Текст книги "Кремль 2222. Митино"

Седовласый бродяга неуверенно улыбнулся самыми уголками рта, а Олег, удивленно выгнув бровь, спросил:

– Ты его узнал, что ли?

– Да конечно, узнал! Это же верный соратник моего отца, Бориса, – объяснил Игорь, неохотно переводя взгляд с Казимира на дружинника. – Они в Строгино ушли девять лет назад… и пропали. Никто не знал, что с ними стало.

– Вот те раз, – оторопело пробормотал Олег и покосился на своего напарника – Игорь его имени не знал, поскольку видел впервые. – Представляешь, Терентий? А мы еще сомневаемся. И как его теперь в острог-то сажать?

– А зачем его в острог? – удивился светловолосый надзиратель. – Он же… он же герой! Я думал, все они давно полегли, а они… он… А отец мой, он… он погиб ведь?

Казимир поколебался недолго, а потом вдруг ответил:

– Нет, не погиб. Жив он, Игорь.

Светловолосый надзиратель, услышав это, так и замер с открытым ртом. Дружинники, судя по их лицам, тоже порядочно опешили.

– Вы это… – прохрипел Игорь. – Вы это сейчас… серьезно?

– Более чем, – хмуро ответил Казимир. – Таким разве шутят? Он жив, и другие пленники – тоже… Не все, но многие. И мужчин хватает, и женщин…

– А где, где они все? – нетерпеливо вопросил надзиратель.

Он с трудом поборол желание схватить бродягу за плечи и, встряхнув, поторопить с ответом.

– В логове шамов сидят.

– Девять… девять лет? – робко пробормотал бывший дружинник.

Услышанное не укладывалось в голове. Ну и какой прок шамам содержать у себя дружинников из Кремля? Что за странный альтруизм? Но все эти вопросы, в общем-то, здравые и логичные, разбивались о персону Казимира, который, пусть слегка потрепанный, но живехонький, стоял перед кремлевскими воинами.

– А почему ж… они вас не съели? – прочистив горло, спросил Игорь.

– Потому что убить всегда можно успеть, – угрюмо ответил бродяга, – а так – постоянно свежая кровь.

С этими словами он с трудом уцепился пальцами связанных рук за ворот рубахи, оттянул его вправо и, прижавшись левым ухом к плечу, продемонстрировал несколько маленьких красных дырочек у себя на шее.

Поняв, что это за дырочки, Игорь ужаснулся.

– Мы сами опешили, – прочтя все по взгляду надзирателя, сознался Олег.

– И так… девять лет? – осторожно спросил светловолосый надзиратель. – Изо дня в день?

Казимир угрюмо кивнул.

Игорь, не зная, что скачать на этот счет, вновь обратился к Олегу:

– Так а в острог его зачем? Почему?

– Прокофий к воеводе пошел с докладом, – ответил дружинник. – А там – что скажут. Сам понимаешь – не десятнику решать, как поступать с… – Он запнулся, не зная, как назвать Казимира.

– Да все в порядке, сынок, – с робкой улыбкой сказал седовласый мужчина, покосившись в сторону конвоира. – С пониманием, так сказать. Сами такие были.

– Хорошо, что вы понимаете, – с некоторым облегчением отозвался дружинник. – В общем, Игорь, у тебя теперь… постоялец.

Надзиратель хмуро кивнул: его ситуация с Казимиром прямо-таки раздражала – и так мужик натерпелся, а теперь еще и в камере прозябать. Но при этом Игорь прекрасно понимал, что нынешний случай – уникален, а, значит, без решения воеводы не обойтись.

«А воевода, надо думать, на себя ответственность тоже брать не захочет, – подумал бывший дружинник, разглядывая бродягу. – С князем пойдет обсуждать, тот сразу ничего не скажет, возьмет время на раздумья… В общем, придется тебе, дядька Казимир, тут порядочно посидеть…»

– Пошли мы, – сказал Олег, еще раз вопросительно посмотрев на Игоря.

Чего он ждал услышать? Что надзиратель попросит их остаться?

– Давайте, – просто ответил светловолосый стрелец.

– Ну все, бывай.

Брюнет и его соратник развернулись и побрели вверх по лестнице, оставляя Игоря с Казимиром наедине.

– Веди, Игорь, сын Бориса, – сказал Казимир, снова грустно улыбнувшись самыми уголками губ. – Устал я с дороги, поспать бы.

– Сейчас… – Надзиратель спешно вытащил из кармана связку ключей и, подумав, устремился к двери второй от лестницы камеры.

Отворив ее, он сказал:

– Ну что же, входите. Стыдно как-то вас сюда сажать, как мерзавца какого-то…

– Плюнь и разотри, Игорь, – посоветовал Казимир. – Разберутся. Глядишь, и дадут мне переговорить с вашими главными, а там и отца твоего вызволим, и других – тоже…

Надзиратель вздрогнул. Воображение тут же нарисовало светлые, практически безмятежные картины: как отряд Захара вместе с ним, Игорем, врывается в логово шамов, как воины Кремля расправляются с этими тварями, несмотря на их отчаянное сопротивление, как сам Игорь пронзает одного из вампиров мечом… ну и, конечно, как радостно обнимает отца после долгих лет разлуки.

А уже потом они все идут обратно, в крепость…

«Мечты, мечты…» – с грустью подумал Игорь.

Нет, сюжет, безусловно, хорош. Вот только кто его возьмет в поход на шамов? Его, больного стрельца, который даже мечом взмахнуть не может, не скривившись? Да Игорь не то, что не поможет в битве – он еще и обузой станет… правда, ненадолго: такого ж зарубят в первой серьезной сечи.

«Но как же это: в поход за моим отцом – и без меня? А если вдруг не справятся они? Ладно – я, я себя потом в случае неудачи просто сожру изнутри, но хоть попытаюсь, а так, не попытавшись, разве потом вообще оклемаюсь?»

– А где же вас содержали, дядя Казимир? – спросил Игорь, наблюдая за тем, как пленник входит в камеру и усаживается на тюфяк, покрывающий нары.

– Вот ведь удумал, тоже мне! – ерзая, фыркнул седовласый дружинник. – Какой я тебе дядя? Ты ведь уже не юнак сопливый, чтоб «дядькать»? Ну вот.

– Так где вас с батей держали, Казимир?

– Ох, Игорь… – со вздохом сказал мужчина. – Не поверишь – аж за Купол утащили.

Дружинник тихо присвистнул.

– А как же так вышло-то? Вы же в Строгино были…

– А потом оказались в Митино. Там у них… логово, у сволочей этих. Я, честно говоря, не помню, как нас туда доставили… и не потому, что столько лет прошло. Просто они нам головы так задурили, что мы и не соображали ничего. Они сильные, очень, и у каждого по три глаза…

– Старшие, значит… – задумчиво пробормотал Игорь.

– Во-во… – на выдохе сказал Казимир.

Он вытянулся на койке и блаженно закряхтел.

– Господи… Да я будто в рай попал…

– Это ж в каких вас…

– Не дядькай и не выкай, сказал же!

– Ладно, – сдался Игорь. – Так в каких… тебя там условиях содержали, ежели тебе теперь даже камера тюремная раем кажется?

– Ох, и не спрашивай… – пробормотал Казимир, уже смежая веки. – Ужас просто…

Секунды не прошло, как он громко, с усердием, захрапел. Игорь постоял еще с полминуты, а потом, будто спохватившись, покинул камеру и осторожно закрыл за собой дверь. Уже находясь снаружи, он долго вертел в руках ключ – размышлял, стоит ли закрывать замок или нет. С одной стороны, там точно свой, дружинник, чудом сбежавший из плена и вернувшийся в родную обитель. С другой стороны, правила для всех одни, и если уж порешили поместить Казимира в острог, следовательно, и поступать с ним надлежит, как и с любым другим арестантом.

«Скорей бы там уже все разрешилось…» – подумал Игорь, с неохотой все-таки вставляя ключ в замочную скважину.

Два оборота по часовой – и характерный щелчок.

Надзиратель замер на мгновение, прислушиваясь, не разбудил ли «постояльца». Но, судя по храпу, Казимир спал без задних ног.

«Пусть отдыхает, – подумал Игорь. – После такого-то потрясения».

Сам он, однако, о сне думать не мог. Мысль о том, что где-то в Митино из его отца попивают кровь ненавистные шамы, приводила бывшего дружинника в ужас. Не зная, чем себя занять, он принялся расхаживать по коридору туда-сюда, втайне надеясь, что вот-вот вниз снова спустится Олег и сообщит, что воевода и князь хотят видеть у себя Казимира. Но этого, конечно же, не происходило. Как Игорь и предполагал изначально, возня обещала затянуться.

«Ничего, – успокаивал себя надзиратель. – Отец у тебя сильный, девять лет продержался – и еще выдержит. Скоро уже, скоро воевода распорядится туда отряд отправить… или даже два…»

Печальный вздох вырвался из его груди.

«Только без меня».

На фоне этого расстройства в голову полезли разные дурные мысли. А что, если князь с воеводой не захотят отправлять людей в Митино? Это не то, чтобы далеко, но дружинники больно не любят ошиваться рядом с Куполом, а уж выходить за его пределы… Раньше о подобной возможности вообще никто не задумывался даже. Точней, втайне-то каждый мечтает сбежать из недружелюбной столицы в лучший мир, вот только есть ли он снаружи? Вопрос этот оставался открытым по сей день, и рассказ Казимира отчасти ставил крест на подобных надеждах.

Ну и опять же – логово в Митино не чье-то там, а шамовское, причем кровопийцы в тех местах обитают самые серьезные, судя по наличию трех глаз. Такие и младшими собратьями могут запросто вертеть, точно куклами, что уж тут про обычных людей говорить? Казимир не успел рассказать, сколько всего в том районе шамов обитает, но даже усилий одного сильного мутанта вполне хватило бы, чтоб превратить десяток дружинников в верных марионеток. По крайней мере, в этом уверял отец Филарет во время одной из своих лекций, посвященной как раз таки мерзким недомеркам-кровососам.

«Но не может ведь быть, что князь с воеводой просто плюнут и забудут про то, что наших родичей держат в плену? – подумал Игорь. – Девять лет, девять!.. И все это время они пили кровь моего отца и других разведчиков… Нет, такое Кремль не может простить!»

Из камеры по-прежнему доносился громкий храп беглеца. Прекрасно понимая, что сон изможденного Казимира продлится не час и не два, а значительно больше, Игорь задумался, чем бы себя занять.

Ответ нашелся довольно быстро: облизав губы, надзиратель взялся за рукоять меча и медленно потянул его наружу.

«Нельзя бросать… ради бати…»

Теперь у него было еще больше поводов вернуться к былым кондициям.

* * *

В Казармы Игорь той ночью так и не вернулся – остался в остроге, на случай, если Казимир проснется и захочет поесть или попить. Олег заходил еще раз, ближе к вечеру, сообщил, что воевода велел утром привести к нему найденного дружинника. Эта новость обрадовала светловолосого надзирателя.

«Неужто завтра уже отряд в Митино отправят?»

Здравый смысл намекал, что торопиться с выводами не стоит, но Игорь слишком жаждал скорейшего батиного освобождения, чтобы задумываться о банальной логике. Он с нетерпением ждал утра и верил, что визит Казимира к воеводе сдвинет дело с мертвой точки.

Пленник проснулся около рассвета. Игорь стоял у двери, прислонившись плечом к стене, когда изнутри вдруг послышался громкий кашель. Тяжесть, которой налились веки светловолосого надзирателя, мигом улетучилась, как ее и не было; вздрогнув, он часто заморгал и спешно полез за ключами.

– А, Игорь! – воскликнул Казимир, когда бывший дружинник открыл дверь и вошел внутрь. – Сколько я проспал? От воеводы еще не приходили?

– Приходили, – с вымученной улыбкой ответил Игорь. – Ждет вас… тебя утром.

– Добрые вести, добрые! – еще больше обрадовался седовласый пленник. – Значит, скоро отправимся выручать наших, да?

– Надеюсь, что так, – осторожно ответил надзиратель.

– Мне кажется, или ты сомневаешься? – приподнявшись на локтях, Казимир окинул собеседника оценивающим взглядом. – Думаешь, не пошлет воевода людей в Митино?

– Не знаю, – честно ответил Игорь. – Должен послать…

– Да, конечно, должен! Это ж наши, кремлевские, такие же, как ты и я! Как же их там-то… у мразей этих, кровопийц, бросать? Это разве по-людски будет?

– Не по-людски, – ответил надсмотрщик.

– Ну-ну, сынок, не паникуй! – махнул рукой Казимир. – Вызволим мы твоего батю. Обязательно…

При упоминании отца Игорь непроизвольно вздрогнул. Он до сих пор не мог поверить, что батя жив. И пусть пока он находится в плену, но воевода ведь обязательно пошлет людей, обязательно!.. Прав Казимир – не по-людски товарищей бросать в лапах у вампиров треклятых.

– Есть же будешь? – спросил надзиратель.

– Спрашиваешь! Я бы целого тура сейчас сожрал, – признался Казимир. – Вчера-то ребята покормили, еще там, в Зоне, шел, краюху трепал с консервой… Но то когда было! Сейчас, поди, ночь уже?

– Утро даже. Сейчас принесу перекусить, пока не пришли…

…Олег явился под самый конец трапезы и увел Казимира. Походя посоветовал Игорю отправиться в Казарму и поспать хоть немного, но светловолосый надзиратель только головой покачал. Во-первых, со сменщиком они уже договорились на вечер, а во-вторых, разве мог бывший дружинник уйти, не узнав, чем закончился поход Казимира к воеводе?

Дабы скрасить ожидание, он снова принялся упражняться с мечом, и, надо признать, получалось у него сегодня уже гораздо лучше, чем вчера: то ли действительно немного полегчало, то ли из-за обилия мыслей просто не обращал внимания на боль… Неважно. Главное, что дело наконец сдвинулось с мертвой точки.

Воодушевленный, Игорь продолжал работать с мечом… покуда снова не услышал шаги, доносящиеся с лестницы: кто-то спускался вниз, в острог. Спешно убрав меч, светловолосый надзиратель повернулся к ступенькам лицом. Он старался казаться равнодушным, но мимика выдавала царящее в его душе смятение. Захар всегда говорил, что у Игоря все на лице написано, а, следовательно, лжец он никудышный. Впрочем, для дружинника умение врать и не считалось выдающимся. Напротив, воины Кремля отличались честностью и гордились ей.

Вот из-за поворота показался Казимир… и Игорь сразу все понял. Седовласый дружинник, судя по всему, тоже не умел врать – по крайней мере, надзиратель по его физиономии живо понял, что разговор с воеводой прошел совсем не так, как предполагал недавний пленник шамов.

«Разочарование» – одним этим словом можно было описать всего Казимира, бредущего по лестнице вниз. Единственное, что дарило хоть робкую надежду – это руки, которые больше не связывал меж собой потертый пояс кого-то из дружинников, да новая, приличная одежа вместо убогих лохмотьев.

И потому Игорь все-таки осведомился:

– Ну? Как все прошло?

– Никак, – буркнул седовласый дружинник, зыркнув на тюремщика исподлобья.

Следом за пленником вниз сошел Олег, на которого Игорь тут же набросился с вопросами:

– Что случилось? Почему обратно ведешь?

– Воевода еще не принял решения, – пожал плечами дружинник.

Видно было, что ему и самому как-то неловко возвращать пленника в камеру.

– Но в камеру-то зачем? – не понял Игорь.

– На всякий случай, – вместо конвоира ответил седовласый дружинник. – Чтобы бед не натворил. Ворота мутам не открыл, например…

При этих словах Олег болезненно сморщился и пробормотал:

– Веришь, будь моя воля…

– Так это камень не в твой огород, сынок, – тут же оговорился Казимир. – Ты не думай. Но воевода, старый знакомец, разочаровал…

– Так он тебя узнал хоть? – продолжал недоумевать Игорь.

– Ха! Конечно же, узнал! – горько усмехнувшись, ответил седовласый. – Но что толку? Сказал – посиди пока, отдыхай, сил набирайся, ни в чем тебе не откажем… но на волю не выпустим. Хотя воля – то полбеды. А вот что наши там помереть могут, у шамов – вот это уже хуже. Можно девять лет держаться, а потом раз не повезет – и каюк. Ему ли не знать? Вся крепость так живет…

Игорю стало дурно, когда он представил, как шамы выбирают из числа пленников отца и показательно сжирают его на глазах у других, в назидание, чтоб никто больше о побеге не задумывался. Может такое случиться? А почему нет? Что мешает кровососам это сделать? Да ничего. Единственное, что останавливало их девять лет – это странная рассудительность, желание есть понемногу, но долго, а не разом, но от пуза.

«Однако все действительно может поменяться в любой момент».

– Проголодался? – спросил Игорь у Казимира, когда Олег, пожелав пленнику терпения, покинул острог.

– Да нет, куда там, – поморщился седовласый дружинник. – Наоборот, аппетит пропал. Думаю, мне ближайший день кусок в горло не полезет. Эх… Так неохота время терять. И отца твоего жалко… – добавил он, покосившись на Игоря. – Как бы ни случилось чего, а то предчувствие у меня нехорошее больно…

Парень шумно сглотнул.

Это была самая злая ирония судьбы: он наконец знал, где находится его отец, но никак не мог его оттуда вызволить, а те, кто могли, отчего-то не спешили этого делать.

«Может, попросить Захара, чтобы переговорил с воеводой? – подумал Игорь. – Или самому к нему наведаться… Но что я скажу? Что я узнал Казимира? И этого достаточно, чтобы ему доверять?»

Он догадывался, что воевода опасается нового предательства. И, если отбросить в сторону чувства, то случай Казимира действительно казался до жути странным. Девять лет в плену у шамов? У тех самых, которые людей пачками сжирают? Наверное, тому, кто отвечает за судьбу всей крепости, и положено быть крайне подозрительным, недоверчивым. Ведь на кону всегда стоят человеческие жизни, более того – жизни кремлевских защитников. Разве хочет воевода отправлять своих людей на верную смерть? Конечно же, нет. Но и пленников он, разумеется, в голове держит. И сердце его, надо думать, кровью обливается не меньше, чем у самого Игоря.

«Ну так, может, и не ждать, пока воевода на что-то решится? – мелькнуло в светлой голове. – Может, самому пойти в это… Митино, вместе с Казимиром. Не спасти, так хотя бы осмотреться, что там за логово, чтоб потом вернуться и все рассказать… Мне-то они больше поверят, чем ему!»

Мысль показалась бредовой. Ну куда Игорь годится в своем нынешнем состоянии? Да он до Строгино будет полгода тащиться. Хотя… если верхами ехать…

«Но кто меня с пленником из крепости выпустит?» – смерив Казимира взглядом, подумал Игорь.

Уж больно приметными были длинные, до плеч, седые космы и кудлатая борода.

«Но ведь это тоже, если вдуматься, дело вполне поправимое…»

Все еще колеблясь, Игорь опустился на корточки рядом с нарами Казимира и заговорщицким шепотом сказал:

– А что, если мы туда вдвоем поедем?

– Вдвоем? – удивленно воззрился на собеседника седовласый дружинник. – Ты что же, хочешь… втайне от воеводы ехать?

– Ну ты же сам сказал, что у тебя предчувствие нехорошее, – напомнил Игорь. – Так, может, лучше не испытывать судьбу?

– А ты не боишься наперекор воеводе и князю поступать? – выгнув бровь, спросил Казимир. – Этак тебя и в измене обвинить могут…

Внутри у светловолосого надзирателя похолодело. Он и сам понимал, что таким поступком обратит против себя большинство дружинников. Но разве мог Игорь в той ситуации думать о мнении товарищей по оружию? На кону стояла жизнь его отца, Бориса, которого он видел в последний раз еще будучи юнаком, и которого теперь мог спасти из плена шамов. Игорь отчаянно боялся, что батю убьют раньше, чем верхушка Кремля сподобится выслать в Митино отряд. И, в любом случае, любое промедление означало продолжение отцовских мук и издевательств со стороны обнаглевших кровососов.

– Я должен батю спасти, – угрюмо сказал Игорь. – Обязан просто. Я ради этого на все готов.

– А ты… ты в Зоне-то прежде вообще бывал? – смерив надзирателя оценивающим взглядом, спросил Казимир.

Парень хотел фыркнуть, но вовремя себя одернул: Казимир просто физически не мог знать о похождениях Игоря в Строгино и Тушино, а рассказывать ему об этом сейчас было как-то совсем глупо.

– Бывал, – ответил он просто.

И, подумав, добавил:

– И куда чаще, чем хотелось бы…

…Они покинули острог, когда на город уже черным одеялом опустилась ночь. Разжиться лишним клинком и парой фенакодусов оказалось несложно: дружинники Игоря хорошо знали и уважали за его подвиги. Поэтому никому и в голову не пришло перепроверять слова дважды героя, пережившего три тяжелейших рейда и не пасовавшего ни перед кио, ни перед маркитантами.

Ворота прошли тем же макаром: Игорь сослался на приказ воеводы, а остриженного и выбритого Казимира представил товарищем из дружины. Стрельцы даже не приглядывались особо. Спросили только, как нога, услышав, что терпимо, порадовались за героя и выпустили путников наружу.

– А ты, похоже, на хорошем счету, – заметил Казимир, когда они отъехали от крепости на почтительное расстояние. – Чем заслужил?

После нехитрых процедур он уже не напоминал почтенного старца: теперь это был хмурый морщинистый мужчина, которого жизнь неоднократно била под дых, но так и не сломала.

– Преданностью, – с грустной улыбкой ответил Игорь.

– И не страшно такое безграничное доверие терять?

– Ради отца – не страшно, – уверенно ответил дружинник.

Он не стал говорить, что надеется это доверие потом вернуть. В тот момент это показалось бы каким-то неуместным самоутешением, а светловолосый стрелец вовсе не хотел, чтобы Казимир считал его трусливым или, того хуже, жалким.

– Хороший ты сын, Игорь, – окинув спутника взглядом, сказал седовласый. – Смотрю на тебя, а вижу – Федота… Уверен, он бы тоже так за мной… если б не… эх…

Он запнулся и отвернулся. Игорь промолчал. Он знал, что испытываешь, когда теряешь близкого человека, и потому не лез. Мужчина должен переживать чувства в себе. Так, по крайней мере, учили Игоря с самого детства.

Московская Зона не терпит сантиментов.

Это место, где звенят мечи и свистят пули, а рот открываешь, только чтобы огласить окрестности боевым кличем.

* * *

– Агрх!

Грруб хотел жрать. В его голове и без того водилось не так много мыслей, но эта навещала крохотный мозг дикаря особенно часто. А поскольку жрать было нечего, Грруб, как и прочие его собраться, рычал от бессилия. Вот так:

– Аргх!..

– Чего рычите? – буркнул предводитель их шайки, угрюмый великан Баст.

Он после недавнего попадания в Красное Поле стал куда крупней остальных. Грруб, давний противник Баста, все надеялся, что его старый неприятель сгинет в сжигающем пламени, но тот умудрился выбраться да еще и мышцами оброс… ну и, разумеется, жрать стал значительно больше, чем прежде.

– Мяса охота, – прорычал Грруб.

– Всем охота, – ответил ему Баст. – Терпите. Дичь будет – будет мясо.

Грруб только презрительно фыркнул. Ну да, будет дичь, как же!.. Уже два дня они слонялись вдоль прозрачной стены Купола да так и не встретили ни хомо, ни крысособак… Вообще никого. Впрочем, в этих районах дичи испокон веков не водилось; а то, что Баст именно сюда шайку потащил, говорит лишь о его непроходимой тупости. Казалось, после Красного Поля мозгов у него должно прибавиться… но, видимо, так изначально все было слишком плохо.

Но Басту Грруб об этом не говорил: он просто слишком хорошо помнил, как их нынешний вожак легко разорвал надвое вожака предыдущего. Это было действительно устрашающе. И повторять судьбу несчастного собрата Грруб не хотел. Он мечтал, что однажды тоже наберется храбрости и шагнет в Красное Поле. Но пока этот день не настал, предпочитал не спорить с тупым, но сильным предводителем.

– Мясо! – рявкнул вдруг направляющий.

Нео невольно вытянули шеи, пытаясь рассмотреть, что там разглядел идущий в голове собрат. А спереди действительно было мясо – несколько крысособак копошились в груде хлама, пытаясь наковырять там что-то себе на обед.

– Охотимся! – зычно воскликнул Баст.

Вышло до того громко, что крысособаки тут же встрепенулись и, увидев нео, споро бросились наутек.

– Дебил… – тихо прорычал Грруб себе под нос и, подняв допотопный арбалет, принялся торопливо его заряжать.

Но к тому моменту, как стрела оттянула тетиву, муты уже скрылись за углом ближайшего здания. Грруб опустил самострел; хотелось со всей силы обрушить его на тупую голову Баста, но дикарь сдержался.

– За ними! – не придумав ничего лучше воскликнул непутевый вожак и ринулся в погоню.

Судя по торопливости бугая, жрать ему хотелось куда больше, чем любому из его подопечных. Скрипя зубами, остальные нео устремились вперед за вожаком. Грруб старался не отставать от прочих, но не очень-то и усердствовал: он, в отличие от большинства собратьев, понимал, что крысособак уже и след простыл. Что они, такие же тупые, как Баст – будут за углом стоять и дожидаться, пока нео уйдут?

– Мясо! – снова возвестил направляющий.

Тут Грруб окончательно растерялся. Выглянув из-за плеча впереди бегущего товарища, он с удивлением обнаружил, что стая мелких мутов действительно находится прямо за углом, буквально в пяти-семи метрах.

– Охотимся! – снова завопил Баст.

Некоторых жизнь ничему не учит. Крысособаки снова пустились в бег, увлекая за собой отряд дикарей. Нео потрясали дубинами, а предводитель размахивал старым ржавым мечом, который достался ему в наследство от прежнего командира – этакий символ власти, как держава в руке у князя. В крысособак полетели первые стрелы, но Грруб стрелять на бегу поостерегся – не хотелось прикончить кого-то из своих товарищей.

Один из нео упал на землю и тут же оказался растоптан ватагой оголодавших собратьев, что только подтвердило опасения не в меру умного дикаря.

Вот крысособаки достигли следующего угла и свернули за него. Нео старались не отставать, благо, ногами обладали сильными, потому что никогда не ездили верхом и вообще фенакодусов побаивались: мутировавшие скакуны туповатых дикарей отчего-то на дух не переваривали и били-грызли их, едва завидев.

Казалось, дни этих незадачливых крысособак сочтены. Баст обогнал направляющего и первым скрылся за углом…

…а пару мгновений спустя оттуда донесся его истошный крик.

Грруб попытался притормозить, но задние не дали – чтоб не разделить судьбу затоптанного товарища, ему пришлось пройти еще несколько шагов, пока до его собратьев не дошло: впереди – смерть.

А он это понял сразу, едва Баст завопил: отчаяние, которое преисполняло крик их ретивого, но бестолкового вожака, было красноречивей любых слов.

Первыми развернулись и бросились наутек те, кто бежал в первом ряду. Мчались они, не разбирая дороги, сталкиваясь со своими, отталкивая их, спотыкаясь об упавших и падая сами… В общем, в проулке очень быстро образовалась настоящая куча-мала.

Грруб попятился назад, боясь, что его тоже повалят с ног.

А мгновением позже из-за угла вдруг вынырнула огромная морда кровожадного «Рекса» и откусила от этой кучи лохматых тел жалкий кусочек. Самую малость – правда, малость только по меркам био. Нео же истошно заорали – за один укус гигантский робот разом прикончил троих и изувечил еще пятеро.

Развернувшись, Грруб оттолкнул стоящего перед ним собрата и устремился прочь, ничем и никем не сдерживаемый.

Позади вопили товарищи и скрипуче клацал челюстями злобный «Рекс», но убегающий дикарь не обращал на эти звуки никакого внимания: если его родичи настолько тупы, что признали Баста вожаком, то туда им и дорога. А Грруб прибьется к какой-нибудь другой шайке, потерпит малость, а потом, глядишь, и в вожаки найдет способ выползти – чай, не совсем идиот, как большинство прочих нео.

Достигнув угла дома, он свернул, но не в ту сторону, откуда они пришли, а в противоположную. Крики и стальное клацанье стали потише, и это подарило Гррубу робкую надежду, что у него все-таки получится сбежать… однако уже в следующий миг он услышал, как что-то позади громко щелкнуло, и незнакомый голос спросил:

– Далеко собрался, лохматый?

Дикарю хватило ума замереть на месте. Голос явно принадлежал хомо, а щелчок… щелкать могло оружие. Например, пистоли, которыми любили пользоваться хомо. А, значит, одолеть говорящего можно и не пытаться – пристрелит раньше, чем успеешь шаг в его направлении сделать.

Именно поэтому Грруб подумал, что надо попытаться договориться. И начал медленно разворачиваться к хомо. Он хотел сказать, что не собирался причинить никому вреда и всего-то хотел перекусить, потому что в животе с самого утра даже лапки паука-мясоеда не было…

Но тут грянул выстрел, и Грруб, как был, с приоткрытой пастью и выпученными от страха глазами, рухнул на асфальт, поливая его кровью вперемешку с мозгами.

Бородатый мужчина в потертом черном плаще до колен и с кучей шрамов на морщинистом лице, сжимая в каждой руке по пистолету, подступил к нео, склонился над ним и тихо констатировал:

– Мертв.

Больше всего этот бродяга напоминал обыкновенного ворма, и только чересчур осмысленный взгляд выдавал в нем человека. Выпрямившись, мужчина вскинул левую руку с пистолетом и, сосчитав до трех, спустил курок. Пуля со свистом рассекла воздух и угодила в голову нео, который только-только появился из-за угла. Бородач тихо ухмыльнулся и пошел к очередному поверженному врагу. Выходя из-за дома, он поднял правую руку и пристрелил дикаря, который несся прочь от разъяренного «Рекса», жадно поедающего самых нерасторопных мутов. Очередная пуля угодила нео прямо в лоб, и он, неуклюже плюхнувшись на колени, подкатился к самым ногам бородача и там замер.

Бродяга повернулся лицом к пирующему био и, уперев руки в бока, уставился на него. Больше никто к нему не бежал – те, кому откусили головы, просто не задумывались об этом, а тем, которые еще задумывались, для бега уже не доставало ног. Несколько мгновений спустя крики и рыки смолкли; осталось только клацанье челюстей – это «Рекс» дожевывал последнего нео. Тут взгляд био упал на застывшего вдалеке человека, и он, продолжая клацать челюстями, устремился к бородачу.

Наглый хомо, однако, даже бровью не повел – как стоял, так и продолжил, даже позы не изменил, а на бредущего к нему монстра смотрел спокойно, будто совершенно не боялся.

«Рекс», видно, рассвирепев от такого неуважения, ускорился и понесся вперед. Стены проулка ему немного жали; кирпичная крошка летела во все стороны, а на потрепанных боках появился буро-красный след, но монстр, кажется, не обратил на это никакого внимания.

Но на лице бородача не дрогнул ни единый мускул. Он даже пистолет на приближающегося робота не направил.

И вот, когда казалось, что жить бродяге осталось считаные секунды, «Рекс» прыгнул. На несколько секунд тень накрыла бородача, и он, задрав голову, уставился на био, проносящегося над ним. Это были по-настоящему волнительные мгновения – казалось, что в любой момент тяжеленная груда железа может плюхнуться на него сверху и попросту обратить в лепешку. Но, судя по всему, бородач не счел это достойным поводом, чтобы спастись бегством.

– Все дурачишься? – услышал мужчина вдруг.

Он резко повернул голову и с глумливой улыбкой уставился на окно первого этажа. В нем сидела, свесив ноги, стройная девушка в черной полумаске, скрывающей нижнюю часть лица.

– Всего лишь устроил нашему Щелкуну небольшую разминку, – пожал плечами бродяга.

В следующий миг асфальт вокруг ощутимо содрогнулся: это многотонный «Рекс» приземлился после своего жуткого прыжка.

– Жирок сгоняем, – добавил бородач.

– Мне иногда кажется, что ты просто втайне скучаешь по всем этим… потасовкам, в которых участвовал после моего исчезновения, – заметила девушка.

– Ни о чем я не скучаю, – поморщившись, сказал мужчина. – Мне главное наш район защитить от всех этих тварей. Видит Бог, я терпел два дня, думал, они сами уйдут…