Текст книги "Регрессия как этап развития"

Срезы оцифровывались при 10-кратном увеличении на микроскопе Olympus V-110 с помощью высокоразрешающей CCD камеры (Nikon DMX-1200) и вводились в компьютер для анализа распределения иммунопозитивных клеток в мозге. Окрашенные клетки в исследуемых областях мозга были подсчитаны на компьютере с помощью морфометрической программы Image Pro 3.0.

В описываемых здесь экспериментах с введением алкоголя было выявлено, что при формировании второго, пищедобывательного навыка введение алкоголя «блокирует» реактивацию (по белку c-Fos) нейронов систем первого, питьевого навыка. Число Fos-положительных нейронов в контралатеральном бочонковом поле при обучении второму навыку под воздействием алкоголя оказалось достоверно меньшим, чем в ситуации без алкоголя (U Манна – Уитни, z = 2,72; p = 0,006; величина эффекта (effect size) r = 0,79) (см. рисунок 3). Кроме того, животные, находящиеся под влиянием алкоголя, были менее активны, чем животные, не находящиеся под влиянием алкоголя (U Манна – Уитни, z = 2,32, p = 0,02; величина эффекта r = 0,67), что выражалось как в снижении общей длины трека и общей длительности двигательной активности, так и в снижении средней скорости передвижения. Общий паттерн распределения нейрогенетических изменений в коре головного мозга под воздействием алкоголя и без него оказался одинаковым. Но при этом в целом под воздействием алкоголя число активированных нейронов в корковых структурах головного мозга оказалось в разы меньшим, чем без этого воздействия (U Манна – Уитни, p<0,01 для обеих проанализированных структур в обоих полушариях (на рисунке 3 обозначено звездочкой); величина эффекта r = 0,83 для ретросплениальной коры контралатерального полушария относительно используемой вибриссной подушки, r = 0,81 для ретросплениальной коры ипсилатерального полушария; r = 0,79 для бочонкового поля контралатерального полушария, r = 0,83 для бочонкового поля ипсилатерального полушария), что соответствует данным литературы (напр.: Lu et al., 2014).

Таким образом, было установлено, что под воздействием алкоголя меняется число нейрогенетически активных нейронов, вовлеченных в процесс приобретения нового опыта. В частности, меньше нейронов вовлекалось в этот процесс в тех областях, нейроны которых были вовлечены в приобретение первого навыка. Можно предположить, что под воздействием алкоголя дифференциация предыдущего опыта, связанная с аккомодационной реконсолидацией, происходит в меньшей степени, чем без такого воздействия. Возможно, вовлечение нейронов в новое обучение зависит от предыдущей истории их электрической активности (Guzowski et al., 2006) и связано с повышенной возбудимостью мембраны (Silva et al., 2009): поскольку позднее формируемый опыт реактивируется с большей вероятностью, чем более ранний (Сварник, 2016), это может приводить к снижению вероятности вовлечения элементов предыдущего опыта при формировании последующего.

Рис. 3. Распределение нейрогенетических изменений (оцениваемых по белку Fos) в ретросплениальной коре (РС кора, RSA) и бочонковом поле соматосенсорной коры (БП, S1BF) головного мозга крыс при формировании нового навыка без введения алкоголя (белые столбики) и на фоне введения алкоголя (серые столбики), ипси – то же полушарие головного мозга по отношению к использованной в предыдущем опыте вибриссной подушке, кнтр – противоположное полушарие

