Текст книги "Стрельба по тарелкам (сборник)"

Олег Дивов
Стрельба по тарелкам (сборник)

Рассказы

Мы работаем за деньги

На крыльце полицейского участка сидели двое. Один лохматый, волосы до плеч, другой лысый, а может, бритый. У лохматого под правым глазом светился фиолетовый синяк. У лысого – или бритого – поперек головы было что-то написано то ли губной помадой, то ли просто красным маркером.

Лохматый блаженно щурился на утреннее солнышко. Лысый то и дело морщился, кашлял и иногда осторожно поглаживал горло.

Тяжело ступая, пришел немолодой лейтенант, грузный, усатый, в выцветшей фуражке. Поглядел на утренних гостей так, словно они тут и должны были сидеть. Гости подвинулись на крыльце, давая ему дорогу. Полисмен отпер участок и исчез внутри, не прикрыв за собой дверь. Послышалась деловитая возня – двигались стулья, открывались и закрывались ящики, шумно закипела вода. Потом раздалось глухо:

– Ну заходите.

Двое вошли в полутемную комнатушку и остановились перед большим письменным столом – плечом к плечу, будто в строю.

– Габриель Барро, – представился лохматый. – Свободный художник.

– Эгон Эрвин Кнехт, – произнес лысый хрипло. – Писатель-профессионал.

Подумал секунду и добавил:

– Дорого.

Лохматый недовольно покосился на лысого:

– Это, конечно, было обязательно.

– Себя уважать надо, – отозвался тот.

Полисмен не глядел на визитеров, он смотрел в монитор. Лохматый безошибочно нашел, где в стену вмонтирована камера, и небрежно помахал ей рукой.

– Лейтенант Ортега, – бросил полисмен, не отрываясь от монитора. – Э-э… Сеньоры. Не сочтите за неуважение, а можно пальчики ваши?

Лохматый и лысый коротко переглянулись.

– Время такое, никому верить нельзя, – объяснил лейтенант. – Смотришь на морду, вроде все сходится, а потом – бац! – инфа из округа, что морда-то краденая…

– Зачем тогда пальцы, давайте сканер, – предложил лохматый.

Лейтенант секунду подумал, кивнул и вытащил из-под стола белый пластиковый набалдашник на витом шнуре.

Лохматый запихал сканер глубоко под мышку. Когда то же движение повторил лысый, полисмен только головой покачал.

– Раньше слышал, но никогда не видел. Чип в сердце, мама дорогая… Пожалуй, это снимает все вопросы, – лейтенант снова уставился в монитор. – Угу. Угу. Благодарю вас, сеньоры.

– Думали, врем? – спросил лохматый снисходительно.

– Ну… Уж больно у вас наружность… Небрежная. Опять-таки, вы в зеркало с утра смотрелись?

– Это скоро пройдет, – заверил лохматый. И добавил зачем-то: – Мой друг, видите ли, левша.

– А для чего у вашего друга на голове написано «Пупсик»?

– Это не я, – быстро сказал лохматый.

Лысый потрогал макушку и, заметно смутившись, потянул из кармана платок.

– Туалет вон там, – показал лейтенант.

Лысый четко повернулся на месте и, покинув импровизированный строй, отправился устранять непорядок.

– Отставники, значит… – протянул лейтенант задумчиво.

– Ушли на вольные хлеба. Возраст, здоровье… Да и нервы не казенные.

– На маслице-то хватает? На вольных хлебах?

– А мы не прожорливые, – уклончиво ответил лохматый.

Вернулся лысый, уже без компрометирующей надписи.

– Хорошо, – сказал лейтенант. – Сейчас подтянутся мои парни – утренний брифинг, постановка задач, разбивка по патрулям, все такое… Поэтому буду краток. Вам нужен урод. Мне – наоборот, совсем не нужен. Уроды, сами знаете, ребята ушлые: сегодня он тебе ботинки чистит, завтра ты ему, послезавтра весь город под его дудку пляшет. А я лично всем доволен и ничего не хочу менять. Стабильность и еще раз стабильность. Это залог нашего процветания. Ясно?

– Еще бы! – согласился лохматый.

– Не факт, что у нас вообще завелся урод, но сигналы были. Слухи, подозрения… Я проверил всех пришлых, кто осел тут за последние лет пять, – из списка никого нет. Попробуйте теперь вы. Считаете, что умеете искать уродов лучше нас, – вот и действуйте. В рамках известного вам закона. Выйдете за рамки – вышибу из города к чертовой матери. Ясно?

