Текст книги "Печать Нострадамуса. Тайна последнего предсказания"

Кружась по незнакомым аллеям, фрейлина отчаялась вернуться в замок. Девушка понимала, что окончательно заблудилась, но остановиться и подумать она не могла. Боялась. «Скорее бы наступило утро», – мысленно просила Мадлен, опасаясь, что вот-вот столкнётся с новыми неприятностями. К счастью, бродить по тёмным аллеям до самого утра перепуганной фрейлине не пришлось. Ещё до рассвета сюда потянулись королевские садовники. Один из них, седовласый, чуть сгорбленный мужчина, столкнувшийся с девушкой возле молодого кипариса, и вывел бедняжку из сада.

Войдя в Лувр, Мадлен, измученная ночными приключениями, поднялась по лестнице и прошла пару коридоров, но, поворачивая в крыло, где располагались покои королевских фрейлин, девушка налетела на высокого мужчину.

– Ой, простите, – успела извиниться девушка, ещё не рассмотрев того, в кого врезалась.

– Это я должен просить прощения, мадемуазель, задумался о своём и не заметил вас, – перед фрейлиной стоял испанский посол, улыбаясь, как и при первой их встрече. Подняв глаза на Алехандро, Мадлен заметила, как мужчина на ходу застёгивал верхние пуговицы своего мундира. Его смуглое лицо было чуть подёрнуто румянцем, а волосы неаккуратно взлохмачены. «Что это он делает здесь посреди ночи?» – с подозрением подумала фрейлина, но, вспомнив, что и сама стоит сейчас в коридоре замка, растрёпанная после блуждания в саду, постаралась отпустить эти мысли.

– Вижу, вам, как и мне, не спится в своей постели? – лукаво усмехнулся Алехандро.

– Я выходила подышать ночным воздухом в саду, в замке очень душно, – стараясь держать лицо, пояснила Мадлен.

– Как я вас понимаю, – продолжал улыбаться месье Ортега. – Многие обитатели Лувра находят ночные прогулки весьма привлекательными. Особенно когда попадаются любезные спутники.

Только сейчас Мадлен поняла, на что намекал испанский посол.

– Я гуляла в одиночестве, месье Ортега, – с лёгким недовольством ответила фрейлина.

Алехандро усмехнулся. Поправив чёрный локон, упавший на лицо, мужчина заговорщически произнёс:

– Не волнуйтесь, Мадлен, я никому не расскажу о вашей шалости. Я умею хранить чужие секреты. А вы?

Чувствуя себя неловко под пристальным насмешливым взглядом испанца, Мадлен сухо произнесла:

– Меня не волнует, из чьих покоев вы только что выскользнули, если вы об этом. Доброй ночи, месье Ортега.

Чувствуя на себе удивлённый взгляд испанского посла, уставшая девушка обогнула мужчину и продолжила путь к своим покоям. Вернувшись в комнату, Мадлен поняла, что ночное приключение отняло у неё последние силы. Быстро скинув с себя платье, девушка забралась в постель, и как только её голова коснулась подушки, юная фрейлина провалилась в сон.

Глава 5. Пропавшая дочь

Dis-moi qui tu hantés, je te dirai qui tu es.

Скажи мне, кто твой друг, и скажу, кто ты.

Следующим утром яркое солнце приветливо заглядывало в окно, заливая светом покои мадемуазель Бланкар. Но девушка впервые была этому не рада. Утро наступило слишком быстро, не дав юной фрейлине возможности выспаться. Просыпаться и вылезать из кровати совершенно не хотелось, но настойчивый стук в дверь заставил Мадлен открыть глаза и хрипло спросить:

– Кто там?

Ответа не последовало. Вместо этого дверь распахнулась, и в покои без разрешения вбежала запыхавшаяся Розетта.

– Доброе утро, мадемуазель! Вы ещё в постели? – искренне удивилась служанка. – Выглядите уставшей. Вам плохо спалось на новом месте?

– Слегка беспокойно, – ответила Мадлен, заметив хитрую ухмылку на лице Розетты. Поймав на себе тяжёлый взгляд еще не проснувшейся фрейлины, служанка поняла, что выдала себя, и стала немного серьёзней. Но фрейлину это не успокоило. «Почему-то мне кажется, что о моих ночных похождениях уже известно всему двору. По крайней мере, Розетта точно знает, что я вернулась в покои лишь под утро. Кто ей рассказал? Стража?» – недовольно думала Мадлен.

