Текст книги "Ворожи, кукушка, жизнь"

Великое Ничто

 
Почему я должен умереть?!.
И уйду как все уходят.
На пороге, в дверь стучится смерть,
Или вокруг дома хороводит.
 
 
И Великое Ничто придет,
И душа, проснувшись, содрогнется,
Но скажите, где душа живет?
И куда она опять вернется?!.
Верю, души улетают прочь, —
Череда всегдашних обновлений;
На пороге, в дверь стучится ночь,
Или ангел с весточкой последней?!.
 
 
Где душе искать приют,
Или ей отверженной скитаться?!.
Там, над небом, голоса поют,
Под землей за жизнь сражаться.
 
 
И опять чистилище пройти,
Чтоб понять свое несовершенство.
Ангел смерти, улетай, лети:
Мне понять бы заповедь Блаженства.
 
 
Заучить молитвы, боль Христа
Всю прожить, до страшной той минуты,
Когда сила Бога и Креста,
Снимет с нас наложенные путы.
 

Береги

 
Береги, как драгоценность,
И как розу из стекла,
Береги любовь и верность, —
Два от Господа крыла.
Береги все три единства,
Что как целое – одно,
И от праздного витийства
Сбереги свое гумно.
И над миром, крепко сшитым,
Возвышаясь как скала,
От эпохи неолита; —
Береги, пока не сбиты, —
Два от Господа крыла.
 

Ворожи кукушка жизнь…

 
Ворожи кукушка жизнь,
Пойте птахи песнь пастушью,
С высоты, куда-то вниз,
Коршун падает неслышно.
 
 
Как все это сохранить?!.
В жизнь врываются машины,
И, не обрывая нить,
Дотянуться до вершины.
 

Надоели заморочки…

 
Надоели заморочки:
Звери, комары, сверчочки.
И кукушка, как назло,
Одна птица на село.
 
 
Городской пейзаж не лучше,
В общем, – каменные кущи.
Ящик с вышиванками
С ночи до утра,
Голова курчавая
Лидера Петра.
 
 
Закормили до отрыжки
Эти, скажем, телевышки,
А для полноты картины
Политолог с Украины.
 

Вот и кончилось бабье лето…

 
Вот и кончилось бабье лето,
И уже холодная старость.
В жизни нет простого ответа, —
Зачем жить? – Жалость.
 
 
Дети. Все что сумела:
Ни любви, ни цели, ни смысла.
Но осталось бренное тело,
Да душа, мимолетная искра.
 
 
Пусть летит в голубое пространство,
Может там, найдется ей место.
Вечное непостоянство, —
И во все времена – жертва.
 

Полшага до лета…

 
Полшага до лета, —
Не надо забвенья, —
Плачет смолою сосна,
И тихо уходит
Мое поколенье, —
Весна!..
Полшага до жизни
В другой ипостаси, —
Мечта!..
Но сводят с ума
Сумасшедшие страсти, —
Пора
Подняться над низким,
Подняться над мелким,
Уйти в небеса,
Останутся здесь
Ярлыки и наклейки, —
И чудеса!..
 

Разорву свои сомненья…

 
Разорву свои сомненья,
Буду весел и упрям.
И, соединяя звенья,
Строю свой духовный Храм.
 
 
Эй, Вы, люди, – звери – птицы,
Что за странная игра,
Деньги прятать за границей,
Возвращать пора.
 
 
И все эти отголоски
Трудных дней страны, —
Черно-белые полоски
Нравственной войны.
 
 
И пошла страна со скрипом,
Как в телеге ось,
Словно кто горох рассыпал,
И все как-то вкось.
 
 
Но и силу обретала
На своем пути.
Сорвалась, – и вот помчала
Наводить мосты.
 
 
И теперь все вместе строим
Свой духовный Храм,
И не будет больше крови
И семейных драм.
 

Когда остановилась жизнь…

 
Когда остановилась жизнь
И сердце биться перестало,
Когда весь мир разбился вдрызг,
Он ищет вновь свое начало.
 
 
Тогда простейшее ничто,
Затеплится в ожившей клетке,
И совершив крутой виток,
На всем оставит метки.
 
 
По слову Господа опять
Жизнь возродиться, —
Загадочно соединится
Себе подобных умножать.
 

Варяги

 
Как трудно выскребать раба,
Еще труднее искренно молиться.
Потом жалеть, пенять, – судьба, —
Раскаяться и измениться.
 
 
Движенье вечное – вперед,
Но вот выходит все по кругу.
Бежит с семейством в страхе Лот,
А мы летим куда с испугу?!.
 
 
Все эти звездные ряды
Заслуженных людей России,
Вот только не было б беды,
Когда придут опять витии.
 
 
И эти королевы, короли,
Ферзи, заокеанские бродяги,
Премьеры, президенты, гусляры, —
Все эти Мэи, все варяги.
 
 
К чертям собачьим этот беспредел,
Что принимали мы на веру.
Среди умов заблудших, тел
Найти и здравый смысл, и меру.
 
 
Кому комфортно стало жить,
Наденьте рубище, вериги
И тонкую, связуя нить,
Служите, Господа, России.
 

Упаду на землю в зелень…

 
Упаду на землю в зелень
Разнотравья и цветов, —
Рвет всю ткань живую нелюдь,
Руша плоть живых мостов.
 
 
И, круша, разъединяя,
Рвется к свету мрак глубин,
Злою волей наполняя
Силу ядерных турбин.
 
 
Темной силой подземелья
Дышит ненависть веков,
И сгорает от безверья
Мир, не сбросивший оков.
 

Вечер тих и прозрачен…

 
Вечер тих и прозрачен.
И, казалось, с небес
В такой час кто-то прячет
День усталый за лес.
 
 
И струится чуть слышно,
Как живая вода,
Воздух в соснах столетних,
Листая года.
 
 
А в бору, в густой чаще,
Час вечерний настиг.
И уже день вчерашний
За оврагом затих.
 

Шептала что-то тихо ночь…

 
Шептала что-то тихо ночь…
Там, в глубине уснувших сосен,
И улетала повседневность прочь:
Шаманила и ворожила осень.
 
 
И льдинка тонкая луны
Над лесом сонная висела,
И небылицы старины
Осинник пел несмело.
 
 
И все причудливо слилось
В одной гармонии блаженства,
Все замерло от совершенства
И звездопадом пролилось.
 

В жизни большего не надо…

 
В жизни большего не надо,
Что желать еще?..
Мне от Господа награда
Данное село.
И сижу я в захолустье
Рук не опустил,
А, придуманное счастье,
Мне добавит сил.
Двери ото всех закрою,
Буду горевать,
И весеннею порою
Тихо отцветать.
 

Пришел Господь под вечер…

 
Пришел Господь под вечер,
Спросил: «Зачем ты жил,
О, Человече, чем дорожил?!.»
– Любовь, – пытаюсь я ответить, —
Учеба, дети и семья.
Какая глубина во взгляде,
Какое понимание тебя;
Но беден мой язык,
Что отвечать мне,
О чем просить Создателя, Творца, —
И, напрягая ум и вены,
Боль пережить Его венца.
И, понимая свою слабость,
Отречься раза три подряд.
Господь уходит, – ясность, —
И ты был в этом виноват.
 

Канарейка

 
Канарейка пела в клетке,
Подражая голосом,
А щегол сидел на ветке
И пел сам.
 
 
Петь же с голоса чужого
Никому не запретишь.
И поют так бестолково, —
Все – и Лондон, и Париж.
 
 
Билась в песенном экстазе, —
Всех стараясь перепеть,
Канарейка одним разом,
Угодив надолго в клеть.
 

Остановите эту жизнь…

 
Остановите эту жизнь:
Убийства, заговоры, склоки;
Вон голуби уселись на карниз,
Ругаются на воробья сороки.
 
 
Когда мы свой найдем причал,
И сердце для любви откроем,
А вместо этого печаль,
И рушатся устои.
 

Что мне чудится…

 
Что мне чудится
Там, в заоблачье,
То ли свет,
Иль загробная жизнь,
И во сне кричу, что есть мочи:
Хочу вверх, мне не надо вниз.
А в ночи луна равнодушная
Льет на землю
Свой матовый свет,
И душа, словно воздушная,
Летит к Богу
Десятки лет.
Ах, все по боку
Серебро и золото
Буду строить
Духовный Храм
Все блага разбивает молотом
Жизнь, все деля пополам.
Но до Храма они не дотянутся,
Руки жадные коротки.
Кто сказал, что все
Стерпится, слюбится,
Если в клочья рвут злые клыки.
А что там происходит
В заоблачье,
Никогда, никому не узнать;
И прошу, и кричу,
Что есть мочи:
Не оставь, Богородица Мать!..
 

Нарисованная жизнь

I

 
Время спрессовано.
День, – и столетие,
Не оборвать эту нить.
Кем и когда
Жизнь нарисована, —
Сны, —
Затуманили выдумки разные
О человеке-венце, —
Сглазили, —
В самом конце.
 
 
Что же за игры
Какие-то странные:
«Умные» бомбы, иль «гениальные»
Цель их одна:
Жизнь теперь Ваша
Не стоит гроша.
Сколько осталось, —
Час иль столетие,
Только в запасе
Одни междометия!..
 

II

 
Кто ластик взял,
Стереть пытаясь,
Что нарисовано не им,
И вот теперь игра без правил, —
Бомбим!..
И, нарисованное счастье,
Осталось только на листе,
Мир разлетается на части,
Распятый на кресте.
 

И вот летит «умная» бомба и думает: «Если долечу, погибнут женщины и дети. Жаль, что нельзя вернуться и уничтожить тех, кто меня послал на это подлое убийство. Остается только взорваться самой. Меня не будет, но останутся жить сотни безвинных людей. И я же все равно взорвусь… Нет, надо решать. Что за дурак послал меня совершить эту мерзость? Решай, осталось мало времени, иначе смерть, горе, ужас, страдания…»

– Бах!..

И не стало «умной» бомбы. Эх, если бы и пуля дурой не была!..

Счастливый билет

 
Вот и все что случилось:
Ты родился на свет.
Ах, спасибо за милость,
За счастливый билет.
 
 
Рядом Ангел-хранитель
Помогал и спасал,
И в родную обитель
Всегда возвращал.
 
 
Были разные страсти:
Рвали душу и разум.
В жизни нет сильней власти
Спасительных пауз.
 
 
И потери, потери, —
Промелькнувшие тени, —
Не открыть уже двери
В забытые сени.
 
 
Жаль, что жизнь нас учила:
Не совет мудреца,
Когда кровь в жилах стыла,
Была помощь Творца.
 
 
И у каждой пылинки
Есть свой маленький срок, —
Две с тобой половинки
Заучим урок.
 

Мы стоим у последней черты…

 
Мы стоим у последней черты:
Варяги, бойцы и Боги,
И призрачный свет с высоты
Подсветит наши дороги.
 
 
И выбор опять у нас есть, —
Разрушим свой мир иль построим,
И наши знамена, и честь
Не будут гибелью Трои.
 

Пастушьи песни

 
В ночи луна смотрела с равнодушьем
На желтые, притихшие поля,
И песни разнеслись пастушьи, —
Внимала им, уснувшая земля.
 
 
И сумрак ночи был бессилен, —
Текла Вселенская река:
Из звезд, созвездий и созвучий, —
Летели над землей века.
 
 
– Ты прах земной, – мне песня говорила, —
Тоскою сжав, слабеющую грудь,
И хватку отпустить забыла,
И двери, позабыв открыть.
 
 
И нежной грустью припечатав,
В каком-то дивном кураже,
Заставила смеяться и заплакать,
И улететь на вираже.
 

Вспомнил сегодня…

 
Вспомнил сегодня
Сны и молитвы:
Детство счастливое,
Ромашковый луг,
И разнотравье
Весенней палитры, —
Первую радость
И первый испуг.
 
 
Что мне открылось
В этом безбрежье:
Дальних просторах
Безгласных дорог?!.
И никогда жизнь
Не станет уж прежней,
Сгустился над нею
Прописанный рок.
 
 
От Богослова
И до дней наших сирых
Все тоже незнанье
Креста и конца.
И только из детства
Есть пара счастливых:
Дней золотых
С осознаньем венца.
 

Грустная сага

 
Живу лишь тем, что мне дала судьба,
Что даровал Господь, из жалости,
А, может, и с любовью, —
И, если жизнь – это борьба,
То смерть сама приходит к изголовью.
 
 
Идти вперед, – вот наш удел,
Чтоб были: страсть, порывы, покаянье
Иль что-то я не разглядел
В причудливых фантазиях сознанья.
 
 
А, что же там, за гранью других сил, —
И как открыть другую сущность,
И вместо родовых могил
Подняться, разорвав окружность.
 
 
Но так всегда: тень Кесаря сильна,
И память, – в наказанье – плети, —
И жжет, и метит нас вина
За страх, – сломать запоры клети.
 
 
Боимся прямо посмотреть на Божество,
Сгореть от этого внезапного потока,
Понять другое естество,
Преодолев давленье рока.
 

Кнопки, фотки

 
Когда голоса нет, а петь
Хочется – это рэп. Но поговорить
Хочется!.. Вериги не хочется.
Говорить хочется. Ау!.. Услышь
Кто-нибудь, откликнись, а то
Все телефон, интернет, социальные сети
и прочая лабуда.
Слушай хотя бы рэп, эй, современник!..
 
 
Кнопки, фотки:
Ай лав ю!..
Ва-а-у, ва-а-у
И сэнкью.
Большой палец
И улыбка,
В остальном —
Я же улитка.
Кто ты, я кто —
Как понять —
Надо кнопки нажимать.
Разговор вести?..
– Да что Вы!..
Лучше спрятаться
За штору.
И, уткнувшись в телефон,
Разговаривать с айфон.
Все!.. Ау-у-у…
 

Как мало меняемся!.

 
Как мало меняемся!..
Все те же пороки,
Что и тысячу лет назад.
И страсти все те же,
Те же грехи,
И те же мы пишем стихи.
И боль, как не хочется боли,
Но плачет душа.
И соли, как много соли,
Если так солона слеза.
 

По ком же колокол звонил?!.

 
По ком же колокол звонил?!.
И падал снег, все заметая,
У Бога милости просил
Здесь, на земле, кусочек рая.
 
 
До счастья также далеко,
Как и до Бога грешным.
А, может, этот вот покой
И будет раем снежным.
 
 
Пройдет монах, крестясь на Храм,
Старушка пробежит, согнувшись,
И дух Святой глядит из рам
На поле и на лес заснувший.
 
 
И только совесть все не спит,
Душа ей не дает покоя.
И, святость сохранив молитв,
Крещусь несмелою рукою.
 

Христово моленье

 
Вы слышали гром среди ясного неба,
Когда безмятежность разлита в округе;
И рушится все, и рушатся судьбы, —
Все замирает в каком-то испуге.
Спасенье придет неожиданно сразу,
Когда ты увидишь Ангела близко,
И станут ненужными жалкие фразы,
Склонившись в молитве божественной, низко.
 
 
И жизнь, и любовь, что было напрасным,
Какому началу ты дал проясниться,
Кого пожалел, помог ли несчастным,
И за кого успел помолиться.
 
 
Что это было, – предупрежденье,
Понять и услышать, без повторений, —
В тебе лишь самом, твое же спасенье,
От этих телесных, греховных затмений.
 
 
Значит ли это, что ты еще нужен,
И должен понять божъе знаменье:
Этот вот гром, замерзшие лужи, —
Нищей души Христово моленье.
 

В поисках совести

 
Докричаться до Бога,
Домолиться Ему,
Мне хотя бы немного
Он уменьшил вину:
За грехи, за пороки,
За постыдную страсть
Были б живы пророки,
Шла б счастливая масть.
В этом мире кичливом
Каждый ищет свой путь,
Мне б язык журавлиный,
Чтоб с пути не свернуть.
Мне немного от счастья
И любви, и тепла,
Чтобы ветер ненастья,
Не сломал два крыла.
О России с любовью:
Неразрывная связь,
Отзовется вдруг болью
Вся вселенская грязь.
И, молитвы читая,
И, вздымая главу:
Все хулители рая
Вновь вернутся к Нему.
И судить будет совесть,
Жечь израненный стыд,