Текст книги "Сталинские генералы в плену"

3. Начальник 1 отдела Интендантского Управления Чистяков В.А. Хотя в армии он и с 1918 г., но вся его служба с 1920 г. проходила только в военно-хозяйственном управлении НКО, на канцелярских должностях, начиная с младшего делопроизводителя по положению не выше майора-подполковника, и сейчас он занимает должность не генерала, а только полковника. С 1920 г. ни одного месяца службы в войсках.

4. Начальник автомобильного Управления Белорусского округа Наберухин И.М. Ему звание полковника было присвоено только в апреле 1943 года. Будучи в окружении в 1941 году, по сообщению Управления Контрразведки “Смерш”, сдался в плен румынам, порвал и выбросил партбилет. В плену подвергался допросам, после чего был освобожден и направлен на работу. При выходе из окружения неоднократно задерживался немцами и полицейскими органами. Вышел из окружения одиночным порядком, что пытается скрыть. В 1942 году во время осады Сталинграда немцами высказывал пораженческие настроения.

5. Зам. начальника вещевого управления Палеев Борис Соломонович. Вся его служба в Красной армии с 1919 г. исчерпывается четырьмя месяцами рядовым и начальником разведки батальона в 1919 г., восемью годами учебы в хозяйственных ВУЗах (с 1920–1928 г. г.) и 16 годами непрерывной службы в интендантском управлении НКО, начиная с должности мл. приемщика в г. Москве; ни одного дня службы в войсках.

6. Зам. начальника отдела кадров управления тыла Бавин И.В. Занимал и занимает должность, отнесенную к званию “Подполковник – полковник”. Имеет перерыв по службе в армии 7 лет».

В своем докладе генерал Голиков особо отмечал, что, прежде всего, в штабах и органах тыла, разного рода генералов гораздо больше, чем непосредственно в войсках: «Из 2952 генералов Красной армии – 1569 чел. (или 57,5 %) находятся в органах управления, из них 395 чел. – в Центральном аппарате НКО, 1174 – во фронтовом, окружном и армейском аппарате. В войсках же (в корпусах, дивизиях, бригадах, училищах, академиях и научно-исследовательских институтах) находится 1256 генералов (или 42,5 %). При всем значении органов управления все же необходимо установить более правильное распределение генеральского состава между аппаратом управления и между войсками. Сейчас у нас в звании “полковник” находится 276 командиров дивизий, 74 командира бригады и 67 начальников училищ. По мере их роста они войдут в состав генералов. Но даже при полной заполненности штатных должностей генералами в войсках количество генералов в управленческом аппарате остается очень большим; еще больше оно по штату».

Что же касается военной подготовки генералов на 1944 год, то со слов главного кадровика она выглядела неважно: «Очень велика цифра генералов, не имеющих никакого военного образования, – 142 чел. (4,8 % к всему составу генералов). Также очень велика цифра генералов, имеющих военное образование всего лишь в объеме военного училища (443 чел.) и курсов (769 чел.), что составляет 41,05 % (по обеим цифрам). К генеральскому составу необходимо предъявить серьезные требования в отношении собственного военного образования. В первую очередь нужно потребовать от лиц, вовсе не имеющих военного образования, подготовиться и сдать за военное училище. Для генералов, окончивших лишь военные училища и курсы, установить определенный план получения академического образования, хотя бы по сокращенной программе (в соответствии со специальностью), – для одних путем пропуска через академические курсы, для других путем самостоятельной работы над собой, для третьих – путем широкой организации в Красной армии заочного и вечернего обучения».

Исходя из вышеизложенного, генерал Голиков предлагал остановить неконтролируемый рост численности советского генералитета двумя путями:

«а) установить ориентировочную численность генералов для вооруженных сил Советского Союза, чтобы ее придерживаться;

б) основательно сократить штатно-должностное количество генералов, установленное сейчас, тем более что излишне большая численность генеральского состава отрицательно скажется на авторитете генералов».

И еще он предложил И. Сталину установить в этом вопросе самый жесткий контроль:

«Для более правильного подхода и в целях усиления контроля необходимо установить, чтобы представления к генеральским званиям шли только через Главное Управление Кадров НКО и им докладывались. Конечно, могут быть исключения, но и тогда начальник любого центрального Управления, лично докладывающий вопрос о присвоении генеральского звания, должен иметь на материале мнение Главного Управления Кадров НКО».

Теперь трудно сказать, чем руководствовался И. Сталин, когда проигнорировал доклад своего подчиненного генерала. Ибо, согласно сборнику статистических материалов «Военные кадры Советского государства в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», изданном в 1963 году, к концу войны в Советском Союзе насчитывалось уже 5625 генералов.

Что же касается упоминаемых в докладе Голикова имен шести генералов службы Тыла, которым, по его мнению, звания были присвоены незаслуженно, то и здесь вождь все оставил без изменений.

Генерал-майор интендантской службы Василий Васильевич Поляков занимал должность заместителя начальника Финансового управления Красной армии по политической части. За выслугу лет в армии был награжден орденом Ленина. А 22 августа 1944 года погиб в автомобильной катастрофе.

Генерал-майор интендантской службы Азизбеков Азиз-Мешади Оглы занимал должность начальника Управления Закавказской Базы Центра НКО. Был сыном Мешади Азизбекова, одного из расстрелянных английскими интервентами 26 бакинских комиссаров. Во время войны Азизбеков регулировал в Баку прием и отгрузку на фронт поставляемых из тыла вооружения, боеприпасов, оборудования, продовольствия. Следил за своевременным выполнением военных заказов, изыскивал новые сырьевые и продовольственные ресурсы для нужд фронта, помогая на местах решать вопросы размещения и снабжения резервных воинских частей и соединений, находящихся на территории Азербайджана. Важная персона. Несмотря на указанное в докладе Голикова отсутствие у Азизбекова военного образования и выслуги лет, был награжден орденом Красного Знамени.

Генерал-майор интендантской службы Чистяков Владимир Алексеевич в должности начальника 1-го отдела Главного интендантского управления Красной армии даже был награжден орденом Отечественной войны II степени. Правда, за что, в документах не говорится.

Генерал-майор интендантской службы Наберухин Исай Моисеевич свое звание, как известно, получил на должности начальника автомобильного Управления Белорусского округа. До этого он занимался трофейными делами. Так, будучи начальником 1-го отдела управления трофейного вооружения и имущества Красной армии, Исай Моисеевич был награжден орденом «Знак Почета». В наградном представлении написано следующее:

«Полковник и/сл. тов Наберухин Исай Моисеевич работал в управлении на должности начальника 1 отдела с 24.1.43 г. по май 1943 г.

Тов. Наберухин Исай Моисеевич, бывший начальник 1 отдела управления, своей образцовой работой и хорошим руководством в отделе обеспечивал выполнение заданий командования по руководству трофейными частями фронтов, по сбору и эвакуации с полей сражений трофейного вооружения, боеприпасов, военного имущества и металлолома.

За образцовое руководство отделом, обеспечивавшим выполнение заданий командования по эвакуации с полей бывших сражений большого количества трофейного вооружения, боеприпасов, различного военного имущества и металлолома, достоин Правительственной награды орденом “Знак Почета”…»

Генерал-майор интендантской службы Палеев Борис Соломонович тихо и мирно дослужился до заместителя начальника Главного интендантского управления Красной армии. Больше звезд с неба не схватил, прожив достаточно длинную жизнь. Он умер в 1983 году в возрасте 85 лет.

И, наконец, генерал-майор авиации Бавин Иван Федорович – заместитель начальника отдела кадров начальника тыла Красной армии. В наградном листе (20 апреля 1943 г.) на подполковника Бавина И.Ф., помощника начальника 1-го отдела Штаба тыла Красной армии указано:

«Старый командир Красной армии и работник Особых Отделов. Занимал руководящие должности в органах НКВД.

Руководит работой по вопросам учета военнопленных и спецконтингента, их обслуживания и вывода с фронтов.

Зарекомендовал себя с самой хорошей стороны, работая напряженно, несмотря на плохое состояние здоровья.

За хорошую добросовестную работу в условиях военного времени достоин награждения орденом “Красная Звезда”…»

Парадоксально, но факт: имея выслугу в армии с 1917 по 1934 и затем с 1941 года, генерал Бавин был награжден орденом Красного Знамени за 20 лет безупречной службы в Красной армии… Ну что тут скажешь?

6

Согласно официальным данным (1993 год) всего за время войны погибли, пропали без вести, умерли от болезни и по другим причинам 421 генерал и адмирал, в том числе: генерал-майоров – 344, контр-адмиралов – 7, генерал-лейтенантов – 59, вице-адмиралов – 2, генерал-полковников – 4, генералов армии – 4 и 1 маршал Советского Союза. В 2001 году официальные данные по генералам были снижены до 416. Оказывается, авторы очередного выпуска статистического исследования на этот раз исключили из списка не принимавших участия в войне генерал-полковников А. Локтионова, Г. Штерна, генерал-лейтенантов Алексеева, Арженухина, Проскурова, Птухина, Пумпура, Рычагова, Смушкевича, генерал-майоров Володина, Каюкова, Левина, репрессированных перед войной и расстрелянных в годы войны. Однако, из перечисленных имен четверо генералов (Володин, Проскуров, Птухин и Пядышев) были арестованы в начале войны, а следовательно, приняли в ней участие.

По мнению доктора исторических наук А.А. Печенкина, «военно-историческая литература и документы Российского государственного военного архива (РГВА) и Центрального архива Минобороны РФ (ЦАМО) дают основания для включения в список – в дополнение к 416 (в начале 1990-х в “Военно-историческом журнале” был опубликован список, содержащий 416 фамилий погибших во время войны советских генералов и адмиралов) – фамилий еще 42 генералов и адмиралов, погибших с 1941 по 1945 год. С учетом новых данных получается список из 458 человек».

В своей статье он приводит следующие данные: «Наибольшие боевые потери имели место в 1941 году. За шесть месяцев (22 июня – 31 декабря 1941 года) РККА лишилась 74 генералов – то есть ежемесячно теряла 12–13 представителей своего высшего комсостава. В первый год войны четверо генералов, оказавшись в окружении, не пожелали сдаться в плен и застрелились.

На протяжении всей войны были пленены 72 советских генерала (в основном в 1941–1942 годах). Среди военнопленных оказались несколько командармов, десятки командиров корпусов и дивизий. Подавляющее большинство из них остались верными присяге, и лишь единицы согласились сотрудничать с врагом. В немецком плену погибли 23 советских генерала.

В 1942, 1943 и 1944 годах ежемесячные боевые потери высшего командного состава РККА уменьшились более чем вдвое. Из общих потерь за весь период войны (458 человек) боевые составили 296 человек (64,6 %).

В 1941 году небоевые потери среди генералов достигали 33 человек: трое умерли от болезней, двое застрелились, один погиб в катастрофе и 27 были приговорены к расстрелу. Чудовищная цифра! Здесь надо отметить, что если из 72 пленных советских генералов в гитлеровских лагерях погиб каждый третий, то из ста арестованных НКВД – погибли почти две трети – 63 человека (47 расстреляны, шестеро умерли в тюрьме в 1942–1945 годах и еще 10 – в 1946–1953 годах).

Картина изменилась в 1943–1945 годах. Основную часть небоевых потерь уже составляли умершие от болезней. В марте 1945 года на 63-м году жизни скончался маршал Борис Шапошников. Его участь разделили и более молодые военачальники: командующие армиями Леселидзе, Харитонов и другие генералы, едва перешагнувшие сорокалетний рубеж.

Удельный вес небоевых потерь в 1941–1943 годах колебался в пределах 27–30 %, а в 1944–1945 годах – 36–39 %. Если в начале войны было много репрессированных генералов, то к окончанию войны возросла смертность от болезней

(в 1943 году – 85 %, в 1944 году – 75 %, в 1945 году – 66,6 % небоевых потерь соответствующего года).

Самыми большими потери были в 1941 году (за шесть месяцев – 107 человек) – 18 человек ежемесячно. В 1942–1944 годах потерь стало вдвое меньше (от 8 до 9 человек в месяц).

Наибольший урон в войну понес командный состав (почти 89 %), тогда как политический – менее 2 %, технический – 2,8 %, административный – 4,6 %, медицинский – около 1 %, юридический – 0,65 %. Генералы Военно-воздушных сил (ВВС) составили 8,73 % погибших, а адмиралы и генералы ВМФ – 3,71 % общего числа потерь высших офицеров. Большие потери имели Сухопутные войска – к ним принадлежали 87,56 % погибших генералов.

Наибольшие потери понесли генерал-майоры (372 человека – то есть более 80 %). Потери среди генерал-лейтенантов составили 66 человек (около 14 %), генерал-полковников – 6 человек (1,3 %), контр-адмиралов – 7 (1,5 %). Среди маршалов, генералов армии и вице-адмиралов эта цифра менее 1 %».

Таким образом, «на алтарь Отечества, – констатирует А.А. Печенкин, – сложили свои головы четверо командующих фронтами, двое из них – в 1941 году. Всего в годы войны погибли 22 командующих армиями и восемь их заместителей, 55 командиров корпусов и 21 заместитель командира корпуса, 127 командиров дивизий и 8 командиров бригад».

В 2011 году А.А. Печенкин по поводу количества советских генералов, попавших в немецкий плен, скажет несколько иначе: «За годы войны свыше 70 генералов были пленены (подавляющее большинство – в 1941–1942 гг.)».

Несколько иные данные можно увидеть в книге «100 великих военных тайн. Вторая мировая война (1939–1945)». В ней (по материалам В. Миркискина) Н.Н. Непомнящий пишет: «В немецкий плен попали 83 (по другим данным – 72) генерала Красной армии, в основном в 1941–1942 годах. Среди военнопленных оказались несколько командармов, десятки командиров корпусов и дивизий. Подавляющее большинство из них остались верными присяге, и лишь единицы согласились сотрудничать с врагом. Из них 26 (23) человек погибли по разным причинам: расстреляны, убиты лагерной охраной, умерли от болезней».

Кстати сказать, в этой же книге говорится о том, что «последним генералом (и одним из двух генералов ВВС), захваченных немцами в плен, был генерал-майор авиации Полбин, командующий 6-м гвардейским бомбардировочным корпусом, поддерживающим деятельность 6-й армии, которая в феврале 1945 года окружила Бреслау. Он был ранен, захвачен в плен и убит. Лишь потом немцы установили личность этого человека».

Но так ли было на самом деле?

Еще в 2002 году, то есть за 6 лет до выхода книги Н.Н. Непомнящего, журнал «Щелково» напечатал небольшим тиражом книгу Героя Советского Союза Н.И. Гапеенка, военного летчика, участника войны, полковника в отставке. В ней он упоминает и о выдумках про плен генерала Полбина: «О гибели командира 2-го гвардейского бомбардировочного авиационного корпуса, дважды героя Советского Союза гвардии генерал-майора Полбина Ивана Семеновича написано в книгах, статьях газет и журналов. В некоторых из них приводятся различные версии, не имеющие ничего общего с действительностью. Нам из опыта известно, как часто отсутствие точной и проверенной информации становится основой для появления всякого рода слухов и домыслов. Вот один из примеров, когда автор, пытаясь показать свою большую осведомленность о происходивших событиях, в том числе и о гибели генерала Полбина, приводит различные домыслы, не соответствующие реальности. В Алма-Ате в 1963 году (издательство “Жазуши”) вышла книга дважды Героя Советского Союза Сергея Луганского “На глубоких виражах”, там же переизданная через три года. Есть в ней такие строки: «Генерала Полбина сбили уже в Германии. Благодаря тому, что он носил форму простого летчика, немцы его не узнали и, подобрав среди обломков самолета в беспамятстве, доставили в госпиталь. Генерал очнулся и долго не мог понять, где он находится. Потом среди других пленных он узнал летчика, подозвал его и рассказал ему о себе. Летчик, к сожалению, оказался подлецом и выдал Полбина. О дальнейшей судьбе генерала рассказывают, что его голову якобы доставили Гитлеру, чтобы незадачливый диктатор хоть чем-то утешился перед бесславным концом“.

Оказывается, как подчеркивает ветеран, “…приказом Главного управления кадров Министерства Обороны № 02227 от 6 июля 1945 года Полбин и Зарукин считались пропавшими без вести. Ни у кого не было сомнений, что Полбин погиб во время бомбометания. Когда с подбитого зениткой самолета не удалось сбить пламя, охватившее весь фюзеляж, самолет врезался в землю и взорвался. Но получилось так, что формально Полбин числился пропавшим без вести. Говорили и писали о его последнем полете-подвиге, а в документах черным по белому было записано “не вернулся с боевого задания”. Такая же запись была сделана в документах М.К. Зарукина. То, что командир и штурман не вернулись с боевого задания – это истина, но они не пропали без вести, а погибли, и не где-нибудь, а на восточной окраине города Бреслау при выполнении боевой задачи.

Куда только не обращались мы, ветераны-полбинцы! И в Главное Управление кадров Министерства обороны, и в Центральный архив МО СССР… Всюду находились чуткие и отзывчивые люди, помогавшие добиться истины. Только после

того, как работники Центрального архива МО СССР обнаружили оперативную сводку штаба 2-го гвардейского бомбардировочного авиакорпуса за 11 февраля 1945 года, справедливость восторжествовала”». А а том документе черным по белому написано: (11 февраля 1945 года, 24.00) «8 экипажей Пе-2 под командованием командира корпуса гвардии генерал-майора Полбина в период 15.30–15.45 с высоты 1500—600 метров с пикирования с замкнутого круга бомбардировали и штурмовали войска и технику в юго-западной части Бреслау. В результате бомбардировочных действий в юго-западной части Бреслау вызвано 10 очагов пожаров.

Противодействие: в районе Бреслау группа бомбардировщиков обстреляна интенсивным огнем 4 батарей СЗА и 5 батарей МЗА.

При бомбардировании групп методом пикирования с замкнутого круга на четвертом заходе на цель, прямым попаданием снаряда СЗА подожжен самолет, пилотированный гвардии генерал-майором Полбиным с главным штурманом 2-го гвардейского бак гвардии подполковником М.К. Зарукиным, флагманским стрелком-радистом гвардии старшиной В.С. Орловым.

При попытке сорвать пламя у самолета отвалилось хвостовое оперение. Горящий самолет упал на восточной окраине Бреслау и взорвался. Из состава экипажа один человек выбросился на парашюте.

В 1 самолете Пе-2 81-го гв. бап (летчик гвардии лейтенант П.И. Носков) над целью огнем ЗА был подбит правый мотор и повреждена плоскость. В районе Бриг загорелся правый мотор и центральный бензобак. После посадки на аэродром самолет сгорел. Экипаж невредим. Группу прикрывали непосредственным сопровождением с аэродрома Бриг до цели и обратно по 4–8 Як-3 и Як-9 на группу. Погода в районе базирования 9 баллов на высоте 2500–3000 метров, в районе цели – 3–4 балла на высоте 2000–4000 метров». Сводку подписали начальник штаба 2-го гвардейского авиакорпуса генерал-майор Качев и начальник оперативно-разведывательного отдела майор Гуменюк.

Таким образом, дважды Герой Советского Союза генерал-майор авиации И.С. Полбин (1905–1945) погиб в небе над городом Бреслау. Как говорится, других мнений здесь быть просто не может.

Глава вторая
В Белостокско-Минском сражении и после

1

22 июня 1941 года по предложению наркома обороны маршала С.К. Тимошенко Прибалтийский, Западный и Киевский особые военные округа были преобразованы в Северо-Западный, Западный и Юго-Западные фронты. А буквально через два дня были созданы Северный и Южный фронты… Однако никто в те дни из высшего военного руководства и высшего руководства страны еще не знал размеров уже случившейся катастрофы… Д.А. Волкогонов совершенно точно передает в своей книге о Сталине этот факт: «Ватутин два или три раза привозил в Кремль оперативную карту. На ней цветными карандашами были тщательно нанесены районы расположения наших армий, корпусов, места базирования авиации, направления выдвижения резервных соединений. Не было главного: где конкретно шли бои, где находился противник, каков был характер действий советских войск. В Кремле еще не представляли, что немецкие войска смогли нарушить, а на

Западном фронте почти полностью парализовать управление и связь. Генерал армии Павлов уже через несколько часов после начала вторжения потерял нити управления войсками своего фронта».

По авторитетному мнению доктора исторических наук В.А. Анфилова, «о положении войск приграничных округов к началу вторжения немцев убедительно свидетельствует журнал боевых действий Западного фронта: “22 июня 1941 г. около часа ночи из Москвы была получена шифровка с приказанием о немедленном приведении войск в боевую готовность на случай ожидающегося с утра нападения Германии. Примерно в 2 часа – 2 часа 30 минут аналогичное приказание было сделано шифром армиям. Частям укрепленных районов предписывалось немедленно занять укрепленные районы. (Заметим, что этого они так и не успели сделать.) По сигналу «Гроза» вводился в действие «Красный пакет», в котором находился план прикрытия государственной границы. Шифровки штаба округа штабами армий были получены слишком поздно. 3-я и 4-я армии успели расшифровать их и сделать кое-какие распоряжения, а 10-я армия расшифровала это распоряжение уже после начала военных действий”.

Получив с трудом некоторые сведения о нападении немцев из штабов армий, Военный совет Западного фронта отдал войскам следующий приказ: “Командующим 3-й, 10-й и 4-й армиями. Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю: поднять войска и действовать по-боевому.

Павлов. Климовских. Фоминых”.

На документе отметка: “Отправлен 22 июня 1941 г. 5 часов 25 минут”.

Нет оснований утверждать, что этот документ дошел до исполнителей, так как ночью проводная связь была выведена из строя засланными в наш тыл диверсантами и вражеской агентурой, а радиостанции на узле связи разбиты ударами немецкой авиации. В результате этого войска Западного фронта, не управляемые вышестоящими штабами, в первые часы 22 июня самим ходом событий втягивались в сражения».

Западный фронт насчитывал в своем составе три армии. Третья под командованием генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова (4 стрелковые дивизии и механизированный корпус) занимала оборонительный рубеж в районе Гродно. Десятая под командованием генерал-майора К.Д. Голубева (2 стрелковых, 2 механизированных корпуса и 1 кавалерийский) располагалась в Белостокском выступе. Четвертая под командованием генерал-майора А.А. Коробкова (7 дивизий) прикрывала район Бреста. Но это первый эшелон. Войска же второго эшелона Западного округа, а потом и фронта еще только выдвигались к государственной границе. Накануне войны штаб 2-го стрелкового корпуса прибыл на южный фас Белостокского выступа, где должен был войти в состав новой 13-й армии (армия под командование генерал-лейтенанта П.М. Филатова должна была занять оборону на южном фасе Белостокского выступа). Из-под Смоленска в состав этой же армии перебрасывался 44-й стрелковый корпус (3 дивизии). 21-й стрелковый корпус (3 дивизии) начал выдвижение из Витебска в район Лиды и был подчинен штабу 3-й армии. 47-й стрелковый корпус начал выдвижение из Бобруйска в район Обуз-Лесьна. Кроме того, на Западный фронт перебрасывалась 22-я армия Уральского военного округа и 21-я армия Приволжского военного округа. Всего в составе фронта насчитывалось 45 соединений (24 стрелковых дивизии, 12 танковых дивизий, 6 моторизованных дивизий, 2 кавалерийские и 1 воздушно-десантный корпус).

Против Западного (округа) фронта немцы сосредоточили самую мощную группировку своих войск. Всего 50 дивизий:

31 пехотную, 9 танковых, 6 моторизованных, 3 охранных и 1 кавалерийскую. Кроме внезапности противник использовал здесь и хорошие знания военного искусства. Так, 3-я танковая группа противника наносила главный удар в Литве, с тем чтобы затем выйти в тыл советского Западного фронта. На южном фланге действовала 9-я немецкая армия, которая с фронта атаковала 3-ю армию генерала Кузнецова и, отбросив ее, заняла Гродно. На фронте 10-й армии генерала Голубева немцы вели отвлекающие действия, однако на южном фасе 4-я армия под командованием генерал-фельдмаршала Г. фон Клюге нанесла сокрушительный удар в направлении Бельск. В районе Бреста 2-я танковая группа с ходу атаковала 4-ю армию генерала Коробкова.

Как подчеркивает Д.А. Волкогонов, «начиная с утра 23-го иллюзии, которые еще питал Сталин, начали быстро испаряться. Дважды он пытался связаться лично с Д.Г. Павловым, но оба раза из штаба Западного фронта односложно отвечали, что “командующий находится в войсках”. Ничего определенного не удалось добиться и от генерал-майора В.Е. Климовских, начальника штаба фронта. Появилась страшная догадка: штаб потерял управление войсками и не контролировал катастрофическое развитие событий.

А штаб Западного фронта действительно через сутки утратил управление войсками. <…>

Командующий фронтом, которому оставалось пробыть на этом посту всего неделю, из отрывочных сведений, поступавших в штаб, на четвертый день войны понял, что подвижные группы войск противника через два-три дня могут выйти к Минску с северо-запада и юго-запада. Войска 3-й и 10-й армий фронта, действовавшие в белостокском выступе, оказались в тяжелом положении. Их обошли с флангов, а частично и с тыла».

«В соответствии с разрешением, полученным из Москвы, – продолжает В.А. Анфилов, – Военный совет Западного фронта днем 25 июня направил в войска директиву об отходе на восток. “Сегодня в ночь с 25 на 26 июня 1941 г. не позднее 21 часа, – указывалось командующим армиями, – начать отход, приготовить части. Танки в авангарде, конница и сильная противотанковая оборона – в арьергарде. Предстоящий марш совершать стремительно днем и ночью под прикрытием стойких арьергардов. Отрыв произвести широким фронтом. Первый скачок – 60 км в сутки”.

Осталось неизвестным, дошло ли до исполнителей содержание этой уже невыполнимой в сложившихся условиях директивы».

3-я армия под командованием генерала Кузнецова должна была отступать на Новогрудок, а 10-я под командованием Голубева – на Слоним. 27 июня советские войска оставили Белосток, и, чтобы сохранить пути отхода, вели бои в районе Волковыска и Зельвы. А на следующий день немцы заняли Волковыск и пути отхода этим армиям были перерезаны. 1 июля 1941 года две немецких армии (4-я и 9-я) завершили окружение советских войск, отступавших в Белостокском выступе.

Словом, обстановка на Западном фронте складывалась все хуже и хуже. В.А. Анфилов констатирует: «Огромное преимущество противнику предоставляло господство в воздухе. Из-за недостатка истребителей, зенитных орудий и боеприпасов к ним наши войска не прикрывались с воздуха.

Вот что писал по этому поводу в политдонесении начальник отдела политической пропаганды 2-го стрелкового корпуса 13-й армии: “С 27 по 30 июня на фронте в районе Минска ни одного раза не появлялась наша авиация; в этих условиях авиация противника орудует безнаказанно”. И не случайно воины 100-й и 161-й стрелковых дивизий, сражавшиеся с врагом в Минском укрепленном районе, говорили тогда: “Дайте снарядов, помогите самолетами – мы никогда не отступим”.

В оборонительном сражении под Минском войска 13-й армии умело использовали занятые ими долговременные огневые точки. В отчете о боях 3-й танковой группы отмечалось, что минские доты частично пройдены не занятыми войсками противника, в то время как при преодолении других дивизии несли тяжелые потери, прорываясь через укрепленный пояс. Соединения армии, особенно 2-го ск генерала А.Н. Ермакова, удерживали занимаемые рубежи до 28 июня. <…>

Однако, встречая на том или ином участке фронта упорное сопротивление, танковые соединения противника, не ввязываясь в затяжные бои, стремились обойти их с флангов. К исходу 28 июня большая часть войск 13-й армии находилась восточнее Минска. К городу с северо-запада и юго-запада рвались немецкие танки. В 17 часов 28 июня 12-я танковая дивизия группы Гота после упорного боя ворвалась в столицу Белоруссии, а на следующий день танковые группы Гота и Гудериана соединились. Войска 13-й армии в основном успели отойти на восток и развернуться на рубеже Борисов, Смолевичи, р. Птичь. Соединения 3-й и 10-й армий, отступавшие из Гродно и Белостока на Новогрудок, Минск, оказались в окружении».

О том, что немцы ворвались в Минск и окружили 3-ю и 10-ю армии, а также 21-й стрелковый корпус 13-й, Сталин узнал только 29 июня. И, как пишет В.А. Анфилов, именно «в тот день, 29 июня, когда после захвата врагом Минска у всех политических и государственных руководителей открылись глаза, какая угроза нависла над страной, Совнарком и ЦК ВКП(б) приняли специальную директиву советским и партийным организациям прифронтовых областей. Этой директиве, положенной потом в основу речи Сталина 3 июля, суждено было стать программой мобилизации всех сил народа на борьбу с немецко-фашистскими захватчиками».

К слову сказать, именно в Белостокско-Минском сражении (22 июня – 8 июля) большая часть войск Западного фронта попала в окружение. Фронт был фактически уничтожен за первые две недели войны. Из 625 000 человек своего состава он потерял около 420 000… Командующий фронтом Герой Советского Союза генерал армии Д.Г. Павлов был отстранен от командования и арестован. 22 июля 1941 года по приговору суда его расстреляли. Вместе с ним были расстреляны начальник штаба фронта генерал-майор В.Е. Климовских и начальник связи фронта генерал-майор А.Т. Григорьев. Также были арестованы и расстреляны начальник артиллерии фронта генерал-лейтенант Н.А. Клич, командир 14-го мехкорпуса генерал-майор С.И. Оборин и командующий 4-й армией генерал-майор А.А. Коробков.

2

4-й стрелковый корпус 3-й армии Западного фронта, которым командовал генерал-майор Е.А. Егоров, участвуя в приграничном сражении, прикрывал фас Белостокского выступа и район Гродно. Уж е на третий день войны связь корпуса со штабом 3-й армии и 56-й стрелковой дивизией была потеряна. «К исходу 28 июня в распоряжении командира корпуса генерал-майора Е.А. Егорова оставалось чуть больше полка, – говорится в книге «Комкоры». – Присоединив к ним отходящие части 85-й стрелковой дивизии, он отдал приказ остаткам корпуса занять оборону в районе местечка Деречин и после непродолжительных боев – отходить на восток к реке Щара. При отходе колонна штаба корпуса попала под огонь противника, Е.А. Егоров был ранен и 29 июня 1941 г. попал в плен».