– Я и сама плохо сплю в последнее время, мадемуазель, – попыталась оправдаться Розетта. – Моя сестра захворала, и мы с матерью по очереди присматриваем за ней.

Служанка подошла к окну и распахнула шторы. Солнечный луч упал точно на лицо Мадлен, и девушка поняла, что вновь опустить голову на подушку и уснуть уже не получится. Спустив ноги с кровати, фрейлина попросила Розетту принести ей воды. Приказ фрейлины был выполнен быстро. Пока мадемуазель Бланкар умывалась, служанка смахивала пыль с гобеленов и что-то тихо напевала себе под нос. Вдруг, о чём-то вспомнив, Розетта буквально подскочила на месте.

– Мадемуазель, вы ведь ещё не знаете, что случилось сегодня утром?

В нерешительности покачав головой, Мадлен ответила:

– Боюсь, что нет.

– Ах, тогда слушайте, – голос Розетты стал ниже и тише, казалось, она собралась рассказать фрейлине страшную тайну. – Некоторое время назад при дворе гостила младшая дочь герцога Ранье – Жозефина. Она, к слову, жила в этой самой комнате до вас. Так вот, пару дней назад мадемуазель Жозефина покинула Лувр, но до дома так и не добралась. А вчера на рассвете неподалеку от замка была найдена её перевёрнутая карета и… – Розетта перешла на шёпот, – изувеченные тела сопровождавших её господ: кучера и двух человек из охраны.

– А что стало с самой мадемуазель Ранье? – с интересом спросила Мадлен.

– Пропала. Как сквозь землю провалилась, – подытожила Розетта и, подумав, добавила: – Вам наверняка известно, что род Ранье всегда был близок королевскому дому. Так вот, сегодня утром в Лувр прибыла семья Жозефины: отец, мать и старшая сестра, чтобы требовать от короля принять немедленные меры по поиску их дочери. Но его величество накануне отбыли из дворца и прибудут лишь к обеду.

Слушая рассказ служанки, Мадлен, сама того не желая, вспомнила о несчастной, чьё тело Фабьен доставил в мертвецкую. «Молодая девушка из богатой семьи. Что, если это и есть Жозефина? Но если на её экипаж напали за пределами замка, как её тело могло оказаться в королевском саду?»

Закончив с водными процедурами, фрейлина потянулась за вчерашним платьем, но юркая Розетта остановила её.

– Нет, мадемуазель, вам лучше надеть новое платье. В этом вы показывались вчера. Кроме того, в полдень королева Луиза собирает всех в тронном зале, чтобы сообщить важную новость. Вы должны блистать, ведь на вас будут устремлены взгляды всего двора.

– На меня? – удивилась Мадлен.

– Конечно. Все уже знают, что у королевы новая фрейлина, и всем хочется взглянуть на неё.

– Чтобы после перемыть ей кости?

Розетта смущённо улыбнулась.

– Жизнь при дворе держится на разговорах и сплетнях, если все вдруг перестанут обсуждать друг друга, мы просто умрём со скуки, – объяснила служанка.

– Но в Лувре же столько развлечений, – вознегодовала Мадлен. – Здесь наверняка собрана великолепная библиотека, можно читать обо всём на свете, каждый день узнавать что-то новое.

– Чтение, мадемуазель? Кто приезжает в королевский дворец, чтобы пропадать в библиотеке? Сюда стремятся попасть, чтобы обзавестись нужными связями, найти себе достойную партию, пробить дорогу к высоким постам. Разве вы здесь не за этим? – задав последний вопрос, Розетта покраснела, осознав, что позволила себе излишнюю дерзость. Но Мадлен не придала этому вопросу большого значения.

– Нет, мне хочется верить, что я прибыла сюда не для этого. Не для того, чтобы собирать и распространять пустые сплетни.

Видя, что фрейлина больше не настроена на разговор, Розетта замолчала и принялась помогать девушке с прической.

