Текст книги "Искрой скиталось пламя, тая…"

Джумоук

Вспышка голубого света в кромешной тьме выхватила, на мгновение, маленькую девочку, которая стояла на вершине холма, поросшего кустарником и травой. После непродолжительной паузы, новая вспышка превратилась в фиолетовое зарево по всему кругу горизонта.

Теперь её можно было разглядеть. Девочка в ярко-жёлтом кружевном платьице с распущенными волнистыми огненно-рыжими волосами и большими зелёными глазами, держала в руке клочок бумаги, похожий на страницу, вырванную из блокнота. Переливающееся коричневыми и алыми облаками небо, словно кривыми спицами было пронизано голубыми, бесшумными молниями. Эти облака хаотично разряжались в землю, освещая всё вокруг ярким голубым светом. Казалось: сам воздух был разорван на островки разнополюсной энергии.

Пространство вокруг холма начало вращаться вокруг невидимой оси, словно замедленная карусель. Сначала медленно, а затем немного быстрее. На месте попадания в землю молнии оставляли, чёрные ожоги, превращающиеся в подвижные кляксы. Пятна поползли со всех сторон вверх по холму. Их становилось всё больше и больше, и они всё быстрее и быстрее приближались к вершине.

По мере этого стремительного приближения, из копошащейся чёрной массы стали очерчиваться силуэты. Это были существа с бездонно свирепыми, кроваво-красными глазами. И вот уже всё, вновь поглощённое мглой, подножие холма заискрилось переливающимися красными огоньками. Когда псы тьмы уже приближались к девочке, она положила листочек к ногам, сделала пару шагов назад и села на траву, указывая на этот листочек пальчиком вытянутой руки.

Вдруг, коричневые тучи, сгустившиеся над ней кольцом, стали разряжаться молниями уже вокруг неё, образуя плотную стену из зигзагов синего света. Роняя слюну, беснующиеся твари посыпали со всех сторон. Но, те – что уже пронеслись сквозь разделяющую их с девочкой стену света, стали превращаться в белые крылатые существа. Одно за другим, они возносились к небу белой спиралеобразной плеядой внутри уходящего в облака цилиндра из синего света.

В небе же, эта плеяда становилась, сначала розовой, повыше – красной и уже коричневой уходила облаками во все стороны за круг стены. За стеной эти облака разряжались в подножие холма новыми монстрами, которые снова устремлялись к вершине холма.

На красивом лице девочки не было и тени страха. Маленькая бесстрашная фея улыбнулась и, вдруг, растворилась, рассыпаясь в пространство разноцветными бабочками. На траве остался лежать клочок бумаги, изрисованный детской рукой…

Этот сон Джумоук видел не в первый раз, но, когда он хотел рассмотреть рисунок на том листке бумаги, сон прерывался, как и сейчас.

Проснувшись, он осознавал, что там – на рисунке из его сна, что-то очень важное. Одно из тех пробуждений, когда сразу после сна приходит предчувствие приближения каких-то важных и ключевых событий. Приятно будоражащая тревога звала в путь – на встречу приключениям.

Было ещё кое-что не менее странное и новое для молодого эшфарума. Эти переливающиеся разными эмоциональными оттенками звуки сопровождали его сон в течении всего действа. Когда он их слышал, то они завораживали настолько, что казалось, что эти переливы поглощают его самого. Переливы звуков леса, окружающего его дом, не вытаскивали его из самого себя так – как в этом сне и не разрывали на тысячу переживаний одновременно.

Ещё, это было похоже на то, как разговаривали ветра на его любимом озере, а вода разносила кругами эти разговоры и превращала их в эхо. Наслаиваясь одно на другое, эхо переливалось и порождало всплески эмоций, от которых отходили новые круги переживаний. Являя собой и вопросы, и ответы одновременно, эмоции уходили в пространство вместе со звуками.

Выйдя во двор каменного замка, он наслаждался окружающим пейзажем. С холма, на котором стояло его родовое поместье, был особенно завораживающий вид. Вокруг был густой лес. С одной стороны, холм от леса разделяло огромное озеро. К самому берегу этого озера подходила небольшая гряда, отделяясь от далёкого массива гор витиеватым отростком. Она возвышалась своим торцом у самого берега, образуя площадку, защищённую полукруглой скалистой стеной. Лес издавал множество звуков.

Щебетание птиц вперемешку с жужжанием насекомых перекликались с резкими выкриками травоядных животных, что пытались таким образом держаться в стадах. Иногда, как и сейчас на опушку выходили эрки, чьи самцы пытались произвести впечатление на самок своими величавыми рогами и разноцветным полосатым окрасом. Самый крупный – видимо вожак стада, отличавшийся от остальных самцов своими особенно большими, переплетёнными и распускающимися к верху рогами, то и дело втягивал ноздрями воздух и осматривался по сторонам – ведь он был ответственен за всё стадо и всем своим видом показывал это.

Эшфарум бежал между голубым, почти белым озером и опушкой леса. Его ступни чувствовали тёплую мелкую гальку, которой был устлан берег. С каждым шагом издавался приятный его слуху хруст трущихся друг о друга камешков. Закрученные сгустки ветра, снующие над поверхностью воды, по обычной им свойственности поднимали вверх волны, распыляя их в воздух полукруглыми мазками.

Расталкиваемые вихрями круги из нарастающих волн расходились и сталкивались со встречными гребнями. Этими всплескам и говорил коронованный вечной радугой водоём. Распылённая влага образовывала лёгкий туман, который в итоге тоже уходил спиралеобразными завихрениями в небо. Постоянное облако над озером кишело своей жизнью.

Особенно красивыми существами, обитающими в насыщенном влагой воздухе, были крылатые эйрфиши. Когда, сквозь облачные бреши на них попадал солнечный свет, их чешуя переливалась разными цветами. Тогда, отражающиеся от их крыльев блики, бегали по всей округе разноцветными солнечными зайчиками. Все ветровые воронки закручивались только в одну сторону и придавали ветвям растений округлую форму.

Наверху, с выступов скалы свисал лиановый дождь. Эта лоза вторила каждому произносимому звуку или слову тихим эхом, и отражаясь от скалы создавала шелестящий гул. Было похоже, что ветер поёт в унисон с волнами воды и вместе с отражениями вьющегося одеяния скалы. Самое близкое к кромке озера дерево росло обособленно от остального леса, на площадке берега, под возвышающейся в самое небо скалой. Одинокое и особенно величавое оно уже заждалось своего собеседника и верного друга и развлекало себя слушая беседу ветра с озером.

Подбежав к своему вещающему другу, юный следопыт сорвал с него пару плодов и произнёс: «Мы есть сейчас», – надкусил плод и услышал беззвучный ответ: «И до-о, и по-о-о-сле…»

Упёршись спиной о ствол, он уселся на подобие кресла, образованное началом корней, после многочисленных послеветрий. У Джумоука вызывали трепетное волнение мысли о предстоящей учёбе у идущего через миры. У него было уйма вопросов. Больше всего его беспокоил парадокс двух миров. Как могут быть люди ограничены физическим телом? Окруженные бесконечностью, они находятся в астральной тюрьме. Возможно, это компенсируется тем, что они порождают окружающее их пространство своим движением и могут бесконечно путешествовать в нём физически. Здесь – в верхнем мире всё просто: земная твердь замыкается круглым куполом за солнцем и, кроме как опять на земную поверхность, попасть просто некуда.

Поговаривали о том, что мир людей в отличии от эшфарумов, настолько холоден, что вода эшфарумов в мире людей мгновенно превращается в лёд, который они называют стеклом. Из чего тогда их вода и лёд? Ещё ему не терпелось увидеть идущих сквозь миры людей в их алых одеяниях. Высшие проводники могут не только вытеснять затравленные страхом души людей из их тел, но и иметь диалог с мастерами из их высшего Фарума.

Мастера и ученики мира Фарумов облачаются в синюю материю. Синий цвет – это цвет крови мира эшфарумов, как и красный – цвет крови людей. Любознательный юноша всегда чувствовал, что нечто заманчиво загадочное ждёт его за тем порогом, где истина о замысле Великого Учителя теряется в неосознанном тумане. Он всегда пытался отодвинуть этот порог как можно дальше, и интуитивно понимал, что это и есть предназначение всего сущего.

Джумоук чувствовал неприязнь к глупым, по его мнению, людям. Он думал, что предназначение их расы именно в прекращении мучений человеческих душ на их устланном страданиями пути. Ведь они верят в страдания и ищут всяческие способы для этого, вместо того чтобы познавать волю Великого Учителя, полноценно проживая дарованную для учёбы физическую жизнь. Ему невольно вспомнилось напутствие людям из посланий посредников Атона:

Под штампом религий

Пределов и смерти

Где страх многоликий

За жизни в ответе

Себя на поруки

Сдаёт пол планеты

Надеясь за муки

Свободы отведать

Инстинктами духа

Страдания в гены

Прокрались как слухи

Остались как стены

Цепями сковали

Неволничей болью

Рабы не мечтают

О выборе воли

Иллюзия смерти, сажает на вертел

Твой путь бесконечен без дна и разделов

Лишь перед собою являясь в ответе

Ты не был рождён, но ты есть вне пределов

Рискуй, ошибайся, как лучик играй

Ты дух а не тело, ты бога частица

Во всём окруженье, себя узнавай

Летай над умом, ты полёт а не птица

Твой ум ведёт вязью, шажком осторожным

Полёт благородней – ум цепок за страх

С боязнью как с грязью не быть тебе богом

Будь ветра свободней в гремящих цепях

Вдруг, его размышления неожиданно прервал женский голос, имитирующий глас «сверху» искусственным басовым тембром: «Джу-у-мо-о-о-ук! Не смей улетать из верхнего мира! Сначала ты принадлежишь тому, кто принадлежит тебе, и только потом остальным мирам». Юноша от неожиданности вскочил на ноги. Но, видимо узнав знакомый голос, озарился улыбкой и, быстро ориентируясь среди отражающихся от скалы и множащихся в пространстве звуков, побежал в сторону лозы свисающей со скалы. Тем самым он поверг в удивление оратора, который прятался за множеством искажённых звуковых дубликаций, и уже начал убегать, заливаясь звонким смехом. Не успев сделать и двух шагов, горе лазутчик был пойман сильными руками юноши.

Девушка повисла на нём увязнув ногами в ползущей по траве лозе, и не оставила ему шансов удержаться на ногах. Потеряв равновесие, они оба со смехом завалились на траву. Джумоук толкнул неожиданного посетителя в бок: «Не думала ли ты, что я могу оставить свою составляющую часть, когда меня учат стремиться к целостности?»

«Опять ты говоришь от третьего лица и уходящими в туман определениями?! И как вообще ты определил где я прячусь, – не получив ответа и, после некоторой паузы, она добавила, – Мне нужен только ты! И нужен именно такой недообразованный как есть – ты слышишь? Я боюсь, что все те знания, к коим ты стремишься вышибут меня из твоей и без того замороченной головы в два счёта. Тебя уже как-то меняет общение с этим деревом – уж я ему как-нибудь раскручу ветви в другую сторону!» – она пригрозила дереву кулаком, сделав грозный вид: «Может быть, для вас произвести церемонию воссоединения?» – снова улыбаясь заявила девушка.

Джумоук, в тщетных попытках состряпать серьёзную мину, пригрозил: «Ну Дэя, «подмышкун» уже идёт домой – и стал изображать рукой зверя, пытаясь залезть пальцами ей подмышку. Девушка залилась смехом как ручеёк. Он не унимался: «Почему ты его туда не пускаешь? Это его дом! Он там живёт! Нука немедленно пусти его домой!» Это ещё больше смешило девушку и для юноши не было лучшей награды в жизни, чем слышать журчание этого звонкого смеха. Но в какой-то момент с улыбкой на её лице стала бороться тревога, и она произнесла уже с серьёзным видом отстраняя его руку: «Меня послал правящий Хорус, чтобы сообщить тебе об окончании каникул. Тебя призывает учитель Одджи».

На какое-то мгновенье Джумоук опять погрузился в размышления, но быстро вспомнив о том, что он не один, произнёс: «Ты не должна беспокоиться за меня, меня ждёт моё предопределение».

Дэя, взглянув с нескрываемым страхом в глаза юноше, еле слышно произнесла: «Я боюсь не за тебя или за себя. Я боюсь за нас, а не предопределения. Что будет с нами?»

Юноша положил голову на коленки уже сидевшей, вытянув ноги на траве, девушки. Дэя стала поглаживать голову возлюбленного, погружая пальцы в его волосы. Они оба погрузились в раздумья.

Родители Дэи одобряли её выбор, и, хотя она ещё и не была его женой, но должна была ею стать после учёбы её избранника в высшем Фаруме. Юноша, согласно обычаям, ещё в детстве дал ей имя. Семейные пары в Фарумах определялись ещё с детства, но своё решение каждый мог отменить только до церемонии воссоединения и тогда новый избранник и избранница давали друг другу новые имена. Её отец Набба был членом совета высших учителей высшего Фарума и смотрителем храма – хранилища писаний и свидетельств странствующих посредников Великого Учителя. На взрослых девушек, живущих в поселении правления Фарумов, возлагались обязанности по работе на охраняемой территории этого поселения. Дэя была целительницей. Они были неразлучны с детства и повзрослев уже не могли видеться так часто, как раньше.