Текст книги "Книга Бытия"

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой Конан видит сны и знакомится с людоедом

…Он сидел на высоком троне в огромном зале с черными колоннами, заполненном множеством людей. Варвар осторожно пошевелил головой и огляделся по сторонам. Камень стен покрывали тканые золотом гобелены с изображением вставших на дыбы коронованных львов. Виски сжимал тяжелый обруч.

«Я что, король?» – отстраненно подумал Конан.

Мягкая полутьма скрывала размеры зала и лица собравшихся в нем людей. До киммерийца, судорожно впившегося в каменные подлокотники кресла, доносился слитный шум многих голосов. Присутствующие что-то оживленно обсуждали, но, как Конан не старался, он не разобрал ни единого внятного слова. Справа и слева от трона горели, испуская приятное тепло, бронзовые жаровни на высоких подставках. Какой-то частью сознания Конан понимал, что все это – видение, а на самом же деле (и он точно знал это!) его тело валялось сейчас на каменном полу пайрогийской тюрьмы.

«Может, я умер? Тот чернокожий вполне мог расплющить мою голову, как гнилую тыкву, не особенно утруждаясь… Нет, – одернул себя Конан, хмуря брови. – Если бы я умер, то попал бы к моему отцу, к Крому, богу могильных курганов, и пировал бы в его чертогах… Значит, это сон. Однако какой-то слишком реальный сон…»

Конан повернулся вправо, протянул руки к жаровне. Мягкое тепло прошло сквозь пальцы, заставляя кровь быстрее струиться по жилам.

Громкий приказ: «Смотри!» заставил киммерийца резко повернуться. Из полутьмы к трону шла… Белит! Королева пиратов, грациозно покачивая крепкими бедрами, миновала трон и, улыбнувшись напоследок ошеломленному Конану, растворилась во тьме…

Не успел Конан опомниться, как следом за шемиткой перед ним возникла Валерия, а за ней – все женщины, которых он когда-либо любил. Амазонка Сфендра – все тот же, казалось бы, безразличный взгляд… Семирамис – шадизарская шлюха. На нее в молодые годы уходили все наворованные деньги. Элаши – девушка из племени кезанкийских горцев… Карела… Карела? Карела!!! Значит, и Рыжего Ястреба настигла смерть. Кто-то говорил ему об этом, но тогда он не поверил. Конан почему-то был твердо уверен, что все проходившие мимо него женщины были мертвы. Карела тряхнула густой копной темно-рыжих волос, ухмыльнулась расстроенному киммерийцу и прошептала так, чтобы он услышал:

– Мы еще встретимся. Тогда ты мне за все ответишь, бабник…

Пообещав это, она скрылась вслед за остальными. Конан проводил ее печальным взглядом, а когда повернул голову, увидел Селену. Девушка из рода оборотней направилась прямиком к трону.

– Привет, Конан, – невозмутимо сказала она, присаживаясь на подлокотник.

– Привет, Селена. Как дела? – ничего лучше варвар придумать не смог.

– Неплохо, – девушка скривила губы. – Я не попала в преисподнюю, что, конечно, хорошо, но и здесь, в жилище бесплотных теней, делать тоже особо нечего…

– Не стоило жертвовать своей жизнью ради меня… – неуверенно начал Конан.

– Помолчи, а? – попросила Селена и добавила: – Ты бы сделал для меня то же самое.

Конан с некоторым стыдом подумал, что вряд ли сунулся бы под смертельный луч ради женщины. Он же не странствующий благодетель, в самом деле!

Решив уйти от скользкой темы, он спросил:

– Я что, умер? Кто эти люди? И что это за зал? И, в конце концов, что у меня на голове?

Селена рассмеялась – чисто и легко.

– Скажу тебе по секрету – умрешь ты еще не скоро, если, конечно, не совершишь какую-нибудь глупость. А так Кром тебя хранит, чего за ним никогда раньше не замечалось… Это, – она обвела полутемное помещение рукой, – тронный зал королевского дворца в Тарантии, а на голове у тебя – корона Аквилонии. Довольно красивая, надо сказать. Скоро ты станешь королем, дорогой, так что привыкай.

Конан недоверчиво усмехнулся:

– Мне уже столько раз предсказывали… Я даже желание однажды гномскому волшебному горшку загадал, только забыл сказать – когда именно хочу оказаться на троне. В общем, не верится как-то.

Селена скорчила гримаску:

– Вот ведь дикарь неверующий… Ну ладно, время пройдет, сам увидишь, что я была права, – она встала, чтобы уйти. – Прощай, киммериец. На этот раз – навсегда.

– Подожди, – Конан удержал ее. – Ты не ответила – кто эти люди?

– Они? – Селена махнула куда-то в направлении окутанного тьмой зала. – Это души жестоко убиенных тобой, мой дорогой, людей. И твои павшие друзья. Не спеши огорчаться – кое-кто из них еще не скоро угодит к Нергалу. И еще одно… – она замялась, но все же твердо сказала: – Конан, заверши начатое до конца. Это моя последняя просьба и ты должен ее выполнить.

Она спустилась по ступенькам и, не оглядываясь, ушла в темноту.

Конан сидел и тер рукой вспотевший лоб, натыкаясь на жесткий ободок короны. Разум тонул в океане воспоминаний, захлебывался мутной черной водой…

Голоса в зале стихли, а затем вспыхнули укрепленные на стенах факелы, залив огромное помещение колеблющимся призрачным светом.

Конан изо всех сил пытался сдерживаться, но даже его силы воли не хватило и громкий крик ужаса рванулся из судорожно сжатых легких, прокатившись под сводами зала, заставив колыхнуться неподвижное пламя светильников и многократно отразившись от стен и потолка. По рядам мертвецов прошелестело отвратительное тихое хихиканье.

Нормальный человек от такого зрелища наверняка спятил бы. Перед Конаном выстроились все те, кого он убил, начиная с времен штурма Венариума. Жуть крылась еще и в том, что мертвецов покрывали раны, которые им нанес киммериец.

В первых рядах, в некотором отдалении от остальных, стояли его друзья. Вон Ордо Одноглазый, вон кушит Юма… Тут и Регарат, и Хальмун, и Вальсо, и братья-гандеры. Но как здесь оказался Эрхард, он-то вроде вполне живой? И… Да, это не кто иной, как Мораддин. Только что за черная тень с ярко-желтыми огоньками глаз держится рядом с ним?

– Ты обещал пригласить меня на коронацию, – вкрадчиво проговорил полузабытый звонкий девичий голосок. – Так не забудь о своем обещании. Впрочем, мы все равно скоро увидимся. Даже раньше, чем ты думаешь. Правда, Дин?

Мораддин молча кивнул. Живой ли, мертвый – он всегда не был склонен к долгим разговорам.

За немногочисленным отрядом друзей Конана стояли те, кто достойно бился с киммерийцем, настоящие воины – Ольгерд Владислав, Бомбата, Деррек-оборотень и многие другие, чьих имен варвар как-то сразу и не припомнил. За шеренгой воителей выстроились колдуны, злобно сверкающие выпученными глазами. Кром, за что такое наказание – снова видеть эти гнусные рожи… Совартус, Аманар, колдун-мутари, чье прозвище затерялось в памяти, как и имена остальных. За колдунами толпилась сошка помельче: стражники, бандиты, воры, солдаты, кметы и разные людишки, которым в разные времена не повезло и они очутились на пути Конана. Толпа, как навскидку определил варвар, насчитывала никак не менее трех тысяч. Кром, с содроганием подумал Конан, не дай мне еще раз испытать такое!

От увиденного у киммерийца не то чтобы начались муки совести. Просто было неприятно, когда на тебя таращатся изрубленные тобой же мертвецы, да еще в таком количестве. Конан решил впредь чуть-чуть думать, прежде чем начинать размахивать мечом направо и налево. Кажется, ему уже не раз советовали что-то подобное, но он редко прислушивался к советам.

– Пропустите, пропустите! – раздался знакомый голос и откуда-то сзади к трону протолкался белобрысый бритуниец-оборотень, которого Конан знал под именем Веллан. Его что, до смерти запытали? Жаль, если так…

– Здорово, варвар, – Веллан наконец-то выбрался на площадку перед троном и с искренним изумлением оглядел представшее перед ним зрелище. – Хорошо смотришься… Ну как, удобно?

– Не очень, – ухмыльнулся киммериец. – Ты откуда взялся?

– Да меня тут как бы и нет, – Веллан уселся на верхнюю ступеньку трона. – Я всего лишь призрак, порождение твоего воспаленного мозга… На самом деле я, как, впрочем, и ты, висю… вишу… Ну, короче, подвешен на цепях в камере пыток пайрогийской тюрьмы. Меня послали сказать тебе два слова, нет, даже три: «В королевской свите». Что это значит, догадывайся сам. В твоей миссии тебе помогут молодой и рыжий. Действуй, во имя Крома! Кстати, пора бы тебе очухаться.

Веллан хмыкнул и щелкнул пальцами. В тот же миг все факелы погасли, словно задутые порывом ветра. Трон исчез из-под Конана, он завертелся, закружился, падая куда-то… Из тьмы возникло лицо Карелы.

– Просыпайся! Эй, да очнись же! – повелительно крикнула она и опрокинула на Конана ведро ледяной воды. Киммериец зафыркал, мотнул головой и… проснулся. В первые мгновения он еще не понимал, где находится.

– Карела… Ты же умерла… – вырвалось из его пересохшего горла.

– И у тебя, варвар, есть все шансы последовать за этой особой, кто бы она ни была, – словно меч, вонзился в сознание насмешливый молодой голос.

Вот тут на Конана и нахлынули все ощущения реального мира. Все тело, как оказалось, затекло и болело. Позвоночник и шея ныли тупой болью. Стоило слегка пошевелить головой, как накатывала тошнота. В горле было сухо, как в пустынях Шема…

Киммериец с трудом разлепил глаза, мечтая о глотке хорошо охлажденного вина, и поднял голову, стараясь удерживать ее прямо.

Увиденное наводило на нехорошие размышления. Оказывается, пока он видел непонятные сны и болтал с тенями, его за руки и за ноги приковали к каменной стене средних размеров комнаты. Напротив горел большой очаг, в его пламени нагревались различного и довольно непривлекательного вида крючья и щипцы. Все остальное пространство камеры занимали предметы, чье предназначение угадывалось с первого взгляда. Левее пасти камина торчала задвинутая в угол деревянная и изрядно потертая дыба. Рядом с ней стоял низкий стол с двумя воротами, как в колодцах – «растяжка». Конан как-то испробовал действие сего орудия на себе и решил, что ничего хорошего оно не представляет. Ему еще повезло, а многие после пребывания на таком столике не могли ходить и шевелить руками…

Справа от камина обнаружилось большое деревянное колесо с блестящими рукоятками и «железная дева» – саркофаг, утыканный изнутри длинными и чрезвычайно острыми шипами. Обстановку дополняли развешанные по стенам плети, ножи с причудливо изогнутыми лезвиями, железные перчатки, ошейники и маски, которые сперва раскаляли в пламени, а затем водружали на надлежащую часть тела допрашиваемого, сжимающаяся корзина из стальных прутьев и другие принадлежности древнего палаческого ремесла.

Помимо этих непривлекательных вещиц, в комнате находилось шесть человек. Злополучный офицер в измятой куртке с полуоторванным воротом и распухшим носом – видимо, ему досталось в общей свалке, два тех же лучника, выглядевших изрядно помятыми и пришибленными, а также огромный чернокожий – по-видимому, палач – и двое его подручных.

«Евнухи, – ухмыльнулся про себя Конан, покосившись на заплывшие жиром и ничего не выражающие лица помощников. – А вот черный – вряд ли… Ну и жуткая же у него рожа… А кулаки! Если выберемся – надо будет уговорить Эмерта подстеречь этого ублюдка и пристрелить. Он нас пятерых уложит рядком и сверху сядет…»

Не то, чтобы Конан испугался, но было в высшей степени глупо недооценивать противника. Этому полезному правилу он выучился на собственной шкуре и теперь никогда не забывал его.

– Как самочувствие, варвар? – заботливо поинтересовался офицер стражи. – Ничего не болит?

Огромный чернокожий расхохотался громовым басом и Конан увидел его подпиленные острые зубы. Дарфарец… Только этого еще не хватало!

Жители далекой полуденной страны Дарфар были известны своей любовью к человеческому мясу, а потому пользовались заслуженной ненавистью всех окрестных племен. В Шеме и Стигии ими пугали детей. Жестокость дарфарцев не знала границ, а потому их охотно брали в палачи. Любой подозреваемый, угодивший в лапы дарфарца, спешил признаться во всех совершенных и несовершенных преступлениях, дабы поскорее умереть.

