Подождешь Илью у Алекса. У него полно всякой музыки и огромный телевизор с плоским экраном.

– Дождись меня. – Илья наклонился и поцеловал Элизабет. – Я быстро. А ты, Алекс, веди машину аккуратно. Сегодня тебе достался драгоценный груз.

– Теперь у меня две красавицы. – Не тратя времени даром, Алекс взял обеих девушек за руки. – Илья все воспринимает всерьез, а я люблю повеселиться. Мы слишком молоды, чтобы смотреть на жизнь так серьезно.

К тротуару плавно подкатил черный джип, Алекс поймал ключи, брошенные служащим, и открыл дверцу. Повинуясь законам вежливости и хорошего воспитания, Элизабет скромно пристроилась на заднем сиденье и не отрываясь смотрела на дверь клуба, даже когда машина тронулась с места. Едва не свернула себе шею. А Джули в это время беззаботно напевала под доносившуюся из стереопроигрывателя музыку.

* * *

Все шло наперекосяк. Без Ильи чувство радостного возбуждения в предвкушении новых впечатлений быстро улетучилось, и окружающий мир стал тусклым и унылым. Под действием алкоголя Элизабет начало укачивать в машине, к горлу периодически подкатывала тошнота. Она вдруг почувствовала, что страшно устала, и, чтобы унять приступы тошноты, прислонилась к боковому окну.

Элизабет понимала, что она здесь лишняя. Джули и Алекс пели и весело смеялись. Алекс вел машину слишком рискованно, и на каждом повороте Элизабет боялась, что ее вот-вот вырвет. Нет, только не это! Девушку бросило в жар, но она усилием воли заставила себя сделать несколько глубоких вдохов. Нет, она не унизится до такого безобразия. Не хватает только изгадить рвотой шикарную машину Алекса.

Элизабет чуть приоткрыла окно. Встречный ветер приятно обдувал лицо, и хотелось лишь одного: добраться до постели и уснуть. Сегодня вечером пришлось слишком много выпить, что вызвало соответствующую химическую реакцию. Отнюдь не столь приятную, как при поцелуе.

Элизабет пыталась сосредоточиться на дыхании, на прохладном дуновении ветра, на домах, на проносившихся за окном встречных машинах, незнакомых улицах. Да на чем угодно, лишь бы отвлечься от противного тошнотворного ощущения на желудке и раскалывающей голову боли.

Машина петляла вдоль Лейк-Шор-драйв, и Элизабет подумала, что она совсем рядом со своим домом в Линкольн-Парк. Ах, если бы можно было оказаться дома, улечься в теплую постель и погрузиться в глубокий сон, который избавит от противной тошноты и головокружения! Но вот Алекс остановил машину возле красивого старинного двухэтажного особняка в викторианском стиле, и Элизабет с чувством огромного облегчения выбралась на свежий воздух и ощутила под ногами твердую почву.

– Отсюда открывается великолепный вид, – хвастался Алекс, помогая Джули выйти из машины. – Сначала хотел купить квартиру, но мне нравится уединение. А как просторно, есть где разгуляться. И никто не жалуется на громкую музыку.

Алекс обнял Джули и ущипнул за ягодицу, а та истерично захихикала в ответ.

Элизабет, отчаянно борясь с тошнотой, уныло плелась сзади и прекрасно понимала, что играет незавидную роль пятого колеса в телеге.

– Ты живешь здесь один? – попыталась она завязать разговор.

– В доме хватит места для любой компании. – Алекс отпер парадную дверь и отошел в сторону, пропуская девушек вперед. Когда Элизабет проходила мимо, он шутливо шлепнул ее по попке.

Элизабет хотела сделать хозяину приятное и похвалить прекрасный дом, но все здесь выглядело слишком ярким, вычурным и новомодным: сплошные острые кромки, сияющие поверхности и глянцевый блеск кожи. В гостиной бросался в глаза ярко-красный бар, огромный диван, обтянутый черной кожей и невероятных размеров телевизор на стене, тогда как с точки зрения хорошего вкуса основной акцент следовало сделать на широких стеклянных окнах и дверях, ведущих на террасу.

– О господи, как мне здесь нравится! – Джули тут же шлепнулась на диван и вытянулась во весь рост. – Похоже на декадентский стиль.

– Таков был изначальный замысел, детка. – Алекс взял пульт, и в следующую секунду комнату наполнила оглушительная музыка. – Пойду налью что-нибудь выпить.

