Текст книги "Память и надежда. Сборник стихов"

Память и надежда
Сборник стихов
Олег Львович Бушуев

© Олег Львович Бушуев, 2017

ISBN 978-5-4485-5581-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Семнадцать лет

 
Не спится мальчишке семнадцати лет,
Колышется тёмная штора,
А где-то гармошка играет куплет
«У моря, у синего моря…»
 
 
И полон романтики воздух ночной,
Свет звёзд словно сходится клином
На море, что хлещет солёной волной
В крутые борта бригантины.
 
 
И ветер уносит мелодию прочь,
И звуки в безмолвии гаснут.
Ну, а впереди ещё долгая ночь,
Чтоб думать о жизни прекрасной.
 
 
Познавшим и счастье, и горечь, и боль
Он видит себя капитаном,
Он знает, его ожидает Ассоль
Там где-то на острове дальнем.
 
 
И снова мелодия эта слышна,
Не спится, видать, гармонисту.
Тревожно и сладко, и вновь тишина
Над тёмным посёлком повисла.
 
 
Всё будет, мой мальчик, порой через край.
Не думай про срывы и горе.
Горите же звёзды, гармошка, играй:
«У моря, у синего моря.
 

Сыну

 
Забота моя тесна,
И тесен родительский дом.
В окошке твоём весна,
Пурга за моим окном.
 
 
Милый ты мой дуралей,
Тебе в восемнадцать лет
Упрямство своё милей.
Грубишь, отвергая совет.
 
 
Я над тобой не власть,
Нам нечего тут делить.
Там, можешь где ты упасть,
Соломы бы подстелить.
 

Смысл борения

 
Есть ли смысл в стремленье
В жизни быстротечной
Доказать, что бренный
Быть умеет вечным?
 
 
Спорить с тем, кто свыше
Ставит пьесу эту,
Кто сюжеты пишет
Для судьбы поэта.
 
 
Вечно спорить с роком,
Быть всегда упёртым,
Быть живым упрёком,
Стать упрёком мёртвым.
 
 
Время лечит раны,
И смеясь над нами,
Предлагает планы
И скрывает ямы.
 

Радости депрессии

 
О депрессии слышали вы
У людей, что вполне успешны?
Ишь, ему не хватает любви!
Ну, подумаешь, безутешный.
 
 
А не хочет хлебнуть нужды
В часе сна или в корке хлеба?
И опасностей, и вражды,
И за грех наказанья с неба?
 
 
Есть возможность и есть, и пить
То, что хочется и досыта.
Есть и деньги, чтобы купить
Всё, что нужно для целей быта.
 
 
И работы невпроворот…
Только в сердце тоска занозой,
И бессмысленных дней черёд,
Горечь, что не уходит в слёзы.
 
 
А причина? Она одна —
Знать, что ты никому не нужен.
Многим эта судьба дана.
И её не бывает хуже.
 
 
И счастливцу, кто за стеной
Выясняет свои отношенья
С недовольной своей женой,
Позавидовать – наслажденье.
 

Секрет стихов

 
Теперь я знаю, как писать стихи,
Чтоб, их читая, не было вам скучно:
Набрать со свалки всяческой трухи,
И каждой дряни имя дать мне нужно.
 
 
Вот это-двор, модель моей страны,
Как вся страна нечист и неухожен.
Участки кое-как разделены
Штакетником, на челюсти похожим.
 
 
Машин поток как волны в берег бьёт
В окно с шипеньем, гулом и раскатом,
А вечером забыться не даёт
Ручей прохожих с визгами и матом.
 
 
Но это всё – как тиканье часов,
Становится с привычкой незаметным.
Так воздух нам не виден, невесом,
Что давит нас своим огромным весом.
 
 
А если б не имели мы запас
Внутри себя упрямства и давленья
Вся эта мразь давно смела бы нас
И превратила в призраки и тени.
 
 
И вопреки, назло, наперекор
На этом, ставшем незаметным, фоне
Мы арф Эола слышим перебор
И звуки симфонических гармоний.
 
 
И тихим стуком дальних поездов
Баюкает нас ночь, и запах свалки
Становится привычным, словно вздох
Вдовы, идущей вслед за катафалком.
 

Побуждение к стиху

 
За строчку чужую схватившись случайно,
Как за соломинку в омуте дня,
К высотам поэзии необычайной
Из пут суеты снова вырвался я.
 
 
Себя выражаю не для эпатажа,
Не с целью нытья, чтоб на жалость нажать,
И не для фрондёрства и вызова даже,
А чтобы за что-то себя уважать.
 
 
Поэта представить нельзя в коллективе,
Да и конформист из него никаков.
Да, он – отщепенец, отшельник строптивый,
Срыватель покровов, взрыватель оков.
 
 
Вы видеть его патриотом хотели б,
Того, кто отчизной весь мир наш считал?
Работники служащей власти артели,
Признайтесь, не ровня он вам, не чета.
 
 
Пусть ТВ каналы, сливают в сознанье
Как в канализацию реки го..на,
Взахлёб ненавидя всех тех, кто не с вами,
Упиться давая нам злобою дня.
 
 
Как это ужасно, и слушать противно,
Как своры заходятся лаем своим.
Спокойны, уверены, непобедимы —
На истинах наших мы крепко стоим.
 
 
Да, я не приемлю фашизм оголтелый,
Что антифашизмом как маской прикрыт,
Вождей не приемлю, бандитов на деле,
И всей этой подлой с народом игры.
 
 
Притворная радость свезённых на митинг,
Притворный восторг окурённой толпы
Претят мне, и что вы мне ни говорите,
Участники их – то ль слепы, то ль глупы.
 
 
Играют в массовке с судьбою своею,
За плату подёнщика честь продают,
И видеть всё это, за правду болея.
Ужасная пытка, немыслимый труд.
 
 
Душа у поэта настроена строго
На правду как будто бы на метроном,
Не врите, не льстите вождю, бандерлоги,
Лежит сатанинская метка на нём.
 
 
И закономерность давно уж известна,
На шкуре проверена нашей она.
Что там, где свобода, там жизнь словно песня,
А там где вожди, там тюрьма и война.
 

Март

 
Кажется, последний выпал снег
Словно некий знак, что послан свыше,
На сырые шиферные крыши
И растаял. Значит, быть весне.
 
 
И средь серых красок и теней
Вдруг открылась голубая заводь,
Облакам где есть возможность плавать
Белым как снега прошедших дней.
 
 
Знак весны прихода видим мы
В том, как ото льдов свободна Волга.
До зелёных листьев уж не долго.
Вот и словно не было зимы.
 

Новый апрель

 
Всё опять зазеленело,
После зимних льдов и бурь,
Птичьим пеньем зазвенела
В ветвях чистая лазурь.
 
 
Шум гудящих улиц слышен
За распахнутым окном.
И поджечь стремится свыше
Солнце всё своим огнём.
 
 
И асфальт жарою пышит,
И наполненный канал
Миллионом ярких вспышек
Как огнём заполыхал.
 
 
Люди яркие одежды
Из шкафов  достали вновь.
И воскресли все надежды
На удачу и любовь.
 

Белая акация (песня)

 
Полон воздух майский запахом акаций,
От её соцветий улица бела.
Хочется кружиться, хочется смеяться,
Хочется оставить все свои дела
 
 
И бродить по городу, чтобы надышаться
Этим сладким праздником света и весны,
В памяти к прошедшим вёснам возвращаться,
Ночью чтоб счастливые снова видеть сны.
 
 
Первых поцелуев вкус и опьянение
Вспомнится с дурманом от твоих цветов,
Белая акация, ты как откровение,
Как дыханье свежее молодых ветров.
 

Снова мир юн

 
Май пришёл. Горстями сыплют вязы
Мелочь звонкую на паперти дорог,
На листочках россыпи алмазов
Разбросал кутила – ветерок.
 
 
Свежие, зелёные блистают
Листья всё ещё прозрачных крон,
Голубеет небо меж листами.
Так весной лишь виден небосклон.
 
 
Так весной лишь слышно птичье пенье.
И акаций гроздья… знали б вы,
Как своим неистовым цветеньем
Мне напоминают о любви.
 
 
Хочется душою возродиться,
Позабыв усталость и печаль,
И опять к началу возвратиться
В юных дней безоблачную  даль.
 
 
И как прежде наслаждаться маем,
Когда  свеж и зелен мир, и юн,
И взрослеть душой, всё обнимая,
И, как ждут свиданья, ждать июнь.
 

Вдохновенье

 
Воскресенье – воздуха глоток
После погруженья в омут будней,
Может, компенсация за то,
Что счастливым быть – безмерно трудно.
 
 
Может быть, за то, что на земле
Не придумали ещё бессмертье,
Пусть удача именем в конверте
В неких Каннах улыбнётся мне.
 
 
Пусть всё станет просто, и в бреду,
Мучиться устав над трудной рифмой,
По таблице звёздных логарифмов
В лабиринте смыслов путь найду.
 
 
И слова, и россыпь рифм простых
Так легко найдутся под рукою.
Вдохновлёный задышу легко я,
И родится в мире новый стих.
 

Я прожил не жизнь… (Песня)

 
Я прожил не жизнь, друзья, а целую эпоху,
Многое увидеть в жизни довелось.
Не сказать, что мне жилось так совсем уж плохо,
Но и очень вольно тоже не жилось.
 
 
Но за что я буду этой жизни благодарен,
Это – детства годы, время сладких снов,
Сказки, мифы, радость, что летал Гагарин,
Джем болгарский, школа, мамина любовь.
 
 
Не пришлось застать мне ни войну, ни голод,
И Афган с Чернобылем обошли меня,
Не достиг высот больших в дни, когда был молод,
Но и горя горького не узнал я дна.
 
 
Что ж меня хранило под судьбы ударами?
Задаю вопрос себе этот вновь и вновь.
Может, только радость, что летал Гагарин,
Может, только сказки да мамина любовь.
 

Сетования

 
Размерен день на ахи и на вздохи,
На чтенье невесёлых новостей,
Свидетель исторической эпохи,
Я как Христос, распятый на кресте
 
 
Своим проклятым остеохондрозом,
Ну, да, конечно, дан он за грехи.
За то, что долго жизненную прозу
Я не учился превращать в стихи.
 
 
Держу за всё на целый мир обиду
За этот самый остеохондроз.
Хоть я другим не подаю и вида,
Я, как корабль ракушками, оброс
 
 
Обидами, отчаяньем и болью
Смотреть на злодеяния вождей,
И на готовность жертвовать собою
Толпы, что кровью платит дань вражде.
 
 
Бесстрастно не могу глядеть на вещи.
В игре, где глупость борется с умом,
Хоть, в общем, я давно уже болельщик,
А не борец ни самбо, ни сумо.
 
 
И видя лишь, как новое со старым
Ведёт тут арьергардные бои,
Я тоже содрогаюсь под ударом,
Потери ощущая как свои.
 

«Душа стремится на свободу…»

 
Душа стремится на свободу,
Туда, где мир и страха нет,
Где вечно ясная погода
И тёплый, полный моря свет.
 
 
Где нет потерь, а лишь открытья,
Где небо смотрит мне в окно,
Где в детстве так мечтал пожить я,
По книгам судя и кино.
 
 
И всё на свете там иное,
Там завтра лучше, чем вчера,
Там море с шумною волною
И жизнь – азартная игра.
 

Грёзы детства

 
Помню детских лет виденья,
Где с картины на стене
Фавны, нимфы и растенья
Явными казались мне,
 
 
Вспоминаю с грустью вместе
Снов и яви перемесь,
Словно снова там я в детстве
И в мечтах тогдашних весь,
 
 
Ощущаю озарённость
Светом утренней звезды,
Получаю одарённость
Видеть ангелов следы,
 
 
Под подушкой вновь надеюсь
Их подарок вдруг найти,
И от страха холодея
Встретить фавна на пути.
 
 
Маминой согретый лаской,
Веру в чудо сохраню,
И слезу над грустной сказкой
Вдруг невольно уроню.
 
 
Бриллиант воды чистейшей
Детских неутешных слёз.
Так же сон мой неутешен,
Обо всём, что не сбылось.
 
 
Все потери – безвозвратны,
Безвозвратны те года.
В область детских грёз обратно
Не вернуться никогда.
 
 
Словно воды годы смыли,
Мамы нет уж много лет,
Но остался сердцу милый
В памяти незримый след.
 

«Всю жизнь я думал: годик потерплю…»

 
Всю жизнь я думал: годик потерплю,
А там уеду в светлый край далёкий,
Где я не буду больше одиноким,
И жизнь свою как данность полюблю.
 
 
Учил язык, привычки поменял,
Готовился когда-нибудь решиться
Уехать и, уж если так случится,
Воспользоваться знанием сполна.
 
 
Трудился, ждал, когда настанет срок,
Но год за годом проходили быстро,
А я всё ощущал себя туристом
И тайные мечты в душе берёг.
 
 
И словно заколдованный всё ждал,
Завидуя тем, кто взлететь сумели,
Привычки вязкой путы одолели.
А срок желанный так и не настал.
 
 
И от того приходит в сердце злость,
Что к жизни приготовились мы, вроде.
Ну, а она, при этом, вся проходит,
А нам, глядишь, пожить и не пришлось.
 

Омут

 
Поток сознания, памяти брызги.
Порой приближаясь к водовороту,
Что называется смертью, близко,
Плыву как щепка, витками годы.
 
 
Когда полегче, относит дальше.
Когда тяжело от невзгод и бедствий,
Так тянет в бездну, что видно даже
Последний день свой и первый вместе.
 
 
И ускоряют свой бег минуты,
И приближают меня к моменту,
Где, не найдя в живом мире приюта,
Душа его ищет на том, мёртвом свете.
 
 
На том, в котором огонь и льдины,
Где всё застывает, хоть мчится тоже.
Оставив свет этот хрупкий и дивный,
Где дух усложнения сущности множит.
 

Утешение

 
Судьба – наш Бог неумолимый.
И жизнь сгорает каждый раз
Купиною неопалимой…
Смахни слезу печали с глаз!
 
 
Да, жаль того, что отшумело,
И очень жаль до горьких слёз
Того, что сделать не сумели,
И что познать не довелось.
 
 
Всё предначертано судьбою,
Но есть, кому в урочный час
Доделать всё за нас с тобою,
Всё той же истине учась.
 
 
Чередованье поколений —
Закон развития таков,
Мы – лишь звено в цепи Вселенной,
Листва на дереве веков.
 

Утро туманное

 
Деревья утром ранним серы,
Хотя давно уже весна,
Полна тумана атмосфера,
И перспектива не ясна.
 
 
Чуть различимы в тусклом свете
Из окон крыши и дома.
Как это трудно – ждать рассвета,
Когда в душе такая тьма!
 
 
Когда не верится в спасенье
От безнадёги и тревог.
Как и в святое Воскресенье
Того, кто к нам пришёл как Бог.
 
 
Пришёл, чтоб искупить страданьем
Всю нашу мерзость. Между тем,
Свежо священное преданье,
Да вот, не верится совсем.
 

Браво! Бис?

 
У меня на еду, на трусы и сандалии
Уходит в месяц десятка три тыров,
Десять за интернет и так далее,
За коммунальные и за квартиру.
 
 
И это – на самое необходимое,
Ну, чтобы выжить до новых получек.
А сколько всего за прошедшую зиму я
Потратил бумаги стандартной и ручек!
 
 
Спасибо ребятам, стараньями чьими
Мои полегчали доходы в два раза,
И мне предлагают, вникая в причины,
Войти в положенье их нефти и газа.
 
 
И, мол, виноваты какие-то страны.
Но объяснений всё зримей нелепость.
Ну, да, окружили нас, требуют дани.
И вот мы опять осаждённая крепость.
 
 
Смотрите, что там натворили пиндосы!
Не проходите, мол, граждане, мимо.
У них всё неправильно, но есть вопросы:
Тогда почему так завидуем им мы,
 
 
И сами себе неказисты и жалки,
И чем помешали они нам развиться?
Неужто вставляют незримые палки
В российской телеги прогнившие спицы?
 
 
Так правящий класс, не умеющий править,
От собственной глупости нас отвлекает,
И этот спектакль для доверчивых  ставит,
Повестку другую для нас предлагая.
 
 
Он  просто завидует самым успешным,
Готов все  свалить на них наши провалы,
Стремится привлечь словно карлик потешный
В театре вниманье капризного зала.
 
 
А вы поддержать исполнение в праве,
От собственных тягот отвлекшись дурманом,
Смотрите спектакль и кричите им «Браво!»,
Но крепче при этом держите карманы.
 

За заборами

 
Коль талантливый предприниматель,
Создавая для рынка товар,
А не просто начальства приятель,
Строит виллу, ему не пеняйте,
На неё он имеет права.
 
 
И забор ему мощный не нужен,
Свою собственность он заслужил,
И с законом знаком он и дружен,
Тот его защищает и служит,
И свободу даёт для души.
 
 
Но коль где это взял, он не может
Объяснить, значит, нужен забор,
Чтоб богатство ещё приумножить.
Чтоб придирчивый взгляд не тревожить.
Пусть сознание совесть не гложет.
Что тут скажешь? Не пойман, не вор.
 
 
Только кто же такого поймает,
Если в доле с вором прокурор?
Каждый это у нас понимает,
Только что это знанье меняет?
Мы вздыхаем: не пойман – не вор.
 
 
И под всякий режим приспособясь,
Верноподданно славу поёт
Нуворишам народ, что не новость.
И последнюю, может быть, совесть,
За серебреники продаёт.
 
 
И окрестных дворов чемпионы,
Воспевают  цапковую власть.
Миллионы, нет, хамелеоны,
Что встают по приказу в колонны,
Как мне стыдно сегодня за вас.
 

Размышления о прогрессе

 
Всю душу мне путешествие вынуло,
Полмира за день в авиалайнере.
Помилуй, думаю, сто лет только минуло
С тех пор, как мы стали летать на планере.
 
 
С доскою грифельной сидели за партами,
А нынче в планшетах вся мудрость учебная,
И географию учим уже не по картам мы,
А со спутника глядя в окошко волшебное.
 
 
Совсем недавно ещё ждали писем мы
Неделями целыми, а то месяцами,
От почтальонов теперь не зависим мы,
Почту свою доставляем мы сами.
 
 
Завидуем странам, где изобретения
Берутся и без промедленья внедряются,
Являясь источником обогащения,
Для всех на свете, и мне это нравится.
 
 
А в нашей системе, где новое прячется,
Секретностью маркируется строгою,
У жизни совсем уж другое качество,
И мы все другою идём дорогою.
 
 
Всё так же пред властью нам быть холопами,
И новым царям с их боярами кланяться,
Не мыслим уже догонять Европу мы,
Мы будем своею дремучестью чваниться.
 
 
Но пользуясь Западной жизни плодами, мы
К цивилизации себя причисляем все,
Считая себя прогрессивными самыми,
Но, всё ж, дикарями, по сути, останемся.
 