В полдень, как и говорила Розетта, весь двор потянулся в тронный зал, ожидая речи королевы. Фрейлине потребовалось немало времени, чтобы отыскать нужное помещение. Лувр казался огромным, и чтобы не заплутать в его многочисленных коридорах, Мадлен увязалась за парой юных девушек, спешивших занять места в тронном зале. Когда же наконец Мадлен вошла в нужную дверь, там уже собралась добрая часть двора. У дальней стены на возвышении стояли два трона. Оба были пусты. Пользуясь случаем, Мадлен осмотрела присутствующих. Сейчас её окружали десятки чужих незнакомых лиц, отчего девушка почувствовала себя уязвимо, неуютно. Вдруг кто-то легко тронул фрейлину за плечо. Девушка напряглась, но, обернувшись, с облегчением выдохнула:

– Селеста!

– Я с трудом отыскала тебя здесь. Интересно, о чём нам хочет сообщить Луиза, что за новость привела сюда весь Лувр? – улыбнулась Селеста и добавила: – Как прошёл вчерашний день?

Помедлив, Мадлен ответила:

– Он был весьма богат на впечатления. Но о них, я думаю, не стоит говорить здесь.

Селеста одобрительно кивнула, понимая, что сейчас каждое сказанное ими слово может стать достоянием всего двора. Пока девушки перекидывались ничем не примечательными фразами, в зале, до этого наполненном тихим шёпотом, смолкли все звуки. Двери распахнулись, и в них в сопровождении свиты гордо вплыла королева. Прошествовав в центр зала, Луиза не посчитала нужным занять свой трон, а вместо этого обернулась к подданным и одарила их сдержанной улыбкой. Выждав некоторое время, королева заговорила:

– Благодарю, что не оставили без внимания мою просьбу и явились на мой зов. Многие из вас с трепетом ждали моего слова, боясь услышать дурные вести. Но этого не будет. Напротив, причина, по которой я созвала вас, более чем радостная. Как вам известно, скоро ваша королева будет отмечать свои именины. В честь этого поистине знаменательного события в Париже состоится бал-маскарад! Его центром станет Лувр, но я желаю, чтобы праздник проник на каждую улицу нашей столицы!

После слов королевы по залу пронесся восторженный шёпот. Придворные дамы уже переглядывались друг с другом, желая поскорее обсудить предстоящий праздник. Луиза довольно улыбнулась. Ей понравилось, как двор принял новость о её именинах.

В отличие от остальных фрейлин, Мадлен не обрадовалась скорому торжеству. Девушка вспомнила о своем последнем видении. «Маска – думаю, она была подсказкой. Убийство произойдёт в ночь маскарада. На праздник наверняка съедутся аристократы со всей Франции. Незнакомых людей во дворце станет ещё больше, и любой из гостей может оказаться убийцей. А учитывая, что все вокруг будут в масках, злодею не составит труда скрыть своё истинное лицо». Пока фрейлина взволнованно вспоминала своё видение, откуда-то из толпы раздался громкий мужской голос:

– Так вот чем занята корона, пока её верные подданные проливают слёзы. Прошу простить мне мою дерзость, ваше величество, но я проделал тяжёлый путь до Лувра не для того, чтобы узнать об очередном празднике.

– Кто вы, выйдите вперёд! – потребовала королева.

Толпа расступилась, и перед Луизой предстал невысокий подтянутый аристократ с заметной сединой на висках. Его уже немолодое лицо было испещрено морщинами, а брови были грозно сдвинуты на переносице. Позади него стояла его супруга, округлившаяся после многочисленных родов. Её глаза опухли от слез. Женщина, ища поддержки, крепко сжимала руку своей дочери – девушки, на несколько лет старше Мадлен. Взглянув на стоявшую подле матери незнакомку, мадемуазель Бланкар похолодела. Она уже видела и эти кудрявые рыжие волосы, и по-детски пухлые щеки.

– Моё имя – Батист Ранье, ваше величество, думаю, оно вам знакомо. Со мной моя супруга Сюзет и дочь Фредерика, – ни на секунду не спуская с королевы сурового взгляда, произнёс мужчина.

Луиза, выслушав его, кивнула.

– Мы рады приветствовать вас при дворе, месье Ранье. Безусловно, мне известно имя вашей семьи.