– Будь добр, сделай «Космос», – попросила Джули. – Обожаю «Космос».

– И я к тебе присоединюсь.

– Можно мне стакан воды? – обратилась к Алексу Элизабет.

– Ох, Лиз, не будь такой занудой!

– У меня произошло обезвоживание. – Господи, как же хочется на свежий воздух! – Ничего, если я немного прогуляюсь и осмотрю дом снаружи?

– Конечно. Мой дом – твой дом.

– А я хочу танцевать!

Джули, пошатываясь, встала с дивана и принялась извиваться всем телом, а Элизабет потихоньку выскользнула на улицу. Наверное, вид, открывающийся с террасы, и правда великолепен, но перед глазами все плыло и срочно пришлось ухватиться за перила, чтобы не упасть.

Что они с Джули наделали? О чем только думали? Как глупо и опрометчиво они поступили! Надо срочно отсюда выбираться и убедить Джули в необходимости побега.

Из гостиной даже сквозь оглушительную музыку прорывался пьяный смех подруги.

Может, посидеть здесь минут десять, подождать, пока прояснится туман в голове и успокоится желудок, а потом сказать Джули, что звонила ее мать? Еще один обман в бесконечной паутине лжи, опутавшей их сегодня вечером. Надо придумать подходящий, убедительный предлог и уйти. Но сначала пусть посветлеет в глазах.

– А, вот ты где прячешься! – Элизабет повернулась на звук голоса и увидела Алекса. – На-ка, выпей по стаканчику каждого. – Он держал в каждой руке по бокалу: в одном была минеральная вода, а в другом в приглушенном сиянии светильников розовело мартини. При виде этого напитка Элизабет снова чуть не вывернуло.

– Благодарю, но я, пожалуй, ограничусь водой.

– Нет, детка, этот бокал ты должна осушить до дна. Я настаиваю. – Однако Элизабет решительным жестом отодвинула мартини.

– Нечего сидеть в одиночестве и кукситься. – Алекс придвинулся ближе, прижимая девушку к перилам. – Можно славно повеселиться и втроем. У меня хватит сил на обеих.

– Мне кажется…

– Кто знает, удостоит ли нас своим присутствием Илья? Работа, работа… Вечно одна работа на уме. Хотя ты его здорово зацепила! Меня, впрочем, тоже. Ну же, пойдем в дом и порезвимся на славу!

– Я, пожалуй, дождусь Илью. А пока я бы хотела воспользоваться ванной комнатой.

– Многое теряешь, крошка, – пожал плечами Алекс; Элизабет заметила, как злобно сверкнули его глаза. – Ванная налево за кухней.

– Спасибо.

– Если передумаешь, приходи! – крикнул Алекс вслед убегающей Элизабет.

– Джули. – Она схватила подругу за руку, но та, пошатываясь, лишь попыталась изобразить непонятное танцевальное па.

– Ой, мне так весело. Самая чудесная ночь в жизни!

– Джули, ты слишком много выпила.

Презрительно фыркнув, Джули оттолкнула подругу.

– Ничего подобного!

– Нам надо выбираться отсюда.

– Нет, мы останемся и оторвемся по полной!

– Алекс намекнул, что собирается переспать с нами обеими.

– Фью! – со смехом присвистнула Джули. – Обычный треп, Лиз. Не морочь мне голову всякой чушью. Через пару минут сюда приедет твой парень, а пока выпей чего-нибудь и успокойся.

– Не буду больше пить, меня и так тошнит. И вообще, я хочу домой.

– Нет, только не домой. Да наплевать на все. Давай, Лиззи, потанцуй со мной!

– Не могу. – Лиз прижала руку к желудку, чувствуя, как лоб покрывается холодной испариной. – Мне срочно надо…

Не в состоянии сдерживать дольше позыв, она стрелой кинулась в сторону ванной комнаты. Алекс, прислонившись к двери на террасу, проводил ее насмешливым взглядом.

Спотыкаясь, Элизабет пронеслась по кухне и едва не упала, поскользнувшись на кафельной плитке, когда открывала дверь ванной.

Задыхаясь от рыданий, она все-таки задержалась на секунду, чтобы запереть дверь на задвижку, а потом упала на колени перед унитазом. Элизабет вырвало розовой слизью, но едва она успела отдышаться, как приступ рвоты повторился. Используя раковину в качестве рычага, она кое-как поднялась на ноги. По щекам градом катились слезы, застилая глаза. Элизабет открыла кран с холодной водой, прополоскала рот и плеснула несколько пригоршень в лицо.

