Текст книги "В воздухе веет шафран. Стихи"

В воздухе веет шафран
Стихи
Олеся Лисович

Иллюстратор Татьяна Васильевна Лисович

© Олеся Лисович, 2023

© Татьяна Васильевна Лисович, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0060-3320-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вдали промчались кони

 
«Это стихи?» – спросили вы,
Спросили ласково и кротко,
Держа в руках облом свечи, черновики, перо, намётки.
 
 
«Это стихи? Они о ком?»,
Спросили вы, будто ребёнок,
С ребячьей живостью в глазах, забавно радостный
мальчонок.
 
 
«О, да, стихи», – сказала я,
(Лицо моё не побледнело),
Они видали много фраз,
Но вот дошли и до предела…
 
 
– Они о вас,
О вашей доброте и силе,
О том, что сделали для нас,
О том, как вас все полюбили.
 
 
Но вот беда,
Писать я вовсе не умею,
Дурны, наверняка, мои слова,
Хоть и душой кривить я не посмею…
 
 
– Дурны?
Так пусть! И что с нас будет?
Пускай гласит честной народ,
Сидят на подмастерьях люди,
И каждый слово пустит в ход.
 
 
Я не судья, судить не стану,
Скажу одно – мне всё же интересен
Ваш слог, манера и перо.
Люблю словарный пополнять запас,
Да и не скрою, без прикрас,
Не чужд мне юности проказ.
 
 
Ну, полно, здесь, сейчас…
В вас виден свет души,
Плевать на «фонетические меры»,
Хочу читать ваши стихи,
И до того, чтоб солнце на закате село,
Они дороже мне,
Чем всё накопленное до предела.
 
 
Слова раздались в тишине,
Как гром на ясном небосводе,
И заблестели их глаза,
Свеча качнулась на комоде.
 
 
Пустились в пляс,
В саду цвела сирень,
Вдали промчались кони,
Стоял погожий майский день,
Любовь жила в их доме.
 

Запах хлопчатника

 
Запах хлопчатника,
Сенокос,
Одинокие пастухи.
Середина августа,
Одни лишь поля
Всей суете вопреки.
 

Брички разъехались у сеней

 
Брички разъехались у сеней,
Откланялись все гости,
Пустая гостиная,
Я один,
И тишина, как на погосте.
 
 
А с полчаса тому назад
Здесь пели песни,
Мазурку танцевали,
И сотни барышень с румянцем на лице
В букетах ярких утопали.
 
 
Лакеи приносили вина,
Пирогами угощали;
Плели лазурные венки
И в нарды весело играли.
 
 
Сейчас здесь тишина,
Скрипит одно лишь кресло,
Мне кажется, я никогда
Не обрету покой и место.
 

Когда сменяется заря

 
Когда сменяется заря,
Приходит сумрак втихаря,
Сидит поэт,
Горит свеча.
 
 
И толпы мыслей – скакунов
Летят, спеша постичь уютный кров
И воплощение в стихах.
 
 
Увековечить красоту в изящной мысли,
И в пылу,
Не потерять своё число,
Стоять в строфе ясно и свежо.
 
 
Сидит поэт,
Горит свеча,
А дума крепка, горяча…
 

Портрет

 
Набросок за наброском – выходил портрет,
То ласковой, то горделивой,
Хоть я и не менял сюжет.
 

Пустые слова

 
Пустые слова превратятся в звук,
В полночь пробьёт осень.
Ты мне уже и не враг, и не друг,
Но, если что, заходи в восемь.
 

В воздухе веет шафран

 
Имбирный чай,
В воздухе веет шафран,
Тихо летит за окном листьев густой караван.
Птицы стремятся на юг,
Люди спешат по домам,
Мир окутал седой,
Тёплый осенний роман.
 

Созвездие Кассиопей

 
Даже самый жаркий июль
Всюду напоминал о ней,
Будь то людная улица, эрмитажный зал или пустой
портвейн.
 ⠀
Я не вижу любви;
Меня прозвали «сухарь».
От чего же внутри,
Между венозных окраин,
Въелся когтями под горло
Терпкий и жгучий январь.
 
 
Всюду мерещился запах духов:
Смесь розы, когорта и пепла,
Будто ангелы падших садов
Добавили щепотку парящего ветра.
 
 
Я предлагал
Билеты,
Танцы,
Прогулки по сотням аллей.
Она не считала банкноты,
Предпочитала кофе,
Терпеть не могла хорей,
Но лишь в этих серых глазах
Я видел созвездие «Кассиопей».
 

Скука

 
Они играли в карты,
Мне было скучно на них смотреть,
Вокруг меня было много девиц,
Но от тоски хотелось помереть.
 
 
Я был молод, умён, но сер,
Мне хотелось скрыться от этой праздной повседневности,
Но не хватало сил и общественных мер.
 
 
Мне приказали сходить во двор,
Развеяться, повеселиться,
Что там смотреть?
Всё тот же вздор,
И я решил скорее удалиться.
 

Мне легче сказать «люблю»

 
Мне легче сказать «люблю»,
Чем объяснять, насколько была сыта и в какое платье
одета.
Мне легче сказать «прости»,
Чем искоса ждать тебя, стоя у алтаря чужого обета.
Мне легче сказать «прощай»,
Чем слушать прошлого отголоски,
Мне легче сказать «ты знай»,
Твои тени всё так же скользят по комнате чёрной
струистой полоской…
 

Дом

 
Сад.
Чайные розы окутывают негой,
Ты погружаешься в сон.
Видишь незапамятное детство.
Спокойно.
Нутро дышит, опьянённое забвением летнего бриза.
Дом.
 

Ночью этой я дико замёрз

 
Ночью этой я дико замёрз,
Меня не спасли и три подушки,
В парадной выл соседский пёс,
А с ним и все его подружки.
 
 
Я не мог уснуть в час,
И в полтретьего не сомкнул очей,
Меня бил знойный озноб,
Двор опустел от людей.
 
 
В пять я лежал,
В семь – понял, что зря.
Я так долго искал,
Что вновь потерял себя.
 

В алтаре вновь потерянной жизни

 
В алтаре вновь потерянной жизни,
Где теряешь последние строчки,
Катятся комья сомнений,
Тихо воет волк одиночка.
Испаряются все твои связи
В пепле серых многоэтажек
Ты, наверное, скажешь —
Счастливый за минуту платит,
Кажется, дважды?
 

«Я иду по просёлочной дороге…»

 
Я иду по просёлочной дороге,
Бегут кони,
Стоит шум,
Впереди меня ромашковое поле,
А за ним течёт Угрюм.
 

Она его любит

 
Она его любит,
Но виду не подаст,
Не побледнеет её лицо,
Не дрогнут её ладони,
Она его любит,
Но себя никогда не предаст,
Гордость ей не позволит.
 
 
Она его любит,
Хранит тайну в душе,
Скромно стоит под образами,
Лишь тишина
Внемлет её устам,
И небеса точно всё знают.
 

Бал кончен

 
Бал кончен. Сумрак.
Дрожки поданы давно.
А на душе вольготно и легко,
И то ли пунш меня пьянил,
То ли езда,
Но сроду я не видел,
Красивей, чем у вас глаза…
 
 
Тройка белых лошадей
Взмывает по холмам быстрей, быстрей,
Скрипят копыта, слышны голоса;
Передо мной стоят глаза,
И лёгкий стан окутан пеленой,
А образ яркий и живой.
 
 
Проехали версту,
Уж видно сени,
Звездопад.
Хлопочет тишина,
Уставший сторож неохотно открывает ворота.
Вбежав, не посмотрел, который час,
Придя, я думал всё о вас.
 
 
Калитка хлопнула,
Замолк сторожевой.
Рассудок ясен был,
А я весь сам не свой.
Стомило душу мне,
Негой сомкнуло глаза,
За жизнь я всякое видал,
Такое – никогда.
 
 
Мне снился сон, как ясный день,
Я видел сто гонцов, за ними – тень…
Она шагала поступью едва заметной,
Летела будто над землёй,
В её руках алели розы,
А я забыл весь мир былой.
 
 
О, милый друг, скажи мне,
Что со мной?
 

«Я могу написать прозу…»

 
Я могу написать прозу,
Заметки, строчки,
Но проще – стихи,
1000 и 1 заморочка,
В которых себя увидишь ты.
 

Тоска разливалась по комнате

 
Тоска разливалась по комнате,
Она капала с потолка
И просачивалась в самые уши.
Прохожие шли босиком,
Я не хотел выходить наружу.
 

Ночью раздался шорох в окно

 
Ночью раздался шорох в окно,
Казалось, это птица.
На кухне было так же темно,
Живому соседу пришлось потесниться…
 

Иная

 
Та, что любила сходить в лес
Под предлогом или без,
Иль со свечой в своей руке,
Чему молила в тишине?
Или вела рассказ сама с собою?
 
 
Она была здесь сотни раз,
Но на толпу прохожих глаз,
Не откликалася с лихвой.
 
 
Ей чужд узор мирских проказ,
Милее ей тот холм и вяз,
Где укрывается листвой.
 
 
Она хранитель своих слёз,
Своих когтей,
Безмолвных грёз,
И нет ей смысла вторить со судьбой.
 
 
Ей служит верный пёс,
Десяток роз
И старый дрозд,
Что шепчет неземное.
 
 
Когда заходит сенокос,
Она бежит домой
И на утёс,
Что ласково встречает синевой.
 
 
А на другом конце среди берёз,
Где уж не жнут давно овёс,
Где «нету» роз,
А лишь одна крапива и мороз,
Да поросль осины,
Стоит ушедший в безвременье годов, погост,
Чт

...

конец ознакомительного фрагмента