Текст книги "Собирающая Стихии"

2. ЭРИК
ПОПАВШИЙ В ПЕРЕПЛЁТ

На исходе первого года моего пленения я совершил глупейшую ошибку. До сих пор понять не могу – то ли я просто свалял дурака, то ли на меня нашло временное помрачение рассудка, а может быть, я начал понемногу сходить с ума... Хотя последнее – вряд ли. Безумие лишь на первых порах подкрадывается незаметно; а потом оно обрушивается стремительно, с сокрушительной силой, подобно горной лавине сметая всё на своём пути. Сколько раз я просил Бога, Дьявола, всех святых и нечистых ниспослать мне это блаженство. Но ни Небо, ни Преисподняя не откликались на мои страстные мольбы, и я по-прежнему оставался в здравом уме.

Очевидно, в планы Александра не входило лишать меня рассудка и тем самым облегчать мою участь. Напротив, он сделал всё, чтобы не дать мне свихнуться от одиночества. Я постоянно балансировал на грани сумасшествия, но переступить её не мог. Мы часто недооцениваем возможностей человеческой психики, считая её хрупкой, неустойчивой, легко уязвимой, и очень удивляемся, когда в экстремальных ситуациях она отыскивает ресурсы, о существовании которых мы не подозревали. Порой я вспоминаю Брана Эриксона, Бешеного барона, проведшего свыше шестидесяти лет в полной изоляции, но сохранившего ясность ума. Некоторые даже утверждают, что он стал более нормальным, чем прежде, – и это при том, что моя матушка целенаправленно стремилась довести его до безумия.

Условия моего содержания в плену у Александра не шли ни в какое сравнение с тем сирым убожеством, в котором десятилетиями влачил своё жалкое существование Бран Эриксон. Мир, ставший моей тюрьмой, любому другому показался бы райским уголком – но только не мне. Я не восхищался его мягким субтропическим климатом, не радовался вечной весне, равнодушно взирал на дивные закаты и столь же дивные рассветы, без наслаждения вдыхал чистый и свежий воздух, напоённый ароматами дикой природы. Даже самая комфортабельная тюрьма остаётся тюрьмой, а клетка с золотыми прутьями – всё равно клетка. Я не мог называть этот мир раем. Он был моим Тартаром. Или, скорее, моей Голгофой. В лучшем же случае – садом Гефсиманским...

Я жил в роскошном двухэтажном особняке у самого озера, а чуть поодаль начинался густой девственный лес. Судя по всему, этот дом был построен задолго до моего появления и, очевидно, прежде служил Александру чем-то вроде санатория, где он отдыхал от своих грязных делишек и планировал новые злодеяния. Я нашёл здесь всё, в чём только мог нуждаться (естественно, за исключением свободы и человеческого общения), – от обширных запасов самой разнообразной еды, включая деликатесы, до шикарной библиотеки, содержащей не менее пяти тысяч книг. Последнее, как я подозревал, было предназначено исключительно для меня. Из рассказов родных я знал, что Александр никогда не был великим чтецом, а довольно бессистемный подбор литературы свидетельствовал о том, что за прошедшие тридцать лет он в этом отношении мало изменился.

О скорости течения времени я мог судить, лишь исходя из показаний допотопного сравнительного хронометра в библиотеке, поскольку мои наручные часы Александр предусмотрительно конфисковал вместе с перстнем. Если верить хронометру, за стандартные сутки Основного потока здесь проходит двадцать два дня и семь с хвостиком часов; то есть, как и обещал Александр, один год за неполные шестнадцать дней. Но я не видел оснований верить этим цифрам. Только изучив особенности конструкции генератора, подключенного к Формирующим и обеспечивавшего дом электроэнергией (благо уроки Колина не прошли даром), я убедился, что скорость течения времени в этом мире не превышает двадцати пяти единиц Основного потока. Не скажу, что это сильно обрадовало меня, но теперь я не боялся, что умру от старости раньше, чем родные успеют хватиться меня...

Первые несколько месяцев я провёл в полной апатии, отвлекаясь от мрачных раздумий лишь за чтением книг и очень редко – за просмотром особо интересных фильмов. Позже я начал ходить на охоту – не потому, что стали истощаться запасы пищи или мне приелись консервы (технология консервирования XXXII-го века была выше всяких похвал), а просто для того, чтобы внести хоть толику разнообразия в мою унылую, бесцельную жизнь. Обычно я возвращался с пустыми руками, но бывало и так, что по чистой случайности я подстреливал какого-нибудь нерасторопного зайца или зазевавшуюся утку. Тогда я приносил свою добычу в дом и скармливал её кухонному автомату, который обрабатывал несчастную тушку и делал по моему заказу жаркое. Я без особого удовольствия съедал его – не пропадать же добру.

Именно на охоте у меня впервые возникла мысль устроить Александру ловушку. Однажды в лесу мне повстречался огромный матёрый волчище. Здесь волки были самыми крупными хищниками, охотились в одиночку и никого не боялись. Позже они познакомились со мной ближе и стали меня бояться; но это было позже, а тогда волчище направился ко мне, грозно осклабившись и предвкушая сытный ужин. В ответ я небрежно вскинул лазерное ружьё и, не целясь, выстрелил. Лишившись левого уха, насмерть перепуганный волчище, поджав хвост, скрылся в лесной чаще. А я подумал, что, будь на месте волка Александр, я бы не промахнулся и послал смертоносный луч ему прямо в сердце.

С тех пор эта мысль прочно засела в моей голове. Я загорелся идеей застать Александра врасплох. Глупая была идея. Но отнюдь не безумная.

При иных обстоятельствах я мог бы рассчитывать на успех. Колдуны не обладают сверхъестественной реакцией, в среднем они реагируют с такой же скоростью, как и простые смертные; другое дело, что зачастую реагируют иначе. Например, при звуке выстрела обычный человек норовит упасть на землю или спрятаться в ближайшее укрытие, тогда как вышколенный колдун чисто рефлекторно приводит в действие защитные чары. Если же удастся опередить его и послать пулю прицельно, в сердце или в голову, то вполне можно добиться желаемого результата. Я знал несколько случаев, когда чересчур беспечные колдуны гибли столь нелепым образом.

Правда, в моём случае было одно «но». Лишив меня доступа к силам, Александр, тем не менее, держался со мной начеку. И правильно делал, кстати. Я знал несколько весьма эффективных приёмов рукопашного боя и всё порывался применить их в его присутствии. Достигни хоть один мой удар цели, Александр отключился бы как минимум на десяток-другой секунд, чего мне вполне хватило бы, чтобы свернуть ему шею. Но, увы, он не терял бдительности.

Также не представлялось возможным подстрелить его из лазерного ружья. Вряд ли Александр оставил здесь оружие по недосмотру. Он явно сделал это умышленно и теперь предвкушал очередную забаву. Ну что ж, решил я, будет тебе забава. Только не та, которую ты ждёшь.

Целый месяц я перебирал различные варианты, отбрасывая их один за другим. В конце концов у меня родился гениальный (как мне тогда казалось) план. На первый взгляд идея была проста, но её практическая реализация потребовала значительных умственных и физических усилий.

Несколько дней я просидел за книгами по электричеству, делая необходимые расчёты. Затем смоделировал ситуацию на компьютере и внёс мелкие коррективы, после чего создал первый действующий прототип. Результат испытания был удовлетворительным, однако скорость накопления заряда до «пробойного» напряжения – порядка десяти тысяч вольт на сантиметр – оказалась значительно меньше расчётной. Кроме того, полностью сгорела экспериментальная установка (впрочем, этого я как раз ожидал). Самым же важным итогом первой попытки было то, что у генератора хватило мощности, а изоляция высоковольтного кабеля выдержала критическую нагрузку. Я сделал кое-какие уточнения, произвёл перерасчёт и после ещё двух испытаний добился желаемого эффекта.

Между тем первый год моего пленения подходил к концу. Я смонтировал рабочую установку на крыльце дома, тщательно замаскировал её, замёл следы своей деятельности и с тех пор стал пользоваться исключительно чёрным ходом – поскольку парадный превратился в смертельную ловушку. Теперь оставалось только ждать.

Если вы ещё не поняли, что я задумал, популярно объясняю: я решил устроить небольшую искусственную молнию. Под навесом парадного входа были спрятаны самодельные сферические конденсаторы, способные накопить заряд, достаточный для получения такой разности потенциалов между ними и землёй, при которой происходит лавинообразная ионизация воздуха... короче, из изолятора он становится проводником электричества, и накопленный заряд молниеносно устремляется в землю. Именно молниеносно – ибо так рождаются молнии.

Ловушка должна была сработать при повороте ручки входной двери. Расчётное время накопления заряда приблизительно равнялось трём сотым секунды (благо я располагал мощным источником энергии), но на практике получалось несколько больше – от четырёх до пяти. Однако дела это не меняло: за столь короткое время адекватно среагировать на ситуацию было весьма и весьма затруднительно.

Главное, чтобы Александр вошёл в дом, а не переместился прямиком в холл. У меня были основания надеяться, что он так поступит, ибо в предыдущий раз, когда привёл меня сюда, он материализовался со мной перед домом, а не внутри; а прежде, чем исчезнуть, вышел наружу. Возможно, дом был защищён блокирующими чарами (к сожалению, лишённый доступа к силам, я не мог это проверить). Так что мне оставалось терпеливо ждать его появления и уповать на то, что он войдёт через парадную дверь, не нарядившись предварительно в силовые «доспехи». В конце концов, кого ему бояться – калеки-принца с потерянным Даром?

Увы, я недооценил предусмотрительность Александра...

* * *

И вот, однажды утром я проснулся от оглушительного грохота, сотрясшего до основания весь дом. Я мигом вскочил с постели и босиком выбежал из спальни, на ходу натягивая халат. Я действовал чисто автоматически, без раздумий; мне не требовалось ни секунды, чтобы сообразить, что произошло. Слишком долго я ждал этого грохота – и наяву, и даже во сне.

Сбежав по лестнице в холл на первом этаже, я обнаружил там... нет, отнюдь не полный разгром – но некоторый беспорядок. Оконные стёкла были сверхпрочными и небьющимися, поэтому они уцелели. Зато входной двери повезло меньше – взрывной волной её сорвало с петель, она влетела внутрь, опрокинула по пути кресло и врезалась в трюмо, разбив вдребезги зеркало. В воздухе явственно чувствовался запах озона, горелого мяса и тлеющего тряпья.

Осторожно, чтобы не наступить босыми ногами на осколки стекла, разбросанные по всему холлу, я пробрался к парадному входу. Неприятный, тошнотворный запах становился всё сильнее, что и неудивительно – на покорёженном взрывом крыльце валялся обуглившийся человеческий труп.

Впрочем, обрадоваться удачному исходу моей затеи я не успел, так как сразу увидел в отдалении серебристый аппарат с крыльями, похожий на небольшой реактивный самолёт, и троих идущих ко мне людей. Двое, которых я прежде не встречал, были явно огорошены и даже напуганы происшедшим; на их лицах читался ужас вперемежку с отвращением. Зато третий – увы! хорошо знакомый мне – откровенно забавлялся ситуацией. Его губы кривились в злорадной ухмылке... Как же я ненавидел эту ухмылку!

Двое незнакомцев остановились перед крыльцом, а Александр спокойно поднялся по ступенькам, с полным безразличием перешагнул через труп и подошёл ко мне. Я пребывал в полном оцепенении, стоял неподвижно, как истукан, и тупо таращился на своего мучителя, а в голове судорожно билась лишь одна-единственная мысль: меня снова перехитрили... вернее, я перехитрил сам себя!

– Так, так, так, – по-прежнему ухмыляясь, произнёс Александр. – Признаться, ты разочаровал меня, Эрик-гадёныш. Я-то думал, что тебе достанет ума и терпения подождать года три-четыре и только затем устроить нечто подобное. Но ты оказался слишком глуп и нетерпелив. – Он повернул голову и бросил беглый взгляд на обугленное тело. – Если не ошибаюсь, это уже второй мертвец на твоём счету... Даже третий – ведь бедный дурачок Зоран погиб также по твоей вине.

Ко мне наконец вернулся дар речи.

– Негодяй! – воскликнул я. – Ты всё-таки убил его?!

Моё негодование было порождено бессильной яростью и отчаянием. На самом же деле я давно смирился с мыслью, что Зоран мёртв, и его убийцей считают меня. Гораздо больше угнетало другое: неужели мои родные так легко поверили, что глупый и неуклюжий Зоран смог одолеть меня – пусть даже ценой собственной жизни?.. Это больно задевало моё самолюбие.

Александр коротко рассмеялся:

– Только не говори, что тебе жаль этого кретина. Ты его презирал, а он ненавидел тебя всей душой и мечтал выпустить тебе кишки... Гм. Полагаю, в последние мгновения своей жизни он был счастлив, ибо считал, что достиг своей цели. Ему не суждено было узнать, как жестоко он ошибся.

Ага, подумал я, вот оно как! Стало быть, Александр не просто прикончил Зорана моей шпагой и инсценировал мою смерть в Туннеле. Он принял мой облик (что, учитывая нашу разницу в росте и весе, дело нешуточное), сразился с Зораном на дуэли и прежде, чем нанести смертельный удар, позволил ему ранить себя.

Но зачем было устраивать это идиотское представление? Для кого?..

Долго недоумевать мне не пришлось. Тут же я получил исчерпывающее объяснение, расставившее всё на свои места.

– Благодаря этой маленькой хитрости, – после короткой паузы вновь заговорил Александр, – никто не усомнился в твоей гибели. Я устроил так, что свидетелем моей... то бишь твоей с Зораном дуэли была его младшая сестра.

– Радка?!

– Да, она самая. Твоя ненаглядная милашка. – Он скривился. – Эта дурочка, как и её братец, не обнаружила никакого подвоха и приняла меня за тебя. Она видела, как мы дрались, как Зоран якобы проткнул тебе брюхо, как затем ты из последних сил раскроил ему череп и скрылся в Туннеле. Убедившись, что брату ничем нельзя помочь, она бросилась было за тобой вдогонку, но обнаружила, что твой след в Туннеле обрывается. Там же исчезли твои чудесные часики и кольцо с Самоцветом. – Александр развёл руками и изобразил на лице скорбную мину. – Вот так-то, Эрик-гадёныш. Тебя, считай, уже похоронили. В самом буквальном смысле похоронили – по моим сведениям, через несколько дней в Солнечном Граде должна состояться траурная церемония.

Я непроизвольно вздохнул. Увы, это похоже на правду. Очень похоже. Когда человек гибнет в Туннеле, отыскать его тело невозможно – оно распыляется на атомы по всей бесконечной Вселенной. По всей видимости, следствие пришло к выводу, что из-за ранения я был в полуобморочном состоянии, уже не мог сознательно контролировать свои действия, и тогда сработал внедрённый на уровне рефлексов императив: «Если ты смертельно ранен, если ты беспомощен, ищи приют в стенах родного Дома». Руководимый подсознанием, я направился в Царство Света, но не успел, умер в пути...

Отец, мама... Каково им сейчас?

Весь этот год я старался не думать о них, чтобы не бередить душу. А если и думал, то старался убедить себя в том, что они ещё не потеряли надежду и продолжают искать меня. Конечно, не стоит относиться серьёзно к словам Александра о скорой траурной церемонии – этим он хотел лишь подразнить меня. В Домах не принято столь поспешно хоронить людей, тела которых не найдены. Тем не менее, мой случай был слишком уж очевидным. Проклятый Александр ловко всё провернул...

Меня с новой силой захлестнула волна ярости. Я молниеносно выбросил вперёд руку, целясь Александру в горло... но это был лишь обманный манёвр, призванный отвлечь внимание противника. Однако Александр не терял бдительности. Небрежно, даже чуть лениво, он парировал оба моих удара – и ложный, и настоящий, направленный в солнечное сплетение; мастерским приёмом сбил меня с ног, а затем, для пущей убедительности, несильно, но весьма чувствительно пнул носком ботинка мне в пах.

– В одной из книг я вычитал...

– Так ты ещё книги читаешь? – корчась от боли, я всё-таки не преминул съязвить. – Никогда бы не подумал.

– Так вот, – невозмутимо продолжал Александр, начисто проигнорировав мой выпад. – Там было одно замечательное высказывание: «Непокорная дворняга, которая осмеливается показать клыки хозяину, расплачивается за обучение хорошим манерам своей исполосованной шкурой». Умная мысль, не так ли? Ты тоже заплатишь за свои выходки. Но не своей, а чужой шкурой. Для тебя это будет ещё хуже. К своему несчастью, ты сентиментальный идиот.

Почему-то я сразу вспомнил, из какой книги Александр почерпнул эту сомнительную «мудрость», хотя читал её лет десять, а то и двенадцать назад. Также я вспомнил, что эти слова принадлежали самому гнусному из отрицательных персонажей – отпетому негодяю и убийце... Впрочем, по сравнению с Александром, он был чуть ли не ягнёнком, и его проделки выглядели невинными детскими шалостями.

А угроза насчёт чужой шкуры звучала очень зловеще. Мучительно гадая, чего мне ждать дальше, я даже забыл о боли в паху.

Между тем Александр жестом подозвал к себе своих подчинённых, которые по-прежнему стояли перед домом и безучастно наблюдали за нашей разборкой. Эти двое с опаской поднялись на крыльцо, бочком протиснулись между обугленным трупом своего товарища и треснувшим косяком парадной двери, вошли в холл и, остановившись в двух шагах от Александра, молча уставились на него, ожидая дальнейших распоряжений.

Он что-то отрывисто приказал им на незнакомом мне языке и отступил в сторону. Парни (оба были молоды, лет по двадцать пять, и крепко сложены) повернулись ко мне. Их взгляды не предвещали ничего хорошего. Я мог понять их чувства – ведь только что по моей вине погиб их товарищ, чьё обезображенное до неузнаваемости тело сейчас лежало на крыльце дома. Но неужели они не понимают, что Александр не меньше моего (и даже больше) виновен в случившемся? Теперь я почти не сомневался, что он побывал здесь раньше – может быть, вчера, а может, неделю назад, – и, обнаружив мою ловушку, не стал утруждать себя её обезвреживанием или защитой от электрического разряда (хотя даже для самого тупого из колдунов это плёвое дело). Он поступил иначе: вернулся в своё логово и привёл с собой троих «телохранителей», ничего не подозревающих простых смертных, одного из которых без колебаний отправил на верную смерть. Он не просто сумасшедший – он законченный психопат, опасный маньяк и садист, ни в грош не ставящий человеческую жизнь и, мало того, получающий удовольствие при виде чужих страданий...

Помощники Александра без лишних церемоний подняли меня с пола и поставили на ноги. Тот, что был повыше, заломил мне руки за спину – причём гораздо сильнее, чем этого требовала предосторожность. Суставы мои затрещали, я судорожно стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть от боли. Второй из парней, более коренастый, встал прямо передо мной, буравя меня ненавидящим взглядом. Его кулаки сжимались и разжимались.

Александр пролаял несколько слов. Коренастый крепыш с явным сожалением опустил уже занесённую для удара руку, достал из кармана футляр, раскрыл его и вынул оттуда пневмошприц. Затем грубо схватил меня за волосы, наклонил мою голову к правому плечу и сделал инъекцию в шею.

Вопреки ожиданиям, никаких особо неприятных ощущений я не испытал, только почувствовал лёгкий зуд, словно от комариного укуса. Очевидно, в предыдущий раз Александр намеренно впрыснул мне концентрированный раствор, чтобы таким садистским способом привести меня в сознание.

– Но это ещё не всё, Эрик-гадёныш, – зловеще произнёс Александр. – Сейчас тебе предстоит первый урок хороших манер.

Дальнейшее происходило, как во сне. В жутком, кошмарном сне...

Когда, повинуясь приказу Александра, его подручные отпустили меня и отошли к двери, он достал лучевой пистолет (точную копию того, который Ладислав похитил из сейфа директора Чернобыльского центра), и всадил им обоим по заряду в грудь. Даже не вскрикнув, они рухнули на пол. Лицо более высокого выражало полное недоумение и непонимание. Коренастый крепыш, в которого был послан второй заряд, успел перед смертью испугаться.

Я буквально оцепенел от ужаса. А Александр неторопливо подступил к телам своих бывших слуг и с хладнокровием палача (или профессионального убийцы) сделал им по контрольному выстрелу в голову. Затем повернулся ко мне и сказал:

– Правило номер один: свидетелей нужно убирать. Они видели тебя живым, и сколь не ничтожна вероятность того, что они могли бы попасть в руки наших родственничков, рисковать я не собираюсь.

– Но ты же сам их привёл! – через силу вымолвил я. – И убил...

– Одного убил ты, – парировал Александр. – И вообще, все трое на твоём счету. Ты вынудил меня прибегнуть к их помощи, так что пеняй только на себя.

У меня подкашивались ноги. Я с трудом доплёлся до ближайшего кресла и рухнул в него.

– Лицемер проклятый! Ты не нуждаешься ни в чьей помощи. Тем более, против меня в моём теперешнем состоянии.

Александр погрозил мне пальцем:

– Ну-ну, брось это! И не надейся, что я расслаблюсь. Пусть ты лишён доступа к силам, но клыки у тебя ещё не вырваны. Ты по-прежнему опасен, хоть и глуп. По правде сказать, возня с тобой не доставляет мне особого удовольствия. Вот если бы на твоём месте был кто-нибудь из детей Артура... – И он с мечтательным видом умолк.

Он безумен, в который уже раз подумал я. Он даже не представляет, насколько он безумен. Маньяк, свихнувшийся на почве эдиповых комплексов и давно уже позабывший о действительных причинах своего сумасшествия. Ненависть к брату стала для него смыслом жизни, а месть – главной целью. Я не представлял для Александра значительной ценности, так как был всего лишь сыном Брендона, которого он ненавидел только в той мере, в какой ненавидел весь Дом Света. При других обстоятельствах он бы не стал рисковать из-за меня своим прикрытием, но получилось так, что по чистой случайности (невероятной, непостижимой случайности!) я оказался посвящённым в одну из его тайн, имя которой – Софи...

– Впрочем, – после паузы продолжил Александр. – За это время у меня появилась неплохая идея. Как я узнал, твоя кузина Дейдра просто без ума от тебя и очень болезненно восприняла... гм, слухи о твоей смерти. Так что, когда ты состаришься и действительно умрёшь, я отправлю посылку с твоим сморщенным телом не братцу Брендону, а Дейдре. Вот уж она порадуется!

Я в отчаянии застонал. О Митра, за что мне такое наказание?!

Александр с довольной ухмылкой следил за моей реакцией. Вдоволь насладившись, он равнодушно взглянул на трупы своих подчинённых и добавил:

– Отныне каждый год твоей жизни будет стоить жизней трёх человек. Можешь устраивать им какие угодно пакости, а я не намерен играть с тобой в кошки-мышки.

«Я больше не буду!» – чуть было не выкрикнул я и лишь в последний момент сдержался. Нет, я не стану унижаться, просить, умолять. Лучше уж я...

– Конечно, ты можешь в любой момент прекратить эти мучения, – вёл дальше Александр, будто прочитав мои мысли. – Но почему-то я сомневаюсь, что у тебя хватит мужества покончить с собой. Жертвуя чужими жизнями, ты будешь жить и надеяться, что я умру раньше тебя. Ну что ж, живи и надейся.

С этими словами он развернулся, вышел из дома и не спеша направился к своему летательному аппарату – скорее всего, космическому кораблю. Некоторое время я неподвижно сидел в кресле, борясь с оцепенением, затем резко вскочил на ноги, сорвал со стены лазерное ружьё и выпустил в спину Александра длинную очередь. Смертоносные лучи прошли сквозь него, не причинив ему ни малейшего вреда. Он не остановился, не сбавил шаг и даже не оглянулся, а продолжал свой путь, как будто вовсе ничего не произошло.

Эта пренебрежительность добила меня окончательно. Я швырнул на пол ружьё, взбежал на второй этаж в свою спальню, бухнулся ничком на кровать и так пролежал несколько часов в полной прострации. Если бы я мог заплакать, рассмеяться или в какой-нибудь другой форме закатить истерику, мне было бы гораздо легче. Но я не мог. И продолжал страдать молча, беззвучно.

В моём персональном аду обстановка изменялась по классическому инфернальному сценарию – чем дальше, тем хуже. Даже тогда, когда, казалось бы, хуже быть не может...

* * *

На закате того же дня я похоронил незадачливых слуг Александра в одной братской могиле (на три отдельных меня не хватило) позади дома. Насыпав сверху холмик, я после некоторых колебаний увенчал его наспех сработанным деревянным крестом. Усопшие, по крайней мере двое из них, явно принадлежали к белой расе, к тому же Александр, будучи религиозным фанатиком, вряд ли потерпел бы в своём окружении людей, почитавших иного Бога, кроме Иисуса. Затем я прочёл над могилой короткую заупокойную молитву и вернулся в дом – мне предстояла кропотливая работа по уборке холла и ремонту изуродованного взрывом фасада.

Весь следующий год прошёл в тревожном ожидании очередного визита Александра. Под конец я уже не находил себе места от нетерпения и даже испытал какое-то противоестественное удовлетворение, когда мой злой гений явился точно в срок.

Увы, он выполнил свою угрозу и опять привёл с собой троих человек, причём на этот раз одна из них была женщина. Её звали Рут Якоби – позже я нашёл при ней удостоверение медицинской сестры. Очевидно, Александр сказал ей, что я свихнувшийся мизантроп и остро нуждаюсь в дозе успокоительного. Возможно, он предъявил ей фальшивое заключение психиатра. А может, ничего не предъявлял – если она находилась у него на службе, – просто сказал, что так нужно, без объяснений.

Я не пытался сопротивляться и безропотно позволил вколоть себе очередную годовую дозу дьявольского зелья, нивелирующего мой Дар. Пока женщина выполняла свою нехитрую работу, мужчины держали меня за руки – на всякий случай. Александр наблюдал за происходящим с полнейшим равнодушием и даже несколько отрешённо. Казалось, его мысли витали очень далеко отсюда.

Когда инъекция была сделана, он подошёл ко мне и спросил:

– Кстати, ты знал, что Кевин нашёл мою дочь?

Я ничего не ответил и подумал лишь, что Диана, как всегда, оказалась права. Та Дженнифер, о которой упоминал Кевин в подслушанном нами разговоре, на самом деле дочь Александра и, похоже, ожидает ребёнка от сына его злейшего врага. Вот уж действительно ирония судьбы!

Так и не дождавшись ответа, Александр внушительно произнёс:

– Если ты знал об этом, то совершил роковую ошибку, ничего не рассказав Морису. Тогда я не стал бы трогать тебя и уступил бы вашей семейке Софи, чтобы без проблем заполучить дочь. А теперь мне придётся рискнуть.

Чуть ли не целую минуту я соображал, что он имеет в виду. Наконец понял: Александр собирается похитить дочь, подстроив, как и в случае со мной, её «гибель». Естественно, её тело найдено не будет. Такое совпадение, ясное дело, не может не вызвать подозрений наших родных. Особенно параноика Кевина. В этот момент я был искренне рад, что у меня есть такой психованный кузен. Это был мой шанс на спасение – крохотный, почти невероятный, и всё же шанс...

Вместе с тем, мне было заранее жаль эту девушку, Дженнифер. Я не знал её и никогда не видел, но почему-то был уверен, что она не обрадуется такому папаше...

Папаше, который только что хладнокровно прикончил ещё троих человек, в том числе женщину, и лениво, вразвалочку направился к своему кораблю.

Корабль не взлетел. Он просто исчез вместе с Александром. До следующей встречи через год...

В моём комфортабельном и кошмарном аду.