Текст книги "Озорные рассказы"

Парад банальностей из глянцевых журналов

Все мы люди, все человеки.

В. Островский.

Найтли: Я всегда делаю, что хочу.

Кейт Хадсон: Склонна надеяться на лучшее.

Пенелопа Крус: Стоит прислушаться, что говорят друзья.

Эмили Олсон: Люблю получать комплименты.

Мерил Стрип: Необходимо чувствовать любовь близких.

Сандра Баллок: Необходимо быть осторожной в высказывании оценок на людях.

Кэмерон Диас: Жду достаточно серьезных перемен в жизни.

Кейт Уинслет: Готова действовать по обстоятельствам.

Тильда Суинтон: Могу испытывать дефицит общения.

Кэтрин Хайдл: Могу попасть в зависимость от поведения другого человека.

Аманда Пит: Иду к цели невзирая на обстоятельства.

Дженнифер Энистон: Принимаю происходящее таким, какое оно есть.

Эва Мендес: Слишком много раздумываю, что можно предпринять.

В общем – титаны мысли.

Футбол, давайте поиграем

Вышел на поле, рядом все свои, там эти кони из ЦСКА, не за нас. Неловко попятился, споткнулся, неточно отпасовал. Мяч перехватили, ненарошно съездил локтем в челюсть одному фраерку, выбил четыре зуба, остальные расшатал до основания. А ты не подставляйся, не разевай рот, это тебе не балет. Задним и передним умом не подумал, отдал пас сопернику, удар – гол. По губам вижу: тренер на меня матом. Надо стараться, а то из основы вышибут. Прошел по краю, отдал Ветерку, тот ножницами и вынимай из сетки. Потом опять же ненарошно врезал мячом в нос судье. Противник воспользовался, украл мяч, опять же, нехорошо, не по – мужски. Судья не нравится, всё придирается, в такого неплохо бы из рогатки, в нижнюю часть пониже спины, чтоб не воображал… Я ему сквозь зубы посоветовал, что бы подумал о здоровье, – получай фашист гранату, дак он взял и выгнал меня с поля. Я конечно заорал:

– Не виновата я… Но ничего, за нами не пропадет.

Министр, какой он есть

Лицо должно быть сердитое, всем недовольное, кругом одни дураки.

Уметь держать паузу.

Иногда можно и даже нужно матюгнуться, не потому, что культуры маловато, а что бы быть поближе к народу. Ну не понимают у нас по другому.

При контактах с вышестоящими, обязателен доверительный тон.

– Мы то с вами все понимаем, не то, что эти дуболомы тудыть твою, совсем охренели.

При личном контакте с хорошенькими секретаршами действуй по поговорке: – Взялся за грудь, скажи хоть что – нибудь.

Принюхайся к себе

Уважаемый господин губернатор!

Большое спасибо, что Вы не помогли напечатать сборник моих рассказов. Я с Вами полностью согласен. От них за версту несет унынием, ни одной свежей, собственной, так сказать, мысли, всё как-то скукожено, тухловато, не современно, какой – то смех из подворотни, какие – то неясные рыдания сквозь немытые окна. Одно хорошо, не ругаюсь матом.

А эти объявления на воротах «сумашедшего» дома… Что смешного, что лечение надо начинать с хорошего (у меня с доброго) глотка водки. Или это измерение точного расстояния до туалета, когда на стене и так ясно и точно написано:

– До туалета 10 метров.

Какой – то у Вас странный, я бы сказал болезненный интерес к туалетной тематике…

Затем автор пишет (обратите внимание, я к Вам всё время на Вы), о дурном запахе из рта у только что покушавших пенсионеров… Можно подумать, что Вы лично благоухаете розами. Принюхайтесь к себе!!! Не нюхая скажу – ужасно. Такое впечатление, что находишься вблизи городской свалки, с разбегающимися крысами… В вашем последнем рассказе мне понравилось одно последнее слово: – Конец.

– Но Вы пишите, пишите, может быть, я подчеркиваю, может быть, кто нибудь, когда нибудь… А сейчас извините, мне пора обедать…

Это святое.

А я сижу, куру, в окно смотрю

Тут эта, Жириновский плеснул стакан сока прямо в лицо Немцову. А мне что, я сижу, куру, в окно смотрю.

