Текст книги "Исповедь старого молодожена"

4. Печень: минус четвертая жена

Когда в начале двухтысячных я защитил диссертацию и стал кандидатом наук, я долго думал, зачем я это сделал. Для ученого я был на удивление туповат.

Кроме диссертации с наукой меня больше ничего не связывало: на тот момент я, как и большая половина нашего выпуска, уже благополучно работал не по специальности и становиться за кафедру не планировал. Ученые в нашей стране неслучайно стоят за кафедрой: так можно изящно утаить тот факт, что они без штанов. На работе за кандидата наук меня, конечно, похвалили, но скорее с интонацией «а на фига козе баян». И все же я сумел извлечь из своего кратковременного визита в науку пользу.

Где-то я вычитал, что английским аналогом нашего отечественного «кандидата наук» является слово doctor, которое сокращается до аббревиатуры Dr. и ставится непосредственно перед фамилией ученого мужа. Ничтоже сумняшеся, я напечатал себе пачку визиток на английском языке, где победоносно присовокупил к своему непростому имени эту еще более непростую аббревиатуру.

Три дня я любовался новыми визитками. На этом польза от моей учености была исчерпана.

Но однажды моя степень выстрелила. Когда встреча, на которой все обменялись визитками, подошла к концу, и гости покидали переговорную, одна девушка замешкалась. Как оказалось – нарочно.

– Простите, – спросила она меня, смущаясь, – а вы какой доктор? А то у меня последнее время в районе печени что-то стало покалывать…

5. Недонжуанский список: минус пятая и шестая жены

И все же порой я попадал на свидания: так ошибаются дверью.

Дважды после первого свидания я не продолжил знакомства по собственной инициативе – так сказать, вручную захлопнул начавший было распускаться бутон. Хотя перспективы имелись. У мужчин, правда, иллюзии насчет их перспектив после первого свидания обычно сильно распухают, как простудный ячмень, причем сразу на обоих глазах. Но в этих двух случаях перспективы действительно были. По крайней мере, меня не избили моим же букетом и не прокляли до пятого колена в обе стороны, как на всех остальных свиданиях.

И в том, и в другом случае девушки были прекрасны. До сих пор не пойму, каким чудом эти феррари занесло на мое малое бетонное кольцо.

В первом эпизоде причиной моего отказа (если допустить, что девушки вообще мне что-то «предлагали», а мужское эго допускает такое на раз) послужили ее очки. Солнцезащитные очки, огромные, круглые, на пол-лица. Нет, девушка не просидела все свидание в них, не снимая, как агент царской охранки. Она в них пришла и снова надела, уходя. Но мне и этого хватило.

Всю ночь вместо эротических снов с участием новой знакомой мне снилась черепаха. Та самая, из советского мультика про львенка и черепаху, где они вдвоем пели песенку про «еее! покатай меня, моя большая черепаха!» Так вот, помимо «еее», в мультике на черепахе были огромные солнцезащитные очки, точь-в-точь как на той девушке. Тогда, в детстве, я этой черепахи до смерти испугался именно из-за ее аляповатых очков.

Таким образом, если записывать буквально, со слов пациента, я отказал красавице из-за детской травмы от мультика.

Во втором случае нас разлучили ботфорты.

Они были на девушке – высокие сапоги выше колен.

Вот тут-то эротическим снам и разгуляться бы по моему спящему тельцу во всей своей пикантной точности и остросюжетности. Но вместо девушки мне всю ночь снился Петр Первый. Тот, который царь. В своих грандиозных ботфортах почти до ушей. «Отсель грозить мы будем шведам» – у Пушкина Петр Первый говорил это, имея в виду свои ботфорты, конечно. Страшная обувь, ужасающая.

Проснувшись, я несколько раз честно пытался воспроизвести в уме светлый образ той девушки. Но вместо нее воспаленный мозг неизменно подсовывал мне усатого царя.

Чего я тогда испугался, медицине доподлинно не известно.

Вероятно, того, что девушка в первую брачную ночь начнет материться или закурит трубку. А возможно, и/или, как пишут в юридических документах. Что еще страшнее.

Вот такое я замороченное мачо.

Бедная, бедная моя жена…

Ей бы на первое свидание в ботфортах прийти. И/или в черепашьих очках для верности.

А она явилась психически нейтрально одетая и беззащитная, бедняжка.

6. Идеал женщины

После моего рассказа про минус шестую жену и ее ботфорты Сема неодобрительно покачал головой и сравнил меня с подбитым танком, у которого сорвало гусеницу, так что он бессистемно палит в разные стороны.

Друг упрекнул меня в легкомысленности, в то время как еще древние и, в частности, Овидий, считали любовь «наукой». Сема настаивал, что я должен определиться со своим идеалом женщины. Вот прямо сейчас, не сходя с места. Овидий в те годы (как, впрочем, и в последующие) не входил в круг чтения Семы, который чаще цитировал журнал «За рулем». Но я решил все же подыграть другу, чтобы не бросать его в благородном порыве, столь редком в его исполнении.

Как заправский криминалист, Сема предложил мне составить словесный портрет моей идеальной женщины.

– Ну, не люблю тонкие губы, – говорю.

– Понятно, – отвечает Сема, – а глаза?

– Глаза должны быть большие, выразительные.

– Черты лица?

– Крупные.

– Крупные черты лица… Фигура?

– Эээ, не миниатюрная, такая – заметная, стройная, но не прозрачная от голода, а заметная, понимаешь?

– Нет, но мне и не надо, это твой идеал.

– Как тебе объяснить, не пигалица, крупная чтобы была, но стройная. И еще хотелось бы длинную шею – это элегантно.

Я сгружал в Сему все эти детали, как будто он стоял на выдаче идеальных женщин и через минуту должен был выписать мне со склада подходящую по моим параметрам.

– А стиль одежды, как она должна одеваться?

– Мини!

(Вообще-то я не такой одноклеточный, но тут – да).

– Что я могу сказать, дружище, тебе повезло. Есть экземпляр в точности под твое описание.

– Как? Кто это? – не поверил я своим ушам и даже немного разволновался.

– Анжела, – говорит эта сволочь, а по совместительству – мой старинный друг детства Сема, – лошадь из советского мультика про цирк. Поищи в интернете.

Я поискал. Действительно, сволочь. И действительно – похожа.

7. Коллапс ловеласа: минус седьмая жена

Если составлять топ-чарт самых идиотских мест для знакомства с девушками, то на первом месте будет, безусловно, «ИКЕА». Потому что туда девушки ходят, в основном, со своими мужчинами.

Как-то раз на исходе третьего часа в «ИКЕЕ» я тихо-мирно висел себе на шторе возле стеллажа «Альберт» и меланхолически наблюдал за тем, как одна дама в зеленых уггах выбирает между зелеными тапочками и зелеными тапочками.

Внезапно чья-то спина загородила мне мой сериал. Я сфокусировался. Хотя спина у людей, взятая сама по себе, лишена какого-то высшего смысла, та, что воздвиглась передо мной, была невероятно сексуальна. Если уж спина настолько сексуальна, то что же тогда говорить обо всем человеке, подумал я и охватил взглядом всего человека. Им оказалась высокая стройная блондинка. Не такая стройная, конечно, как стеллаж «Альберт», но тоже очень ничего. Блондинка внимательно изучала что-то в той же корзине с зелеными и зелеными тапочками. В следующую секунду она повернулась ко мне, ошпарила меня взглядом и сказала:

– Ну что, готов раздеться и нырнуть со мной в тапки, Альберт?

Я тряхнул головой.

Блондинка стояла у корзины все в той же позе, спиной ко мне.

«ИКЕА», выпившая из меня последние соки, чуть не довела до цугундера: от усталости у меня, очевидно, начались галлюцинации, в которых красотка причудливо переплелась со стеллажом «Альберт».

Тем не менее, я посчитал галлюцинацию добрым знаком и решил действовать.

– Девушка, можно с вами познакомиться? – сказал блондинке не я.

А кто? Кто посмел сказать это без пяти минут моей блондинке?

Я даже слез со шторы, чтобы получше рассмотреть эту наглую рожу, которая не стала напрягаться и использовала такой пребанальнейший способ подкатить. Рядом с моей красоткой вертелся какой-то рыжий худощавый паренек размером с прыщ. «Да неужели?» – булькнуло мое уязвленное эго. Почему вот так всегда: чем короче, тем нужно длиннее?

Блондинка не успела ответить. Хотя не уверен, что она вообще собиралась. Потому что в этот момент из-за моей шторы, на которой я висел минуту назад, вышел двухметровый шкаф со сковородкой в руке. Не икеевский шкаф – живой шкаф с косой саженью в плечах. С саженью и со сковородкой, да. Я не знаю, что такое «косая сажень», но звучит угрожающе, а выглядел мужик именно так.

Дверцы шкафа тире ноздри мужика в бешенстве подрагивали. Это почти закон природы: если пытаешься познакомиться с красоткой, поблизости от которой завалялся ее мужчина, то им обязательно окажется чемпион мира по кёкусинкай. Двухметровый мужик и без сковородки провоцировал заикание. Даже у меня, невиновного. Мне было страшно просто от того, что я оказался в одном квадрате с его женщиной. А про рыжего доходягу и говорить нечего. Он, такой тепленький, просто просился в некролог. Здоровяк мог дунуть на него, и тот переломился бы в пояснице. Я тихонько целовал штору за то, что она не отпустила меня к красотке и тем спасла мне жизнь.

Дальнейшее происходило беззвучно, как в немом кино. Говорили только взгляды.

– Беги, – сказал взгляд красотки.

– ААААА, – сказал взгляд рыжего прыща.

И прыщ побежал. Буквально. Опрокинув стеллаж «Альберт» на своем пути.

А взгляд двухметрового шкафа ничего не сказал.

И только по тому, как дернулась его рука, я понял, что шкаф инстинктивно собирался метнуть в рыжего сковородку. Красотка заученным движением выдернула утварь у него из сарделькообразных пальцев.

Видимо, не в первый раз.

8. Джунгли

Всю свою жизнь я пил камерно. И даже кулуарно, без общественного резонанса. Кухни, подъезды, дворы, плацкарты, скромные кафешки и шалманчики, максимум – буфет.

Когда друзья звали меня на дискотеку, я отказывался, поскольку там могли оказаться женщины. Женщины в ту пору представлялись мне в зоологическом ключе, в виде самок богомола. Чего я боялся, непонятно, ведь самки богомола съедают своих жертв после того-самого, а то-самое с моим испуганным лицом мне точно не грозило.

Но как-то раз в начале двухтысячных меня обманом заманили в настоящий ночной клуб. Мне пообещали джаз. Предложение послушать джаз в час ночи не показалось мне подозрительным. Меня обманули лишь отчасти. В том клубе на двух высоченных тумбах действительно стояли два саксофониста и наяривали танцевальную музыку под сопровождение диджея. Саксофон на таких оборотах ревел, как движок спорткара, но ритм задавал электрический. Мы еще не сели за столик, а я уже подпрыгивал, искря. В клуб мы попали по блату, через каких-то светских знакомых. Их там все знали, и они всех знали, я делал вид, что тоже всех знаю, но все как-то странно от меня шарахались, видимо, не желая знать меня.

Я пил коктейли. Я пил много коктейлей. Сначала я пил коктейли, потом коктейли пили меня. Я достиг своей любимой стадии опьянения – растворения в воздухе. Я парил над своей телесной оболочкой, эмигрировав под потолок. В какой-то момент я с удивлением обнаружил себя танцующим на столе под визг старлеток и фей или же стралеев и нимфеток, я не разобрал точно. Через минуту ко мне подошли и попросили не прыгать, потому что у диджея из-за моих прыжков из-под пальцев выскальзывают пластинки. Оказалось, что диджей витийствовал неподалеку, и наш столик вплотную примыкал к его рабочему месту. К слову, это был блатной столик, на антресолях, а может, и в ложе бенуара, я человек культурный, завсегдатай театров и опереток, и не знал, как это точно называется в клубах.

Я едва отдышался, как вдруг все вокруг завизжали, на сцене что-то взметнулось, и мои очки в одночасье запотели. Я успел протереть окуляры трижды, прежде чем сфокусировался: на сцене выступала стриптизерша. Настоящая буржуазная стриптизерша, которыми нас пугали на уроках политинформации в школе. На мой взгляд, ничего страшного в ней не было. «Багира! Багира!» – неслось со всех сторон.

Посмотрев выступление Багиры, я позавидовал Маугли. Я подумал, как хорошо, что с такой фигурой девушка не пошла на завод, не зарыла талант в землю. Мое сердце снова стучало на пятой скорости и еще шарило вокруг себя в поисках ручника, чтобы совершить полицейский разворот.

Я трагически плюхнулся на стул, понимая, что никогда в жизни мне не светит даже половина такой женщины (хотя зачем мне половина женщины, о чем я вообще тогда думал), как вдруг увидел Багиру прямо перед собой. Она подошла к нашему столику после выступления поприветствовать тех самых светских знакомых, с которыми я пришел. Багира предстала перед нами в своем человечьем обличье, то есть уже одетая. Я не мог отвести от нее взгляд, ведь только что я видел ее голой, а у меня хорошая зрительная память. Скорее всего, я не моргал.

– Бобер, выдыхай! – ласково сказала мне Багира, процитировав фразу из известного анекдота.

Все заржали.

– Бобер! Бобер! – полетело отовсюду.

Мне кажется, эти пьяные придурки даже не вспомнили тот анекдот. Я заканчивал вечер безнадежным бобром, бобром при Багире, такие вот джунгли.

На следующее утро в девять (фактически, в это же утро через пару часов) я сидел на работе. У меня было очень строгое начальство, к девяти приходили даже умершие.

Я перекладывал одну бумажку справа налево. Справа ей было ничуть не лучше, чем слева, но на большее я был не способен.

И тогда я подумал: как хорошо все-таки вот так сидеть и перекладывать бумажку справа налево. К чертям собачьим всех этих Багир. Их ни одно сердце не выдержит.

9. Лихорадка денге: минус восьмая жена

Ипохондрия, несмотря на свое романтическое название, не лучший спутник в амурных приключениях. Непросто преуспеть в сердечных делах, если каждые пять минут мерить пульс. Но однажды ипохондрия мне не только не помешала, но даже помогла. Точнее, попыталась помочь.

В тот день я сомнамбулически ехал после работы в метро, ничем не выдавая космосу своего присутствия. Внезапно мой взгляд упал на яркий рекламный плакат на стене вагона. Плакат рекламировал инсульт. Он в красках рассказывал, какие симптомы этому ужасу сопутствуют.

Представляется, что ипохондрики – это крайне неуверенные в себе люди. Все с точностью до наоборот. Ипохондрики – это гуру эгоцентризма. Они искренне верят в то, что все болезни мира придуманы микробами исключительно ради них.

Вперившись неморгающим взглядом в плакат, я принялся тут же, не отходя от кассы, проверять указанные симптомы на себе.

Первым делом я улыбнулся, так что щеки разъехались в противоположные концы вагона. Затем я поднял правую руку вверх. Наконец, я вслух произнес свое имя.

– Таня, – внезапно услышал я прямо перед собой.

Я отвлекся от плаката. Напротив меня стояла девушка.

– Вы знаете, – сказала девушка доверительно, – я в метро обычно не знакомлюсь. Но вы так смело и оригинально это делаете.

Я продолжал стоять с чеширской улыбкой и поднятой вверх рукой.

– Даже смешно немножко, – усмехнулась девушка, – как в «Макдоналдсе», свободная касса!

Я судорожно соображал, что же делать. В тот момент меня вдруг и правда бросило в нездоровый жар.

И я сразу догадался: это лихорадка денге. Мой друг Сема как-то привез это тропическое чудо из Камбоджи и в подробностях описал мне свои симптомы. Жар – первый из них.

Я пробормотал извинения и выбежал из вагона на следующей станции.

Не сомневаюсь, что после этого случая девушка Таня только укрепилась в своей привычке не знакомиться в метро.

Но я сделал это ради нее. Я не мог допустить, чтобы прекрасная незнакомка заразилась от меня редким (незаразным) тропическим заболеванием.

10. Лошарик

В вагон метро вошла девушка. Высокая, стройная, длинноволосая. Она сильно сутулилась. Словно всем своим видом неуверенно спрашивала: а я действительно высокая, стройная и длинноволосая?

На следующей станции в вагон влетел юркий паренек. В синих брючках, белой рубашке, отвратительно причесанный, прямо как из детского набора «Мой первый офис» (если бы такой набор существовал). Скорее всего, он ехал с выставки, конференции или тренинга. Весь гибкий, подвижный, на шарнирах – вылитый Лошарик из мультика.

Через секунду после того, как паренек очутился в вагоне, он без разгона, прелюдий и предисловий накинулся на сутулую девушку. Прямо с колес. Шел по проходу вдоль сидений, уперся в нее и тут же заговорил. Поезд предательски громыхал своими потрохами, и я не слышал их разговора. А разговор был: девушка что-то отвечала и даже один раз засмеялась.

Паренек был незнакомке ровно по пояс. Моя бабушка называла таких «шпиндиками». Он дышал девушке в пупок. Ей наверняка было щекотно, и именно по этой причине она смеялась. Я придумал себе это утешительное объяснение, потому что мое обостренное чувство справедливости кололо где-то в районе печени.

Терпеть не могу шпиндиков. Глазенки даже не наглые, а нагленькие. А это большая разница, и второе хуже. Не отводит взгляда, лупит в жертву в две свои фары дальним светом. А вдруг у кого-то внутри – тонкая ювелирная вязь, и на нее таким пудовым взглядом смотреть противопоказано?

Именно этими нагленькими вертлявыми глазенками-мартышками шпиндик и сканировал периметр девушки. Мне отчаянно хотелось выковырять его противные глазенки. Выковырять, чтобы вставить их себе, конечно. Чего уж тут лукавить. Моя запатентованная технология взоров «долу, к мамкиному подолу» (с) никогда не способствовала нетворкингу.

И тут случилось совсем непотребное. Шпиндик внезапно попрощался с девушкой и выскочил из вагона.

То есть, получается, ему от нее ничего и не нужно было! Просто искусство ради искусства. Ему, короткометражному мультику, вдруг показали большое кино, а он взял и нажал на «стоп». Мое обостренное чувство справедливости плавно перерастало в язву.

«О люты человеки! – возопил я про себя сумароковским стилем, едва не порвав свою тонкую ювелирную вязь, – мать-природа, зачем ты расходуешь драгоценный тестостерон на тех, кто его не ценит! Отсыпь лучше мне полкило…»

Я так и застыл с патетически повисшей в воздухе рукой. Потому что в этот момент девушка выпрямила спину.

Ее волосы мгновенно распушились, как в рекламе шампуня. Глаза заискрились. Она даже стала выше, немного, на вершок, но именно этот вершок, украденный сутулостью, и отделял ее от Моники Белуччи.

Возможно, незнакомка уже и не вспоминала о шпиндике. Возможно, все еще думала о нем. Но это было не важно.

Важно, что вместо сутулой девушки перед нами в вагоне стояла Моника Белуччи.

И Лошариком из мультика в этой ситуации был явно не шпиндик.

11. Отсчет утопленников

Порой мироздание начинает разговаривать с тобой. Конечно, это происходит не буквально: «Эй, чувак, привет, я – мироздание, мне нужно тебе кое-что сказать». Возможно, у кого-то происходит именно так, но это повод не для радости, а для обращения к профильным специалистам.

Однажды мироздание заговорило со мной в вагоне метро. А меня в тот момент как раз терзал один вопрос, я был едва ли не физически изогнут в форме вопросительного знака: почему мои отношения с женщинами похожи на название фильма Питера Гринуэя «Отсчет утопленников»? Почему ни одна не может выплыть в моем мелком пруду?

Ответ мироздания оказался прямо у меня перед носом. Я понял это тотчас же, когда огляделся по сторонам. Да, я был пьян, но к мирозданию это не имело никакого отношения. Итак, мужчины вокруг меня в вагоне метро были все, как на подбор, рослые красавцы. Гренадеры. Баскетболисты. Дяди Степы-милиционеры. Гулливеры. Невероятно, но факт, ведь мироздание не мелочится в своих сообщениях. Каждый из мужчин в моем вагоне был выше меня ростом, причем значительно, раза в два.

Значит, все же дело в этом. Вот так банально. Ты просто страшненький, дружище. Ты – лилипут, коротышка, метр с кепкой, да и с кепкой ты не метр, кого ты обманываешь этими фразеологизмами. И речь вовсе не о том, что женщины любят высоких. Речь о том, что ты ниже любого среднестатистического мужчины. Вон, даже ребенок, совсем маленький ребенок, который стоит напротив, и тот одного роста с тобой, а ему на глазок сколько? – годика три от силы.

Постой, мироздание, захотелось мне впервые в жизни возразить мирозданию, ну это как-то уже совсем перебор. Одного роста с трехлетним ребенком, действительно? Не слишком ли гротескно?

И тут я понял, что сижу. Именно поэтому трехлетний ребенок и стоит напротив, ведь я сижу на местах для пассажиров с детьми и беременных женщин, нагло и вероломно. И по той же причине все окружающие мужчины в два раза выше меня – они тоже стоят.

Когда мироздание начинает разговаривать с тобой, порой не помешает для начала встряхнуть головой в плане профилактики: а вдруг это просто короткое замыкание. А потом уже встать и уступить место ребенку, вернув себе средний рост, а вместе с ним и среднестатистическую привлекательность.