– Ага, – сказал лохматый.

– Объясняю специфику места. Объясняю один раз. Здесь не просто зона отдыха, а ретрокурорт. Сюда не ездит шумная молодежь – ей у нас скучно. Тут все устроено для солидных взрослых людей. Атмосфера прошлого века, как в старые добрые времена, когда мир еще не окончательно сошел с ума. Тихо здесь, понятно вам? Наши отдыхающие – важные персоны, каждый гость буквально на вес золота. Кое-кто остается надолго, а некоторые вообще селятся в городе. А почему? Да просто наш курорт – маленький, уютный, респектабельный. Значит, действовать вам надо аккуратно и с достоинством. Ясно? Умеете?

– А то! – заверил лохматый.

– А то есть мнение, что стоило бы вас упаковать в холодную еще вчера. Суток на трое. Дабы малость поостыли.

– Мы вчера только приехали, – непонятно объяснил лохматый.

– И?..

– Не освоились еще. Сегодня-то понятно все. Маленький, уютный, респектабельный курорт…

– Именно. Значит, ищите урода. Если найдете – скажете мне, я посмотрю, а там решим. Если вздумаете нейтрализовать его без моей санкции – посажу вас обоих. Надолго. Ухлопаете по ошибке не того – посажу навечно. Ясно? Кстати! Оружие?..

– Там все написано, – лохматый кивнул на монитор.

– По-хорошему надо бы его у вас изъять временно…

– Угу, – буркнул лысый.

– …но ограничусь предупреждением, – сказал лейтенант, делая вид, что ничего не слышал. – Будете размахивать стволами – конфискую. И упеку обоих за нарушение общественного порядка. Вопросы?..

– Нет вопросов, – скучным голосом протянул лохматый, глядя в стену. – А если мутант окажется не из списка?

– Хрен вам, – твердо сказал лейтенант. – Я в эти игры не играю. И другим не советую. Очень не советую.

Лысый неодобрительно фыркнул. Лохматый весь подобрался и так поглядел на лейтенанта, что тот невольно отодвинулся назад вместе с креслом.

– Повторяю вопрос, – сухо процедил лохматый.

– Ну… – лейтенант надулся. – Не слыхал я, чтобы кто-то ловил неучтенного урода. Бродяг всяких оформляют, а деньги пилят, тоже мне, загадка природы…

– Не бродяги, – подал голос лысый. – Дети.

– Неучтенные мутанты – это второе поколение, – произнес лохматый нараспев, слегка покачивая головой. – Дети, сеньор лейтенант. Только дети.

Лейтенант смущенно потупился.

– Ладно, увидите такого – скажите мне. Вызовем экспертов, оформим как положено.

– Вот это правильный ответ, – очень тихо сказал лохматый, почти что прошипел. Он неприятно ссутулился и буравил взглядом макушку лейтенанта. А тот, пряча глаза, все ниже клонил голову к столу.

В комнате заметно потемнело, хотя за окном вовсю разгорался день.

– Не заводись, – сказал лысый. – Сейчас-то зачем? Вечно ты заводишься, когда уже не надо.

Лохматый медленно расправил плечи, откашлялся и сообщил полицейскому:

– Правильный ответ, лейтенант Ортега, хвалю.

Лейтенант, упершись руками в стол, делал глубокие судорожные вдохи, будто вынырнул с приличной глубины. В комнате уже было совсем не душно, и не жарко, и не муторно, и не хотелось застрелиться, чтобы избавиться от бессмысленного мучения, по ошибке названного жизнью. В комнате было опять светло.

– Разрешите приступить к выполнению задачи? – елейно осведомился лохматый.

Лейтенант не без труда оторвал одну руку от стола и слабо махнул ею.

– Мы вернемся и доложим, – пообещал лысый и четко повернулся через левое плечо.

* * *

Выйдя на улицу, лохматый и лысый одинаковым движением положили руки на пояс, сунув большие пальцы за брючные ремни, и уставились в разные стороны.

– Траттория, – сказал Барро. – Паста натурале, пицца мондиале и еще какая-то безграмотная хреновина. Спорю, все слишком острое. Мексика, мать ее.

– Паб, – коротко доложил Кнехт.

– Паб, – согласился Барро.

Они неспешно двинулись по улице направо.

– Зачем ты его?.. – спросил Кнехт.

– Извини, коллега. По глупости. Как-то я после вчерашнего не очень себя контролирую. Но мы это немедленно поправим.

