Текст книги "Братья Александр и Николай Первые"

Англо-русский контрданс

Чтобы понять, почему Александру понадобилось передать власть таким причудливым способом, посмотрим вкратце на александровскую хватку. Общий курс я прояснил, теперь будут понятны все эти внешне противоречивые галсы («метания переменчивого Александра»).

В сравнении с пышущей здоровьем Францией, полтора века правившей миром, Россия выглядела жалко и ничтожно. И тут, буквально на глазах у цесаревича Александра у величайшей из держав на ровном месте подломились колени, плюясь кровью, с выколотыми глазами она поползла на каких-то обрубках к обрыву. Величайшая династия королей чередой пошла под нож потомственных мясников. Это потом затёрли, а тогда все понимали, что лекарей снабжала Британия.

Благодаря громадному весу и культурным накоплениям, Франции частично удалось взять себя в руки, выплюнуть бяку-республику, вернуть корону, но.

Мысль, доступная и ребёнку: если так с ними, то как с нами?

Вскоре, впрочем, и показали, как. Гильотина? Много чести. Бутылкой по башке.

Нужна была твёрдая и высокая позиция одного из мировых лидеров, чтобы под её (временным) прикрытием успеть создать администрацию нового типа. Которая могла бы купировать клубные масонские технологии переворотов, – в эстетской Франции ложи называли клубами.

Тут придётся вскрыть маскировку трёхслойную. Цель истинная и совершенно секретная – создание государства под управлением национальной администрации нового типа. За такое могли не то что убить монарха – могли распустить монархию (в республику) и страну разобрать на запчасти. Так как управление – ключ к владению миром. Эту цель до поры прикрывала мощная дымовая завеса Священного Союза монархов. Которую тоже до поры прикрывал – любой ценой – англо-русский союз.

Крайне бедно объясняется, почему Александр отказался от нейтральной площадки России, которую она так выгодно занимала. (Ведь все вроде помнят, как выгодно выросла Америка на последующих войнах, где поначалу она была нейтральной.) Объясняют отказ какими-то нелепыми буржуазными и помещичьими отношениями, боязнью Александра (ох, уж эта вечная боязнь императоров!) английского заговора и пр. Всё это тоже, конечно, имело место, как частность. Но главное в другом: Россия находилась в хвосте великих держав и никакой нейтралитет с места её бы не сдвинул1313
  Ох, уж эти счастливчики-нейтралы! Людям невдомёк, что нейтралитет нельзя просто взять и объявить. То есть, объявить его можно, но нужно иметь громадную дубинку. Но с громадной дубинкой – зачем нейтралитет? А вообще, это всегда вопрос признания всех великих держав. Нейтралитет Бельгии, например, гарантировала целая Великобритания. А толку?


[Закрыть]. На место лидера (а второе место – это тоже лидер) выходят только в результате крупной войны. США после 1МВ лидером не стали – воевали мало. Это при том, что более 50% мирового промышленного производства находились там, – и там же были деньги, Америка держала всех за горло кредитами1414
  Деньги ей отдавать… не то чтобы совсем отказались, а просто не стали. Американцы обиделись и приняли закон: должникам больше не давать. Какое сальдо? А такое: выдали всё равно. Только ещё больше и практически за так. Для обхода первого закона приняли ещё один, о ленд-лизе. С европейскими жуликами всегда так.


[Закрыть]. Но чтобы выйти в лидеры, ей пришлось победить – на двух фронтах.

Поэтому Александр просто воспользовался моментом – очень выгодным, который мог больше не повториться. Крупных сил он задействовать не планировал. Этого не получилось, но по затратам лучше выступила только Англия.

Британию свергнуть с «царя горы» было, конечно, невозможно, но зацеловать получилось до стадии умопомрачения. Александр так ретиво взялся за дело, что напичкал свой ближайший аппарат англоманами и забросал кабинет Питта смиренными просьбами о помощи в деле борьбы против «общего» врага. Чтобы избавиться от назойливого союзника, англичане включили «ленд-лиз» и – о чудо! – высадили в Германии десант воевать не за свои интересы. Никогда никому не удавалось добиться от Британии того и другого сразу. «Слабому» Александру удалось. Деньги (около миллиона фунтов несколькими траншами) для бюджета Александра были некритичны (менее 10 млн руб.), десант 24 тыс. тоже (Александр обещал выставить 180 тыс., выставил около 100, но было ещё много австрийцев), зато авторитет его в глазах континентальных европейцев взлетел до небес. И пока англичане платили, курс рубля к фунту оставался стабильным.

Войны часто изображаются, как предельные, ненормальные конфигурации на политическом поле, с разрывом дипломатии, коммуникаций и переходом доли власти к генералам. На самом деле война для политического противостояния – норма. Во время боевых действий ускоряются переговорные процессы, катализируются позиции, упрощается торговля за будущий мир. Генералы вынуждены следовать в русле политики, которая меняется с головокружительной быстротой, и успевают не всегда. Отсюда неразбериха с мотивацией боевых действий. Отсюда же и чудеса: Бранденбургского дома, Дюнкерка, «странные» и «бездымные» войны и пр. Одной из причин относительного успеха Наполеона принято считать сосредоточение политической и военно-полевой власти в одних руках, до степени короткого замыкания. Александру то же самое не удалось (скорее, и не собирался). Поэтому его война после 1805 шла на других площадках: дипломатии и личных монархических связей. Проще говоря, каждый зазывал противника к себе домой играть на своём поле с хорошо замаскированными капканами.

Во время войны Третьей коалиции Александр долго паясничал в стиле «Поможите, люди добрые». В первую очередь он начал добиваться дипломатического лидерства на континенте, – это было проще всего, так как не требовало никаких ресурсов, кроме личных талантов. Он провёл труднейшие переговоры в Потсдаме и сколотил некий сложный псевдоальянс с Пруссией и Австрией (ничего кроме «псевдо-» не было и после). Косвенно Александр помог урегулировать и англо-австрийские разногласия (Австрия требовала чрезмерно больших субсидий). Альянс был совершенно бесполезным для войны против Наполеона (уже через 2 дня после подписания Потсдамской конвенции французы заняли Вену), но и Англии Александр показал свои возможности по сколачиванию коалиций, а коалиции бывают разные: сегодня против Франции, а завтра… (завтра скоро и наступило). Британцы всё поняли правильно и прислали ограниченный контингент в устье Эльбы (начало декабря 1805), не для войны, а для контроля за ситуацией, в первую очередь за Пруссией. Почему альянс был бесполезен тоже ясно: у членов континентальной коалиции были одинаковые задачи: подавить Францию и занять её место.

Этот факт и определил дальнейшие события: поражение под Аустерлицем объясняют по-разному1515
  Забавно, как историки пытаются выкрутиться, объясняя аустерлицкий швах. Используют даже рассогласование календарей: у русских был юлианский, вот они и опаздывали вечно к рандеву… Никакого рассогласования календарей у хитрых и умных европейских правителей быть не могло, потому что не могло быть никогда. В принципе. Там не то что 12 дней упустить – в 12 минут голову отвинтят.


[Закрыть], в том числе, чисто тактическими промахами на поле битвы, но стратегически оно совершенно закономерно. Союзники не дали себе труда согласовать военные позиции и стали действовать разрозненно, чтобы в случае победы загрести жар в одиночку. Пруссия вообще отказалась воевать: в случае победы им бы ничего не светило. Настоящая военная коалиция трёх держав, да ещё и под эгидой какого-то залётного Александра Англию испугала; ей победа России, Австрии или той же Пруссии была совершенно не нужна, а сохранение войны продолжало ослаблять континент. Свою же собственную победу англичане одержали 21 октября в битве при Трафальгаре – и избавились от угрозы (совершенно гипотетической, но влиявшей на общественное мнение) вторжения Наполеона на остров. Обман Наполеона был направлен не на Англию, а на Австрию. Полагая «десантный» лагерь в Булони настоящим, австрийцы вступили в Баварию, Наполеон тут же «отказался» от десанта в Англию и моментально перебросил войска в Южную Германию (план талантливого штабиста Бертье, без которого наполеоновские победы немыслимы). За день до победы на море англичан Мак сдался со всеми знамёнами и запасами. Чрезмерно раздутый советскими Тарле1616
  Главный недостаток историко-художественных текстов Тарле – отсутствие стройной системы мотивации, она меняется от случая к случаю, в соответствии с поворотом событий. При том, что историк может вообще о мотивах не беспокоиться: случилось, как случилось, а почему не знаю; художник же, напротив, обязан иметь ясный сквозной мотив, как основу сюжета.


[Закрыть] пишет, что лишь немногие из австрийцев и русских поняли, что война уже проиграна. На самом деле австрийские и русские всё прекрасно понимали с самого начала и до самого конца, не понимали лишь советские, утратившие преемственность в понимании законов мироустройства. Игра держав была долговременная и носила характер борьбы внутри коалиции за последующие позиции в послевоенном мире. Война не могла окончиться скоро.

Итак, англичане не пошли воевать сами, и вряд ли случайно, что сильное александровское трио распалось вскоре после английского десанта. Ганноверцы и пруссаки остались безучастными, а Пруссия и вовсе вскоре заключила союз с Францией, при котором французы жертвовали (английским) Ганновером. Слишком мощную коалицию развалили. Англичане на короткое время сделали вид, что Пруссией недовольны.

Аустерлицкому сражению придают чрезмерно большое значение. «Под Австерлицем он бежал…» Мемуары Наполеона возводят эту удачную тактическую операцию до небес – буквально: «Солнце Аустерлица». Под/над Аустерлицем сияло два солнца: Наполеон и ещё одно. И т. д. Между тем, никакого стратегического значения оно не имело. Победа Наполеона не привела к миру с твёрдо установленными позициями, победа союзников тоже не привела бы к окончанию войны. Александр приехал в войска не командовать, не красоваться (типа, Македонский): Аустерлицем продолжалось его дипломатическое турне Потсдам – Веймар – Дрезден. Он держал руку на пульсе императора (тогда ещё Св. Рим. Имп.) Франца для того, чтобы в случае победы начать обрабатывать его на дальнейшие действия и торговаться о доле России в мире после разгрома Франции (да и это должно было затянуться ещё на годы). Непосредственно никакой угрозы России это поражение не представляло. Оно дало передышку Франции, но лишь отодвигало в будущее агрессию континентальных держав в стиле «Карфаген-таки должен быть разрушен». Из меню «ужасный конец или ужас без конца» Наполеон заплатил за второе блюдо, им отравился, но впоследствии нахваливал, т. к. было вкусно и пр.

Исполнительный, умный, но не слишком проницательный изобретатель русского языка и пропагандист (только что сочинённой) русской истории Карамзин впоследствии негодовал, мол, Екатерина приучила Европу к русским победам. Это опасное заблуждение и привело, в сущности, к поражению Аустерлица. До Павла Россия не имела серьёзных дел с первоклассными европейскими армиями и только набиралась опыта. Все победы: Польша, Швеция, Пруссия, Турция, Пугачёв – это второй ранг. Походы же Суворова – это уже новая мировая война, но его локальные и, по сути, символические успехи вскружили много голов. С учётом фактора Наполеона Аустерлиц – это, по существу, первое серьёзное дело. Александр ещё мог искренно заблуждаться относительно военной мощи великих держав (думаю, не мог), но Кутузов или Барклай иллюзий не строили.

