Текст книги "Неслучайные встречи"

– И вернешься на учебу, – подхватывал папа. – Если захочешь. А мы поможем, дочка, не переживай! Образуется.

– Мы с тобой люди обеспеченные, да, Коля? – говорила Зинаида Алексеевна, гладя дочку по руке, стараясь лишний раз до нее дотронуться, чтобы убедиться, что она здесь, не улетела и никуда не пропала.

– Да уж, по тарелке супа и двоим детям нальем, не то что одной, – поддакивал, кивая, Николай Николаевич, не понимая, что говорит, лишь бы утешить.

Не такого будущего хотели родители для единственной дочери. Ну, что ж делать, человек предполагает, а Бог располагает.

– Времена непростые, конечно, но должность у меня в Генштабе хорошая, – ворковал папа.

– У меня бутик в гору пошел, – подхватила Зинаида Алексеевна. – Невесты «новых русских» платья просто из рук рвут.

– Ну! – поддакивал папа. – А я о чем.

– Да и сама такое наденешь, – прижимала к себе дочь мама. – Что я тебе, жениха не найду?!

– Ну мама, – засмеялась, всхлипывая, Тата. – Ну папа…

И успокоенная восемнадцатилетняя Тата решила оставить ребенка.

Родители просто пылинки сдували с дочки. Используя свои обширные связи, они устроили ее наблюдаться в лучшую по тем временам клинику. Там было разнообразное и суперсовременное оборудование, мыслимое и немыслимое. Имелось даже такое новейшее слово техники, как ультразвуковой аппарат.

«Испытывать» его пошли всей семьей.

– Ну, надо же, – удивлялся Николай Николаевич, глядя то на экран, где важно пульсировало на весь экран нечто космическое, то на дочкин голый пуп, щедро смазанный гелем. – А снаружи-то и не видно ничего почти…

– Да, все главные процессы происходят у мамочки внутри, – важно подтверждала врач, еле удерживаясь от улыбки: все родители, бабушки и дедушки одинаково счастливо взирают на это чудо, появление новой жизни. – По всей видимости, будет девочка.

– Девочка! – просияли в унисон Тата и Зинаида Алексеевна.

– Внучка, – вздохнув, улыбнулся Николай Николаевич, суровый полковник, втайне надеявшийся на внука.

Малышку решено было назвать Марией в честь Татиной бабушки, и вся семья Кулешовых с энтузиазмом принялась за подготовку к рождению Машеньки.

Для людей, воспитанных в Советском Союзе, где не было понятия «купить», а был только термин «достать», суеверие «заранее не обзаводиться ничем из детского приданого» считалось непозволительной роскошью. Что такое дефицит, знали все. Поэтому в доме Кулешовых задолго до родов появились и розовая коляска, и кроватка с розовым кружевным балдахином, и множество кукол, включая дорогущих зарубежных Барби, предмет вздохов и зависти всех девчонок. Уж не говоря о целой горе платьиц, туфелек, кофточек, розовых распашонок, чепчиков и ползунков – все новенькое, хорошенькое, с кружавчиками и оборочками, и в большинстве своем заграничное.

За режимом дня, как и за здоровым питанием, будущие бабушка с дедушкой следили тщательно. Витаминные салатики, печенка, непременно фрукты в любое время года. Прогулки на свежем воздухе входили в обязательную программу.

Врачи назначили предполагаемой датой родов десятое января. И так, наверное, и получилось бы, если б не очередная случайность. Днем тридцать первого декабря Тата под руку с мамой вышла на улицу прогуляться и подышать свежим и не слишком морозным воздухом. Они никуда не уходили со двора, и Зинаида Алексеевна остановилась поболтать с соседкой по этажу – та что-то такое отхватила в рыбном магазине, то ли карпа, то ли форель, и они неспешно обсуждали способы готовки.

Тата, похожая на упитанного белого медвежонка, в светлой шубке и почти девятимесячным пузиком, прогуливалась, как утица, вразвалочку и осторожно. И тут…

– Майки! Майки, фу! – раздалось вдруг неподалеку, и Тата краем глаза вдруг заметила что-то, в прыжке бросающееся на нее.

Собака! Бойцовая! Они как раз входили в моду – питбули, мастифы, стаффордширы. На Тату бросился именно стаф – не столь уж большой по размеру, но крепко сбитый, белой, как и шубка Таты, масти, с акульей мордой. Тате всегда казалось, что у стафов акульи морды…

Это уже потом они поняли, что на Майки намордник. Это уже потом увидели, что пес молодой, что он, размахивая хвостом и приседая на задние лапы, просто хочет поиграть, и потому весело скачет на всех подряд, а вовсе не бросается, чтобы загрызть. Это все было потом.

– МАМА! – закричала бедная Тата на весь двор.

Ее, разумеется, можно было понять. Выходишь себе тихо-мирно на прогулку, и вдруг – бац! – на тебя кидается монстр. А у тебя самое дорогое, что нужно защитить любой ценой. Так она думала в тот момент.

Буквально через несколько секунд подскочил хозяин Майки, не удержавший поводок:

– Простите, ради бога! Он еще глупый щенок, полутора лет нету. Добрый, со всеми играть хочет…

– Знаете что, молодой человек! – подоспела мама, Зинаида Алексеевна. – Держите свою зверюгу подальше от моей дочери! Добрый там, не добрый…

– Мама… – повторила Тата донельзя удивленным голосом. – Ой… ОЙ! Кажется, схватки начались… ОЙ!!!

– «Скорую»! – перепугалась мама. – Срочно… Кто-нибудь!

За секунду весь двор стоял на ушах. Кто-то вызывал «Скорую», хозяин оттаскивал веселящегося Майки, донельзя обрадованного веселой суматохой, соседка, от волнения вцепившись в своего карпа, тыкала чуть ли не в нос Тате рыбьим хвостом: «Я тебе помогу, деточка», и весь этот гвалт перекрывали вскрикивания Таты: «ОЙ! ОЙ!»

К чести медиков будь сказано, «Скорая» подъехала быстро, Тата с шумно командующей парадом Зинаидой Алексеевной погрузились внутрь и быстренько уехали в роддом.

Нет ничего суматошнее, чем роды в новогоднюю ночь. Переполошенные родители, родственники, мужья обрывают телефоны: «Ну, как там моя?!» Врачи, истомленные сменой и предстоящим ожиданием праздника, который им придется провести на работе, – мужское население жаждет «накатить», женское тоже выбито из колеи – от рожениц до медперсонала. И всем, конечно, приходится смириться, что в этом году праздник будет, мягко говоря, несколько иным, чем обычно… В общем, суета сует, но в основном жизнеутверждающая.

И в этой вот предновогодней атмосфере Тату начали накрывать регулярные схватки. Стресс все-таки сказался, и ребенок рвался наружу раньше положенного срока на неделю.

– Машуня, – стонала Тата в перерывах между схватками, а рядом в два голоса вздыхали и стонали еще две роженицы. – Машенька…

– Отлично-отлично, – мельком взглянув, как там дела, бросала ей врач, у которой дел подобного рода было выше крыши. – Все хорошо, совсем скоро тужиться будем…

И убегала дальше, к роженице, у которой было все не так гладко, и ее, по всей вероятности, собирались везти на кесарево.

«Тужиться, – подумала Тата. – Еще и тужиться. После всего этого ужаса схваток…»

Но вела себя на удивление хорошо, по мнению врачей, – не вопила, не ругалась.

– А то ведь знаешь, какие бывают, – словоохотливо заметила пожилая медсестра, бывшая в боксе на подхвате. – Ой, что ты! Мужей кроют на чем свет стоит, как будто они в чем виноваты, право слово…

«А мне и крыть некого», – внезапно пришла мысль, и так она Тату огорчила вдруг, что та собралась уже было поплакать, но тут пришла очередная схватка, и плакать стало совершенно некогда. А потом они и вовсе волнами пошли, одна за другой.

– Так, рожаем! – деловито констатировала прибежавшая врач. – Молодцы сегодня девчонки, и соседку твою кесарить не придется, сама только что справилась… Ну, давай, хорошая моя, тужься!

Тата была несказанно удивлена – она и понятия не имела, что это болезненное предприятие, которого она боялась всю беременность, в процессе которого собиралась просто скончаться на месте, напоминало тяжелую, но вполне выполнимую работу.

Под руководством деловитой и грамотной акушерки, которая советовала то продышать схватку, то, наоборот, потужиться посильнее, Тата справлялась вполне неплохо.

И тут же с последним нечеловеческим усилием она почувствовала, что ее тело справилось и вытолкнуло на белый свет эту драгоценность – новую жизнь.

«Машенька моя», – облегченно подумала Тата.

– Поздравляю! – раздался над ней радостный голос акушерки. – Какой хороший мальчик.

Вслед за этим родильный бокс огласили протестующие и сердитые крики новорожденного, больше похожие на кряхтение и скрип.

Тата подумала, что ослышалась или что это сказали не ей.

– Как… мальчик… – еле слышно пролепетала она.

– Ну как, как, – засмеялась врач. – Вот так! Сынок у тебя.

И она подняла малыша повыше и повернула его таким образом, что сомнений в его половой принадлежности больше не возникало.

Заскрипевший в ответ крепыш-мальчуган словно выражал свое возмущение: «Вы посмотрите на нее! Она мне не рада! Мама, ну это же я!»

– Так ведь УЗИ… – продолжала недоумевать молодая измученная мать. – Сказали, что девочка…

– Такое иногда бывает, – развела руками врач. – Плод в животе повернулся не так – вот вам и ошибка на экране. Чистая случайность.

И тут малыш снова заголосил. Да так отчаянно, что Татины руки сами протянулись в его сторону:

– Дайте мне его…

– На, – довольно ответила акушерка. – Наконец признала. А то ишь ты…

Теплое тельце крошки, лежавшее поперек враз опавшего живота Таты, позволило ей окончательно прийти в себя. Малыш возился и кряхтел, а Тата, скосив глаза, разглядывала его, пока не подтащила поближе к глазам.

«Какой смешной, – думала она. – Какой маленький. Какой неожиданный. И как все вообще… случайно. Сын. Ну надо же. А все ведь девочку ждали…»

В доме Кулешовых ожидали выписки Таты с сыном, словно визита принца крови с королевой-матерью. Николай Николаевич, узнав о внуке, неожиданно молодецки гикнул и выдал ногами антраша, чем изумил видавшую виды Зинаиду Алексеевну.

– М-да, – спохватился полковник. – А приданое-то в кружавчиках, розовенькое.

– Ничего, переживем, – отмахнулась жена. – Бывают и похуже ситуации…

Они синхронно вздохнули и переглянулись.

– Ну… Пусть это будет меньшее из зол, – заключил Николай Николаевич и браво маханул стопку водки. Потом, для ровного счета, еще одну. Потому что жена предупредила: когда Таточка вернется из роддома – ни-ни. Но на радостях это совсем не грех.

Итак, новорожденный мальчуган при выписке мамы из роддома был упакован в розовый атласный конверт и «обменян» на шампанское, коньяк и букет цветов – бабушка и дедушка решили отблагодарить всех врачей.

– Похорошела моя девочка, – радостно отметила про Тату Зинаида Алексеевна.

– Богатырь синеглазенький, – констатировал дед, отогнув угол конвертика.

Внук отозвался кряхтением, что полковник расценил, как знак согласия – расти ему богатырем. И уже по дороге домой, прямо в такси, они принялись спорить, как будут звать любимого внука.

Новоиспеченному дедушке хотелось, чтобы внука звали Николаем, чтобы не нарушать традицию, бабушка была без ума от имени «Артур», Тате же нравились модные в то время имена – Денис, Егор, Никита…

После долгих споров сговорились все-таки на Николае. А отчество единогласно решили мальчику дать тоже дедово. Пусть уж будет целая династия Николаев.

На следующий же день Тата собрала все необходимые документы и самолично покатила коляску в ЗАГС, прикидывая по дороге:

– Коля. Николаша. Колюня.

Приговаривая это, она вопросительно поглядывала на спокойно спавшего сына. Эти имена, названные вслух, как-то не звучали…

Какой он все-таки милый. И, между прочим, на нее похож. И на деда. Глазки синие, а волосики светленькие. Носик такой аккуратненький. Принц! Маленький наследник. Как в сказке. Тата вздохнула, причем вспоминая вовсе не Дмитрия, о котором все вообще дружно, по умолчанию, забыли. Пользуясь сценарным термином, он был просто одним из массовки. Выполнил свою роль и…

– Коленька, – продолжала примериваться Тата. – Ник…

Нет, не звучало. И внутри ничего не отзывалось.

– Ванечка! – вдруг раздалось рядом ласковое и не очень громкое. – Ванечка, не беги так, я за тобой не успеваю!

Молодая мама пыталась догнать трехлетнего на вид бутуза, который, довольно хохоча и спотыкаясь, все же довольно ловко улепетывал от нее в другую сторону, очень радуясь такой игре.

– Ванечка… – растерянно повторила Тата и перевела взгляд на сына. И в этот момент он, не открывая глаз, широко зевнул, наморщив носик, и улыбнулся.

«Это знак», – почему-то подумала она.

Какое хорошее имя! И действительно сказочное. Ваня. Ванюша. Иван.

Радостные мурашки пробежались вдоль ее позвоночника. Конечно, ее сына будут звать только Ванечкой!

Плечи ее расправились сами собой, и в кабинет она входила, уже точно зная, какое имя назовет регистраторше.

А дома, показывая родителям свидетельство о рождении и видя, как вытягиваются в недоумении их лица, Тата с улыбкой пожала плечами:

– Мама, папа. Ну… Так получилось. Случайно… Ну, ведь хорошо же – Ванечка.

В этот момент новоиспеченный Ванечка басовито заревел.

– Ванюшка, – вскинулась Тата. – Кушать хочет… Ванечка-Ванюша очень хочет кушать…

И поскольку дочь уже заговорила стихами, бабушка и дедушка переглянулись.

– Ну, пусть Ванюша, – прошептала Зинаида Алексеевна.

– Иван, – поднимая палец, шепотом ответил Николаевич, – Иван, солдатский сын. Все нормально.

– А отчество-то, отчество как? – всплеснула руками спохватившаяся бабушка.

– Дмитриевич он, – поджав губы, скупо созналась Тата. – В свидетельстве я правду написала. Но на этом все…

Юра-ихтиолог

А калейдоскоп Татиных воспоминаний все продолжался. Где же еще его устраивать, как не в полной тишине одиночества, в просторной прохладной спальне, за туалетным столиком и за несколько часов до Нового года…

И она снова мысленно погрузилась в те времена, когда они только-только познакомились с Катей, а Ванюшке было без малого пять лет.

Катушка со времени знакомства и «званого ужина» все жаждала встретиться с Татой наедине и всласть поболтать в «неофициальной обстановке», попросту, без посторонних ушей. И вот когда отец Таты еще не вернулся со службы, а мама пошла в садик за Ванечкой и по магазинам, молодые женщины устроились на просторной кухне за фруктовым тортиком.

Сначала Катя рассказала про удобство и гибкость графика работы коуча, а Тата поделилась, что работа главным бухгалтером в мамином салоне ничуть не хуже.

– Просто моя должность не требует постоянного присутствия в офисе, и у меня есть возможность много времени проводить с сыном, – сказала она. – А когда мне самой нужно уйти из дома, с Ваней остается няня, которую мама называет исключительно «гувернанткой». Но, боюсь, скоро с гувернанткой будет покончено. Сама знаешь, какие сейчас времена, не до жиру. У мамы на работе такое…

Поболтали про экономическую болтанку, про возможные перемены в финансовом положении в их семействе. Потом поделились друг с другом обстоятельствами появления у них деток – ведь обе родили в девятнадцать лет, только Катя успела на два с небольшим года раньше. Катя рассказала про дождь и вывихнутую лодыжку, а Тата поведала про поход по Апраксину двору, коммуналку, про случайного белокурого красавца и его недописанные сценарии – так получился Иван Дмитриевич.

– Так это Дима-сценарист – отец твоего чудесного сына Ванятки?! – воскликнула Катушка, когда они взахлеб, перебивая, пытались рассказать друг другу обо всем и сразу.

После такого вопроса Тата немного напряглась, и Катя это заметила.

– Да нет, у нас ничего с ним не было, – помахала рукой Катушка. – И быть, знаешь ли, не могло. Мы же случайно на тусе в Мосфильме познакомились, и я практически сразу поняла, что это совсем не мой тип.

– И не мой, – помедлив, призналась Тата.

– Вот как? А как же получился Ванечка?!

– Я вообще хотела совершенно не того, что потом случайно получилось…

И она рассказала новой подруге свою питерскую историю во всех подробностях, умолчав пока о главном – по какому поводу она оказалась в Питере.

Катя слушала ее, не перебивая, серьезно. Потом сказала:

– Детство очень болезненно нас порой покидает. А это детство. И твой порыв был именно детским, но, видишь, последствия вполне взрослые. И как тебе в роли мамы?

– Я сама как заново родилась, – призналась Тата. – Даже и не знала, что так бывает. Роднее Ванечки у меня никого нет…

Внезапно она разрыдалась.

– Что такое?! – испугалась Катя.

Обняла ее и баюкала, словно маленькую, и чувствовала себя намного старше, хотя разница в их возрасте была совсем небольшая. А Тата, чувствуя ее искреннее тепло, то, как на самом деле ей не хватало близкой подруги, рассказала ей абсолютно все. Про коварное шампанское, про свое разбитое вдребезги первое чувство.

– Понимаешь… он снится мне… до сих пор… – шепотом сказала она. – Наверное, это глупо, но если бы Дмитрий не оказался блондином, то никакого Ванечки бы не было… да и вообще… моя жизнь была бы совсем другой, и я сейчас не представляю, что это была бы за жизнь без Ванечки. Поэтому, можно сказать, что я даже счастлива.

Она в последний раз шмыгнула носом, а Катя заботливо вытерла ей глаза:

– Давай-ка тебя заново накрасим, а? Родители вернутся, увидят, что ты Дед Мороз, красный нос…

– Ой, точно, – прерывисто вздохнула и рассмеялась Тата.

Она умылась и с помощью Кати заново нанесла легкий макияж.

– Ну вот… Жизнь на то и жизнь, чтобы выворачиваться под таким немыслимым углом, что даже и предположить невозможно, – заметила Катушка. – Мы вот про кризис не думали, а он как жахнет… Главное, не бояться экспериментировать и идти вперед.

– У нас довольно много с тобой общего, – заметила Тата. – И дети мы с тобой поздние, и родители у нас любящие, и родили мы с тобой рано, и доучились без отрыва от производства, так сказать…

– Но как мы с тобой нашими жизнями потом распорядились – совсем не совпадает, – развела руками Катя.

– Должно же у нас что-то не совпадать! – заключили обе девушки и рассмеялись.

– Мама спит и видит меня замуж выдать, – пожаловалась Тата.

– А что в этом плохого? Взяла бы да сходила…

– Тебя послушать, это как в магазин, – покачала головой Русалочка. – Нет, я так не хочу… Знаешь, это все так скучно. Маме просто хочется выдать меня за приличного человека – «пристроить в надежные руки». Видела бы ты этих «приличных». Один профессор, литературовед. Ничего сам не пишет, только чужие произведения по косточкам разбирает, словоформы какие-то высчитывает и научные статьи кропает. Говорить с ним не о чем, не о словоформах же. Мне кажется, я вот-вот усну, когда он начинает… Мама, понятное дело, в восторге, потому что он «приличный».

– Не подходит, – весело резюмировала Катя.

– Вот именно, – кивнула Тата, которой было не до шуток.

– Вычеркиваем, – решительно сказала Катушка, и глаза ее смеялись. – Дальше?

– Дальше – какой-то начальник. Чего-то там в главке. Чиновник, короче говоря. Он вообще лысый!

– А вот это не аргумент, – подняла палец Катя, – это недостатком не считается! У него много тестостерона, значит, мужчина просто орел!

– Этот орел, – возмущенно возразила Тата, – не просто лысый, а у него плешь и длинная редкая прядь. Он ее зачесывает на голую половину черепа и становится похож на ощипанного грифа…

– Отпад, – фыркнула Катя. – Старик, что ли?

– Ну… Ему чуть больше сорока.

– Так это фигня, а не возраст, так что не в счет, – отмахнулась Катя. – Он тебе из-за этой лысины не нравится?

– Нет, конечно! – воскликнула Русалочка. – Он невыносимо скучный, картонный, говорит казенным языком. Он такой… чужой… Я даже представить себе не могу, что мы остались с ним вдвоем и надо делать ЭТО.

– Да, – призадумалась Катя, в которой проснулся коуч. – Это аргумент. «Чужой» – это ключевое слово. Оно говорит о том, что его кандидатуру сразу мимо…

– А еще один… – начала было Тата, но сразу осеклась и отмахнулась: – Ой, да ну. Пойдем, я тебе лучше такое покажу! И расскажу…

И они пошли щебетать в большую комнату, прихватив подносик с чаем и вкусностями.

– Ух ты, – восхищенно протянула Катушка. – В прошлый раз, когда я у вас тут гостила, этого не было…

На большой тумбе у стены расположился огромный роскошный аквариум.

– Да, не было. Это недавнее приобретение, с зарплаты и премии, – похвасталась Тата. – И вот тут начинается самое интересное.

– Ну-ка, ну-ка? – заинтересовалась Катя.

И она узнала следующее.

Русалочкой Тата оставалась и после рождения сына. По-прежнему любила плавать, каждый отпуск ездила с сыном на море, круглый год регулярно ходила в бассейн. А с первой же щедрой премии, выписанной ей мамой, купила себе большой аквариум.

Они с Ванечкой, гуляя, забрели в большой зоомагазин, и малыша было не оттащить от выставочных аквариумов. Он не канючил: «Купи». Нет, он, наоборот, восторженно умолк, отпустил мамину руку и завороженно наблюдал, как разноцветные обитатели тропиков кружатся в удивительном танце среди коряг и водорослей.

– Какие красивые… – прошептал Ванечка.

И Тата прониклась его прочувствованным вниманием, сама пристальнее вгляделась в насыщенную жизнь этого удивительного мира. Величественные скалярии, роскошные дискусы, быстрые, как серебряные стрелы, акульи барбусы, хлопотливые гуппи с разноцветными вуальками пышных хвостов.

– Ой, мамочка, посмотри, – вдруг огорченно проговорил Ваня, и его большие глаза моментально наполнились слезами. – Рыбка умерла…

И в самом деле, на донном камне на боку лежала большая желто-полосатая рыбка. Она не шевелилась. Да, очень жалко, да и Ванечка, похоже, сейчас расплачется.

Тата поискала глазами и увидела слегка поодаль симпатичного голубоглазого блондина лет тридцати. Он стоял с сачком около аквариума и вынимал в банку с водой какие-то мелкие растения с поверхности воды – совсем как хозяйка шумовкой снимает пену с бульона. Тата поняла, что это продавец-консультант, жестами привлекла его внимание, и тот подошел.

– Вы знаете, – извиняющимся тоном тихо сказала она. – Тут, кажется, несчастье…

– Что такое? – наморщил он лоб, вглядываясь в рыбку, и вдруг неожиданно улыбнулся, адресуясь Ване: – Да ты, малыш, плакать собрался?

Не успела Тата возмутиться таким бездушием, как продавец тихонечко побарабанил кончиками пальцев по стеклу. «Мертвая» рыбка встрепенулась, лениво поднялась с камушка и поплыла куда-то прочь, по своим рыбьим делам.

– Она просто объелась, – рассмеялся продавец. – Это боция-клоун. А боции, знаете, какие обжоры?! Поголовно все! Вот так вот облопаются и на боковую.

Ванечка тоже облегченно рассмеялся – понравившаяся ему рыбка ожила, и настроение у него снова стало солнечным.

– «Облопаются», – повторил он. – Так мой дедушка говорит!

– Вот именно. И не дай вам бог подселить к боциям улиток, – предупредил консультант. – Всех подчистую съедят, высосут из раковин, как устриц в ресторане.

Тут уж рассмеялась Тата.

– У вас какой аквариум? – спросил между тем продавец. – Кто его населяет?

– Вы знаете… – растерялась Тата. – А у нас аквариума-то и нет.

– А, вы просто любуетесь, – догадался продавец. – Да, полюбоваться у нас есть чем. Хотите экскурсию небольшую, пока в нашем отделе посетителей нет?

– Хотим, хотим! – запрыгал и захлопал в ладоши Ванечка.

И пока появившиеся в магазине покупатели разглядывали грызунов, где был свой консультант, Ваня расспрашивал белокурого продавца, в основном про боций. Оказывается, это мирные стайные рыбки, которые уживаются практически со всеми остальными видами рыб. А самих боций существует несколько разновидностей и размеров. И повадки у них очень любопытные.

– Представляете, затеял я почистить свой первый аквариум, – рассказывал консультант. – Это было давным-давно, я только начинал ими заниматься, в старших классах. Ну, и вот приготовил таз с водой, вынимаю туда большую корягу… и понимаю, что мои боции из аквариума исчезли, все до одной.

– Ух ты, – округлил глазенки Ваня. – Их кто-то съел?

– Да некому было их съесть, – возразил собеседник. – У меня тогда только гуппи были, а они по размеру куда меньше мраморных боций, которых я завел на пробу, штучек пять. Они так забавно сновали, тыкались носиками в грунт, хвостиками виляли, как собачки. И вдруг бесследно исчезли.

– Печальные чудеса, – хмыкнула Тата.

– Вот именно. Подменил я воду в аквариуме, почистил все камушки, весь донный мусор через шланг-приемник убрал со дна и ни одной боции так и не увидел. Расстроился, конечно, ужасно. Ведь гуппи-то в тазу плавают, и все отлично.

Ваня приплясывал от нетерпения.

– Но это не конец истории, – подмигнул ему консультант. – Наступило время почистить и большую коряжку. Я ее приподнимаю… а оттуда боции, как горох, посыпались!

Ваня, довольный, захохотал, а Тата все равно была в недоумении.

– Боции славятся своей способностью забиться в любую щель, – пояснил консультант. – А в этой коряжке много отверстий. Она, собственно, и создана была для того, чтобы рыбкам было куда спрятаться. А повадок боций я тогда еще не знал, и это стало для меня открытием.

– Какие интересные рыбки, – заметил Ваня.

– Ну что ты, – махнул рукой консультант. – Есть гораздо интереснее. Я сейчас собирал в аквариуме риччию… Это такая разновидность водяного мха, плавающего на поверхности. Ни листьев у нее, ни цветов, ни стеблей, ни корней.

– Это что же за растение такое, – удивилась Тата.

– Вот, посмотрите сами, – протянул ей консультант банку, которую все еще держал в руках. – Когда ее в аквариуме много, риччия напоминает зеленые пышные островки. А держится она на поверхности за счет того, что в ее крохотных стебельках, напоминающих зеленые рогульки, есть полости, наполненные воздухом.

– Рогульки, – с удовольствием повторил Ваня, которому понравилось и слово, и само растение.

– Они самые, – кивнул консультант. – Видите, вот этот зеленый ком весь состоит из мелких ветвящихся отростков, обломков стебельков. Мальки – рыбьи дети – используют их как укрытие. Но не это самое интересное! Некоторые виды рыбок, которые называются лабиринтовыми, используют риччию как материал для постройки гнезда.

– Как у птичек? – недоверчиво спросил Ванечка.

– Как у рыбок, – серьезно возразил консультант. – Сейчас у меня там петушки готовятся к нересту…

– Птички? – снова спросил Ваня.

– Да нет же, рыбки, – засмеялся консультант. – Рыбки, которые называются петушками. Удивительной красоты рыбешки, эти петушки!

И он показал маме и сыну эту замечательную рыбку на самом деле царственной красоты.

– Гнездо строит самец, – поднял палец консультант. – Смотрите, как старается. Строит домик для будущей жены и детей. А как они заботятся о потомстве!

Глаза консультанта разгорелись – было видно, что он «сел на любимого конька». А Тата поневоле заслушалась. Ну, какой женщине не будут интересны разговоры о постройке гнезда или о заботе о семье, даже если разговор идет всего лишь об аквариумных рыбках!

Рассказы консультанта были так интересны, что Тата не скоро спохватилась. Пора было домой, обедать.

– Извините, пожалуйста, нам уже пора, – улыбнулась она. – Но мы еще придем. А можно вашу визиточку? Не просто магазина, а именно вашу. У меня идея появилась…

– Своей личной у меня нет, – отозвался консультант. – Я вам дам магазинную, а свой телефон напишу прямо на ней, идет?

– Идет! Спасибо большое, – распрощалась Тата.

– А мы правда еще придем? – спросил Ванечка, когда они покидали магазин.

Он все оглядывался на рыбок.

– Обещаю, – сказала Тата.

А идея у нее появилась очень простая – купить Ванечке аквариум и оснастить его по всем правилам. А поскольку она этих правил не знала, то ей, разумеется, нужен был консультант.

– Так вот мы с Юрием и познакомились, – немного смущенно подытожила Тата.

– Понравился? – понимающе спросила Катушка.

Тата кивнула:

– Блондин… И глаза голубые…

– Ну-у, это, конечно, основополагающий фактор, – рассмеялась Катушка.

…А дальше события стали развиваться не совсем так, как хотелось бы и Тате, и Татиной маме.

Мама очень благосклонно отнеслась к идее Таты завести дома аквариум. Во-первых, это весьма интерьерная деталь. Во-вторых… то есть как раз, пожалуй, все-таки во-первых – Ванечка очень заинтересовался рыбками. Значит, будет ему занятие – лучше, чем телевизор смотреть и в компьютер играть. Забегая вперед, скажем, что тут Зинаида Алексеевна просчиталась. Компьютерные игры шли своим чередом.

Она выписала дочери премию, и в смену Юрия аквариум с тумбой и прочие предметы для ухода за рыбками вроде компрессора, фильтра, нагревателя и термометра были приобретены и доставлены им домой. За отдельную оплату, очень, надо сказать, скромную, Юрий собственноручно наполнил аквариум водой и расставил декоративные элементы.

– Рыбки, рыбки! – с нетерпением приплясывал Ванечка.

– Подожди, – охладил его пыл Юрий. – Нужно добавить вот это средство. Это бактерии, которые позволят, минуя стадию цветения воды, подготовить ее химический состав для дальнейшего заселения. А через денек-другой можно и рыбок пускать.

Ваня немного разочаровался: он думал, рыбки у них поселятся с самого первого дня. Тата, напротив, все более проникалась таким погружением в профессию. Юрий с удовольствием рассказывал благодарным слушателям об океане и его обитателях. Он говорил о рыбах так интересно, с таким знанием дела и с такой любовью, что Тата была очарована. Она спросила, откуда же у него такие обширные познания в этой области, и Юрий сообщил, что по специальности он ихтиолог.

– Вы знаете, я родился и вырос в Калининграде, окончил там вуз, мечтал стать ученым, – немного смущенно рассказывал он. – Но началась перестройка, работы в родном городе не стало. Тогда я рискнул перебраться в столицу…

Тата, подперев руками голову, внимательно слушала и периодически подливала молодому человеку чай в фамильный сервиз, который приберегался для особенных случаев. Тата решила, что этот случай – особенный…

– Мне удалось поступить здесь, в Москве, в аспирантуру московского исследовательского института, – с плохо скрываемой гордостью говорил он.

Ваня уже соскучился слушать про институты и увлеченно играл в какую-то стрелялку, то и дело победно вскрикивая.

– А сейчас я пишу диссертацию по ихтиологии, – взахлеб рассказывал Юрий, с таким же энтузиазмом, каким Ваня гасил своих чудовищ на экране. Потом он осекся – близилась часть рассказа, которую он терпеть не мог…

– Понимаете, – словно оправдываясь, говорил Юрий. – На это уходит очень много времени. А чтобы хоть как-то сводить концы с концами, я и подрабатываю в магазине, консультирую людей, ухаживаю за аквариумами.

«Слышала бы это мама, – вдруг подумала Тата. – Вряд ли она стала бы поощрять наше дальнейшее знакомство…»

И эхом ее мыслей Юрий закончил рассказ:

– Больших денег это, конечно, не приносит, частенько порой приходится подрабатывать где-то еще. Должен же я как-то жить и платить за жилье… – Он было стушевался, но довольно жестко заключил: – Зато я занимаюсь любимым делом.

– Мам! – ворвался в этот момент в кухню Ваня. – Я всех монстров замочил, все секреты нашел и все жизни собрал, – похвалился он. – И до последнего уровня дошел!