Текст книги "Раб всех моих желаний"

– Диана! – Его истерический крик подхватили огромные чайки. А она лежала внизу, белая и безмолвная, как сломанная кукла.

Гоголев опустился на колени и подполз к самому краю обрыва. Ничего похожего на спуск не наблюдалось. Поэтому на пляже не было ни души. Нет, он уже ничем не поможет бедной женщине. Раздался еще один – уже знакомый ему – щелчок. Кто-то упорно запечатлевал заместителя главного редактора.

– Есть тут кто-нибудь? – спросил Володя.

Кусты серебристого лоха не шевелились, однако он чувствовал: человек-невидимка не уходил. Незнакомец наблюдал за заместителем главного редактора! Кто же это? Зачем ему нужны эти снимки? Не тот ли это человек, которого так боялась Диана? Не он ли явился причиной гибели женщины? Тяжело вздыхая, Гоголев сел на тропинку, не заботясь о чистоте своих брюк. Его тошнило, сильно кружилась голова.

«Надо вызвать «Скорую» и милицию», – мелькнула мысль. Однако он тут же остановил себя: «Все подумают, что ее столкнул я! Нет, бежать, бежать – и как можно дальше!»

Гоголев встал и, шатаясь, побрел по тропинке к Алексеевскому пляжу. Он поминутно озирался по сторонам, но никто не попался на его пути. Так он добрел до спуска и почти бегом побежал к морю. Однако, спустившись вниз, мужчина не смог заставить себя войти в воду, омывавшую где-то, неподалеку отсюда, мертвое тело. Гоголев промаялся полчаса на палящем солнце и решил идти в свой номер. Сердце стучало, как молот. В голове крутились безрадостные мысли: ее найдут, может, уже нашли, и тот ужасный фотограф предъявит снимки. А что на них? На одном – они бродят вдоль обрыва, как раз на том месте, откуда ее сбросили. Заместитель главного редактора сразу отмел версию о самоубийстве. Диана слишком любила жизнь, и ни одна дама, собираясь на тот свет, не отправит своему другу записку с просьбой о встрече, если только… Его затрясло. Если только не захочет его подставить! Но ей это и незачем. А вот убийца вполне способен разыграть такую комбинацию. Гоголев с досадой прищелкнул пальцами. Эта записка… Она сразу показалась ему подозрительной. Почему Диана отпечатала ее на принтере? Ответ напрашивался сам собой. Это писала не Диана! Наверняка криминалисты не нашли бы на этом листочке бумаги ни единого отпечатка пальца. Ее написал убийца. Наверное, и убитую он выманил точно таким же способом, а теперь заметал следы. Владимир не сомневался: стоит приехать милиции – и незнакомый фотограф тут же появится на горизонте с пачкой компрометирующих снимков. Что же ему делать? Собрать вещи и уехать? Или остаться и посмотреть, как будут развиваться события? Наверное, лучше остаться, потому что у администратора есть адреса всех постояльцев. Его вычислят очень быстро, а бегство сочтут доказательством вины. Нет, никуда он сейчас не двинется.

Гоголев принял душ, спустился в столовую и принялся без всякого аппетита есть тушеную баранину. Он прислушивался к разговорам постояльцев гостиницы, может, что-нибудь уже стало известно? Но все было тихо. Окружавшие его люди сосредоточенно жевали, и никому не было дела до бедной женщины, сброшенной кем-то, словно ненужная вещь, с высокого обрыва. Впрочем, Владимир отнюдь не тешил себя напрасными надеждами. Он знал: рано или поздно ее найдут.

Глава 9

Диану обнаружили только на следующее утро. Приезжие мальчишки, которым тоже приглянулась бухта, открытая Дианой, пробовали отыскать спуск к райскому местечку и увидели тело. Они не убежали в испуге, а тут же сообщили в милицию и вызвали «Скорую». Машины приехали довольно быстро. Обычно ни врачи, ни милиционеры не торопятся. Гоголев знал это по многочисленным жалобам граждан, когда еще работал в газете. Кристина Рудольфовна, охая и сетуя на свою тяжкую судьбу, бегала по корпусам, постоянно звонила по мобильному, сзывая постояльцев. Когда все до одного заполнили холл, вошел высокий плотный мужчина в сером костюме. Такие Гоголев часто видел во время распродаж на местной швейной фабрике. Все в облике вошедшего просто кричало: «Я из милиции». Незнакомец оглядел толпу отдыхающих, гудевшую, как улей, и скомандовал:

– Тихо!