– Он тебя разозлил?

– М-да… Разозлил… Да, пожалуй, сеньор лейтенант сильно разозлил меня.

– Когда именно? – не унимался Кнехт.

Барро почесал в затылке, зачем-то осторожно потрогал синяк под глазом и сказал:

– Я подумаю и отвечу… Стоп! Ух ты! Это что еще такое?

– «Библиотека», – прочел вывеску Кнехт.

– Вот спасибо, а то читать разучился… Там внутри полным-полно книг. Проверь по списку, нам туда имеет смысл?.. Ходят наши клиенты в библиотеки? Я навскидку не помню.

Кнехт остановился, снял с пояса коммуникатор, потыкал в экран пальцем и ответил:

– Ноль.

Барро снова потрогал синяк.

– Да плевать, – сказал он. – Не могу я сразу из полиции – и в пивную! Это пошло. Даешь культуру!

В библиотеке было пусто, сухо, прохладно и сумрачно. Хранитель оказался старичком в тяжелых очках – словно нарочно его подобрали такого.

– Людвиг Фейербах! – отрекомендовался Барро. – Философ с большой дороги.

– Гегель, – произнес Кнехт сдавленно. – Просто Гегель.

И закашлялся.

Хранитель снял очки, протер их, водрузил обратно на нос и сказал:

– Ну, значит, сами разберетесь.

Барро пошел вдоль стеллажей с бумажными книгами, играя кончиками пальцев на корешках замысловатую мелодию. Несколько раз он останавливался и будто принюхивался.

Кнехт уселся за стол с компьютером и затрещал клавишами.

– Ой, какая прелесть! – воскликнул Барро где-то за стеллажами.

Хранитель, старавшийся делать вид, будто ему совсем не интересно, далеко высунулся из-за своей конторки.

– Чего там? – буркнул Кнехт.

– Крамер и Шпренгер с огромными комментариями. Чудо просто. Никогда такого не видел.

– Да-да, «Молот ведьм» у нас в самом полном издании, – обрадовался хранитель. – Цифровая версия продается, берите, не пожалеете. Еще что-нибудь историческое?

– Коллега Фейербах горячий поклонник инквизиции, – хрипло подсказал Кнехт. – Он с нее просто больной делается. Больной и дикий.

Хранитель поспешно спрятался обратно за конторку.

Вернулся Барро, отряхивая руки от пыли, встал над Кнехтом и заглянул через его голову в монитор.

– Между прочим, – сообщил он, – все думают, будто «Молот ведьм» – руководство для инквизиторов. А ничего подобного. Это теоретическая работа. И Торквемада, например, ее осудил. Ага, вижу мою любимую книжку…

– Я уже купил ее для тебя. Отдашь с премиальных.

– Спасибо. Ты был прав, коллега Гегель, нечего тут делать, ни малейшего следа. Я надеялся на удачу. Подумал, вдруг сегодня везучий день.

– Работать надо, коллега Фейербах! Тогда повезет.

– Вот зануда… – протянул Барро.

Они вышли из библиотеки, оставив хранителя в глубоком недоумении, и направились к пабу.

– А клиент где-то здесь, – сказал Барро. – Я сам его не чую, но мой опыт – чует. И особенно моя логика. Знаешь, бывает такое состояние, когда…

– Это тревожное состояние зовется похмельем, – буркнул Кнехт.

– Не считаю нужным оправдываться. Можно я буду выше этого? Спасибо. Глубоко тебе признателен.

Несколько секунд они шли молча, вдруг Барро шепотом выругался.

– Слушай, а ведь ты угадал насчет лейтенанта. Ой, неспроста я в участке завелся. Ну, подумал коп, что мы играем в грязные игры, – эка невидаль. За это я просто хотел плюнуть ему в рожу… Нет, он разозлил меня раньше, раньше… И вот что я тебе скажу. Не видать нам денежек. Сеньор лейтенант Ортега решил взять мутанта на себя.

– Уверен?

– Абсолютно. Он выслужиться хочет перед начальством, крутизну свою показать. Еще один умник. Что-то много развелось их в последние годы, тебе не кажется?

– Еще один покойник, – сказал Кнехт. – И – да, кажется.

– В общем, не вижу смысла тут работать, – заключил Барро.

Подождал ответной реакции и, когда ее не последовало, добавил:

– Но выпить-то надо. Заодно и поговорим.

Кнехт распахнул тяжелую дверь паба. Барро учтиво кивнул и прошел внутрь.

– А лейтенант не покойник, – бросил он через плечо. – Сам не полезет, щенят угробит, двоих-троих. Вон топают, кандидаты на тот свет.

Кнехт в дверях оглянулся. По улице шли полицейские, трое совсем еще молодых ребят, очень гордых своей отутюженной формой, начищенными ботинками, а особенно – тяжелыми пистолетами в ярко блестящих кобурах.

Один из полицейских заметил Кнехта и улыбнулся ему.

– Тебе пива или чего покрепче? – спросил издали Барро.

* * *

– Боюсь, это не те люди, которые тебе нужны.

– Других нет. Я слил инфу, пришли эти двое. Послушайте, сеньор капитан, так или иначе, они наведут меня на урода. А уж возьму я его сам, – сказал лейтенант. – Округ сэкономит на награде.

– Округ будет тебе благодарен, – отозвался в наушнике капитан. – А если удастся все сделать тихо – очень благодарен. Ну, ты меня понимаешь. Только осторожнее с этими двумя.

– Вы их знаете, сеньор капитан?

– Просто слышал кое-что… Они любят фокусы, театральные эффекты – цену набивают, – вот за ними и тянутся слухи. Этот волосатый, Барро, много болтает и выпендривается, на самом деле он так отвлекает внимание на себя. Главный в паре – немец. Командир и основная боевая единица. А Барро просто ищейка, нюхач, как они говорят. Владеет гипнозом, ты на всякий случай не смотри ему в глаза. И если что, ломай его первым, он треснет мигом.

– Когда они закончат свою часть работы, я выставлю обоих из города, и дело с концом.

– Аккуратно, чтобы у них не было повода упереться.

– Как я понял, их вышибли из Истребительной Бригады за разгильдяйство, – сказал лейтенант. – Там это зовется «уволены по медицинским показаниям». На самом деле они лентяи, выпивохи и трусы. Вряд ли им взбредет в голову упираться. Пойдут искать добычу полегче.

– Все-таки не забывай: эти двое разгильдяев бывшие военные, и не простые. Тому, что они знают и умеют, в полицейской академии не научишься. Будь внимателен. Ладно, удачи тебе, и докладывай сразу. Возьми урода. Давно пора доказать, что мы это можем не хуже прочих. А то развелось, понимаешь, охотников за головами… Дикий Запад!

– Никакого Дикого Запада, – пообещал лейтенант. – Только не здесь.

Он повернулся к монитору и бесстрашно посмотрел в глаза оператору Шестой Международной Миротворческой Бригады Г. Барро (двенадцать личных нейтрализаций, двадцать восемь подтвержденных обнаружений, два законченных контракта, уволен по медицинским показаниям до истечения срока третьего).

– Надрать бы тебе уши, фокусник, – буркнул лейтенант. – Циркач дешевый… Ухлопал дюжину уродцев и решил, что крутой? Ничего, ты у меня попляшешь… После.

* * *

В пабе Барро залпом выдул кварту темного и блаженно обмяк на стуле.

Кнехт заказал яичницу с беконом и апельсиновый сок.

– Как пойдем? – спросил он.

Барро удивленно поднял брови. Кнехт с каменным лицом ждал ответа. Барро вздохнул и сдался.

– Тупо, по секторам. Карту только надо. Городишко крошечный.

– Пригород зато большой… – Кнехта снова пробрал сухой кашель.

– Сильно болит?

– На себя посмотри.

– Мы больше так не будем, правда? – Барро потрогал синяк. – Выпендреж перед девочками того не стоил.

– Зато девочки слили нам инфу по мутанту.

– Которую им слил лейтенант… Слушай, а что это было вообще? Ну, между нами? Что-то новенькое, и оно меня беспокоит. Мы ведь раньше не дрались.

– Да мы и вчера не дрались. Ты хотел показать мне свой коронный удар в горло.

– Ничего не помню, – виновато признался Барро. – Показал? А как он бьется, удар этот? А ты?..

– Да оба мы хороши, – Кнехт издал хриплый смешок, от которого вдалеке нервно подпрыгнул бармен.

– Скучно жить, – сообщил Барро. – Вот и валяем дурака. Возраст, не иначе.

– Это алкоголь, – отрезал Кнехт.

– А я тебе говорю, возраст. Мне уже тридцать пять, и вчера было тридцать пять, и завтра будет. Опять тридцать пять. Кругом тридцать пять. И самые яркие дни позади, и самые красивые дела. Тоска – застрелиться впору. Я эту идею лейтенанту транслировал, когда прижал его в участке, – видал, как мужик впечатлился?

– Пить надо меньше, – посоветовал Кнехт и кашлянул.

– Тьфу на тебя. Карту хочу, – сказал Барро. Он встал и направился к стойке. Через минуту вернулся с бумажным путеводителем, раскрыл его и принялся изучать. Кнехт меланхолично жевал яичницу.

– Городишко крошечный, – повторил Барро. – За день весь его прочешем. Можно изобразить паб-крол, это будет убедительно. Не спеша, руки в брюки, пройдемся по заведениям… Заодно поем горячего. Должны тут где-нибудь делать луковый суп-пюре. Не бывает курортных местечек, чтобы без лукового супа.

– Если тут пусто, двинем глубже на юг?

– Тут не пусто. Говорю с полной ответственностью, как бывший нюхач твоего взвода. Мутант здесь. Думаю, он рано подался в бега, добежал аж досюда и хорошо прикрылся. Сам не высовывается, действует через подставных. Вот его и не взяли до сих пор – он просто не виден. А лейтенанту настучал кто-то, у кого зуб на посредников мутанта. Или это вообще пустой донос был, голое вранье. Но мутант – есть. Он тут сидит давно и плотно, успел пустить корни.

– Пустил корни… Как грустно, – сказал Кнехт.

– Невыносимо, – поддакнул Барро. – Меня прямо слезы душат. У мутанта тут дом, может, даже семья, дети, все как у людей. И вдруг появляемся мы. И ставим мутанта толстой жопой к теплой стенке. Ужас просто. Но… В свете некоторых обстоятельств… А оно нам надо?

– Это мутант, – напомнил Кнехт и снова кашлянул.

– Нам не дадут нейтрализовать его. Спорим, когда мы наведем полицию на цель, нас выпрут из города? Допустим, ты вызовешь группу зачистки – прощальный жест доброй воли, так сказать… Но ребятам лететь сюда верные сутки, а Ортега ждать не будет, пойдет брать клиента. Поэтому кровавое месиво с активным участием полиции в роли фарша я гарантирую. И мутант сбежит, ищи его потом. Не говори мне, что твой план именно такой.

– Поглядел бы я, как нас отсюда выпрут, – сообщил Кнехт безмятежно. – Поглядел бы, да.

– Мы вообще-то свободные люди теперь, – сказал Барро с нажимом. – Что, забыл? Мы работаем за деньги.

Кнехт допил сок и звонко припечатал стакан донышком к столу.

– Пойдемте, коллега, – сказал он.

Барро развел руками и встал.

Когда они вышли, бармен повернулся к компьютеру и набрал номер полицейского участка.

* * *

На улице двое привычно взялись за пояса и посмотрели в разные стороны.

– Бармен стукнул, гад, – сообщил Барро. – Ух, солнце какое… Где мои темные очки?

– А вон тот парнишка на роликах – наружник, – сказал Кнехт.

– Ну обложили просто со всех сторон… Где очки мои, неужто я их в отеле забыл?

– Ты их вчера подарил своей прекрасной собутыльнице.

– О, черт. Эй, парень! – рявкнул Барро на всю улицу. – Да куда ты так рванул сразу… Хм. Кого бы мне теперь спросить… О, сеньор! На пару слов!

– Что ж вы кричите, сеньор Барро, – сказал молодой полицейский, выскочивший быстрым шагом из-за угла. – Напугали парня на роликах – вон как рванул от вас. Тут не привыкли к крику, место тихое…

– …Респектабельное, – подсказал Барро. – Сеньор, а где бы мне купить респектабельные темные очки?

– Второй квартал дальше по улице, лавка Матиаса. Если скажете, что вы от Фернандо, – получите скидку.

– А очки точно будут респектабельные?

– Во всем округе дороже не найдете, – заверил полицейский. – И не кричите так больше, сеньор Барро, люди спят еще. Честь имею.

Когда полицейский убрался обратно за угол, Кнехт сказал:

– Что-то мне это напоминает. Тишина…

– Обычный курорт, – отмахнулся Барро. – Все гуляли до рассвета, теперь спят до обеда. Только мы да стражи порядка на посту. И кстати, прошлым вечером тут было совсем не тихо. Лично я чуть не оглох. И мы еще к морю не ходили, где всякие пляжные танцульки. Ненавижу.

– Вот это точно возрастное, – сказал Кнехт. – Ты работать думаешь?

– Как только куплю очки. Если трудиться из-под палки, то хотя бы в комфортных условиях.

В лавке Матиаса респектабельных темных очков не нашлось, только модные и дорогие. Барро, недовольно сопя, долго перебирал товар. Потом вдруг задумался. Небрежно бросил очередные модные очки в общую кучу. Обернулся к пожилому сонному приказчику, глянул на него в упор и ошарашил вопросом:

– А что, дед, жиды в городе есть?!

Приказчик впал в ступор и ничего не ответил.

* * *

– Стукнул дед в полицию, – сообщил Барро, стоя посреди улицы и озираясь. – И еще кому-то стучит. Ох, сейчас начнется… Бедлам и пандемониум. Весь городишко на уши встанет. Запомнит он нас.

– Ты иногда бываешь невыносим, – заметил Кнехт.

– Очки хочу, – сказал Барро. – И чашку лукового супа.

– Теперь нас пасут двое.

– Через полчаса нас будет пасти все свободное от работы население. Тут-то мы его и понюхаем. Слушай, я вижу кафе «Парижский дворик». И думаю…

– А я вижу еще один паб.

– Паб, – согласился Барро и тоскливо зевнул.

Первым делом он как следует напугал официанта.

– Меня зовут Жак Деррида, – доверительно сообщил Барро. – Я, видите ли, француз. А это коллега Ле Бон. Мы прогрессивные мыслители, на гастролях тут. И нам нужен французский луковый суп! Иначе труба!

Юный официант, что-то промямлив, удрал и больше не появлялся. Спасать заведение от агрессивных мыслителей пришел старший смены.

В пабе лукового супа не оказалось. Кнехт взял кружку темного, а Барро, после мучительного раздумья, тоже кружку темного и еще айриш стью.

– Поесть-то надо, – объяснил он.

Вместо миски густой похлебки с мясом ему принесли нечто в горшочке.

– Айриш стью?.. – недоверчиво спросил Барро.

– Как заказывали, месье Деррида, – заверили его.

Барро осторожно приоткрыл крышку, заглянул в горшочек, принюхался, хмуро огляделся по сторонам и сказал:

– Ты не поверишь, коллега, но тут все, включая шеф-повара, уверены, что это именно айриш стью. Что оно такое вот.

Кнехт тоже заглянул в горшочек, принюхался и поставил диагноз:

– Еда.

– Типичное высказывание прогрессивного мыслителя, – оценил Барро. – Емко, четко, авторитетно. Еда. М-да…

– Жри, – посоветовал Кнехт.

Барро отхлебнул пива и запустил в горшочек вилку. Некоторое время он жевал, а потом сказал:

– Чертовски не хочется работать.

Кнехт в ответ только фыркнул.

– Чертовски не хочется, – повторил Барро.

Он воткнул вилку в горшочек, встал, упер руки в бока и повернулся всем телом из стороны в сторону. Вышел из-за стола, сделал несколько шагов вперед, потом назад. Официанты, сгрудившись у барной стойки, опасливо наблюдали за его эволюциями.

Барро покрутился на месте, вернулся к столу и в два глотка допил пиво. Отошел к окну и уставился на улицу.

– Я ж тебе говорил – паб, – сказал Кнехт.

– А я что, упирался?.. Какая прелесть эти маленькие респектабельные городки… А помнишь тот поиск в Эл-Эй? Когда у меня шкура облезла на нервной почве? Три месяца ни малейшего следа! Ужас.

– Это ты не застал поиск в Москве. У некоторых из наших там сейчас дети растут.

– Подумаешь, дети. Что это доказывает?

– Что там много красивых женщин и очень сильный фон. Мы просто не могли работать.

– Из-за женщин? – Барро по-прежнему смотрел в окно.

– Из-за фона. Нюхач брал мутанта со ста метров, не дальше. Поэтому у русских нюхачи считались простыми операторами, вот как я. И тут мы приперлись, крутые, учить их вздумали. А они только смеялись над нами.

– Это меня в Москве не было, – надменно заявил Барро, возвращаясь к столу. – А что у них так фонило?

– Русские, – сказал Кнехт просто. – Ну?..

Барро почесал в затылке.

– Пойдем. След очень приличный. И между прочим, ты прямо на нем сидишь.

– Я знаю, – Кнехт кивнул с самым невинным видом. – Я нарочно тут сел. А то ведь ты с похмелья ни черта не соображаешь.

– Скажи еще, что разобрал характер следа, ты, прогрессивный мыслитель, – Барро обиженно надулся.

– Нет, конечно. Но я сужу по твоей реакции. Научился, за столько-то лет. Сюда захаживает посредник, верно?

– Пойдем… Командир, – сказал Барро.

* * *

По улице Барро шел медленно, всем своим видом показывая, как он вял, ленив и расслаблен. Кнехт держался чуть сзади и сбоку. Барро часто останавливался, разглядывая витрины лавок и магазинчиков, вдруг сворачивал в переулки и тут же возвращался, один раз надолго встал у ничем не примечательной скамейки, потом взялся рассматривать пальму, да так пристально, будто вот-вот на нее полезет. Кнехт молча сопровождал нюхача.

Это выглядело как сосредоточенная работа, как поиск следов на местности. Это и было работой, только на самом деле Барро ничего не искал. Общее направление он и так вычислил, а теперь хотел узнать как можно больше деталей. И информация сама шла к нему, стекаясь со всех сторон. Люди глазели на удивительного чужака, прячась за занавесками и тонированными стеклами окон, дверей, витрин. Люди знали, что чужак ищет «урода». Это настораживало и завораживало. А когда он заинтересовался «жидами», это просто ошеломило. Слух разнесся по городку мгновенно, и теперь каждый считал долгом как следует рассмотреть чужого.

Помимо синяка под глазом, в нем не было ничего особенного. Бесформенная цветастая рубашка с короткими рукавами, белые тонкие брюки, белые легкие туфли. Так же был одет его лысый приятель, только брюки и туфли он носил бежевые.

Два беспечных оболтуса средних лет, которые вчера напились и подрались. Такие не задерживаются на ретрокурортах. Здесь для них слишком тихо и дорого. Побродят денек-другой, вспомнят милые города своего детства, повздыхают об ушедшей эпохе, опять напьются и наконец уедут туда, где современно. Уберутся в большой мир, где шумно и быстро, где повсюду в воздухе плавают голограммы, а сам воздух так накачан рекламными запахами, что не продыхнешь.

Опасный мир, породивший мутантов, потом долго истреблявший их, теперь добивающий выживших, но так и не ответивший на главный вопрос: правильно ли это?

Странный мир, так и не ответивший ни на один из множества главных вопросов, включая самый главный: зачем это все?

Удивительный мир, который сто раз мог погибнуть, но как-то держался на волоске, с каждым днем усложняясь и усложняясь, порождая очередные страшные угрозы, смело преодолевая их и тут же создавая новые на пустом месте.

Эти двое были оттуда. Они не мечтали сбежать отдышаться на тихий островок спокойствия, как нормальные курортники. Нет, они просто заглянули сюда и скоро уберутся.

Поскорее бы.

* * *

Солнце поднималось выше, и все сложнее было идти по теневой стороне улиц – она таяла на глазах. Но Барро по-прежнему брел в известном только ему направлении, а Кнехт невозмутимо шагал рядом.

Вдруг Барро резко остановился, помотал головой и огляделся пустыми глазами.

– Не переигрывай, – попросил Кнехт. – Ну?

– Картина в целом ясна. Надо бы группу сюда, – сказал Барро, озираясь. – Для очистки совести хотя бы. Только какой смысл? Они не успеют… Черт возьми, опять паб! Это уже просто неприлично. Местные подумают, будто я – айриш-алкоголик.

– Не похож. На айриша.

– Но поесть-то надо после такой работы, – сказал Барро и быстро нырнул в дверь.

В пабе он тем не менее решительно потребовал текилы, а про еду даже не вспомнил.

Кнехт ушел в дальний угол, там присел на диван у низенького столика и взялся за свой коммуникатор.

Барро принес от стойки не рюмку текилы, а бутылку. Кнехт неодобрительно поглядел на емкость, но промолчал.

– Маскировка, – объяснил Барро, посыпая сгиб ладони солью. – Уж если играть алкоголика, то убедительно. Налить тебе на глоток?

– Нет, – Кнехт сосредоточенно водил пальцем по экрану коммуникатора.

Барро лизнул соли, выпил и, жуя дольку лайма, отвалился на спинку дивана.

– Только не вздумай прямо сейчас вызывать подмогу и вообще разводить аларм, – сказал он. – Сначала поговорим.

Кнехт недобро прищурился.

– А не пойти ли тебе… Поискать лукового супу?

– Нет, – отрезал Барро. – Оставь в покое свой ком и выслушай меня. Есть идея. Плодотворная дебютная идея.

– Опять?!

– Но в прошлый-то раз получилось.

– А в позапрошлый мы драпали – только пятки сверкали.

– Я тогда перестарался, виноват. Но в прошлый-то… А?

– Не мое это, – сказал Кнехт. – Не мое амплуа. То есть я могу, но не получаю никакого удовольствия.

– Ты просто стесняешься признать, что в тебе погиб великий актер, – настаивал Барро. – Давай по маленькой – и все обсудим!

Он принялся разливать текилу. Кнехт убрал коммуникатор на пояс и с обреченным видом взялся за солонку.

– Я так понимаю, мы влипли, – сказал он. – И выхода нет. И ты хочешь сначала подстраховаться.

– Ты еще не знаешь, насколько мы влипли. А когда узнаешь, сразу примешь мой план действий, – пообещал Барро.

– Чего я не знаю? Ну, коллега, прозит.

– Ничего. Коньо, коллега.

Кнехт прожевал закуску и сказал:

– Я не знаю одного: имени. А вот степень угрозы…

– Порядок цен, – перебил его Барро.

– Рановато тебя сегодня развезло, – сухо произнес Кнехт.

– Да пойми наконец, коллега, мы больше не служим. Мы работаем.

– Я – служу, – холодно сказал Кнехт.

Подумал и добавил:

– А ты как хочешь.

Барро поймал его за пояс и дернул вниз. Кнехт, который уже вставал, неловко сел обратно на диван.

– Спокойно, спокойно, коллега, – сказал Барро. – Я вспомнил: после того как я показал тебе свой коронный удар в горло, ты показал мне твой коронный удар в глаз. Счастье, что промазал. Давай сегодня обойдемся без этого. И завтра. И вообще.

– А у нас будет завтра и вообще? – буркнул Кнехт.

– Не факт. Можем погибнуть уже сегодня. Надо, конечно, постараться, чтобы этого не случилось, но… В общем, у нас тут клиент на миллион. Да-да, подбери челюсть, на миллион. Нам этих денег не видать – лейтенант Ортега вмешается и все испортит. Но приличные комиссионные я добуду. За моральный ущерб, так сказать. Чтобы потом наши сыновья не говорили, мол, их геройские отцы сдохли отважными голодранцами…

– Ты уверен?..

– Я тоже, как и ты, не знаю имени. И это все, чего я не знаю.

Кнехт начал отгибать пальцы.

– Марио. Роза. Алекс. Владимир…

– Дастин, – закончил Барро. – Только не старина Дасти. Он бы засек нас еще вчера, пока мы дурака валяли. Я прямо вижу, как Дасти вваливается в кабак, где мы сидим тепленькие, и учиняет локальный геноцид. Просто из любви к убийству. Он завалил бы нас в общей куче, чтобы не сразу поняли, что к чему, – и рванул дальше на юг. Ненавижу маньяка.

– Да ладно тебе, – сказал Кнехт. – Как же, убил меня один такой. Я тоже люблю убивать всякую сволочь… Черт побери, что мы натворили! Вспугнули клиента, верно? Давно?

– Боюсь, с самого утра, едва сунулись в участок. Копы у него на крючке. Прости, я никак не мог заметить этого сразу, он же их не дергает, отслеживает только…

– Сколько осталось времени, как ты думаешь?

– Часа два-три. Он не может сорваться из города, колеблется. Что-то его тут держит, и крепко держит. Но постепенно он соберется с духом и либо удерет, либо сам пойдет на обострение. Скорее всего, натравит полицию на нас.

– …Там? – Кнехт ткнул большим пальцем за спину.

– Я тобой горжусь, коллега. По прямой семьсот метров и немного вверх. Второй этаж, думаю. Ну, еще по маленькой? Чисто для куражу.

– Ни в коем случае. – Кнехт снова взялся за коммуникатор. – Одного не понимаю – если он тут обустроился и зажил нормально, то как позволил себя засветить?

– Вот так и позволил, – отмахнулся Барро. – Потому что обустроился и расслабился. Не такие уж эти ребята монстры и мастера. Я был не слабее Розы или Марио. И я тебе говорю: десять человек, двадцать взять под контроль – это еще куда ни шло, да и то с перепугу или когда очень надо. Но в масштабах города даже уникум вроде Дасти может только задавать тенденции. Полегоньку капать людям на мозги день за днем. Спорим, это идея мутанта насчет ретрокурорта. Десять лет назад здесь была просто зона отдыха. А вот пять лет назад…