Опять же Ксюха Собчак кому то привычно нахамила. Мне по фигу… Опять же сижу, куру, вокруг смотрю.

Хамлюга Филипп Киркоров ударил женщину, потом продолжил в том же духе. Мне всё по барабану, как всегда, сижу куру, в телик смотрю.

Может, хватит сидеть, башкой вокруг крутить, курить…

Протрись, умойся

Когда хозяева засыпают, все наши собираются в темный, довольно грязный уголок. Сегодня на повестке дня, можно сказать, серьезный вопрос:

– В чем смысл жизни? И нет, чтобы по теме выступать – каждый глаголет, к чему душа стремится. Выступает кочерга, мы ее между собой зовем. Зараза неумытая, всегда грязная и самовлюбленная:

– Все должны слушать меня стоя. – Ну да ишь чего захотела, раз сама вечно висит на подставке, и мы должны вытягиваться…

– Хотелось бы чего – нибудь типа марочного шампанского, а то всё грязные поленья приходится шевелить.

Старая посудная губка, Марь Иванна, разбрызгивая остатки пены вспоминает, как раньше ее мылили стиральным мылом, а все эти нынешние Фейри, не то: одни этикетки красивые. И всё трут, трут, я что из железа что ли? Эх дела наши посудные… А насчет смысла жизни… Не знаю, мы малограмотные.

Утюг наш, мы его называем товарищ Федя, любит рассказывать, как он со злости, что его вечно шваркают, прожег штаны хозяину, тот аж шипел:

– Ты меня не уважаешь и я тебе подлянку сделал…

В углу стоит не старая швабра, а швабр, он мужчина и это даже не обсуждается. Уверенно и самовлюбленно требует, чтобы все называли Фердинандом. Любит повыпендриваться. Ещё чего… Все наши называют его: «Шито, крыто». Всё вспоминает, как раньше, когда использовали в ДК имени товарища Газа, выметал всякий мусор между стульями и сладкие обертки от конфет прилипали… Благодать… А теперь обернут мокрой тряпкой и под диваном или под кроватью шуруют. Раньше как было – бери тряпку в руки и в нагибку, глядишь и талия будет потоньше и животик такой упругий появится, загляденье. Делали ее в Белоруссии, и мы всё его дразним: вперод, Серожа, на берозу. Любит говорить, что его в юности чуть не взяли в Курщавель.

– Не кура, и не щавель.

– Я и говорю Курщавель.

Ну а что обо мне много говорить, я старый веник, уже такой непригодный, что в баню с собой не берут, и голяком кличут. А раньше – то, раньше, вот житуха была. В субботу без меня никуда. В шайке с горячей водой как следует распарят и на полог, а там с оттягом, с пришлепом. Потом хозяева пиво пьют, а я лежу рядом, красота… жду когда по второму заходу пойдут. Да братцы, в жизни самое главное, быть нужным, необходимым. Как у людей, так и у нас.

Гнусный шмель

С Вами такого не случалось? Везет же людям… А мне подфартило, можно сказать, по полной программе. Лежу себе, газетку Метро почитываю, правда много рекламы, зато бесплатно с утра в метро раздают.

И вдруг эта сволочь, эта мерзость постоянная, в комнату пробралась. У нас в форточке марлечка немного отстала, всё лень пару кнопок канцелярских пришпилить. А эта стерва гнусная слегка нагнулась и пролезла. Видит объект подходящий. Тут комарик знакомый, Михеевна тоже хотела протиснуться, я только усами пошевелил, проваливай мол давай, не по Сеньке шапка. А супруг её дорогой всё шамкает – опять тебе укорот дали. Другой раз, будешь мужа слушать.

И только я хотел, можно сказать, от жизненного удовольствия почесать пониже талии, ну около этой самой, деликатно выражаясь, где плохо пахнет, дак этот паразит быстренько прошмелил и с удовольствием вкусил.

Я заорал до неприличности, руками замахал: хлоп, хлоп, да не дотянуться, место уж больно такое, сплошное неудобье. Жена прибежала, стала головку лука прикладывать. Схватил я полотенце китайское и как махану по этой сволочи, да где там, только люстру повредил. Ну конечно удрал гад, но, подожди, спать не буду, у форточки подкараулю, лишу жизни.

Все это, как – то немного странно

– Почему Вы так смотрите, понравилась?

– Понравилась. Вы интересная, наверное…

– Сомнительный комплимант.

– И тем не менее…

– Ладно, а дальше, что будет дальше. Я конечно, не навязываюсь, просто интересно, немного.

– Дальше ничего, к сожалению.

– Почему же Вы так смотрите?

– Красивая…

У нас на Пряжке

Ты что, совсем ку – ку что ли?

Уважаемые больные и не менее уважаемые здоровые. Большинство предлагаемых клинических методик успешно опробовано так называемыми больными, как у нас на Пряжке, так и в Москве, на Канатчиковой даче. Настойчиво предлагаем следующие процедуры:

1. Освежи пищеварительный тракт большим глотком водки.

2. Массаж тела посредством ударов, постукиванием обухом небольшого топора. Острие направляй на посторонних и столпившихся родственников.

3. Иглоукалывание посредством столовой вилки и штопора (незаметно, на время, взять у обслуживающего мед. персонала).

4.Расшатывание своих и чужих зубов с помощью пассатижей, припасенных заранее.

5. Чистка ушей с использованием чернильных карандашей фабрики «Братья Ванцетти» или «Кировкутшо».

6. Прекрасное средство от неприличной болезни, геморроя, – поерзать на пиле, смазанной черносливом. Конечно болезненно, но если хочешь поправиться – терпи.

7. Если нехватает в организме хлорофилла, больше двигайся, хватай за грудки обслуживающих медсестер.

8. Весьма желательно и даже необходимо во время процедур петь горловым звуком народную песню – «Вот кто – то с горочки спустился», а при словах «на нём защитна гимнастерка, она с ума меня сведеть», рвануть на груди казенный халат.

Головная боль

Заболела голова? Простые рекомендации:

Она должна быть в строго вертикальном положении – накладываем сверху правой рукой, это обязательное условие, именно правой рукой, капустный лист предварительно вымоченный, ну как бы сказать поинтеллигентней, соседской мочей, со сроком хранения не менее недели. Ничего, ради выздоровления можно потерпеть, в моральном плане. Крепко прижмите лист, обязательно прихлопните. Если на кого-то попали брызги, извиняться нежелательно, нечего стоять рядом. Затем обмажьте лицо, лучше если это сделает чья то дружеская рука, черничным, именно черничным вареньем и застыньте на мгновенье. Ни о чем не думайте. Если Вы при этом вспомните старого павиана Кешу из ленинградского зоопарка, время экспозиции, то есть нахождение капустного листа на голове увеличивается вдвое. Выдержка, или по научному экспозиция, не менее 2 часов. Затем ополосните голову теплой водичкой, мыть голову не рекомендуется и далее просмотр жутких скандальных сцен из дома-2. Не забудьте поздороваться с ведущей К. Собчак. В правой руке держите бутылку пива Балтика-7, из которой прихлебывать, только во время рекламы. Если голова не перестанет болеть, боюсь, что так и произойдет, процедуру повторять каждый день до посинения.

С ком. приветом.

Черный юмор. Правда о хосписе Куршевель

Была черная, черная ночь….

Из детской сказки – страшилки.

Конечно, это не про тот Куршевель для одичавших олигархов, наш – вечное блаженство, совсем даром. Квартирку нам оставите, так она Вам потом ни к чему, деньжата кое-какие тоже пригодятся.

Приехали – пожалуйста, первым делом с вещичками в клетку №3 с вечно голодным амурским тигром, который раньше в цирке выступал, но не пригодился, всех там перекусал. Дверцу откройте и быстренько, если успеете, закройте. На стреме, мало ли что, пожарник дед Гришаня с пожарным стволом, да только его часто нет на месте, всё за горючим бегает. Правда и напор в пожарном гидранте совсем слабенький, как у писающего мальчика, всё не соберемся отремонтировать. Некоторые, которых уже нет на этом свете, говорили: «чтобы спастись, надо по – цирковому голову в пасть положить». Но гарантии конечно нет, тут уж как повезет.