Его приказу никто не внял, и мужчина повысил голос:

– Прошу тишины! Я – следователь Юрий Геннадьевич Алексеев! Мне необходимо побеседовать с каждым из вас, причем наедине. Кристина Рудольфовна, – обратился он к хозяйке, – выделите для этого отдельную комнату.

На Кристину Рудольфовну было жалко смотреть. В своем воображении женщина уже рисовала страшные картины полного разорения. Ну кто теперь поселится в ее гостинице, если там погибают постояльцы?

– Да, конечно, пройдемте в зал, – тихо ответила она.

– Начнем с персонала, – распорядился Алексеев. – Отдыхающих прошу подождать здесь. Всех пригласят в порядке очереди.

– Какая очередь? – вдруг взорвался пожилой лысый толстяк. – Я приехал сюда купаться и загорать, скоро истекает срок моей путевки! Я не намерен терять драгоценное время в умных беседах с милицией, – он сделал паузу, и тут же послышались возмущенные возгласы:

– Вот именно! Сколько нам здесь торчать?!

Такое отношение к делу не смутило следователя: в милиции к этому давно привыкли.

– Столько, сколько я решу, – парировал он. – Сейчас здесь находятся все обитатели гостиницы. Если я разрешу кому-либо отлучиться, человек, виновный в гибели женщины, воспользуется этим и сбежит.

– Какой виноватый? – не сдавался толстяк. – Какая-то баба упала с обрыва – и всего делов! Да здесь каждый месяц кто-то ломает себе шею. Кто она такая, эта дамочка, если из-за нее такой сыр-бор устраивают?

Алексеев снова поднял руку.

– Без комментариев. И еще раз повторяю: никто не покинет гостиницу без специального разрешения! – Он повернулся к Кристине Рудольфовне: – Куда идти? Персонал гостиницы прошу следовать за мной.

Он ушел под аккомпанемент недовольных возгласов. Толпа продолжала шуметь. Несколько человек кинулись к выходу, надеясь самовольно прорвать кордон, но были остановлены людьми в милицейской форме. Владимир сидел тихо, забившись в угол кожаного дивана, – украшения холла гостиницы Кристины Рудольфовны. Пожалуй, он второй – после преступника – знал: это не несчастный случай. И покорно ждал своей участи. А неприятности обещали посыпаться, как град. Ведь следователь обязательно узнает, что они с Дианой общались, сотни отдыхающих видели их вместе, да они и не скрывались. Горничная расскажет о записке, неизвестный фотограф подсунет снимки – и его песенка спета! Интересно, есть ли у Арсена толковые адвокаты? Ведь он ни в чем не повинен – и легко может загреметь в тюрьму. Господи, ну за что ему такие напасти?

Вышедший из зала молодой парень, наверное, тоже работавший в органах, назвал фамилию – Гоголев. Заместитель главного редактора покорно прошел за ним.

Следователь сидел за длинным столом и что-то быстро писал. Не глядя на вошедшего, он спросил:

– Владимир Петрович Гоголев?

– Да, это я, – ответил мужчина.

– Вы знали Диану Красовскую. Расскажите о ваших с ней отношениях.

«Красовская», – мелькнуло в голове. А ведь он так и не успел узнать ее фамилию. Владимир замешкался, думая, с чего начать, и Юрий Геннадьевич, оторвавшись от протокола, пристально посмотрел ему в глаза:

– Нет нужды что-либо скрывать. Вся гостиница знала о ваших отношениях.

Собеседник замотал головой:

– Они не могли знать, ибо никаких отношений не было.

– Но прогулки были? – иронично поинтересовался Алексеев.

– Да, – отрицать очевидное Гоголев не собирался.

– Вот и расскажите, как и зачем вы познакомились. Такая разница в возрасте, да и очень привлекательной ее не назовешь. Или вы знали ее раньше?

Владимир сглотнул слюну.

– Это обычное курортное знакомство, так называемое лечение от скуки, – он наконец собрался с мыслями. – Познакомились мы в жаркий день на пляже, разговорились и обнаружили, что у нас много общего. Это бывает и у людей с огромной разницей в возрасте. Пару раз прогулялись вдоль моря – и все. Конечно, прогулок было бы больше. Если бы не эта трагическая случайность.

– И все? – удивился следователь.

Гоголев напрягся. Сейчас Алексеев должен был спросить о записке и встрече на обрыве.