Известно, что алкоголь может оказывать различное фармакологическое действие. Предполагается, что алкоголь действует на мембранные белки нейрона, в том числе и белки ионных каналов (Peoples et al., 1996), что приводит к подавлению его активности. Недавние исследования показывают, что эффекты алкоголя на нейронную активность варьируют в зависимости от того, в какой структуре находятся нейроны (White et al., 2000). Таким образом, нельзя говорить об общем глобальном влиянии алкоголя на генерацию потенциалов действия: в одних структурах показано увеличение активности нейронов (Huang et al., 2012), а в других, наоборот, подавление активности при введении алкоголя (Verbanck et al., 1990). В наших работах было показано, что введение алкоголя в большей степени подавляет активность нейронов, специализированных относительно вновь приобретенного опыта, причем известно, что доля таких нейронов выше в корковых областях (Alexandrov et al., 1990). В то же время амнестический эффект алкоголя главным образом связывается с подавлением активности NMDA-рецепторов и потенциированием ГАМК-опосредованного ингибирования активности нейронов (Nomura, Matsuki, 2008). Характерно, что плотность распределения NMDA-рецепторов по структурам мозга не одинакова (Petralia et al., 1994), в частности, плотность данных рецепторов выше в верхних слоях коры по сравнению с нижними (Conti et al., 1997), что может быть одним из факторов, лежащих в основе неоднородного влияния алкоголя на генерацию потенциалов действия и более выраженного подавления алкоголем активности специализированных нейронов в верхних слоях коры по сравнению с нижними (Alexandrov et al., 1990).

Экспрессия c-Fos не отражает напрямую повышенную активность нейронов, а маркирует скорее процесс рассогласования, возникающий в нейронах при нехватке у них различных метаболитов, необходимых им для выживания. Формирование функциональной системы, по-видимому, – это возможность для нейронов специализироваться в отношении данной системы, обеспечивать достижение результата на уровне целостного организма и тем самым устранять рассогласование, получая необходимые метаболиты от других клеток организма. Показано, что само по себе введение алкоголя незначительно изменяет число Fos-положительных клеток (Ryabinin et al., 1995; Segovia et al., 2013), однако в стрессовой ситуации число Fos-положительных нейронов снижается по сравнению с «безалкогольным» контролем. Таким образом, снижение числа Fos-положительных нейронов при обучении под воздействием алкоголя может означать снижение числа нейронов, находящихся в состоянии рассогласования и готовых вовлекаться в процессы системогенеза. Образно говоря, алкоголь, подавляя активность NMDA-рецепторов у нейронов, заставляет нейроны временно «забыть» о нужных им метаболитах. Интересно, что нарушение функции NMDA-рецепторов связывают с нарушением процессов рассогласования, оцениваемых, например, по величине негативности рассогласования (Chitty et al., 2015).

Полученные результаты позволяют сделать вывод о том, что при научении в условиях алкогольной регрессии в меньшей степени выражено вовлечение корковых областей в формирование новых элементов опыта. Это вовлечение основано на селекции активированных нейронов для последующей их специализации (см.: Александров, Сварник, 2009) в отношении формирующегося элемента. А селекция, как отмечал еще У. Джеймс, является основой формирования памяти (James, 1890). В условиях алкогольной регрессии также менее выражена реорганизация, «подстройка» уже имевшегося у индивида опыта, которая обеспечивает взаимосогласование раннее образованных и вновь сформированных систем.

3. Просоциальное поведение человека при алкогольной регрессии

• «Алкогольная близорукость» (alcohol myopia) – примитивизированное восприятие, которое приводит к различным эффектам в зависимости от конкретных деталей ситуации и социального контекста.

• Под воздействием алкоголя наблюдается регрессия просоциального поведения человека – упрощенное восприятие рассматриваемых социальных ситуаций (моральных дилемм) и связанное с ним уменьшение индивидуальных различий в моральных оценках: континуум оценок «сжимается».

• Снижение вариабельности и сложности сердечного ритма у людей в состоянии алкогольного опьянения может рассматриваться как физиологический индикатор процессов врéменной дедифференциации и повышения роли в организации поведения сравнительно низкодифференцированных систем, актуализация которых характеризуется повышением эмоциональности.

Влияние алкоголя на социальное поведение человека трактуется неоднозначно. С одной стороны, алкогольное опьянение сопряжено с антисоциальным и агрессивным поведением, что объясняется подавлением «моральной составляющей» действий (Heath, Hardy-Vallee, 2015). С другой стороны, в определенных ситуациях алкоголь усиливает стремление индивида помогать другим и связан с проявлениями альтруизма (Steele et al., 1985). Такие противоречивые проявления алкогольного опьянения некоторые авторы относят к феноменам «алкогольной миопии», или «алкогольной близорукости» – примитивизированного, упрощенного восприятия, которое приводит к различным эффектам в зависимости от конкретных деталей ситуации и социального контекста (см. обзор: Steele, Josephs, 1990, а также данные о зависимости эффектов алкоголя от социального контекста: Peterson et al., 2005).

При нахождении индивида в общественном месте (в баре) увеличение уровня алкоголя в крови положительно коррелирует с числом утилитарных моральных суждений, т. е. оценок, допускающих причинение смертельного вреда одному человеку для спасения большего числа людей (Duke, Bègue, 2015). Утилитарные моральные суждения основаны на применении кажущегося очевидным для многих людей принципа минимизации вреда, в данном случае – «лучше спасти большее число людей, чем меньшее». Ранее мы показали, что утилитарность суждений у взрослых людей максимально выражена в юности и снижается с возрастом (Арутюнова, Александров, 2016). Поэтому можно было бы полагать, что повышение утилитарности моральных суждений под воздействием алкоголя, как и снижение показателей моральной зрелости (по Колбергу – см.: Denton, Krebs, 1990), являются отражением регрессии, проявляющейся в сдвиге моральных решений к «инфантильной стадии» (см. раздел 3.1 о моральных решениях при стрессе).

Однако на сегодняшний день нам не известны работы, в которых проводилось бы контролируемое в лабораторных условиях экспериментальное сопоставление моральных суждений людей в трезвом состоянии и под воздействием алкоголя. Заполнение данного пробела осуществлялось нами в экспериментах, в которых использовался компьютерный вариант методики «Тест морального чувства» (Moral Sense Test). Данная методика, разработанная Ф. Кашменом с соавт. (Cushman et al., 2006), была переведена нами на русский язык и адаптирована для использования на российской популяции (Arutyunova et al., 2013). Методика состояла из тридцати сценариев моральных дилемм и двух контрольных сценариев. В каждом из сценариев моральных дилемм главный герой стоял перед выбором спасения пятерых незнакомых людей за счет причинения смертельного вреда одному незнакомому человеку. Герой дилеммы всегда совершал «утилитарный» выбор, т. е. решал спасти пятерых за счет смерти одного. Участникам исследования предлагалось оценить допустимость его утилитарного действия (или бездействия) по семибалльной шкале, где 1 было обозначено как «запрещено», 4 – «допустимо» и 7 – «обязательно». Контрольные сценарии не содержали моральной дилеммы и включали спасение пятерых человек без причинения вреда кому-либо, эти сценарии были направлены на проверку понимания инструкции и внимательности при ответах на вопросы. Далее приводятся примеры сценариев, использованных в данном исследовании:

«Стоя возле железной дороги, Денис увидел, что пустой неуправляемый вагон вот-вот собьет пять человек. Рядом с Денисом находится стрелочный рычаг, которым можно направить вагон на запасной путь и в сторону от пятерых людей. Но перевод стрелки также приведет к опусканию перил пешеходного моста, находящегося над запасным путем. В результате этого один человек упадет с моста на рельсы запасного пути и попадет под вагон. Если Денис потянет за рычаг, вагон пойдет на запасной путь и не собьет пять человек, а один человек упадет на рельсы и попадет под вагон. Если Денис не потянет за рычаг, то вагон продолжит путь, собьет пять человек, а один человек на мосту запасного пути останется жив. Денис решает потянуть за рычаг».

«Дима едет по заливу на моторной лодке, как вдруг замечает пловцов, которым грозит опасность. Пятеро пловцов тонут в конце узкого канала прямо по курсу Димы. Сбоку от канала тонет еще один пловец. Если Дима остановится и спасет этого одного пловца сбоку от канала, он не успеет спасти пятерых пловцов. Если Дима прибавит скорость и поплывет к пятерым пловцам мимо одного пловца, последний утонет, но пятерых пловцов удастся спасти. Дима решает прибавить скорость и плыть в сторону пятерых пловцов».

Все участники проходили исследование дважды с интервалом в 2–4 месяца. Экспериментальная группа (n = 35) была протестирована один раз после принятия безалкогольного напитка и один раз – после принятия алкоголя (этанол, 1 г/кг). Порядок условий эксперимента был контрсбалансирован. Контрольная группа (n = 14) оба раза проходила тестирование после принятия безалкогольного напитка. Для приготовления алкогольного напитка использовали водку Русский Стандарт^® (40 % этанола), которую смешивали с фруктовым соком (в соответствии с методом, применяемым в психофармакологических исследованиях; см., напр.: Van Ravenzwaaij et al., 2012). Расчетное количество водки в мл (напр., участник, весивший 70 кг, выпивал 219 мл водки) разделялось на две равные части и разливалось в два стакана объемом по 400 мл. В стаканы доливался фруктовый сок до их заполнения. Участники исследования выпивали два этих стакана за 30 минут, в течение которых они смотрели фильм из серии Би-Би-Си «Планета Земля». Участники контрольной группы пили то же количество жидкости (800 мл), но эта жидкость не содержала алкоголя и представляла собой сок, смешанный с водой. Во время решения моральных дилемм у всех участников регистрировали динамику сердечного ритма (см. ниже). Для выявления эффектов алкоголя на общий паттерн моральных суждений анализировали динамику индекса моральной допустимости (ИМД) гибели одного человека для спасения многих (Paxton et al., 2012).

Значения ИМД по выборке после принятия алкоголя (ИМД_{алкоголь}, n = 35, M = 4,23, SD = 1,15) и в норме (после принятия безалкогольного напитка) (ИМД_норма, n = 35, M = 4,19, SD = 1,16) не различались (критерий Стьюдента для зависимых выборок t(34) = 0,39, p = 0,699). Однако величина изменения ИМД после принятия алкоголя (ΔИМД = ИМД_{алкоголь}–ИМД_норма) отрицательно коррелировала (r Спирмена = –0,36, p = 0,036) с ИМД участников в нормальном состоянии (ИМД_норма), т. е. обнаружена следующая закономерность: у индивидов, в норме склонявшихся в сторону менее утилитарных оценок, прием алкоголя был связан с увеличением утилитарности, а у индивидов, в норме склонявшихся в сторону более утилитарных оценок, – с ее уменьшением. Это означает, что если индивид в целом оценивал причинение смертельного вреда одному человеку для спасения пятерых как недопустимое с точки зрения морали, то после принятия алкоголя он оценивал причинение того же вреда как более допустимое. Если же индивид в норме оценивал подобные действия как допустимые или даже обязательные, то его оценки сдвигались в обратную сторону.

Для дальнейшего анализа экспериментальная группа (n = 35) была разделена на две подгруппы в зависимости от того, в какую сторону поменялись значения ИМД после принятия алкоголя (рисунок 4). В подгруппе 1 (n = 17) значения ИМД (Med = 3,8) после принятия алкоголя в среднем сдвинулись в сторону большей утилитарности (Med = 4,2), и этот сдвиг был достоверным (критерий Вилкоксона, n = 17, Z = 3,62, p<0,001; величина эффекта r = 0,62). В подгруппе 2 (n = 18) значения ИМД (Med = 4,42) сдвинулись в сторону меньшей утилитарности (Med = 4), этот сдвиг также был достоверным (критерий Вилкоксона, n = 18, Z = 3,72, p<0,001; величина эффекта r = 0,62). Две подгруппы достоверно различались по показателю ИМД_норма (точный критерий Манна – Уитни, n1 = 17, n2 = 18, U = 97,5, Z = 1,83, p = 0,035, r = 0,31), но не по показателю ИМД_{алкоголь} (точный критерий Манна – Уитни, n1 = 17, n2 = 18, U = 129, Z = 0,79, p = 0,219). Таким образом, можно сделать вывод о том, что под воздействием алкоголя моральные оценки людей «сближаются», становятся более сходными.

Рис. 4. Динамика моральных оценок под воздействием алкоголя.

Показаны медианные значения и квартильный разброс. В подгруппе 1 (светло-серые столбцы) значения ИМД в норме были ниже (критерий Манна – Уитни, p = 0,035, обозначено звездочкой), чем в подгруппе 2 (темно-серые столбцы). Под воздействием алкоголя в обеих подгруппах наблюдался сдвиг оценок (критерий Вилкоксона, p<0,001), после чего различия в значениях ИМД исчезали

Полученные данные демонстрируют, что под воздействием алкоголя в «нейтральной» ситуации (без того социального контекста, который имел место в экспериментах – Duke, Bègue, 2015) люди начинают оценивать социально значимые действия более сходно. На наш взгляд, эти результаты соответствуют представлениям о действии алкоголя как «дедифференциатора», вызывающего регрессию. При анализе эффектов алкоголя в нашей экспериментальной ситуации регрессия проявляется в упрощенном восприятии рассматриваемых социальных ситуаций и связанном с ним снижении индивидуальных различий в оценках. Имеются основания (Aan Het Rot et al., 2008) полагать, что в экспериментах с алкоголем особое значение имеет социальный контекст. Упрощенное восприятие социальных ситуаций – «алкогольная близорукость» – один из известных феноменов воздействий алкоголя на поведение человека, который в зависимости от социального контекста может вызывать совершенно противоположные поведенческие эффекты: от повышенной агрессии до крайнего альтруизма (см. обзор: Steele, Josephs, 1990). В условиях проведенного нами лабораторного эксперимента с контролируемым социальным контекстом поведенческим проявлением упрощенного восприятия стало уменьшение индивидуальных различий.

В отличие от приведенных выше данных литературы о связи приема алкоголя с ростом утилитарности в данном исследовании острое введение алкоголя у одних индивидов было связано с ростом утилитарности, а у других – с ее снижением. Иначе говоря, у разных индивидов регрессия может выражаться в разной, даже противоположной направленности изменений просоциального поведения. В социальной среде (в общественном месте, баре) восприятие моральных дилемм под воздействием алкоголя, вероятно, упрощается в сторону повышения утилитарности: «пять жизней лучше, чем одна». В отсутствие социального контекста (наедине с компьютером) упрощение, или регрессия, может также происходить и в обратном направлении: «Убивать нельзя ни при каких обстоятельствах». Кроме того, вероятно, посетители бара (в экспериментах – Duke, Bègue, 2015) не являются (в отношении эффектов алкоголя) случайной выборкой. Так, показано, что алкоголь качественно по-разному влияет на тех, кто предпочитает алкоголь (и чаще оказывается посетителем бара), в сравнении с теми, кто предпочитает безалкогольные напитки (Wit et al., 1987). Более того, известно, что люди с алкогольной зависимостью склонны к высокоутилитарным моральным суждениям (Khemiri et al., 2012; Carmona-Perera et al., 2014) и по сравнению со здоровыми людьми оценивают утилитарные решения как менее сложные (Carmona-Perera et al., 2014).

Для оценки воздействия алкоголя на психофизиологическое состояние участников исследования во время решения ими моральных дилемм проводился анализ частоты сердечных сокращений (ЧСС) и вариабельности сердечного ритма (ВСР). В современных исследованиях показатели динамики сердечного ритма традиционно используются как физиологические корреляты «эмоциональных и когнитивных процессов» (Bradley, 2009). Например, обнаружены связи характеристик эмоций различной интенсивности и валентности с динамикой сердечного ритма (Brouwer et al., 2013). Изменения ВСР связаны с выполнением задач, включающих «эмоциональную регуляцию» и «когнитивный контроль» (Thayer, Lane, 2000). Считается, что ВСР является надежным показателем, отражающим множественные физиологические факторы, связанные с модуляцией сердечного ритма и позволяющие быстро адаптироваться к изменениям среды (напр.: Баевский, Иванов, 2001; Бахчина и др., 2013; Бахчина, 2014; Acharya et al., 2006; и др). В литературе высокая ВСР связывается с наиболее эффективным и адаптивным поведением: например, люди с высокой ВСР быстрее и точнее справляются с когнитивными задачами, их эмоциональные ответы более адаптивны по отношению к ситуации (см. обзор: Thayer, Lane, 2000; Thayer et al., 2009; Park, Thayer, 2014).

Алкоголь оказывает специфическое воздействие на динамику показателей сердечного ритма. Показано, что алкоголь стабильно и надежно вызывает повышение ЧСС (Peterson et al., 1996; Conrod et al., 2001) и снижение ВСР (напр.: Koskinen et al., 2009; Ray et al., 2006; Bau et al., 2011). Таким образом, имея в виду данные об избирательном воздействии алкоголя на высокодифференцированные системы нового опыта, а также связи ВСР с «когнитивными и эмоциональными процессами» и о ее динамике под воздействием алкоголя, можно предположить, что снижение ВСР может использоваться как физиологический индикатор процессов дедифференциации и увеличения роли низкодифференцированных систем, характеризующихся повышенной эмоциональностью, в организации поведения.

Одним из методов анализа ВСР является оценка аппроксимированной энтропии (Pincus, 1991), или сложности динамики сердечного ритма. Показано, например, что в ситуациях, связанных с регрессией, с переживанием интенсивных эмоций (Valenza et al., 2012) и при стрессе (Бахчина, 2016; Melillo et al., 2011; подробнее см. раздел 3.1) сложность динамики сердечного ритма и вариабельность сердечного ритма падают. Интересно, что К. Левин связывал регрессию с врéменным уменьшением дифференциации, т. е. «числа «субчастей», из которых состоит личность», и, следовательно, с примитивизацией, «уменьшением сложности личностной структуры» (Lewin, 1937, р. 208). Это связывание представляется логичным и с наших позиций, с которых развитие рассматривается как увеличение числа элементов опыта (функциональных систем) и его дифференцированности в процессе развития, а регрессия – как врéменная дедифференциация. Неудивительно с этих позиций, что «более давнее по времени оказывается и более простым по форме» (Лапланш, Понатлис, 1996, с. 418), а также что сложность ЭЭГ, связываемая с увеличением сложности мозгового обеспечения поведения (в частности, с числом и разнообразием нейронных групп, принадлежащих к функциональным системам – элементам памяти), монотонно (и достоверно) увеличивается с возрастом, т. е. на более поздних этапах индивидуального развития (Anokhin et al., 1996). Сказанное выше делает логичным предположение о том, что при алкогольной регрессии сложность мозгового обеспечения поведения падает.

В данном исследовании показано, что под воздействием алкоголя во время решения моральных дилемм по сравнению с решением тех же дилемм без принятия алкоголя в исследованной выборке наблюдалось увеличение частоты (рисунок 5, критерий Стьюдента для зависимых выборок, n = 33, t = 4,785, p <0,001) и снижение сложности (рисунок 5, критерий Стьюдента для зависимых выборок, n = 33, t = 2,564, p<0,02)[10]10
  Обработка и анализ показателей сердечного ритма осуществлялись совместно с А. В. Бахчиной.


[Закрыть] сердечного ритма. Более того, под воздействием алкоголя ЧСС отрицательно коррелировала с временем решения моральных дилемм (коэффициент корреляции Спирмена r = –0,443, p<0,001), чего не наблюдалось в ситуации без алкоголя (r = 0,012; p = 0,954), т. е., вероятно, чем сильнее алкоголь оказывал воздействие на состояние человека, учащая сердечные сокращения, тем проще становилось видение человеком ситуаций и тем быстрее происходило принятие решения.

Результаты анализа динамики показателей сердечного ритма при решении моральных дилемм под воздействием алкоголя и без такого воздействия согласуются с данными литературы (Peterson et al., 1996; Conrod et al., 2001; Ray et al., 2006; Koskinen et al., 2009; Bau et al., 2011; и др.) и с гипотезой о том, что снижение вариабельности и сложности сердечного ритма может рассматриваться как физиологический индикатор процессов дедифференциации и повышения роли в организации поведения сравнительно низкодифференцированных систем, актуализация которых характеризуется повышением эмоциональности.

Рис. 5. Динамика показателей сердечного ритма.

Показаны средние значения, стандартные ошибки и стандартное отклонение. * – достоверные различия, критерий Стьюдента для зависимых выборок, p<0,05; ** – p<0,01). Под действием алкоголя у участников исследования наблюдалось увеличение ЧСС и снижение сложности сердечного ритма по показателю аппроксимированной энтропии (АЭ; ApEn)

Таким образом, на уровне поведения регрессия под воздействием алкоголя может проявляться неоднородно, однако в ее основе лежит общий механизм – снижение дифференцированности соотношения со средой, приводящее к упрощенному восприятию среды («алкогольная близорукость») и уменьшению индивидуальных различий в поведении и оценках, поскольку они во многом опираются на конкретный контекст ситуаций.