Текст книги "Ангелы Миллениума. Собачье дело"

8

Это была келья. Самая натуральная келья. Скромный топчан, узкое окно, сквозь стекло которого пробивались лучи полуденного солнца, простой квадратный стол с гладко оструганной столешницей; в углу, как положено, образа святых. Игорь открыл дверь, высунулся наружу.

– Отец Кондратий, – окликнул он кого-то, – я сегодня не один. Со мной гость дорогой. Дорогой и очень голодный. Нам бы чего-нибудь для беседы задушевной.

– Я распоряжусь, – ответил чей-то дребезжащий, похоже, старческий голос. – Стол в трапезной накрыть?

– Не стоит. В моей келье гораздо уютней. Да и смущать братьев во Христе в постный день не хотелось бы. А беседа нам предстоит долгая. Ну ты сам понимаешь.

– Охо-хо… грехи наши тяжкие, – проскрежетал старец, и до Валентина донеслись его шаркающие, удаляющиеся шаги.

Юноша подошел к окну:

– Обалдеть!

За высокой каменной стеной, окружавшей монастырский двор, раскинулось бескрайнее море зеленой тайги, теряющейся где-то в голубой дымке далеко за горизонтом. Валентин поспешил выудить из кармана телефон.

– Извини, друг, здесь сигнала нет, так что до Стаса отсюда не дозвонишься, – усмехнулся Игорек, пропуская в келью крепких, мускулистых братьев во Христе, которые с порога почтительно поклонились Игорю и его гостю, перекрестились на образа, а потом начали неспешно накрывать на стол.

– Да я не звонить. Координаты хотел засечь, а джи-пи-эс с ГЛОНАССом не работают, – честно признался Валентин, разочарованно вздыхая. Юноша вернул поклон монахам и убрал мобильник обратно в карман. – Над этим местом что, спутники не летают?

– Нет.

Монахи, закончив работу, все так же молча поклонились еще раз и покинули келью, аккуратно закрыв за собой дверь.

– Ну-с, откушаем, чем Господь послал, – азартно потер руки Игорь, садясь за стол, и жестом пригласил Валентина присоединяться.

Парень не заставил себя упрашивать. Он всегда отличался прекрасным аппетитом, дело было к обеду, а потому юноша, не чинясь, сел напротив, оценивая радостным взглядом изыски монастырской кухни. Так как день был постный, то послал им Господь пищу соответствующую. Кроме пирожков со сладкой ягодой, фруктов и овощей на столе стояла плошка с икрой черной, из которой торчал черенок деревянной ложки, плошка с икрой красной, с такой же ложкой. На отдельных блюдах лежала рыба. Самая разнообразная. Вареная, печеная, жареная. И все это выглядело так аппетитно, что Валентин невольно проглотил голодную слюну.

– Здесь у нас рыбка на все вкусы. Это таймень, это ленок, это хариус… – начал нахваливать монастырскую кухню Игорь.

– Бедновато живете, – ханжески вздохнул Валентин. – Я думал, подадут как минимум стерлядь или, на худой конец, севрюгу…

– Можно и севрюгу, – пожал плечами Игорь. – Только за ней далековато бежать придется, а мои братья во Христе предпочитают рыбку свежую, экологически чистую, только что из речки выловленную.

– Ладно, уболтал, черт языкастый, – хмыкнул Валентин, подтягивая к себе блюдо с жареным тайменем.

– А вот черта в этих стенах поминать не рекомендую, – поморщился Игорь, откупоривая бутыль с янтарной жидкостью. – И на закуску раньше времени не налегай. Напиток сей дивный надо пить до еды, а никак не после. Желательно как минимум за пятнадцать минут до приема пищи.

– Что это? – заинтересовался Валентин, принюхиваясь к нежным ароматам, разлившимся по келье.

– Медовуха. Ставленная.

– В смысле как – ставленная?

– В нашем случае означает: настоящая. Это тебе не тот вареный и стерилизованный суррогат, что на магазинных полках стоит. Это настоящая медовуха. Изготовлена по рецептам наших прадедов. Забраживалась на смеси соков ягод, меда и воды. Пятнадцать лет в дубовых бочках настаивалась.