– Вы гуляли с женщиной в том месте, где мы ее обнаружили?

Этот вопрос представлял собой примитивную ловушку, и Гоголев вышел из нее с честью:

– А где ее нашли? – Он наморщил лоб.

Следователь спокойно пояснил:

– Отдыхающие ходят любоваться на прекрасную Голубую бухту, до которой никак не добраться сверху. Именно внизу, возле воды, мы и обнаружили труп. Так как насчет бухты? Вам знакомо это место?

Гоголев хотел было соврать, однако испугался фотографий. Наверное, их, как и записку, Юрий Геннадьевич припрятал – это его козырные карты.

– Да. Там мы тоже гуляли. Она говорила: это ее любимое место. Я же открыл его благодаря ей.

Алексеев сделал пометку на листке бумаги.

– И скажу вам еще кое-что, – продолжал заместитель главного редактора. – Диана очень хотела побывать там. Мы искали спуск, но не нашли, и она призналась, что заказала лодку в городе. Послезавтра мы должны были отправиться на морскую прогулку.

– У кого она заказала лодку? – быстро спросил Юрий Геннадьевич.

– Откуда я знаю? – недоуменно ответил Гоголев. – И вообще следует отметить: да, мы гуляли с этой женщиной, чем наши встречи и ограничивались. Между нами больше ничего не было и быть не могло. До сегодняшнего дня я и понятия не имел, что ее фамилия Красовская. Разумеется, мне очень жаль ее. Всегда больно и обидно, когда погибает неглупый человек. Возможно, Диана решила все же попытаться самостоятельно спуститься вниз, сорвалась и разбилась насмерть.

Теперь они оба не спускали глаз друг с друга, словно каждый хотел проникнуть в самые потаенные уголки души собеседника.

«Ну, выкладывай свои козыри», – молил Владимир. Если быть беде, пусть все случается поскорее! Но Алексеев разочаровал его.

– Давно работаете в издательстве?

– Недавно.

Юрий Геннадьевич откинулся на спинку стула и улыбнулся:

– Вы писатель?

– Нет, заместитель главного редактора.

– Жаль.

– Почему же?

Следователь приблизил к нему лицо:

– Если бы вы писали детективы, то не прошли бы мимо этого сюжета. Женщина погибает на фоне такой красивой природы! Экзотика!

Гоголев усмехнулся:

– Для меня здесь нет экзотики, а для писателя детективов – сюжета. Вряд ли его заинтересовала бы эта нелепая гибель.

Алексеев не отвел взгляда.

– А вы еще не догадались? Это не был несчастный случай. Это убийство, и я намерен найти виновного.

– Желаю успеха. – Владимир не повел и бровью, восхищаясь своему актерскому таланту. – Она была прекрасная женщина, и я от души желаю, чтобы преступник был пойман.

Юрий Геннадьевич мечтательно улыбался.

– А все-таки, такой прекрасный сюжет пропадает! Вот покойная использовала бы его с радостью.

Гоголев поднял брови.

– Почему вы так считаете?

– Потому что она была писательницей, – констатировал следователь.

– Откуда вы знаете? – Это утверждение вызвало изумление у заместителя редактора. Кто сказал следователю о способностях Дианы?

– Я нашел заметки ее нового романа. Похоже, главным героем она собиралась сделать вас, – Алексеев ехидно улыбался.

– Меня? – Это был удар ниже пояса.

– Да, вас – господина журналиста, моложе по возрасту, но чертовски привлекательного. А это – вы.

Владимир пожал плечами.

– Она мне ничего не говорила.

– Наверное, хотела вас удивить, – Юрий Геннадьевич хмыкнул. – Судя по всему, писала она хорошо. Во всяком случае, то, что я прочитал, мне понравилось.

– Наброски вы нашли в ноутбуке? – поинтересовался Гоголев.

– Какой ноутбук? – теперь удивился Алексеев. – Никакого ноутбука у нее не нашли. А вам она его показывала?

Владимир развел руками.

– Я спросил просто так. Ведь писатели обычно берут с собой в поездки ноутбук.

– Эта дама писала от руки, – пояснил Юрий Геннадьевич. – Может, потом она и создала бы электронную версию.

– Понятно. – Гоголев отвернулся к окну, боясь, что следователь прочтет его мысли. У Дианы не было ноутбука! Следовательно, подтверждались его предположения насчет записки. Его покойная подруга не писала ее, он уже понял это раньше. А теперь Алексеев укрепил его в этом мнении.