О ветеранах Гулага

 
Любому приятно признанье,
Любому приятен почёт.
Пусть даже за задолизание,
Пусть даже за шкурный расчет.
 
 
Кто может найти оправдание
И ненависти, и вражде,
Почётно любое задание
Тому от великих вождей.
 
 
Имеют пред властью заслуги,
Оценкой стараний гордясь,
Холопы и верные слуги,
Втоптавшие Родину в грязь.
 
 
Простые советские люди,
Считавшие подлость трудом,
Предавшие нас как иуды,
Что скажут пред высшим судом?
 
 
И те, кто пока ещё живы,
Призванью верны своему,
А то, что геенне служили-
Их непостижимо уму.
 
 
Считают, что не прогадали,
За деньги служа и за чин.
Почётнейшие негодяи,
Заслуженные палачи.
 
 
На образ вождя помолившись,
Как в прежние дни на Христа,
Они всех прямых, не юливших,
Готовы распять на крестах.
 

О царях и боярах

 
Что нам сидевшие на троне,
Все их заботы и дела,
Все их фальшивые короны
И роскошь, что им власть дала?
 
 
Бывали там и кровопийцы
Тираны, б..ди и скоты
И самозванцы-проходимцы,
И бесноватые шуты.
 
 
Пытаясь жадный, завидущий
Как нищие насытить взгляд,
Они продали чёрту души,
И ждёт их не покой, но Ад.
 
 
И потерявши смысл и цену,
Вся роскошь залов и дворцов
Становится всего лишь сценой
Для представлений мертвецов.
 
 
Там среди подражаний царским
Поместьям, там на склоне лет
Хотят они пожить по-барски,
Расслабившись, забыв про свет.
 
 
Но расслабляться тут не стоит,
Поместья – для того, чтоб жечь,
Такие на Руси устои,
Но не о том сегодня речь.
 
 
Так чем их привлекает эта
Возможность попирать права
Народа и при полном свете
Без угрызений воровать?
 
 
Отвязной, наглою шпаною
Быть в мненье непоследних стран,
Но делать с бедною страною,
Что может сделать хулиган,
 
 
Что в безнаказанность поверив,
Весь в страхе держит свой район
В чём сладость разбудить в ней зверя
И вызвать ненависть? Ведь он
 
 
Когда-нибудь, но всё ж, нарвётся
На сокрушительный отпор,
На злую пулю инородца
Иль на кондовый наш топор.
 
 
Тем более, что каждый третий,
На троне восседая том,
Из них не избежал ответа
Пред историческим судом.
 
 
То табакеркой, то кинжалом,
То бомбой, ядом и платком
Убит, и отдана держава
В другие руки целиком.
 
 
И вывод делают ужасный:
Чтобы страной располагать,
Им нужно сном стрелецкой казни
Люд непокорный испугать.
 

Вот так я и живу…

 
Вот так я и живу, как праведник последний.
Стараюсь в меру сил и эту жизнь люблю,
И хлеб насущный свой в своём жилище бедном,
Я днесь с семьёй своей безропотно делю.
 
 
И в этом гордость есть – и даже наслажденье,
Когда довольны все, и незаметен быт,
Вот так земле весной, дающей жизнь растеньям,
Приятен их ростков, глядящих в небо, вид.
 
 
Умильно их расти и расцветать стремленье,
Желанье увидать идущий свыше свет.
И видя, как растёт другое поколенье,
Я улыбнусь и с плеч стряхну десяток лет.
 

Самоучка-философ…

 
Самоучка-философ, что знаешь
Ты о мире, презрев науку?
Это сон и дыра сквозная,
Боль, тоска без конца и скука?
 
 
И конечно, есть выше кто-то,
Кто судьбу твою направляет?
Ты ж уходишь подобно Лоту,
Позади года оставляя,
 
 
Вместо счастья, любви и друга
Впереди видя камни и скалы.
Лишь не смей, как его супруга,
Ты взглянуть, что с прошедшим стало.
 

Привязанности

 
Раз так, потеряв, страдаем,
Не в силах смириться с роком
И безутешно рыдаем
И боль доверяем строкам,
 
 
Привязываться ли стоит
Нежностью и любовью?
Хотя нам без них порою
Так нестерпимо больно.
 
 
И стоит ли сотней нитей
Быть связанными с окруженьем.
Обрезать их, в космос выйти
Навстречу планет круженью.
 
 
Привязанности порушив,
Стать вольными словно птицы.
Казалось, что ещё лучше?
Лететь бы, но вот не летится.
 
 
Ну а отсутствие связей?
Верьте или не верьте,
Ведь всё, что есть в этой фразе,
И называется смертью.
 

Драма жизни

 
Окружающая нереальность
Страхов, фантазий, отчаяний
Во тьме забытья теряет нас,
Нажав выключатель случайно.
 
 
Но только свет солнца брызнет,
Бросает как рыбу на берег
Нас снова в реальность жизни,
Данную нам в потерях.
 
 
Мы получаем, рождаясь,
В подарок весь мир прекрасный,
И старимся, убеждаясь,
Что всё на Земле напрасно.
 
 
Смерть у нас мир отбирает
Как красочную игрушку,
Взамен дав ключи от рая,
Как пропуск в игольное ушко.
 
 
Мы верим, хотя и плачем,
В обмане найдя утешенье,
Раз в этой простой задаче
Нет правильного решенья.
 

Сны-измены

 
Порою сны мои меня смущают
Картинами негаданных измен.
Как будто в прошлое душа моя летает,
Вне времени и мне привычных стен.
 
 
И там живёт, зазрения не зная,
С когда-то вдруг потерянными мной,
Тоскою горькой сладость заменяя,
Что я нашёл с последнею женой,
 
 
С которой счастье утром просыпаться,
С которой счастье ночью засыпать,
С которой сны возвышенные снятся
Почти всегда, но вот мой мозг опять
 
 
Во сне пытает мысль, что коль не гордость,
Всё по-другому было бы сейчас,
Душа моя, под глыбой горя горбясь,
Блуждает, в двери прошлых лет стучась.
 
 
Но что случилось с прежнею любовью?
Она мертва, воскреснув лишь во сне,
Потери память ноющею болью
Час пробужденья омрачает мне.
 
 
И сердце сожаленьем раздирает.
И я тех снов словно измен стыжусь,
В душе своей чуланы запирая,
Где прячу я скелеты мёртвых чувств
 

После шестидесяти

 
Ничего-то я и не скопил,
Чтоб без дела в тоске доживая,
Вспоминать, каким важным я был.
Да и пенсия тут грошевая.
 
 
Потому занят делом своим,
Слава Богу, не маюсь бездельем.
Много ль нужно с женой нам двоим?
Был бы мир и немножечко денег.
 
 
Был бы смысл просыпаться с утра
Да обдумывать новые планы,
Забывая про горечь утрат,
Забывая про боли и раны.
 
 
Да возможность, смущаясь, сказать,
Что судьбе благодарен, конечно,
За зелёные эти глаза,
За любовь, пониманье и нежность.
 

Ода воде

 
Жизнь наша – как река меж берегами.
Дней ручейки сливаются в года
И медленно сквозь пальцы убегают,
И мимо словно вешняя вода.
 
 
Вода, как воплощенье беспокойства,
Колышется, волнуется, живёт,
Она имеет жизни вечной свойства,
И жизнь на время сущему даёт.
 
 
И отражая мёртвую природу,
Она и ей вливает душу в плоть,
И облака несут в пустыню воду,
Чтоб оросить её и побороть.
 
 
И превращаясь в разные творенья,
Она течёт сквозь скалы и века.
Земная жизнь – воды с землёй боренье,
А кто мы в ней? Мы – только облака.