– Круто. Мед хмельной… ни разу не пробовал.

– Хмель в медовуху для крепости добавляют. Наше монастырское начальство сие излишество не одобряет.

– А разве не ты здешнее монастырское начальство? – полюбопытствовал Валентин, поднося к губам чарку с медовухой. – Мм… вкуснотища!

Напиток был слабеньким, не больше десяти – двенадцати оборотов, но обладал необыкновенно мягким медовым вкусом, с тонким ароматом таежных трав.

– Ну ты спросил! – фыркнул Игорек.

– Ну ты сказал!

– Ты в своей конторе большой начальник? – хмыкнул Игорь.

– Ну… как тебе сказать, – замялся Валентин.

– Да ничего не говори. Без тебя знаю. Только-только из стажеров в лейтенанты выбился.

– Какие мои годы!

– А мои? Ты в двадцать один год до лейтенантов дослужился, а я в свои двадцать три до настоятеля монастыря? Высоко меня контора ценит.

– Однако обходятся с тобой здесь не как с послушником, – продолжил прощупывать почву юноша.

– С чего ты взял? Ну… скажем так: во-первых, медовуху пост не ограничивает, – хмыкнул Игорь, – а во-вторых, я в нашем ордене на особом положении.

– До такой степени особом, что под твою дудочку пляшут настоятели монастырей? – продолжал копать Валентин.

– А ты настырный, – хмыкнул Игорь, – самую суть умудрился ухватить. Однако я бы предпочел выразиться иначе: настоятели монастырей частенько прислушиваются к моему мнению.

– И оказывают любую посильную помощь, – закончил его мысль Валентин.

– Разумеется. Не оказать помощь нуждающемуся брату во Христе большой грех.

– С тобой все ясно. Так зачем ты меня сюда притащил?

– Откушать и потолковать в спокойной обстановке. Ты против?

– Нет.

– Тогда расскажи мне про того забавного зомби, по которому ты вчера с таким азартом из своего пугача палил.

– Расскажу. При одном условии.

– Каком?

– Ты в качестве ответной услуги расскажешь мне, кто вашей организации помогает.

– С чего ты взял, что нам кто-то помогает? – вскинул брови Игорь.

– За дурачка-то меня не держи, – попросил Валентин. – С чьей подачи «Ангелы Миллениума» были созданы, ты прекрасно знаешь. Знаешь, знаешь, не делай круглые глаза. И то, что вы умудряетесь противостоять такой могучей организации, оставаясь неуловимыми, говорит о многом. – Юноша кинул взгляд за окно. – И место здесь какое-то особое, и спутники здесь не летают. Прямо Китеж-град какой-то, а не монастырь.

– Китеж-град, – усмехнулся Игорь. – До Китеж-града нам еще расти да расти. Рылом мы для Китеж-града пока не вышли.

– О как! – округлил глаза Валентин.

– Именно так. Ладно. Все тебе сказать не могу, но кое на что намекну, – решился Игорь. – Ваша контора помощь получает из других миров, а мы опираемся на поддержку этого мира. Нашего мира, родного. Ну а чтоб стало совсем понятно, дам еще один намек: сказы древние о Беловодье не на пустом месте родились.

– Охренеть…

– И я того же мнения. А в Китеж-граде побывать было бы неплохо, – вздохнул Игорь, вторично наполняя опустевшие кубки. – Сколько раз пытался, не открываются мне туда врата. Значит, есть во мне еще какая-то червоточина или что-то делаю не так. Ну что, достаточно я с тобой откровенен?

– Если пургу не гонишь, то более чем.

– Не гоню. Выкладывай все про своего зомби.

Валентин не видел причины держать язык за зубами и честно, во всех подробностях, рассказал о своем столкновении со странной малышкой с огромными белыми бантами.

– Зомби, которое разговаривает, делает спринтерские забеги, да еще и энергию, как вампир, из человека тянет, – присвистнул Игорь, – лихо! Это неправильное зомби.

– И его делал неправильный некромант, – согласился Валентин.

– Что возвращает нас к цели моего визита.

– Какого визита?

– А ты думаешь, я просто так в ментовке нарисовался? Я же прекрасно знал, что никаких серьезных данных по зомби там не найду. Не их это профиль. Я там тебя ждал.

