Электронная библиотека » Олесь Бузина » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 28 октября 2016, 14:10


Автор книги: Олесь Бузина


Жанр: История, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Череп Святослава

Со Святославом вроде все ясно. Образ его настолько ярко выписан летописцем, что слова негде воткнуть.


Начал боевую карьеру в раннем детстве, пробросив копье между ушей коня, в карательной экспедиции на древлян. Ходил в походы налегке – спал, подложив под голову седло, ел испеченное на углях мясо. Начиная войну, всегда предупреждал: «Хочу на вас идти!» Разрушил Хазарию, отогнал от Руси печенегов, хотел перенести столицу из Киева на Дунай, говоря: «Тут середина моей земли!» В конце концов, надорвался и потерял голову – в прямом и переносном смысле, удостоившись укоризны прагматичных киевлян: «Ты, княже, чужея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабив».

И тем не менее сплошные вопросы.

Начнем с того, что в X веке современники произносили его имя немного не так, как мы – Свентослав. Причем «ен» звучало в нос – в древнерусском языке в этой позиции стояла так называемая носовая гласная. Из славянских языков, бывших тогда намного ближе друг другу, чем сейчас, она сохранилась только в польском. В прочих – отмерла. Но византийский историк Лев Диакон, оставивший о борьбе с киевским князем обширные записки, зафиксировал именно эту форму имени – с некоторым греческим акцентом – Сфендослав.

Имя многое может рассказать о его хозяине. Святослав – первый из пришлой в Киев династии Рюриковичей, кто называл себя не на варяжский, а на славянский манер. Следовательно, викинги к его рождению уже прилично ославянились на местной почве. Обросли детьми, бабами и родственниками.

Но, несмотря на это, в самом Святославе не было ни капли славянской крови. Отцом его был варяжский конунг Ингвар, матерью – варяжка Ольга. Лев Диакон описывает яркую северную внешность князя – голубые глаза, светлые волосы, вздернутый нос. Для южного Киева такой антропологический тип был тогда такой же редкостью, как и сейчас. Но по культуре Святослав был явно «наш». И даже волосы носил на степной манер – в виде свисающего локона на бритом черепе.

Эта прическа здорово раззадорила «шароварно-галушечных патриотов». Раз есть «оселедец», значит, и запорожские казаки были уже во времена Святослава! Но оселедец – еще не доказательство существования в Киевской Руси казачества. На самом деле это древняя прическа кочевников, встречающаяся по всей Великой Степи от Монголии до Венгрии. Турки ее, между прочим, точно так же будут носить в XVI столетии, как и запорожские казаки. А на голове Святослава «оселедец» свидетельствует, прежде всего, о его связях со степняками. Долгое время киевский князь свирепствовал именно в союзе с печенегами – теми, кто в конце концов и сделал из его головы чашу.

Абсолютный миф – полный разгром Святославом Хазарии. Он нанес ей тяжелый, почти смертельный удар, но до конца так и не покорил. В летописи нет никакого упоминания о вымышленном уже в XX веке Львом Гумилевым взятии князем хазарской столицы Итиль. Зато реальная война отображена достаточно полно – согласно «Повести временных лет», Святослав «одоле козаром и град их Белу Вежу взя. И ясы победи, и касогы».

Белая Вежа – крепость на Дону. Киевскому князю она была нужна, чтобы захватить торговый путь по этой реке, чего он успешно и достиг. То, что донская артерия имела исключительно важное значение, свидетельствует ранг противника, которого одолела Русь. Против киевского войска вышли главные хазарские силы «с князем своим каганом». Кубанские же племена ясов и касогов, по-видимому, являлись хазарскими вассалами. Поэтому набег на них такое же естественное предприятие, как и поход в землю вятичей – на Оку и к верховьям Волги. Святослав просто отбирал у хазар «кормовую базу», переподчиняя себе подконтрольные им племена. Но до Итиля руки князя просто не дотянулись – отвлек более заманчивый «византийский» проект.

Мифический разгром Хазарии некоторые историки часто ставят Святославу в упрек – дескать, этим он открыл путь на Русь печенегам и половцам. Но не нужно забывать, что Хазария реально не контролировала степи – венгры, например, прорвались на Запад через «хазарские» земли задолго до печенегов, и никакой каган им не помешал. В те времена вообще не существовало границ в современном значении этого слова. Можно было удерживать только опорные пункты на речных путях, где происходил сбор мыта. Да и не виноват Святослав в том, что через двести лет после него на Русь будут совершать набеги половцы! Эту проблему следовало решать его потомкам. А если они с нею плохо справлялись, то и ответственность вся на них – нечего все валить на и так славно помордобойствовавшего пращура.

Хазарию же победил не так Святослав, как сама хазарская знать, когда она приняла иудаизм и стала чужой собственным подданным. Религиозные войны и внутренний раскол ослабили эту страну так основательно, что просто грех было не приложить державную руку к «хазарскому наследству». Святослав и приложил, за что честь ему и хвала.

Дунайский поход – гениальное прозрение Святослава, как вспышка молнии, озарившее всю последующую судьбу Руси, России и нынешней Украины. Из него родится и «греческий проект» Екатерины Великой, и Русско-турецкая война Александра II Освободителя, и славянофильская мечта о кресте над Святой Софией. Последнее особенно парадоксально. Сам Святослав как убежденный язычник ни о каком кресте не мечтал, но похозяйничать в тех местах, где византийцы его водрузили, был не прочь – в конце концов, геополитика всегда первичнее идеологии.

Блестящая Святославова идея – перекрыть путь всему европейскому товарообороту на Дунае («Тут все блага сходятся!») – слаба лишь тем, что не воплотилась. В противном случае мы получили бы совершенно фантастическую Русь, захватившую все главные восточноевропейские речные пути, – по Днепру, Дону и Дунаю. Венгрия, Чехия и Византия были бы для этой сверхимперии всего лишь сателлитами. Святослав знал, что делал, – оголяя свой тыл против степи, мобилизуя все силы в одном месте против греков, он шел ва-банк. В случае удачи ему все бы простилось. Но, видимо, в ином был промысел Божий.

В Киеве Святослав, в отличие от христианской партии мира, возглавлял языческую партию войны. Христиане считали, что с Византией следует дружить и торговать. Князь настаивал на том, что дружить можно и потом. Но сначала следует отобрать на Дунае наиболее выгодное место для коммерции. Вот тогда и продиктуем условия дружбы!

А перепуганные византийцы замысел русов воспринимали просто как наказание высших сил. «О том, что этот народ безрассуден, храбр, воинственен и могуч, что он совершает нападения на все соседние племена, утверждают многие, – писал в своей «Истории» Лев Диакон. И продолжал: «Говорит об этом и божественный Иезекииль такими словами: «Вот я навожу на тебя Гога и Магога, князя Рос».

Гордитесь, соотечественники! Наших предков описывали как Божью кару!

Особенно потряс византийцев обряд человеческих жертвоприношений, который практиковали воины Святослава. «Когда наступила ночь, – пишет Лев Диакон, – и засиял полный круг луны, скифы (так называет русов византийский историк. – О. Б.) вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили несколько грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра».

Таковы подлинные нравы Святославовой дружины. Меня же больше всего потрясает ее языческое «бескорыстие». Ведь сами могли воспользоваться любовью пленниц! Но считали, что погибшие товарищи не должны остаться без подруг в загробном мире, – и отправляли их в подарок мертвецам! Правду сказал Гоголь: «Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей».

Из шестидесяти тысяч русов, напавших на Византию, уцелело чуть больше трети – двадцать две тысячи. Греки называли точную цифру исходя из того, что по условиям мира должны были снабдить каждого уходившего со Святославом воина двумя медимнами зерна (примерно 20 кг при пересчете на наши меры).

«Сфендослав, – заканчивает Лев Диакон, – оставил Дористол, вернул согласно договору пленных и отплыл с оставшимися соратниками, направив свой путь на родину. По пути им устроили засаду пацинаки – многочисленное кочевое племя, которое пожирает вшей, возит с собою жилища и большую часть жизни проводит в повозках. Они перебили почти всех, убили вместе с прочими Сфендослава, так что лишь немногие из огромного войска росов вернулись невредимыми в родные места».