Если еще ходить можете, пожалуйста в следующее помещение – в душ. Тут уж придется полежать рядом с питоном – анакондой, который давно свежатинку поджидает и внутренне облизывается, сначала придушит, потом проглотит и будет недели три переваривать. Он у нас такой, нехороший. Опять же можно выкрутиться – сразу на всю мощь открыть кипяток. Конечно и сам обваришься, кожа клочьями, ну ничего, со временем, может быть, молодая подрастет.

Потом ложишься спать с самкой – гиббоном, очень она уважает мужской пол. Отработаешь рабочую смену, как положено, жив останешься, а то обидится. Рука у нее гибонистая, тяжелая, вес как у молодой коровы килограмчиков 250 с гаком.

Дальше, только чтобы без обид, если живой еще, отоварим чем потяжелей, ну не возиться же с тобой, понимать должен, и в газовую печурку под шопеновскую прелюдию до минор в исполнении Игоря Нейгауза. А ты как думал, у нас всё тихо, спокойно, одним словом культурно.

Так, что всех ждем. Торопитесь. Количество вакансий ограничено.

Любители посмеяться

Если в вагоне в одном купе рассказывают что нибудь интересное и не дай бог познавательное, а в другом слышны взрывы хохота, народ потянется туда, где смешно. И ведь интересно рассказывает очкастый студент о расширяющейся вселенной, и снимки поверхности Марса и Луны показывает. Перед зрителями молчаливое безмолвие планеты и спутника.

В другом купэ всё заливаются. Подошел поближе, посмотрел. Сидит такой незаметный мужичонка из тех, кого обычно проводники подсаживают. Таких пассажиры слегка недолюбливают, билетов у них, как правило, нет, что за народ непонятно, ещё утащит что – нибудь.

А этот друг рассказывает какие-то совершенно дурацкие анекдоты, но делает это так, что все просто рыдают от смеха. Перед выходом рассказал анекдот: хотели одним словом назвать масло и сало, одни предлагают слово масласалисе, другие масоло. Ну что тут смешного. Все отсмеялись и гурьбой пошли провожать рассказчика.

Система

Я поступил учиться в Высшее Военно-морское училище инженеров оружия, между собой мы называли его «системой». На вступительном экзамене по химии задали простенький вопрос:

– Какие эфиры получатся из двух спиртов.

Все окончившие среднюю школу конечно помнят, что при дегидратации спирта образуется соответствующий, так называемый простой эфир. Я догадался, что в предлагаемом случае получится три эфира. Экзаменаторы радостно заулыбались, закивали головами и поставили пять баллов.

Сдаю физику – непонятно, что поставят – три или четыре. На решающий вопрос не знаю ответа. Стою и молчу, как «рыба об лёд». Слышу сзади тихий голос преподавателя:

– Что мне нравится в этом абитуриенте, так это то, что он думает. – В конце концов, что-то ляпнул невпопад, но все же поставили четверку. В – общем, сдал средненько, но получил право выбора факультета и выбрал артиллерийский.

Но через год Родине срочно понадобились специалисты по ядерному оружию и меня без всяких разговоров перевели на химический факультет.

Наше училище находилось на Московском проспекте дом 212, в громадном здании; ранее планировалось разместить в нем все правительственные учреждения города.

Началась обычная курсантская жизнь. Нас постригли под ноль, переодели в холщевые робы.

Старшина роты, большой знаток произведений Антона Павловича Чехова приговаривал:

– У курсанта все должно быть хорошо: и лицо, и одежа, и чистый подворотничек должен быть подшит.

Потом, после присяги, когда нам выдали карабины он же изрек:

– Почистить, чтобы блестели как у кота яйца. Все радостно заржали, сразу почувствовав, что мы уже не на «гражданке».

Это было лучшее время жизни. Всё смеялось и улыбалось. За нами стояло огромное государство со своими законами и правилами. И всё в жизни было ясно и понятно.

Утром зарядка в трусах на свежем воздухе. На ногах тяжеленные рабочие ботинки – гады (чаще их называли гав….вы).

По утрам нам давали какую-нибудь кашу, чай и свежий, вкуснейший хлеб – четыре куска с небольшим кусочком масла. Масло зубами сдвигалось на край бутерброда и съедалось в последнюю очередь.