Александр умело использовал поражение для внутреннего укрепления, а Англии продемонстрировал крайнее недовольство тем, что английские и ганноверские войска не явились к Аустерлицу (ха-ха, такие они дураки, воевать за русские интересы!) Конечно, Александр понимал истинное положение дел и никаких иллюзий не строил, но получил очередной дипломатический повод для давления на Англию (вернее, ослабить английское дипломатическое давление на себя). В январе 1806 Александр позаботился о том, чтобы до Англии дошёл слух о его желании заключить с Францией мир. В практическом плане он не предпринял ничего, наблюдая за реакцией нового кабинета1717
  Забавно, что Аустерлицкое сражение, в общем, никак не сказалось на его участниках, зато от него случилась сопутствующая потеря: скончался лидер главного модератора войны, глава Британского кабинета 46-летний Питт-младший.


[Закрыть], которая последовала: Лондон предложил вести переговоры с Парижем одновременно и скоординированно, хотя и раздельно.

В Англию отправился давний английский агент Поль Очёр – продемонстрировать своим присутствием полное влияние Лондона в Петербурге – более никакого действия от Строганова не требовалось. Одновременно Александр сделал один из своих любимых финтов и направил в Париж не себя, а совершенно никчёмного низкорангового Убри. Ему были даны инструкции: хоть какой-нибудь мир на глазах англичан. Тот хоть какой-то мир и заключил. Англичане с переговоров удалились, а Александр договор – не ратифицировал. Однако англичане успели почувствовать, что значит остаться в изоляции и пошли на ещё большие уступки России. Тем временем Александр снова обратился к Пруссии, т. к. Австрия по сути вышла из игры. Англия на сей раз Пруссию сдерживать не стала. Та совершила австрийский же набег: не соединившись с русскими войсками, объявила войну и через 2 недели была полностью разгромлена, Наполеон взял Берлин и Варшаву. Помучившись, была разгромлена и русская армия (после Прейсиш-Эйлау – с небольшими потерями, т. к. Александр хотел войско сохранить, и боевые действия имитировал), теперь Наполеон стоял у границ России.

Наконец, из Англии прибыли 60000 ружей (за 1 млн руб., но не факт, что Россия за них платила) и куча денег (1100 серебряных слитков), но Александр с удовольствием отказался их принять, отправил обратно через Пруссию, где серебро было бодро реквизировано пруссаками. Александр без промедления и со злорадством в отношении Англии подписал Тильзитский мир и обязался прекратить с Англией торговлю. Это было весьма обременительно1818
  Не финансово: потери госбюджета России составили около 5 – 6%, Англии ещё меньше, но политически: разорялись цепочки собственных производителей-экспортёров; некоторые товары было трудно заменить: англичане начали производить эрзац-пеньку из овечьей шерсти, русские по нехватке свинца – чугунные пули. Надежда на то, что другие собственные производители заместят экспорт и от протекционизма все выиграют, не оправдалась ни в одной из стран.


[Закрыть], но давало возможность Александру заглянуть на время за горизонт: на саммите в Тильзите он смог почувствовать, каково это – быть вторым, имея третью державу. При этом гениальному дипломату даже поражение удалось обратить на пользу. Мир в Тильзите Александр подписывал с наслаждением, делая вид (перед англичанами), что его к этому вынудили – не столько Наполеон, сколько сами англичане. Новым союзом он, наконец, сбросил с себя английское ярмо (повесил на гвоздь до поры), душившее его с момента убийства отца и расшвырял остатки англоманов из своего окружения по дальним закоулкам. Мир, конечно, был временный, ведь Россия ещё не выполнила задачи единолично выйти на второе место, но Александр понимал, что следующий мир с Англией (которого, конечно, было не избежать, т. к. союз с Францией был понарошку) будет носить равноправный характер. Александра беспокоило некоторое внутреннее брожение: потери частных лиц от прекращения торговли с Англией были существенны, но их он рассчитывал до известной степени компенсировать из разных источников.

А пока почему бы не потрясти вчерашних союзников? Воспользовавшись поддержкой Франции после Тильзита, Россия вскоре отломила от Швеции Финляндию (вроде бы, наказали за то, что Швеция не поддержала Россию войсками, пока они были союзниками). Франция вдобавок перестала оказывать помощь Турции (но делу мира не помогла). Но главное – Александру, наконец, удалось (впервые с начала царствования) избавиться от грубой и претенциозной опеки англичан, более того, выкрутившись, он сам получил возможность выкручивать Англии руки: те в Европе десант не высадили (а в Южную Америку войска отправили), денег вовремя не дали, теперь оставайтесь одни, а я пошёл. Он дал понять, что Россия или заключит обманчивый мир или будет отступать под ударами узурпатора аж до Индии. О хорошей продуманности всей комбинации говорит мгновенный захват Финляндии, выходит, переворот альянсов готовили загодя. (Нет союзников – есть интересы.) Англия быстро потеряла Испанию. Не смогла взять Антверпен. Александр за год сумел набить себе цену в её глазах настолько, насколько ему не удалось этого за семь.

Наполеон, по сути, предложил на пару скинуть Англию с мирового престола. Но он имел огромную проблему в отношениях с Россией, и Англии это было известно. Наполеон предлагал следующий послевоенный расклад сил: 1 место – Франция, 2 – Россия, 3 – Англия. Но, во-первых, Александру не выгодно было просто поменять мирового лидера Англию на мирового лидера Францию; во-вторых, путей к такому раскладу Наполеон предложить не мог, и в лучшем случае получалось бы так: 1 – Франция, 2 – Англия, 3 – Россия. Стратегически, поражения Австрии и Пруссии были России на руку, теперь она, по сути, и без того вышла на третье место, с минимальным отрывом от второго. Тогда, в чем попс, камрад? Наполеон даже отчасти не мог компенсировать своим рынком потери России от ликвидации торговли с Англией: и контрабанда, о которой все знали, приобрела эпические размеры. Поэтому мир был непрочен (зыбкость его олицетворял плот, на котором качались императоры): раз уж воевать дальше, то России проще и дешевле было сковырнуть со второго места Францию.

Имелся и ещё один нюанс: лично Наполеон, само наличие которого в качестве главного монарха Европы Александра раздражало («такую личную неприязнь испытываю, что кушать не могу»). Если уж России не светило быть первым государством, то пусть будет вторым, но сам Александр мог и хотел быть только первым монархом, – а английский Георг III находился уже близко к стадии опеки над собой, и на люди его не пускали, да и возвращённый впоследствии Людовик, как ни надувал щёки, потерял лицо славного, некогда первого рода Европы.

России почти нечего было предложить Франции, почти вся номенклатура русского экспорта ориентировалась на рынок Британии и её колоний (та активно перепродавала русские товары дальше за горизонт всему английскому человечеству), под эту торговлю выстраивалось и производство. Франции же тоже почти нечего было предложить России, кроме предметов роскоши, и даже сырье, в котором нуждалась Россия и которое она закупала в Англии, Франция не поставляла – самой было надо (например, свинец и некоторые другие металлы). Вдобавок, торговля не могла вестись по морю, а русский экспорт был громоздким и по-другому возить его не могли (а шампанское и сорочки могли).

В 1809 году Австрия снова предприняла попытку взобраться на трон царя континентальной горы – и проиграла. Вообще, именно так называемая война пятой коалиции (там и коалиции-то не было) прекрасно демаскирует подлинную сущность наполеоновских1919
  Название «Наполеоновские войны» – грубый подлог победителей. Свалили всю ответственность на ссыльнопоселенца, который с дальнего острова не мог оправдаться. Э-э, ме-е, кодекс…


[Закрыть] войн: борьбу за второе место в послевоенном мире. Победа над Наполеоном нужна была России, Австрии и Пруссии – единолично, делиться ей они намерения не имели. Александр же воевал (не воевал, конечно) на стороне Франции, а за имитацию получил приращение земель – Тарнопольский округ. В случае проблем с Австрией он помог бы Франции – и как законный союзник, и как интересант, чтобы Австрия чего доброго Францию не опрокинула. Историки считают, что Англия совершила ошибку, ей следовало бы помочь Австрии в её борьбе, вместо высадки в Бельгии. А зачем помогать Австрии? Чтобы война кончилась? Чтобы Франц занял место Наполеона? Ведь это только на словах Наполеона считали угрозой. На деле Наполеону англичане просто пристегнули «чёрную легенду», а люди до сих пор подпрыгивают: «агрессор», «узурпатор». Для Англии ЛЮБАЯ сильная континентальная держава №2 – угроза. Десант в 40000 человек высадился на континенте, «заболел болотной лихорадкой» и отбыл назад. Демонстрация мезальянса №5 прошла на ура. Австрия, сорри. Такой вот дюнкерк, прости Господи. Сделали всё возможное. Впрочем, не думаю, чтобы у императора Франца были иллюзии. Ведь, начиная кампанию, он от англичан хотел только денег – и получил 4 млн. Зачем ему союзник? Он в одиночку рассчитывал сорвать куш.

Впрочем, и тут дело кончилось свадьбой. Настоящей. У императоров так.

Потому что люди с понятиями. Думают о будущем.

А у историков иначе. Придумывают альянсы с порядковыми номерами. А это – сложный европейский контрданс. Где война – фигня. Главное – манёвр. Разумеется, политический.

Вообще, ещё раз повторю, плач по поводу «странностей» Англии сам странен. В этой войне, как и в других, все друг друга используют в своих интересах. Так что Англия никому не помогала войсками – да, а с какой стати ей проливать кровь за других? Франция непосредственной угрозы Британии уже не представляла. А тот, кто мог занять её место – вполне мог стать опасным в условиях традиционно зыбких европейских альянсов. Так и пошла череда опасных пост-Бонапартов: Николай I, Наполеон III, Бисмарк б/н и т. д. Каждого, конечно, одарили легендами по-чёрному.

Войне 1812 года всё-таки постеснялись дать номер, типа, «… № коалиции». Вообще, нумерация коалиций лишь искусственно скрывает суть дела и, похоже, придумана не для упрощения исторического взгляда на единый и сложный процесс европейской перекройки, а для его маскировки. Главная же война названа и вовсе «кампанией». Хотя, это была, конечно, коалиция – в обратную сторону. Александр к нападению на Россию Наполеона грубо принудил. А сам на провокацию с аннексией Ольденбургского герцогства (родственник) в 1811 не поддался. На этой истории он ещё и нажился. Дело в том, что владельцев некоторых немецких земель Наполеон обвинил в нарушении режима блокады – и всё отобрал. Это была правда, и после аннексии остальные притихли. Александра за то, что он не вступился за родственника прозвали слабаком. Он же поступил хитрее и убил трёх зайцев. Принял в 1811 Положение о нейтральной торговле. Английские товары под нейтральными флагами хлынули в страну, из страны повезли залежавшееся сырье. Это раз. Из России английские товары повезли перепродавать по суше в Пруссию и далее. Это два. Сами немцы нарушать эмбарго остерегались, а Александр наоборот, хотел Наполеона на войну спровоцировать, при этом он зарабатывал два конца. Это три. И вишенка – теперь слабаком считали уже Наполеона. На словах же Александр яростно уверял его в приверженности к блокаде. (Например, такая была шутка: англичане в нужный момент вывешивали флаг своего прошлого и будущего врага США, а там поди отличи: суда похожи, люди тоже. Шутка же была в том, что США в 1807 наложили эмбарго на торговлю со всеми воюющими странами. Получалось, что закон своей страны нарушают как будто моряки США… А может, и впрямь это были американцы? В самом деле, кто их разберёт…)2020
  В любом случае, известно, что американская посредническая торговля за время континентальной блокады сильно выросла. Для прикрытия широко использовался также флаг Тенерифе.


[Закрыть]

Как только Александр взял от союза с Францией максимум, он пошёл на явный разрыв. Цена очередной войны его не слишком пугала, ведь воевать он намеревался у себя дома. А что сделал за эти годы Александр с Англией? Всего-навсего приучил её к мысли, что Россия будет второй – и никуда они не денутся. Когда в 1812 Наполеона удалось заманить в глубинку и до Каслри дошла перспектива, он вообще отказал Александру в какой-либо помощи. Почему? Ведь Англия все годы стремилась во что бы то ни стало вернуть Россию в свою орбиту. А потому что стало ясно: Наполеону конец. Именно англичанам это стало очевидно больше, чем Наполеону и самому Александру. Дело было в доскональном знании событий на Пиренеях. Там грамотные действия не слишком напрягавшегося английского контингента и местных инсургентов мотали французов годами, побеждал Наполеон с огромным трудом – много раз – но не окончательно. Слишком много где-то смыкаются с совсем ничего.

Попытки сближения с Россией, предпринятые Англией в 1811 имели целью не подрыв режима блокады (плевать на него, экономика Англии росла только несколько медленнее), а сколачивание новой антифранцузской «коалиции» в составе: 1 – Англия, 2 – Россия. Нужно было возобновить континентальную войну, в которой по максиму аннигилировать «заклятых друзей» со 2 и 3 места, низвести их до Австрии и Пруссии, при этом Пруссию чуть приподнять, чтобы шеренга ровнее смотрелась. Александр твёрдо решил избегать таких коалиций: пользы от Англии ожидалось мало, вреда больше (контролёр-ревизор-гарант с блокирующим пакетом). Он решил воевать в одиночку, но формально запросил помощь, то есть предлагал сколотить коалицию в составе: 1 – Россия, 2 – Англия, – англичане закономерно отказались. Если победа, то она будет целиком его, и дальше сколачивать коалиции он будет под своим руководством. Если поражение… Что ж, два мира с Наполеоном он уже заключал, будет третий. Верить в то, что Александр был готов упереться в Камчатку, может только крайне наивный человек. Александр играл не ва-банк, но ясно сознавал, что без военного риска на позицию №2 выйти невозможно. В кругу таких же авантюристов он не выглядел изгоем. (Именно поэтому крайне нелепо, когда исследователи из всей шайки выделяют одного Наполеона.) А упускать редкий шанс, когда идёт всеобщая битва за полную перекройку мира он не хотел. (Интересно, что к этой партии подключились и США. Развязанная ими война против Британии, несмотря на поражение де-факто, всё же позволила им из третьеразрядной державы переместиться почти во второй ранг, где они закрепились в 1823, приравняв себя к Испании и Португалии.)

Уже перед самым вторжением Наполеона Россия всё ещё пыталась заключить мир с Турцией. Британия отчаянно тормозила процесс с одной стороны, Франция с другой. Обе использовали турецкий рычаг (точнее, тормоз) для торговли с Александром. Как всегда Александр бросился раздавать обещания верности на обе стороны, каких от него и не ждали. Использовал свой знаменитый приём: задушить в объятиях, зацеловать до смерти. Например, англичанам он предложил не просто мир, он щедрой рукой предложил ВЕСЬ МИР! Представил план идеальный, дабы продемонстрировать своё союзническое рвение (идеальный с точки зрения его полной утопичности). В случае вторжения Наполеона в Россию предполагалось отправить российские войска в Иллирийские провинции Франции, а после по морю, – по морю, где бы обосновались англичане – в Тироль и Швейцарию. Голарио, голарио! Дело англичан – дать оружие народам Балкан, щедро заплатить и… уговорить султана вступить с Россией – в союз (это вместо шедшей войны). Дополнительно Александр просил устроить ему транзит в Грузию по долине реки Риони и проч. и проч.

Англичане отказались целоваться по всем пунктам, кроме одного, который и был основным предметом торга. Александру класть было, конечно на Швейцарию, равно как и на Индию. Ему нужен был безотлагательный мир с Османской империей даже ценой уступок (потом все уступки Николай забрал обратно). Наполеон уже выдвигал войска к границе, австрийцы тоже. Уступки Александр готов был сделать только слабой Турции, но не сильной Англии (поди, потом, у ней отбери), которая стремилась влезть посередине гарантом мирного договора. Что такое гарант? Это не благородный парень, занявший обе свои руки руками забияк. Это полицейский с ключом от наручников, которые надел драчунам в момент рукопожатия. То есть Англия фиксировала бы продвижение России на юг. Но Александру никакой гарант не был нужен, связывать себе даже одну руку он не намеревался. В тот раз пришлось отдать туркам завоёванную Анапу, то есть часть побережья Чёрного моря, вывести войска из Молдавии и Валахии. Вах, как нехорошо.

Ситуация, кстати, повторилась зеркальным блеском. В отместку Александр через пару лет предложил такую же роль России в деле примирения Британии и США. Американцы – согласились. Англичане отмахивались от Александра, как от чумного. И трюк его – повторили! Заключили поскорее Гентский мир с уступками американцам, лишь бы не мешали заниматься дележом мира по-крупному. А успехи были большие: сожгли Вашингтон и пр. Американские фанфароны потом под русские фанфары сделали вид, что свели вничью партию с великой – величайшей – державой.)

Польская тема – это не Польша, а тема: игра Александра «в долгую» – и игра против Англии. Все эти сеймы, особые статуты, конституции и пр. – это такие вежливые кивки в сторону Лондона. Мол, сейчас опробуем на прогрессивной и культурной Польше, потом высочайше желаем даровать и России. Полякам обещали всё более и более широкую автономию с намёком на практически полную, под личной царской унией, независимость. Для этой цели раскармливалась и польская образованщина, её заботливо курировал «друг» юности. Обрётши силу, от польского проекта отказались. Поляки (вместе с Константином, Чарторыйским и проч.) обиделись и учинили войну. Николай войну выиграл и положил конец игре в бирюльки. Выиграл грамотно, по-александровски, не столько в боях, сколько признанием мировой общественности, разменяв с Англией на отсоединение Бельгии, а с Францией на присоединение Алжира. Главный французский русофоб Орас Себастьяни докладывал в парламенте: «Порядок царит в Варшаве».

Ещё одна польша – это Финляндия. Финляндия – часть Швеции, это страны английского ареала под исконно немецким управлением. После резкого падения Османской империи за её сателлита шла борьба между Францией и Англией. Россия, как главный погромщик турецкого вассала (да и хозяина), требовала свою долю. Наполеон посадил в Швецию Бернадота, англичане его перекупили, но ситуация оставалась нестабильной, Александр в сложной игре против англо-французов этим воспользовался и переперекупил ещё часть от перекупленной части и – часть Швеции прикарманил (Наполеону сказал, что крадёт у Англии, Англии намекнул, что тащит у Франции). Чтобы англичане не слишком горевали, даровал Финляндии «принципы». Созвал местных переперекупленных немцев в сейм – проголосовали – ура-ура – и навсегда разошлись хозяйничать. Хозяйничали хорошо.

Хорошим хозяевам Новой Финляндии Александр подарил и Финляндию Старую. А вот нехорошим хозяевам полякам Литву не подарил… Вообще, что Польша, что Финляндия получили прописку в Российской империи с согласия Англии. Но на условиях троянских коней. Британия сумела настоять на некоторых особых статьях, то есть, прежде всего, парламентаризме. Александру пришлось смириться с давлением союзника и эскадрон на постой определить. Англичане надеялись при помощи парламентов этих автономий расшатать «устои» метрополии. Не вышло. Против польских экзерсисов файервол настроили давно («помни о Гартли»), финнам же (хотя, каким, к черту, финнам? – немцам) парламентского громоотвода не полагалось. Кстати, все многочисленные привилегии (не платить, не служить) с самого начала были придуманы только чтобы подсластить пилюлю: сейм-то запланировали распустить ещё до первого созыва (#караулустал).