«Пожиратели вшей» печенеги отличались одной особенностью – крайним бесстыдством. «Это люди длиннобородые, усатые, производящие набеги друг на друга. Едят они только просо и сочетаются с женщинами на открытой дороге», – писал о них арабский путешественник Абу-Дулаф Мисар в «Книге о чудесах стран».

Общеизвестно, что печенежский князь Куря сделал из черепа убитого Святослава чашу. Но только в одной почти «засекреченной» древнерусской рукописи, близкой к Тверскому летописцу, можно найти упоминание, что «есть чаша сия и доныне хранима в казнах князей печенежских, пьют же из нее князья со княгинею в чертоге, егда поимаются, говоря так: «Каков был сий человек, его же лоб есть, таков будет и родившийся от нас».

Бывает, что, читая старую хронику, хочется встать и идти мстить за предков. Мстить за Святослава, увы, уже некому – не осталось на свете ни одного печенега. Чаша из головы Святослава не принесла им ни счастья, ни силы.

Вошь печенежская

Если не считать эротических забав с черепом Святослава, печенеги в отличие от монголов или половцев оставили в нашей истории какой-то скучный след. Половцы прославились своими «красными девками» и войной с князем Игорем. Монголы навеки врезались в память широким разрушительным размахом, с которым ни до, ни после них никто не гулял на Святой Руси. Зато печенегам явно не повезло. По сути, кроме обычая делать столовые сервизы из человеческих голов, о них ничего не известно. Просто безликие степные тени какие-то!


Между тем они могли бы украсить собой страницы любого исторического романа, если бы нашим романистам чуть-чуть поубавить склонности покрывать картины прошлого густым слоем современного синтетического лака. В одной из старинных книг – изданных в 1870 году в Петербурге «Сказаниях мусульманских писателей о славянах и русских» – я нашел очаровательный отрывок из писаний арабского путешественника середины X века. Звали его длинно – Абу-Дулаф Мисар ибн-Муханхаль аль-Хазраджи аль-Янбуи. Родился он близ Мекки, увлекался поэзией и путешествиями, выполнял различные дипломатические поручения и однажды добрался до печенежских кочевий. Сексуальные привычки этих туземцев настолько поразили интеллигентного араба, что в «Книге о чудесах стран» он не смог удержаться от следующего пассажа: «Затем пришли мы к племени, известному под именем печенеги; это люди длиннобородые, усатые, производящие набеги друг на друга. Едят они только просо и сочетаются с женщинами на открытой дороге. Мы путешествовали среди них двенадцать дней, и нам рассказали, что страна их прилегает к северу и к стране славян. Они никому не платят дани».

Поражаться раскомплексованности печенегов не стоит. Они жили в степи вместе со скотом, ежедневно наблюдали все проявления животной жизни и не выделяли себя из ее круговорота. Сменившие печенегов половцы будут такими же. Может быть, даже более дикими. По крайней мере Гильома де Рубрука – папского посла к монгольскому хану – больше всего поразит, как половцы «опорожняют желудки, не отойдя даже настолько, насколько можно бросить бобовое зерно».

Но особенно удивляла цивилизованных соседей печенегов их кухня. Степные гурманы с удовольствием пожирали вшей, вылавливая их прямо в собственной одежде. Вечно голодные печенеги даже подогнали под свою народную кухню философскую базу: если паразиты «едят» нас, отчего бы не отвечать им тем же?

Впрочем, от такого рациона не сильно разгуляешься. Постоянная нехватка пищи делала печенегов крайне уязвимыми. Сначала сын погибшего Святослава – Владимир – отразил этих дикарей под Переяславлем, а затем и внук – Ярослав Мудрый – разбил бородатых любителей совокупляться на природе прямо у стен своей столицы – там, где ныне возвышается Софийский собор.

