Текст книги "Копатели. Энергия Завета"

– Здорово, Иваныч. – Первым зашел Лёлек.

– Бонджёрно, шеф. – Зацепив плечами дверной косяк, в кабинете появился Болек.

– Здравствуйте, ребятки, проходите, присаживайтесь.

– Ирочка, принесите нам, пожалуйста, кофе с молоком и зеленый чай с лимоном. – За полтора десятка лет Иваныч успел изучить вкусы своих помощников.

– Вот такое дело, ребятки. Откопали, понимаете ли, одни, скажем так, копатели, вы уж простите меня за тавтологию, некую ценную вещь. И есть у меня к этой вещи огромный интерес.

Лёлек что-то записывал в своем блокноте. Вообще, его вид внушал серьезное уважение стороннему наблюдателю, не знающему его близко – дорогой итальянский костюм, очки в тонкой золотой оправе, блокнотик в кожаной обложке, ручка «Монблан» – Лёлек выглядел очень респектабельно.

Александр Иванович повернул экран ноутбука так, чтобы его было видно гостям.

– Вот, собственно, находка. А вот и счастливые её обладатели. – На экране появилось фото Маршалина, сделанное на одном из кладоискательских слетов. Далее пришла очередь появиться Сереге и Егору.

– Какие будут предложения, товарищи?

Лёлек повернул свой блокнот так, чтобы Иваныч мог видеть, что там нарисовано. Тщательно прорисованные детали, красиво набросанные тени. Перед зрителями предстал нарисованный во весь лист блокнота паяльник.

– Лёлек, мы же интеллигентные люди. – Иваныч поморщился. – Насколько я понимаю, нынешние обладатели этой находки не совсем, скажем так, представляют её истинную ценность. Поэтому мы сначала попытаемся что?

– Украсть?

– Нет, Борис. Сначала мы попытаемся ее банально купить. Ну а уж если не получится, мы перейдем к плану номер два, – Иваныч кивнул на Болека. – Ну, а если и это не выйдет, хотя, надеюсь, до этого не дойдет… – Иваныч показал на красивый блокнот в кожаной обложке. – Тогда к плану номер три. Задание ясно?

– Так точно, шеф.

– Ну, тогда приступаем. Первый контакт с клиентом я беру на себя. Дальше – по ситуации. Поехали!

«Добрый день, дорогие пассажиры. Мы рады приветствовать вас на рейсе Аэрофлота номер семьсот сорок один по маршруту Мюнхен – Москва».

Максимилиан фон Фугер откинулся в кожаное кресло подержанного Боинга и закрыл глаза. Этот идиот Минг опять все испортил. Зачем-то купил билет на рейс Аэрофлота. Да еще и в экономическом классе. Идиот. Фугер отчитывал его уже раз пятнадцать. Сначала, когда они с таксистом, пожилым турком, еле разговаривающим на немецком, искали терминал Аэрофлота. Потом, когда стояли в огромной очереди, которую устроили русские перед регистрацией. Фугер даже поморщился. У компании Люфтганза каждый день вылетают из Мюнхена сотни рейсов. Все билеты регистрируются в одном месте. Через эти стойки проходит в день несколько тысяч человек. Да, там есть очередь. Но она по-немецки четко устроена. Выставлены змейкой специальные ограждения. Никто никуда не лезет, даже если очень спешит. А Аэрофлот – это просто ужас. Всего один рейс, а такой бардак. Полторы сотни русских окружают стойку регистрации, лезут без очереди, ругаются друг с другом. Зачем-то тащат в салон все свои пакеты с логотипами самых дешевых мюнхенских дискаунтеров. Устраивают бардак и очереди в дьюти-фри. Бред какой-то. И вот сейчас Минг сидел между магистром и полным русским дядей, от которого разило алкоголем и табаком. Дядька был такой толстый, что маленький Минг не мог даже пошевелиться в своем кресле, чтобы соблюсти положенное по субординации расстояние между ним и магистром. Пусть помучается, в следующий раз будет думать.

Фугер посмотрел в окно. Мимо проплывало здание терминала с огромными желтыми буквами «М». Скоро взлет. Летать Фугер не любил. Не то чтобы боялся, просто не любил. Эта аэропортовая суета, три часа гула и полное несоблюдение его «зоны приватности» – постоянно кто-то толкает, трется рядом, дышит в лицо перегаром. Вот что помешало Мингу взять бизнес-класс, а?

Сегодня ночью он опять не спал. Огромное напряжение и тянущее ожидание, которые мучили его последние несколько суток, сменились нервным волнением. Да, он сделал все, чтобы найти святыню. Добрый десяток лет он собирал лучших программистов, которые строили ему самую мощною поисковую систему в мире. Поисковую систему, которая была предназначена только для того, чтобы найти одну единственною вещь – ту самую таинственную святыню. Исходных данных у него было немного – подробное описание святыни и рисунок, набросанный папским придворным художником. По этим исходным вводным его поисковой системе предстояло найти эту вещь, в какой бы точке мира она не появилась. Тысячи самых современных компьютеров ежесекундно сканировали всемирную паутину, и, как только система видела хотя бы намек, хотя бы подозрение на находку, в работу включались мощные алгоритмы анализа и распознавания. Скрупулезный анализ информации выдавал результат – некий показатель вероятности того, что речь в этой информации идет именно о том, что эта система была призвана найти. Если этот показатель становился больше порогового, в работу системы подключался оператор. Ни один компьютерный интеллект не способен заменить человека, сколько бы миллионов евро не вложил Фугер в его разработку, без операторов было не обойтись. Система сканировала практически всю информацию, которую размещали люди в компьютерной сети – миллиарды веб-страниц, десятки тысяч лент новостей, сотни тысяч форумов, бесчисленные чаты и фотохранилища. Несколько сотен языков и наречий. Даже сложно представить, какой объем информации был обработан его поисковой системой. И самое главное – это дало результат. Где-то в далекой России, на форуме кладоискателей, появилась фотография святыни.

– Пить что будете? – спросила на английском мужеподобная стюардесса с жутким акцентом.

– Вода с лимон, – ответил Фугер по-русски. Он немного знал русский, изучал в университете. Вообще, он худо-бедно изъяснялся на пяти современных языках, плюс знал три «мертвых» – латынь, древнекитайский и древнееврейский.

Стюардесса протянула ему пластиковый стаканчик. Фугер посмотрел на нее и содрогнулся. Ну почему у Люфтганзы такие улыбчивые и симпатичные стюардессы, а у Аэрофлота одни пожилые угрюмые тетки? Неужели всю свою молодость и привлекательность они проводят в борьбе за право летать на международных рейсах, и добиваются этого права только к закату своей карьеры, когда сил на улыбку уже не остается?

Он вспомнил, как перед вылетом он перечитывал завещание своего предка, Якоба Фугера. Этот документ, подписанный 29 декабря 1525 года, за день до смерти основателя империи, он помнил практически наизусть. Особенно ту часть, которая касалась невыполненной клятвы его далекого предка.

В 1519 году скончался великий император Максимилиан. На трон императора Священной Римской Империи претендовал его девятнадцатилетний внук, испанский король Карл I, и французский король Франциск. Как и полагается в те времена, да впрочем, так происходит и сейчас, победа в выборах напрямую зависела от инвестиций со стороны кандидатов. Француз предложил триста тысяч, испанец Карл собрал восемьсот пятьдесят. Причем, большую часть этих денег ему одолжил Якоб Фугер. Бабло, как говорится, побеждает зло. Карл был избран князьями-курфюстами и стал императором Карлом V. 23 октября 1520 года он был коронован. Понятно, что такие серьезные инвестиции были сделаны не зря. Уже вскоре Фугеры получили эксклюзивные права на золотые и серебряные разработки в Испании и стали главными испанскими банкирами.

Не только императоры кредитовались у Фугера – не гнушались этим и церковные руководители, в том числе, и Папа Римский, Лев X. Собственно, общение Фугера с Папой и привело к столь печальным последствиям. К тому времени у Фугера уже функционировала полноценная частная разведывательная служба. Многочисленные представительства его фирмы образовывали плотную сеть, накрывавшую всю Европу. Со всех стран тянулась в центр всевозможная информация о войнах, политике и коммерческих делах. Зная возможности Фугера, Папа попросил его отыскать одну вещь, утерянную одним из его предсшественников. Почти двести лет назад Климент VI, послал небольшую экспедицию из Авилона в далекую и дикую Московию. Задача у посланцев была сугубо секретная и достаточно опасная – им нужно было доставить в Москву, определенным людям, некую святыню – таинственный золотой сосуд с неизвестным никому содержимым. О том, что это был за сосуд, и что у него было внутри, Папа распространяться не стал. Он предоставил Фугеру лишь рисунок – набросок ватиканского художника и подробное описание утерянной вещи. И тогда Фугер совершил ошибку, которая стоила покоя и благосостояния его семье в дальнейшем. Он поклялся Папе на Святой Библии, что он найдет пропажу. Поклялся честью своей семьи и всем её благосостоянием. Наверное, у него были основания это делать – более могущественного человека в то время в мире не было. Корпорация Фугера продавала медь на землях Польской короны, в Пруссии, Великом княжестве Литовском и в Московском государстве. Наверное, Фугер планировал получить некоторую поддержку и помощь от московских властей. Хотя, конечно, это было несколько самоуверенно.

Никто не знал, где именно пропали папские посланцы. Они вышли из Авилона, и в Москву не явились. Понятно, что на поиски их уже снаряжались экспедиции, но вернулись они ни с чем – следы путников терялись уже в северной Чехии, где они останавливались на ночевку. Каких-то следов их дальнейшего перемещения обнаружить не удалось. Пообещать найти их на бескрайних просторах севера Европы, в местах диких и неизведанных, было со стороны Фугера достаточно нескромно. Самые лучшие, самые преданные семье сотрудники, собирались в дорогу.

Поодиночке и группами, они должны были пройти по маршруту, проложенному путниками двести лет назад и найти или какие-либо следы их, либо какие-то упоминания о пропавшей посылке.

Каждому из них была обещана огромная награда в случае достижения хоть какого-то результата, а в случае их нечаянной гибели семьям была гарантировано пожизненное содержание. Два долгих года тянулось ожидание. Потом начали возвращаться поисковики. Все они приходили практически ни с чем. Следов экспедиции практически не было. Последний вернувшийся, спустя целых девять лет, рассказал, что нашел постоялый двор на севере Польши, в котором он слышал легенду о странных путниках. Один из них был аббат, а другой – огромный свирепый литовец, который изничтожил на корню позарившуюся на небедно одетых европейцев шайку одноглазого Януша, терроризировавшую всю округу на протяжении долгих лет. Это предание поисковик тщательно записал, но дальнейшие пути путников терялись. Он решил вернуться в Аугсбург, но его напарник, молодой и фанатично преданный семье Фугеров Карл Блюмайер, решил продолжить поиски. Он пошел дальше, в московские земли, поклявшись, что пока он не выполнит поручение, домой не вернется. Возвращаться ему, и правда, не было смысла – пожилая мать его за долгие годы странствий померла, а больше никого близких у него и не было. Никаких известий о нем более не поступало, его сочли погибшим, и в завещании Якоб отдельно указал, что если найдутся потомки или наследники несчастного Карла, им причиталась бы очень неплохая сумма, которая могла бы сделать безбедными многие поколения его правнуков.

Там же, в завещани было четко прописано указание всем потомкам Фугера до скончания его рода не жалеть средств и времени на поиски святыни, а если следы её объявятся или найдется её текущий обладатель – не скупиться и сделать все возможное, купить, украсть, убить, но вернуть святыню Папе, ибо неисполненная клятва будет тяжким грузом лежать на всем потомстве Фугеров. И не будет им счастья и благополучия, пока клятва эта не будет исполнена.