– Мне тоже понятно, что вы не тянете на убийцу, – успокоил его Юрий Геннадьевич. – И все же я вынужден задать вам вопрос: где вы были в десять утра?

Владимир ощутил противную дрожь в коленках. Именно в это время он, вызванный автором записки, шел на встречу с Дианой. Невероятным усилием воли ему удалось взять себя в руки.

– Давайте порассуждаем. – Его взгляд поражал своей безмятежностью. – В девять я спустился к завтраку, через полчаса вернулся в номер, взял плавки и полотенце и пошел на пляж.

Пронзительные глаза следователя снова гипнотизировали его.

– Сразу?

Опасаясь, что может найтись свидетель, видевший, как он свернул на тропинку, ведущую к Голубой бухте, Гоголев ответил:

– Нет, я поискал Диану на теннисных кортах, потом немного прошелся по тропинке над обрывом. Ее нигде не было, и я стал спускаться на пляж. – Он крепко стиснул руки под столом. Ему казалось: следователь все равно играет с ним, как кошка с мышкой, раз не рассказывает о записке и не демонстрирует фотографии.

– Вы назначали ей свидание? Или, может быть, случилось обратное?

– Конкретно об этом сказано не было, – объяснил Гоголев. – Мы планировали провести этот день на пляже, однако не назначили какое-то определенное время.

– Женщина погибла в девять пятьдесят восемь, – глухо сказал следователь. – Рядом с телом мы обнаружили разбитый телефон и обратились в службу мобильной связи. Оператор установил, когда отключился ее аппарат.

Заместитель главного редактора похолодел. Выйди она на две минуты раньше, и – кто знает? – возможно, Диана была бы спасена.

– К сожалению, я ее не видел. – Каждое слово давалось ему с трудом.

Если Алексеев уже получил фотографии, то именно сейчас пришел черед выложить их на стол. Цифровой фотоаппарат зафиксировал время, и снимки станут важной уликой против Гоголева. Однако Юрий Геннадьевич этого не сделал, в который раз удивив Владимира.

– Так вы уверены: это не несчастный случай?

– Разумеется, мы уверены. – Алексеев сжал губы. – Криминалисты обнаружили следы борьбы. Ей кто-то помог спикировать вниз. Кстати, она вам ничего не рассказывала?

– О чем?

– О своих недоброжелателях, например.

Память заместителя главного редактора выхватила из множества кадров мужчину с холодными серыми глазами, который испугал Диану. Сказать или не сказать об этом следователю? Пожалуй, стоит сказать. Это маленький шанс отвести от себя подозрения.

– Диана ничего не говорила, но я сам кое-что заметил, – начал он.

Следователь снова подался вперед.

– А ну-ка!

– На нашем пути несколько раз возникал мужчина, высокого роста, сероглазый, загорелый и плотный. В первый раз при виде его моей спутнице стало плохо. Я спросил ее, что случилось, и она сослалась на жару, однако поверьте: дело было в этом человеке. Потом Диана боялась выйти на улицу и просидела в номере до вечера.

– Даже с вами не пошла? – ехидно поинтересовался Алексеев.

– Даже со мной.

– И, тем не менее, утром она поперлась к Голубой бухте, – поморщился он. – Где, спрашивается, логика?

Лоб Владимира прорезала вертикальная морщина.

– Чтобы делать выводы, нужно знать, кто он такой. Женщина сказала, что занимается бизнесом, а у предпринимателей всегда есть недоброжелатели. Возможно, он пришел к ней в номер, и они решили поговорить. Незнакомец мог убедить женщину: ей, мол, нечего бояться. Все решится миром. Диана поверила ему. А он ее убил.

Собеседник почесал коротко стриженный затылок.

– Если этот тип еще здесь, мы его поймаем. Вы узнаете его среди посетителей?

– Конечно.

– Тогда давайте выйдем в холл.

– С удовольствием.

Гоголев действительно покинул зал, превращенный Алексеевым в комнату для допросов, с удовольствием. Они вышли в прохладный холл.

– Никто не отлучался? – быстро спросил следователь у охранника в камуфляже.

Тот осклабился, показывая металлические фиксы.

– Как можно?

При появлении Юрия Геннадьевича толпа снова загудела:

– Долго нам тут торчать?

– Недолго. – Он был спокоен, как удав. – Вы видите этого человека? – повернулся он к Гоголеву.