Обычно считается, что кочевникам свойственна врожденная агрессивность по отношению к оседлым народам. Но на самом деле все сложнее. Набегу печенегов 1036 года на Киев предшествовало наступление Руси на степь. Как свидетельствует летопись, четырьмя годами ранее «Ярослав начал ставить города по Роси». Фактории русичей отбирали у степняков пастбища. Их лошадям и овцам не хватало травы. Что еще оставалось печенегам, как не попытать счастья в самоубийственном броске на ставку киевского князя?

Но окончательный удар пацинакам нанесла не Русь, а Византия. В конце XI века, немного окрепнув, кочевники решили попытать счастья в пределах империи. Перейдя Дунай, орда их хлынула на земли Второго Рима, сжигая городки и села. Подробный рассказ об этом остался в сочинении византийской принцессы Анны Комнин, описавшей подвиги своего отца Алексея. Император привлек для борьбы с печенегами их естественных врагов – половцев. Именно они и помогли одержать решающую победу.

Этнические проблемы в XI веке решались просто. Печенеги к тому времени так всем надоели, что византийцы, окружив их полчища, вырезали всех до последнего за одну ночь – больше 30 тысяч любителей чужого сразу.

Зато на карте Украины до сих пор осталось несколько населенных пунктов, хранящих отпечаток былой доблести врагов Святослава, – поселок Печенеги в Чугуевском районе на Харьковщине и (совсем на другом конце страны!) Печенежин в Коломыйском районе Ивано-Франковской области. Чувствуете, каков был размах степного бега!

И все же почему киевские летописцы не увидели ни во внешности, ни в привычках кочевых секс-гигантов ничего удивительного? Да потому что сами мало чем отличались от своих противников. Примерно в то время, когда печенежские орды переживали пик своего могущества, в мае 922 года посол арабского халифа Ибн-Фадлан достиг города Булгар на Волге. Там он увидел купцов-работорговцев из Руси и описал их удивительные повадки: «Они грязнейшие из творений Аллаха – они не очищаются ни от экскрементов, ни от мочи, не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды… У каждого из них скамья, на которой он сидит, и с ними сидят девушки-красавицы для купцов. И вот один из них совокупляется со своей девушкой, а товарищ его смотрит на него. А иногда собирается целая группа из них в таком положении один против другого, и входит купец, чтобы купить у кого-либо из них девушку, и наталкивается на него, сочетающегося с ней. Он же не оставляет ее, пока не удовлетворит своей потребности».

Что ж удивительного в том, что одни дикари не видели ничего дикого в других – почти точно таких же?

Ярослав Мудрый – покровитель киллеров

Если бы первых Рюриковичей, к коим принадлежал и Ярослав Мудрый, удалось перенести в наше время, они не сходили бы со страниц уголовной хроники. Это была исключительно одаренная в криминальном смысле семья с безмерными аппетитами. На протяжении нескольких столетий она держала в ужасе всю Восточную Европу, монополизировав поставку самых острых новостей.


Ждали от Рюриковичей постоянно чего-то сенсационного – какого-нибудь щекочущего нервы заголовка, вроде «Ольга жарит древлянских послов» или «Дружинники Ярополка загнали в ров его брата».

Не успел князь Олег объявиться в Киеве (якобы с торговой миссией), как тут же прирезал беднягу Аскольда. Наследник его, Игорь, до тех пор обчищал древлян, пока туповатые полещуки не догадались разорвать его на куски, остроумно растянув между согнутыми деревьями. Святослав вырос уже в бандита международного масштаба (наподобие римских императоров) и до того утратил чувство реальности, что даже собственные подданные, набравшись храбрости, вынуждены были ему однажды заметить: «Ты, княже, ищешь чужой земли, а свою забросил!» (Выдающийся полководец в это время до того увлекся мародерством в Болгарии, что не обратил внимания, как его собственную столицу обложила орда печенегов.)