Дрожа всем телом, она подняла голову и посмотрелась в зеркало. Бледное как мел лицо с подтеками туши и размазанными стрелками, напоминающими синяки. Краска стекала по щекам, и создавалось впечатление, что она плачет черными слезами.

Какой позор! Чувство стыда не смогла заглушить даже вновь подкатившая к горлу тошнота, которая заставила ее опять преклонить колени перед унитазом.

Вконец измученная, она свернулась калачиком на кафельных плитках и разрыдалась. Ванную комнату кружило, как в водовороте, и Элизабет сейчас меньше всего хотелось, чтобы ее застали в таком постыдном виде.

Ей отчаянно хотелось домой.

А еще умереть.

Некоторое время она лежала, прижавшись щекой к холодным кафельным плиткам, но потом все-таки рискнула сесть. Ванная комната наполнилась зловонным запахом рвоты и пота, но уходить отсюда нельзя, пока желудок окончательно не очистится.

Элизабет намылила руки и до боли терла лицо, регулярно прерывая эту процедуру через короткие промежутки времени, чтобы отдышаться и побороть очередной приступ рвоты.

Лицо оставалось бледным, но вдобавок покрылось красными пятнами. Глаза тоже покраснели, а руки так сильно тряслись, что, когда она попыталась подправить макияж, получилось едва ли не хуже, чем было.

Что ж, она переживет страшное унижение, выйдет на террасу, подышит свежим воздухом и дождется приезда Ильи. А потом попросит отвезти ее домой. Наверное, он все поймет.

И не захочет новой встречи. И никогда больше ее не поцелует.

«Такова взаимосвязь причины и следствия», – напомнила себе Элизабет. Она лгала, и обману не было конца, а в результате приходится переживать новое унижение. И что еще хуже, краешком глаза увидеть мечту, которая могла осуществиться, и тут же безвозвратно ее утратить.

Элизабет опустила крышку унитаза и уселась сверху, сжимая в руках сумочку и собираясь с силами для следующего шага. Потом она сняла туфли с усталых ног. Какая теперь разница? Терпеть боль больше не осталось сил. Ничего не поделаешь, для Золушки часы пробили полночь.

Стараясь сохранить остатки достоинства, Элизабет прошла через кухню с хитроумными устройствами черного цвета и ослепительно белыми столами и стойками. Остановившись у открытых дверей в гостиную, она увидела обнаженных Алекса и Джули, которые занимались любовью на кожаном диване.

Потрясенная до глубины души, она на мгновение застыла на месте, не в силах отвести глаз от татуировок на спине и плечах Алекса, от его ритмично подергивающихся бедер. Лежавшая под ним Джули издавала гортанные стоны.

Устыдившись нечаянно увиденной сцены, Элизабет попятилась и тихонько выскользнула на террасу через находившуюся за кухней дверь.

Она сидела в темноте, терпеливо дожидаясь, пока Алекс и Джули закончат свое занятие. Элизабет никогда не была ханжой и не находила ничего постыдного в сексе. И все же в таких случаях куда лучше пройти в спальню и запереть за собой дверь.

Потом заболело горло и снова захотелось пить. Жаль, что нет под рукой одеяла. Она совсем окоченела от холода. И внутри все холодно и пусто, а сама Элизабет такая хрупкая и уязвимая.

Пристроившись в кресле в самом темном уголке террасы, она погрузилась в дремоту.

И не поняла, что именно ее разбудило: голоса или непонятный грохот. Как бы там ни было, но Элизабет проснулась. Все тело затекло, и было по-прежнему очень холодно. Глянув на часы, она обнаружила, что проспала не более четверти часа, и теперь чувствовала себя еще более мерзко.

Необходимо как можно скорей добраться до дома. Элизабет бесшумно проскользнула к дверям, желая убедиться, что подруга и Алекс закончили заниматься сексом.

Джули видно не было, а в комнате находился только Алекс, облаченный в черные трусы-боксеры, и два одетых мужчины.

Закусив губу, Элизабет подкралась ближе. Возможно, эти люди приехали сообщить Алексу, что Илья задерживается. Господи, хоть бы Илья поскорее пришел и отвез ее домой!

Вовремя спохватившись, что выглядит не лучшим образом, Элизабет отошла в тень и стала потихоньку продвигаться к двери, которую Алекс оставил открытой.

– Мать твою, говори по-английски! Я родился и вырос в Чикаго. – Алекс, не скрывая раздражения, покачиваясь, подошел к бару и налил стакан водки. – Чего тебе надо, Короткий? Что за дело, с которым нельзя подождать до завтра?

– Зачем же откладывать на завтра? Ну что, мой американский акцент тебя устраивает? – Произнесший эти слова мужчина отличался атлетическим телосложением. Короткие рукава черной футболки открывали мощные бицепсы и покрытые татуировкой руки. Как и Алекс, он был белокур и хорош собой. Может быть, один из родственников? Сходство незначительное, но все же заметное.

Его спутник был крупнее и старше, с манерами военного.

– Как же, Янки-Дудл хренов. – Алекс резко отодвинул стакан с водкой. – Рабочий день закончен.

– А ты так усердно трудился. – Короткий говорил тихо и ласково, но за мягким интригующим акцентом слышались металлический скрежет и непреклонная решимость. – Да, обкрадывать собственного дядю – работенка не из легких.

При этих словах Алекс, высыпавший из пакетика белый порошок на миниатюрное квадратное зеркальце на стойке бара, застыл на месте.

– Что ты несешь? Я не ворую у Сергея.

– Ты обкрадываешь клубы и рестораны, снимаешь сливки от афер в Интернете, имеешь барыши от проституции, получаешь прибыль везде, куда могут дотянуться вороватые ручонки. А потом заявляешь, что не обворовываешь дядю. Или держишь его за дурака?

Алекс, презрительно усмехаясь, взял какой-то тонкий металлический инструмент и стал разминать порошок.

Кокаин, догадалась Элизабет. Господи, зачем только она приехала в этот дом?!

– Я предан Сергею, – заявил Алекс, не прерывая своего занятия. – И поговорю с ним об этом дерьме завтра.

– Ты что же, Алексей, думаешь, он не знает, на какие средства покупаются часы «Ролекс», одежда от Армани и Версаче, содержится этот дом и приобретаются другие дорогие игрушки… а также наркотики? Или надеешься, ему неизвестно, что ты спутался с полицией?

Алекс уронил металлический инструмент, и тот со звоном упал на стекло.

– Я не путаюсь с копами.

Элизабет видела, что он лжет, поняла это по глазам, по растерянным ноткам в голосе.

– Два дня назад тебя задержали за хранение наркотиков. – Короткий, не скрывая омерзения, махнул рукой в сторону пакетика с кокаином. – И ты, мудак, заключил с ними сделку. Предал семью, чтобы жить на свободе и спасти свою драгоценную жизнь. А тебе известно, Алексей, как поступают с ворами и предателями?

– Я поговорю с Сергеем и все объясню. Мне пришлось кое-что рассказать копам, так, разную ерунду. Я их просто одурачил.

– Нет, Алексей, это они водили тебя за нос. А теперь ты покойник.

– Мне надо поговорить с Сергеем. – Алекс попятился, но старший из мужчин с удивительным для своей комплекции проворством заломил ему руки за спину.

Лицо Алекса исказилось от страха, и с перепуга он заговорил по-русски:

– Нет, Яков, не надо. Мы же двоюродные братья, а наши матери – родные сестры. Мы одной крови.

– Ты позоришь свою мать и весь род. На колени, мерзавец!

– Нет, не надо!

Второй мужчина сбил Алекса с ног и швырнул на пол.

– Умоляю, не надо! Мы же одна семья, дайте мне шанс!

– Да-да, умоляй пощадить твою никчемную жизнь. Я бы позволил Егору разорвать тебя на мелкие кусочки, но дядя просил проявить милосердие. Ради сестры.

– Ради бога, будьте великодушны!

– Вот тебе великодушие. – Короткий выхватил из-за пояса револьвер, прижал ствол ко лбу Алекса и выстрелил.

У Элизабет подкосились ноги, и она упала на колени, зажимая рот рукой, чтобы не закричать.

Короткий приставил револьвер к виску Алекса и выстрелил еще два раза.

Он совершил убийство с удивительным хладнокровием, его лицо застыло, словно маска из камня. Но неожиданно насторожился и бросил быстрый взгляд в сторону кухни.

– Ох, Алекс, мне нехорошо. Хочу прилечь, или, может, нам лучше… а вы кто такие?

– Мать твою! – выругался Короткий и дважды выстрелил в Джули. – Почему не предупредили, что у него в доме шлюха?

Спутник Короткого подошел к лежавшей на полу Джули и, покачав головой, сказал:

– Совсем молоденькая.

– Ну, старость ей не грозит.