Гостиница «Тигровый мыс» – все же не отель «Риц», и посетителей там немного. Владимир видел всех мужчин, однако того незнакомца в холле не было.

– Здесь все ваши постояльцы? – спросил следователь Кристину Рудольфовну, стоявшую рядом с заплаканными глазами и красными пятнами на щеках. Женщина очень переживала за репутацию своего заведения.

– Конечно. Но вы уже спрашивали…

– Этот человек, – следователь ткнул пальцем в Гоголева, – встречался здесь еще с одним мужчиной. Его сейчас нет.

Хозяйка не удивилась:

– К нашим постояльцам иногда приходят посетители. Если они прилично выглядят, я разрешаю им подниматься в номера или подождать в холле. Ведь клиентура у меня солидная! Возможно, вы, юноша, видели именно чьего-то гостя.

На это Владимиру нечего было возразить. Алексеев сразу помрачнел:

– Гостя… Ищи теперь ветра в поле. – Он развернулся к Гоголеву. – Спасибо за помощь. Вы свободны. Разумеется, пока что я запрещаю постояльцам выезжать за пределы гостиницы. Любой из них может мне понадобиться. – Юрий Геннадьевич дал распоряжение помощнику: – Вызывай следующего!

* * *

Владимир вернулся в свой номер. Голова его раскалывалась, ноги отказывались слушаться. Даже если бы следователь и не запретил людям выходить на пляж, одолеть спуск и подъем ему было бы не под силу. Господи, сколько же событий произошло за один день! Гибель прекрасной женщины, впрочем, если быть точным, не гибель, а убийство. Наверняка ее столкнул тот неизвестный человек, не зря Диана боялась выходить из номера. Страшно подумать, а ведь он сам почти присутствовал на месте преступления! Кто-то очень хотел, чтобы Гоголев стал подозреваемым. Не зря же ему подсунули записку и сфотографировали! Он ополоснул разгоряченное лицо ледяной водой из крана и, не раздеваясь, упал на кровать. Стоп, тут не все сходится. Если кто-то хотел его подставить, почему он не подкинул Алексееву фотографии? Это же для Владимира – прямая дорога в камеру! И почему горничная забыла о записке? К чему вообще тогда ее написали? Собирались выманить Диану, якобы с помощью Гоголева, – зачем же он понадобился, если его так и не подставили? Какая трудная головоломка! Скорее погрузиться в сон, чтобы не думать об этих страшных вещах! Однако быстро забыться Гоголеву не удалось. Лишь под утро он впал в легкую дремоту, и перед его глазами, как кадры из фильма немого кино, проносились события прошлого дня. Вот Диана, улыбающаяся, миловидная, стоит на тропинке и манит его к себе тонкой белой рукой, он бежит к ней, но ноги не слушаются. Как же во сне мы медленно бегаем! Конечно, он не успевает… из кустов серебристого лоха выходит человек с холодными серыми глазами и щелкает фотоаппаратом. Диана вскрикивает и падает с обрыва. Незнакомец смеется, протягивая Гоголеву фотографии:

– А ответишь за все ты!

Откуда появился Алексеев? Наверное, он стоял за стволом старого миндаля и следил за ними. Следователь звенит наручниками.

– Пройдемте со мной. Лихо вы пытались обвести меня вокруг пальца!

– Нет! – закричал Владимир и проснулся. Подушка и простыня были влажными от пота. Он встал, подошел к закрытому окну и настежь распахнул его. Равнодушная луна освещала море серебристым светом. Владимир скривился и отвернулся. Луна напоминала ему лицо мертвеца-утопленника. Прекрасный пейзаж уже не вызывал у Владимира восхищения. Он вызывал страх.

* * *

Два дня прошли в муках, и в конце концов недовольные отдыхающие уговорили Алексеева отпускать их на пляж, пусть даже строем и под присмотром. Следователь не возражал. Наблюдая за ним, Владимир видел, как у Алексеева постепенно опускаются руки и исчезает блеск в глазах, свидетельствовавший об энтузиазме, с которым он начинал раскручивать это дело. Наверное, Юрий Геннадьевич терял к нему интерес, и, опять же, наверное, на это были причины. Вскоре предположения Гоголева подтвердились. На третий день расследования Алексеев предоставил постояльцам полную свободу.

– Теперь вы окажетесь под прицелом других следователей, – заметил он. – Вскоре сюда приедут гости из Малаховки и еще раз побеседуют с каждым. Тех, кто собирается покинуть гостиницу, прошу сообщать о своих передвижениях.

Громкое «ура» прокатилось по холлу. Все пришло в движение. Казалось, уже никто не помнит, что недавно произошло. Никто, кроме Гоголева, продолжавшего ждать неотвратимого наказания. Оно должно было его настичь, иначе логика преступника становилась совершенно непонятной. Следовало находиться в курсе всех событий, поэтому Владимир подошел к Алексееву:

– У вас забирают дело?

Юрий Геннадьевич кивнул:

– И черт с ним. Жалко потраченных усилий. – Он скривил в улыбке тонкие губы. – А впрочем, толковой версии у меня все равно не было. Пусть разбираются мои коллеги из Малаховки, родины Красовской.

– Из Малаховки? Где это?

– Маленький городок на границе России и Украины, – процедил Юрий Геннадьевич.

– Мне она говорила, что проживает в России.

– Наверное, женщина не была чересчур откровенной ни с кем. И не случайно. Тамошние опера, оказывается, давно следили за Красовской. Честно признаться, это та еще дамочка! В принципе, ее мог убить кто угодно. Ребята говорят, Диана вовремя скрылась в неизвестном направлении, и малаховская милиция не успела распахнуть ей свои объятья. – Он откашлялся и продолжил: – Я сообщил им ваши координаты. Не удивляйтесь, если они найдут вас. У них есть фотографии подозреваемых. Мужчина, на которого вы небеспричинно обратили внимание, вполне может оказаться их клиентом. Ну, удачи.

Они пожали друг другу руки, и Алексеев со своей командой погрузился в микроавтобус. Гоголев смотрел вслед машине, пока та не скрылась за поворотом. Теперь ему казалось: вместе с отъездом следователя его шансы избежать тюрьмы не увеличиваются, а уменьшаются. Может, надо было все ему рассказать? Алексеев – мужик явно неглупый. Он бы посоветовал, что делать, как Владимиру вести себя с теми, другими.

Ладно, жизнь покажет. Гоголев отправился в свой номер. Увиденное в Голубой бухте начисто отбило у него охоту входить в воду, еще недавно омывавшую труп его подруги. Может, это пройдет со временем. А может… Он сел на стул и обхватил голову руками. Вот как бывает… Его отдых только начинался, а ему уже хотелось бежать отсюда. Лучше проводить время в душной маленькой квартирке. А не здесь. Бежать, бежать, и как можно скорее!

Владимир вскочил со стула, открыл шкаф, вытащил сумку и принялся лихорадочно бросать в нее свои вещи. Красная папка, неожиданно попавшаяся ему на глаза, заставила его вздрогнуть. Роман Дианы! А он про него совсем забыл! Дрожащими руками Гоголев сунул папку в сумку. Потом он решит, что с ним делать. Упаковавшись, мужчина отправился к Кристине Рудольфовне. Она сидела в холле за конторкой и читала «Натали». Женщина уже пришла в себя после свалившегося на нее несчастья: щеки ее порозовели и округлились, густые волосы не висели неопрятными прядями, как вчера, а были уложены в красивую прическу.

– Здравствуйте, – сказал он, и она подняла на Владимира удивленные глаза. – Я вас покидаю.

Ее лицо вытянулось.

– Но все уже утряслось. Почему же вы решили…

Он отмахнулся:

– Мне позвонил начальник. Я очень нужен на работе.

– Позже вы догуляете отпуск?

– Нет, – твердо ответил Гоголев.

Женщина замялась:

– Но я не возвращаю деньги. В первый раз меня покидают вот так…

Владимир поспешил успокоить ее:

– И не надо.

Кристина Рудольфовна повеселела:

– Тогда я займусь вашими документами.

С этой работой хозяйка гостиницы справилась быстро. Вскоре Владимир шагал на остановку маршрутки. По дороге он принял решение: не попадаться на глаза Арсену, пока не кончится отпуск, а провести оставшуюся неделю дома. На пляж можно ездить и в парк Героев. А остальное время он будет работать над романом.

Через час Гоголев уже входил в пыльную квартиру, показавшуюся ему милее роскошного гостиничного номера. «А вообще, – подумал он, – чем не курорт! И вид из окна прекрасный, и каждый куст не напоминает мне о трагедии с Дианой. Новый роман скорее появится в таких условиях».

Окрыленный радужными надеждами, Гоголев впервые за последние дни заснул безмятежным крепким сном…