– Королева, не сочтите за грубость, но я прибыл сюда не ради любезностей. Моя младшая дочь Жозефина, выехав из Лувра, так и не добралась до дома. Её карета найдена недалеко от дворца, все сопровождавшие её мужчины убиты. Зверски.

Придворные ахнули, пустившись шепотом пересказывать друг другу слухи о пропаже мадемуазель Ранье. А мужчина продолжил:

– Сама она пропала бесследно. Я с самого утра добиваюсь встречи с королём, но мне твердят, что у него есть дела поважнее. И что я вижу? Корона занята планированием очередного празднества, считая, что какой-то маскарад важнее безопасности её подданных? – С каждым новым словом в мужчине всё яростней вспыхивало пламя гнева. И как бы он ни старался скрыть его, окружающие понимали, что убитый горем отец готов спалить весь Лувр, чтобы добиться правды. Видела это и королева.

– Месье Ранье, я разделяю ваше беспокойство. И уверяю, король уже направил гвардейцев на поиски вашей дочери, – произнесла Луиза.

– Мне нужны не только люди для поисков, нам всем нужны ответы. Как корона допустила, чтобы её верные подданные, знать, на которой держится королевская власть, пропадали и погибали под стенами Лувра, под носом у короля? Нам всем известно, что во Франции орудует душегуб, жертвами которого стали уже десятки девушек. Все твердят, что он неуловим. Неужели люди короля не могут с ним разобраться? Или корона настолько беспомощна, что не в состоянии защитить свой народ от одного убийцы?

– Довольно! – чей-то громкий голос прокатился по тронному залу. Придворные обернулись к двери. Окружённый несколькими вооруженными гвардейцами, в зал вошел Генрих III – король Франции, невысокий мужчина средних лет, с аккуратными, утончёнными чертами лица. Он выглядел недовольным, разочарованным. Его камзол, щедро украшенный золотой вышивкой, поблёскивал, обласканный солнечными лучами, проникавшими в длинные окна, а на голове сверкала корона, усыпанная дорогими каменьями.

Генрих, задрав подбородок, молча прошествовал в центр залы и, в отличие от своей супруги, немедленно опустился на трон. Как только королевский взгляд отыскал среди толпы Батиста Ранье, Генрих заговорил:

– Стоило мне ненадолго отлучиться из дворца, как меня уже пытаются оклеветать. Месье Ранье, вы прибыли сюда, чтобы посеять панику? Королева готовится к именинам, а вы стращаете двор небылицами? Неуловимый душегуб, о котором вы ведете речь – плод фантазий тёмных селян. Несчастье, постигшее вашу дочь, ранило моё сердце. И я, как того требует долг, уже отправил людей на её поиски. Жозефина скоро будет найдена, не сомневайтесь. А сейчас, дабы утешить вас, я поговорю с вами с глазу на глаз.

Пока Генрих вёл беседу с аристократом, Мадлен искала среди гвардейцев Фабьена. И вскоре нашла его. Он стоял подле трона, за спиной короля. Обернувшись, Мадлен заметила, что была не единственной, чей взгляд украдкой был устремлён на Фабьена. Залившись предательским румянцем, мадемуазель Моро то пристально всматривалась в лицо гвардейца, то резко отводила глаза в сторону, опасаясь быть пойманной за своим невинным занятием. Однако заинтересованный взгляд Селесты не укрылся от гвардейца, и вскоре между молодыми людьми завязалась безмолвная игра, проигравшим из которой выходил тот, кто первым отведёт взгляд. Всё это время выражение лица Фабьена оставалось серьёзным и сдержанным. И лишь в минуты, когда Селеста смущалась сильнее обычного, уголки его губ, вздрагивая, ползли наверх. «Луиза была права, Селеста явно неравнодушна к месье Триалю, и он отвечает ей взаимностью», – заключила Мадлен, внимательно следившая за переглядками фрейлины и гвардейца, и вспомнила обронённую как-то матерью фразу: «Взгляд мужчины порой может быть красноречивее всех слов и интимнее любых прикосновений».

В это время король поднялся с трона, приблизился к Луизе и, взяв за руку, поцеловал тыльную сторону её ладони, затем он, выпрямившись, окинул взглядом двор и, изящнее, чем требуется мужчине, махнул рукой:

– На этом пока всё. Можете расходиться, – с этими словами Генрих в сопровождении супруги последовал к выходу, поманив за собой месье Ранье и его семью. Когда монаршие особы вышли из тронного зала, их подданные позволили себе расслабиться и вскоре тоже потянулись прочь из зала. Большинство девушек, обсуждая известие о маскараде, уже спешили в свои покои, чтобы подобрать подходящие наряды. Но поведение одной из них внезапно заинтересовало внучку Нострадамуса. Нервно озираясь по сторонам, в сторонке подле худощавого светловолосого юноши стояла Жизель. Воспользовавшись суматохой, собеседник настойчиво приглашал фрейлину следовать за ним.

– Кто это рядом с Жизель? – поинтересовалась Мадлен, обернувшись к фрейлине Екатерины.

– Это Пьетро, любимчик короля и, если верить слухам, – Селеста заговорила тише, – его фаворит, посещающий покои Генриха чаще, чем Луиза.

– Жизель выглядит встревоженной, даже испуганной, не находишь? – спросила Мадлен.

– Да, непривычно видеть её такой, – подтвердила догадки девушки Селеста.

Меж тем Пьетро, кивнув старшей фрейлине королевы, приглашал её следовать за ним. Нервно озираясь по сторонам, Жизель, будто с неохотой, всё-таки решилась принять его приглашение.

– Идём, – боясь выпустить странную пару из поля зрения, Мадлен потянула Селесту за собой, – нужно узнать, что они затеяли.

– Зачем? – удивилась мадемуазель Моро.

– Затем, что Жизель, как никто другой, близка к королеве. И если её величество в опасности, мы должны знать, почему её старшая фрейлина ведет себя столь подозрительно.

Мадлен уверенно шла вперёд, не спуская глаза со спины Жизель. В какой-то момент девушке показалось, что фрейлина королевы и её спутник сумели ловко скрыться в толпе. Но, покрутив головой, мадемуазель Бланкар заметила, как платье фрейлины мелькнуло в проёме под лестницей. Девушка, продолжая тянуть за собой Селесту, поспешила в ту же сторону. Бесшумно приблизившись к заветной двери, Мадлен замерла.

– Нас же заметят, – попыталась пожаловаться Селеста, но Мадлен шикнула на девушку, заставляя её замолчать.

– Тш-ш-ш, тише.

Набравшись смелости, мадемуазель Бланкар аккуратно и медленно толкнула дверь, приоткрыв маленькую щёлочку. Послышались тихие голоса. Чтобы разобрать, о чём говорят за дверью, девушке пришлось сильно напрячь слух. И тогда до неё долетели обрывки разговора.

– Пьетро, это расценят как измену! – испуганно шептала Жизель. – Если кто-то узнает, наши жизни будут загублены!

– Да, если нас поймают. Но этого не случится, я всё продумал, – уверенно ответил юноша.

Голос Жизель дрогнул.

– Я не знаю… меня это пугает. То, что ты предлагаешь, звучит бесконечно заманчиво, но риск невероятно высок.

– Только не говори, что ты этого не хочешь. Я всё равно не поверю.

– Хочу, но я боюсь последствий этого поступка. Не слишком ли далеко мы заходим?

– Жизель, маскарад – отличное прикрытие, – настаивал Пьетро. – В замке соберется множество людей. Все будут поглощены праздником, никто ничего не заметит.

– Не знаю… а вдруг всё пойдет не по плану. Что тогда?

– Не думай об этом. Это наш единственный шанс, Жизель. Решайся! – требовал Пьетро.

Фрейлина замолчала, но Мадлен слышала её неровное нервное дыхание. Наконец Жизель приняла решение:

– Хорошо, я согласна. И будь что будет. Ты прав, мы ждём уже слишком долго. Пора решиться на этот шаг.

– Умница, Жизель. Тогда в день маскарада ближе к полуночи встретимся в западном крыле замка, в коридоре на втором этаже. Только убедись, что никто не следит за тобой. Поняла? – спросил юноша.

– Поняла, – ответила мадемуазель Клермон.

