Текст книги "Повседневная жизнь советского крестьянства периода позднего сталинизма.1945–1953 гг."

Многие исследователи аграрной истории послевоенного периода отмечают нарастание в экономической и социальной политике советского государства антикрестьянских тенденций, направленных на дальнейшее разрушение традиционного уклада крестьянской жизни и духовно-нравственных ориентиров сельской культуры. Государство, используя различные механизмы, активно продолжало процесс раскрестьянивания. Справедливо утверждение В.А. Ильиных о решающей роли налогово-податной политики сталинского режима в данном процессе. Им были охарактеризованы ее базовые принципы: «…изъятие у производителей в качестве земельной ренты не только прибавочного, но и части (иногда значительной) необходимого продукта; внеэкономическое принуждение (включая прямые репрессии), применяемое как основной способ изъятия ренты; рефеодализация системы налогообложения деревни, которая заключалась в возврате к присущей для феодализма сословности обложения, натуральным и отработочным его формам»[118]118
  Политика раскрестьянивания в Сибири. Вып. 3: Налогово-податное обложение деревни. 1946-1952 гг. / Под общ. ред. В.А. Ильиных, О.К. Кавцевич. Новосибирск: НГУ, 2003. С. 3.


[Закрыть]. По утверждению ряда исследователей, система повинностей крестьянства включала обязательные отработки, натуральные поставки продовольствия и денежное обложение, что позволяет делать вывод о феодально-крепостническом характере зависимости колхозного крестьянства от государства. Отработочные повинности включали обязательные отработки в общественном хозяйстве колхоза, трудовую и гужевую повинность на лесозаготовках и торфоразработках, работу по строительству и ремонту дорог и т. д.[119]119
  Безнин М.А., Димони Т.М., Изюмова Л.В. Повинности российского крестьянства в 1930-1960-х годах. Вологда, 2001. С. 5.


[Закрыть]

B. А. Ильиных отмечает, что количество отработок в колхозах регулировалось обязательным годовым и сезонным минимумом трудодней, установленными в трудоднях нормами выработки и расценками работ[120]120
  Политика раскрестьянивания в Сибири. Вып. 3.: Налогово-податное обложение деревни. 1946-1952 гг. / Под общ. ред. В.А. Ильиных, О.К. Кавцевич. Новосибирск: НГУ, 2003. С. 4.


[Закрыть]. Трансформация крестьянского двора как основной хозяйственной единицы в условиях советской модернизации представлена в научных трудах В.М. Безнина. Исследователь делает вывод о разрушении механизма воспроизводства крестьянского хозяйства вследствие недостаточных возможностей удовлетворения минимальных потребительских запросов крестьян в колхозный период отечественной истории[121]121
  Безнин М.А. Крестьянский двор в Российском Нечерноземье. 1950-1965 гг. М.; Вологда, 1991. С. 225.


[Закрыть]. Важнейшая функция крестьянского двора заключалась в «выталкивании подрастающих детей из крестьянского состояния». Возникшее противоречие социально-демографической функции крестьянского двора и его хозяйственных возможностей, по утверждению В.М. Безнина, имело следствием возникновение механизма «внешнего раскрестьянивания». Сочетание внутренних и внешних обстоятельств в 60-е годы привело к угасанию крестьянской культуры и традиционного крестьянского образа жизни.

Индивидуальные приусадебные участки колхозников, имевшие значительный вес в производстве, заготовках и потреблении основных сельскохозяйственных продуктов, в формировании совокупных денежных доходов колхозников, исследованы в монографии М.И. Денисевича[122]122
  Денисевич М.Н. Индивидуальные хозяйства на Урале (1930-1985 гг.). Екатеринбург, 1991.


[Закрыть]. Последний отмечает, что, несмотря на неоднократные попытки административно-экономического давления, ограничения и ликвидации, они проявляли живучесть, эластичность и приспособляемость к внешним воздействиям. Автор выявил ряд факторов, обусловивших высокую экономическую эффективность личных приусадебных хозяйств, в частности: 1) материальный интерес; 2) сохранение чувства хозяина на своем участке земли, соединение в одном лице работника и хозяина; 3) органичное соединение труда со средствами производства; высокая степень саморегуляции как элемента любой саморазвивающейся хозяйственной структуры; 5) относительная свобода в определенные периоды в реализации продукции.

Советский аграрный проект предусматривал не только слом вековых хозяйственных норм крестьянского миропорядка, но и «перевоспитание» крестьян, формирование новых ментальных установок и ценностей сельского населения. В основном данная задача достигалась именно через механизмы налогового бремени – крестьянин должен был думать не о благополучии своей семьи, а заботиться о благополучии государства, выполняя всевозможные трудовые повинности и продовольственные поставки. Проблема эволюции ментальных установок крестьянства в результате социально-политических трансформаций ХХ века, их отражение в социальной памяти сельских жителей рассмотрены в работах И.Е. Козновой. По ее утверждению, советская модернизация разрушила традиционный крестьянский образ жизни, который остался в исторической памяти как идеал[123]123
  Кознова И.Е. ХХ век в социальной памяти российского крестьянства. М.: ИФ РАН, 1999. С. 87; она же. Сталинская эпоха в памяти крестьянства России. М.: РОССПЭН, 2016. 464 с.; она же. Прошлое в народной памяти: проблемы и интерпретации // Проблемы Российского самосознания: историческая память народа. Материалы 12-й Всерос. конф. М.; Махачкала, 2015. С. 198-211.


[Закрыть]. Потеря земли, продолжает автор, привела к тому, что мечтой нескольких поколений советских крестьян стало желание вырваться из деревни и избавиться от своего крестьянского прошлого. Несмотря на то что к середине 50-х годов повседневное пространство крестьянской культуры все более определялось советскими новациями, в данный период наблюдалось возрождение многих сельских традиций и обрядов, прежде всего религиозных[124]124
  Кознова И.Е. ХХ век в социальной памяти российского крестьянства. М.: ИФ РАН, 1999. С. 110-111.


[Закрыть]. Религиозность колхозниками не осуждалась. Более того, религиозность, способствовавшая объединению населения в годы Великой Отечественной войны, являлась важнейшим фактором роста национального самосознания и свидетельствовала о неутешительных итогах антицерковной кампании предвоенного периода[125]125
  Чумаченко Т.А. Государство, православная церковь и верующие. 1941-1961 гг. М., 1999; Шкаровский М.В. Нацистская Германия и Православная Церковь (нацистская политика в отношении Православной Церкви и религиозное возрождение на оккупированной территории СССР). М., 2000; он же. Русская Православная Церковь и Советское государство в 1943-1964 годах. От «перемирия» к новой войне. СПб., 1995; он же. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 годах. М., 1999; Одинцов М.И. Хождение по мукам // Наука и религия. 1990. № 8. С. 19-20. 1991. № 7. С. 2-3. Перелыгин А.И. Русская Православная Церковь на Орловщине в годы Великой Отечественной войны // Отечественная история. 1995. № 4. С. 126-136; Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф. Власть и церковь в Восточной Европе. 1944-1953 гг. Документы российских архивов: в 2 т. Т. 1: Власть и церковь в Восточной Европе. 1944-1948 гг. М.: РОССПЭН, 2009; Нуруллаев А.А. Мусульмане Советского Союза в Великой Отечественной войне // Религиозные организации Советского Союза в годы Великой отечественной войны 1941-1945 гг. М., 1995. С. 58; Якунин В.Н. Укрепление положения РПЦ и структура ее управления в 1941-45 гг. // Отечественная история. № 4. 2003. С. 83-934; Смыслов О.С. Богоборцы из НКВД. М.: Вече, 2012.


[Закрыть]. Исследователи отмечают факт признания государством существования религиозных организаций и снятия ограничений в осуществлении религиозных практик верующих[126]126
  Перелыгин А.И. Русская Православная Церковь в Орловском крае (19171953 гг.): автореф. дис. … канд. ист. наук. Орел, 2009. С. 3.


[Закрыть]. Историки исследуют не только проблему взаимоотношения церкви и государства, но и вопросы взаимодействия легальных и нелегальных церквей, деятельность подпольных церковных организаций, процесс вовлечения в церковную жизнь нелегальных общин верующих и т. д. Для Е.Ю. Зубковой, которая рассматривала религиозность советского человека как составную часть структуры послевоенных настроений, рост религиозной активности масс является проявлением тягот войны и надеждами на преодоление повседневных трудностей[127]127
  Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. М., 1999.


[Закрыть]. Постепенное расширение доступа сельского населения к образовательным ресурсам и социокультурным учреждениям позволяет О.М. Вербицкой констатировать факт отхода большей массы сельских жителей от религиозного мировоззрения, за исключением лиц, чья социализация пришлась на довоенный период[128]128
  Вербицкая О.М. Российское крестьянство: от Сталина к Хрущеву. С. 191-202.


[Закрыть]. Она отмечает, что уже к началу 60-х годов сельская религиозность представляла собой «затухающее» явление. Спад уровня религиозности в колхозной деревне на рубеже 50-60-х годов ХХ в., по мнению А.Л. Беглова, связан не столько с антирелигиозными государственными кампаниями, сколько с миграционными процессами, которые привели к оттоку значительной части сельского населения, являющегося основой сельских приходов[129]129
  Беглов А.Л. В поисках «безгрешных катакомб». Церковное подполье в СССР. М., 2008. С. 231-232.


[Закрыть]. Т.М. Димони отмечает стремление крестьян европейского севера России использовать религиозные традиции для противовеса властной модернизационной инициативе, вписывая определенные культурно-нравственные элементы, базирующиеся на православном мировоззрении, в систему официальных ценностей[130]130
  Димони Т.М. Духовные традиции крестьянства Европейского Севера России в 1945-1960 гг. (проблема взаимоотношений с властью) // Северная деревня в XX веке: Актуальные проблемы истории / Отв. ред. М.А. Безнин. Вологда, 2000. С. 78-94.


[Закрыть]. А.Ю. Михайловым были выявлены различия в отношении центральных и сельских органов власти к организационным структурам православной церкви в колхозной деревне в конце 1940-х гг., а именно то, что сельские властные институты не проявляли активности в антирелигиозной деятельности[131]131
  Михайловский А Ю. Провинциальные церковные приходы во второй половине 1940-х гг. // Вопросы истории. 2010. № 6. С. 143-145.


[Закрыть]. Многие современные исследователи предлагают оценивать циклы религиозной активности и апатии сельского населения, возрождения и угасания религиозных традиций в срезе антицерковной борьбы государства.

Таким образом, как видим, на современном этапе историки значительно расширили представления о послевоенном развитии СССР, сформулировали новые подходы, оценки и концепции послевоенного развития колхозного строя и советского крестьянства. Состояние современной историографии свидетельствует о качественном переходе от первоначального накопления фактического материала к его концептуализации. В новейших исследованиях на первый план выходит преимущественно освещение социальной проблематики: вопросы демографии, голода, быта, сельской стратификации, роли и места личного подсобного хозяйства и крестьянского двора в производстве сельскохозяйственной продукции, значение крестьянских хозяйств для самих крестьян и др. Вместе с тем в современной российской историографии доминирует представление о потребительском отношении к деревне со стороны власть имущих, обусловленном направленностью государственной политики на первоочередное развитие города и тяжелой индустрии. Историографический анализ показывает, что в современной исторической науке нет комплексных работ, посвященных анализу процесса трансформации пространства повседневной жизни крестьян Среднего Поволжья в послевоенное время. Практически отсутствуют работы, раскрывающие механизмы аграрной политики советского государства в территориальных границах Ульяновской и Куйбышевской областей.

1.2. Источниковая база исследования

Источниковую основу исследования составил значительный комплекс опубликованных и неопубликованных документов: законодательные материалы; доклады и сочинения партийных лидеров; периодическая печать; статистические материалы; историко-социологические обследования поволжской деревни; источники личного происхождения (письма и обращения сельских жителей во властные институты и партийным лидерам, в средства массовой информации), делопроизводительная документация и материалы устной истории (интервьюирование респондентов сельских жителей)

Необходимо отметить, что законодательные акты, затрагивающие различные аспекты хозяйственной и социокультурной жизни послевоенной колхозной деревни, публиковались в центральных и местных периодических изданиях. Наибольшую ценность для исследования представляют два юридических акта, которые в полной мере характеризуют аграрную политику позднего сталинизма как репрессивную по отношению к колхозному крестьянству. Так, принятое 19 сентября 1946 г. специальное постановление Совета Министров СССР «О мерах по ликвидации нарушений Устава сельскохозяйственной артели в колхозах», широко освещенное в советских средствах массовой информации, ознаменовало возвращение советского правительства к довоенным принципам взаимоотношения с крестьянами[132]132
  О мерах по ликвидации нарушений Устава сельскохозяйственной артели в колхозах: Постановление Совета Министров СССР и Центрального Комитета ВКП(б) от 19 сентября 1946 г. // Волжская коммуна. 1946. № 188. С. 1.


[Закрыть]. Постановление, в частности, было направлено на борьбу с самовольными расширениями крестьянами размеров своих личных подсобных хозяйств и на укрепление трудовой дисциплины в сельскохозяйственных артелях. В документе отмечался массовый характер процесса «расхищения общественных земель», происходивший в виде «увеличения приусадебных участков колхозников путем самовольных захватов или незаконных прирезок со стороны правлений и председателей колхозов в целях раздувания личного хозяйства в ущерб общественному». Причиной данного явления было попустительство «правлений колхозов, председателей сельсоветов и райсоветов»[133]133
  Там же.


[Закрыть]. Таким образом, маховик репрессий был направлен не только против рядовых колхозников, но и против руководящего состава колхозов, сельских советов и районов. В Постановлении утверждалось, что «некоторые советско-партийные и земельные районные работники вместо того, чтобы строго охранять общественную собственность, как основу колхозного строя, грубо нарушают советские законы и, злоупотребляя своим служебным положением, незаконно распоряжаются имуществом, натуральными и денежными доходами колхозов, принуждая правления и председателей колхозов выдавать им бесплатно или за низкую цену имущество, скот и продукты, принадлежащие колхозам»[134]134
  Там же.


[Закрыть]. В Постановлении подчеркивалось, что колхозники и иные элементы, осуществляющие самозахват колхозной земли, преследуют цель «спекуляции и личной наживы». Региональным властям было рекомендовано до 15 ноября 1946 г. провести ревизию колхозных земель и провести обмер размеров приусадебных участков колхозников, а при обнаружении нарушений «незаконно захваченные земли» возвратить колхозам[135]135
  Там же.


[Закрыть]. Задача данной кампании заключалась в принуждении крестьян к исполнению своих трудовых обязанностей в колхозах, не отвлекаясь на личное хозяйство, то есть власть была заинтересована в сохранении у крестьян единственного источника финансового обеспечения в форме артельного хозяйства. Однако несмотря на жесткие меры давления на сельское общество и массовое выявление случаев нарушения Устава сельскохозяйственной артели рядовыми колхозниками и представителями административно-управленческого персонала колхозов, крестьяне продолжали реализовывать хозяйственные практики, утвердившиеся на селе в военные годы. Архивные документы свидетельствуют, что «в ряде колхозов госкомиссии несерьезно подходили к обмеру приусадебных участков у колхозников»[136]136
  Хасянов О.Р. Эрозия трудовой этики советского крестьянства в послевоенное десятилетие (на материалах Ульяновской области) / О.Р. Хасянов, Л.Н. Галимова // Самарский научный вестник. 2016. № 1. С. 116.


[Закрыть].

В ходе кампании 1946 г., инициированной постановлением «О мерах по ликвидации нарушений Устава сельскохозяйственных артелей», у колхозников изымались излишки участков, выходящие за рамки установленных норм, но трудовая дисциплина от этого не повышалась: крестьяне по-прежнему не были финансово мотивированы трудиться в общественном хозяйстве. В данных условиях по предложению Н.С. Хрущева Президиум Верховного Совета СССР 2 июня 1948 г. принимает Указ «О выселении в отдаленные районы страны лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни»[137]137
  Зима В.Ф. «Второе раскулачивание» (Аграрная политика конца 40-х – начала 50-х годов) // Отечественная история. 1994. № 3. С. 109-125; Хисамутдинова Р.Р. Антикрестьянская сущность Указа Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г. и его осуществление на Урале // Вестник ОГУ. 2002. № 8. С. 56-62.


[Закрыть]. Указ не был предназначен для публикации, т. к. затрагивал интересы большинства сельских жителей.

В условиях секретности копии Указа были разосланы в областные и республиканские центры с предложением немедленно приступить к реализации основных положений данного законодательного акта. И маховик новых репрессий начал раскручиваться в колхозной деревне.

Региональные власти полностью контролировали процесс реализации Указа, а сельские жители лишь играли роль массовки, задача которой заключалась в принятии нужного решения.

По задумке властей, очередная волна государственного насилия по отношению к крестьянству должна была способствовать росту производительности труда в колхозном хозяйстве. Но эффект оказался краткосрочным, и уже после смерти И.В. Сталина советское руководство было вынуждено перейти к новым принципам взаимодействия с крестьянством.

К законодательным актам примыкают сочинения, выступления, доклады лидеров партии и государства, являвшиеся, по своей сути, директивными указаниями для нижестоящих институтов власти и населения[138]138
  XVIII съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчет. М., 1939; Отчетный доклад ЦК ВКП(б) XIX съезду партии. Доклад секретаря ЦК ВКП(б) тов. Г.М. Маленкова // Правда. 1952 г., 6 октября; XIX съезд Всесоюзный коммунистической партии (большевиков). Резолюция XIX съезда ВКП(б) по отчетному докладу секретаря ЦК ВКП(б) тов. Маленкова Г.М. // Красный Октябрь. 1952. № 200. С. 1-3.


[Закрыть].

Исследователь, ставя задачу реконструкции прошлого, в своей практике опирается на архивные материалы, круг которых достаточно обширный (делопроизводство, статистические данные, документы личного происхождения, законодательные акты и т. д.). Но изучая повседневную жизнь послевоенного села, историк сталкивается с большим количеством сложностей: с многих документов не снят гриф секретности, или у архивных дел, содержащих сведения личного происхождения, не истек 75-летний срок. До сих пор архивы ФСБ закрыты для широкого круга исследователей, и материалы, содержащиеся в них, недоступны для научного анализа. В данных условиях остро стоит вопрос решения проблемы источниковой базы исследования. Конечно, в реконструкции картины жизни послевоенного крестьянства можно и необходимо использовать методы устной истории и микроистории[139]139
  Хасянов О.Р. Методы устной истории в изучении повседневной жизни советского крестьянства // Вестник СамГУ. 2014. № 1. С. 53-59.


[Закрыть]. Но опираясь только на данную методологию, нельзя воссоздать объективную картину прошлого. Необходимо привлекать в качестве источников материалы советской периодической печати, которые отражают реалии социально-экономической, политической и культурной жизни регионов. Влияние периодической печати на массовое читательское сознание переоценить сложно. Не случайно в системе исторических источников она занимает весьма существенное место. Именно печать является ведущим средством массовой информации населения, важнейшей функцией ее является структурирование общественного мнения, пропаганда господствующей государственной идеологии[140]140
  Мазетов Р.А. Церковная периодическая печать как исторический источник (на примере журналов Церковный вестник и Церковные ведомости). URL: http://history-nso.ucoz.ru/publ/materialy_xii_lomonosovskikh _chtenrj_2010/istorija_pravoslavnoj_ cerkvi_v_svete_razlichnykh_istochnikov/mazetov_r_a_cerkovnaja_periodicheskaja_ pechat_kak_istoricheskij_istochnik_na_primere_zhurnalov_cerkovnyj_vestnik_i_ cerkovnye_vedomosti/15-1-0-18


[Закрыть]. Выделяют три разновидности периодической печати: газеты, журналы и повременные издания научных обществ. Говоря о советской периодической печати, мы останавливаемся лишь на газетах.

Советская периодическая печать находилась под контролем партийного аппарата и проходила строгую цензуру. Несмотря на это региональные газеты содержат широкий фактический материал, раскрывающий жизнь советской провинции в рамках господствующей идеологии. Как отмечает Ю.П. Бокарев, «идеологические фильтры не были непроницаемыми. В статьях, обзорах, корреспонденциях с мест, в письмах читателей, в публицистике выражались разные точки зрения»[141]141
  Источниковедение новейшей истории России: теория, методика и практика / Ред. А.К. Соколов. М., 2004. С. 238.


[Закрыть].

Советское источниковедение утверждало, что советская пресса является источником достоверных и неоспоримых фактов. Крушение советского строя обнажило проблему неприкрытости идеологически-пропагандистской направленности советской печати и, следовательно, тенденциозности в подаче материала. На этом основании многие стали полагать, что советская пресса не может служить достоверным источником фактического материала, раскрывающим событийные стороны минувшей эпохи. Но мы придерживаемся иной точки зрения.

В ходе нашего исследования мы проанализировали материалы областных и районных газет, издаваемых с 1945 по 1954 г. в Куйбышевской и Ульяновской областях. Это такие областные газеты, как «Ульяновская правда» (Ульяновск) и «Волжская коммуна» (Куйбышев), а также 24 районные газеты по Ульяновской области и 19 – по Куйбышевской области. Данные периодические издания были официальными печатными органами областных и районных партийных институтов, и перед ними стояла задача доведения официальной информации, постановлений и решений областных и районных комитетов партии до широких слоев населения. Но не только это определяло содержание газетных материалов.

Проведенный анализ публикаций свидетельствует о том, что советская печать была направлена на формирование положительного образа советской действительности в массовом сознании рядовых граждан. Она на наглядном примере не только демонстрировала преимущества советского образа жизни, но и формировала стереотипы поведения и коллективной советской идентичности, встраивала личность в рамки идеологических клише и догм. Можем констатировать факт продолжения советскими газетами традиций дореволюционной печати: для них характерны те же жанры и стилистические особенности. Аналитическая работа с газетными материалами позволяет выявить структуру советской партийной печати: передовицы, документальные материалы (постановления, решения центральных и региональных партийных комитетов), репортажи, интервью, корреспонденция, очерки и публицистические материалы, художественные произведения, публикуемые на страницах прессы; фельетоны, критика и библиография, хроника и объявления. Все эти публикации различной жанровой направленности позволяют реконструировать различные стороны повседневного пространства послевоенного села.

Передовицы местных газет освещали актуальные события не только государственного масштаба, но и регионального значения. По своему содержанию они наполнены агитационно-пропагандистской информацией[142]142
  Все силы на борьбу за хлеб! // Ульяновская правда. 1945. № 200. С. 1.


[Закрыть]. В пропагандистских лозунгах прессы послевоенного периода отразились призывы к сельским труженикам совершить трудовой подвиг – восстановить нарушенную войной хозяйственную жизнь, выполнить пятилетку в кратчайший срок, завершить сев, провести заготовку кормов и уборку урожая за считанные дни.

Одной из важнейших задач культурной революции в СССР в годы первых пятилеток явилось увеличение числа грамотного населения, в особенности в сельской местности. Таким образом, периодическая печать должна была стать и стала важным каналом политической коммуникации между властью и обществом. На страницах газет находили отражение сложные стороны социалистического преобразования общества[143]143
  Что дала Советская власть крестьянам села Красный Бор // Ульяновская правда. 1946. № 62 (791). С. 3; Улучшать культурно-массовое обслуживание сельского населения // Волжская коммуна. 1946. № 71. С. 1.


[Закрыть]. Читающая публика узнавала не только сведения о прошедших партийных конференциях, принятых на них решениях и т. д., но и могла увидеть картину реальной жизни, свои достижения и проблемы.

Стремясь заинтересовать крестьянство и привлечь сельских жителей к активному участию в колхозном строительстве[144]144
  Лесанов А. Колхозная жизнь – великое счастье // Голос колхозника. 1953. № 133 (2358). С. 4. 07.11.1953 г.


[Закрыть], редакции газет, обладая достоверными сведениями, публиковали материалы, обличавшие злоупотребления местных руководителей (партийных работников, колхозной администрации, сотрудников сельских советов), информацию о нарушениях трудовых отношений, неуважительном обращении с членами колхоза, о расхищении социалистической собственности и т. д.[145]145
  Лебедев В. Колхозные иждивенцы // Ульяновская правда. 1945. № 200. С. 1; Бородин В. Председатель колхоза потворствует расхитителям // Ульяновская правда.
  1945. № 201. С. 4; Пустовойтов А. Беззаботный председатель // Ульяновская правда.
  1946. № 219. С. 3; Бюрократ на посту председателя сельсовета // Ульяновская правда.
  1946. № 188. С. 2; Еремин А. Председатель, который не подчиняется закону // Волжская коммуна. 1946. № 76. С. 3; Корчагин И. Укреплять трудовую дисциплину // Коллективный труд. 1952. № 48. С. 1.


[Закрыть]

В послевоенное время периодические издания становятся не только ведущим инструментом оперативного информирования населения, но и важным институтом контроля над соблюдением законности в советском социуме. Контролирующая роль прессы проявилась в том, что жители, пытаясь решать проблемы, возникающие по вине местных властей и сельской властной элиты, за помощью обращались в газеты. В свою очередь, редакции отводили специальные полосы для обзора корреспонденции. Следили за развитием событий и оперативно информировали читателей о разрешении ситуации.

В газетных материалах содержится довольно много информации о повседневной жизни рядовых сельских тружеников, об их взаимодействии с партийными органами и властными институтами. Региональные газеты стремились осветить весь спектр повседневной жизни советского человека: ход сельскохозяйственных работ, кинообслуживание, радиовещание, торговля – все эти ее стороны находились в центре внимания информационных сообщений[146]146
  Пестов Е. Как торгуют в Старой Кулатке // Ульяновская правда. 1946. № 52. С. 4; Силантьев П. Магазин… на дому? // Ульяновская правда. 1945. № 195. С. 3; Алексеев С. Сельпо не имеет хозяина // Ульяновская правда. 1947. № 63. С. 3; Осипова Н. Грубиян за прилавком // Коллективный труд. 1952. № 30. С. 2; Лесов Н. Пора навести порядок в сельпо // Большевик. 1946. № 42. С. 2; Селиверстов Д. Культурный досуг колхозников неорганизован // Коммунист. 1954. № 108. С. 3.


[Закрыть]. Несмотря на идеологическую направленность, материалы периодической печати давали представление о реалиях жизни того времени. Во время весенне-полевых работ, уборки урожая публиковались материалы, восхваляющие работу передовых колхозов и колхозников[147]147
  Варламов С. Организаторы производственного подъема // Ульяновская правда. 1946. № 62. С. 2; Дейтин М. В передовом колхозе // Ульяновская правда. 1946. № 9. С. 3; Лебедев А. Председатель передового колхоза // Заря коммунизма. 1948. № 31. С. 2.


[Закрыть]. Их трудовые подвиги расценивались как истинно патриотические поступки советского человека, которые должны служить образцом для других[148]148
  Лукина М. Трудовая доблесть // Ульяновская правда. 1946. № 157. С. 3; Мустафин Р. Три нормы в день ручной косой // Ульяновская правда. 1947. № 150. С. 1; Калачев И.А. В тракторной бригаде тов. Терентьева // Заря коммунизма. 1948. № 21. С. 2.


[Закрыть]. Также анализировались причины отставания некоторых колхозов от заданных партийными органами планов[149]149
  Кости А. В «типично отстающем» колхозе //Ульяновская правда. 1946. № 178. С. 3; Матвеев И. Почему отстает колхоз «Чишма»? // Знамя Ленина. 1953. № 15. С. 2; Волгин Н. Вместо того, чтобы пахать, они будут руками махать, да жаворонков слушать // Колхозная стройка. 1945. № 16. С. 2.


[Закрыть]. В основном вина за срыв плановых показателей возлагалась не на трудовое население, а на руководителей сельскохозяйственных артелей, которые не могли должным образом организовать трудовой процесс.

Особое место в советской периодике отводилось фельетону, отличавшемуся злободневностью тематики, сатирической заостренностью, юмористическим окрасом. Советский фельетон ярко демонстрировал резкое несоответствие реальности декларируемым идеалам партийного строительства. Нередкими были фельетоны, в которых осмеянию подвергались партийные и руководящие работники местной администрации, чей моральный и профессиональный облик оставлял желать лучшего[150]150
  Фролов М. Странный характер // Коллективный труд. 1952. № 10. С. 2; Галин В. Шило в мешке не утаишь // Коммунист. 1954. № 113. С. 4.


[Закрыть]. Чаще всего темой фельетонов становилось систематическое пьянство местной администрации, работа сельпо, действие налоговых агентов и т. д.[151]151
  Николаев А. Председатель во хмелю // Сталинский призыв. 1953. № 126 (990). С. 4.


[Закрыть]

В исследовании широко использованы архивные материалы, часть которых впервые вводится в научный оборот и до настоящего времени не использовалась в исторических изысканиях. В нашей работе использованы документы, извлеченные из 8 фондов центральных архивов (Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный архив экономики) и 30 фондов региональных архивов (Центральный государственный архив Самарской области, Самарский областной государственный архив социально-политической истории, Государственный архив Ульяновской области, Государственный архив новейшей истории Ульяновской области).

Архивные источники можно разделить на следующие группы: статистические источники, делопроизводственная документация, документы личного происхождения.

Статистические источники представлены официальными данными государственных статистических учреждений. Мы опирались на данные двух всесоюзных переписей населения (1939 и 1959 гг.), несмотря на то что они остаются за рамками хронологии исследования. Обращение к данным этих переписей обусловлено необходимостью наиболее полно показать динамику численности сельского населения и его половозрастного состава. Начиная с 1943 г. сельские советы на основе хозяйственных книг и списков временно проживающих лиц составляли единовременные отчеты о возрастном и гендерном составе сельского населения, данные этих единовременных статистических обследований мы использовали при анализе демографического потенциала средневолжской деревни в послевоенное восьмилетие. Важная роль в формировании источниковой базы исследования отводилась также документам текущего учета населения. По характеру содержащейся информации документы текущего учета населения подразделяются на документы, содержащие сведения о естественном движении, и документы о механическом движении населения. В документах о естественном движении населения содержались основные демографические показатели: рождение и смерть, брачность, уровень образования. Механическое движение населения фиксировалось на основе данных прописки и выписки в паспортных столах, они давали представление о направленности и составе миграционного потока. Необходимо отметить, что наиболее полно документы, раскрывающие динамику численности сельского населения, отложились в фондах Центрального государственного архива Самарской области. Поквартальные и ежегодные отчеты о механическом и естественном движении населения Куйбышевской и Ульяновской областей дали нам возможность выявить изменения в динамике численности сельского населения региона, а также определить основные половозрастные группы селян, покидающих деревню, и определить направления потоков миграции колхозного населения. Сведения о численности населения по кварталам за 1946-1948 гг. дают нам возможность определить влияние процесса демобилизации на восстановление численности сельского мужского населения региона. На основе данных архивных документов центральных статистических управлений (ЦСУ) Куйбышевской и Ульяновской областей проведен анализ рождаемости, смертности, уровня брачности сельского населения.

В отличие от статичных данных фондов статистических учреждений делопроизводственная документация партийных, государственных, хозяйственных, культурных учреждений и организаций более полно отражала положение сельского населения в условиях послевоенной эволюции сталинского режима. Делопроизводственная документация подразделяется на протокольную документацию; деловую переписку; информационные документы; отчетные материалы. Как отмечает Н.Н. Кометчиков, такая классификация делопроизводства условна, поскольку границы отдельных групп документов являются размытыми и условными[152]152
  Кометчиков И.В. Повседневные взаимоотношения власти и сельского социума Центрального Нечерноземья в 1945-1960-х гг.: дис. … д-ра ист. наук. Вологда, 2015. С. 50-51.


[Закрыть]. В процессе обработки информации документы могли полностью или частично преобразовываться в другие документы. Отчетная документация содержит статистические данные, обобщающие сведения, которые, используясь в информационных целях, становились основаниями для разработки специальных решений или постановлений. Так, например, сведения о массовом нарушении трудовой дисциплины в послевоенной колхозной деревне привели к принятию 2 июня 1948 г. Президиумом Верховного Совета СССР специального секретного Указа «О выселении». Как мы уже отмечали, в советские годы многие делопроизводственные документы были засекречены.

Большой объем делопроизводственной документации хранится в фондах аппарата ЦК КПСС и его региональных отделений (ГАНИ УО: Ф. 8. Ульяновский областной комитет КПСС, Ф. 9. Старо-Майнский райком КПСС, Ф. 12. Кузоватовский райком КПСС, Ф. 22. Астрадамовский РК КПСС, Ф. 25. Базарно-Сызганский РК КПСС, Ф. 26. Барышский РК КПСС, Ф. 27. Вешкаймский РК КПСС, Ф. 35. Павловский райком КПСС, Ф. 37. Старокулаткинский райком КПСС, Ф. 39. Тагайский райком КПСС, Ф. 41. Сенгилеевский райком КПСС, Ф. 32. Парторганизация колхоза им. Куйбышева Ново-Малыклинский район, Ф. 97. Ульяновский райком КПСС; СОГАСПИ: Ф. 45. Камышлинский райком КПСС, Ф. 274. Борский райком КПСС).

Наибольший исследовательский интерес представляют деловая переписка, информационные документы и отчетные материалы партийных и государственных учреждений. При работе с документами фонда 8 в Государственном архиве новейшей истории Ульяновской области были выявлены документы о практике реализации Указа Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г. в Ульяновской области. Документы раскрывают механизмы и практику осуществления данного Указа в исследуемом регионе. Основной массив документов, иллюстрирующих репрессивные практики региональных властей по отношению к колхозному крестьянству, опубликован автором в отдельном издании[153]153
  Хасянов О.Р. «…Их надо выгнать из села вместе с их семьями…»: практика реализации Указа Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г. в Ульяновской области в документах государственных архивов. Ульяновск, 2015.


[Закрыть].

В информационных отчетах районных и областных партийных учреждений содержатся сведения о реальном положении дел в сельском хозяйстве, социальном и культурном обслуживании сельских жителей в Ульяновской и Куйбышевской областях. Наиболее информационными являются документы, составленные должностными лицами на основе командировок в районы, когда вскрывалась реальная картина жизни рядовых колхозников, материально-технические условиях их труда, бытовые условия и т. д., которые оказывались крайне тяжелыми и не соответствующими декларируемым представлениям о колхозной деревне.

Взаимоотношение религиозных организаций и властных институтов, уровень религиозности сельского населения, религиозная обрядовость и распространение атеистического мировоззрения, данные о количестве культовых сооружений реконструированы на основе документов Совета по делам РПЦ и его региональных уполномоченных (ГА РФ, ГАУО, ЦГАСО). Работа с документами фонда 3705 в Государственном архиве Ульяновской области позволила выявить документы личного происхождения (письма, заявления, жалобы, ходатайства), отражающие религиозные воззрения крестьян Ульяновской области в послевоенное время. Данные документы отражают не только мировоззренческие основы колхозного крестьянства, но и дают представление о механизмах влияния властных институтов на религиозные практики сельских граждан. Крестьянские обращения во власть наполнены болью и страданиями, вызванными действиями властей по ущемлению их религиозных прав.

Отчеты региональных уполномоченных Советов по делам Русской православной церкви и религиозным культам по Куйбышевской и Ульяновской областям, отложившиеся в специальных фондах Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ) и Центрального государственного архива Самарской области (ЦГАСО), позволяют выявить динамику численности религиозного населения в сельской местности, реконструировать религиозную праздничную культуру поволжского села; проанализировать степень участия сельского партийного актива в религиозной жизни. Большинство использованных в исследовании документов данных фондов в научный оборот вводится впервые. До настоящего времени исследователями они не были востребованы.

Проблемы несоблюдения социалистической законности в колхозной деревне, нарушения трудовой дисциплины колхозниками, материальные условия их жизни, результаты кампании по ликвидации нарушений Устава сельскохозяйственной артели исследованы на основе документов, отложившихся в фонде Совета по делам колхозов (РГАЭ), уполномоченного по делам колхозов по Куйбышевской области (ЦГАСО) и Ульяновского областного комитета КПСС (ГАНИ УО). Как оказалось, в региональных архивах Ульяновской области нет специализированного фонда регионального Уполномоченного Совета по делам колхозов. Документы, отражающие его деятельность, отложились в различных фондах ГАУО и ГАНИ УО, в частности в фонде отдела юстиции Ульяновского обкома ВКП(б). Особую ценность для исследования составили документы, отложившиеся в фонде Уполномоченного Совета по делам колхозов при Совете Министров СССР по Куйбышевской области в ЦГАСО. В фонде представлены не только ежеквартальные и годовые отчеты о различных аспектах колхозного строительства, но и многочисленные крестьянские письма, жалобы и заявления, позволяющие исследовать крестьянские настроения, их отношение к колхозному строю. В многочисленных жалобах колхозники информировали власть о систематических злоупотреблениях представителей региональных и местных властей, сообщали об их пьянстве и преступной деятельности. Данные документы свидетельствуют, что в послевоенное время письменное обращение во власть в руках крестьянства становится «оружием слабых», то есть крестьяне использовали письма в различные инстанции не только как средство восстановления справедливости и канал коммуникации с властью, но и как способ борьбы с неугодными представителями местной политической вертикали. «Сельская оппозиция» с помощью жалоб дискредитировала председателей колхозов, сельских Советов, членов правлений, должностных лиц районной власти. Количество обращений во властные инстанции значительно возросло после публикации специального постановления правительства СССР от 19 сентября 1946 г., в котором власть призвала колхозников активно участвовать в разоблачении «врагов колхозного строя».