Текст книги "Твоя маленькая Лиза"

Оксана Шмидт
Твоя маленькая Лиза

Посвящается Грегори Лемаршалю и всем его поклонникам

«Светильники надо беречь».

Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц».

© Шмидт О. Ю., 2015

© ООО Издательский дом «БИБЛИО-ГЛОБУС», 2015

* * *

Оксана Шмидт родилась в 1984 году в городе Тверь. Еще в школе начала писать первые рассказы и повести, но никогда не относилась к этому серьезно.

Что ее действительно увлекло, так это журналистика.

После окончания Тверского Государственного Университета филологического факультета в 2006 году она отправилась в Москву. Устроившись на работу в ежедневную газету, Оксана более 4 лет с упоением писала о спорте, а потом вышла замуж и ушла в декрет. В отпуске по уходу за ребенком Оксана занялась творчеством.

На написание повести «Твоя маленькая Лиза» автора вдохновила реальная история талантливейшего французского исполнителя Грегори Лемаршаля, жизненный путь которого стал для миллионов людей примером.

Благодарности

За помощь в издании книги я от всей души благодарю Всероссийское Общество Слепых города Саранска, лично Оксану Мартынову, а также Зою Скобелкину. Без вас, дорогие мои, ничего бы не получилось.

За безграничную веру в меня и поддержку хочу сказать спасибо родителям, любимому мужу Антону и замечательному сыну Марку!

Часть 1. Встреча

Я долго не могла заставить себя приехать сюда. Старое, но ухоженное кладбище, напоминавшее музей под открытым небом, казалось серым и мрачным. Ну конечно, ведь шел дождь, а у меня, как всегда, не оказалось с собой зонта. Медленным, но уверенным шагом я пошла по главной аллее.

– Ну где же ты, Алекс?

Я внимательно вглядывалась в памятники могил в поисках дорогого мне имени – Александр Лем. Вдруг слева от меня я увидела стройную женскую фигуру. Эффектная брюнетка стояла спиной ко мне возле одной из могил вместе с мальчиком лет шести. «Катерина», – осенило меня. Я ни с кем бы ее не спутала. Я ведь так мечтала быть хоть немного на нее похожей. «Значит, я правильно иду», – решила я. Чтобы не мешать Катерине, я остановилась за ветвистым деревом и подняла воротник своего белого плаща. Мне было хорошо видно, как очаровательный темноволосый мальчик положил цветы на белую гранитную плиту, что-то сказал и они с Катериной удалились. Словно их и не было вовсе. Дождь не переставал, мои волосы были мокрыми – ну и ладно! Я так долго сюда шла… Чем ближе я подходила к могиле, тем труднее давался мне каждый шаг. В какой-то момент показалось, что убежать и больше никогда сюда не возвращаться – отличная идея, но я решила не сдаваться. Ты бы не сдался…

«Александр “Алекс” Лем. 1984–2008» – я нашла то, что искала. С аккуратного надгробия на меня смотрел он – улыбался, словно живой, словно и не умирал, словно и не было этих долгих семи лет.

– Привет, Алекс! Вот я и пришла. Твоя маленькая Лиза! – сказала я, и глаза наполнились слезами. Именно наполнились, однако еще не дали волю тонким прозрачным струйкам. – С Днем рождения!

Не в силах устоять, я присела на скамейку и огляделась.

– Алекс, а у тебя тут так красиво. Ангелы такие трогательные, с маленькими крылышками, живые цветы, – слезы, как маленькие водопады, хлынули из моих глаз. – Ты теперь среди них и поешь для них. А помнишь, мы с тобой когда-то пели?

Мне хотелось о многом ему рассказать, но я совершенно не знала, с чего начать.

– Знаешь, а у тебя очаровательный сын. Он так похож на тебя… И он здоров, но я думаю, что ты, конечно, знаешь об этом и радуешься оттуда, с неба, куда ты так хотел и куда тебя так рано забрали от нас, от меня… – мой голос дрожал. Так хотелось разреветься.

– Ты даже не представляешь, как ты мне дорог, – продолжила я свой монолог. – Хотя сейчас, возможно, ты знаешь все мои секреты… Мне не хватает твоего смеха, твоей улыбки и того солнца, которое жило внутри тебя…

Я закрыла глаза руками и заплакала.

