Текст книги "Спускаясь к звездам"

Глава 6

Прыжковая точка осталась на километры позади. Ноги путников утопали уже не в горячем песке пустыни, а в росистой траве – такой мягкой и прохладной, что хотелось снять сапоги и идти по ней босиком. Эта резкая перемена климата приободрила странников, и даже рюкзаки, от которых ныли плечи и ломило спину, начали казаться легче. Но, несмотря на живительную влагу, распыленную в воздухе, и легкость пути, Зали задыхалась. Не от усталости, но от нервного возбуждения, ведь на горизонте всюду, куда хватало глаз, раскинулись грибы серо-зеленых шатров.

И хотя лагерь находился еще так далеко, что казался миражом в летней дымке, Зали чудилось, что она чувствует запах полевой кухни и слышит чей-то знакомый голос «Хола, собратья! Ну не рад ли я вас встретить тут в этот теплый денек?» Где-то там впереди её ждал почти настоящий дом – единственное место на этой планете, где она могла снова окунуться в знакомую атмосферу, почувствовать, что все находится на своих местах. Возможно, там она сможет хотя бы ненадолго отложить оружие и снова заняться научной деятельностью, которая всегда приносила ей успокоение и напоминала о том, что мир – это четкая система, подчиняющаяся определенным законам, а не хаос, из глубины которого на тебя в любой момент может выскочить дикарь с винтовкой.

Но самое главное, Зали мечтала поскорее увидеть других странников – пускай даже незнакомых, но просто других. Признаться, она изрядно устала от одних и тех же лиц вокруг. Устала от капризного характера Нес, от взрывного темперамента Ное, от отеческой строгости Ольта – от всех этих мелочей, которые громоздились друг на друга, превращаясь в настоящий ворох раздражения. Скорее всего, новые знакомые окажутся ничем не лучше, а в чем-то, может быть и хуже, но они будут другими – пока что этого было достаточно.

Волнение овладело не только Зали – все путники испытывали радостное и вместе с тем тревожное возбуждение от скорого прибытия в лагерь. Ольт то и дело поправлял бронекостюм, чтобы предстать перед начальством в лучшем виде, Нес чувствовала, что, несмотря на термозащитные свойства костюма, у нее увлажнились ладони. Тай перебирал в уме имена друзей и знакомых – встретит ли он кого-нибудь из них?

И еще одна невысказанная мысль не давала покоя каждому члену команды – сколько странников в лагере? Если только их команда за время пути потеряла двоих, то сколько всего бойцов уже развеяны пеплом по поверхности этой планеты? И хватит ли у оставшихся сил на то, чтобы не только продолжать борьбу до последнего дыхания, но и победить в ней?

Постепенно лагерь приближался, и путники начали различать суетливое движение между палатками. Маленькие фигурки перемещались во всех направлениях – казалось, там кипит слаженная работа, и каждый является отдельным винтиком слаженного механизма. Путники вздохнули с облегчением – в лагере кипела жизнь.

– Ну вот мы и дома, – выдохнул Тай, когда до первых шатров на краю лагеря оставалось каких-то пару десятков шагов. И было непонятно, чего в этой фразе больше – облегчения от окончания долгого пути, или обреченности.

В этот момент один из странников, проходивший между палатками, заметил приближающуюся команду. Он махнул им рукой и отправился дальше по своим делам. Ольт и Зали, идущие впереди, молча переглянулись, в глазах обоих читалось недоумение. В лагере уже знали о прибытии новой команды – Ольт передал эту информацию по навигационному компьютеру еще утром, когда они успешно совершили прыжок. Но никто не выбежал им навстречу, не стал поздравлять с удачным прибытием – их будто совсем не ждали. Несколько часовых, дежуривших там, где заканчивались палатки, вначале предупредительно вскинули лучеметы, но, увидев, что опасности нет, поприветствовали новоприбывших кивками.