Так, в общем-то, и случилось. С каждым поколением Фугеры теряли свое могущество и власть. Несмотря на то, что им удалось оставаться на плаву посредством земельных спекуляций и нескольких выгодных браков, в целом, ситуация была достаточно удручающая. Молодой Максимилиан, когда впервые узнал о гнетущем его семью обязательстве, решил во чтобы то ни стало исправить ошибку предка. Впрочем, собрав информацию об объекте поиска, у него появились и другие мотивы, помимо обязательства перед поколениями. Практически все остатки былого наследия семьи он потратил на то, чтобы найти таинственную святыню. Как оказалось, усилия его не были напрасны. Миллионы, потраченные на создание самой мощной в мире поисковой системы сделали свое дело – следы святыни были найдены, и сейчас потомок Якоба Фугера мчался к ней со скоростью девятьсот километров в час, сидя в кресле эконом-класса самолета Аэрофлота.

Макс Маршалин закончил писать письмо, нажал кнопку «Отправить» и довольно потянулся. Ну вот, вроде, разгрёб дела, можно передохнуть. Он взял ноутбук, сигареты и отправился в кафе. В принципе, кофе можно было попить и в офисе, причем бесплатно, но почему-то в офисной кофеварке он был настолько плох, что многие сотрудники старались ходить в ресторанчик на первом этаже здания. Там, пусть и за деньги, подавали более-менее сносный капучино. Опять же, там можно было курить. Толкаться на крыльце с остальными курильщиками Макс не любил.

Заказав себе чашечку кофе, Макс открыл ноутбук и погрузился в статью про флагеллантов, которую начал читать с утра на совещании.

«Когда в 1349 г. в Германии с ужасающей силой свирепствовала чума, в Спиру из Швабии явились двести флагеллантов и ознакомили все население со своей методой самым подробным и добросовестным образом…»

Телефонный звонок прервал его чтение. Номер не определился. «Странно», – подумал Макс и снял трубку.

– Максим Анатольевич? – спросил приятный мужской баритон. Чувствовалось, что говоривший мужчина был уже в возрасте.

– Да, слушаю вас.

– Максим Анатольевич, меня зовут Александр Иванович, и у меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться.

– Спасибо, но меня это не интересует. – Макс положил трубку.

Черт. Совсем обалдели в этом «Ситибанке». Мало того, что звонят через день, разные кредиты предлагают, так теперь, вот, стариков на работу набрали. «У меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться». Дон Карлеоне на пенсии, блин. На валокордин не хватает, пошел в колл-центр подработать.

Телефон зазвонил снова.

– Максим Анатольевич, вы зря не дослушали мое предложение. Оно касается вашей недавней находки.

Оп-па. Это становится интересным – такого расклада Макс не ожидал.

– Слушаю вас внимательно.

– Максим Анатольевич, мы готовы купить у вас вашу находку. Мы готовы заплатить за нее очень неплохие деньги.

– Неплохие – это сколько?

– Неплохие – это пятьдесят тысяч долларов.

– Пятьдесят тысяч? Александр Иванович, это плохие деньги. Доллар падает, инфляция свирепствует. Да что я вам рассказываю, вы сами наверняка все это знаете.

– Хорошо. Пусть будет сто тысяч. Сто тысяч – это неплохие деньги?

– Сто тысяч – это уже неплохие деньги. Не сказать что совсем хорошие, но неплохие. Мне надо подумать.

– Сколько?

– До завтра. До вечера.

– Хорошо, Максим Анатольевич. Завтра вечером я вам перезвоню.

– Всего доброго.

Начинается. Он как чувствовал, что публикация Серегой фотографии в форуме приведет к каким-нибудь неприятностям. Вот уже какие-то мутные граждане подтянулись. Не глядя дают стольник. Блин, а может согласиться? Деньги вроде действительно неплохие, почти год работать… Нет уж, отставить эти упаднические настроения. Во-первых, если сразу дают сто, то стоить это может и двести и триста тысяч. Во-вторых, хорошо бы понять, что же такое мы нашли. Со Львом Ароновичем, специалистом по древнееврейской культуре, Макс договорился на завтра. Что же, посмотрим, что скажет этот древний еврей по поводу его древнееврейской находки. Макс допил кофе, закурил сигарету и вернулся к статье.

Папа Климент VI стоял на балконе своей резиденции во французском Авилоне и в очередной раз перечитывал это странное письмо, которое ему доставили сегодня утром. Казалось, его предшественник окончательно избавил Францию от этой угрозы всему сложившемуся политическому строю – тамплиеров. И вот, опять они появились на горизонте. Папа не понимал, как относиться к написанному в письме. Верить или не верить ему. С одной стороны, все написанное было правдой. Эпидемия чумы распространялась по Европе и, казалось, ничто не могло ее остановить. Стали появляться различные религиозные секты, взять тех же флагеллантов. Церковь уже не могла контролировать процесс духовного распада населения. Потрясенные ужасами эпидемии, они готовы были верить во что угодно, лишь бы это что-то хотя бы немного приближало их к спасению. С другой стороны, тон, которым было написано это письмо, уж больно походил на банальный шантаж.

«Жерар де Бурье, Верховный Магистр Ордена Тамплиеров В Изгнании», как представился автор этого странного послания, предлагал Папе срочно возвратить ордену его реликвию. Святыню, которую церковь уже почти полвека считала своей собственностью. Святыню, которая была изъята у одного из магистров Ордена самим Флиппом Красивым. Который, в свою очередь, в благодарность за молчаливое содействие тогдашнего Папы и передал её в дар церкви. Себя он, конечно, тоже не обделил. По слухам, до разгрома Филипп был должен рыцарям Храма кругленькую сумму – где то половину Франции.

Про деньги в письме не было ни слова. «Магистр в изгнании» предлагал вернуть находку туда, где ей следовало находиться. И взамен обещал мир и спокойствие в Европе, мотивируя это тем, что пока святыня будет вне положенного ей места, все новые и новые беды и напасти будут изнурять весь христианский мир и приведут, в результате, к полному завоеванию его магометянами. Папа содрогнулся, вспомнив отчеты своих доверенных лиц об экспедиции, которую он организовал четыре года назад в Смирну для того, чтобы положить конец набегам турецких пиратов на север Средиземноморья. Рассказы о нравах и повадках этих дикарей были ужасом для любого христианина. Их жестокость и страсть к насилию потрясли бы любого, самого отчаянного головореза. Их притязания на часть христианских земель были так же хорошо известны. Угроза не была выдумана, и это Папа понимал.

Судя по письму, тамплиеры осели где то в лесах Московии, получив поддержку тамошних правителей. Что говорить, нашли место… Ладно, надо будет подумать над этим. Папа сложил письмо и убрал его в складки своей мантии. Он вернулся в зал, где его уже ждали двенадцать кардиналов. Сегодня они должны были обсудить ситуацию с этой новой сектой – флагеллантами.

Глава 4. Еврейские штучки

– Подскажите, как попасть на Дерибасовскую?

– Вам надо проехать на трамвае еще две остановки.

– Да, но в трамвае сказали, что выходить надо здесь.

– Молодой человек, вы таки в Одессе. Видимо, вы сидели, а тот, кто вам это сказал – стоял.

– Магистр, вам не кажется, что мы едем несколько странно. Разве похожа эта дорога на путь в центр европейской столицы?

– Я не совсем понимаю, Минг. Это, действительно, все очень странно.

Выйдя из зоны таможенного контроля, путешественники направились к окошку с надписью «Такси». Узнав, что им нужно в Марриотт, неприличного вида девица за стойкой назвала какую-то заоблачную цену в триста пятьдесят евро. За эти деньги можно от Мюнхена доехать до Берлина и вернуться обратно. Чувствуя, что происходит что-то не то, Фугер и Минг начали растерянно оглядываться в поисках другого, более правильного такси. Тут же их окружила толпа неприятных личностей. Плохо одетые, небритые, они, все как один, вертели на пальцах либо четки, либо автомобильные брелоки, вполголоса приговаривая «такси, такси недорого». Бормоча себе под нос это заклинание, облаченные в одинаковые кожаные куртки люди встали вокруг путешественников и угрюмо смотрели на Магистра, верно определив в нем главного.

В панике вспоминая, как по-русски будет слово «полиция», Фугер растерянно озирался, когда ситуацию спас молодой юркий человечек с хитрыми глазами и блестящим на все Шереметьево золотым зубом.

– Куда желают направиться господа? – спросил он на корявом немецком.

– Господа желают отправиться в Марриотт, – ответил ему Фугер.

– Замечательно. Двести евро вас устроит?

– Наверное, да. Я, правда, не знаю, где можно поменять деньги.

– Не надо ничего менять. Вы можете расплатиться в валюте. – Человечек зыркнул на таксистов, стоящих вокруг них, и они в один миг исчезли. Остался один, толстый, седой и мрачный джентльмен в стандартной кожаной куртке и странной кепке довольно потрепанного вида.

– Это Вася, – представил его хмырь с зубом. – Он вас отвезет.

Тут он перешел на русский.

– Вася, помоги господам с багажом.

Вася схватил огромными ручищами два чемодана и потащил их к выходу. Путешественники покорно побрели за ним.

Достаточно большой автомобиль, к которому их подвел Вася, внешне напоминал старый Мерседес 80-х годов. Усевшись сзади, туристы почувствовали резкий запах бензина.

– Я думаю, курить здесь не стоит, – сказал Магистр и приоткрыл окно.

Мингу повезло меньше. С его стороны в щель окна была вставлена угрожающего вида отвертка. Было ясно, что оно не открывается.

Выехав за территорию аэропорта, водитель что-то угрюмо пробормотал и резко свернул в сторону. Еще один поворот, и дорога пошла по задворкам какой-то деревни. Еще минута, и с двух сторон дороги высокой стеной вырос лес. Темнело, и бодрости это не прибавляло. За все время, что они ехали, им навстречу не попалось ни одного автомобиля.

– Мы ехать Марриотт? – Фугер постарался говорить медленно, чтобы водитель понял его русский.

– Марриотт, Марриотт, – кивнул водитель. – На Ленинградке одно убийство сейчас. Объедем через Химки.

– Убийство? – похолодел Фугер. Это было единственное слово, которое он разобрал в ворчании таксиста.

– Угу, – буркнул водитель.

– Что он сказал? – встревожился Минг.

– Я, честно говоря, не понял, но одно слово разобрал.

– Что это за слово, Магистр?

– Убийство.

– О, Святая Богородица!

Дорога нервно петляла в лесу. Деревья загораживали небо, стало совсем темно. Водитель включил ближний свет. Путешественники молча сидели сзади. Фугер, забыв о своем же предупреждении, закурил.

– Минг, будь готов дать ему отпор, – негромко сказал Фугер. – Он, конечно, здоровый, но нас, все-таки, двое.

– А если он везет нас к своим сообщникам?

– Не исключено. В этом случае нам понадобится какое-нибудь оружие.

– Я, кажется, придумал, Магистр, – сказал Минг и начал выковыривать огромную отвертку из щели окна. Отвертка не поддавалась, но китаец, косясь на водителя, продолжал её потихоньку раскачивать.

Наконец, инструмент оказался в руках Минга. Это было достаточно грозное оружие, с учетом того, что длинна его составляла сантиметров тридцать, а рабочая часть была остро заточена.

– Ну что за придурки, а? – с этим воплем водитель резко затормозил. Фугер больно ударился головой о ручку над дверью.

– Началось! – крикнул он, когда водитель выскочил из машины. – Минг, защищайся.

Пытаясь вспомнить все, чему его учили в школе боевых искусств, из которой, впрочем, он был отчислен за неуспеваемость, Минг попытался принять какое-то подобие защитной стойки, но в тесноте заднего сиденья это было не так просто сделать. Громила-водитель распахнул пассажирскую дверь и, несмотря на угрожающий вопль китайца, схватил гигантскую отвертку прямо за остро наточенное жало и легко, словно играючи, выдернул инструмент из его рук.

«Это конец! – подумал Фугер. – Теперь он с нами легко справится».

– Не убивайте нас! – заорал он на немецком. – Возьмите все, возьмите деньги, возьмите вещи. – Рядом Минг лепетал то же самое.

– Ну что за придурки, а? – повторил таксист. Одним движением руки он вставил отвертку на место и с силой захлопнул дверь.

Путешественники растерянно молчали.

Водитель внушительно водрузился на свое место и завел двигатель. Машина тронулась.

– Ну что за придурки, а? – опять спросил таксист, уже сам себя. – Третий раз одно и то же, причем, в одном и том же месте. И каждый норовит отвертку стибрить. Как Трахонеево проезжаем, так им всем срочно отвертка нужна.

– Ну зачем тебе отвертка, фашист? – громко спросил он Минга.

– Что он говорит, шеф? – китаец был не на шутку испуган.

– По-моему, он назвал нас фашистами.

– Ну все, теперь точно убьёт. Может быть, вы скажете ему, что мы не фашисты?

– Знаешь, Минг, по-моему, не надо его злить. Молиться – вот всё, что нам остается. И не трогай, пожалуйста, эту ужасною штуку. – Фугер показал глазами на отвертку.

– Ишь, опять на отвертку косится, гад, – пробормотал водитель, поглядывая в зеркало заднего вида. «Место здесь заколдованное, что ли?» – подумал он и прибавил газу.

Машину бросало на поворотах, дорога была основательно разбита. Вцепившись огромными ручищами в руль, таксист уверенно вводил машину в очередной вираж, а на заднем сиденье, судорожно ухватившись за хлипкие пластмассовые ручки, неистово молились двое путешественников. Наверное, небеса давно не слышали столь искренних и отчаянных молитв. За темной стеной леса показались огни города Химки. Путешественникам они показались нереальным, избавительным чудом.

– Это просто чудо какое-то. Вы действительно нашли это в Тверской губернии? – Лев Аронович долго разглядывал сосуд в огромную лупу.

– Да, Юго-восток области, Зубцовский район.

– Боже жь мой, и как она туда могла попасть, я вас спрашиваю?

– Да откуда же я знаю. – Тишина загородного дома и царивший здесь полумрак действовали на Макса угнетающе. – Мы, собственно, удельное княжество там искали. И находки были вполне соответствующие, славянская домонгольщина. И вдруг – эта бутылка.

– Бутылка? Эх, молодой человек. Этой бутылке, как вы изволили выразиться, больше трех тысяч лет. И это только по совсем предварительной оценке. Вы видите эти строчки? – толстый палец Льва Ароновича уткнулся в тонкую вязь закорючек. – Это очень похоже на строчки из Ветхого завета. Не хочу вас обнадеживать, но вещь, которую вы нашли – бесценна.

– Бесценна? Я надеялся услышать от вас совсем другое.

– Бесценна в свете своего исторического значения. Скажите, а больше ничего странного вы в этом преинтереснейшем месте не обнаружили?

– Странного? Да нет, наверное. Разве только… Попалась нам одна вещь. Крест наперсный латинского типа. Уж не знаю, странно это или нет, но на фоне других находок он явно выделялся.

– Латинский крест? Что же, это может быть очень интересно. У вас он не с собой?

– Нет, но я могу прислать вам изображение.

– Да, да, да, это было бы очень любопытно. Что же касается вашей главной, так сказать, находки, у меня к вам будет нижайшая просьба. Не могли бы вы мне оставить этот сосуд? Буквально на два дня. Есть у меня одно предположение, даже не знаю, насколько оно может оказаться правдой… Пожалуй, не буду вас излишне обнадеживать.

– Лев Аронович, я вам, конечно, могу оставить эту вещь. Но можете ли вы гарантировать её сохранность?

– Молодой человек! Посмотрите на меня! Более осторожного еврея вам никто не назовет, спросите любого. Вы разве не заметили, какая у меня охрана?

Охрана, действительно, была серьезная. Два огромных бультерьера паслись во дворе особняка, на окнах были решетки, в кирпичной будке у ворот маячил охранник с АКСУ. Похоже, этот старый еврей был серьезно озабочен своей безопасностью.

– Да вы не сомневайтесь, вам за Лёву Книжника каждый скажет, что украсть у него вещь – да ни Боже жь мой. Лёва Книжник собирал еще при Никите Сергеевиче. И при Леониде Ильиче собирал. И при Мишке с Райкой собирал. И при Борьке. И, видит Бог, еще столько же прособирает.

– Ну, хорошо, Лев Аронович. Я вам доверю эту драгоценность. Только, пожалуйста, не показывайте ее никому. Не хочу, чтобы посторонние знали, что это за вещь и где она находится.

– Даю вам самую торжественную еврейскую клятву, что ни одна живая душа не узнает, что ваш сосуд – у меня. Даже если меня будут, не дай Бог, конечно, пытать, то я скажу любому, что знать не знаю никакого Максима, и даже не догадываюсь, что за интереснейшую вещь он нашел на юго-востоке Тверской области. Я скорее унесу вашу тайну в могилу, чем выдам хотя бы слово о вас и вашей находке. Вас такая страшная тайна устроит?

– Вполне. Увидимся послезавтра, Лев Аронович.

– Да, да, до послезавтра, до послезавтра.

Лев Аронович позвонил в серебряный колокольчик (16–17 век, отметил про себя Макс, какая-то чешская мануфактура), и из полумрака вырос крепкий охранник.

– Женечка, проводи, пожалуйста, нашего гостя до машины.

Идя за охранником темным коридором, Макс раздумывал, не сделал ли он огромную ошибку, оставив здесь сосуд. Уж больно он хитрый, этот Лев Аронович. По лицу видно, что не одну тысячу людей обманул. С другой стороны, Кириллыч рекомендовал его как лучшего специалиста по древнееврейской культуре. И вряд ли Макс сможет найти другого такого. По крайней мере, в Москве. Что же, доверимся старому еврею.

Уже садясь в джип, который казался игрушечным в огромном дворе монументального особняка, Макс бросил взгляд на окна, закрытые чугунными решетками. Ему показалось, что занавеска на одном из окон слегка шевельнулась. «Следит, старый черт», – подумал Макс, и, дождавшись, когда массивные ворота неторопливо разъедутся в стороны, вырулил на тихую лесную дорожку, которая через несколько минут вывела его на извилистую Рублевку.

Убедившись, что ворота за его гостем закрылись, Лев Аронович засеменил в свой кабинет. Там, усевшись за огромный стол, он подвинул к себе древний телефонный аппарат. Толстые пальцы, все в золотых перстнях, набрали код Санкт-Петербурга. Старый еврей задумался, может быть, вспоминая номер, а может, раздумывая, стоит ли по нему звонить. В конце концов он решился и быстро набрал оставшиеся семь цифр.

– Изя, это я, Ты не поверишь, что мне только что принес один молодой человек! – Лев Аронович взял трубку поудобнее и, пытаясь скрыть возбуждение, откинулся в старинное глубокое кресло.

Александр Иванович сурово глядел из глубины своего необъятного кожаного кресла.

– Ну что, головорезы, какие новости?

Лёлек и Болек расположились за длинным столом для совещаний. Особо новостей у них не было, но держались они бодро.

– Всё путем, Иваныч. Фигуранта установили. Это Маршалин Максим Анатольевич. Работает начальником отдела в немецкой компьютерной конторе. Живет на Соколе. Адрес установлен.

– Да это я и так все знаю. Что ещё?

– Да, в общем, все. Команды на активные действия не было. Адрес установили, к телефону подключились городскому… только он им не пользуется совсем. Сейчас вообще народ городскими телефонами не пользуется, все больше по мобильному звонит.

– Ты не рассуждай. Тебе сказали подключиться – ты подключился. А будет он звонить или нет – потом разберемся. Кстати, не пора ли нам ему самим позвонить?