«Влип,» – с грустью подумал Конан и прикинул, в чем бы сознаться для начала. Сознаваться вроде было не в чем, а потому он решил завести беседу.

– Эй, чернозадый! Меня зовут Конан из Киммерии и я… фелим енди мерига, – с вызовом сообщил Конан и закашлялся. Последние слова были единственным известным ему дарфарским ругательством и в приблизительном переводе означали «имел твою мать».

Дарфарец насупился и быстро пролаял в ответ не менее доброе пожелание. Конан его понял и разозлился – чернокожий нахально заявлял, что на небе Кром прислуживает Йогу, а на земле он, Мбванга, вырвет сердце щенку Крома и съест перед холодеющим взором этого самого «щенка».

– Посмотрим еще, кто чьим сердцем будет закусывать, – мрачно пробормотал Конан, пробуя кандалы на прочность, и погромче потребовал: – Эй, олухи, дайте глоток воды! Вот загнусь сейчас, вам же и отвечать.

– И не надейся, варвар, – потирая руки, ехидно сказал офицер. – Да ты тут сгниешь и о тебе ни одна живая душа не вспомнит. Ты же убил четырех человек!

Конан вспомнил толпу мертвецов из сна и, несмотря на боль в горле, расхохотался.

– Чего ржешь? – недоуменно спросил офицер, осторожно притрагиваясь к распухшему носу.

За варвара ответил дарфарец:

– Капитан, ты наивен как ребенок. Человек перед тобой – воин, причем воин не из последних. В этой комнате с ним могу справиться только я, а вас он голыми руками разорвет и даже не заметит. За свою жизнь он наверняка уложил в холодную землю не меньше тридцати-сорока сотен, а ты ему толкуешь про каких-то четырех… – дарфарец выразительно постучал толстым пальцем себе по лбу. – Мозги-то у тебя есть, начальник?

– Слушай, черная обезьяна, ты забываешься! – капитан рассердился не на шутку. – Стоит мне хоть слово шепнуть кое-кому – и ты быстренько окажешься на месте варвара, а я уж позабочусь, чтобы умирал ты долго…

– Лучше ты меня послушай, белый, – с угрозой начал дарфарец, нависая над капитаном, как скала. – Я могу сломать твою цыплячью шейку одним ударом, не помогут и лучники. А потом свалю все на варвара и твою беспечность. Не зли меня, слизняк.

– Так его, крысу тюремную! – хрипло поддержал чернокожего Конан. – Пусти ему кровь, съешь его сердце!

– Лучше я съем твое, тогда у меня прибавится силы и умения, а от его куриного сердечка я еще, чего доброго, стану трусом, – ответил ему дарфарец, возвращаясь на свое место.

– Ты еще поплатишься, – тихо прошипел офицер, слегка подрагивающей рукой утирая пот. – Начинайте, – приказал он уже прежним властным тоном.

Евнухи сразу засуетились. Один бросился к очагу – проверять инструменты, другой пару раз крутанул заскрипевшее колесо и снял со стены длинный семихвостный кнут из кожи гиппопотама, с зашитыми по всей длине железными шариками, и опустил его в бочку.

«А там наверняка соленая вода,» – Конан внутренне поежился, сохраняя полное безразличие ко всему, происходившему вокруг.

– Эй, капитан! – прогудел дарфарец. – Слушай, а тебе не кажется, что варвара для начала стоит просто спросить о чем-нибудь? Чего мы его будем зря лупить, может, он и так все расскажет…

Капитан с ненавистью посмотрел на палача, потом скривился и процедил:

– Так он тебе все и выложит. Но я попробую.

Дарфарец радостно оскалился и сложил руки на груди. Офицер подошел поближе к Конану и резко спросил:

– Признаешься?

– В чем именно? – уточнил киммериец.

– В убийстве двух стражников, служителя тюрьмы и мирного обывателя Пайрогии, – ледяным тоном перечислил капитан.

– Конечно! – с готовностью согласился Конан. – Бандиту, которого ты именуешь «мирным жителем», я расколол череп, одному стражнику снес голову, второму разрубил горло, а что до этого служителя тюрьмы – так я его просто толкнул, а он врезался в стену и умудрился сломать себе шею…

– А зачем ты это сделал? – задал следующий вопрос капитан и, повернувшись, бросил через плечо: – Писарь, записывай все, что он скажет!