Вся экономика княжеского семейства представляла собой нехитрый набор из трех операций – сбор дани, сбыт ее в Константинополе и традиционный запой по возвращении на Родину. Умей эти защитники земли Русской писать, то в графе «род занятий» они могли бы с чистой совестью вывести: «рэкет, торговля награбленным». Основатели государства не гнушались даже работорговлей. Тот же предприимчивый Святослав, перечисляя ассортимент древнерусского экспорта, наряду с воском и медом упомянул и рабов. Интересно, где он их брал? Разводил, как скот, рассматривая подвластное население вроде племенного стада? Или попросту охотился в пущах на лесных мужиков? Историки молчат.

В толпе этих великосветских разбойников неким семейным уродцем выглядит только Ярослав Мудрый. В массовом сознании он до сих пор присутствует в образе безобидного книжного червя, который, дескать, только то и делал, что закладывал церкви да круглые сутки просиживал над толстенными неподъемными фолиантами. Проносящаяся время от времени истерия поисков его исчезнувшей библиотеки, в которой вряд ли было больше нескольких десятков томов, только укрепляет расхожий стереотип.

На недавно открытом в Киеве памятнике возле Золотых Ворот Ярослав изображен в привычном для него образе мудрого властителя – с моделью храма Св. Софии в руках. Однако прозвище Мудрый придумал ему только русский придворный историограф Николай Карамзин. Причем несколько поздновато – через целых пятьсот лет после смерти князя, чем окончательно превратил покойника в мифологического героя – воплощение разнообразных добродетелей.

Но, возможно, куда более ему подошел бы монумент на другой сюжет – Ярослав заказывает варягам убийство своего брата. Ибо в отличие от Ивана Грозного, собственноручно порешившего сына в приступе безумия, киевский князь не был сумасшедшим. Подобные комбинации он старался воплощать с помощью подставных лиц – чтобы капли крови не брызнули на белое полотно его репутации.

По традиционной версии, изложенной в «Повести временных лет», история восхождения Ярослава на киевский престол выглядит несколько упрощенно. В 1015 умирает его отец Владимир – тот самый, что окрестил Русь. Киевским князем становится старший сын Святополк. Ярослав в это время княжит в Новгороде. Тут бы им только жить-поживать да дань собирать, да только Святополк вдруг повел себя не как глава рода, а просто как серийный маньяк-убийца. С упорством, достойным лучшего применения, он начинает истреблять меньших братьев, открыв счет с Бориса и Глеба – таких себе дурноватых пацанов-недотеп, покорно подставивших шеи под ножи заказных убийц.

Ярославу это очень не нравится – чего доброго, энергичный брательник доберется и до него в медвежьем новгородском углу. А потому он нанимает за морем варягов и смело вступает в борьбу с «маньяком» Святополком, поведение которого летописец объясняет без лишних психологических нюансов – мол, бес попутал.

На беса, конечно, можно все свалить, но после нескольких боев Ярослав побеждает. Святополк же, гонимый божьим гневом, «прибежал в пустынное место между Польшей и Чехией и там бедственно окончил жизнь свою. Праведный суд постиг его неправедного»…

Такая вот поучительная история про то, как нельзя обижать младших, если бы не несколько «но».

Даже из текста «Повести временных лет» следует, что Ярослав никогда не был послушным мальчиком. Свою политическую карьеру он начал с репутации отъявленного сепаратиста, еще при жизни отца отказавшегося платить дань Киеву. Не умри Владимир так быстро, Ярослава ждала бы хорошенькая «взбучка». А точнее, карательная экспедиция – испытанный медицинский метод, которым тогда лечили расшатанную психику злостных неплательщиков налогов. Владимир уже и мосты приказал мостить на Новгород, да только скоропостижно окочурился – очень некстати для идеи территориальной целостности страны.

К тому же Ярослав охотно воевал не только «за правду», но и за обычное семейное имущество. Именно в духе этих идеологических ценностей он после победы над Святополком принялся делить Русскую землю с еще одним братом – Мстиславом. И делил, пока окончательно не залил кровью в гражданской войне.

И наконец, самое главное! В распоряжении исследователей оказалось еще одно свидетельство тех запутанных событий. Готовясь к войне, Ярослав Мудрый нанял в Скандинавии варягов. А эти храбрые воины имели хороший обычай оставлять рассказы о своих подвигах – так называемые саги. Одна из них, повествующая о похождениях на Руси конунга Эймунда, сохранилась в Норвежском государственном архиве. Несколько лет назад научное издание ее крошечным тиражом появилось и в Петербурге.

Историю, известную из «Повести временных лет», она излагает совсем в другой интерпретации.

Согласно саге, новгородский князь Ярицлейв, сын Вальдамара, ведет жестокую войну со своим братом… Бурицлавом. Все имена легко расшифровываются. Вальдамар – это Владимир Креститель, Ярицлейв – Ярослав Мудрый. А Бурицлав – Борис, первый из двух якобы убитых Святополком братьев!

Как рассказывает сага, в тот самый момент, когда борьба достигла апогея, варяжский конунг Эймунд предложил Ярославу избавиться от соперника. Говоря более поздним языком – «ликвидировать политического оппонента». Мотивировал он это достаточно убедительно: «Ведь никогда не будет конца раздорам, пока вы оба живы».

Хитрый Ярослав повел себя приблизительно так же, как товарищ Сталин, любивший, как известно, все непопулярные меры перекладывать на товарища Ежова. Он ответил: «Не стану я ни побуждать людей к бою с Бурицлавом, ни винить, если он буде убит».

Инициативный Эймунд расценил это как дипломатическое одобрение. С десятком самых верных друзей он подстерег Бурицлава, когда тот ночевал в лесу с войском, и, внезапно напав, отрезал голову. Голова была ему нужна не для садистского удовольствия, а как вещественное доказательство – чтобы получить гонорар за профессионально исполненную работу. Но Ярослав сделал вид, что ничего подобного не заказывал – мол, его просто неверно поняли! Платить отказался. И даже предложил варягам за их счет похоронить покойника: какое, мол, он имеет к этому отношение?

Правда, как свидетельствует сага, князь при этом покраснел. Но кто скажет точно – по какой причине? Может, ему стало стыдно. Может, жаль неудачника-брата. А может, он как человек образованный расстроился, что мир так несовершенно устроен. Кто знает? Вот только Эймунду с друзьями скоро пришлось бежать от Ярослава – тот почему-то решил поотрезать головы и им. И только чудом славным норвежским парням удалось спастись.

Возникает вопрос: можно ли верить саге больше чем «Повести временных лет»? И тут же напрашивается ответ – да! Святополку незачем было убивать Бурицлава-Бориса. Он и так оказался самым старшим в роду, законным наследником, а Борис, по русской летописи, даже готов был чтить его «как отца своего». Войну же с Ярославом Святополк получил в наследство от умершего отца – он сам ее не развязывал. А потому логичнее всего было отправить Бориса с войском на север – туда, где, как оказалось, его поджидал варяжский киллер Эймунд. Ну а варягам оговаривать себя и вовсе нет смысла – для них все происходящее выглядело не трагедией, а обычной работой наемника, которой следовало гордиться.

Но виноват ли автор «Повести временных лет» в сознательной фальсификации? Отнюдь! Древнерусский историк не был заказным борзописцем. На страницах своей книги он не скрывает самые неприглядные поступки князей: упомянул же, что отец Ярослава – Владимир – в свое время тоже разделался со своим старшим братом при помощи варягов! Но то была открытая, наглая расправа. А в нашем случае речь идет о заказном убийстве – самом труднораскрываемом виде преступлений, к информации о котором всегда допускается узкий круг лиц.

Святополк погиб в междоусобной войне. Услышать его оправдательную речь у летописца не было физической возможности. Так, со слов победителей, он и стал навсегда Окаянным. И если бы в норвежском архиве не отыскалось свидетельство подлинного исполнителя, никто бы так и не узнал, что моду на заказные убийства ввел на Руси Ярослав Мудрый, так любивший книжное учение.

Неудачник Борис стал первым русским святым.

А доживший до семидесяти шести лет Ярослав, чьи кости лежат теперь в Софийском соборе, тоже как бы канонизирован – как небесный покровитель наемных киллеров.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 3.5 Оценок: 16

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации