Текст книги "Бомба для президента"

Глава 4

Из пакгауза они выскочили вдвоем и что есть сил бросились к штабному вагончику. У входа в него Талеев, добежавший первым, остановился на секунду перевести дыхание. Тут дверь вагончика распахнулась, и прямо на журналиста шагнул мужчина в бушлате и тельняшке. Неожиданной встреча оказалась только для него. Гера к ней был готов. Поэтому, ни секунды не колеблясь, нанес сильный удар коленом в промежность мужику, а затем грубо впихнул его обратно в помещение. Там к пытавшемуся подняться с пола бандиту подскочил Анатолий, завернул за спину руки, заставив распластаться на животе, вдавил ему в спину колено и огляделся в поисках какой-нибудь веревки. Журналист протянул ему длинный кусок прочного шпагата, который обнаружил в раскрытом железном гардеробном ящике. Толя ловко связал руки мужика. Потом, подумав, крепко спутал и его ноги. Только затем он рывком посадил бандита на длинную скамейку.

Торпеда выглядел старше всех остальных своих подельников, ему было лет пятьдесят. Массивный торс бандита, короткая толстая шея и широкая приплюснутая голова создавали впечатление недюжинной силы. Он продолжал кривиться от боли в месте удара, но одновременно бросал по сторонам короткие взгляды из-под густых нависающих бровей, как загнанный зверь, лихорадочно отыскивающий малейшую возможность для нападения или побега. Так что его связанные ноги не выглядели вовсе излишней предосторожностью.

Талеев сразу почувствовал эту силу и понял, как нелегко будет добиться от такого главаря каких-нибудь признаний. Ничего похожего на «сыворотку правды», скополамина под рукой не было. Об этом же, наверно, подумал и Анатолий, решив взять на себя нелегкие обязанности дознавателя.

– Ты лучше погуляй за дверью, патрон, пока мы тут по-мужски побеседуем.

– Вы трупы, ублюдки!… – Дальше в речи Торпеды был один мат. Толя подобрал с пола грязную промасленную тряпку и с силой засунул импровизированный кляп в рот бандита. Поток словесных нечистот прекратился, сменившись на утробное рычание.

Журналист отошел к двери, а его напарник вытащил из-за пояса пистолет с длинным стволом и нанес бандиту несколько точно рассчитанных ударов рукоятью в область заушной впадины. Это было очень болезненное место, но Торпеда лишь дернул головой и напряг все мускулы в попытке разорвать путы на руках и ногах. Он даже привстал вперед со скамейки, и тогда Анатолий что есть силы ткнул стволом пистолета снизу вверх в нос бандита. Удар разорвал одну ноздрю и сломал носовую перегородку, отчего фонтаном хлынула кровь. Но, вероятно, ствол зацепил кляп и ослабил его, потому что Торпеде удалось вытолкнуть языком тряпку, и он всерьез попытался вцепиться зубами в лицо своего палача. При этом громогласный вой потряс стены вагончика. Анатолию с трудом удалось уклониться от нападения и ударом в висок временно обездвижить бандита.

Запыхавшийся и выпачканный кровью Анатолий еще раз повторил командиру:

– Иди-иди, погуляй, покури, осмотрись вокруг. Чувствую, что здесь придется применить самые экстраординарные способы…

Талеев задумчиво проговорил:

– Попытаться, конечно, придется. Вот только боюсь, что это – слишком крепкий орешек. Тебе не кажется, что он скорее сдохнет, чем произнесет что-то, кроме ругательств?

Его вопрос остался без ответа, потому что неожиданно распахнулась занавеска из второго помещения, и в прорабскую, пошатываясь, ввалился молодой мужик. Он осоловело хлопал глазами, пока взгляд не сфокусировался на развалившемся без чувств на скамейке окровавленном бандите. Отрешенность и непонимание сменились на удивление и жалость (!). Молодой сделал два неуверенных шага вперед и опустился перед скамейкой на колени. Из его рта вырвалось уж вовсе непредсказуемое:

– Торпе… Батя!!!

И Торпеда вдруг открыл глаза!

Талеев от двери быстро шагнул вперед, ухватил молодого мужика за волосы, резко поднял с колен и бросил на соседнюю скамью. Потом махнул рукой Анатолию, и они вдвоем ловко скрутили парня по рукам и ногам. Если молодой почти не сопротивлялся, то приходящий в себя главарь бешено матерился, брызгая по сторонам кровью, и пытался встать. Толя отыскал в железных ящиках у входа большой моток проволоки и прикрутил им Торпеду к толстой и прочной трубе, проходящей вдоль всего помещения у самого пола. Бандит обреченно затих.

Теперь журналист знал, каким способом заставить Торпеду сотрудничать!

– Ну что ж, – негромко проговорил он, – похоже, что мы действительно не сумеем ничего от тебя добиться. Ладно. Ты свой выбор сделал. Болото за рельсами, говорят, глубокое. Всех примет. Да и зачем тебе дальше жить? От всей твоей бригады осталось в живых два-три инвалида. Какая уж тут «работа»?! Но подручные в пакгаузе – это шестерки. Они не знают того, что интересует нас, не видели тех людей, с которыми ты наверняка встречался. – Бандит хранил упорное молчание, но Гера не обращал на это никакого внимания. – Совсем другое дело вот этот любопытный экземпляр! – Он указал на молодого мужика. – Это твоя правая рука. Он обязательно в курсе всего. Вот его мы сейчас и разговорим. С пристрастием!

Впервые бандит заговорил нормальным языком:

– Этот тоже ничего не знает. Он… как бы мой адъютант. Подай, принеси, проверь…

– Хорошо. Считай, что я тебе верю. Но мне почему-то кажется, что именно он особенно тебе дорог. Я не прав? – Торпеда угрюмо молчал. – А говорить за него будешь ты.

Теперь бандит и вовсе отвернул в сторону голову. Гера понимающе покивал.

– У нас очень мало времени, поэтому мы до предела ускорим процесс.

Талеев взял в руки моток проволоки, забрался на стол и привязал один ее конец к торчащему из потолка массивному крюку. На другом конце он быстро соорудил петлю и озабоченно проверил ее хорошее скольжение. Что-то, видно, не совсем понравилось журналисту, потому что он обратился к Торпеде:

– Да, проволока – это не хорошо намыленная веревка. Будет постоянно заедать, тормозить… Горло натрет. Но ведь нам и не нужно быстроты, верно? Не надо ломать шейные позвонки для ускорения смерти. Медленное удушение – это очень впечатляющая картина. Особенно для того, кто смотрит со стороны, согласен? Ну-ну. А если такой вот тряпичной куклой перед тобой будет дергаться родной сын, а?!

Таких рассуждений не могла вынести даже вконец очерствевшая душа бандита. Он снова зарычал, задергался всем телом, но и проволока, и труба оказались достаточно прочными. Тогда сквозь рев послышались истеричные вскрики:

– Я ничего не скажу, сволочи! Убийцы!! Ничего-о-о-о!!! Вы все сдохнете, сдохнете, сдохнете…

Журналист равнодушно пожал плечами. Они вдвоем с Толей поставили молодого мужика на скамью всего в метре от корчащегося Торпеды, надели на его шею проволочную петлю, и Гера еще раз окончательно отрегулировал по длине орудие мучительной и небыстрой смерти.

– А вот теперь, как я и обещал, мы ускорим процесс.

С этими словами Талеев повалил набок скамью, на которой стоял молодой мужик. В вагончике стало удивительно тихо. Петля не затянулась сразу, а застряла на каком-то из многочисленных изгибов металлической проволоки. Тело несчастного задергалось, он захрипел… Щелк! Это проволока под весом дергающейся нагрузки проскочила один сгиб и затормозила у следующего. Шея и лицо повешиваемого побагровели, на губах выступила пена, а хрипы стали более низкими и короткими. Не дожидаясь следующего щелчка, журналист повернулся к Анатолию:

– Пойдем на воздух, передохнем, покурим… А этот пусть попляшет. О, да он не только обоссался, но и обгадился! Фу, как неэстетично.

Оба вышли из вагончика и прикрыли дверь. На улице Талеев внимательно посмотрел на часы:

– Думаю, минут пять он еще продержится. Хотя… Как петля пойдет и проволока ляжет.

Истошный, нечеловеческий крик из вагончика раздался через сто секунд.

По щекам Торпеды катились слезы. Удерживающая его проволока разорвала тельняшку и глубоко врезалась в тело. Он не обращал на это никакого внимания, его безумный взгляд был прикован к искаженному гримасой страданий лицу сына. Анатолий быстро подхватил уже обмякшее и не сопротивляющееся тело под ноги, а Гера с трудом распустил затянувшуюся на горле проволоку. Уложив несчастного на стол, они вдвоем стали приводить его в чувство. Когда появились первые признаки оживления, Талеев присел на скамейку напротив привязанного к трубе бандита и спросил:

– Ну?

Через полчаса они знали все.

До недавнего времени воровство на железнодорожном узле Исакогорка носило характер хаотичный, единичный и неорганизованный. С воцарением в стране капитализма поток грузов в неперспективный регион резко сократился, даже практически иссяк. Поживиться по-крупному было нечем, а что за навар с килограмма гвоздей или пары промасленных шпал?!

Но страна потихоньку выходила из штопора, и даже в эти приполярные края потянулись приезжие бизнесмены, да и свои рокфеллеры зашевелились. В городах и поселках открывались частные магазины, кафе, рестораны, оживился строительный бизнес, выгодно стало иметь свое, пусть и небольшое, производство чего-нибудь. И потянулся поток товаров, продуктов, оборудования… Львиная доля доставок, ввиду почти полного отсутствия приличных дорог, легла на железнодорожный транспорт.

На крупные составы, обеспечивающие предприятия судостроения или оборонки, не замахивались: пропажу такого груза легко обнаружить и вычислить. Кроме того, у таких за спиной стояло государство, с которым, как известно, во все времена шутки плохи. Зато какую прекрасную добычу представляли сотни и тысячи небольших партий товаров, пересылаемых отдельными контейнерами или вагонами! Документация на них была примитивна и часто не состыкована: все-таки главной задачей поставщика, производителя и получателя у нас стал обман партнера. Так что даже если по прибытии на место недостачу обнаруживали, доказать что-либо в суде оказывалось совершенно невозможно. Да этим никто и не занимался, предпочитая или смириться с неизбежной «утруской» при перевозке, или платить «кому следует». Каждый бизнесмен решал этот вопрос по-своему.

На железнодорожном узле стали крутиться большие деньги. Рано или поздно кто-то должен был подчинить себе разношерстную массу мелких воришек, несунов, взломщиков контейнеров и угонщиков вагонов. Таким человеком стал Торпеда.

Сложные перипетии восхождения его на местный трон не интересовали Талеева. Нужная информация скрывалась в событиях последних одного-двух месяцев. Именно в это время Торпеду вычислили. И это была не милиция. Примерно месяц назад сюда, в штабной вагончик, явились два очень приличных человека и за пять минут «на пальцах» обрисовали Торпеде весь расклад его же воровского промысла. С цифрами, датами, связями и контактами, каналами реализации, откатами и барышами. Дознание было проведено добросовестно и профессионально, вплоть до имен высоких покровителей в силовых и административных структурах.

Пораженный бандит первое время мог думать только о том, каким именно способом он сейчас избавится навсегда от таких эрудированных гостей. Однако в какой-то момент, прислушавшись к тому, что предлагают они, неожиданно осознал, что не только ничего не теряет и ничем не рискует, но еще и получит весьма приличную сумму, «за беспокойство». Он постарался вникнуть.

Выходило, что незнакомцы никак не покушались на его «бизнес». Их интересовал как раз тот его участок, который Торпеда вполне сознательно не брал под свое «покровительство»: доставка оборудования для государственных судостроительных предприятий. Причем интересовал не на какой-то длительный срок или в больших объемах, а вполне конкретный груз на одном или двух определенных составах. Больше того, номера составов и сроки их прибытия в Исакогорку незнакомцам были известны.

Так чего же они хотят от него?! Ну, во-первых, из уважения: не желают «работать» на чужой территории без одобрения ее «хозяина». Это Торпеде уже понравилось. Во-вторых, просят помочь с квалифицированными специалистами по вскрытию вагонов, а главное, обеспечить полное восстановление разрушенных при таком вскрытии пломб и печатей. Эта методика у Торпеды была отлично отработана. Значит, «малой кровью» за приличным гонораром? Пожалуй, лишь один нюанс серьезно беспокоил бандита: в конечном счете судостроители и ремонтники обнаружат недостачу и молчать не станут. Перегрузочный пункт вычисляется элементарно, и тогда Торпеду не спасут никакие связи в местных правоохранительных органах.

Но тут бандит получил удивительное заверение: никакой недостачи не будет! Количество единиц груза, как и его объем, останутся абсолютно неизменными. И по поводу накладных ему беспокоиться нечего. Эти проблемы незнакомцы решат самостоятельно.

О чем еще они говорили? Да-да, было одно обязательное требование: его люди никоим образом не должны интересоваться подробностями операции и следить за действиями чужаков. Ха-ха! За свои многочисленные отсидки Торпеда прошел хорошую воровскую школу и понимал, чем могут грозить подобные нарушения. А эти ребята еще и так прочно держали его самого на крючке!

Нет. Они точно не из блатных. Уж он-то знает!

Пожалуй, русские. Может, и было в лицах что-то восточное, но говорили абсолютно без акцента, а кавказцы так не могут. Уж он-то знает, встречался.

Может, силовики? У нас таких вопросов не задают! Это все равно что попросить предъявить паспорт. Если бы посчитали нужным, сами показали удостоверение.

Да, конечно, он хорошо помнит даты обеих «совместных операций». Последняя была всего четыре дня назад. Его сын… в общем… он увидел – совершенно случайно! – груз, который интересовал незнакомцев. Несколько небольших плоских ящиков и два или три бидона с краской. Такие металлические, с крышкой, 50-литровые. Их заменили точно такими же, а те, что из вагонов, увезли на ручной тележке куда-то в сторону болота. Наверно, утопили.

Нет! Ни его, ни сына совершенно не интересовало их содержимое!

Так это в первый раз приходили два человека. А потом работали четверо. Ну-у-у, пожалуй, одного-двух опознать смог бы.

Нет, это точно! Такого, как описываете, среди них не было. Сын подтвердит.

Вы… не… убьете его?

Талеев позвонил по телефону шоферу милицейской машины, который, как они условились, уже ожидал около главного здания вокзала Исакогорки и объяснил, как ему проехать к нужному перегрузочному узлу. На это потребовалось минут двадцать. Торпеду вместе с сыном быстро вывели из вагончика и с трудом запихнули в багажник. Стекла автомашины не были тонированы, поэтому Гера не рискнул разместить их в салоне: он не хотел, чтобы бандитов, даже случайно, могли там увидеть. Во время допроса главаря ему пришла мысль о возможном опознании таинственных и щедрых незнакомцев. Для этого Торпеду с сыном надо было где-то спрятать, хотя бы на непродолжительное время. Ставить об этом в известность милицию он не хотел, как и воспользоваться услугами ее КПЗ или СИЗО. Причиной этому послужила случайно оброненная бандитом фраза о высоких покровителях в силовых структурах. Конкретизировать ее во время допроса Талеев не стал.

«Еще будет время к этому вернуться в более спокойной обстановке», – решил он.

А чтобы исключить всякие сомнения, высадил шофера в пригороде Архангельска, приказав самостоятельно добираться в свое отделение и доложить по команде о том, что автомашину генерал Талеев лично вернет сегодня вечером. Рацию в ней он выключил сразу.

Теперь надо было сделать еще один звонок. Незначительные следы своего пребывания и… хм… допроса бандитов в штабном вагончике-прорабской они с Толей быстро уничтожили. Но оставался еще пакгауз. Прикинув возможные варианты развития событий, Гера посчитал ненужным возвращаться туда. Три или четыре трупа, пара инвалидов-раненых и трусливый молокосос – что ценного могут они поведать работникам правоохранительных органов? Шестерки! Журналист об этом даже не хотел задумываться. Пусть оперативники и следователи сами устанавливают причину и ход такой кровавой разборки. Или выдумывают.

Гера набрал «02» и срывающимся голосом выдал явно ошеломленному дежурному короткую байку о стрельбе, криках, трупах и т. д., и т. п. в районе дальних железнодорожных путей Исакогорки. Проследить звонок с незарегистрированного мобильника было очень затруднительно.

Место, где можно было спрятать бандитов, Талеев определил сразу. «Все-таки иногда бывает полезно для дела, когда вовсе не из чего выбирать, – подумал он. – Когда-нибудь человечество погубит именно свобода выбора». Хорошая философская мысль получилась! Жаль, кажется, не ему первому она пришла в голову. «Так я и не пытаюсь ее запатентовать. А для себя приятно, черт побери!»

Они уже подъезжали к месту назначения. Анатолий нехорошо ругался, не всегда удачно выруливая между глубоких луж и коварных ухабов и в очередной раз не угадав, чему из них отдать свое мимолетное водительское предпочтение. Наконец он затормозил около уже знакомого им невзрачного дома, где когда-то жили Никитична с дочкой Тамарой, а теперь поселились запустение и таинственные загадки. Гера один вышел из машины, приказав всем оставаться на своих местах. В ответ разгоряченный дорогой Толя посоветовал ему такой приказ прокричать в багажник. В ответ Талеев показал кулак.

Журналист направился не к дому, а вниз по дороге. Он абсолютно правильно рассчитал, что проезд автомашины никак не останется незамеченным для бдительной Ивановны, и предусмотрел ее ожидаемую реакцию: пожилая женщина уже выбиралась на дорогу из своей калитки, опираясь на суковатую палку. Задачей Геры было максимально убедительно и вежливо уболтать старушку и вернуть ее к теплому и родному домашнему очагу.

Разумеется, он блестяще справился с такой непростой задачей. Хотя и пришлось призвать на помощь не только свой многолетний опыт международного журналиста, но и неотразимое личное обаяние, потрясающее умение нравиться женщинам всех возрастов и даже определенный шарм! Гера не смог отказаться от рюмочки сливовой настойки, которую, смакуя, выпил за круглым столом в уютной горнице, чем окончательно завоевал доброе сердце женщины и оставил ее на теплом и мягком диванчике погрузившуюся в приятные воспоминания о такой далекой и восхитительно небезупречной веселой молодости.

После этого Талеев вернулся к машине, и они вдвоем с Толей быстро и незаметно перевели обоих бандитов в дом. Здесь Гера объяснил Торпеде, что завтра в течение дня ему привезут сюда несколько фотографий для опознания неожиданных посетителей вагончика в Исакогорке. Пусть и сын тогда напряжет свои не до конца пропитые остатки полушарий, чтобы узнать кого-нибудь из четверки, непосредственно работавшей с грузом. Бывший главарь бандитов утвердительно кивал, но было заметно, что интересовали его сейчас совсем другие проблемы. Талеев прекрасно это понимал, но еще и сам не решил, как поступить с плененными уголовниками. «Ладно, утро вечера мудренее. И ребята что-нибудь посоветуют», – решил он. Поэтому с легким сердцем пообещал вполне благоприятный исход дела, правда, не уточняя подробностей, в случае если Торпеда и его сын без малейших эксцессов проведут полсуток в, увы, не очень комфортных условиях, без пищи, но в ожидании незаслуженной свободы.

Потом, недолго поспорив с Анатолием о конкретном месте содержания «временно задержанных», они по очереди спустили бандитов в подпол дома, укрепили и без того прочные путы на руках и ногах длинными жгутами, найденными в кладовке, и примотали обоих к толстым вертикальным стоякам. «Потерпите!» Друзья закрыли на замок тяжелую крышку подпола и покинули дом, не встретив никого на своем пути.

В номер гостиницы они вернулись уже поздним вечером и, к своей радости, застали там не только Алексееву, но и Вадима. Друзья искренне обнялись, похлопывая друг друга по плечам, потом Талеев сказал:

– Нам здорово не хватало тебя, Вадик! Ладно-ладно, не оправдывайся. Судя по специфичному загару, неотложные дела задержали тебя на каком-то высокогорном курорте. Сейчас… Давос?

– Ну, командир, по курортам, великосветским презентациям и фешенебельным отелям исключительно ты специализируешься. А у нас «и дым пожиже, и труба, то есть гора, пониже». Хотя нет! Вот тут я тебя точно перещеголял: горы на Памире – это тебе не пейзанские Альпы или вылизанный Монблан. Красотища дикая! А тебе, Галчонок, честное слово, хотел обязательно привезти какой-нибудь экзотический сувенир с твоей предполагаемой родины. Да вот… – Он с сожалением развел руками. – А ведь под самым Гератом были, где тебя когда-то нашли. Только покидать тот гостеприимный край пришлось… э… в экстренном порядке. Да и я знал уже к тому времени, что в какой-то архангельской глуши меня друзья нетерпеливо ожидают, начал спешить… А хозяева уперлись: «Побудь еще да побудь еще!»…

– Это они тебя так настойчиво упрашивали, что следы даже на лице остались?

Вадим машинально провел ладонью по правой скуле:

– А я думал, что уже и незаметно. Так старательно замазывал! Нет! Такого бы рукоприкладства я вовек не потерпел! Понимаете, хозяевам настолько не хотелось нас отпускать, что они, узнав о намерении покинуть их максимально спешно на «быстрокрылой птице», попрятали все парашюты, а в двигатель, «на посошок», что-то взрывательное пристроили. Разумеется, в качестве прощального подарка. Очень своеобразное гостеприимство.

Вадик покрутил головой и едва заметно поморщился:

– И тогда я понял, как не люблю горы! Торчат, понимаешь, внизу. Каменные, острые, снегом засыпанные. Бр-р-р! Абсолютно некуда прыгнуть. Да-а-а… Так потом и пришлось катиться по склону не одну сотню метров. Ой, ну что это я все о своем, о прекрасном! Давайте выкладывайте вашу «чернуху», будем разбираться.

Анатолий, который за время короткого рассказа друга успел раздеться и вымыть руки, теперь уселся за стол:

– А покормить нас с патроном вы не собираетесь? Сами-то небось и пообедали вовремя.

Вадим обиженно возразил:

– Я вот, например, обедал еще в самолете. Да не изображай ты руками штопор! – Это было адресовано Толе, который проделал такую замысловатую фигуру. – Не в том самолете, а на обычной авиалинии Москва – Архангельск. Но кормили так, будто летим из Урюпинска в Петушки.

– Так вкусно?

– Нет, так мало! А эта, – он кивнул в сторону девушки, – раскрепощенная женщина Востока категорически запретила мне прикасаться к ее сумкам до вашего прихода.

– Правда, мальчики. Я еще в заводской столовой прикупила кое-какой еды. Там, говорят, снабжение лучше, чем где-либо в городе. А я подумала, что вам, уставшим, не захочется тащиться даже в ближайший ресторан, вот и набрала готового мяса да всякой кулинарии…

– Ох, кормилица, спасибо! – Талеев звонко чмокнул Галю в щеку. – А тебя, йети, к человеческому питанию теперь нужно приучать постепенно.

– Да-да, – тут же согласился Анатолий, – и оч-ч-ч-ень маленькими порциями!

– За собой последи! Я килограммов на двадцать тебя… стройнее.

– Ну, ребята, вы просто как манекенщицы у Лагерфельда!

За таким невинным трепом девушка сноровисто разбирала две плотно набитые сумки, освобождала продукты от оберток, упаковок и коробочек, нарезала, перемешивала, что-то подливала, раскладывала по тарелкам. В самом скором времени гостиничный стол если и не ломился от яств, то вполне мог удовлетворить разыгравшийся аппетит трех взрослых мужчин.

До последней крошки о делах не говорили. Только когда стол совершенно опустел, Талеев, перебравшись в кресло, предложил:

– Давайте, друзья, сделаем перерыв на полчасика перед кофе и выслушаем пока Галину. – Сытые и довольные, все были настроены добродушно и не возражали. – У тебя, Галчонок, была масса канцелярской работы. Что удалось выудить?

Девушка устроилась в углу мягкого дивана, раскрыла пухлую папку и, перекладывая отдельные листы, сосредоточенно начала:

– Действительно, пришлось потратить много времени, чтобы разобраться во всей документации. В принципе электронный учет у них не так плохо налажен, как, например, в экспедиции на Шпицбергене. – Все понимающе согласились, вспомнив последнее общее дело на этом северном острове, связанное с поисками и ликвидацией фашистского наследия времен Второй мировой войны, которое попало в руки террористов. – Но мне хотелось взглянуть на подлинные фотографии, ознакомиться с рукописными заявлениями и анкетами. – Она смущенно поглядела на журналиста. – Сама не знаю почему, но именно такие подлинники позволяют мне лучше понять, какой человек за ними стоит. Если уж нет времени или возможности побеседовать с ним лично.

Сидящий на стуле Анатолий несильно толкнул в бок молчащего Вадима и негромко спросил:

– Что же ты никак не комментируешь такое соблазнительное заявление?

Вадим ответил шепотом:

– Ну, не знаю я, как такое состояние в медицине называется! А ведь обязательно есть какое-то латинское наименование. Придется в справочниках покопаться.

– Ты не торопись и не расстраивайся: я как друг никому не скажу, что ты чего-то не знаешь!

Алексеева перевела на них взгляд своих блестящих черных глаз, и друзья смолкли.

– Так вот, покопаться действительно пришлось. Столько лет на заводе было затишье, а тут появились заказы, понадобились рабочие. Хорошие профессионалы, уволенные когда-то по нужде, никуда в общем-то не делись: все здесь же, в Северодвинске, оставались. А вот разнорабочих десятками и сотнями нанимали откуда придется. Много случайных людей, большая текучесть. Да еще известная российская проблема, помноженная на специфику местного времяпровождения… Проще говоря, пьют здесь по-черному. За время вынужденного застоя и безденежья распились еще больше, как всегда бывает в нищете.

Ты, командир, прости такое длинное объяснение. Хочу, чтобы было понятно: не зря столько времени потрачено. Берешь читать личное дело, а там срок работы 12 дней! Увольнение, потом… снова прием! Жалели, говорят, куда ему деваться. Ну да ладно. Сначала в моем списке чуть не полсотни фамилий было. Потом беседовала с начальниками и друзьями, консультировалась у кадровиков. Так и осталось одиннадцать кандидатов. Здесь, на листах, все их данные с моими короткими комментариями. Хотя что тут выбирать, всю «футбольную команду» разрабатывать надо.

– Понятно. Спасибо, Галчонок. С утра каждым из них займется отдельный сотрудник местного МВД. И ФСБ я подключу. Их просто ни на секунду не выпустят из поля зрения. В конце концов «заблокируют» полностью на нужный нам период. А я тебе еще днем звонил по поводу Тамары Мизиной…

– Да-да, вот справочка на нее. Действительно работает на заводе СМП около полугода. Правда, под фамилией Сиятова. Не сменила после развода с мужем. Специалист она хороший, приняли с удовольствием. Бухгалтерское образование и приличный стаж трудовой деятельности: работала гражданским специалистом-бухгалтером по месту службы мужа в тыловых организациях военных городков. Здесь трудится в отделе снабжения. Точнее, в бухгалтерии этого отдела. – Талеев и Анатолий переглянулись. – Структура отдела такова, что каждый бухгалтер курирует какое-то определенное направление. Например, занимается учетом и документальным оформлением поставок электрооборудования: запросы, согласовательные письма, накладные, организация хранения на заводе. Другой отвечает за холодильное оборудование, очистку воздуха или противопожарные системы. Наша Тамара специализируется на лакокрасочных материалах. Знаете, я просто поразилась, когда узнала, сколько краски требуется заводу! Это не литры и не ведра, даже не 60-тонные цистерны. Это тысячи тонн! Поставляется железнодорожными составами в нескольких вагонах…

– Прости, перебью, по телефону я забыл уточнить. Может, ты случайно обратила внимание, откуда идут поставки?

– Эх, Талеев! Да если бы каждый из нас не имел на плечах самостоятельно мыслящей головы…

– А у некоторых она еще и весьма симпатичная…

– Благодарю за изысканный комплимент и как женщина утверждаю, что он относится и ко всем присутствующим мужчинам.

Вадим захлопал в ладоши и негромко прокричал: «Браво-о-о-о!»

– Так вот, обратила. И вовсе не случайно, а специально все разыскала. У СМП на такую продукцию существуют долгосрочные договоры с двумя поставщиками: Ярославский лакокрасочный комбинат и завод в Нижнем Новгороде. Причем последний является основным партнером.

– Ну, – журналист хлопнул себя ладонями по коленям, – наверно, самое время рассказать о нашем с Толей расследовании. Итак…

Рассказывал Талеев коротко, без подробностей и эмоций, констатируя факты и не останавливаясь на рассуждениях и выводах, оставляя их напоследок.

– …Вот почему меня и заинтересовало конкретное место работы Мизиной. Картина складывается удачно, хотя и слишком медленно, учитывая отведенное нам время.

– Так это всегда так, командир: мучаешься, мучаешься на пустом месте, а потом…

– …как поперло! – Это Анатолий закончил фразу своего друга.

– Будем надеяться. А пока мы имеем несомненную связь Тамары и с неизвестными посетителями ее загородной дачи, и с незнакомцами из вагончика на железнодорожном узле. Помнишь, Толя, что грузили из вагонов?

– Бидоны и плоские ящики.

– 50-литровые бидоны – это самая распространенная тара для краски. Особенно на флоте. А ящики – это, скорее всего, сопутствующий инструмент: кисти, валики… А после Исакогорки…

– …оружие и взрывчатка!

– Да, – подтвердил Гера. – Даже не стану рассуждать на эту тему. Тара, аналогичная прибывающей из Нижнего, готовилась на «загородной резиденции» Мизиной. Там же она и «начинялась». Оттуда на ручной тележке доставлялась прямо на станцию точно ко времени прибытия товарного поезда. Мы с Толей прошли этот путь пешком быстро и весьма удобно. Затем подручные Торпеды вскрывали нужный вагон, и через минуту подмена завершалась. Настоящий груз действительно топили в ближайшем болоте, не тащить же обратно.

Какова получается роль Мизиной? Во-первых, конечно, сознательное предоставление в распоряжение террористов своей дачи как перевалочного пункта в цепи поставок оружия. Хотя, по словам нашей новой бдительной знакомой Ивановны, террористы не злоупотребляли: появлялись там крайне редко и ненадолго. Легенда о потенциальных покупателях домика срабатывала безупречно. Во-вторых, точная информация о времени прибытия груза на станцию Исакогорка. Здесь без комментариев. В-третьих… Знаете, сначала я думал, что Тамара фальсифицирует накладные на груз, подделывает дубликаты, устраняет «ненужные» записи в компьютере, а потом понял, что всего этого вовсе не нужно! Террористы нашли, на их взгляд, более надежный путь: собрали компромат на банду Торпеды и принудили его к взаимовыгодному сотрудничеству «втемную». Нужный груз поступал на завод по прежним накладным. Хотя возможно, что изначально для Мизиной определяли более широкий «круг обязанностей». Значит, третьим стал вопрос приемки груза уже на заводе и сокрытие его до момента фактического применения. Здесь мы вступаем в область предположений. Я не сомневаюсь, что Мизина ненавязчиво посодействовала устройству на СМП «нужных людей».