Конан напряг глаза, которые после удара Мбванги стали несколько хуже видеть, и разглядел у самой двери, рядом с «растяжкой», маленький столик, за которым с пером в руке сидел похожий на крысу тщедушный человечек, со страхом созерцавший то Мбвангу, то Конана. Видимо, не мог решить, кого стоит больше бояться – преступника-варвара или палач из племени людоедов.

– Ты будешь говорить или мы начнем? – нетерпеливо осведомился офицер.

– Я думаю, как правильнее ответить, – огрызнулся Конан. – Значит, так. Бандит сам полез в драку и получил, что заслуживал. Стражникам не стоило устраивать засаду. А палач ударил меня цепями по лицу. Кроме того, у него шея была слабая – я ж кинул его не сильно…

Признания Конана перебил громкий смех дарфарца.

– Шея слабая, – веселился Мбванга. – Шуточки у тебя, варвар…

– От варвара слышу, – с достоинством парировал Конан.

Офицер злобно покосился на чернокожего и продолжил:

– За убийство четырех человек ты предстанешь перед королевским судом. Думаю, тебя или четвертуют, или сожгут живьем. Но это мелочи. Есть более серьезный вопрос – что тебе вообще понадобилось в Пайрогии?

Конан хотел как следует шлепнуть себя по лбу, но длина цепей не позволяла.

– Ну я дурак… – протянул он. – Это ты, людоед поганый, мне память отшиб!

– То, что ты дурак – совершенно верно, – согласился капитан. – Но отвечай по существу, пока тебе не надели «зингарские сапоги» или не вздернули на дыбу.

«Зингарские сапоги» – это очень плохо, – подумал Конан. – После них ходить точно не будешь, и даже ползать – с трудом получается…»

– Мы, то есть я, Эртель, Веллан, Тотлант и Эмерт, – начал киммериец, – посольство короля Пограничья Эрхарда. Собственно, посол – Эртель, племянник короля, а мы его свита. Все верительные грамоты у него…

– Ну ты и врать, – рассмеялся капитан. – Две седмицы назад к нам приехал посол от короля Пограничного королевства, Хьярелла. Его зовут Эндоло.

– Не может быть, – не поверил Конан. – Как это Эндоло успел так быстро подняться от простого воина до посла?

– Ты его знаешь? – подозрительно спросил офицер.

– Еще бы не знать! – возмутился киммериец. – Полторы луны назад мы с ним караван охраняли!

– Ну, это ваши дела, – отмахнулся капитан. – Однако сейчас посол именно он. И, хотя Пограничье – не более чем выгребная яма, куда стекаются все человеческие отбросы, я не поверю, что король там меняется каждый месяц!

– Придется поверить, – раздался чей-то глубокий властный голос. Все, как по команде, повернули головы к двери. – А также немедленно объяснить мне, что здесь происходит, – голос был настолько холоден, что казалось – сейчас на потолке камеры появятся сосульки.

Дарафарец мгновенно согнулся в поясном поклоне, подобострастно бормоча:

– Советник Вегель…

Капитан заметно побледнел и тоже отвесил короткий быстрый поклон. Конан повернул голову и увидел невысокого полуседого мужчину в ухоженными усами и бородой, в красивом, ладно сидящем охотничьем кафтане темно-зеленого цвета, и в алом плаще, скрепленном у горла золотой застежкой в виде скачущего коня. Взгляд больших карих глаз из-под густых, сросшихся на переносице бровей не сулил изрядно струхнувшим тюремщикам ничего хорошего.

– Так что здесь происходит? – с угрозой в голосе повторил Вегель и быстрыми шагами подошел к прикованному Конану. Карие глаза встретились с льдисто-голубыми, две непокорных и независимых характера схлестнулись в незаметной посторонним схватке. Наконец, тяжелые веки с длинными ресницами слегка прикрыли карие глаза и советник Вегель слегка кивнул Конану.

Киммерийцу не нравился стоявший перед ним человек. Однако он уважал обладателей сильной воли, а потому тоже наклонил голову в знак приветствия.

Капитан стражи молча наблюдал за ними, переводя растерянный взгляд с одного на другого, на его бледном лбу выступили капли пота, и, наконец, он не выдержал:

– Что случилось, господин советник? Может, вы соизволите нам объяснить?

Вегель медленно повернул голову и смерил капитана презрительным взглядом:

– Ты не забыл, с кем разговариваешь? У тебя есть прекрасная возможность оказаться на его месте, – он кивнул в сторону варвара. – Так я в последний раз повторяю – что здесь творится?

Капитан зло прищурился, сжимая и разжимая пальцы. Конан ему немного посочувствовал: сначала дарфарец, а потом советник вытерли об офицера ноги. Однако капитан сумел взять себя в руки и ответить с надлежащим почтением в голове:

– Этот человек убил четверых жителей Пайрогии.

Вегель перебил его, цедя слова:

– Я слышал, он упомянул посольство Пограничья…

– Разве можно верить каждому проходимцу! – возмутился капитан. – Тем более, посол Эндоло проживает во дворце!

– Ты глупец, – отрезал советник. – Из Пограничья приехал мой человек и привез последние новости. Там действительно сменился король. Нового правителя зовут Эрхард и он отправил в Бритунию посольство из пяти человек – своего племянника, бритунийца и боссонца из тамошней гвардии, стигийского мага и наемника из Киммерии, Нергал бы тебя побрал! – неожиданно заорал Вегель, схватив ошарашенного такими известиями капитана за шиворот и встряхивая его.

– Да, Пограничье – всего лишь захолустная дыра, – продолжил он более спокойным тоном, отпустив офицера. – Но никто не позволит бросать послов в тюрьму, а тем более – пытать их. Бритунии не нужны конфликты на границе… А если о подобном случае узнают в Немедии или Заморе? Иногда нужно думать тем горшком, что у тебя на плечах! Повесить тебя, что ли?

Капитан непроизвольно дернулся, его рука сжала рукоять меча. Дарфарец Мбванга усмехнулся, показав подпиленные зубы.

– Ладно, живи, – краем губ улыбнулся советник. – Освободите задержанного. Кстати, где остальные четверо?

– В подземелье, ждут своей очереди, – пробасил Мбванга.

– Ступай и приведи их сюда, – распорядился Вегель, и дарфарец, поклонившись, скрылся за дверью. Евнухи, засуетившись, бросились к Конану и после некоторой возни отомкнули кандалы. Киммериец, растирая запястья, шагнул вперед и чуть не упал от внезапно нахлынувшего головокружения. Прижав правую ладонь ко лбу, варвар добрел до растяжечного стола и облокотился на него. Проклятый дарфарец, с головой теперь неизвестно что творится!

Постепенно головокружение и слабость прошли, и, когда Мбванга вернулся с остальными, киммериец уже твердо стоял на ногах и искал глазами, чего бы попить, потому что в горле было по-прежнему сухо.

Первым в камеру пыток вошел Веллан. При виде живого-здорового Конана его глаза заблестели, но, верный своей привычке, он повернулся и разочарованно бросил Эртелю:

– Смотри, Эрт, а варвар-то еще жив!

– Да-да, – поддержал великий насмешник. – Зря мы надеялись. Я же говорил – они, эти варвары, живучие… как тараканы.

– Рад вас видеть живыми, парни, – улыбнулся Конан. Он уже научился пропускать подначки мимо ушей.

– Взаимно, – ответил за всех Тотлант, а Веллан и Эртель ухмыльнулись. Эмерт, как обычно, сохранял невозмутимость, но было видно, что и он рад встрече.

Вегель хлопнул в ладоши, привлекая внимание:

– От имени моего короля я прошу у господина посла и его свиты извинения за причиненные неудобства, в частности, за незаконное тюремное заключение. Король примет ваши верительные грамоты сегодня перед ужином, а сейчас прошу всех проследовать за мной в специально отведенные для вас комнаты для отдыха и омовения.

Вегель повернулся и вышел в коридор, остальные гуськом потянулись за ним. Напоследок Мбванга ослепительно улыбнулся и окликнул Конана:

– Киммериец, постарайся больше не попадаться мне на глаза. Второй раз ты можешь и не уйти живым.

Конан остановился и ухмыльнулся в ответ:

– Это еще неизвестно, кто уйдет сам, а кого унесут.

Дарфарец поднял руки ладонями к Конану, а затем резко соединил их крест-накрест. Варвар после мгновенного замешательства сделал то же самое.