Текст книги "Война с внутренним врагом"

После этого с 6 часов вечера начался разгром на окраинах, т. к. солдаты были сосредоточены в центре города. Разгромлено 140 еврейских домов, не считая имущества. На базаре разбито несколько небольших лавчонок да сараев с арбузами, а также ночью на пристани лавки и заезжий дом. У задерживаемых евреев находили у каждого какое-нибудь оружие до револьверов включительно. Во вторник они уезжали целыми семействами; 3 сентября приехал в Гомель губернатор» («Варшавский дневник»).

Газета «Восход» приводит речь могилевского губернатора перед евреями:

«Я приехал исключительно ради вас. Мне очень жаль несчастных жертв – невинных, т. к. пострадали именно невинные и бедные. Откуда могло произойти такое озлобление одной группы населения против другой, исповедующей другую религию? В России веротерпимость полная. Это лучше всех знают сами евреи, исповедующие иудейскую веру. Причины этих последних явлений надо искать глубже. Я знаю Могилевскую губернию 25 лет. Тогда евреи были благонадежны, не участвовали ни в каких политических движениях, и тогда не было помину о погромах. Погромы, бывшие в 80-х годах, совсем другого характера; они являлись результатом еврейского гнета, под которым находилось христианское население; но теперь совсем другое. Теперь евреи стали руководителями, зачинщиками во всех антиправительственных движениях. Весь этот Бунд и социал-демократия – все евреи. Правда, находятся между ними и лица других исповеданий, но они являются как подстрекаемые, подстрекателями же являются евреи. В гимназии евреи развращают молодежь, в университете сходка – евреи. Вообще евреи теперь нахальны, непокорны, потеряли всякое уважение к власти. Посмотрите, господа, нижний полицейский чин не имеет теперь никакого значения, его не признают. Всегда и всюду евреи выражают полное неуважение, нетерпимость к христианам… Вы пропагандируете среди нецивилизованного населения непокорность, борьбу с правительством, но масса русская этого не хочет и обращается против вас самих. Вот до чего вы довели. Помилуйте, когда это слыхано было, чтобы евреи вооружались, стреляли в войска, которые вас же защищали? Ведь эдак не нам вас, а нам от вас приходится защищаться. Мне жаль, душевно жаль пострадавших невинных жертв. Но, господа, вы сами виноваты, и вы несете на себе нравственную ответственность перед вашими единоверцами за все происшедшее».

«Беспорядки, как известно, возникли из-за мелкой ссоры еврейки-торговки с лесником. Этот пустой повод вызвал яркое проявление еврейской сплоченности и наглости.

Лесника мгновенно окружили десяток евреев и жестоко били его; все присутствовавшие на базаре христиане, в числе 80–90 человек, явились на выручку леснику, но толпа евреев возрастала сотнями, причем в ход было пущено различное оружие: кинжалы, стилеты, ножи (кошерные) и даже револьверы; свалка закончилась чрезвычайно неблагоприятно для христиан; в особенности гнусно вели себя расходившиеся с оружием в руках подростки, один из которых ни за что проколол стилетом старика нищего, торговца метелками из перьев.

Среди публики, уговаривавшей обе стороны прекратить бой, оказался помощник начальника железнодорожных мастерских, инженер К., которого в числе остальных христиан страшно избили. Ввиду того, что русских на площади было ничтожное количество, победоносное для евреев побоище закончилось сравнительно быстро и подоспевшие чины полиции остановили бой.

30 и 31 августа были праздники, 1 сентября рабочие узнали о несчастии с их любимым инженером К. и решили идти в город отомстить евреям.

С 12-часовым гудком они двинулись (через либавское полотно), с первых же шагов начав разгром еврейских квартир; кричали, чтобы христиане выставляли на окнах иконы; ни насилий над евреями, ни грабежа совершенно не производили, но уничтожали различные предметы имущества, били окна, зеркала; разгром успели учинить в нескольких окраинных улицах.

Осведомленные немедленно о происходящем огромные толпы вооруженных евреев направились навстречу рабочим, решив не дать себя отнюдь в обиду; из отобранного впоследствии у евреев оружия оказалось множество новейшей конструкции револьверов (Нагана), бьющих на 400 шагов, и между прочим 80 экз. кистеней; на эластичной спиральной пружине прикреплен свинцовый шар (несколько футов), другим же концом при помощи ременной петли кистень надевается на руку, и, таким образом, при действии он бьет как бы вдогонку, нанося при удаче смертельные удары; фабрика этих кистеней открыта в Гомеле же.

Евреи и тут бы одержали верх, но 13 августа по совершенно случайно измененному расписанию возвратился Абхазский пехотный полк с маневров в город; это было огромное счастье для жителей, иначе бедствие приняло бы грандиозные размеры. Евреи проявляли небывалую смелость. Появившихся на месте погрома солдат встретили камнями и стрельбою из револьверов; рассвирепели и железнодорожные рабочие, которых 6-я рота полка быстро изолировала от рвавшихся в бой евреев. Тщетно полиция и офицеры уговаривали обе стороны прекратить безобразия и расходиться. Над ухом ротного командира прожужжала пуля; с балкона ближайшего дома раздалась пальба. Вдруг проходит говор, что убит один офицер; озлобленные рабочие и на евреев, и на солдат, мешающих им, еще более возбужденные евреи начали сильнее натискивать на роту. Исхода не было: дали залп под ноги евреям и в другую сторону, под толпу русских. Буйствующие начали быстро рассеиваться, и в узких улицах участников начали забирать под арест. В дом, с балкона которого стреляли, был послан патруль из трех солдат и унтер-офицера; последнего встретила с револьвером в руках дама, выстрелившая дважды, но промахнувшаяся. Унтер-офицер ударил ее прикладом, но сам свалился под двумя ударами по шее каким-то режущим орудием; за дверью сбоку оказался еврей; солдаты забрали его» («Виленский вестник»).

«25 и 26 сентября особым присутствием виленской судебной палаты здесь рассмотрено было дело по обвинению 11 евреев по 271-й и 315-й ст. уложения о наказаниях, т. е. о сопротивлении властям и оказании препятствий к задержанию преступных лиц. Дело это еще с самого возникновения наделало много шума, и сущность его передавалась в различных вариациях. Дело разбиралось при закрытых дверях: в зал суда были допущены представители администрации и родственники обвиняемых. Защищали подсудимых: петербургские поверенные прис. пов. Переверзев и пом. пр. пов. Гинзберг, московский прис. пов. Стааль, киевские – Шишко, Шейнман и слуцкий и минский пом. прис. пов. Ентыс.

По обвинительному акту и по известным нам данным дело заключается в следующем: в ночь на 5 апреля текущего года пристав г. Пинска произвел обыск у четырех местных евреев по подозрению их в политической неблагонадежности и, задержав их, отправил в полицейский участок. На другой день громадная толпа евреев окружила полицейский участок, где содержались арестованные приставом 4 человека, и произвела разгром. В участке тогда находилось двое городовых, и толпа, нахлынув в участок, освободила арестованных лиц, но им пришлось бороться с остервенелой еврейской толпой, забросавшей их камнями, палками и железом. Со стороны толпы по адресу городовых последовали даже выстрелы. Произошла свалка, во время которой с обеих сторон последовало несколько выстрелов, причем находившаяся в толпе Шейндля Корж была ранена двумя пулями. Между тем преступники, содержавшиеся в участке, скрылись. Толпа разбежалась, причем городовые никого не арестовали. Возникло следствие о разгроме полицейского участка и о воспрепятствовании полиции арестовать преступных лиц. По этому делу арестовано было 23 человека. Собрать и установить веские улики удалось лишь по отношению к 11 лицам, которые и были преданы суду по обвинению по 271-й и 315-й статьям уложения о наказаниях, а остальные были переданы в распоряжение жандармской власти.

После 2-дневного разбирательства суд вынес следующую резолюцию: мещ. Мокшу Шермана, Сендера Кушнера и Шейндлю Корж лишить всех прав и преимуществ и заключить первых двух в исправительные арестантские отделения на 1,5 года, а последнюю – в тюрьму на 1 год. Арона Гухмана, Овсея Пегуна и Янкеля Гольдберга – к 8-месячному заключению, остальные пять… оправданы» («Санкт-Петербургские ведомости»).

В Кишиневе в том же сентябре 1903 года иудейские провокаторы из «отрядов самообороны», нисколько не заботясь о безопасности простых евреев, организовали нападение на русских людей и новые кровавые беспорядки. Так, один из этих громил, некто Пинхус Дашевский, пытался застрелить из револьвера русского писателя П. Крушевана. К счастью, рана оказалась неопасной, а преступник был схвачен русскими людьми и наказан по суду.

Из судебного следствия о кишиневских беспорядках 1903 года выяснилось, что в Кишиневе до возникновения погрома иудейские фанатики глумились над обычаем Вербного воскресенья, камнями разбивали святые иконы. Подобные действия имели целью подорвать в народе уважение к святости его веры, ослабить религиозное чувство. Иудеи систематически при всяком удобном случае старались поколебать авторитет духовенства, внимательно следя за жизнью священнослужителей, распространяя самую грязную клевету, лишь бы унизить их в глазах народа. Яркий пример этого представляла клеветническая кампания иудеев против св. Иоанна Кронштадского.

Несмотря на страшный урок кишиневских еврейских беспорядков, громилы из сионистских «отрядов самообороны» продолжали вести себя крайне вызывающе, пытались спровоцировать новый погром.

Особо широкий размах сионистские провокации против русского населения приобрели в 1905–1907 годах. Зверские убийства русских людей, преимущественно из-за угла, в спину, приобрели массовый характер. Особенно бесчинствовали сионистские «отряды самообороны». Под видом «защиты от погромов» сионистские бандиты расправлялись с представителями русской власти – полицейскими, солдатами, офицерами и просто русскими патриотами.

В Москве, Киеве, Одессе и других русских городах озверевшие сионисты стреляли в спину солдатам и казакам, убивали в подворотне городовых. Особенно иудейские «отряды самообороны» бесчинствовали в октябре 1905 года.

Как описывали очевидцы, «еврейская «самооборона» продолжала ранить и убивать русских людей… "Молодые евреи" поддерживали предательскую стрельбу, в особенности с чердаков и крыш, нередко по чинам полиции, войсковым отрядам и патриотическим процессиям. Стреляли даже по городовому, который вез ребенка в больницу…

"Русь в мешке, – кричали сыны Иуды, – надо его только покрепче завязать!"

Как и в Одессе, наряду с целыми еврейскими шайками, о чем мы уже знаем, не отставали и отдельные евреи.

Именуя себя "Царским охотником", а в действительности будучи только членом Императорского общества охоты в Киеве и лишь в этом качестве получив разрешение иметь оружие, Григорий Бродский злодейски убил двух русских.

В свою очередь, его братья, "панычи Миша и Юзя", подстрелили находившегося в пехотной цепи солдата, тяжело, в пах, а пристава Дворцового участка Челюскина не менее тяжело – в голову.

Со своей стороны еврей, сын доктора Вишнепольского, на Подоле из-за ставен окна квартиры своего отца, охотился на казаков и полицейских чинов вплоть до того, пока сам не был ранен основательно <…>

Застигнув, например, городового или околоточного, шайка евреев и евреек принималась истязать его. Еврейки прокалывали ему руки и ноги булавками от шляп, "молодые же евреи" ударами ножей или кинжалов точили из жертвы кровь, а то и собственною шашкою городового рубили ему пальцы. Одного из околоточных заставляли есть землю, другому выкололи глаза. Вообще проделывали неимоверные зверства. Многих полицейских чинов евреи-"освободители" расстреливали обыкновенно в спину, т. е. сзади.

В заключение истерзанных и окровавленных чинов полиции "шаббесгои"-студенты тащили в университет – на еще более свирепые мучения и "казнь".

Сопровождаемый такими двумя вооруженными студентами городовой Ревенко был лишен надежды на спасение еще и тем, что ему обвязали голову какою-то зловонной тряпкою. Вдруг, на его счастье, повстречался пехотный караул. Сквозь не замеченную «освободителями» щелку тряпки Ревенке блеснуло сверкание штыков. Выбросив одного палача-студента из пролетки и обливаясь кровью, городовой кинулся к солдатам и был спасен…

Не такова была участь другого городового – Губия. Долго пытала его шайка евреев и, наконец, отрубили ему на руке пальцы (которые затем и были найдены на лестнице одного из домов). На следующий день городовой умер от истязаний».

Потом иудейские бандиты выпустили в Париже под маркой Западного центрального комитета самообороны «Поалла-Цион» сборник воспоминаний, где хвалились своими «подвигами» в борьбе с беззащитными и безоружными русскими людьми, бахвалились, сколько они их «положили».

«Я сам, – писал один из иудейских погромщиков, действовавших в Одессе, – уже ночью присоединился к отряду, шедшему на Дальницкую. Экспедиция была неудачна… нарезались мы на солдат… Стреляли мы (по ним) больше из форса…

Если попадался человек с награбленным (т. е. любой нееврей, несший какие-то вещи) – его брали за шиворот и вели в университет (где был центр "отрядов самообороны"). Когда начались массовые убийства… тогда грабителей (?!) пристреливали на месте. Да и что врать? Не до гуманности уже было нам тогда: сами озверели и нельзя иначе – не ангелы!..

На углу Тираспольской и Нежинской повстречали мы патриотическую манифестацию. Гогот, орут: "Да здравствует Царь с Царицей!" Тут и войска, и городовые, и вольные люди, босячье с флагами (иудейские бандиты собрались было стрелять, но побоялись солдат – "пришлось отступить"»).

Просыпаюсь и, не отдав себе отчета, выбегаю на улицу… а тут уже работали теплые ребята из местных жителей, в том числе несколько мясников (ритуальных резников) с Большой Арнаутской и пр. И была тут задана хулиганам (т. е. русским людям) такая трепка, какой они в Одессе еще, кажется, не получали. Кроме раненых, их было тут найдено, говорят, потом три десятка трупов…

Под вечер… забрался в какую-то синагогу и там переночевал».

А вот воспоминания еще одного иудейского погромщика: «Мечемся мы по улице с револьверами, с палками, с секачками, с топорами, – мечемся и нервничаем. Что-то будет? Когда-то к нам придут? Вдруг слышим, что на Чумке погром. Бросилась часть наших туда, через переулки. Ан там хулиганства чуть не целая сотня, и первые же в нас стрелять начали. Мы дали по ним залп, а затем – в рукопашную. Разлетелись они, а с десяток их осталось на месте».

«Пришли мы назад, и стали мы обыскивать проходящих неевреев. Идет человек в полушубке с узелком в красном платочке; стали мы развязывать узелок и нашли в нем револьвер, как у городовых. Кто? Откуда? Не отвечает ни слова, только к стене прижался и глазами поводит во все стороны… Никогда не забуду я выражения этих глаз!.. Вдруг подлетел один человек и говорит: "Да ведь это городовой… У нас на посту стоит… Ведь там стоишь? Да?" Ничего не отвечает; сам красный такой, толстый. "А, провокатор! Переоделся, наших губить пришел!" Я выстрелил в него, ранил в живот, но не убил, и стали добивать его палками, секачками. Я засунул его в какую-то дверь: жалко было и гадко смотреть, как его добивали! За дверью он скончался».

За 1905–1907 годы от рук сионистских провокаторов и «отрядов самообороны» погибли тысячи русских патриотов, пострадали и некоторые простые евреи, ставшие заложниками преступной деятельности сионистов. Гибель нескольких евреев, втянутых сионистами в борьбу против русской власти и русского народа, представлялась антирусской печатью как еврейский погром, факты же убийств сионистами тысяч русских патриотов намеренно замалчивались. Еврейской печатью был создан миф о массовых еврейских погромах. Миф этот распространяется сионистами до сих пор.

Война миров
(беседа с корреспондентом газеты «Подмосковные известия» Ю. Сазоновым (26.11.1993 г.))

Юрий Сазонов: Олег Анатольевич, Ваша книга о русской цивилизации не увидела еще свет, а о ней уже говорят и историки, и экономисты. Признавайтесь, Вы сделали открытие, подбросили миру еще одну сенсацию?

Олег Платонов: Ошибаетесь, на сенсацию я не работаю. А с идеей меня опередил выдающийся русский ученый Н. Данилевский. Правда, он говорил не о русской, а о славянской цивилизации. Но содержания, которые он в это понятие вкладывал, позволяют говорить, скорее всего, именно о русской цивилизации.

Великое открытие русского ученого о многообразии и самобытности цивилизаций на нашей Земле не получило должной оценки его современников. Данилевского критиковали, не понимали, высмеивали и замалчивали. Но что можно было ожидать от несведущих, оторвавшихся от жизни, своих корней оппонентов? Критик Н. Данилевского В. Соловьев писал свои сочинения о Софии, не зная ни древнерусской литературы, ни русской иконописи. Даже историк Ключевский утверждал, что древнерусская мысль не выходила за пределы «церковно-нравственной казуистики». А церковный историк Голубинский, труды которого и поныне изучают в духовных семинариях, был абсолютно уверен, что «Древняя Русь вплоть до самого петровского переворота не имела не то что образованности, но даже и книжности…» Всем казалось, что человеческое общество развивается везде одинаково, по восходящей, от низших форм к высшим. После Греции и Рима эстафету мирового развития принимала на себя, по убеждению просвещенного общества, не Россия, а Западная Европа.

Что касается «русской цивилизации», то к ней я шел не через сенсацию, а через историю труда наших предков. Она много лет занимает меня как ученого, историка и экономиста, в сравнении с трудовыми процессами в западных странах, и в частности США. Вначале я держался традиционных концепций, в которых выражалось довольно снисходительное отношение к нашим предкам. Но чем глубже изучал организацию труда в артели, крестьянской общине, тем больше казалось, что идет отслоение всего лишнего, как на старой иконе, когда с нее счищают более поздние изображения. Сначала я исследовал особенности русского труда, а затем подошел к вопросам изучения русской цивилизации. Ибо понятие труда и совокупность приемов человеческой деятельности, связанных с ним, являются, по сути дела, основой любой цивилизации.

Становилось очевидным, что главное отличие нашей цивилизации от западной в разном миропонимании сути человеческой жизни и общественного развития. Цивилизация в России носила преимущественно духовный характер, отвергала западноевропейскую «жадность к вещам» и понятие развития как постоянного наращивания массы товара и услуг. Русское миропонимание противопоставляло этому гораздо более важное – идею совершенствования души, преображения жизни через преодоление греховной природы человека. Два этих прямо противоположных начала делали встречу Востока и Запада трагической.

Ю. С.: В книгах «Русский труд», «Воспоминание о народном хозяйстве», в некоторых статьях Вы видите причину наших бед в отказе от своего пути и переходе на западные рельсы, которые нам не подходят?

О. П.: Сегодня в мире продолжается борьба двух цивилизаций. Русской, преимущественно духовной, во многом сходной с другими зародившимися на Востоке, индийской, японской, китайской, арабской, – и западной, основанной на гонке потребления и хищническом расходовании ресурсов, принадлежащих всему человечеству. Противопоставление двух цивилизаций стало определяющей особенностью нашей эпохи. Даже «холодная война» между «коммунизмом» и «капитализмом» в основе своей носила характер борьбы цивилизаций. Ведь многие коммунистические идеи были извращением идеи русской цивилизации.

Каким бы могучим и непобедимым ни чувствовал себя Запад, а любое изменение мирового порядка, скажем, введение справедливых цен на топливо и сырье, неизбежно обернется для него катастрофическими потрясениями.

Как ни странно, Америка в основном живет в долг (он составляет колоссальную сумму), и вся ее определенная финансовая стабильность основывается на имидже «Великой Америки», которая якобы обладает огромными ресурсами. На самом деле если бы сейчас у Америки попросили все ее долги, внутренние кредиты, займы, то они бы составили весь ее годовой национальный доход. Денежный ком растет и начиная с правления Рейгана приобретает какие-то фантастические размеры.

У Америки нет выбора – вперед и только вперед. Такая тенденция требует вовлечения все новых и новых экономических и природных ресурсов. Это как некий механизм без тормозов, спущенный с горы. Он обязательно должен столкнуться с препятствием или упасть в пропасть.

Нетрудно предвидеть, что лишенная всяческих ограничений гонка потребления западных стран приведет к истощению мировых ресурсов и гибели всего человечества. Западная цивилизация, как бы красиво о ней ни рассказывали, и по сей день несет в себе фашизм – потому что ей по природе своей свойствен культ индивидуализма, материального стяжательства и презрения к другим народам. Вот почему война миров продолжается.

Ю. С.: Опасность этого, хочется верить, осознают выдающиеся умы и у нас, и у них, за морем. Хотя уже сегодня на Западе некоторые ученые и объявляют о конце истории, дескать, их, западные, ценности победили во всем мире.

О. П.: Но что бы там ни говорили, а шанс на выживание дает духовная цивилизация. Примите это как аксиому.

Ю. С.: Итак, любой народ может существовать как народ только в силу принадлежности к родной цивилизации. Отказавшись от нее, он превращается в мертвеца? Верно?

О. П.: Без опыта прошлого, наших корней при разработке грандиозных экономических программ мы обрекаем себя на неуспех, подводим под них мину замедленного действия…

Возьмем, к примеру, Японию. Эта страна, опираясь на народные традиции и обычаи, свои, а не чуждые ей духовные ценности, сумела так воспользоваться преимуществами своей цивилизации, что опередила все страны мира. К 2000 году она перегонит США. Близки к японскому феномену Южная Корея, Гонконг, Тайвань.

Ю. С.: А что Вы, Олег Анатольевич, относите к духовным ценностям русского народа?

О. П.: Русская цивилизация – не умозрительные мудрствования о духовности, не интеллектуализация какая-то, не стяжание голых знаний, а путь духовно-нравственного совершенствования, добротолюбия. Путь добрых дел, которые служили главным мерилом общественной ценности в старые и древние времена. Миру важно было не то, насколько богат человек, а что доброго он в жизни сделал.

Труд являлся главной добродетелью, своего рода подвижничеством, частью духовной жизни, а не собственно совокупностью трудовых функций. Если западный человек говорит, что свобода есть деньги, то русский как раз боялся их. Для него свобода – независимость от денег. На этом зиждилось преображение русской души.

Ю. С.: Все, что Вы говорите, так далеко от современного человека, что похоже на сказку.

О. П.: И в этом нет ничего удивительного, потому что со временем русская цивилизация ужасно деформировалась. В результате общественных катаклизмов. Особенно за последние 70 с лишним лет. И надо честно сказать, что сегодня мы живем уже на ее руинах, период систематического разрушения национальных основ, антирусской политики не прекратился до сих пор. Только за 1918–1955 годы общее число умерших не своей смертью от массовых репрессий, голода, эпидемий, войн, по моим подсчетам, составило более 87 миллионов (в том числе 70 из них – русских, включая белорусов, малороссов). По самым заниженным подсчетам, у нас превращены в руины 25–30 тысяч церквей, около 500 монастырей, не менее 50 тысяч представляющих большую архитектурную ценность городских зданий и около двух тысяч усадеб. Погибли десятки тысяч произведений живописи, фресок, росписей, сотни тысяч предметов прикладного искусства, не менее 20 миллионов икон, что по мировым меркам равно культурным ценностям большого европейского государства.

Образно говоря, если оживить все, что убито, погублено, изгнано, уничтожено, поломано и разрушено, то рядом с существующей страной можно было бы создать другую Россию с городами и селами, лесами и реками, заводами, кораблями, храмами и усадьбами.

Ю. С.: Вы пишете, что именно общинная система экономики, основанная на трудовой демократии, местном самоуправлении, нестяжательстве, трудолюбии как добродетели, сделали Россию первой «житницей Европы». В ней народное хозяйство развивалось значительно быстрее экономики США и других стран. На передовые рубежи выходили техника и технологии. Оплата труда российских рабочих была одной из самых высоких в мире. Итак, что же позволило большевикам взять власть в 1917 году?

О. П.: На сей счет существует немало версий, самых разных. Забывают лишь о том, что России в начале XX века, как и сегодня, требовались реформы. Основы русской цивилизации не получили достойного развития. И это, на мой взгляд, позволило большевикам взять контроль над ситуацией. Их пленение оказалось пострашней нападок католических миссионеров, которые пытались воспользоваться ослаблением Руси после ордынского ига. Затем – предательство князей, соблазнившихся заморским укладом жизни. Крепостное право, которое считалось чуть ли не признаком русской отсталости. Но оно-то своими корнями уходит на Запад, ибо у нас до самого XVII века его не знали.

Жестокость вообще была не свойственна русским людям. Вопрос о недопустимости смертной казни был поднят впервые именно в России, еще князем Владимиром Святым, который считал ее грехом перед Богом.

Ю. С.: Большевики жестокостью своей безнадежно дискредитировали понятие «социализм»…

О. П.: Боюсь, что и сегодняшние демократы безнадежно дискредитировали для России идеи демократии. Именно русская интеллигенция перевернула понятия добра и зла, с ее легкой руки босяки стали героями, а настоящие труженики – «реакционным элементом». Вот почему сегодня говорят, что революционером в России мог быть только человек с уголовными наклонностями, ибо он шел против самого святого для русского человека. Низкопоклонство перед Западом, потеря национального самосознания становились отличительной чертой российского образованного общества и во времена Ломоносова, и Пушкина, и Достоевского. И теперь, к сожалению.

Ю. С.: Неужели могла так просто пасть такая высокоразвитая, упрочившаяся на огромном пространстве цивилизация, в которой люди по Богу жили, добрыми были?

О. П.: Да, Запад не сумел создать такого мощного государства, как Россия, объединенного на духовном начале. Он не достиг соборности и вынужден был использовать прежде всего насилие. Но закономерность истории такова, что в мире, как правило, побеждает не высокая духовность, а тот, кто нагло, ловко диктует свои условия другим. При столкновении с западной другие цивилизации становятся зависимыми, подвергаются деформации. Разве сдались бы, скажем, китайская, индийская, арабская цивилизации со своими огромными духовными силами, если бы их значение не умаляли так называемые высокоразвитые страны?

Ю. С.: Но Запад стремится не просто экономически завоевать соседей, но и душу пленить, навязать свои духовные ценности…

О. П.: Русская цивилизация разрушена не в результате слабости, а вследствие перерождения и национального вырождения ее образованного правящего слоя – интеллигенции, дворянства, лишенных национального сознания под воздействием западного просвещения.

Ю. С.: Но ведь нам-то все время толкуют о другом: только западная цивилизация несет в себе подлинную демократию.

О. П.: Это происходило из века в век. Западная демократия основывается на принципе индивидуализма: мой дом – моя крепость. Вот его надо хранить. А все, что за его пределами, меня мало волнует. Чувство русской демократии основывалось на коллективизме крестьянской общины. Все люди были абсолютно равны. Сход имел право смещать старост, был не просто органом самоуправления, но и, как бы мы сказали сегодня, социальной защиты, никому не давал умереть с голоду, не оставлял больных, а артели, в которых работали наши предки, не имели аналогов во всем мире.

Русская демократия и составляющая одну из ее основ – трудовая демократия – были формой самоуправления и производственных, и административных единиц.

Ю. С.: Но в России же правил царь, самодержец. Как же его неограниченная воля сочеталась с демократией?

О. П.: Принцип монархизма завершал систему ценностей русской цивилизации. Царь создавал, регулировал, гармонизировал все взаимоотношения, которые складывались в обществе. Но при этом никогда не вмешивался во взаимоотношения в отдельной общине. Это считалось неэтичным. Поэтому, если говорить строго, в русской цивилизации неразрывно присутствовали прошлое, настоящее и будущее одновременно.

Ю. С.: Возможно ли сегодня возрождение русской цивилизации?

О. П.: Если бы вы спросили меня об этом в начале «перестройки» или хотя бы до расстрела парламента, то я бы ответил вам строками моей книги, что мы живы и готовы к возрождению, что русский путь, говоря словами Г. Флоровского, открыт, хотя и труден. Но сейчас для меня это самый трудный вопрос. Очень не хочется быть пессимистом. Теперь такое время, что пессимистом быть можно. Я верующий человек. Но не верю в социальное чудо. И хотя лично знаю Гайдара по Институту мировой экономики, не могу сказать, что он работает на возрождение России.

Если совсем недавно противостояние властей можно было устранить мирным путем и была надежда, что все переменится к лучшему, то сейчас такой надежды у меня нет. Тем более после того, как я сам стал свидетелем октябрьских событий 1993 года вместе с зарубежными корреспондентами и в Белом доме, и в Останкине. Первые выстрелы на Краснопресненской набережной раздались со стороны президента – это так; холостыми стреляли по головам демонстрантов – и это тоже так. При мне в Останкине открыли огонь по безоружной толпе. Из танков громили парламент. Что может быть большим позором для власти, армии? Даже большевики при разгоне Учредительного собрания не пошли на такое. Наш беспредел вышел на новый виток.

Ю. С.: Дайте время. Состоится суд. Он расставит все на свои места…

О. П.: Для нынешних правителей дорога к правовому государству закрыта, ибо там их ждет суровый народный суд. А этого они постараются не допустить.

Ю. С.: У Вас приходилось читать, что Россию спасет монархия.

О. П.: Народная монархия. Когда монарх пользовался абсолютным доверием народа. Но это уже пройденный этап истории. Для этой России уже все разрушено. В нынешних условиях монархия невозможна. Ибо деформировано народное сознание, которое лежало в ее основе. Правильно было бы сейчас, на переходный период, отказаться от президентов, от любых попыток одного человека монополизировать и централизовать вокруг себя абсолютную власть. После сталинских экспериментов нашу страну все время будет тянуть к тоталитаризму. Так как потеряны нравственные ориентиры русского государства.