Текст книги "Исповедь старого молодожена"

21. Бегущая по волнам: минус двенадцатая жена

Однажды мне показалось, что я близко. Что в куртуазном портале что-то внезапно сломалось, и он открылся для того, для кого никогда не был предназначен – для меня.

Я сидел в кафе за столиком, один, в ожидании бизнес-ланча. Очень красивая девушка, нет, не так, ОЧЕНЬ красивая девушка у входа помахала мне рукой, улыбнулась, поправила волосы, потеребила сережки – все как из учебника по языку тела. И затем прямо с порога, с места в карьер, даже, по-моему, с легкой пробуксовкой, стартовала и пошла, да что там пошла, прямо-таки побежала ко мне, побежала по своим невидимым эротическим волнам, по волнам нашей судьбы, чьи нитки были до поры спрятаны в складках времени.

Не беги ты, глупенькая, я никуда не денусь, мне еще даже салат не принесли, пробормотал я про себя, ну и, конечно, улыбнулся ей в ответ и приветственно сделал ручкой, правда, значительно скромнее, чем она, не так откровенно, я же мужик, я знаю себе цену… И, поскольку я не Джордж Мартин, а моя книжка не «Песнь льда и пламени», красавица, естественно, пробежала мимо меня к красавцу, сидевшему за столиком у меня за спиной.

Больше всего тогда меня огорчил даже не тот факт, что я так самонадеянно ошибся. В принципе, я давно уже привык к тому, что по своей воле ко мне подходят только милиционеры и гопники. Больше всего меня огорчили те несколько бросающих в жар неловких секунд, когда незнакомка проходила мимо меня, прекрасно понимая, кому я строил свои псевдосексуальные рожицы, и в ее взгляде членораздельно читалось: «Действительно? Ты себя в зеркале-то давно последний раз видел?» И еще меня огорчил смачный звонкий поцелуй за моей спиной, настолько сочный, что он рисковал перерасти в прелюдию.

Ведь это они нарочно, мерзкие полубоги, чтобы меня позлить.

22. Страх и ненависть в Краснодаре

Как-то раз в середине двухтысячных начинающий финансовый воротила Сема поехал в командировку в Краснодар. Видимо, в тот момент в Краснодаре были внезапно обнаружены деньги: просто так Сема не поехал бы.

Как и полагается сибаритствующему помещику, Сема взял с собой свиту – меня и еще одного нашего общего друга детства Лешу Невидимку. Проживание, еду и билеты на самолет Сема нам оплатил. Хотя продавать билеты на кукурузник времен войны (первой мировой), который летал в те годы в Краснодар, со стороны авиакомпании было немилосердно: впору пассажирам доплачивать.

Мы заселились в лучшую гостиницу города. Там в душе даже водилось два вида воды, а не только холодная, моментально превращающая тебя в пломбир.

Мы переночевали и утром встретились за завтраком. Вид у друзей был смурной. Я же прекрасно выспался и сиял.

– Целую ночь названивали, – пробурчал полусонный Леша.

– Да? Тебе тоже? – подхватил Сема. – От меня только под утро отстали, когда я им сказал, что у меня во Вьетнаме все оторвало.

– А кто названивал-то? – поинтересовался я, по-прежнему сияя.

– Нехороших женщин по телефону предлагали, – смущаясь, объяснил Леша.

– Ну, почему сразу нехороших, – поправил друга Сема, но Леша зыркнул на него таким ортодоксальным взглядом (на тот момент Леша уже был женат), что Сема не рискнул продолжать.

Я сидел в прострации и намазывал масло на палец. Что же это делается, люди добрые. Этим двум клоунам до утра предлагали нехороших хороших женщин, а мне в номер вообще ни разу не позвонили. Дали выспаться называется, спасибо. Получается, мне и нехорошие женщины не светят. Даже Леше позвонили. И не один раз.

Я смотрел на Лешу исподлобья. Мне хотелось вырезать ему сердце чайной ложкой, как говорили в боевиках восьмидесятых. Она была мне больше не нужна: чай все равно теперь не полезет мне в горло.

23. Пистолет под пиджаком: минус тринадцатая жена

C моей машины украли зеркала. Возможно, мироздание таким элегантным образом намекало мне на мой нарциссизм.

Я отправился в местное ОВД писать заявление. Мне выдали талончик и сказали ждать опергруппу, с которой я должен был поехать к моей машине.

Пока я ожидал в сторонке, к окошку дежурной части подошла девушка. Она представилась дежурному адвокатом и передала ему стопку документов. Тот сказал, что выдаст ей талончик чуть позже. Девушка встала неподалеку от меня.

Я смотрел на нее как в песне – искоса, низко голову наклоня, пытаясь ничем не выдать своего интереса. От неестественного положения шеи я чуть не упал в обморок, видимо, пережав какие-то жизненно-важные сосуды. Девушка-адвокат была невероятно хороша. Тот факт, что такая потрясающая девушка вдобавок могла тебя еще и защитить, кружил голову. Хотя, возможно, голову мне кружил все-таки неудачно пережатый жизненно-важный сосуд.

В какой-то момент девушка-адвокат все же перехватила на подлете мой партизанский взгляд и спросила:

– Простите, а вы тоже талончик ждете?

Я не мог не отреагировать. По сути, она сама подставилась.

– Нет, – ответил я с металлом в голосе, – я жду опергруппу.

И я сделал характерное движение, словно поправлял под пиджаком пистолет. Пиджак на мне действительно был, в отличие от пистолета. Я хотел добавить «гражданочка», но решил, что столько Жеглова моя истинная сущность не потянет.

Девушка-адвокат с интересом разглядывала меня. А я в мечтах был уже далеко, в ее квартире, прикидывая, как бы мне снять пиджак так, чтобы она не обнаружила отсутствие пистолета.

И тут передо мной возник полицейский.

– Это у вас зеркала сняли? – спросил он.

Девушка-адвокат на заднем плане явно прислушивалась.

– Я жду опергруппу, – попытался я спасти положение, добавив еще металла в голос.

– Все, дождались, мы опергруппа, поехали к вашей машине.

Мне показалось, что девушка едва заметно улыбнулась. Все-таки эти адвокаты видят людей насквозь. Вплоть до несуществующего пистолета под пиджаком.

24. Русалочка

В какой-то момент в целой обойме друзей остался только один холостой патрон – я. Остовы моих ровесников догорали в бурьяне браков, а я летал по небу все такой же ослепительно серебрянокрылый, гордый и никому не нужный.

Женатые друзья везде таскали меня с собой. Они таскали меня в качестве передвижной декорации: им нравилось разжигать друг перед другом костры тщеславия на фоне моего мрачного лица. В моих кулисах друзья с аншлагами давали один и тот же посредственный, надо сказать, спектакль под названием «Никогда не женись». Эта фраза, произносимая обязательно с томной декадентской интонацией, формально говорилась в мою сторону, но истинным ее адресатом, конечно, были их жены.

Эти одомашненные кобели и думать не думали о моих чувствах. Ведь это только с виду я был серебрянокрыл. Но неужели они не понимали, что невелика радость парить в небесах вместе с недалекими голубями, не видевшими дальше своих хлебных крошек? Я бы нисколько не возражал, если бы меня окольцевали: не такая уж и гордая это птица – самолет. Я был и сам не прочь небрежно бросить в кого-нибудь с усталой интонацией, испуганно озираясь, как бы меня не услышала вышестоящая инстанция, беседующая с подругами: «Эх, брат, поверь мне, никогда не женись!»

И однажды я все это друзьям высказал. Мы как раз были впятером в походе: Сема и Леша Невидимка с женами и палатками плюс я, без жены и даже без подозрения на оную, не говоря уже о палатке, – к тому же, все пьяные, то есть в идеальных условиях для душераздирающего признания. Там, на фоне драматического заката, из меня вывалилось с горкой и про стакан воды в старости, и про наш древний княжеский род, который на мне прервется, и про бессмысленность накопленных мной миллиардов. По всем пунктам сильно зашкаливало. Старости с ее водами тогда еще даже не мерещилось, род наш был не таким уж и древним и, тем более, ни разу не княжеским, а мои миллиарды если и накопились, то исключительно в моей голове, не уведомив об этом банки.

Тем не менее, получилось вполне себе слезливо, с надрывом, в лучших традициях застольных песен пьяного русского мужика.

Больше других расстроился Леша. Он всегда был искренним и воспринимал мир без фотошопа. В тот вечер Леша не ложился спать дольше всех.

Проснувшись, а, точнее, очнувшись, как этот процесс обычно и выглядит с похмелья, первым делом я увидел остальных. Они сидели неровно нарисованным кружком у потухшего еще накануне костра и представляли собой жалкое зрелище, плачевнее руин древних Помпей раза в три.

– Вон. Принимай невесту, – буркнул мне мрачный Сема.

Я посмотрел туда, куда он мотнул головой. Там из прибрежного речного песка (мы разбили палатки у реки) кто-то вылепил мне женщину. Она лежала на боку топлес и, судя по тому, что ее ноги были недолеплены и представляли собой все тот же бесформенный массив песка, косила под русалку.

– Это твой сердобольный друг Леша постарался, – объяснил Сема.

На этих словах мой сердобольный друг Леша, и правда, сердобольно улыбнулся, взглянув на меня, как на смертельно больного.

Во время своих археологических экспедиций Леша проводил много времени в земле и навострился обращаться с сыпучими субстанциями: за вычетом ног изваяние было очень даже ничего себе.

– Кстати, она согласна, – не унимался Сема.

– Какой же ты придурок! – неожиданно крикнула ему в ухо жена и метнулась обратно в палатку.

– Они еще вчера поссорились, – прокомментировал Леша, также сердобольно посмотрев на этот раз на Сему, – когда ты уже спал.

– Поссорились… – задумчиво, нараспев повторил Сема и добавил, обращаясь к Леше, уже громко, явно с расчетом на то, чтобы его услышали в палатке:

– Слушай, Микеланджело, а сделай-ка ты еще одну такую же, для меня!

25. Секреты Лос-Анджелеса

Как-то раз мы с Семой одновременно оказались в Лос-Анджелесе. Оба приехали каждый по своим по делам, не вместе. Есть в этом все-таки высшая справедливость, когда двое выпускников московских подворотен встречаются в Калифорнии, на Голливудском бульваре. Мы и в Москве-то редко сталкиваемся нос к носу на улице, хотя живем по соседству, а тут, поди ж ты, Лос-Анджелес.

Закончив в тот день дела, Сема отправился гулять по городу со своими коллегами по работе. Друг попросил меня провести им импровизированную экскурсию, благо для меня это был уже не первый визит в город ангелов.

Мы праздно шатались, я что-то шелестел, все были вроде бы довольны. В конце концов, Лос-Анджелес это вам не Рим, с достопримечательностями тут туговато. В какой-то момент я вспомнил один интересный факт и поспешил поделиться им с окружающими.

– А вот здесь, ровно на этом месте, попала в аварию знаменитая американская порнозвезда Дженна Джемесон.

Семины коллеги были, как и он, банкиры, все в костюмах, а один даже в запонках. Как минимум двое после моего объявления компульсивно поправили галстуки, а один – запонки. Мне показалось, что даже по меркам чисто мужской компании это было слишком.

– А я думал, Джемесон – это такой виски, – попытался спасти ситуацию тот, что в запонках.

Банкиры пошли дальше, обходя указанное мной место, как чумное. Сема задержался. Он почесал затылок, вопросительно посмотрел куда-то в небеса и сказал так, что услышал только я:

– Да, дружище, пора тебя женить.

Глава 3. Тили-тили-тесто

1. Короткие встречи длинной жизни

Как-то раз я отдыхал за границей на море.

В один из вечеров я вышел из отеля прогуляться по берегу. Там не было ни души. Кругом стояла такая непроглядная темень, будто кто-то в одночасье обесточил весь мир. Это вообще свойство южного мрака: он настолько густой, что его можно наливать в чернильницу.

Я ушел от отеля вдоль прибоя довольно далеко.

Окрестный пейзаж с его волнами, высоким небом, звездами, обморочными пальмами был настолько сбалансирован и самодостаточен, что практически отменял мое существование. Это странное ощущение превосходило одиночество по силе: скорее оно напоминало дематериализацию, растворение в воздухе.

Чтобы проступить на сохнущей на ветру фотографии, я неожиданно для себя громко крикнул:

– Привет!

Волны продолжали бурчать что-то себе под нос. И вдруг из темноты мне в ответ прилетело:

– Привет!

Приветствие из ниоткуда прозвучало почти реально, я даже вздрогнул. Кажется, это был женский голос. Видно, ветер заговаривается, предположил я. Но на всякий случай решил перепроверить и снова закричал, наугад, как запускают по водной глади камушек:

– Привет!

– Привет! – снова ответило море женским голосом.

От неожиданности я сделал шаг назад. На ужин меня угощали какими-то подозрительными печеньями. Я начал вспоминать все, что известно о русалках и сладкоголосых сиренах.

На всякий случай я огляделся. И вдруг вдалеке, на кромке берега, заметил чью-то нечеткую фигуру. Я неуверенно пошел в ту сторону. Фигура двинулась мне навстречу.

Из темноты, практически из воздуха, на моих глазах материализовалась девушка. На ней была длинная юбка в пол, и ее ног не было видно. Казалось, незнакомка плывет над песком.

Мы остановились напротив друг друга.

– А я думаю, кто это мне отвечает, неужели море, – заговорила она со мной по-русски, – а это вы.

– Я тоже подумал про море, – признался я.

– Ну, привет, – сказала девушка и улыбнулась.

– Привет, – ответил я.

Мы неловко пожали протянутые для приветствия руки.

И в этот момент над нами брызнули первые залпы салюта. В нашем отеле запускали традиционный пятничный фейерверк.

Так я познакомился со своей будущей женой.

Интересно, сколько еще пар познакомились похоже?…

Думаю, нисколько.

Да и мы с женой так не знакомились.

Я знаю, что таких встреч, срежиссированных и выверенных по темпоритму, в природе не существует.

Когда встречаются двое, кому суждено на какое-то время прорасти друг в друга, когда на кону такие встречи в жанре ва-банк, ангелы не трубят в трубы. И время не замедляется в рапиде – оно так не умеет. И, вообще, мир не пошевелит своей толстой задницей, чтобы поприличней выстроить для двоих декорации.

Встречи масштаба всей жизни происходят между строк, когда мы перелистываем одинаковые страницы этой плохой книжки – наших будней.

Опрятные судьбы рождаются именно здесь, в неряшливости встреч, а не на подиумах под софитами.

Как-то раз мы с Семой встретились в центре, чтобы пообедать. В этот момент Семе позвонила его жена Аня, которая работала неподалеку, и он пригласил ее присоединиться к нам. Аня пришла минут через двадцать, с подружкой с работы. Та увязалась с ней за компанию.

Мы заказали. Все было довольно невкусно, и мы вчетвером выясняли, у кого невкуснее, давая друг другу попробовать.

Самозваная подружка рассказала, что вчера у нее с машины украли омыватели для фар. Мы удивлялись, кому это они понадобились. Официант, подслушавший наш разговор, вмешался и объяснил, мол, эти омыватели стоят немалых денег, поэтому их и таскают. Мало того, что он носил нам невкусную еду, этот парнишка, очевидно, вдобавок промышлял автомобильными кражами. В таком ключе мы прокомментировали его экспертную оценку.

Потом на кухне этого кафе почему-то произошло задымление, и нас попросили временно покинуть помещение. Видимо, еда не выдержала того, что с ней на той кухне делали, и решила покончить свою недолгую жизнь самосожжением.

Мы стояли перед кафе на бульваре и ждали, когда нас позовут обратно. Хотя мы почти все уже съели, расходиться не хотелось. На самозваной подружке был шарфик необычной расцветки.

Вот так я познакомился со своей будущей женой.

2. Подкаблучник

Моя жена не носит каблуков.

Крайне редко.

По сути, на моей памяти она надела каблуки всего один раз. На наше первое свидание. И этого хватило. Простая, бесхитростная наживка, но – хватило же.

Мужики все-таки примитивные создания. Как караси.

3. Пипидастры

Когда женщине нужно посмотреть, просто посмотреть, на что-то или на кого-то, я уверен, в гардеробной своей души она перебирает взгляды, как платья, в поисках подходящего.

Среди этих взглядов есть один довольно редкий, краснокнижный, который трудно описать.

Про него обычно говорят: «чертики» в глазах. Или «искорки». Или «безуминки».

Особенность этого взгляда состоит в том, что, несмотря на огромную убойную силу, он не имеет конкретного адресата. Это блуждающий взгляд, взгляд со смещенным центром тяжести. Информационной нагрузки он не несет. Такой взгляд прилетает прямо из шахты с самоцветами, из Везувия женственности.

Этот взгляд-сияние говорит о том, что там, внутри, идет какое-то брожение, игра вина.

И, хотя это взгляд не для публики, а для самой себя, и женщины его не чувствуют, как не чувствует бабочка узоров на своих распахнутых крыльях, мужчины от такого взгляда обычно краснеют. Опять же, случайные мужчины, попутчики в метро и т. д., ведь взгляд-сияние никому не адресован. Природой так задумано, что в этом случае мужчина не может не покраснеть, конечно, если его антенны по-прежнему направлены в открытый космос, и на них не сушатся носки. Это взгляд из категории «посмотрела словно прошла мимо голая». Как если бы Афродита на секундочку вышла из пены за полотенцем и шагнула обратно. Таков этот взгляд, взгляд нагишом.

Потрясающий, шедевральный, штучный взгляд, а названия ему нет. «Чертики», «искорки», «безуминки» – все это не точно.

Я страдаю, когда не могу поименовать очередной призрак, и брожу в сумерках неназванных духов, пока не подберу для них слово по размеру.

И в этом случае я тоже нашел. Все-таки не напрасны мои бессонные ночи за словарями, древними языками, герменевтикой и толкованием сновидений.

Я нашел!

«Пипидастры» – вот что у женщин в глазах при этом взгляде.

Разноцветные шевелюристые метелки, с помощью которых девушки-чирлидеры развлекают публику на стадионах.

На нашем первом свидании моя будущая жена посмотрела куда-то в сторону, в окно, поверх проводов, в кошачьи дали, и я увидел у нее в глазах пипидастры.

4. Унылое мачо

Люди в современном городе все дальше друг от друга, а столики в ресторанах – все ближе.

Не понимаю эту моду сидеть друг у друга на головах. Правда, можно поесть из тарелки соседа, если твое закончилось.

Как-то раз 14 февраля мы с женой сидели в таком хипстерском месте. Было очень вкусно и очень тесно.

За соседним столиком расположилась парочка, он и она. Фактически мы с ними ужинали вчетвером, как семейка свингеров. Их разговор был слышен до мелочей, до полувздохов и чавканья.

Я, как инженер человеческих душ, сразу понял, что у соседей первое свидание. И последнее. Потому что парень был клинически непоправим. Ремонту не подлежал. Сразу в утиль.

Я прекрасно расслышал всю его нобелевскую речь. Парня частично мог оправдать возраст, если бы ему было двенадцать. Но на глазок ему уже явно перевалило за тридцать.

– Я выскочил из-за угла и долбанул его битой. Стоит, падла. Я стрельнул из гранатомета, прямо в башку. Стоит. Тогда я охреначил его бензопилой.

После этого экзерсиса я предположил, что перед нами вовсе не свидание, а допрос в неформальной обстановке: девушка – следователь следственного комитета, а юноша – подследственный, который признается ей в преступлении. Но все оказалось еще страшнее: анти-Ромео пересказывал сюжет компьютерной игры.

– Ну, вообще-то, – произнес парень заговорщицки, как будто собирался открыть секрет на миллион в передаче Леры Кудрявцевой на канале «НТВ», – я уже нагулялся.

Аллилуйя. Я представляю, как отлегло у девушки. Она-то, бедная, думала, что он еще нет, и была готова по гроб жизни терпеть его измены, а он таки да.

Кто же тебя выгуливал, подумал я. Такого слоненка не каждый на поводке удержит. А палочку тебе швыряли? А какули за тобой в пакетик собирали? Ну, ладно, молодец, что нагулялся.

Девушка сидела на одной линии со мной, и я ее не видел. А псевдо-Ромео располагался рядом с моей женой, то есть, получается, напротив меня наискосок. Из-за близости столиков мне порой казалось, что это я сижу на свидании с парнем и что это он мне втирает весь свой просроченный крем от загара. Одним словом, эффект присутствия был практически полный.

Так вот я, не девушка и не на свидании с ним, все равно чувствовал себя неловко. До лицевого тика, настолько неловко. А недо-Ромео ничего, сидел невозмутимый и даже немного румяненький. Горячий парень, аж сам от себя раскраснелся.

14 февраля – довольно странный праздник. Очередное пугало огородное, придуманное современным обществом, чтобы воронам было откуда покаркать. Влюбленным оно не надо. Если они действительно влюблены, им вообще мало что надо, счастливчикам. И меньше всего им надо принудительно демонстрировать свою влюбленность. А невлюбленные 14 февраля – прокаженные на один день. «Вы что, не влюблены? – кричат им с пугала. – А ну-ка, немедленно бегите влюбляться! Нам все равно, хоть в черта лысого, ничего не знаем, 14 февраля все должны быть влюблены, оцветочены и завалентинены. А в остальные дни можете по-прежнему ненавидеть друг друга, мы не против».

Если бы не день всех влюбленных, не день всех этих трех человек, девушка справа от меня спокойно сидела бы дома и читала бы интересную книжку. Не такую интересную, конечно, как собеседник напротив, но у книжки есть одно очевидное преимущество – ее можно захлопнуть на любой странице.

– Бах! – крикнул якобы-Ромео.

Даже на расстоянии я почувствовал, как девушка вздрогнула. Да что там девушка – жена моя вздрогнула, чуть не выронив вилку.

– Бах! Бах! – настаивал на своем парень.

«Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына», – выругался я про себя.

Только не это. Юноша заговорил про охоту. Как он ходил на кабана. По телеканалу для кабанов таких придурков, как этот парень, наверное, в специальном юмористическом шоу показывают. А девушка поверила, бедняжка. И, скорее всего, уже успела про себя оплакать трагически застреленную милую волосатую свинку. И медведя. Ого! И медведя! Вот это размах у короля ржавого пикапа.

Шла сороковая минута изнасилования моего мозга. Я никак не мог протолкнуть внутрь вкуснейший десерт: он все норовил обратно. Я предложил жене закругляться. Тем более, что за весь ужин мы едва перекинулись с ней и парой слов. Под такой полет шмеля не очень-то и побеседуешь. А сверх-Ромео продолжал жужжать, ерзая на стуле своим неугомонным задом.

Я попросил счет и задумался: а вдруг это только мои фрустрации? А девушке на самом деле все нравится и, вообще, возможно, для нее это свидание века. Осторожно, под предлогом поднять якобы упавшую салфетку, я повернулся и впервые взглянул на свою соседку.

Если для нее это и было свиданием века, то, очевидно, каменного. В этот момент девушка тоже посмотрела на меня. «Помогите!» – попросила она взглядом.

Я поднялся. Взял с нашего стола недопитую бутылку шампанского. Зашел за спину супер-Ромео и долбанул его сзади по голове, как Штирлиц – Холтоффа. Парень сразу обмяк, словно злые демоны 14 февраля разом отпустили невидимые ниточки, за которые они дергали его весь вечер. Вокруг закричали.

Я поднялся. Взял жену и ушел. Увы, такие эффектные хэппи-энды бывают только в кино. Целый и невредимый Ромео Холтофф, это унылое мачо, продолжал опылять мозг беззащитной девушке. Он уже благополучно добрался до рыбалки. Затевахин недобитый.

Мы с женой ехали домой в такси по вечерней Москве. Город феерил огнями, не подозревая, сколько нечеловеческих страданий выпало в тот день на долю его жителей. Я думал о том, что надо бы законодательно запретить идиотам ходить на свидания.

Жена привалилась ко мне и дремала. Она прижалась ко мне плотнее обычного.

На нашем первом свидании много лет назад я ни слова не сказал ей ни об играх, ни о «бабах», ни об охоте. Жена до сих пор не знает, кто такой Затевахин.

Мне кажется, она наконец оценила.