А первое увольнение на берег. Нас вертели и крутили во все стороны. Проверялось все: от аккуратной прически до носового платка. И, наконец, прогрохотав по длинному дощатому помосту, именуемому проспектом Казачинского (по фамилии героя Советского Союза, заместителя начальника училища по строевой части), мы в городе. Конечно, при встрече с военными офицерами старательно отдаем честь, нас любовно разглядывают родственники, не знают, как угостить и куда посадить, обо всем расспрашивают.

Некоторые умудряются «принять на грудь», одному приходится на первый раз писать объяснительную записку. Классический текст: «Курсант Иванов, будучи уволенным в город, привел себя в состояние алкогольного опьянения, путем принятия спиртных напитков».

Утром строем идем учиться. Попадались оригинальные преподаватели.

Так, один капитан первого ранга, интересно читающий курс по высшей математике, был удивлен, что класс – 30 человек здоровается очень тихо, произнося:

– Здравия желаем товарищ капитан первого ранга. И только когда мы дружно, напрягаясь изо всех сил, завопили приветствие, он был удовлетворен. Также, только для него, орали и в остальных классах. Вообще же все преподаватели виртуозно знали свой предмет.

Прокладку курса корабля вел, если не ошибаюсь, капитан второго ранга Кузнецов. Говорят, что он побывал и контр-адмиралом и капитаном первого ранга, но по каким-то причинам, был понижен в звании. Человек громадного ума и жесткого характера. Остро ненавидел женщин. Ходит, ходит, и вдруг обращается к одному из курсантов:

– Ты о чем думаешь? – Ну о чем могут думать молодые ребята – конечно о девушках. Парень начинал медленно краснеть.

– Ты придешь к ней и она скажет, что всю неделю сидела дома, никуда не ходила и только один раз, с подругой, была в кино. Но она врет!. Кулак преподавателя с грохотом обрушивался на парту.

– Она каждый день….Следовали матерные слова.

На занятиях по изучению прокладки курса корабля требовались параллельная линейка, циркуль, карандаш и резинка. Естественно, каждый раз кто-нибудь что-то забывал. Кузнецов приходил в неописуемую ярость. Следовала команда:

– Пом. ком взвода встать, староста встать, комсорг встать. Какой вопрос поднимался на последнем комсомольском собрании?

– Вопрос об общем повышении дисциплины – жалобно проблеял комсорг.

– Х….. занимались. Надо было ставить вопрос о приобретении резинки курсантом Вахрамеевым

Или лекции по санитарии и гигиене. Приходит военный доктор с погонами полковника. Очень интеллигентный, в пенсне. Все скучают и только при рассказе о, извините, вшах, несколько оживляются. Лектор изрекает:

– Вши бывают головные, подмышечные и лобковые. Немедленно следует вопрос:

– А что такое вошь лобковая?

– Лобковая, – лектор задумчиво снимает пенсне, и любовно произносит:

– В простонародье – мэндэвошка. Взрыв смеха по громкости сравним с взрывом атомной бомбы.

Среди юных курсантов имелись весьма яркие личности. На первом курсе особенно заметны были два закоренелых разгильдяя Васька Сизов и Рахмаша. Являются в библиотеку и невинными голосами просят книгу Томаса Уинклера «Голубая кровь». Библиотекарша Шурочка лезет за книгой по лестнице на самый верх. Эти начинающие бандиты естественно поглядывают на ее ножки.

– Мальчики, ее нет.

– Ну как же? В каталоге она есть.

Наконец они объявляют:

– Такой книги вообще не существует.

– Как Вам не стыдно, идемте к адмиралу. Пытаясь взять ее под ручку, ребята идут рядом до коридорной развилки. Рахмаша делает шикарный жест:

– Вам сюда, а нам туда – и парочка смывается.

Однажды Рахмаша обратился к толпе:

– Ребята, собирайте по пять рублей, я пишу на лбу или «все на выборы», или «пейте кока колу», и являюсь на танцы в Капрашу (Дом культуры имени Капранова)

Как – то его спросили:

– Рахмаша, а как ты с женщинами?

– Ну, сначала я поговорю о литературе, затем о каком – нибудь кинофильме, а потом, тут он сделал эффектную паузу как бы невзначай, касаюсь ее лона. Все оцепенело замолчали не сразу сообразив, что Ражмаша нас в очередной раз разыгрывает.

После знакомства с этими строками все семейство меня дружно запрезирало. Но «из песни слова не выкинешь», правда, «можно выкинуть всю песню», как в свое время, сказал товарищ Маяковский..

Естественно, обоих списали на флот. Прибыв на боевой корабль Васька Сизов на вопрос начальства, как он собирается служить, преспокойно стал расчесывать волосы и аккуратно, методом выдувания чистить расческу. Посему сразу был отправлен в карцер. Раньше на больших кораблях был карцер. Рахмаша после службы был обнаружен в отделе женского платья в ГУМе. Вкрадчивые движения, насмешливый взгляд. От дамочек не было отбоя.

А Веня Тихомиров мог развалить любое комсомольское собрание. Свою речь начинал со слов:

– Рыба тухнет с головы.

Или затянуть речитатив —молитву,

– Господи, преврати ты море Балтийское, в водку Московскую.

Автор приносит свои извинения всем истинно верующим. Но такое было время. Потом, правда, он немного угомонился, а то ведь могли приписать какую – нибудь антипартийную деятельность.

Попадались ребята и другого сорта. Так Веня Иванов, которого все ласково называли Ведиком, самостоятельно изучал японский язык и задавал странные вопросы:

– Ребята, а почему облака имеют такую форму. Что удерживает капельки дождя и снега в облаке друг возле друга. Ведь пересекая магнитное поле земли и из-за трения о воздух они должны нести статические электрические заряды, и отталкиваться друг от друга. Облаков не должно быть, а должны быть воздушные массы перемешанные с мелкими капельками воды или кристалликами льда.

Отношение к изобретателям у нас вообще довольно странное Они всегда были и есть на положении Керосинкина, третьестепенного персонажа из кинофильма Цирк. А ведь это цвет нации. Их надо на руках носить. И по телевидению показывать не длинные ножки и разные филейные части, а рождение и движение мысли, красоту человеческого труда, свежесть, неугомонность, радость познания, узнавания. Фу, как пышно, но правильно. Все хорошо в меру. А прогресс цивилизаций вообще не может происходить без парадоксально мыслящих.

Первым среди связавших себя узами брака был Коля Савельев. Он упоенно рассказывал о своей избраннице

– Глаза голубые, голубые, посмотришь в них и все….

Наконец синьорина приходит на вечер отдыха. Все с любопытством сгрудились вокруг. И что-же мы увидели… Громадный шнобель (нос) и маленькие глазки, совсем рядом друг с другом. Мда.

– Вторым был Вадик Третьяков. Мы проходили практику на линкоре «Октябрьская Революция» которую все ласково называли «Октябриной». В дальнейшем наш великий «стратег» Н. С. Хрущев ничего умнее не мог придумать, как «распилить» корабль. Подобную участь разделило и подавляющее большинство крупных кораблей Военно-морского флота. И теперь, когда в «горячих точках» мирового океана появляются авианосцы США, нам нечего им противопоставить.

Во время посещения «Балтийска» Вадик в порту знакомится с симпатичной девицей и мгновенно женится на ней. В первую брачную ночь он обнаруживает, что все тело молодой леди покрыто татуировкой. Буквально живого места нет. Самое странное, что они прожили вместе долгую счастливую жизнь, а Коля со своей «длинноносой» развелся. Видимо устал смотреть в ее голубые глаза и решил уступить это занятие кому – нибудь другому.

Среди старшекурсников были свои крупные фигуры. Особенно хорош был Рост (Ростислав) – красавец парень, будущий контр – адмирал.

Сон после обеда. Все лежат как и положено, под одеялами по форме ноль, то есть, извиняюсь, голыми.

В нашем доблестном училище была милая барышня 27—29 лет, страстно желающая выйти замуж за офицера. В ее обязанности входил присмотр, в том числе, и за гальюнами. Училище помещалось в громадном здании, короткий путь в собственный кабинет вел через спальни. В обычное время там все и ходили. И вот синьорина медленно идет (крадется) через спальни. Рост ей и говорит:

– Иди сюда.

– Зачем?

– Иди! Кому говорю. Конечно она понимает, что произойдет что-то хулиганское… Но, во первых, это зовет сам Рост. Во вторых, невероятное женское любопытство: что будет?. Она подходит близко к кровати. Одеяло летит в потолок и бедняга под громовые раскаты смеха мчится на выход.

Очень ценились, как и вообще на флоте, умелые травилы, то есть ребята умеющие рассказать что – то интересное. Важно ведь не что рассказывать, а как.

В этом, пожалуй, самой заметной фигурой был Женя Колесниченко. Человек громадного ума и невероятного обаяния. Я очень гордился (и горжусь до сих пор), что он меня немного отличал.

Говорят, учился на театральном, но из – за хриплого голоса, был отчислен. Это, разумеется, было еще до появления Высоцкого, с его голосом. Стоило ему начать что – нибудь рассказывать – «травить», как вокруг собиралась толпа жадных слушателей. Встретил я его через 50 лет в вагоне поезда, узнал по голосу. Сейчас он профессор, доктор наук.

Замполитом нашего факультета являлся подполковник Толочко. Был бесконечно добрым, но из – за незнания специфических флотских обычаев и некоторых правил Высшего Военно-морского училища вечно попадал в смешные положения.

Однажды ходил к начальству «пробивать», чтобы каждому выдали по циклотрону. Часто говорил:

– Надо пойти поговорить с народом – и подойдя к группе курсантов изрекал:

– А ведь китайцы – то, они за нас.

Культурно говорил:

– В организации «ООЭН».

Проводя воспитательные беседы любил сказать:

– Вот ты приходишь к родственникам, тебе наливают рюмку, а ты им – не мешай учиться.

Вечера отдыха. Наш партком ничего умнее не мог придумать, как выдавать нам талоны, с последующей передачей знакомым девушкам, следуюшего содержания: «Талон на право приобретения билетов на вечер». Мы их называли «талоны на мясо».

Раньше концерты были сборные. Естественно пела Пьеха. Эта дивная птаха прилетела в наш город и ставшая его символом, и, как теперь говорят, «брендом». Она выходила в коротенькой юбочке, едва закрывавшей коленки, с такими прелестными пухленькими ножками. Своим томным, каким-то молочным голосом, и главное, с этим непередаваемым иностранным акцентом, она пела, ну очень комсомольские песни. Откуда – то сзади и по бокам появлялись свеженькие парни. Почему – то никому не приходило в голову, что они могли бы с успехом поработать где нибудь на лесоповале, или на строительстве. Э, нет. Они дружно (недаром же и коллектив назывался «Дружба») подхватывали припев. Затем на сцену выходили костляво-костистые балерины и концерт шел своим чередом..

А сам начальник клуба… Какой – то совершенно несуразный, с выражением в глазах «как бы чего не случилось», имел несчастье носить фамилию Шульц. В известнейшем советском фильме «Подвиг разведчика» была сакраментальная фраза:

– «Шульц-провокатор».

В 50 годах фильмы крутились со здоровенных бобин и пленка часто рвалась. Все немедленно (в темноте все смелые), начинали топать ногами и громко вопить:

– Шульца, Шульц – провокатор. Тот бедный бегал среди рядов и отдавая зачем – то честь, взволнованно говорил:

– Товарищи курсанты, сейчас все будет в порядке.

Мои дорогие друзья Алька Ро (мы его иногда называли «удельное сопротивление») и Сашка Асатиани тоже любили похохмить. В конце вечера выбирали «жертву» из тех девушек, кого никто не приглашает на танцы. Подходили и начинали говорить всякую чушь, приятную для нежного девичьего уха:

– Как жаль, что Вы уже уходите., Вы так прекрасны, мы надеемся, что Вы к нам еще придете. Естественно подавали пальто. Девушка улетала на крыльях надежды.

Прилетает на следующий вечер, бросается к этим начинающим людоедам.

– Здравствуйте, я пришла… – Те вежливо здороваются и держат паузу.

– Это же я пришла…

– Мы видим – и медленно удаляются. Пальто уже никто не подавал.

Среди уникумов был дежурный офицер, который приходя после отбоя, любил включить свет и проверить, как сложена форма. Из дальнего угла кто-то обязательно кричал:

– Какая п…а. включила свет. На что тот бодро отвечал:

– Это не п…. а дежурный офицер.

Конферанс на концертах обычно вели два курсанта старших курсов Однажды выходят и говорят:

– Один американец. (для непосвященных – была такая явно хулиганская песенка 50-х годов «Один американец засунул в ж… палец и думает, что он заводит патефон») Естественно члены парткома оцепенели… А ведущие, как ни в чем ни бывало продолжили… собрал военный ранец, задумал прокатиться на Тихий океан и. т. д..

Один из ведущих, большая умница, был оставлен на кафедре в качестве адъюнкта /аспиранта/. Все шло прекрасно, но однажды он узнал, что его отправляют служить к «черту на кулички». Молодой офицер не является на службу и по телефону посылает всех далеко и надолго, и говорит, что пишет кантату 20 века. Естественно его отправляют в сумасшедший дом.

Через некоторое время собирается авторитетная комиссия и здоровых отправляет домой. Для несведущих читателей (то есть тех, кто еще не побывал в сумасшедшем доме) докладываю, что главным доказательством психического здоровья пациента является умение понимать юмор. Естественно наш герой лихо ответил на все каверзные вопросы. Наконец старенький профессор, председатель комиссии, занося ручку для подписи, задает последний вопрос:

– Вот Вы смотрите на меня и смеетесь.

– Но Вы же тоже смотрите на меня и смеетесь.

– Э нет батенька, я не так смеюсь.

– Но я же не виноват, что Вы смешнее меня.

Естественно он скоро вышел на свободу.

По вечерам на лестнице собирался весь народ. Под гитару пели много хороших песен, например «Скрипача»:

 
Молод и горяч жил один скрипач
Ласковый, порывистый, как ветер.
Горячо любя отдал он себя
Той, которой лучше нет на свете
 
 
Пой, скрипка моя пой,
Видишь солнце весело смеется.
Расскажи ты ей, о любви моей
И о том, как нежно сердце бьется.
 
 
Но пришел другой, с сумой золотой
Разве можно спорить с богачами
И она ушла, счастье унесла,
Только скрипка плакала ночами
Вот пришла весна, он сошел с ума
И ходил с рассеянной улыбкой
В восемнадцать лет счастья в жизни нет
Все оно ушло с ее улыбкой.
 

Вот такая сентиментальная, но современная песня. Слова и музыка народные. Пели еще «Голубое такси», «Ладогу», На Востоке зорька догорала:

 
На Востоке зорька догорала
И легла за дымкою земля
Скоро у знакомого причала
Бросит наш эсминец якоря.
Постучу тихонечко в окошко
Мать встречай гостей издалека
И с тобой поплакать мне немножко
В этот час не грех для моряка
 

Не могу удержаться и не привести слова еще одной, очень хорошей песни:

 
Табакерка.
Прощались мы, к старинной этажерке
Ты молча, торопливо подошла
И эту голубую табакерку
С дубовой полки бережно сняла
И ты сказала опустив ресницы
На влажные глаза воды синей
Возьми моряк в походе пригодится
Закуришь там и вспомнишь обо мне.
 

 
И вот когда в февральский зимний вечер
Суровый шторм качает моряка
Напоминает мне глаза любимой
Синеющая струйка табака.
 

Пели много и строевых песен: «Эх соленая вода», «До свиданья мама, не горюй», и, конечно «Варяга», причем при словах: «Прощайте товарищи, с богом, ура» – все одновременно снимали бескозырки. А песня о бескозырке:

«Я тебя, лишь тебя одеваю, как носили герои чуть – чуть набекрень». Спросите любого моряка, любого возраста, все помнят эти слова. В них и юмор и скромное достоинство мужественных людей.

Могли и слегка похулиганить – спеть: «Двери ресторанов нам открыты, посидим за столиком вдвоем. И оставив рюмки недопиты (все вместе – допьем) танго танцевать с тобой пойдем». Хотелось бы, что бы читатель не только прочел, но и спел, и даже потанцевал. Через редакцию, по телефону могу напомнить мотивы этих песен. Перевирая слова другой песни пели: