Электронная библиотека » Олег Ёлшин » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 22 сентября 2016, 13:10


Автор книги: Олег Ёлшин


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Жизнь вторая

– Ох уж эта почта! Знаете, я несколько месяцев назад отправила письмо одному человеку, живущему в Москве, оно до сих пор не дошло.

– Да, что вы? Я и не знал, что у нас проблемы…

– Да-да. Оно еще в пути. А я уже давно здесь! Так странно! Так смешно!

– М-да, смешно… И все-таки не затягивайте с этим. Позвоните в школу, езжайте туда, пока еще занятия не начались, и привезите документы. Мы же должны зачислить вас на курс. Поторопитесь – скоро осень, начало учебного года.

– Конечно. Я понимаю. Я все сделаю!

– Сделайте, милая, будьте так любезны…

В эту минуту она разговаривала с самим Мастером! Так в театральных институтах называют педагога, который возглавляет курс. Несмотря на молодой возраст, он уже успел снять несколько фильмов и сделать себе громкое имя. Приехав в Москву, она с блеском выдержала вступительные экзамены в школу-студию при «Мосфильме», поступив к нему на курс. Только пришлось соврать, что окончила восьмилетку, и теперь не знала, что ей делать. Прошла неделя, другая, уже наступил август. Оставалось совсем немного, и скоро обман вскроется. Однажды их курс был созван на собрание перед началом учебного года, куда она явилась, сгорая со стыда – за это время так ничего и не придумала. Неужели ее выгонят? – думала девушка. Когда все разошлись, она осталась в комнате наедине с Мастером.

Тот долго пристально на нее смотрел, ничего не говоря.

– Ваши документы так и не пришли, – наконец услышала она голос человека, которого уже боготворила. Она не знала, что сказать! Понимала одно – сейчас решалась ее судьба. Проще было стоять на прослушиваниях, читая монологи и басни, стихи, петь и танцевать, проще было выдерживать невероятный конкурс, чем сдавать этот экзамен – последний.

– О! Документы, – вырвалось у нее. И, неожиданно для себя, улыбнулась. Словно, какой-то голос шептал ей, подсказывая, что нужно говорить:

– Нужно стоять до конца, стоять на своем, – настаивал он, – а там будет видно!…

И девушка быстро затараторила, нервно жестикулируя:

– Действительно! Документы! А ведь я им звонила! Я писала! Они все обещали, обещали… Потом приехала в свой город, но школа была закрыта на каникулы. Конец учебного года, что поделаешь. Там шел какой-то ремонт. Грязь, кирпичи, стройка. Все в лесах! Пыль несусветная! Учителя разъехались кто куда. Потом вернулась в Москву, снова звонила. Мне обещали все сделать. Иногда кажется, словно везут мое письмо на перекладных, на стареньких лошадях, а вокруг пурга, и почтовая карета вязнет в глубоком снегу. Какая карета – на дворе 20 век! Какая пурга – сейчас август, а там все снега и снега, и холодная зима. Теперь каждый день я захожу на почту и задаю один и тот же вопрос! Голова идет кругом! Вот и сегодня утром была там. А мне сказали…

Все это время Мастер с интересом слушал девушку, прищурив глаза, словно репетировал сцену или делал кинопробы на роль, наконец, спокойным голосом перебил:

– Закончили?

– Да… Нет… Не знаю, – тихо прошептала она и умолкла. Голос тоже молчал.

– Тогда скажу я… А нам на почте сказали, когда мы уже сами сделали запрос в вашу школу, что ответ пришел. Пришел всего за два дня. Вот так… И никакой пурги, как вы изволили фантазировать, не было! И лошадей тоже. Сдохли все лошади еще в прошлом веке! Пурга! Ну, надо же!

Тут он гневно сверкнул глазами и зарычал:

– А там было написано, что вам оказывается только 15! И вы… вы даже не соизволили закончить восьмилетку… Что скажете? Говорите же, слушаю вас.

– Я?… Что скажу я? – робко переспросила она. Но голос снова молчал, и что ответить она не знала.

– Да! Вы! Опять будете врать?! – он едва сдерживал себя. Он был в бешенстве, в ярости. – Ненавижу вранье! Идти в профессию актера и начинать с вранья, значит ставить на себе крест! Как вам потом поверит зритель? Ничего порочнее лжи не бывает. Вы, молодая особа, должны знать это. К тому же, явившись сюда на год раньше, вы изволили занять чье-то место, черт возьми. Об этом вы подумали? И все из-за вашего вранья!…

– Это не вранье, – вдруг спокойно перебила его девушка. От возмущенья он чуть не задохнулся.

– А что же?

Небольшая пауза повисла в аудитории.

– Неправда… Маленькая неправда! – наивно ответила она. – А что мне было делать? Если бы я сразу призналась, что мне 15 – вы бы на меня даже не посмотрели! Стали бы вы со мной разговаривать? Ответьте, только честно! Стали бы?

– Нет, – невольно вырвалось у него. Такой наглости он не ожидал. Ожидал всего, чего угодно: слез, мольбы, уговоров, только не этого. Он выпученными глазами на нее смотрел, а маленькая наглая врунья уверенно продолжала:

– Вот! У меня не было другого выхода!

– Но, позвольте. Приехали бы на следующий год. Закончили бы восьмилетку и добро пожаловать!

– Я хотела поступить к вам. Именно к вам. А вы набираете следующий курс только через четыре года!

– Приехали бы через четыре года, если уж такая нужда учиться у меня.

– Ха!

– Что означает ваше «ХА»? – он был совершенно озадачен.

– Вы смеетесь?! Через четыре года я буду старая и никому не нужная.

– Да, что вы? – он с искренним интересом на нее смотрел. – Действительно, как я не подумал? Через четыре года вам будет…

– Девятнадцать! Целых ДЕВЯТНАДЦАТЬ!!! Понимаете? – все больше заводилась она.

– Да-да. Понимаю. Глубокая старость.

– Вот. Вы все понимаете, а говорите – вранье! Маленький обман.

Она замолчала и теперь смотрела на него широко открытыми глазами. От этого взгляда невинного и трогательного он уже забыл обо всем. Вдруг захохотал.

– Что вы смеетесь? – удивилась Аня, а он уже не мог остановиться. – Вы надо мной смеетесь? Почему? Я сказала что-то смешное? Никогда не думала, что у меня такое амплуа. С далекой молодости готовилась играть героинь, а надо мной смеются. Надо мной! Странно!

– Все! Хватит! – уже рычал он, утирая слезы, – Замолчи!… Фу!

Какое-то время он приходил в себя, а девушка молча на него смотрела.

– Вы меня выгоняете? – прошептала она.

– Нет… Но, ты не знаешь, девочка, какую головную боль мне устроила, и через что придется пройти, чтобы тебя в пятнадцать лет зачислили на курс.

– Но, у вас получится? Скажите! Не молчите же! Это вопрос жизни…, – больше она не могла скрывать волнения.

– Да! – сдался он. Продолжать это разговор больше он не мог да и сердиться на нее тоже. – Возьмем тебя под коллективную опеку. Как дочь полка.

– Вы не шутите?

– Какие уж тут шутки? – пробормотал он.

– Да! Да!!! – громко закричала она, выбежав из комнаты.

– Сумасшедшая! – летело ей вдогонку. Через мгновение вернулась, подошла к нему близко, очень близко, неожиданно став серьезной. – А насчет того, занимаю ли я чужое место, – сверкнула глазами девушка. – Очень скоро я вам докажу, что оно мое! – гордо заявила она. Только теперь он понял, какой бесенок с черными, как уголь глазами, завелся на его курсе. А ведь с ней не поспоришь – именно такие глаза театральному институту и нужны, – подумал Мастер.

Так началась новая и такая необычная для нее жизнь! Каждый день она с радостью отправлялась на учебу, была старательна и активна, постигала сложную науку сцены с таким рвением, которое дано не каждому в ее возрасте, а была она младше остальных, что не помешало очень скоро стать любимицей курса. Затаив дыхание, ловила каждое слово великих педагогов, с которыми довелось общаться, и чувствовала себя абсолютно счастливым человеком.

– Профессия актера, это сложнейшее ремесло, это великое самопожертвование, на которое только способен человек. Когда с тебя снимают кожу, твои нервы обнажены, ты горячими руками вынимаешь из груди сердце и показываешь зрителю, как трепетно оно бьется…

Такими словами начал Мастер первое занятие со студентами.

– Меня сейчас стошнит, – прошептала ей девушка, сидевшая рядом.

– А меня нет, – отмахнулась Аня, с восторгом продолжая слушать.

– Понимаю ваше удивление, такие вещи не говорят даже студентам медицинских институтов, но здесь мы это говорим, потому что вы должны знать, на что идете. И, не дай вам бог делать это ради славы или денег, ради аплодисментов. Стоит лишь однажды это пожелать – из творцов и лицедеев вы превратитесь в жалких ремесленников. А из служителей сцены в служак. Бесценно лишь то, что не имеет цены – запомните это на долгую творческую жизнь.

А она даже записала, настолько ей понравились эти слова. Поклялась, что ни минуты не проведет впустую в этих стенах, и очень скоро станет настоящей актрисой… И сыграет Чайку. Непременно сыграет! Об этой мечте она не забывала никогда. Где сыграет, как, для кого – об этом она не думала, и, несмотря на то, что училась на Мосфильме, с этой мечтой не расставалась. А по вечерам, когда занятия заканчивались, и студенты расходились кто куда, для нее жизнь только начиналась. Она не любила шумные студенческие вечеринки, не уделяла внимания молодым красавцам, которые учились вместе с ней. Сейчас она была в Москве. В городе, где сотни кинотеатров светились веселыми огоньками афиш, где было множество театров, а там играли замечательные актеры. И девушка, экономя на последнем из крошечной стипендии, покупала билеты, десятки раз пересматривая любимые кинофильмы или шла на спектакли. Хорошо, что туда ее пускали бесплатно, как студентку и будущую актрису. А там, с высоты птичьего полета, из-под самого потолка, с галерки она могла наслаждаться искусством актеров той великой театральной эпохи.

Я ей больше не помогал. Ничего на ухо не шептал. Она не нуждалась ни в чьей помощи, добиваясь всего сама. Начинающая актриса обладала потрясающей энергией, и все препятствия были для нее, словно небольшие ступеньки, через которые она с радостью перепрыгивала, мчась все дальше и выше. Но я был всегда рядом. Мне интересна была эта девочка с черными глазами, которые смотрели дерзко и уверенно. Я решил пока не оставлять ее, дав будущей актрисе испытательный срок. Может, что и получится. Что с ней будет дальше – я не знал. Путь, который она выбрала, был настолько тернист и сложен, что одна она не справилась бы точно. И я готов был прийти на помощь в трудную минуту. Но, казалось, таких минут для нее не существовало.

Однажды с ней случилось событие, которое надолго отложилось в ее памяти, да и моей тоже. В моей, потому что теперь она стала частью моей жизни. Или не жизни вовсе… Не важно! Стала маленьким родным человечком, которого по утрам я с радостью встречал у порога общежития, а по вечерам провожал. Но обо мне она не догадывалась. Впрочем, так было во все времена моего существования, к чему я давно привык. Но, эта история не обо мне…

Три года пролетели в неустанных трудах. Каждый день для маленькой актрисы был откровением, он приносил что-то новое, дарил надежду, радость, не был похож на предыдущий, но главное открытие для нее было впереди. Все это время на занятиях по актерскому мастерству студенты делали упражнения, потом этюды, ставили миниатюры, играя маленькие роли, наконец, Мастер сообщил, что пора создавать спектакль.

– Какой? – замерли студенты.

– Какую пьесу мы будем играть? – пронесся шум голосов. Вдруг послышался громкий возглас: – Чайку!

Все обернулись, глядя на маленькую хрупкую девушку, а она с восторгом повторила: – Чайку! – и посмотрела на Мастера. Тот засмеялся:

– Аня, почему, Чайка? Есть множество замечательных пьес! Но…

Все замерли, ожидая его решения. Тот немного помолчал, оглядывая лица студентов, остановив взгляд на ней:

– Но… по какой-то невероятной случайности ты оказалась права.

Ропот пронесся по залу, а Мастер закончил:

– «Чайка»! Состав курса позволяет распределить все роли пьесы, а Нину Заречную играть тебе, Аня!

Это была ее первая маленькая победа. Три года она болела этой ролью, знала ее наизусть, мечтала о ней, и теперь Нина Заречная принадлежала ей! Это было чудом! Видимо, Мастер не забыл, как она поступала к нему, читая монолог из этой пьесы. За что он тогда и взял ее на курс.

Начались долгие недели репетиций. Она была счастлива. Девушка порхала по сцене, произнося монологи, с восторгом работала с партнерами, и поражалась, как легко ей давалась роль. Мастер иногда хвалил ее, впрочем, как и остальных, и Аня впервые почувствовала себя актрисой. Если это так легко, значит, она не ошиблась, значит, правильно выбрала профессию. Теперь она была абсолютно уверена, что создана для сцены и чувствовала себя настоящей Чайкой! Актрисой, у которой впереди большая творческая жизнь.

Я с любопытством наблюдал за этим крошечным существом, которое решил опекать. Но, я прожил слишком долгую жизнь, и многое повидал на своем веку. Видел великих актрис, работавших над этой ролью. Знал, чего стоило им играть Чайку. Через какие муки они проходили. А этой все было нипочем. Словно, играла с любимой игрушкой. Может быть – так и должно быть? – удивлялся я. – Не знаю, я не Мастер. Я всего лишь Ангел, искушенный зритель, и здесь помочь не мог ничем. Теперь все зависело только от ее таланта. Один умный человек сказал: «Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами». И это понятно. Талант – это великий дар. Но сколько людей, осененные божественным перстом, прозябают в безвестности и забвении на задворках истории. Таким и нужен Ангел. Мелочи иногда решают все. А я могу устроить любую встречу, переложить бумаги с одного стола на другой, доставить письмо по назначению. Такие мелочи могут повлиять на судьбу человека. Но дальше… Как мой избранник этим распорядится, зависит только от его способностей и таланта. Что же, посмотрим. Я мог сделать многое для этой черноглазой девочки, не мог только одного – сыграть за нее эту роль, а до премьеры оставалось всего две недели.

Однажды Аня после репетиции подошла к Мастеру и спросила:

– Ну, как? – она была возбуждена, глаза ее светились восторгом, была она довольна собой. Знала, что все у нее получается. Но, как иногда нужен взгляд со стороны, тем более, когда на тебя смотрит не кто-нибудь, а Мастер. Человек, который всему научил, и ты доверяешь ему абсолютно!

– Ну как? – снова с восторгом спросила она. Тот на мгновение задумался, улыбнулся и просто ответил:

– Неплохо.

– Да? – и тихое счастье затрепетало в душе – ее оценил сам Мастер, который обычно был скуп на похвалы.

– Хорошо! – добавил он. А его «хорошо» стоило дорого – она знала это.

– Ты неплохо справляешься с ролью, – продолжал он. – Хорошо работаешь, честно. Молодец, Аня.

– Я или моя Нина Заречная? – вдруг спросила девушка. Мастер немного помолчал, о чем-то думая, перевел взгляд на нее, улыбнулся.

– Ты органична, убедительна, я тебе верю.

– Мне или моей Чайке? – настаивала она. Мастер стал серьезен. Он мгновение подумал и спросил:

– Запамятовал, тебе сколько лет?

– Восемнадцать! Уже целых восемнадцать!

– Восемнадцать, – задумчиво повторил он. – Как тебе это объяснить?…

Он долго молчал, глядя куда-то мимо нее. Взгляд этот был отрешенным, сосредоточенным, в его глазах отражались неведомые фантазии, образы, которые тот себе представлял. Потом Мастер снова мягко заговорил:

– Понимаешь, Аня, Чайка – она другая. Большинство актеров играют себя в обстоятельствах, предлагаемых ролью, и только один из сотни, может быть, из тысячи перевоплощается, создавая образ. Но это вершина, на которую забраться нелегко. Скажу честно – дано это не каждому. Ты свободно существуешь в истории и декорациях, придуманных Чеховым, неплохо работаешь, выкладываешься, ты молодец! Еще будет несколько репетиций, мы доработаем некоторые сцены – думаю, получится достойная работа. Все будет хорошо, я доволен тобой… А, Чайка… Она немного другая. Ну, это уже…

Напоследок улыбнулся и откланялся, а девушка осталась одна. Она была потрясена.

Чайка другая! – все звучали его слова. – Немного другая. Она не создала образ! Чайка находится от нее на недосягаемой высоте. Где-то на небесах она машет белыми крыльями, кричит, ненадолго опускается над озером, хватает свою добычу, но снова ускользает. Я Чайка?! Я не Чайка! Я Аня – девушка, которой восемнадцать лет! Так вот почему было так легко? Я что-то упустила, не создала роль! А до премьеры оставалось всего две недели, после которых останутся – «молодец, хорошо, неплохо»… и обязательные аплодисменты, как же без них. В театре без них не бывает. Все у тебя хорошо! – эти ужасные слова теперь преследовали ее. – Она немного другая. Я не Чайка!… Не Чайка!… Не Чайка!… Значит, нужно начинать все с самого начала, – поняла она. А еще поняла, что надевала на себя эту роль, словно платье. Она делала из Нины себя, а нужно было делать все наоборот. Нина другая… другая… другая…, – стучало в висках. – Какая?

Теперь время шло для нее мучительно долго, а она все не могла понять, не могла найти тропинку к озеру, где жила Чайка.

Мастер все объяснял. Он учил их этому три года. Неужели она не сможет! Теперь она напряженно вспоминала его слова:

«Нужно забыть обо всем, раствориться в персонаже, отдать всю себя».

Девушка и раньше соглашалась с этим, разумно все понимала, как заученный урок, но теперь… Теперь слова Мастера снова и снова звучали в голове:

«Нужно полюбить свою героиню. Только из великой любви рождается высокое искусство, рождается чудо».

Но как это сделать? – мучилась она.

«Только отдавая – ты обретаешь. Это и есть любовь. Забудь о себе, забудь об аплодисментах»…

А ведь Нина Заречная тоже говорила эти слова. По-своему, но говорила. Почему же раньше она проходила мимо них?

«…Главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй. Я верую и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни».

Только теперь она поняла эти слова. И снова в голове звучал голос Мастера:

«Уметь говорить со сцены – это большой талант, но уметь говорить от лица своего героя – это великий дар!»

Нина? Какая она?… Нужно начинать все с самого начала. Найти, увидеть, раствориться в ней, тогда и получится образ. Все просто. Просто?…

Это были мучительные дни. Теперь она медленно двигалась в лабиринте, словно попала в густые заросли, потеряв ориентир. Забыть о себе, понять этого человека, почувствовать его. Какая она? Какой у нее цвет волос, голос, рост, глаза, походка? Но, как это узнать?… Вдруг поняла – все написано, все можно прочитать в словах, которые она произносит, почувствовать, видя, что делает ее героиня, как воспринимает мир. И снова она берет в руки пьесу, пытаясь читать уже другими глазами.

Прошла неделя. Прошли еще несколько дней. До премьеры оставалось немного. Послезавтра она выйдет на сцену и будет играть. Кого? Девушка забыла о сне, почти перестала есть, как призрак, она появлялась в институте, ходила на репетиции, на другие занятия и все думала, представляя – какая Она. Иногда выбегала из класса, на подоконнике раскрывала пьесу и лихорадочно читала заученные страницы. Уже ненавидела эту книгу. Тогда пришла в голову одна идея, она сбегала в книжную лавку и купила другую «Чайку». Там был другой шрифт, другие размеры страниц. Но, что это даст? Нужно посмотреть на все другими глазами. И снова лабиринт. А чаща становилась все гуще, высокие деревья уже закрывали небо целиком, и куда ей пробираться дальше, она не понимала. Знала одно – в этих строках, в этих словах таится магический смысл, скрывается Она. Где?

Однажды в отчаянии отшвырнула книгу.

– Нина Заречная придумана. Она лишь фантазия великого Чехова. Но в жизни ее не существует. Значит, теперь она сама придумает ее такой, какой захочет. Нет! – вовремя остановилась она. Каким-то чутьем поняла, что великий писатель иллюзию и выдумку воплотил в жизнь. И где-то сейчас на далекой-далекой планете находится та самая Нина Заречная. Настоящая, живая. Оставалось только найти туда дорогу. Все просто! Просто?…

До премьеры оставался один день. Мастер видел ее состояние, ничего не говорил, понимая волнение девушки, но считал это нормальным. Ох уж эти юные актрисы! Он был доволен ей. И вот наступает последний вечер, а завтра… Завтра спектакль.

Я видел ее такой впервые. Я ни на минуту от нее не отходил. Да и она впервые в жизни почувствовала невероятную муку, которая была несравнима ни с чем. А я говорил, я предупреждал. Не все игры могут радовать маленьких девочек. Есть такие, ради которых приходится отдать всю себя. Способен ли на это каждый? Нет! Способна ли ты? Но, что с ней происходит?…

Была поздняя ночь. Аня не спала. Она широко открытыми глазами смотрела в окно, где в свете фонарей падали редкие снежинки, а яркая луна отбрасывала желтые отблески на подоконник. «Эта бедная луна напрасно зажигает свой фонарь», – вспомнила она строки из пьесы. – Напрасно… Напрасно… Все напрасно… Эта луна сейчас освещает то озеро, видит его с высоты, а я не могу найти туда дорогу…

Перевела взгляд на кровати, стоящие неподалеку, где безмятежным сном спали студентки ее курса. Наверное, им снился спектакль, свет прожекторов и софитов, зрители, аплодисменты. И снова окно, откуда слышались сонные отзвуки спящего города. И снег. Белоснежный пушистый снег. А где-то у далекого озера в эту минуту бродит одинокая девушка, она о чем-то думает, вспоминает, заглядывает в окна особняка, которые светятся неподалеку, кого-то выглядывает, ищет. На дворе поздняя ночь, а над головой луна. Зовут ее Нина Заречная. Девушка мучительно пытается что-то понять. Ее длинные волосы лежат на плечах, а взгляд пронзительный и ясный. Взгляд карих глаз…

Карих? Почему, карих? – она была потрясена. – Кто сказал, что у нее карие глаза? Откуда она это знает?

Аня подскочила на кровати, схватила книгу и пулей выскочила из комнаты, помчалась по коридору и замерла у стены, где тусклая лампочка осветила ее хрупкую фигурку, но главное, страницы, которые ей теперь были так нужны.

Карие глаза! Карие глаза! – шептала она. Уже чувствовала, что Нина находится где-то рядом. Слышала ее прерывистое дыхание. Карие глаза!

Все эти дни, все мучения и тяжелые раздумья в эту минуту перемешались в голове, и теперь она делала открытие. Нужно отбросить разум, забыть обо всем, раствориться и… полюбить. В это мгновение она словно отдавала душу, а та становилась абсолютно свободной и была открыта для всего. Это было откровением! И вдруг она поняла все. Раньше это были только слова, строки, реплики, но теперь они становились реальностью.

– Открывай пьесу и читай, – звучало в голове.

– Что читать?

– Все, что угодно.

– С какой страницы?

– С любой!

«.. Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом, – словом, все жизни, все жизни, все жизни, свершив печальный круг, угасли…»

Перед ней возник образ незнакомой девушки. Она видела ее впервые. Раньше не замечала, хотя та всегда находилась рядом. Была на каждой странице книги, которая лежала у нее под подушкой. Но теперь эта девушка, словно, ожила. Она выше ростом, у нее удивительные… карие глаза! Голос – пронзительный, громкий, немного уставший. Она улыбается, смеется, плачет. Она удивительно ходит, а эти руки, словно крылья, то поднимаются, то опускаются вниз. Девушка напоминает чайку. И, что удивительно, она настоящая, живая. Как такое возможно? Это чудо! Молчи! Читай!

Все дальше и дальше, страница за страницей она идет за своей героиней, видит Нину Заречную, остается только сделать шаг. Как? Душа свободна! Она открыта! Сейчас она сольется с этой придуманной душой и станет Ниной, станет Чайкой. Давай же! Не бойся ничего! И тут происходит чудо. Маленькая актриса чувствует, что ее тело меняется. Душа не покинула его, но превратила в другое существо. Она стала выше ростом, другая походка, другой голос. Она по-другому говорит, думает, чувствует. Это не я. Кто же? Нина Заречная. Теперь она Чайка. Она стала ей! Ее душа поселилась в ней и испытывает все то, что было написано на страницах волшебной книги. А еще почувствовала, что в этот миг совершенно свободна, что любит и Чайку, и людей, которые собрались в зале, понимает, зачем она здесь, что хочет сказать, понимает, что хотел сказать автор, и зачем написана эта пьеса, эта роль, зачем он дал ей крылья и дар любить. И начинается сказочный полет…

А спектакль продолжается. Рядом придуманные персонажи… Нет, они настоящие, живые, теперь ее душа открыта и может сыграть все – и этих людей, и озеро, старый театр, который стоит заброшенным уже два года в саду. Даже ружье, которое, дожидаясь своего выстрела, висит на стене. Подожди, не стреляй, дай еще мгновение этой удивительной жизни!.. Жизни на сцене!…

Вдруг в какой-то момент актриса замерла, а время для нее остановилось. Только что она произнесла слова:

«Общая мировая душа – это я… я… Во мне душа и Александра Великого, и Цезаря, и Шекспира, и Наполеона, и последней пиявки. Во мне сознания людей слились с инстинктами животных, и я помню все, все, все, и каждую жизнь в себе самой я переживаю вновь».

Это были волшебные слова. Время перестало существовать. Вдруг увидела перед собой дверь. Еще недавно ее на сцене не было – она помнила это точно. Обернулась. Все застыло на месте, и персонажи, и зрители, все остановилось. Теперь это время стало безразмерным. Наступила пауза, в которой могла поместиться целая жизнь. И жизнь эта была бесконечной.

Но, что это за дверь? Она робко ее приоткрывает, а там видна гигантских размеров сцена. По ней ходят люди. Нет кулис, нет колосников, а яркие звезды украшают небосвод. Здесь идет спектакль. Какой? Вдруг она узнает людей:

И Александр Великий, и Цезарь, и Шекспир являются перед ней в своем великолепии. Вот Наполеон. А в первых рядах огромного амфитеатра Толстой и Гоголь, Достоевский и великий Пушкин. Чехов! Он тоже здесь. Еще множество людей и персонажей явились перед ней на этой сказочной арене, которая была величиной с планету, где шел удивительный спектакль. Иллюзия? Реальность? Все перепуталось, все трансформировалось. Верить в это, не верить? Конечно, верить! – вдруг поняла она. А еще поняла, что попала в неведомый мир, где сказка становилась реальностью, явью, а время отступало. Поэтому все эти придуманные и не придуманные персонажи, люди из разных эпох, находились вместе, играя свой удивительный спектакль.

У двери заметила привратника в старинной одежде. Он улыбнулся и произнес:

– Вы к нам? Заходите, мы очень рады.

– Рады?… Вы знаете меня?

– Раз вы нашли сюда дорогу, значит, эта дверь для вас открыта. Ну, проходите же!

– Нет… Я не знаю… У меня спектакль.

– Спектакль?! – с восторгом переспросил он. – Кого же вы играете?

– Нину… Нину Заречную.

– О! Тогда не буду вам мешать!

Вдруг заметила, как Чехов обернулся! Он посмотрел на девушку, нет, на актрису, поднес к глазам пенсне и улыбнулся, помахав ей рукой. Это было чудом. Он словно благословлял ее на роль.

– Что же. Возвращайтесь назад, – с уважением произнес привратник. – Понимаю. Вы еще не доиграли свою роль. А на эту сцену успеете всегда. Играйте, Актриса, творите, у вас все еще впереди.

Улыбнулся и после этих слов аккуратно прикрыл дверь. А оттуда еще долго слышались звуки то ли музыки, то ли волшебных колокольчиков, которые, как шарманка, все повторяли свое призрачное звучание. И голоса. Эти великие голоса.