В остальном же всё было, как нафантазировала Зали – густой запах горячего супа струился далеко за пределы лагеря, вдалеке слышался знакомый говор – десятки голосов, принадлежащих странникам. Если закрыть глаза, то можно было представить, что ты снова находишься на учениях, и можно, сказавшись больной, улизнуть с занятий по стрельбе и вдоволь почитать, улегшись в палатке на спальник или удобно устроившись в тени какого-нибудь дерева. Конечно, деревья здесь были другими, но это мелкое несоответствие совсем не портило общего впечатления.

Наконец, они поравнялись с одним из жителей лагеря. Немного неуклюже размахивая топором, тот сосредоточенно рубил дрова. Он то и дело промахивался, ударяя по самому краю полена, те соскакивали с неровного камня, на который были поставлены, и с глухим деревянным стуком падали на землю. Неудачливый дроворуб оглашал окрестности ругательствами, но после снова принимался за работу. Одет он был в серо-зеленое форменное исподнее – на груди и под мышками его рубахи расплывались темные круги пота. Заметив путников, он положил топор на землю и поприветствовал странников:

– Хола! Шеп Ирте Тэл, – представился он. – Вижу, вы новоприбывшие?

– Хола! Кеа Ка Ольт – ответил командир. – Мы высадились в другой части континента и добирались сюда много дней. Наверное, пришли последними?

– Да кто его разберёт, – пожал плечами странник, – Мне не докладывают. Может и последними, а может и нет. Вам нужно пройти в центр лагеря, найти шатер … и записаться. Дальше вам расскажут куда идти. Может, мне наконец, найдется смена, – хохотнул он. – Я уже второй день как чернорабочий, как последний мих-бакул торчу тут с этими дровами. А ведь я ученый, я собирался провести свою жизнь в лаборатории, склонившись над микроскопом, а не потеть на какой-то захудалой планете, добывая дрова для костра. Кто бы мог подумать, на моих руках когда-нибудь появятся мозоли от использования примитивного дикарского инструмента. Ну и времена настали, – он вздохнул и поставил на камень новое кривое полено.

– Да уж, удивительный в своей примитивности предмет, – сказал Тай, указывая на топор.

– Какой ни есть, а меня им чуть не убили, – сказал странник. – Моя команда пришла сюда одной из первых, и нас еще было мало. Дикари напали ночью – надеялись перебить нас спящими. Но Келгани вовремя пустил боевой клич, и я как раз успел схватить лучемет и выскочить из палатки, чтобы увидеть, как прямо на меня несется дикарь, размахивая вот этой штукой, – он указал на топор. – Дикарь был уже так близко от меня, что я чувствовал, как от него несет. После я, конечно, его прикончил, а это нелепое оружие оставил себе как трофей. А потом, через день или два, у нас закончились ветки для костра. Мы отходили всё дальше и дальше от лагеря, чтобы собрать веток; в конце концов, это стало опасно – там в лесу, куда мы выбирались, могли прятаться дикари, которые ориентируются в этой местности гораздо лучше нас. А может и сейчас прячутся… Ну, как бы то ни было, походы за ветками мы прекратили, притащили в лагерь несколько поваленных деревьев и решили использовать их для костров. Тут-то Тавлан и увидел у меня этот трофей, и решил, что такая тяжелая и острая штука как нельзя лучше подойдет для заготовки дров. Сказал «Ну раз ты его добыл, тебе им и пользоваться». Вот с тех пор я и назначен дроворубом. Иногда меня, конечно сменяют, но кажется, мозоли у меня на руках не пройдут до самой смерти, – он горько ухмыльнулся, поплевал на ладони и, крепко ухватившись за древко топора, ударил по полену. На этот раз он попал, и полено раскололось надвое.

– Тавлан здесь главный? – спросил Ольт.

– Этот? – хохотнул странник. – Не-е-ет, Тавлан – комендант лагеря. Ответственный за хозяйственные дела. Не слишком приятный тип, но не советую с ним пререкаться – его назначили из главного штаба. Так что скорее несогласных отправят копать ямы для сральника, чем Тавлана снимут с должности.

– Ага, значит уже сформирован штаб? – не унимался Ольт.

– Почти. Поговаривают, там ждут еще кого-то, но тут уж я не знаю.

В этот момент мимо прошли еще несколько странников. Двое из них несли, перекинув через плечо, животных, покрытых свалявшейся курчавой шерстью. Из перерезанных глоток зверей струилась кровь и стекала по спинам странников. По привычке Зали моментально отметила про себя, что эта добыча, скорее всего, является овцами. Во всяком случае, именно так выглядели овцы на цветных голограммах, которые она просматривала в лаборатории. Дроворуб провел их взглядом и, вздохнув, снова взялся за топор.

– Я бы еще поговорил здесь с вами, – сказал он, – Но вижу, вот-вот начнется приготовление ужина, а это значит, что скоро понадобятся костры. Мы уже неделю едим мясо этих зверей. Во время одной из вылазок здесь неподалеку нашелся загон. Кое-где ограждения были сломаны, так что какая-то часть животных разбрелась, но и осталось тоже достаточно. Точнее, их было достаточно, когда мы только наткнулись на это стадо. Хотя мы и стараемся есть не очень много, но поголовье все равно тает на глазах. Не знаю, что мы будем делать дальше – пожалуй, начнем есть траву, – А вы идите вот в этом направлении, – он махнул рукой вглубь лагеря, – там спросите палатку Тавлана. Он вас направит дальше.

Поблагодарив дроворуба, путники отправились в указанном направлении. За их спинами снова начал раздаваться методичный звон топора. Они будто снова оказались в обычном городе одной из дружественных планет – вокруг сновали занятые чем-то странники, отовсюду раздавались голоса – казалось, жизнь тут течет естественным путем. Только вместо домов и ремесленных лавочек тут были шатры цвета постаревшей бронзы. Нес глазела по сторонам, рассматривая проходящих мимо странников; Зали сосредоточенно смотрела вперед, будто искомый шатер был мишенью во время боя; Ное шел, уже не опираясь на плечо Сау, но все же на всякий случай держась за его рукав. Здоровым глазом он внимательно смотрел под ноги, чтобы не споткнуться.

Палатки громоздились одна за другой, не образовывая никакой системы, и путникам несколько раз пришлось уточнять у прохожих направление пути. Но, в конце концов, они оказались у шатра Тавлана, отмеченного сбитой на скорую руку деревянной табличкой с надписью «комендант лагеря». Ольт приподнял полог и вошел внутрь, оставив команду поджидать на улице.

– Хола! – поздоровался он со странником, сидящим за деревянным обеденным столом, на столешнице которого можно было разглядеть пару глубоких росчерков-царапин – видимо, этот предмет мебели побывал в перестрелке, прежде чем оказаться в палатке у коменданта.

– Бак-уц, – бесцветно ответил тот, не поднимая глаз от разложенных перед ним бумаг. – По какому вопросу?

– Я и моя команда только что прибыли в лагерь. Нас направили сюда.

– А, ну хорошо. Подождите минутку, я сейчас закончу.

Но, прежде чем Тавлан смог уделить внимание визитеру, прошло гораздо больше минутки. Изнывая от продолжительного ожидания, Ольт переваливался с пятки на носок и рассматривал коменданта. Сгорбленный над столом Тавлан оказался грузным и с виду неповоротливым типом. Его лоб делили надвое две вертикальные морщины над переносицей, пухлые губы беззвучно шептали, видимо, что-то подсчитывая. На рукаве его бронекостюма командир разглядел нашивку, свидетельствовавшую о том, что комендант принадлежит к касте инженеров. Наконец, Тавлан оторвал глаза от бумаг и уставился на Ольта. Этот взгляд не был ни добродушным, ни изучающим, ни подозрительным. Под таким взглядом ты просто начинал чувствовать себя неодушевленным предметом – вот стол, вот стул, а вот ты; и сейчас тебе найдут какое-нибудь применение. Ольт почувствовал, как из груди к горлу начинает подниматься раздражение – не такого приема он ждал, не на такую встречу рассчитывал, преодолевая километры раскаленного песка. Да и это его приветствие как к нижестоящему, это его снисходительное «Бак-уц»… Да кем он тут себя возомнил?!

– Так ты новенький, говоришь? – спросил Тавлан, едва разлепляя губы. – Один пришел?

– Нет, нас семеро. Сначала было девять, но двое полегли в схватках с дикарями.

– Стоп-стоп-стоп. Мне подробности неинтересны – и так дел по горло. А еще приходится разбираться с этими бумажками. Не так-то легко вести всему учет, когда нет нормальной техники. Манжетный компьютер с этим его малюсеньким экранчиком не для всего подходит – я вынужден осваивать примитивные способы расчетов почти вручную, а тут еще ты со своими историями. Будешь их внукам рассказывать, если доживешь, конечно. Просто скажи мне свое имя и кастовую принадлежность.

– Кэал Ка Ольт, оператор зачистки на Чанане. В прошлом – … Командир капсуды АС-86.

– Ты больше не командир. Тут у тебя будут другие обязанности, – бесцветным голосом сказал Тавлан, будто все еще был погружен в свои расчеты. – Как насчет остальных?

– Маклет Бурнам Зали, ученый-биолог.

– Надеюсь, симпатичная? Нам сейчас симпатичные нужны – неохота размножаться с кем попало, – подмигнул Тавлан.

– Не понял, – Ольт нахмурился.

– Да шучу я, – сказал Тавлан и, поняв, что гость не собирается смеяться над шуткой, зычно расхохотался сам.

После Ольт перечислил остальных членов команды, имена которых комендант записал в тактический компьютер, и получил задание идти в штаб.

– Работу мы вам, конечно, найдем – без дела не останетесь. Но это уже завтра – сейчас вам еще надо поужинать и найти себе место. Кстати, когда разобьете палатки, тебе снова нужно будет подойти ко мне, чтобы я записал ваше место расположения, – услышал Ольт, выходя из палатки Тавлана и радуясь тому, что этот хоть и формальный, но неприятный разговор окончен.

Ольт понимал, что суровые времена требуют суровых мер, и, может быть, этот представитель касты инженеров является талантливым администратором – иначе его бы не назначили на эту должность – но все же мириться с тем, что штатский мог позволить себе смотреть на него, как на пустое место, Ольт был не намерен. Он все еще блуждал в лабиринте своих нерадостных мыслей, когда услышал взволнованный голос Зали:

– Ну что там?

– Ничего. Идем искать штаб.

Штабная палатка ничем не отличалась от остальных, кроме, разве что, иероглифа над входом, означавшего, что этот шатер принадлежит командному составу. По обе стороны от схода стояли вооруженные бойцы, готовые в любой момент отразить атаку дикарей. «Или раскроить череп любому, кто решит затеять бунт», – подумал Ольт, но вслух ничего не сказал.

– Кто такие? Куда направляетесь? – почти хором спросили часовые, увидев, что к палатке приближаются незнакомцы.

– Ин-лак-ех! Кэал Ка Ольт, – представился командир, на всякий случай выбрав формальное обращение к равным – Наша команда прибыла сегодня в лагерь.

– Сейчас узнаю, сможет ли командование принять вас, – сказал стражник и скрылся в палатке.

Скоро он выглянул наружу и жестом пригласил войти. Путники двинулись было ко входу, но стражник сказал:

– Только командир. Остальные пусть подождут здесь.

При этом сам он палатку покидать не собирался – видимо, чтобы защитить своих Аж-сулов на случай, если новоприбывшему вздумается пальнуть в кого-то из них из лучемета. Ольт окинул взглядом молодого авинакена и не удержался от едва заметной усмешки – сколько бы важности ни напускал на себя этот парень, Ольт легко уложил бы его на лопатки, если бы в этом возникла потребность. На первый взгляд казалось странным, что командование избрало для своей охраны таких молодых и неопытных бойцов, но после Ольт рассудил, что эта охрана скорее символическая, в то время как настоящие воины стоят на защите лагеря снаружи. Ольт ступил внутрь.

В палатке его ожидали двое – один сосредоточенно копался в тактическом компьютере, второй расхаживал взад-вперед, заложив руки за спину. Увидев вошедшего, они приветственно кивнули ему, как равному.

– Хола! Кэал Ка Ольт. Командир капсулы АС-86. Наша команда успешно прибыла в лагерь.

– Ин-лак-ех, Ольт. Мы рады видеть тебя среди нас, – отозвался один из странников, одарив его прямым открытым взглядом, от которого Ольт на секунду почувствовал легкое головокружение. – Вижу, дорога была трудной. Мне жаль, что вы потеряли двоих – они могли бы стать славными бойцами. Но хорошо, что остальные всё же смогли добраться, – Затем он повернулся к стражнику, замершему у входа. – Анци, ты можешь идти. Этот воин не причинит нам зла.

Ольт поежился – раньше ему не приходилось иметь дело с киничийцами, способными за миг считать так много информации. «Да уж, фраза «десять раз подумай, прежде чем сказать» теряет здесь всякий смысл», – подумал он.

– Не беспокойся, Ольт. Я не всё время читаю мысли. Только тогда, когда это нужно, – холодно улыбнувшись, он отвел взгляд, и Ольт почувствовал себя рыбой, наконец сорвавшейся с крючка – внутреннее напряжение начало ослабевать, мысли приобрели четкость. Меж тем, кинич продолжал, – Меня зовут Тейт Йол Аллат. Но скалы успели превратиться в песок с тех пор, как ко мне в последний раз обращались по имени. Меня называют Зрящим. Другие предпочитают обращение «теель-кусам», оракул. Что ж, нельзя сказать, чтобы это было не так, – он снова улыбнулся.

– А я Шеп Ирте Келгани, – сказал второй странник. – Может быть, тебе приходилось слышать обо мне.

Ольту имя действительно показалось знакомым. Порывшись в памяти, он вспомнил, что это имя не раз упоминалось на корабле – «Келгани распорядился», «это приказ Келгани», «если Келгани узнает, вы все пойдете чернорабочими»… Мало кто сталкивался с ним лично, но образ этого аж-сула у многих вызывал страх и уважение. Тем большим было удивление Ольта, когда перед ним предстал невысокий, почти тщедушный тип с добродушным лицом. Если бы не нашивка на бронекостюме, указывающая на то, что этот странник является военным высокого ранга, Ольт принял бы его за ученого, который целыми днями копается в книгах, а с военным делом знаком только посредством новостей. Меж тем, Келгани продолжал:

– Сегодня никаких важных дел уже не будет. Располагайтесь, ужинайте. Утречком подойдете к Тавлану – он вам найдет занятия, работку какую-нибудь. Ты с виду воин опытный – нам тут такие нужны. А то ведь сплошной молодняк, новобранцы. Шуму от них много, а толку – чуть. После обеда будет совещаньице – поприсутствуешь, может чего умного скажешь. В твоей команде больше нет камаштли?

– Есть один, – Ольт вздохнул. Он не хотел сдавать Ное – тем более, что ему и так досталось – но понимал, что порядок надо соблюдать. – Я как раз хотел с вами поговорить о нём.

– Нет-нет, всё завтра. Ничего не хочу слушать, – он замахал руками, и Ольт не понял, то ли Келгани отмахивается от его слов, то ли от насекомых, жужжащих под пологом шатра. – Ищите место, отдыхайте. Всё, свободен.

– И пусть к киничиец Тоин тоже приходит с тобой завтра, – добавил Зрящий. – Он может нам пригодиться.

Ольт приложил руку к сердцу, выражая почтение, и покинул шатер. Команда ждала его снаружи. Они побросали рюкзаки на землю и сами разместились рядом. Тай лежал на спине, заложив руки за голову, и, не моргая, смотрел в небо. Сау менял повязку на глазу Ное, и тот еле слышно плевался ругательствами.

– А куда подевалась Зали? – спросил Ольт, осмотревшись и нигде её не увидев.

– Я тут, – отозвалась она, выйдя из-за палатки и направляясь к команде. – Встретила знакомых, узнала новости. Поговаривают, готовится масштабное наступление на город тут недалеко. Провели уже несколько разведывательных операций, план почти готов.

– Что ещё поговаривают? – спросил Ольт, раздосадованный тем, что не он первый узнал эту информацию.

– Что в городе и окрестностях достаточно ресурсов, чтобы можно было хорошо там укрепиться. Ходят слухи, что наступление должно начаться со дня на день. А ты что узнал?

– Да то же самое. А подробности вас не касаются. Ладно, идем искать себе место, – сказал Ольт и накинул на плечи рюкзак.

– Хотелось бы, чтобы это место было поближе к поляне, где раздают еду. Я собираюсь получить свой кусок мяса еще горячим и дымящимся, – сказал Тай и, покряхтывая, встал на ноги.

Команда нашла себе удобное место под сенью высокого для этих краев дерева – не так близко от «кормушки», как хотел Тай, но и не на самом краю лагеря. По пути Сау встретил коллегу, с которым работал на корабле, и принял от него приглашение подселиться к команде врачей поближе к медицинскому пункту. Тоин также выразил желание обособиться, но Ольт сообщил, что завтра им двоим необходимо явиться на совещание в штаб, а поэтому лучше пока держаться вместе.

В лагере странники старались держаться как можно компактнее, чтобы не увеличивать периметр для охраны. Поэтому Ольт рассудил, что будет справедливо, если они тоже потеснятся, и разобьют всего два шатра в максимальной близости друг от друга. В результате, лежа в спальнике, можно было расслышать, как кто-то перешептывается в соседней палатке. «Должно быть, слухи разлетаются здесь очень быстро», – подумала Зали, расстилая свой спальник рядом со спальником Нес. Её совсем не радовало это вынужденное соседство, но сейчас выбирать не приходилось. Она обернулась к рюкзаку за флягой, в которой еще должны были плескаться остатки воды, и увидела, что Нес вертит в руках прозрачную пластиковую коробочку, внутри которой застыла, расправив крылья, большая синяя бабочка.

– Кто разрешил тебе рыться в моем рюкзаке?! – вскинулась Зали.

– Я не рылась. Она сама выпала, когда ты доставала спальник.

– Ну да, и ты подумала «Дай-ка я рассмотрю её поближе». Действительно, зачем спрашивать разрешения, если можно просто протянуть руку и взять, не так ли?

– Да сдалась мне эта твоя дрянь, – фыркнула Нес и бросила находку на соседний спальник.

Зали схватила коробочку и осмотрела её с такой тщательностью, будто действительно верила, что Нес может её повредить. Но бабочка была в порядке – ни надломанных крыльев, на осыпавшейся пыльцы – на веки застывшая суперпрочном пластике, хрупкая и грациозная в своей смерти.

– У таких, как ты, нет никакого уважения к чужой собственности. Вообще никакого уважения к другим, – сказала Зали.

– Да что с тобой не так? Может быть, пришло время обо всем нормально поговорить?

– Ты что, в подруги мне набиваешься? Мне с тобой говорить абсолютно не о чем, – Зали спрятала бабочку обратно в рюкзак и вышла из палатки.

Она шла по лагерю, пиная мелкие камешки и не обращая внимания на окружающую суматоху. Длинная тень брела за ней следом, как неотвязная попутчица, как верный оруженосец, из года в год набивающий заплечную сумку всё новыми воспоминаниями. Зали сама не понимала, почему любые слова и действия Нес поднимают в ней такую волну раздражения. Конечно, она была неженкой, избалованной и капризной, как многие киничийцы, но разве одно это могло стать причиной для такой слепой неприязни? Зали оглянулась на свою тень, ища ответа в той части себя, что вечно крадется за спиной, оставаясь во мраке, и тень услужливо протянула ей сгусток воспоминаний, будто ритуальный нож, которым Зали предстояло истязать себя, выпуская наружу «дурную кровь».

Когда-то Зали была другой. Когда она поняла, что не существует никакого пернатого змея, приносящего грозу, и что многие другие рассказы, которые она слышала перед сном, – не больше чем выдумки… она не почувствовала обиды или разочарования. Красивые сказочные образы еще долго жили в ней, приходя во сне. И становясь старше, Зали готова была поверить в любые выдумки, даже если точно знала, что это обман. Просто ей хотелось быть обманутой и снова переживать щекотное чувство возможности чуда. Она была неспособна на подлость или предательство, а потом и от других не ожидала ничего подобного. Так стоит ли удивляться тому, что, влюбившись впервые в жизни, она немедленно поделилась своей тайной с подругой?

Этот главный секрет жег ей язык долгих две недели, и вот, наконец, она могла разделить с кем-то свою тайну. Сидя на соседней кровати в большой спальне, Зали перешептывалась с такой же оторванной от родителей и заброшенной в типовой ицамнийский интернат девочкой. Слова сами собой выпрыгивали изо рта: про глаза его, про улыбку, какие у него руки – как посмотришь, огромные вроде бы ручища, а по щеке гладит так нежно, чуть-чуть щекотно. Но само главное, самое страшное и секретное – он не ученик и даже не преподаватель. Он вообще не из интерната, а просто приходил чинить дверной механизм в лифте. Зали его сразу заметила и не побоялась, подошла.

Это было тем более смело, учитывая существующий не одно столетие закон, строго запрещающий вступать в какие-либо отношения с противоположным полом до того времени, когда ты станешь полноценным членом общества. Потому что нечего и думать о создании семьи, пока ты сам не способен крепко стоять на ногах. И если вначале только рождение ребенка, которого ты не можешь обеспечить, считалось преступлением, то со временем любые отношения, которые казались сомнительными с этой точки зрения, стали приравниваться к нарушению закона.

– И он меня почти сразу поцеловал, – шептала Зали, стараясь не разбудить остальных соседок по комнате. – Представляешь, в первый же вечер! А потом помнишь, несколько дней назад у нас снова лифт сломался? Это я постаралась, чтобы он снова пришел.

– Врешь, – восхищенно прошептала подружка по имени Эулерани.

– А вот и нет. Смотри, что он мне подарил.

И Зали достала из-под кровати голографическую картинку с изображением восхода на одной из далеких планет. Она протянула картинку подруге и с гордостью наблюдала, как та рассматривает диковинку, и как на её лице появляется то же выражение, какое, наверное, появлялось у самой Зали каждый раз, когда она втайне от всех всматривалась в это маленькое но такое настоящее солнце – восторг, смешанный с мечтательной грустью. Наконец, она протянула руку, желая забрать подарок. Но Эулерани не обращала на нее внимания, поглощенная захватывающим зрелищем.

– Отдай, – сказала Зали. – Отдай, пожалуйста, – она вдруг испугалась, что стоит этой картинке ещё хоть на минутку остаться в чужих руках, она растеряет всё свое очарование. Или, того хуже, её любимый каким-то образом почувствует, как легко Зали разбрасывается его подарками. Или сама Вселенная разгневается на то, что она не сохранила свою тайну… Да мало ли что? Главное поскорей забрать своё сокровище, укрыть его от чужих глаз.

– Ну подожди. Ничего я с твоей картинкой не сделаю, – отмахнулась Эулерани.

И тогда Зали, забыв о конспирации, шумно спрыгнула с кровати и выхватила свой подарок из рук подруги. Та непонимающе уставилась на подругу:

– Ты чего?

– Ничего. Она моя, – сказала Зали и спрятала стереокартинку под подушкой.

– Когда мне что-нибудь подарят, я тебе вообще не покажу, – пробурчала Эулерани и с головой накрылась одеялом.

Следующим утром Зали проснулась позже обычного. В этот день начинались каникулы, которые должны были продлиться неделю. В обед за воспитанниками должен был прибыть транспорт, который отвезет всех по домам повидаться с родителями. Зали собиралась проваляться в постели до самого обеда, коротая время в полудреме, чтобы потом быстро собраться и уже через каких-нибудь полчаса оказаться в объятиях матери. Перевернувшись набок, она засунула руку под подушку, чтобы хоть на миг коснуться своего секретного подарка, но так и не смогла его нащупать. Зали вскочила на ноги и сорвала подушку с постели, всё еще надеясь, найти пропажу. Она внимательно осмотрела кровать, потом ощупала простынь, не довершись глазам, но всё было тщетно. Всё это напоминало кошмарный сон, в котором Зали стояла нагишом перед всем классом и не могла понять, как такое могло произойти.

В этот момент в спальню вошла Эулерани. Потупив глаза и краснея до кончиков ушей, она тихо сказала:

– Тебя вызывает аб-мансебо, старший преподаватель.

– Что? – Зали расслышала каждое слово, но общий смысл укрылся от неё за пеленой собственных переживаний.

– Тебя вызывают к главной. Поговорить.

– А… Хорошо.

Всё еще не понимая, что происходит, Зали покорно пошла следом за подругой, как животное, которое ведут на убой. Длинные коридоры, повороты, лестницы – спустя годы пребывания в интернате он всё ещё казался ей лабиринтом. Наконец, перед ней возник широкий вестибюль, в котором не было ни души. Избирая местом своих игр классные комнаты, чердачные помещения и даже кладовки, в которых ждали своей смены роботы-уборщики, дети избегали этого вестибюля, за которым находился кабинет аб-мансебо. Вызов в этот кабинет не предвещал ничего хорошего – если тебя хотели похвалить, то делали это при всех, а личная беседа чаще всего означала выволочку.

Зали набрала свое имя на сенсорной панели у двери и, глубоко вдохнув, нажала «ввод». Спустя несколько секунд дверь с шипением отворилась. Зали сглотнула – если открыли так быстро, значит, её действительно ждут и желают поговорить без промедления. Она взглянула на подругу, которая всё еще избегала смотреть ей в глаза, и шагнула внутрь.

В просторном залитом солнцем кабинете с минимумом мебели Зали показалась себе мелкой букашкой. Преподавательница сидела за массивным столом у окна и всем своим видом говорила «ты очень разочаровала меня, девочка» – прищуренные глаза и сомкнутые в ниточку губы на худом лице. На столе перед ней лежала та самая голографическая картинка, которую Зали получила в подарок. Слева у стены стоял, покачиваясь с пятки на носок, Кинат – её возлюбленный. Его взгляд был устремлен за окно, намекая на абсолютную непричастность к происходящему. Казалось, он был так увлечен открывающимся из кабинета видом, что даже не заметил вошедших.

Зали едва не поддалась инстинктивному желанию попятиться назад, но вовремя взяла себя в руки и, гордо вздернув подбородок, приготовилась ко всему, что может произойти дальше.

Опершись ладонями о стол, аб-мансебо медленно поднялась и обратилась к Зали:

– Ты знакома с этим молодым человеком? – указала на всё еще не проявляющего никакого интереса к происходящему Кината.

– Да, – коротко ответила та.

– Это правда, что ты получила от него в подарок эту… – преподавательница взглянула на лежащую на столе картинку с таким отвращением, будто это было дохлое животное, – Эту безделушку. Так утверждает твоя соседка по комнате.

Зали метнула испепеляющий взгляд в сторону подруги и, набрав побольше воздуха в грудь, сказала:

– Да, это так.

– Позволь узнать, в каких отношениях ты состоишь с этим ишчелианцем?

– Мы любим друг друга. Разве это преступление? – Зали посмотрела на преподавательницу с вызовом.

– А ещё они целовались! – добавила Эулерани.

Меж тем преподавательница продолжала говорить тем же спокойным холодным тоном, который она всегда приберегала для бесед с учениками, как иные приберегают сладости для празднования Дня Магистрата:

– В твоём возрасте, Зали, любая связь с мужчиной противозаконна. И тебе это должно быть известно. Идти на поводу у химических процессов своего организма – достойно ли это ицамны по рождению? Твои родители хотят гордиться тобой, и все мы также надеемся, что из тебя в будущем получится достойный член общества. На эти каникулы тебе придется остаться здесь – думаю, этого времени тебе будет достаточно, чтобы переосмыслить свое поведение.