Разговор явно подходил к концу, и, поняв это, Мадлен и Селеста поспешили как можно бесшумнее отойти от двери. Это оказалось правильным решением. Уже через минуту Жизель и Пьетро вышли из каморки. Бросив друг на друга многозначительный взгляд, они разошлись в разные стороны. Прижавшись спиной к стене, Мадлен обдумывала только что услышанный диалог.

– Неужели они планировали убийство? – спросила девушка у Селесты.

– Я не знаю, но их разговор выглядел крайне подозрительно. Боюсь, они задумали недоброе, – взволнованно ответила мадемуазель Моро.

– Как думаешь, может ли фрейлина желать смерти своей королеве?

– Мне бы хотелось ответить, что нет, но это будет ложью, – с грустью произнесла Селеста. – Находясь при дворе, ни в ком нельзя быть полностью уверенной. Тёмные секреты здесь есть у каждого. Кто знает, за что Жизель могла затаить злобу на Луизу.

– Тогда в ночь маскарада нельзя спускать с этой пары глаз, – твердо решила Мадлен.

Согласившись, Селеста кивнула, а вскоре поспешила вернуться в Тюильри.

Весь оставшийся день Мадлен провела в свите королевы, исправно исполняя обязанности фрейлины. Но чем бы она ни занималась: дегустацией вина или примеркой новых нарядов – мысли девушки были заняты тяжкими думами. Её тревожило последнее видение и предстоящий маскарад. Пугали воспоминания о страшном сне. Но сильнее всего мадемуазель Бланкар волновало поведение Фабьена и тайна мёртвой девушки. Пока остальные фрейлины пересказывали друг другу последние сплетни, томно вздыхали по герцогу Наваррскому, следующему претенденту на французский престол, и в красках расписывали будущее празднество, Мадлен прокручивала в голове тяжёлые мысли. «Неужели месье Триаль может быть причастен к гибели несчастной Жозефины Ранье? Я уверена, это её тело сейчас лежит в мертвецкой. Они с сестрой очень похожи. Но если так, получается, что Фабьен связан и с остальными убийствами, накрывшими Францию? Но как такое возможно? Эти подозрения сводят меня с ума. Мне так хотелось сегодня поделиться ими с Селестой, но я не смогла сделать этого. Мысль о том, что человек, к которому она неравнодушна, может оказаться убийцей, разобьёт ей сердце. Селеста кажется мне девушкой ранимой, к тому же она единственная в этом замке, кому я пока могу доверять. Мне не хотелось бы причинять ей боль». Мадлен ещё долго размышляла над сложившейся ситуацией и наконец нашла способ разрешить свои сомнения. «Нужно пробраться в покои месье Триаля в его отсутствие и попытаться найти ответы на свои вопросы. Если он в чём-то замешан, тому должны найтись доказательства». Решившись на этот отчаянный шаг, девушка начала действовать.

Спланировать проникновение в покои гвардейца оказалось сложнее, чем представлялось юной фрейлине. У Мадлен ушло два дня, чтобы выяснить, где находится комната Фабьена, и разузнать, когда месье Триаль заступает на ночное дежурство. В выбранный день мадемуазель Бланкар не находила себе места. Как только часы пробили полночь, девушка, стараясь не попасться на глаза караулу, вышла из комнаты и направилась в покои Фабьена. В замке в этот час было тихо, поэтому, когда в коридоре послышались гулкие шаги стражи, у фрейлины было достаточно времени, чтобы отыскать надёжное укрытие. «Лучше сегодня не привлекать к себе внимание и не попадаться на глаза гвардейцам», – подумала Мадлен и, желая избежать лишних расспросов караула, притаилась в каморке под лестницей. Спрятавшись в крохотном чулане, фрейлина едва не чихнула от скопившейся здесь пыли. «А я думала, что в Лувре каждый уголок должен сверкать чистотой», – недовольно фыркнула девушка себе под нос. В узкой каморке было темно и пахло чем-то сладковато-приторным. «Какой знакомый аромат, что же это… ладно, всё лучше, чем запах сырости», – подумала Мадлен. Девушка прислушалась, шаги становились всё тише, стража, обойдя первый этаж, направилась вверх по лестнице. «Подожду еще минутку, и можно выходить». Запрокинув голову, Мадлен осторожно встряхнула волосами, когда в нос снова ударил знакомый запах. И фрейлина замерла, чувствуя, как в груди нарастает паника.

Тело неожиданно сковал липкий страх, пришедший сразу после осознания: «Я узнала этот запах – приторная канифоль, сладкая камфора, еловый скипидар… – думала фрейлина. – Состав для бальзамирования мёртвого тела. Точно как в мертвецкой». Боясь пошевелиться, девушка переступила с ноги на ногу и поняла, что стоит не на каменном полу. Опустив глаза вниз, Мадлен заметила кусок белой ткани. Избегая резких движений, фрейлина присела и подняла с пола белую ткань. В холодном свете, лившемся через щёлку неплотно прикрытой двери, девушка заметила бурые пятна. «Саван, которым укрывают покойников». Мадлен не услышала, но почувствовала, как за спиной что-то шевельнулось. Чей-то немигающий взгляд всё это время касался девушки. Холодный немой ужас охватил тело фрейлины. Мадлен знала: тому, кто стоит у неё за спиной, нужно лишь протянуть руку, и она окажется в его власти.

Стук собственного сердца оглушал, путая мысли. Застывшее в страхе тело отказывалось повиноваться. В тишине чуть слышно зашелестела ткань чьего-то одеяния.

Мадлен не поняла, было ли это её собственное платье или же чужое облачение. Словно выйдя из оцепенения, девушка выскочила из каморки и, не обращая внимания на громкий стук каблуков, бросилась в ближайший коридор.

Шаги испуганной фрейлины стихли, и главный холл замка вновь погрузился в тишину.

Нарушить её посмел лишь тихий скрип старой двери, ведущей в каморку под лестницей, и лёгкий шорох длинного платья, подолом скользнувшего по холодным каменным ступеням.

Тяжело дыша, Мадлен вбежала в нужный ей коридор. Облокотившись спиной на стену, она попыталась отдышаться и взять себя в руки. «Это всё мне почудилось. Никого в том чулане не было и быть не могло», – уговаривала себя фрейлина, прекрасно понимая, что эти слова – ложь. Страх, не желавший выпускать Мадлен из своих крепких объятий, перерос в разочарование и глухую печаль. «Мне тяжело справиться даже с собственными эмоциями, как я планирую помочь королю Франции?» Закрыв глаза, девушка долго восстанавливала сбившееся дыхание. «Если я хочу пройти этот путь, я должна быть осторожнее и рассудительнее», – решила Мадлен и нашла взглядом нужную ей комнату. Подкравшись ближе, фрейлина оглянулась, в очередной раз убеждаясь, что коридор пуст, и приложила ухо к двери. «В покоях Фабьена тихо, они пусты. Пора действовать», – решила девушка и осторожно проскользнула в покои гвардейца.

Комната месье Триаля была чуть меньше той, что занимала фрейлина. У одной из стен стояла большая, аккуратно заправленная деревянная кровать. Другую стену почти полностью занимал камин. У окна пристроился письменный стол, заваленный вскрытыми письмами. «Странно, в покоях всё так чисто и аккуратно, а на столе бардак, – подумала Мадлен. – Дорогую сердцу переписку обычно хранят как-то иначе». В душе фрейлины разыгралось любопытство и, приблизившись к столу, она взяла в руки одно из писем. «Как же стыдно совать свой нос в чужую личную жизнь, – мучилась угрызениями совести мадемуазель Бланкар. – Но на кону может стоять судьба королевского рода и всей Франции. Надеюсь, это оправдывает мой поступок». Фрейлина развернула пергамент и подошла ближе к окну, чтобы лунный свет позволил разобрать содержимое письма. Девушка начала читать:

Дорогой сын!

Знаю, что содержание этого письма, так же как и нескольких предыдущих, не найдёт отклика в твоей душе. Но, не теряя надежды, верю, что ты прислушаешься к материнскому слову и внемлешь просьбам любящей тебя семьи. Служба в королевской гвардии – большая честь не только для тебя, но и для всего рода Триаль. Однако смею напомнить, что ты, дорогой Фабьен, был и остаёшься единственным наследником всей нашей семьи. А потому вновь прошу тебя обдумать возможность оставить службу и взять на себя обязанности главы рода. Твой отец совсем плох, когда же его не станет, кто, если не ты, будет в ответе за свою пожилую мать и юных сестёр. Мне вновь писал месье Ранье. Он, как и раньше, видит в тебе прекрасную партию для любой из своих дочерей. Знаю, знаю, что юная Жози, что однажды гостила у нас, не пришлась тебе по сердцу. Но, быть может, ты просто не успел разглядеть в ней девушку, достойную стать твоей супругой? Помни, союз с родом Ранье стал бы для нас с отцом лучшим подарком. На днях Жози пребывает в Лувр, чтобы навестить свою кузину. Фабьен, молю, присмотрись к ней. Будь учтив и подумай о семье. Если же Жози не удастся очаровать тебя, помни, что у месье Ранье есть дочери постарше.

Искренне желающая тебе счастья, твоя мама.

Мадлен отложила пергамент в сторону и с тревогой пыталась осмыслить его содержание. «В письме идёт речь о Жозефине. Получается, Фабьен так или иначе был связан с ней. Боже, это заставляет ещё больше сомневаться в месье Триале. Можно ли предположить, что Фабьен настолько сильно не желал связывать судьбу с Жозефиной, что решился на убийство?» Фрейлина растерянно озиралась по сторонам, пытаясь найти ответы на новые вопросы, но не понимала, чему именно стоит уделить внимание. Девушка прошлась по комнате и заглянула в ящик стола, но не нашла ничего, кроме чистых пергаментов. Под кроватью оказалось пусто, в шкафу нельзя было отыскать ничего, кроме аккуратных дорогих мундиров. «Зря я всё это затеяла. Пошла на такой риск, но ничего, кроме этого письма, не нашла, – огорчилась Мадлен. – Пора уходить», – решила она и направилась к двери. Но лишь рука фрейлины коснулась дверной ручки, как в коридоре послышались громкие мужские шаги. «Что, если это Фабьен? – испугалась девушка, чувствуя себя загнанной в ловушку. – Что мне делать?» Понимая, что действовать нужно быстро, Мадлен, словно прыткая газель, подхватила подол платья и запрыгнула в шкаф. Спустя несколько секунд дверь распахнулась, и в покои вошёл Фабьен. Тяжёлый вздох выдал его усталость. Фрейлина, стараясь не дышать, сквозь крохотную щёлочку вглядывалась в тёмную комнату, стараясь уследить за действиями Фабьена. Гвардеец остановился в центре комнаты и медленно скинул с себя мундир. На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Мадлен напрягла слух, пытаясь расслышать, что происходит в покоях. И в этот момент дверцы шкафа отворились. Гвардеец, державший в руках свой мундир, дёрнулся от неожиданной встречи и застыл на месте.

Его глаза удивлённо округлились, когда среди собственной одежды он обнаружил притаившуюся в шкафу девушку.

– Мадемуазель Бланкар?! Как прикажете это понимать? – сурово спросил гвардеец.

От растерянности, щедро приправленной стыдом и страхом, фрейлина не могла вымолвить ни слова. Попытавшись выбраться из шкафа, девушка неловко зацепилась за одежду, и Фабьену пришлось подать ей руку. Как только девушка вновь встала на ноги, гвардеец повторил свой вопрос. Мадлен, волнуясь, теребила руками платье. Ей хотелось соврать, выдумать историю, которая убедила бы Фабьена, что её ночное вторжение в его покои – нелепая случайность, но страх и взволнованность мешали девушке мыслить стройно. А потому она не нашла ничего лучшего, как рассказать гвардейцу правду. Набрав в грудь побольше воздуха, девушка выпалила:

– Пару дней назад я видела вас ночью в саду.

Челюсть Фабьена заметно напряглась, а глаза недовольно прищурились.

– Продолжайте.

– Вы несли на руках мёртвую девушку. Я была в мертвецкой и слышала ваш разговор с анатомом. А ещё мне удалось провести осмотр тела. Я знаю, как была убита та несчастная, – глотая слова, произнесла Мадлен.

– Дайте угадаю, вы пришли сюда, подозревая, что я замешан в убийстве.

Фрейлина не ответила, но гвардейцу не нужны были слова, он и так всё понял верно.