– Ну ты – редиска! Зачем тогда назвался моим именем, раз знал, что я туда вот-вот приду? – возмутился Валентин.

– А так просто. Хотел развлечься, а заодно проверить: не потерял ли мой подопечный за это время форму.

– Балбес!

– Яволь, мой фюрер! – Игорь шутливо щелкнул каблуками под столом и выдул свою чару с медовухой.

– Стоп, а с каких это пор я стал вдруг твоим подопечным?

– Я так сказал? – довольно натурально изумился Игорь. – Извини, погорячился. Вернее, оговорился. Я имел в виду – мой старый друг! Кстати, старый друг, а не пора ли нам выпить по третьей и, в конце концов, закусить?

– Думаю, уже пора.

– Ну так чего сидим?

– Наливай!

Игорек налил, они выпили по третьей и навалились на закуску.

– Так зачем ты отлавливал меня в ментовке? – спросил Валентин, как только утолил первые муки голода.

– Чтобы узнать: как обстоят дела с книгой и кинжалом Стефано.

– Опаньки!

– А чего ты удивляешься? Раз речь зашла о некроманте, да еще таком талантливом некроманте, вопрос более чем уместен. Стефано был учеником предтеч. Это о многом говорит.

– Твоя информированность выше всяких похвал, – пробормотал Валентин. – Может, сдашь стукачка?

– С какой радости?

– Да ни с какой. Чисто по дружбе.

– Фиг тебе. Такими ценными кадрами не разбрасываются. Так что там насчет наследия Стефано? Надеюсь, книга хранится отдельно от кинжала?

– Не сомневаюсь, – хмыкнул Валентин, вспомнив, за какую сумасшедшую сумму Тор загнал кинжал Стефано в иные миры. Правда, Тор, помнится, намекал на то, что может хорошо пристроить и другие артефакты из хранилища. Если выяснится, что это он подсуетился, хана! Регистрации его Стас в один момент лишит и приложит все силы, чтобы вышибить зарвавшегося норвежского бога из этого симпатичного измерения.

– А книге Стефано ножки никто приделать не мог? Она еще в хранилище конторы? – продолжал допытываться Игорь.

– Вот этого в упор не знаю, – сердито буркнул Валентин. – Хранилище не посещал ни разу.

– Нет допуска?

– Может, и есть. Просто не до того было, и мне как-то в это хранилище не было нужды нос совать.

– Придется сунуть, – решительно сказал Игорь. – Если книгу Стефано оттуда увели, все встанет на свои места. Этот артефакт из любого лоха гениального некроманта сделает.

– Проверю. Спасибо за идею.

– Всегда пожалуйста. Пользуйся на здоровье.

– Угу. Продолжаем разговор, – явно пародируя Карлсона, который живет на крыше, сказал Валентин, сцапав с блюда пирожок с брусникой. – Давно в вашей среде произошел раскол?

– Ничего себе вопросик, – нахмурился Игорь.

– Ну не могу же я, оказавшись здесь, не попытаться разобраться в этой каше. Если припомнишь, год назад кое-кто из вашей братии пытался меня на костре спалить. Так что имею право.

– Раскол произошел достаточно давно, – лаконично сказал Игорь. – Задолго до этого прискорбного случая.

– А в Беловодье путь когда открылся? – продолжал давить юноша.

– Не слишком ли много вопросов? – занервничал Игорь. – Поимей совесть.

– Совесть?

– Ну или хотя бы уважение к хозяину. Я все-таки когда-то твою задницу спасал.

– А кстати, зачем ты ее спасал? Наверняка ведь действовал не просто так.

– Ну кто ж оставит без присмотра ключевую фигуру в такой игре? – рассмеялся Игорь.

– Вот оно, то слово! Ключевую! – азартно потер руки Валентин. – О ключике уже не первый раз заходит речь. Так что тебе успели рассказать насчет меня фашисты?

– Ты знаешь, ничего, – сказал Игорек, глядя честными-пречестными глазами на Валентина. – Они так быстро кончились в процессе зачистки, что даже квакнуть на прощанье не успели.

– Ну врешь же, вижу: врешь, редиска, – расстроился Валентин.

– Так, дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева? – спросил Игорек, вставая из-за стола.

Пришлось подняться и Валентину.

– А где же хваленое русское гостеприимство?

– Наелся? Напился? – улыбаясь во весь рот, спросил Игорь, приближаясь к Валентину. – Пора и честь знать, гость дорогой. Тебя в «Погребке» наверняка уже заждались.

С этими словами он бросил на пол черный шарик и подтолкнул к развернувшемся порталу Валентина. Портал встретил действующего агента «Ангелов Миллениума» гулким ударом колокола, от которого заложило уши.

– Китеж-град, – ахнул за спиной юноши Игорек и попытался было ринуться вслед за бесцеремонно изгнанным гостем, но портал захлопнулся перед ним, а Валентин нос к носу столкнулся со звонарем, одной рукой раскачивающим чугунный язык огромного колокола, другой – дергавшим за веревочки, которые тянулись к колоколам поменьше.

Звонарь окинул ошарашенного Валентина пронзительным взглядом, не прекращая звонить в колокола.

– Так вот ты какой, новый страж земли Русской… – задумчиво пробормотал он. Валентину пришлось отчаянно напрягать слух, чтобы сквозь перезвон колоколов различить его слова. – Сколько же в тебе всего намешано… однако благословение предтеч с тобой. Чую его, чую… оно все перевешивает. Что-то очень хорошее ты для них сделал. Поверили они в тебя, а через тебя и во весь род человеческий. Это радует. А вот здесь тебе пока делать нечего. В Китеж-граде тебе всегда рады будут… позже. А сейчас твое место в строю. Слишком много на тебе завязано, Херувим.

Звонница вместе со звонарем начала таять на глазах, а вместо них стали проявляться стены забегаловки, которую они с Игорем совсем недавно покинули. Ор и шум там стоял знатный.

– Всем лежать! Работает ФСБ!

Редкие посетители и служащие питейного заведения честно лежали на полу, заложив руки за голову, а между ними сновали шустрые фигуры в пятнистой форме.

– Твою мать! – Это уже был голос Стаса, выпучившего глаза на Валентина, за спиной которого таяло призрачное изображение звонницы с невозмутимо дергающим за веревки звонарем. – Тебя где черти носят? – зарычал на юношу ошарашенный начальник филиала. – Мы тут все вверх дном перевернули, пока тебя искали.

– Ты не поверишь, Папа, в Китеж-граде, – пробормотал не менее ошарашенный Валентин.

К нему тут же подскочил Некрон и начал ощупывать своего крестника.

– Фу-у-у… живой. Да, с тобой не соскучишься. Еще никто так не трепал нам нервы!

– Тормози, Некрон, – хмуро буркнул Стас. – Еще успеешь заняться воспитательным процессом. Сворачиваем операцию. Коля, – окликнул он одного из своих сотрудников, – сделай зачистку памяти всем посторонним. Херувим, за мной.

– Куда? – рискнул поинтересоваться Валентин.

– Ясен пень, в контору, – хмыкнул Некрон. – Не в этом же притоне шеф с тебя стружку снимать будет.

9

Из кабинета Стаса Валентин выскочил весь в мыле. Подробнейший отчет о посещении милиции и последовавших за ними событиях много времени не занял, а вот разбор полетов с пояснениями, что лейтенант сделал не так, затянулся на целый час. Как выяснилось, Валентин все делал не так с начала и до самого конца. Больше всего Стаса взбесило, что он позволил инквизитору загасить устройство слежения. Исчезновение сигнала поставило на уши весь филиал, и, самое главное, этот прокол лишил родную контору возможности засечь координаты базы инквизиторов. Робкие возражения Валентина, что в Беловодье вряд ли был бы толк от этого хитроумного устройства, в расчет не принимались. Юноша прекрасно понимал, что встревоженное полученной информацией насчет Беловодья начальство делало втык исключительно в целях профилактики, но все равно было обидно. Единственным положительным моментом этого разбора был тот факт, что книгу Стефано можно было смело из дела некроманта исключать. Не один инквизитор оказался таким умным. Некрон еще накануне, как только Валентин столкнулся с зомби, сразу же рванул в хранилище проверять опасный артефакт. Он был на месте.

В таком вот не самом радужном настроении его и отловил неподалеку от кабинета шефа стажер аналитического отдела.

– Валек, я кое-что нарыл по твоему делу, – радостно сообщил он Валентину.

– Вываливай, – распорядился юноша.

– За просто так? – возмутился Алексей. – Ну ты наглец! А кто мне обещал кабак?

– Все будет, вымогатель.

– Другой разговор. Значит, так, фиксируй на подкорку. Есть один кадр, который может навести тебя на след педофила.

– Уж лучше б некроманта.

– Ну извини, нарыл, что есть. По некроманту все пока в тумане, а вот о маньяке тебе может рассказать одно медицинское светило. Он спец по этим, – повертел пальцем у виска Алексей, – по психам и прочим извращенцам.

– Психологический портрет преступника? – дошло до Валентина.

– Причем подробнейший! Менты к нему частенько обращаются по этому вопросу. Он их постоянно инструктирует. А еще, держись на ногах крепче, он проводил судебно-медицинскую экспертизу по всем жертвам предполагаемого маньяка.

– Ты что, сбрендил? Где патологоанатом и где психолух! Земля и небо.

– Вот и меня это заинтересовало. Патологоанатомию изучают все студенты на третьем курсе медицинских вузов и только на пятом начинают подробно вникать в судмедэкспертизу. Причем лишь те, кто избрал этот предмет как свою будущую специальность. Только они имеют право делать вскрытие и соответствующее заключение, если смерть носит криминальный характер. Так вот этот кадр окончил мединститут именно по специальности судмедэксперт, десять лет успешно отработал на этом поприще, а потом вдруг все бросил и ударился в психологию. Получил второе медицинское образование и восемь лет отпахал в психушке, где тоже достиг немалых успехов. Куча научных трудов, звание профессора, награды и прочее, и прочее. А два года назад внезапно бросил психологию и опять ушел в судмедэксперты. Как тебе?

– Упасть и не встать. По какой причине такие метаморфозы?

– Да кто ж его знает? Потолкуй с ним. Может, скажет.

– Состав семьи?

– Вдовец. Живет один.

– Фамилия, имя, отчество, адрес!

– Только в обмен на шикарный вечер в твоем ресторане.

– Сказал же – будет тебе кабак!

– Учти, я буду не один. Закадрил вчера шикарную девчонку и теперь просто обязан пустить ей пыль в глаза.

– За мой счет?

– Ну не за свой же!

– Вот артист, – невольно рассмеялся Валентин. – Ладно, будет тебе отдельный столик и персональное обслуживание на полусогнутых.

– И чтоб все официанты подтвердили, что я – лучший друг хозяина заведения и со мной даже мэр за ручку здоровается.

– Редкий нахал. Ладно, подтвердят. Сегодня вечером кабак тебя устроит?

– То, что надо! – обрадовался Алексей. – Кстати, ты тоже приходи, я и на тебя девчонку захвачу. У Майки подружка есть, закачаешься!

– Приглашаешь, значит?

– За твой счет-то? Да без проблем!

– Проблемы будут, – успокоил его Валентин. – Как только моя золотая из командировки вернется…

– Намек понял. Подружку брать не будем.

– Так, кончай трепаться. Адрес!

– Записывай. Улица Либкнехта, дом тридцать семь, квартира двадцать пять. Гуревич Анатолий Федорович.

– Вот это другое дело.

– Да, если поспешишь, сможешь застать его дома. У него сегодня вторая смена. Я и это успел пробить.

– Молодец. Успею. А ты постарайся успеть к девятнадцати ноль-ноль в мою «Незабудку». Столик будет забронирован.

– Лады. И ты тоже не опаздывай. Может быть, к тому времени я еще чего-нибудь нарою.

– Заметано.

Алексей двинулся обратно в аналитический отдел, а Валентин собрался было к выходу, но невольно притормозил около двери шефа. Обычно вампирьи способности, острота слуха, сила и бешеная, прямо-таки нечеловеческая реакция, позволяющая мгновенно войти в боевой режим, просыпались в нем в момент смертельной опасности, но на этот раз все было иначе. Опасности никакой, а слух внезапно обострился так, что он стал слышать все, что происходит в кабинете Стаса.

– То, что у этого обормота сложились приятельские отношения с инквизитором, это прекрасно.

– Да, дополнительная линия защиты нашему мальчику не помешает, – согласился со Стасом Некрон.

– И главное, если этот разгильдяй будет до конца с нами откровенен, то через него мы сумеем вычислить крота. Мне не нравится, что инквизиторы знают практически все, что творится в нашем филиале, а мы о них ничего.

– Так, может, крот как раз у нас и сидит?

– Не думаю. Скорее всего, в беседах с Валентином Игорь затрагивал только те темы и тех сотрудников «Ангелов Миллениума», о которых знает сам Херувим.

– А твои соображения насчет Беловодья? Может, мы потому и не можем их вычислить, что они укрылись именно там.

– Чушь! Вот в этом я как раз убежден на все сто процентов, – отмахнулся Стас.

– Ну-ка, ну-ка, – оживился Некрон, – на чем основана такая уверенность?

– В свое время Дашка серьезно занималась проблемой Беловодья и в порядке ликбеза просвещала меня на этот счет. Гору литературы перелопатила.

– Ну и?..

– Версий и теорий причин возникновения мифов о Беловодье множество. От катастрофы космического масштаба в 1240 году, накрывшей всю Сибирь и города русские на европейской части территории, что якобы и явилось причиной их ослабления и как следствие разорения ордами Батыя, до сказов о белых животворных ручьях, текущих из вымени небесной Коровы Земун, согласно «Велесовой книге», вскормившей всех людей. Это другое наименование Ирия-рая. Кстати, первое, что я сделал, дав вид на жительство Велесу, это начал пытать его насчет Беловодья.

– И каков результат?

– Ушел в глухую несознанку. Я, сказал, к этой книге руку не прикладывал. Нам, богам, частенько приписывают то, к чему мы никакого отношения не имеем. Я больше по скотинкам, животинам всяким специалист, так что отвалите все от меня, и точка.

– Так ничего из него и не выбил?

– Плохо меня знаешь. Как клещ в него вцепился. Не мытьем так катаньем, сам понимаешь… Короче, здесь дело в следующем. Беловодье, по словам Велеса, с Китеж-града пошло. Это в 1237 году от рождества Христова было. Завоевав некоторые русские княжества, хан Батый узнал о Китеже и приказал захватить его. Монголы скоро взяли Малый Китеж, вынудив князя Юрия Всеволодовича отступить в леса к Большому Китежу. Один из пленников рассказал монголам о тайных тропах к озеру Светлояру.

– Это где?

– У реки Люнда в северной части нынешней Нижегородской области около села Владимирского. Орда преследовала Юрия и вскоре достигла стен города. К удивлению монголов, у города совсем не было никаких укреплений. Его жители даже не собирались защищаться и только молились. Увидев это, монголы атаковали город, но тут им пришлось остановиться. Внезапно из-под земли хлынули фонтаны воды и стали затапливать город и самих захватчиков. Нападавшим пришлось отступить, и они могли только наблюдать, как город погружается в озеро. Последнее, что увидели, был крест на куполе собора. И вскоре на месте города остались только волны. С той поры и начался Ирий-рай, именуемый Беловодьем. И только те, кто чист сердцем и душой, найдут путь туда.

– Ну и чего тогда Велес выёживался? – фыркнул Некрон. – Не мог сразу сказать?

– Обидно стало, что не ему, а новому богу монахи так истово молились, вот и выёживался.

– Понятно. Однако вернемся к инквизиторам. Почему они не могли оказаться в Беловодье?

– Во-первых, потому что они не так чисты сердцем и душой, как им хотелось бы, а во-вторых, потому, по словам Херувима, что Игорь, мягко говоря, немножко офигел, когда увидел, куда нашему мальчику портал открылся. С чего бы это, если он сам, по его словам, в Беловодье обосновался? И о Китеж-граде изначально говорил как о чем-то недосягаемом. А перед тем как в портал Херувима затащить, датчик наш на нем попалил. Боялся, что в момент перехода сигнал через глушилки на их базе прорвется. Короче, блефует он, как пить дать блефует.

– Гм… похоже на то.

«Ай да Стасик, – удивился Валентин, – ай да Дашкин брат! Не зря в этой конторе штаны протирает. Уважаю».

Мысленно отдав дань уважения родственнику, юноша возобновил движение к выходу. У него на сегодня было намечено еще много дел, и, чтоб все успеть, следовало поторопиться. А если бы задержался еще чуток, услышал бы окончание этого занятного разговора.

– Но самое главное про нашего мальчика ты понял, Стас?

– Чего ж тут не понять? В Беловодье о нем знают и именуют стражем земли Русской. Это дорогого стоит.

– Вот и я о том, да только…

– Что только?

– Дурь из него до сих пор по молодости прет. Может, имеет смысл выделить ему дополнительную охрану?

– Подстраховать подстрахуем, но толпами за ним ходить и охранять, как президента, смысла нет. Тогда он перестанет вляпыватся в неприятности и вытаскивать на свет божий самые крупные проблемы Рамодановского края.

– Гм… верно. И, что обидно, даже не поспоришь.

Отличная все-таки штука этот «антиглюконат». Одной таблетки Валентину хватило, чтоб остатки винных паров от медовухи окончательно испарились, а Валентин без боязни вляпаться в разборку с местным ГИБДД сел за руль своего бронированного «хаммера». До указанного Алексеем адреса добрался быстро. Дом номер 37 по улице Либкнехта оказался в районе многоэтажной застройки. Квадратные метры тут стоили немало, так как дома возводила компания соседа Валентина «Инвестстрой», специализирующаяся на строительстве квартир для состоятельных клиентов. Судя по всему, у судмедэксперта кошелек был нехилый, раз он обосновался здесь.

На звонок дверь открыл пожилой кряжистый мужчина в роговых очках с толстыми стеклами, непонимающе посмотрел на Валентина.

– Чем обязан?

– Анатолий Федорович?

– Да. – Голос у хозяина квартиры был тихим, грустным и каким-то очень усталым.

– Извините за беспокойство, но мне необходимо задать вам ряд вопросов, – извиняющимся тоном сказал Валентин, предъявляя удостоверение.

– ФСБ? – удивился профессор. – Чем заинтересовала моя скромная персона столь почтенную организацию?

– Знаниями вашими заинтересовала. Небольшая консультация нужна.

– Ну что ж, проходите, молодой человек, – отступил в сторону профессор, – но только, боюсь, много времени вам уделить не смогу. Через час мне на смену заступать, а добираться с пересадками…

– До работы я вас подброшу, – поспешил успокоить хозяина квартиры Валентин, – я за рулем.

– Да? Это хорошо, – рассеянно пробормотал профессор. – Проходите в зал, а я пока нам кофе заварю. Вы не против кофе?

– Нет, но я вообще-то не кофе пить пришел.

– Я понимаю, но у меня принципы. Воспитан, знаете ли, в духе наших чисто русских обычаев. Раз уж пригласил гостя в дом, то будь добр его накормить, напоить и спать уложить.

– Ну насчет последнего пункта это уж слишком.

– Я тоже так думаю. Так что ограничимся кофе, тем более что воду для него я как раз перед вашим приходом вскипятил. Да вы проходите, проходите. – Анатолий Федорович провел гостя в зал. – Садитесь вот сюда. Можете полистать пока журналы. Я быстро.

Усадив юношу в кресло рядом с журнальным столиком, профессор поспешил на кухню.

Валентин осмотрелся. Одна стена просторного зала целиком состояла из стеллажей, заставленных книгами и… куклами. Куклами, которые выглядели абсолютно неуместно на этих книжных полках. Дверь в соседнюю комнату была слегка приоткрыта, и Валентин, не удержавшись, покинул кресло, на цыпочках прокрался к этой двери и сунул в нее нос. Это была детская. Об этом говорила маленькая, аккуратно заправленная кровать с деревянной решеткой и перилами, которые предохраняли несмышленышей от падения на пол. Кроватка была на вырост. Если эту решетку с перилами убрать, что предусматривалось конструкцией, то на ней можно было спать ребенку лет до шести-семи. И опять куклы. Много-много кукол на кроватке, подоконнике и полках с детскими книжками. Внимание Валентина привлекла большая фотография в рамке под стеклом, висевшая на стене. Он просочился в комнату, подошел поближе и уставился на маленькую лупоглазую девчонку лет шести, в упор смотрящую на него сквозь стекло.

– Однако… – пробормотал юноша и поспешил ретироваться обратно в зал, пока хозяин квартиры не застукал его за незаконными действиями.

Он вернулся очень вовремя. Как только плюхнулся обратно в кресло, из кухни вышел Анатолий Федорович с подносом в руках, на котором дымились две чашечки кофе. Профессор поставил поднос на журнальный столик, сел в кресло напротив Валентина и взглядом предложил гостю угощаться.

– Ну-с, я слушаю вас, молодой человек.

– Понимаете, – осторожно начал Валентин, – к делу о маньяке, которым занимается сейчас майор Васнецов… вы, кстати, с ним знакомы?

– Разумеется, – кивнул профессор, – он в нашем бюро судебно-медицинской экспертизы частый гость.

– Так вот, к делу о маньяке, который уже достал весь город, было решено подключить ФСБ. Мне лично поручено вести параллельное, независимое расследование, и я решил его начать с обстоятельной беседы с вами. По нашим данным, вы лично проводили осмотр и вскрытие практически всех его жертв, но меня в данный момент больше интересует не судмедэксперт Гуревич, а психиатр Гуревич.

– Психологический портрет предполагаемого преступника составлен уже полгода назад, – удивленно вскинул брови профессор. – Он находится в материалах дела, которое ведет майор. Вы разве с ним не ознакомились?

– Разумеется, ознакомился, – поспешил успокоить профессора Валентин, мысленно проклиная себя за лень и головотяпство. Наплевательское отношение к работе принесло свои первые плоды. Скинув добытые в пятом отделении данные аналитикам, он так и не удосужился ознакомиться с материалами дела. – Просто вскрылись кое-какие новые факты, и у нас появились дополнительные вопросы.

– Вот как? Что за новые данные?

– Я сообщу вам их позже.

– Как вам будет угодно. – Профессор снял с носа очки и начал протирать их извлеченным из кармана платочком. – Ну-с, в данном случае мы имеем дело с человеком, который обладает достаточно высоким интеллектом. Этот вывод нами сделан на том основании, что, кроме отпечатков его обуви на земле, он не оставляет на месте преступления практически никаких следов. Что интересно, обувь всегда разная – то кроссовки, то ботинки, – но размер всегда один и тот же, сорок второй. По ширине шага, глубине впечатывания в грунт и еще кое-каким косвенным данным мы определили, что это мужчина лет тридцати плюс-минус два года, ростом метр семьдесят пять плюс-минус два сантиметра, весом восемьдесят килограмм. Это чисто физические данные. Психологические данные таковы: это мужчина, не способный к нормальным сексуальным контактам с женщинами, возможно, имеющий неудачный семейный опыт, но сейчас живущий с родителями. Впрочем, вероятность именно такого развития событий не более десяти процентов, но ее все равно необходимо учитывать.

– А остальные девяносто процентов? – осторожно спросил Валентин.

– Остальные девяносто процентов приходятся на то, что у него вообще не было ни одного нормального контакта с женщиной, из-за того что он с самого рождения жил без отца под любовно-тиранической опекой матери, контролирующей каждый его шаг. У нее самой в жизни была какая-то любовная драма, вызвавшая острый приступ женоненавистничества. Не исключено, что в свое время у матери маньяка был очень неудачный сексуальный опыт. Велика вероятность того, что ее сексуального партнера, которым был, возможно, отец нашего маньяка, когда-то отбила другая женщина, и это стало для нее пунктиком, смысл которого сводится к одному: все женщины, кроме нее лично, по природе стервы и вообще опаснейшие твари, готовые в любой момент разрушить жизнь ее любимого чада. Они могут подставить, предать или сделать нечто такое, из-за чего ее невинный сыночек сразу после сексуального контакта либо подхватит неизлечимую болезнь, либо загремит за изнасилование в тюрьму. Сама того не ведая, внушая эти мысли своему сыну, мамаша исковеркала его психику еще в подростковом возрасте, когда пробудившийся гормон особенно силен.