– Лиза, почему ты так долго не приезжала?

Этот голос я узнала бы из тысячи, нет, из миллионов. Сердце бешено заколотилось, я подняла глаза и обомлела. Он сидел рядом со мной на скамейке, слегка ссутулившись, и смотрел на меня своими бездонными глазами чайного цвета. Он был такой, каким я его помню: худощавый, с яркими чертами лица, с потрясающей открытой улыбкой и пробирающим до костей взглядом. Темные волосы были слегка взъерошены, а на щеках горел румянец.

– Я… я… я… – ком в горле застрял.

– Я ждал тебя…

– Сашка, – пролепетала я и едва не упала в обморок. – Сашка, я пришла.

Не сумев сдержать эмоций, я обняла его так сильно, как только могла, даже не задумавшись над тем, что это невозможно и что все, что я сейчас вижу, – полный бред. Он был таким теплым и пах яблоками, его любимым «белым наливом».

– С Днем рождения, – сказала я тихо.

– Спасибо, дорогая моя Лиза, – Алекс взял меня за руку, улыбнулся и строго спросил, – Почему ты не приходила?

– Я… я не могла найти в себе силы, – сказала я.

– А почему тебя не было на похоронах? – спросил он.

– Я не хочу об этом говорить, – я отвернулась и поджала губы.

– Скажи!

– Да ты и сам, наверное, знаешь! Не мучай меня.

– Скажи!

– О твоей смерти я узнала из новостей, – начала я тихо свой рассказ. – Я тогда была на гастролях в Бельгии. После помню только, что очнулась в клинике. Врачи сказали, что у меня был страшный нервный срыв. В бессознательном состоянии я пролежала несколько дней, а когда пришла в себя, похороны уже состоялись.

– Почему ты ушел? – пошла я в наступление. – Не подумав ни о ком – ни обо мне, ни о родителях, ни о Катерине! Почему, Алекс! – я практически кричала, и если бы меня кто-то сейчас услышал и увидел на кладбище, то решил бы, что я тронулась умом. И, возможно, был бы прав…

– Я должен был, – спокойно сказал Алекс, нежно взяв в свои ладони мои дрожащие кулачки. – Я сделал то, что должен был сделать. Ведь у каждого своя судьба… Понимаешь?

– Ни черта я не понимаю, – рявкнула я и встала со скамейки. Дождь усилился, казалось, что надвигается буря. – Ты бросил нас всех, заставил плакать миллионы людей и меня, твою маленькую Лизу.

– Я всегда с тобой был и сейчас с тобой, – сказал Сашка и улыбнулся той улыбкой, от которой мое сердце всегда замирало.

– Где ты был, когда я с ума сходила? – поумерила я пыл, и сквозь тучи начали пробиваться солнечные лучи.

– Лиза, моя маленькая Лиза… А помнишь, как мы встретились с тобой впервые? – он улыбнулся своей солнечной улыбкой, и на душе потеплело. Я опустилась на скамейку, свернулась калачиком и положила голову на его колени. Он начал гладить меня по волосам, шептать что-то успокаивающее, и мне казалось, что я погружаюсь в глубокий сон.

– Конечно! Ты пришел на кастинг музыкального реалити-шоу «Это твой дебют» одним из последних, – начала я тихо свой рассказ. – Я стояла за дверью, когда у тебя было прослушивание. Ты пел так, что замерли все ребята. Никогда не забуду – это была французская песня «Je T’aime» Лары Фабиан. Знаешь, я тогда еще подумала – как же должен выглядеть мальчик с таким ангельским голосом? Потом ты вышел, и я увидела тебя. Ты так улыбнулся, что мои колени подкосились, и сказал: «Привет! Я буду учиться с вами. Меня зовут Александр Лем!» Все тебя поздравляли, хлопали по спине, а я поняла, что пропала.

– А я помню тебя, – Алекс улыбнулся. – Ты стояла такая смешная, словно воробышек. Твои светлые взъерошенные волосы небрежно спускались на плечи, на тебе была толстовка серого цвета с Микки-Маусом, такая огромная, что ты в ней утопала.

– Надо же! Ты помнишь, как я была одета, – я удивилась и подняла голову с колен Саши, чтобы заглянуть в его глаза.

– Я все помню, Лиза! То время было очень важным для меня! С него началась моя жизнь на сцене.

Слезы просились наружу. Я едва сдерживалась, чтобы не закричать: «Я люблю тебя!»

– А знаешь, что я люблю больше всего? – спросил меня Алекс. – Я люблю наши разговоры с тобой в Звездном доме, когда выключали камеры, считая, что мы крепко спим. Пойдем, я кое-что покажу тебе.

Саша взял меня за руку, и мы, вдруг поднявшись высоко над землей, очень быстро полетели. Мне показалось на мгновение, что я счастлива. Мимо пролетали дома, улицы, фонари, капли дождя проносились мимо с невероятной скоростью, но почему-то не задевали нас, а рядом со мной был он. И плевать я хотела на то, что, похоже, сошла с ума.

– Куда мы летим? – спросила я.

– Тс-с-с, – ответил он и улыбнулся.

В мгновение ока мы оказались в знакомой кухне Звездного дома – того дома, где мы впервые увидели друг друга и где были так счастливы, занимаясь музыкой. Мы уселись на любимый нами диван.

– Смотри, – прошептал Алекс. – Это как в кино!

– Что? – спросила я, и дверь в кухню приоткрылась.

Это была я, маленькая, 17-летняя. В той самой смешной толстовке с Микки-Маусом. Тихо, почти на цыпочках я прошла к холодильнику, открыла дверцу и достала апельсиновый сок.

– Я помню эту ночь, – почти взвизгнула я. – Это ночь после первого концерта. Мы тогда впервые все узнали о твоем страшном диагнозе…

– Тс-с-с, – Алекс приложил указательный палец к моим губам. – Смотри и слушай.

17-летняя я уселась за стойку и огляделась. Мне не спалось. Потягивая сок из стакана, я о чем-то думала. Я помню, о чем я тогда думала, – о страшной болезни Алекса, пыталась переварить то, что она неизлечима, и понять, как он может петь, если его легкие работают всего на 20 процентов. В помещении было темно, но мне почему-то не хотелось включать свет. Вдруг скрипнула дверь и кто-то вошел. В темноте я не сразу разглядела, кто это был.

– Привет, – сказа л Алекс. – Тоже не можешь уснуть?

– Неа, – сказала я. – Эмоций много.

– И у меня. Аж задыхаюсь! Поделишься соком? – спросил он.

– Конечно, – я лениво протянула ему канистру с оранжевой жидкостью. – Садись рядом, если хочешь, конечно!

– Хочу! – сказал он. Мое сердце предательски заколотилось. Хорошо еще, что в темноте он не смог разглядеть цвет моего лица – я наверняка зарделась.

Саша налил себе стаканчик. Я молчала, не зная, что сказать.

– Поговорим, может быть? – спросил он и сделал пару глотков.

– Ты здорово спел сегодня! – осмелела я немного. – Действительно здорово!

– Спасибо! – улыбнулся Лем, удивившись, что я пришла в восторг от его вокальных данных, так как сам постоянно в них сомневался. Если бы не отец, который однажды буквально заставил спеть Сашку в караоке, то, возможно, о нем никто бы никогда и не узнал. – Мне показалось, что я был немного не в форме.

– Алекс, скажи, а эта болезнь совсем неизлечима? – серьезно спросила я, не желая откладывать особенно интересующий меня вопрос.

– Да… – утвердительно сказал Сашка, однако в его голосе я не услышала ни нотки сожаления. – Но она научила меня всегда смотреть вперед, не сдаваться, жить сегодняшним днем и мечтать. А еще у меня потрясающий пресс благодаря постоянному кашлю.

Он игриво подмигнул мне, задрал рубашку и продемонстрировал торс. Глаза к полумраку привыкли, и я смогла оценить действительно превосходные «кубики» Алекса.

– Как ты можешь шутить? Это ведь страшное генетическое заболевание с трудновыговариваемым названием, – шутка Алекса мне совсем не показалась смешной. – Да, да… Я читала в интернете.

– Муковисцидоз, – сказал Сашка, и его глаза на мгновение потухли, а потом он неожиданно улыбнулся и скорчил такую смешную рожу, что я засмеялась. – Не грузись! И вообще, я не хочу больше говорить об этом. Не хочу, чтобы все только и говорили, что о моей болезни. Я здоровее всех здоровых… Я живой!

– Как думаешь, кто станет победителем «Дебюта» в этом сезоне? – я решила сменить тему.

– У меня шансов не много, я вообще тут случайно – позвали на замену. А вот ты сделал сегодня мощную заявку!

– Это из-за моего потрясающего пресса? – рассмеялся он.

– Дурачок, – улыбнулась я. – У тебя такой голос…

– Какой у меня голос? – бархатным тембром заговорил он.

– Уникальный. Четыре октавы – это вам не просто так…

– Да ладно тебе, – он вдруг засмущался и спрятал глаза.

Мы еще часа два болтали о всякой ерунде, о своем детстве, о любви к музыке, о своих мечтах. У него их было очень много…

– Я мечтаю влюбиться сильно-сильно, – сказал он серьезно, – знаешь, чтобы до безумия. У меня такого никогда не было. Вот только шансов у меня не много на взаимность. Сама посуди – худой, низенький…

Сашка машинально одернул рукава рубашки, чтобы спрятать узкие запястья.

– Ерунда! Ты клевый! Я знаю, что говорю, – заметила я. – И никакой ты не низкий. Какой у тебя рост? Ты почти на голову выше меня, а мой рост где-то 165 сантиметров.

– То есть в женихи гожусь? – игриво спросил он. Я кивнула и отвернулась, чтобы он не увидел мою глупую улыбку. – Ты, кстати, тоже ничего.

Он обнял меня и чмокнул в щеку. От неожиданности я едва не подавилась соком.

– А еще я мечтаю о детях и о том, чтобы моя музыка заставляла людей жить, не сдаваться, а больным, таким как я, давала надежду. А ты о чем мечтаешь?

– Я люблю петь и хочу, чтобы меня услышали. Хочу лет через 10 давать концерты, сочинять классную музыку. Петь для людей и ради всего самого лучшего. Понимаешь? И… может быть, однажды написать книгу.

– На самом деле ты ведь не со мной хотел поговорить, а просто не хотел, чтобы быстро наступило утро и начались все эти утомляющие медпроцедуры, без которых ты не мог жить полноценной жизнью? – я посмотрела на Алекса с укоризной.

– Так-то оно так, но мне действительно было приятно с тобой болтать. Я почувствовал в тебе родственную душу, родного мне человечка, который просто интересуется мной, а не сочувствует из-за моей болезни.

– Мне было легко с тобой… Впрочем, с тобой и не могло быть иначе. Ты всех нас в доме, ребят и педагогов, заряжал позитивом, оптимизмом, такой невероятной жаждой жизни, которая была только у тебя. Ты был сильнее всех нас вместе взятых и в то же время таким каким-то хрупким. Ты многому научил меня. Главное – я поняла, что никогда не надо сдаваться, даже тогда, когда нет надежды.

– Ты уверена в этом? – вопросительно посмотрел на меня Алекс.

Я кивнула и отвела взгляд – он был прав: в том, что касается его, я не была готова идти дальше.

– Ладно! Не стоит задерживаться… Нам много еще нужно увидеть! – сказал Саша, встал, и все вокруг нас вновь закрутилось.

Мне было одновременно и радостно, и страшно. Впервые за много лет я снова чувствую тепло его рук, созерцаю его улыбку и слышу смех… Вот я вижу, как мы готовимся к очередному шоу, танцуем с Сашей в репетиционном зале. Он так близко, что сердце едва не выпрыгивает из груди. Вот мы поем дуэтом, а вот он обнимает Ольгу в Звездном доме… Помню, я сходила с ума от ревности. А это мы едим бутерброды с шоколадной пастой и смеемся. А тут… О Бог мой! Я залетела в ванную комнату, а он в одном полотенце… Хотелось провалиться сквозь землю. Я вылетела как ужаленная, а Сашка догнал меня в коридоре и измазал пеной для бритья. Потом мы долго смеялись над этой историей. Алекс всегда знал, как меня рассмешить.

Вот он на сцене, в классной кожаной куртке, стоит у стойки с микрофоном и поет знаменитый хит Фредди Меркьюри «Show Must Go On». Его голос, фантастическая музыка, захватывающая энергия, идущая прямо из сердца, и огненный взгляд. Нет, это было не выступление – это была магия. Он проживал каждую фразу, каждое слово, и только медикам и родным было известно, чего стоило ему это волшебство.

Вдруг мы оказались в большой гостиной Звездного дома, где часто ребята просматривали записи прошедших отчетных концертов. Нас по понятной причине никто не заметил – мы тихо стояли в самом дальнем углу комнаты.

– Помнишь, мы здесь собрались посмотреть выступления номинантов?.. – спросил Алекс.

– Да, особенно один просмотр забыть не могу… Стоит мне услышать песню «Останусь» группы «Город 312», как слезы по щекам текут. Эта песня стала твоей, понимаешь… Так проникновенно ее больше никто не исполнял.

– Смотри, – прошептал он.

Ребята молча смотрели выступление Саши. Кто-то даже украдкой смахивал слезы. Помню, что и меня тогда голос Алекса и его манера исполнения пробрали до костей. Я едва сдерживала слезы и дикое желание его обнять.

 
В конце туннеля яркий свет слепой звезды,
Подошвы на сухой листве оставят следы,
Еще под кожей бьется пульс, и надо жить.
Я больше, может, не вернусь,
       а может… я с тобой останусь.
 
 
Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих руках дыханьем ветра…
Останусь снегом на щеке,
Останусь светом вдалеке,
Я для тебя останусь – светом.
 
 
В конце туннеля яркий свет, и я иду,
Иду по выжженной траве,
                    по тонкому льду.
Не плачь, я боли не боюсь, ее там нет.
Я больше, может, не вернусь, а может…
                     я с тобой останусь.
 
 
Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих руках дыханьем ветра…
Останусь снегом на щеке,
Останусь светом вдалеке,
Я для тебя останусь – светом.
 
 
Светом…
 
 
Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих руках дыханьем ветра…
Останусь снегом на щеке,
Останусь светом вдалеке,
Я для тебя останусь – светом.
 

После того, как прозвучал последний аккорд, еще минут десять никто не мог ничего сказать. Все завороженно смотрели на экран… И вдруг Алекс закрыл лицо руками и заплакал. К нему подсели все наши девчонки – я, Татьяна и Ольга. Мы, наверное, тогда все были от него без ума.

– Тихо, не плачь, – сказала я, погладив его по голове. – Ты лучший! Ты все сделал так, как надо, как хотел, ты взял все ноты… Ты умница!

Мы сидели обнявшись, казалось, целую вечность. Накануне этого поистине фантастического выступления мне не спалось, я вышла, по своему обыкновению, выпить сока посреди ночи, услышала музыку в репетиционном зале и решила заглянуть.

Стоило мне только подумать об этом вечере, как мы с Сашей оказались в просторном помещении с зеркалами. Звучала приятная музыка…

Алекс сидел на полу, обняв колени… Ему было плохо, он страшно кашлял, но пытался петь свою сольную песню для шоу. Получалось плохо, выглядел он уставшим и разбитым. Под потухшими глазами появились синяки. Никто и никогда раньше его таким не видел. Я тихо подошла сзади и обняла его за шею. Он почему-то сразу понял, что это я.

– Лиза, уйди, я не хочу, чтобы кто-то меня видел в таком состоянии, – попросил Алекс.

– Все в порядке! Я не кто-то… Я никому ничего не скажу.

Я присела рядом с ним на пол, и так, прислонившись спина к спине и держась за руки, мы промолчали около часа. Приступы кашля постепенно прошли. Наверное, Алекс просто переволновался. Потом он снова исполнил песню и ни разу не запнулся. Болезни просто не было места рядом с музыкой и его голосом…

– Лиза, побудь со мной, пожалуйста, пока я не усну, – Алекс посмотрел на меня глазами ребенка, когда мы выходили из репетиционной.

– Пошли! – мы отправились в комнату к мальчикам. Он лег на свою кровать и отвернулся к стене.

– Обними меня, пожалуйста, – попросил он.

Я охотно выполнила его просьбу. Прижавшись к нему, я почувствовала себя дома. С ним было так спокойно, светло, тепло и радостно. Он был моим солнцем, моим сердцем и моей самой большой нежностью на свете.

– Спокойной ночи, Саша, – сказала я и поцеловала его в шею.

– Ты мой самый близкий друг, – промычал Алекс.

Мне было все равно, кем быть ему, лишь бы быть рядом с ним.

– Ты помнишь эту ночь? – спросил меня он.

– Спрашиваешь? – ответила я. – Я тут же уснула, а когда проснулась, не захотела сразу уходить. Я лежала и смотрела, как ты спишь, как прерывисто дышишь. Ты был таким трогательным, таким…

– Маленьким принцем? Так ведь вы меня с девчонками называли? – рассмеялся Алекс.

– Да! А откуда ты знаешь? Впрочем, конечно, знаешь!

– Смотри дальше, – указал мне Саша на нас же, только много лет назад.

Он был так красив, так близок, так трогателен, что я не могла не воспользоваться этой возможностью. Набравшись смелости, я приблизилась своими губами к его и замерла в нерешительности.

– Ты хочешь меня поцеловать? – спросил меня мой маленький принц, вдруг открыв глаза.

– Я… я… я… – ничего внятного не могла ответить я.

– Так целуй, – твердо сказал он. Несмотря на ангельский голос и хрупкое на первый взгляд телосложение, Алекс обладал невероятной внутренней силой и твердостью. Казалось, что мощью своей воли он мог свернуть горы. Однако порой он поражали своей физической силой. Мог с легкостью носить девчонок на руках по всему дому, ни одним мускулом лица не показывая, что ему тяжело. И теперь с этой присущей только ему особой твердостью он сказал мне: «Так целуй». Я желала этого человека всем сердцем, душой и телом.

– Так целуй, – повторил он в третий раз, и мы слились в поцелуе. Это отчаянное прикосновение губ уже не было похоже на те дружеские чмоки, какими мы каждый день радовали друг друга. В этом поцелуе была иная глубина, иная значимость…

– Это был удивительный поцелуй, – сказал Алекс с нежностью в голосе, каким-то невидимым пультом дистанционного управления остановив происходящее. – Ты мне его подарила! И он навсегда в моем сердце, в моих воспоминаниях. Ты прекрасна, Лиза, ты мой свет, который согревал меня в доме, на сцене и в жизни.

– Но твоим ангелом стала другая, – заметила я.

– Маленькая моя Лиза, ты забегаешь вперед, – он улыбнулся, и я замолчала.

Более сладостного поцелуя в моей жизни не было и, наверное, уже не будет.

– Я очень люблю этот момент и дорожу им, – сказал Алекс.

– Но ведь он больше никогда не повторится, – со слезами на глазах крикнула я, сама испугавшись своего голоса.

– Но ведь он был в нашей жизни! – он взял меня за подбородок и заглянул мне в глаза. – Эй, улыбнись! Это то, о чем вспоминают с радостью, а не со слезами на глазах. Тебе ведь приятно вспоминать наш поцелуй?

– Ты даже не представляешь себе насколько, – сказала я тихо и уткнулась ему в плечо.

Мы снова воспарили ввысь, оставив нас же мирно спящими в обнимку. На этот раз мы оказались в комнате девочек.

Было поздно. Я спала сном младенца. Вдруг дверь в спальню открылась и вошел Сашка. Он подошел к моей кровати и поцеловал меня в щеку. Потом присел на корточки и положил голову на мою подушку. Почему же я не просыпаюсь?

– Проснись! – крикнула я себе же.

– Ты не проснешься, ты будешь сладко спать, а я проведу с тобой почти всю ночь, – спокойно сказал Алекс, с улыбкой созерцая происходящее. – Это один из моих любимых моментов.

Поворачиваясь на правый бок, я во сне сказала: «Алекс».

– Ой! Я во сне говорила твое имя? – засмущалась я.

– Было такое, – Сашка посмотрел на меня светящимися глазами.

– А что это ты делал в моей комнате? – я наморщила лоб.

– Помнишь, Максим то ли в шутку, то ли всерьез пообещал ночью вымазать тебя зубной пастой из-за того, что ты на отчетном концерте обошла его подружку – Марину? Ей пришлось уйти, а ты осталась. Я боялся, что он это сделает.

– Саш, я люблю тебя, – не сдержавшись, сказала я. – А ты? Ты любил меня?

– Ну вот, опять торопишься, моя маленькая Лиза.

– Уходишь от ответа. Ты любил меня? – я почти кричала. – Мне это важно знать, мне это нужно! Я ведь так и не призналась тебе, не спросила тебя, не смогла, не осмелилась. А потом было слишком поздно.

– Лиза, я люблю тебя. Я всегда тебя любил, как родного мне человека, как свет, как саму жизнь, как только вообще можно кого-то любить.

– Это не то, Алекс! Совсем не то!

– Лизи, моя маленькая Лизи, я люблю тебя.

– Какой же ты несносный! – я вдруг рассмеялась, как давно не смеялась.

– Каким и был всегда, – он прижал меня к себе, и больше мне не хотелось его ни о чем спрашивать. Я просто знала, что между нами была и есть какая-то особая связь.

Мы полетели дальше. Вот мы поем вместе на финале – одну песню, потом другую… После того, как его не стало, я не могла слышать ни одну из них, а уж тем более их петь.

– Лиза, между нами была химия, которую я не могу объяснить. Она была такой сильной, что я едва справлялся с собой, но я не понимал ее природу. Я был счастлив на сцене с тобой, был счастлив, когда мы спали вместе в одной кровати, когда разговаривали. Мне все это страшно нравилось. Но мы были еще совсем юными, дурачились…

– Для меня все было серьезно… После «Дебюта» я поняла, что не могу без тебя, и мне было плевать, как долго мы пробудем вместе из-за твоей болезни, а ты взял и практически исчез из моей жизни…

– Я не знал, что это! Понимаешь?

– Нет! Я все прекрасно понимала…

Наш разговор прервала музыка. Мы, совсем еще юные мы, стояли на огромной сцене, играл оркестр, и наши голоса переплетались в один потрясающий звук, в какую-то восьмую ноту.

«Останусь», моя любимая песня из «Титаника» «My heart will go on» – чего только мы не спели в тот особый вечер, когда Алекса объявили победителем «Дебюта». Наверное, я радовалась даже больше, чем он. Скажу иначе. Я бы даже меньше радовалась, если бы выиграла сама.

– Ты помнишь, что ты чувствовала в этот момент?

– Я была так счастлива, что была готова обнять весь мир и любить все так, как только возможно любить. Я хотела быть с тобой, помогать тебе, целовать тебя.

– Так почему сейчас на твоих глазах слезы?

– Это было! И этого больше не будет! Не будет тебя, никогда не будет нас.

– Ты была счастлива, и ты должна помнить только это. Только то, что тебе было хорошо…

– Нет! Не могу, мне больно вспоминать…

– Глупенькая, тебе больно вспоминать время, когда ты была счастлива?

– Да!

– Ты должна идти дальше, маленькая моя Лиза, и ты пойдешь. Только теперь одна, – сказал Алекс и поцеловал меня в щеку.

– Опять? Ты снова меня покидаешь? Ты не можешь! Ты не должен снова оставить меня одну! – кричала я, а он исчезал, словно утренний туман. Я осталась стоять в белой, прозрачной пустоте, тело стало тяжелым и неповоротливым. Единственное, что я могла – это кричать.

– Саша-а-а! Не оставляй меня!

Потом стало вдруг так тихо, и только один раз я услышала его снова.

– Лиза, ты знаешь, что делать! Знаешь, что делать… Делать… – голос Саши эхом раздавался откуда-то издали.

– Что мне делать? Я не знаю, – но Саша мне больше не ответил.

Земля ушла из-под ног, и я полетела вниз, в какую-то бездонную яму, в бездну, из которой нет выхода.

– А-а-а-а-алекс, – я тщетно звала его на помощь.

Вдруг все замерло, я оказалась на сцене в тот самый момент, когда мы с Сашей пели финальную песню. Я подбежала к нему.

– Алекс, я здесь, ответь мне!

Но он не замечал меня, он был так счастлив, глядя мне 17-летней в глаза. Он держал меня за руку и улыбался. Вдруг все стихло, и ведущий сказал: «С огромным перевесом побеждает наш Алекс Лем». Зал взорвался аплодисментами. Я заткнула уши и накопившаяся боль вдруг выплеснулась наружу с разрушительной силой:

– Хватит! Хватит! Я не могу это пережить дважды. Я схожу с ума… А-а-а-а!!!

Все вокруг меня закружилось, и я упала…