Текст книги "Ангелы Миллениума. Собачье дело"

– Стоп! Какие гости? – остановил домового Стас.

– Друзья хозяина.

– С чего ты взял, что они друзья? – прищурился генерал. – Гости представились?

– Нет, но магия домовых позволяет четко определять, кто вошел в дом: друзья хозяина или враги. Это были друзья, а потому, согласно пункту пятнадцать параграфа тридцать два свода законов о должностных обязанностях домовых, я не имел права не впустить их в дом. Они сказали, что являются друзьями и охранниками моего хозяина, велели его не тревожить и приказали доставить им выпивку с закуской в сауну.

– Догадываюсь, что это за друзья, – тяжко вздохнул Стас, наполняя из графина стакан. – Вот охламоны. И сразу нажираться.

– Ты сам дал им отбой, – хмыкнул Некрон. – С двадцати четырех ноль-ноль они стали уже формально в отпуске. Так что имели полное право оттянуться по полной.

– Это да, – вынужден был согласиться Стас. – Что было дальше?

– Дальше они пошли на нулевой этаж вместе со своими бабами.

– Ах, еще и с бабами, – покачал головой Станислав, прикладываясь к стакану.

– Ага, – расплылся домовой. – Такие симпатичные суккубочки!

Вода фонтаном брызнула из горла поперхнувшегося Стаса.

– Да они совсем опупели, – откашлявшись, просипел начальник. – Ну все, Тор, теперь-то я тебя точно вида на жительство лишу.

– А при чем здесь Тор? – кинулся защищать друга Валентин.

– А кто еще мог вызвать демонов высшего порядка так, чтобы их появление не заметила наша служба? – усмехнулся Некрон. Вампир поднялся. – Ладно, Стас, не горячись. Ты пока тут моего подопечного воспитывай, а я там с этими обормотами разберусь. Они в каком состоянии? – повернулся он к домовому.

– Пополам, – лаконично ответил Жила.

– Сейчас я из них четвертушки сделаю.

Некрон выудил из кармана черный шарик одноразового портала, тихонько прошептал над ним пару слов, задавая координаты, и кинул его на пол.

– Пошли, Жила, разбираться с этими архаровцами. Сейчас мы наведем там демократический порядок.

Вампир с домовым шагнули в черный вихрь, и оттуда до Валентина донесся радостный визг резвящихся суккубочек.

– Девочки, лафа!

– Жила с собой группу поддержки привел!

Портал за их спинами захлопнулся. Валентин со Станиславом переглянулись.

– А ты уверен, что он там порядок будет наводить? – задумчиво спросил Валентин.

– Скорее присоединится к общей пьянке, – честно признался Стас, – но пока там домовой, твоему дому ничего не грозит.

Однако уверенности в голосе начальника Валентин почему-то не почувствовал.

– Так, может, мне это… домой смотаться? – забеспокоился юноша.

– Нет. У тебя сегодня и без этого куча дел нарисовалась. Во-первых, – Стас выудил из кармана флешку и кинул ее на стол, – ознакомишься вот с этим. Здесь копии всех материалов дел о гробокопателях и маньяке. Все, что ОВД Гагаринского района за это время нарыло. Эти дела почему-то решили объединить. Ты первый в эту кашу влез, тебе ее и расхлебывать. Завтра с утра и начнешь. А теперь выкладывай, о чем говорил с инквизитором. Во всех подробностях, ничего не упуская. Вечером у тебя с ним встреча. Надо успеть как следует подготовиться.

– Папа! Я Игорьку обещал…

– Да не тронет его никто, – отмахнулся Станислав. – Тебя на всякий случай слегка прикроем, и все. Он тебе в деле Стефано помог, мы это помним и ценим. А вот с Аненербе он нам сильно подгадил, чтоб его приподняло и прихлопнуло!

– Как подгадил? – заинтересовался Валентин.

– Операцию нам сорвал, – тяжко вздохнул начальник филиала. – Мы совместно с Вашингтонским филиалом конторы полгода ее готовили, всех разом должны были взять, а взяли кучу трупов. Опередили нас инквизиторы. На полчаса опередили и из-под носа ушли. Так что, с одной стороны, зачистка полная, с другой стороны, результатов ноль. А я так хотел с ними плотно пообщаться!

– Крот? – осторожно спросил юноша.

– Крот, – кивнул Стас. – И вот что, дружок. Будешь с Игорем говорить, предложи ему вариант более тесного сотрудничества. Я хочу с ним лично побеседовать. Без посредников. Безопасность во время переговоров гарантирую.

– Я попробую, – пожал плечами Валентин, – но ничего не обещаю.

– Почему?

– Потому что Игорек – товарищ непредсказуемый.

Разумеется, причина была другая, но Валентин озвучивать ее не стал. Смысла не было. Стас все равно к его словам не прислушается и сделает все по-своему.

5

Столик в «Незабудке» для Валентина как хозяина этого заведения всегда был зарезервирован, а потому как только юноша появился на пороге, к нему тут же подскочил метрдотель.

– Давненько вы нас не навещали, Валентин Сергеевич.

– Да недосуг все. А как здесь идут дела?

– Уже намного лучше. Как только поставили дополнительные кондиционеры, народ опять повалил. А сегодня, можно сказать, вообще полный аншлаг.

– Да, жара достала, – хмыкнул Валентин, окидывая взглядом полный зал.

Папа остался верен себе. Как минимум треть всех присутствующих в зале были знакомы Херувиму. Вот Славик из пятого крыла вешает лапшу на уши девчонке из группы технической поддержки, неподалеку, через столик, чревовещатель Сема, экстрасенс второго крыла, вертит в руке полупустую рюмку, словно раздумывает: пить или не пить? О! Еще одна знакомая физиономия мелькнула. Вот только усы на ней лишние. Ага… дядя Ваня с группой поддержки здесь. Ну как же без него!

Этого оперативника ФСБ, обычно несущего вахту на вертушке их конторы, частенько привлекали к операциям прикрытия, но за каким чертом сейчас-то она нужна? Нда-с, все условия для работы. На этот раз брат Дашки явно перестарался. Сам же ведь признался, что не видит со стороны Игоря угрозы.

Валентину вдруг стало все до такой степени фиолетово, что, сев за столик, он ошарашил Любашу, разбитную официантку, уже больше полугода строившую ему глазки, нестандартным заказом.

– Графин «смирновки» и огурец.

– А это… – растерянно посмотрела девушка на «Яблочный твист».

Любаша прекрасно знала его вкусы, и как только Валентин появлялся в ресторане, тут же ставила на поднос любимый безалкогольный коктейль шефа и на всех парах неслась к его столику.

– Эх, гулять так гулять! – бесшабашно махнул рукой Валентин. – Оставляй и это. Будет чем догнать.

Девчонка прыснула, выставила на стол коктейль и унеслась выполнять заказ. Много времени ей на это не потребовалось. Валентин наполнил стопку, но пить не стал. Ему вдруг показалось подозрительным молчание его собственного телефона. Чтоб Игорь, который наверняка уже просек ситуацию, да не обматерил его за подставу? Не может такого быть! Валентин извлек из кармана мобильник, нажал кнопку, полюбовался на темный экран и понял, что телефон отключен. Странно. Юноша включил мобильник, и на него тут же посыпались эсэмэски.

– Охренеть!

Это были сообщения из Ювираструм-банка о состоянии его лицевого счета, который стремительно уменьшался с каждой новой эсэмэской.

– Ну Жила! Дай только до тебя добраться. Убью!

Возникло желание сорваться с места и немедленно рвануть на расправу с вредным домовым, но оживший телефон издал трель, и ему пришлось отвечать на вызов. Так как номер изначально не определился, он сразу понял, кто ему звонит.

– Ай-яй-яй! Как нехорошо, – с ходу начал наезжать Валентин. – Опаздывать, между прочим, – признак плохого тона. Я уже две минуты тебя жду. Запомни, Игорек: точность – вежливость королей. Чувствую, в твоих жилах голубой кровью и не пахнет.

– Ай-яй-яй, – в том ему ответил инквизитор, – как нехорошо. Подставлять друзей – такая, должен тебе сказать, подлянка!

– Это не я тебя подставил, – удрученно вздохнул юноша и с расстройства выдул стопку.

– Знаю, – рассмеялся Игорь. – Ладно, Херувим, не парься. Лучше выпей еще за мое здоровье. Я так понял: у вас там общая вечеруха?

– Почти что.

– Значит, тебе сейчас и без меня хорошо. Привет Папе. Кстати, намекни ему, что таким методом он крота не вычислит.

– Тьфу! – До Валентина только теперь дошел смысл действий Стаса.

– Ну бывай. – Инквизитор рассмеялся еще радостней, и в трубке зазвучали гудки отбоя.

– Н-да-с… а я все-таки тупой.

Валентин налил себе еще одну стопку, выпил и задумался. Скорее всего, брат Дашки дал своим людям задание в самый последний момент, чтоб информация о негласной охране Херувима далеко не распространилась, и ждал реакции инквизитора. Если явится, значит, крота в этой группе нет, если не явится…

Юноша набрал номер Стаса.

– Папа, Игорь сказал…

– Уже знаю, – оборвал его начальник. – Можешь ехать домой. Дядя Ваня тебя подвезет.

– Да я сам…

– После двух рюмок? Только попробуй сесть за руль. Уволю!

– Никакой жизни, – сердито пробурчал юноша, отключая телефон. – Ни половой, ни общественной. Ну раз за руль все равно нельзя, то какого хрена? Дашки нет, мое крыло второй день бухает, а я чем хуже?

Валентин наполнил третью стопку, выпил, похрустел огурчиком и начал догоняться безалкогольным коктейлем, косясь на графин…

– Начальство в принципе критиковать – вредно для здоровья, но, дядя Ваня, согласись, наш шеф – такая редиска!

Графин «смирновки» Валентин все-таки добил, прежде чем позволил себя увести в бронированное такси, за руль которого сел дядя Ваня. Тот не очень подходил на роль преданного друга, которому можно поплакаться в жилетку, но захмелевшему лейтенанту все было по барабану. День с самого утра пошел наперекосяк и, судя по тому, что над их машиной, уже покинувшей пределы Рамодановска, периодически пролетали вертолеты, собирался точно так же бездарно закончиться.

Дядя Ваня слушал излияния Валентина вполуха, тревожно поглядывая на небо.

– Папа, – приложил он палец к уху, не забывая крутить баранку, – тут что-то не так. За десять минут третий вертолет уже в сторону Румянцева пролетел и два вылетело оттуда.

– Третий вертолет там тоже долго не задержится. Пусть тебя это не напрягает. Все в порядке. – В голосе начальника сквозила легкая усмешка, и слышал ее не только водитель, но и пассажир, который, хоть и был слегка под хмельком, вампирью остроту слуха еще не потерял.

– Я же говорил: наш шеф – редиска, – дыхнул он на дядю Ваню свежачком. – А вдруг там на меня, родного, покушение готовится?

– Вооруженными до зубов спецназовцами? – усмехнулся дядя Ваня.

Над мчащейся по трассе машиной пролетел третий вертолет, возвращающийся из поселка.

– Точно! До зубов! И у каждого по ядреной бомбе в кармане.

– Пожалуй, стоит тебя до постельки довести, – озаботился дядя Ваня.

Уже на подъезде к поселку ему пришлось притормозить, чтобы пропустить кавалькаду автобусов, битком набитых чем-то очень довольными гастарбайтерами, радостно гомонящими на своем тарабарском языке.

Увидев сквозь стекло машины Валентина, охранники на входе дали отмашку, и дядя Ваня въехал в элитный поселок Румянцево, где проживали сильные мира и Валентин Сергеевич Святых. Последний, как уже говорилось, попал сюда по чистому недоразумению. Этим недоразумением был Некрон.

– Папа, здесь что-то не так, – опять насторожился дядя Ваня, подъезжая к дому Валентина. Около распахнутых настежь ворот, ведущих во внутренний двор, стояли два квадратных организма довольно характерной наружности с автоматами наперевес. – На территории посторонние!

– А это уже не наши проблемы, – хмыкнул Стас. – Пусть с ними хозяин фазенды разбирается. Запускай его туда и уезжай. Нечего тебе там свою физиономию светить.

– Есть. – Дядя Ваня повернулся к юноше: – Валентин, извини, но мне приказали бросить тебя на произвол судьбы и сваливать отсюда. Так что выметайся из машины.

– Эх, жисть моя жестянка, – глубокомысленно изрек парень. – «Калаш» дашь? А то я свой дома забыл.

– Папа, он «калаш» просит, – расстроился дядя Ваня. – Может, его все же проводить?

– Перебьется. Выкидывай этого обормота и уезжай.

– Не расстраивайся, дядя Ваня, – успокоил водителя Валентин, вылезая из машины, – Дашка ему за меня страшно отомстит.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся дядя Ваня и надавил на педаль газа.

Валентин шагнул было к воротам, но дорогу ему перегородили охранники, переводя автоматы на боевой взвод.

– Куда?

– Вообще-то домой, – достаточно мирно сказал Валентин.

Он еще не решил: сразу обидеться на служивых или отыграться на них потом, после того как разберется, в чем подвох. Уж больно ехидно Папа на его счет прохаживался, рекомендуя дяде Ване выкинуть из машины своего родственника.

– Петя, Коля! – подошел к охранникам Федор, возглавлявший службу охраны главы городской администрации. – Пропустите его. Это хозяин дома.

Охранники послушно отошли в сторону.

– Федя, что за цирк? – поинтересовался Валентин.

– Мой шеф с твоим дедом скорешился, – хмыкнул Федор. – Петрович его сейчас по своему огороду водит.

– Что?!! С дедом по огороду?!!

Валентин одним прыжком ворвался внутрь фазенды и застыл с отпавшей челюстью при виде открывшейся перед ним картины. Неизменным на его участке остался только двухэтажный особняк, который резко выделялся на фоне типично деревенского пейзажа. Вдоль высокой каменной стены стояли деревянные сараи, внутри которых что-то хрюкало, кудахтало, мекало, блеяло и даже мычало. Неподалеку от сараев появился колодец с воротом, рядом с ним деревянное корыто. Все остальное пространство занял неведомо откуда взявшийся сад, на котором, несмотря на дикую жару этого знойного лета, уже вызревали плоды, ну и конечно же огород. Как же без него! Он занял чуть не половину участка. Грядки плавно огибали искусственный пруд с резвящейся в нем рыбой, ради которого неведомый ландшафтный дизайнер пожертвовал теннисным кортом, вырыв на его месте котлован. Добила Валентина огромная куча навоза возле одного из сараев и бойкий дедок с клюкой в руке и орденскими планками на груди, что-то азартно втолковывающий местному бомонду. Он собрал вокруг себя весь цвет элитного поселка, на пальцах объясняя им, как надо правильно вести натуральное хозяйство.

– И вот чаво вы тут, городские, едите-то, а? Енто ж смотреть тошно! Одни нятраты да концентраты! Ну нет! Мой внучок будет есть все натуральное, на добром навозе взращенное. И молочко только парное будет пить. Эх, забыл народишко корни-то свои! А мы ить, ежели рассудить, все от сохи пошли!

Местный бомонд вдыхал ароматы свежего навоза, слушал дедка и откровенно тащился.

– Коровки мычат… какая прелесть, – умилялся Бартеньев, глава счетной комиссии Рамодановского края.

– Да… душевно по сердцу шоркнуло! – согласился с ним Семен Васильевич, глава строительной компании «Инвестстрой».

Он первый заметил застывшего в ступоре Валентина, отделился от общей толпы и, осторожно переступая через грядки, подошел к юноше.

– Ну у тебя и дед! – ухнул восторженно, здороваясь за руку. – Что ж ты раньше о нем молчал? Боевой старикан. А правда, что он всю войну от Москвы до Берлина прошел?

– А? Ну да… – Валентин озадаченно захлопал глазами, выходя из ступора.

У него действительно был дед, и он действительно прошел всю войну от Москвы до Берлина, но был один нюанс: семь лет назад его похоронили, а через два года вслед за ним ушла и бабушка, оставив юноше в наследство уютную трехкомнатную хрущевку на Краснореченской, 3. Хрущевку, которая до сих пор числилась за ним и была под неусыпным наблюдением спецов после дела, проходящего в их конторе под именем «Игрушка на удачу».

– Мировой у тебя дед! – К Валентину подошел мэр и тоже пожал ему руку.

– Еще какой, – хмыкнул парень, многообещающе глядя на старика.

Он уже пришел в себя, понял, кто водит экскурсию по его участку, и, самое главное, осознал, в какую дыру ухнула прорва денег с его личного счета. Судя по затратам, домашняя живность и стройматериалы доставлялись на участок вертолетами, последний из которых совсем недавно пролетел над бронированным такси их конторы. На обустройство домашнего быта Жила его денег не жалел.

В этот момент один из восторженно внимавших старику предпринимателей, лет пять назад откинувшийся с зоны, достал из портсигара гаванскую сигару, аккуратно срезал кончик выуженной из того же портсигара специальной гильотинкой и начал ее раскуривать.

– Эх, сынок, – укорил его дед. – Живешь на Руси, а таку дрянь куришь! На-кась, спробуй маво самосаду.

Дед достал из кармана кисет, папиросную бумагу, щедро сыпанул на нее крупнорубленого табака, ловко свернул самокрутку и протянул предпринимателю. Тот почтительно принял подношение, щелкнул зажигалкой, сделал затяжку, и глаза его начали вылезать из орбит.

– Слышь, дед, – просипел предприниматель, – продай косяк. Натурально вставляет.

– Держи из старых запасов, – плюхнул ему в руку свой кисет Жила (это ведь точно был он). – Дарю.

– А из новых запасов продашь?

– Новые запасы не поспели еще. Вон они на грядочке растут.

– Дед, уважаю! – Предприниматель смял в руке так и не выкуренную гаванскую сигару и презрительно отшвырнул ее в сторону. – Все поставки закупаю на корню!

– Это еще что! У меня тут со дня на день вишенка поспеет. Такие наливки из нее сооружу! Вы свою «Хенессу» в нужник сливать начнете!

– Дед, за ценой не постою! Все оптом беру!

– Я смотрю, бизнес цветет и пахнет, – подошел к экскурсантам Валентин.

– Спрашиваешь! – повернулся к нему дед, воинственно вскинув бородку.

– Свежим навозом, – добавил юноша, в упор глядя на Жилу.

Домовой почуял, что хозяин чем-то сильно недоволен, и голова его начала втягиваться в плечи.

– Ты деда не обижай, – погрозил пальцем юноше глава счетной комиссии Рамодановского края. – Мировой мужик. Мы его в обиду не дадим. А ты, Петрович, если внучок забижать начнет, к нам обращайся. Мы ему быстро мозги вправим.

Голова домового опять вылезла из плеч, которые он немедленно расправил, и он воинственно выпятил впалую грудь.

– Не обидит. Мой внучок старость уважает. Ну вы, ребятки, идите, мне малого кормить надо. Видите, устамший с работы пришел. За версту перегаром преть! Сейчас я ему рассольчика налью, картохи отварной в миску насыплю.

– В миску?

– Правильную политику ведешь, отец!

– Валентин, ты чего хвостиком не виляешь? Тебе картохи в миску отсыпать обещали!

Экскурсанты, радостно хихикая, потянулись к выходу, оживленно переговариваясь на ходу. Боевой дедок очень понравился соседям Валентина.

– Меня, помню, в детстве на лето всегда к родне в деревню отправляли… – ностальгически вздыхал кто-то на ходу.

– Надо бы и мне своего деда проведать. Давненько в Раздольном не бывал.

– А я горожанин в седьмом поколении. Никого из родни на природе нет.

– Так давай со мной в Раздольное! С дедом познакомлю.

– Давай. Двух ящиков конька с собой хватит?

– С ума сошел? Моя бабка такой самопал гонит, никакой конек рядом не стоял!

Экскурсанты покинули участок, и управляемые электроникой ворота, подчиняясь мысленной команде Валентина, закрылись за ними. Юноша смерил Жилу уничтожающим взглядом, который затормозился на золотых часах, сверкавших на старческой руке.

– А это еще что?

– «Роллекс»! Братва подарила, – гордо ответил дедок. – Я тут теперь в авторитете, так что ежели ты на меня…

– На кухню! – ткнул пальцем в сторону особняка парень. – Разговор продолжим там.

– Да что я такого сделал-то, хозяин? – заскулил домовой, семеня в дом вслед за Валентином.

– Начинаю загибать пальцы. Мобилу мою отключил…

– А ты знаешь, почем нынче роуминг? Это ж сплошной разор!

– Ага… Коровы вертолетами не разор, а звонок по мобиле разор. Сейчас ты будешь готовить роскошный ужин и думать: в какой форме принести мне извинения. Я страшен в гневе!

– А я братве пожалуюсь. Она меня уважает.

– Я те пожалуюсь!

Вообще-то Валентина разбирал смех, но он героически держался, изредка покусывая губы, чтобы не начать откровенно ржать, так как прекрасно понимал, что, если спустить дело на тормозах, домовой конкретно сядет всем на шею. Сам-то Валентин выкрутасы этого артиста стерпит, но когда вернется Дашка… Уй, что буде-э-эт… Она закидоны Жилы не потерпит, а так как Валентин уже назвал себя его хозяином, придется становиться грудью на защиту домового, и в доме воцарится ад!

6

Еще не было шести, солнце успело лишь слегка приподняться над горизонтом, когда на кухню, позевывая, вошел домовой, на ходу постукивая клюкой. Жиле так понравился выбранный им образ, что он решил в нем закрепиться.

– Ой, внучок, извини, – заволновался домовой, увидев Валентина, сидящего около духового шкафа, внутри которого что-то вращалось на вертеле. – Припозднился я сегодня что-то. А ты чего в такую рань встал?

– С будильником поругался, – сердито буркнул Валентин, мрачно глядя на духовку красными от недосыпа глазами.

– Так я ж его из спальни убрал, чтоб он тебе тиканьем не мешал, – удивился Жила.

– Я с другим будильником поругался.

Тут взгляд домового упал на вымазанную в крови, с налипшими перьями, ментовскую дубинку в углу кухни.

– Это что, Петя? – дрожащим голосом спросил домовой.

– Я у него имя не спрашивал, – прорычал Валентин, – когда он в четыре утра ко мне в окно влетел и начал орать, сволочь. А потом еще и в лоб клюнуть норовил, когда я его дубинкой достать хотел. Если б не ПМ, – кивнул парень на кухонный стол, на котором лежал пистолет с глушителем, – ушел бы гад! Всю обойму в него всадил, а он все бегает! Пришлось дубинкой добивать.

– Что ж ты наделал, ирод?! – взвыл домовой. – Это ж элитный ситцевый петух орловской породы! Я сто сорок тысяч за него отвалил!

– Евро? – ахнул Валентин.

– Рублей.

– Это уже легче, – перевел дух юноша, заглянув в духовку. – Так, а я его солил?

– Сто пятьдесят рублей одно яичко от такой породы стоит, – продолжал убиваться домовой. – Курочки теперь без петуха остались!

– А вот о них я не подумал. Свидетелей оставлять нельзя. – Валентин покосился на пистолет.

– Только попробуй! – вскинулся домовой.

– Зря. А то бы лапшички куриной похлебали.

Увидев, что хозяин не собирается подниматься с места, Жила опять затосковал.

– Сто сорок тысяч!

– Петушка-гриль за три с половиной тыщи евро я еще не пробовал, – облизнулся Валентин. – У нас будет королевский завтрак. Вот только, кажется, я спросонок его еще и поперчить забыл.

– Уйди! – разозлился домовой, решительно отодвинул хозяина в сторону и начал доводить королевский завтрак до ума.

– Му-у-у… – подала голос какая-то буренка со двора.

– Охти господи! – всполошился Жила. – Вот зачем ты петуха забил, недоросль? Утреннюю дойку из-за тебя прозевал.

Увидев, что юноша опять начал коситься на пистолет, домовой сцапал его со стола и спрятал у себя за спиной.

– Не вздумай! Буренку не отдам! Парное молоко – это святое!

– А зря. Мог бы подсказать прогрессивный метод повышения надоя.

– Какой?

– Очень простой. Подходишь к буренке, суешь ей ствол под нос и интересуешься: что у нас сегодня будет – молоко или говядина?

– Да тьфу на тебя!

– Чего?!!

– Того! Ишь чего удумал! Буренку мою пугать. Да какое с ей молоко опосля ентого получишь? И вообще некогда мне с тобой здеся! Сам дожаривай.

Старик бросил пистолет обратно на стол, пулей вылетел из кухни и загромыхал за окном ведрами, спеша к коровнику на утреннюю дойку.

– Так, когда Жила бесится, скатывается на деревенский сленг, – взял на заметку Валентин. – Интересно, а где он своих коров пасти собрался? – хмыкнул юноша, засовывая нос в духовку.

Петя-гриль с многочисленными дырками от пуль приятно подрумянился, покрывшись золотистой корочкой. Кулинарные способности Валентина росли не по дням, а по часам! К моменту знакомства со своей будущей женой он умел только жарить яичницу, гренки да варить пельмени, а теперь, спустя всего год, уже готовит петушка-гриль! Совсем свежий петушок. Только что бегал… по его спальне. Эх, теперь еще и на косметический ремонт разоряться! Домовой со своими новшествами влетел ему в копеечку.

Завтрак удался на славу. Пока Валентин возился со своим петушком, шустрый домовой успел и коров подоить, и домашней живности корму задать, и даже блинов напечь. Юноша в процессе поглощения пищи старательно хмурил брови, кидая грозные взгляды на домового, всем своим видом выражая недовольство его действиями. Жила виновато шмыгал носом, уминал блины, периодически прикладываясь к чашке с парным молоком, и искал способ примирения.

– Слышь, хозяин, чё смурной-то такой? Может, на работе чё не так? Так я помогу.

– Чем?

– Ну подскажу там чего. Я ить уже не первый век разменял. Много чего в жизни повидал.

– Дороговато мне твоя помощь обходится. Без тебя справлюсь.

– Не, не справишься, – отрицательно мотнул головой Жила. – Чую, не справишься. Начальство у тебя сердитое, работу требовать будет, а без думных бояр тебе енту работу не одолеть.

– Без кого? – насмешливо улыбнулся Валентин, сыто отваливаясь от стола. Петушок-гриль оказался очень вкусным.

– Без бояр думных. Неужто про них не слыхал? При каждом царе бояре думные бывают.

– На моей работе только один царь – Стас.

– А кто ему думать помогает?

– Аналитики конторы.

– Вот к ним и иди!

– А в этом что-то есть… – задумался юноша.

Возиться с висяками пятого отделения милиции по маньяку и гробокопателям ему было откровенно лень. И вообще, на фига в их конторе аналитический отдел создавали? Надо их конкретно припахать. Пока Валентин мысленно обсасывал идею домового со всех сторон, Жила собрал ему в дорогу скромный туесок, роль которого выполнял солидный баул. Внутри него что-то подозрительно булькало и позвякивало.

– С собой возьмешь, боярам думным отдашь… этим, которые аналитики, – в приказном порядке сказал домовой, ткнув пальцем в баул, после чего выложил на стол ключи от машины и пару кредиток Валентина. – Машину я помыл, заправил…

– Чем? – встрепенулся юноша.

– Там за сараем бак с девяносто третьим стоит.

– Откуда?

– Братва вчера подогнала. Будешь заправляться здесь. Так дешевше выйдет.

– О господи…

– И баул не забудь. Он тебе сегодня точно пригодится. Ты Жилу слушай. Жила хозяина плохому не научит. Жила все знает! Ты, главное, то, что в туесочке, думным людям, как положено, с поклоном передай.

– Вообще-то меня отправили в свободный поиск маньяка-гробокопателя искать, а потому в контору сегодня не приглашали.

– Сейчас пригласят, – успокоил юношу домовой.

«Комбат батяня, батяня комбат!» – заорал в кармане Валентина мобильник голосом Расторгуева.

– Ну ты даешь! – Юноша удивленно посмотрел на домового, принял вызов.

– Херувим. Заверни в контору, прежде чем займешься делами, – коротко приказал Стас.

– Зачем?

– За надом, – отрезал Стас. – Ты что, вслепую маньяка искать собрался? Аналитический отдел сначала навести. Пусть они прокачают предварительно всю имеющуюся по делу гробокопателей информацию и соотнесут ее с нашими данными. Может, что стоящее проклюнется.

В трубке послышались короткие гудки отбоя.

– Как узнал, что Стас позвонит? – требовательно спросил Валентин.

– Опыт, внучок, опыт, – выпятил впалую грудь старичок, выставляя напоказ орденские планки. – Говорю ж тебе: не один век землю топчу.

В очередной раз трубка мобильника ожила на полпути к работе.

– Да? – принял вызов юноша.

– Доброго здравия тебе, сын мой, – раздался в трубке раскатистый бас.

– И вам здравия желаю, батюшка, – откликнулся Валентин.

Это был отец Никодим, в миру Николай Алексеевич Осокин. Отец Никодим был настоятелем прихода Николо-Дворянской церкви. Год назад он оказал существенную помощь конторе в деле «Игрушка на удачу», и с тех пор они поддерживали контакт, оказывая друг другу посильное содействие.

– Валентин, не сможешь выделить мне несколько минут для беседы?

– Вы сейчас где, батюшка?

– В церкви.

– Вам дико повезло, отец Никодим. Я как раз на работу качу и нахожусь сейчас в паре минут езды от Горбушки.

Горбушкой рамодановцы называли неказистый горбатый мост над железной дорогой, рядом с которым и располагалась Николо-Дворянская церковь.

– Надеюсь, ваше начальство за опоздание не будет в претензии? – заволновался отец Никодим.

– Скажу, что замаливал свои грехи, они и отвяжутся.

– А если не отвяжутся?

– Тогда скажу, что замаливал их грехи. Должно подействовать.

Отец Никодим неопределенно хмыкнул.

– Ну подъезжай. Вместе грехи начальства замаливать будем. Ох, чую, трудно с тобой Станиславу Николаевичу приходится.

– Ценных сотрудников надо лелеять, холить и терпеть все их выкрутасы…

– Жду, – пресек трепотню лейтенанта батюшка, прерывая вызов.

Валентина отец Никодим встретил у ворот церковного двора и, знаком велев не вылезать из машины, сам подсел к нему на переднее сиденье.

– Так какие проблемы, батюшка? – спросил юноша, как только священник, подобрав полы рясы, захлопнул за собой дверцу машины.

– Тут такое дело, Валентин… – Отец Никодим запнулся, явно не зная, как начать разговор, задумчиво погладил свою начинающую седеть бороду. – …Только не подумай, что я пытаюсь тебя вовлечь в наши церковные… как бы это поделикатнее выразиться…

– Разборки, – подсказал Валентин.

– Да, именно разборки.

– Опять секты на горизонте нарисовались? – участливо спросил парень.

– Не совсем. Тут другое. Ты про Глафиру Рамодановскую слышал?

– Краем уха. Вроде как старица такая объявилась. Чуть ли не за святую почитают.

– Не старица она, а дитя. Совсем еще дитя. Восьми лет от роду. А старец при ней есть. Они вместе по больницам ходят. Самых безнадежных больных навещают со словами утешения. Молитвы читают. А старец еще и исповедует, и отпущение грехов дает, хотя права такого не имеет, так как не рукоположен церковью. Я один раз на такой процедуре присутствовал. Слушал девочку. Вроде и молитвы она читает правильно, и говорит от души, а вот чувствую, что что-то здесь не то! Сомневаюсь я, что ее молитвы во благо страждущим идут.

– Да в чем проблема-то?

– Умирают эти больные. Сразу после исповеди и последних слов утешения умирают. Обычно на последней исповеди люди плачут, просят замолить перед Богом свои грехи, но богу душу отдают после слов утешения не сразу! Вернее, скажу так: не все умирают сразу, а все, кого эта так называемая святая Глафира Рамодановская посещает, прямо после исповеди богу душу отдают. Со счастливой улыбкой на устах в мир иной уходят. Неестественно это.

– Ничего себе утешительница! Да это ангел смерти какой-то. Почему тогда ее святой зовут?

– А она не только последнее утешение умирающим приносит. Некоторых со смертного одра поднимает, и у врачей потом глаза на лоб лезут. Полное излечение. Причем молниеносное излечение. А однажды уже официально признанного умершим человека к жизни вернула.

– Ух ты-ы! Похоже на второе пришествие Христа. Правда, Христос в юбке…

– Сам бы во второе пришествие поверил, – перебил Валентина отец Никодим, – если б она со смертного одра всех подряд поднимала. Эта якобы святая с того света возвращает только очень состоятельных людей. И, как я подозреваю, небезвозмездно.

– А это уже незаконное предпринимательство. Надо на них налоговую натравить. Пусть лицензию проверят.

– Валентин, я же с тобой серьезно говорю, – расстроился отец Никодим.

– И я серьезно. Кстати, что собой представляет этот старец? Наверняка ведь именно он занимается финансовыми операциями. Вряд ли у девочки на это ума хватит.