Она обернулась, и тут же время ожило, а из зала на нее смотрели сотни восторженных глаз. Знакомое озеро, Чайка, эти персонажи… Нет, люди! Настоящие живые люди. Игра вновь захватила ее всецело, и она растворилась в роли. Поселилась на озере, а иллюзия вновь стала чудесной реальностью! И уже хотелось остаться здесь навсегда…

Что это? Актриса в ужасе срывается с места и убегает, а громкие аплодисменты несутся вслед. Уже настигают ее. Они все испортили, все разрушили! Девушка чувствует, как ее берут под руки, ведут на сцену, занавес раздвигается, ее заставляют кланяться. Снова и снова. Вот опять шквал аплодисментов, который уже слышать невозможно. А Чайка, белокрылая птица летает где-то рядом и машет ей крылом. Но и она в последний раз крикнула на прощанье и исчезла… И тишина. Кромешная тишина…

Через мгновение Аня оказалась на холодной улице. Белоснежные снежинки с радостью на нее набросились, предлагая закружиться вместе с ними в веселом хороводе. Она стояла, и глаза ее блестели, а сердце бешено колотилось. Постепенно пришла в себя. Почувствовала, что ужасно замерзла, а в душе поселилась пустота. Поняла, что сегодня сказала все, что спектакль окончен, еще поняла, как безумно устала, но возвращаться не хотела. А волшебное озеро снова было перед глазами, и эти люди – ожившие персонажи. Только теперь они молчали. И дверь. Та удивительная дверь была заперта… Издалека еще слышны аплодисменты. И снег. Он все падает и падает. Этот белый, пушистый снег… И мир. Этот белый холодный мир, куда она вернулась опять…

Ее кто-то окликнул, подхватил под локоть и повел за собой. Потом она услышала:

– Теперь скажи честно, когда ты в последний раз ела?

– Не знаю… Не помню, по-моему…

– Понятно. Ночной буфет еще работает, пойдем.

Они спустились в подвальное помещение, где находилось небольшое кафе. Оттуда были слышны голоса людей, доносились запахи еды. Девушка встала к высокому круглому столику. Стульев здесь не было. Люди наскоро заходили, что-то перехватывали и мчались дальше по своим творческим делам. Она едва держалась на ногах. Мастер ненадолго отошел и скоро вернулся, неся тарелку с бутербродами. Есть она не могла. Через силу откусила кусочек сыра и выпила глоток горячего чая, который согрел ее, помогая прийти в себя. Мастер какое-то время на нее смотрел и молчал. Не было жалости в его глазах. О чем он думал, было непонятно. Наконец, медленно тихо заговорил:

– Это сложное ремесло… Это уникальная профессия, но опасная… Аня,… то, что я видел сегодня… Такое в жизни актера бывает редко, почти никогда, один, может быть два, несколько раз в жизни. Но, есть актеры, гениальные творцы, у которых это бывает всегда. Чайка…

Он снова задумался, глядя в пустоту, наконец, произнес:

– Это дается нелегко. Иногда не знаешь, что лучше – быть хорошим актером, честно работать в профессии, или вот так, сжигать себя на костре.

– Я не понимаю, – произнесла она.

– У тебя глаза во время спектакля были карими… Не опали крылья, девочка, и не стань актрисой одной роли. Береги себя. Тебе еще мало лет, вся жизнь у тебя впереди… Понимаешь?

– Нет, – честно призналась она. Знала одно – то, что сегодня произошло – было чудом. А еще поняла, как абсолютно себя отдав, растворившись, пройдя через невероятную муку, можно стать счастливой. Но сейчас валилась с ног, и думать не хотелось ни о чем. Она была счастлива. Это счастье тихими колокольчиками звенело в глубине души, вибрировало незнакомой мелодией, нотами, которые, как шарманка, повторялись снова и снова, и готовы были унести ее на высоту далеко-далеко отсюда, поближе к той двери. Но возвращалась назад, чувствуя, как устала. И пустота. Кромешная пустота в душе. Но верила, что это счастье когда-нибудь повторится вновь. Только нужно немного отдохнуть… отдохнуть… отдохнуть… И снова эти колокольчики. Звук их все тише. Они успокаивают, убаюкивают… А еще поняла невероятную вещь – в жизни больше ничего нет.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 5.5 Оценок: 13

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации