Текст книги "Колдовская компания"

Глава 4
Темная кровь

К началу осени мы приехали в Тапери, небольшой городок, расположившийся у самого Восточного тракта. Первым делом, после того, как мы устроились на постоялом дворе, Гаст отправился со мной в оружейную лавку. Раньше маги темной обители полностью игнорировали оружие, созданное людьми. Считалось, что хорошему колдуну это ни к чему – он мог защитить себя одной магией. Однако колдуны светлой обители думали несколько по-иному – чем большими знаниями ты владеешь, независимо от того, что они переняты у людей, тем более ты талантлив и защищен. Ряд случаев, когда нескольких темных магов одолели с помощью не только магии, но и оружия, подтолкнул моих сородичей пересмотреть свою точку зрения. Хотя кое-кто из учителей продолжал настаивать на старой. Я и сам считал, что любому талантливому магу это не нужно, однако тот эпизод встречи с моими новыми знакомцами, когда их клинки оказались у моего горла, заставил думать несколько иначе. Они совершили то, чего я от них не ожидал. А та внезапность, с которой они застали меня врасплох, убедила в необходимости изучения данного предмета.

Лавка оказалась небольшой, но все стены и полки были забиты разными видами оружия. Гаст остановился напротив полки с мечами, опытным глазом отобрал несколько и, когда продавец выложил это перед нами, заставил меня опробовать все. Я примерился к рукояти каждого, взмахнул несколько раз, чтобы почувствовать вес и балансировку. Наконец, я остановится на мече средней длины, с нешироким лезвием и без всяких украшательств рукоятью, в простых черных ножнах. Гаст кивнул, одобрив выбор, и, поинтересовавшись ценой, полез за пазуху. Но я опередил его и выложил на прилавок золотой треугольник – монету, ходившую в Мидле. Маг огня застыл в удивлении – он пребывал в уверенности, что у меня нет ни медяка.

– У меня еще кое-что осталось из заплаченного за ту карту.

Но продавец не спешил брать монету, в нерешительности смотря на меня. В итоге он подвинул ее назад.

– Господину не обязательно платить, – произнес он.

Мы с Гастом недоуменно переглянулись.

– С чего бы это?

– Здесь неподалеку живет темный маг, – чуть подавшись вперед, доверительно сообщил мне продавец. – Даже содержит магическую лавку…

– Темный маг? – Гаст нахмурился и чуть распахнул плащ, под которым продавец не заметил одеяния светлого колдуна. – Разве этот город не свободен?

Продавец опешил и перевел взгляд на меня.

– Но разве вы не…

– Не скажу, что ты ошибся, – я подвинул монету обратно к нему.

– Что ж, – он взял монету, еще раз взглянув на нее, отдал мне несколько серебренных. – В Мидле, конечно, можно увидеть темного и светлого колдунов рядом…

– Так, где находится та лавка? – поинтересовался маг огня.

Торговец объяснил. Мы вышли на улицу – дождь потихоньку затихал. Я пристраивал ножны на поясе поудобнее. Потом спросил хмурого Гаста:

– Ты действительно хочешь зайти туда?

– Этот город всегда находился под защитой светлой обители. Если твои сородичи решили захватить его – опять произойдет конфликт… Давай-ка зайдем сначала за Инведнисом и Скитом.

Через полчаса мы уже стояли перед небольшим двухэтажным домом. Над покрашенной в черный цвет дверью болталась вывеска «Лавка магии». На окнах – непроницаемые темные занавеси.

– Что-то у меня нет желания проверять, – заметил я. – Действительно ли там темный маг или какой шарлатан. Хотя… ни один человек не посмеет назвать себя темным магом.

– А мы зайдем и проверим, – Гаст кивнул остальным.

Они вошли в лавку, звякнувшую колокольчиком, а я остался ждать снаружи, прислушиваясь. Прошло несколько минут, а из-за двери не доносилось ни звука. В конце концов, я не вытерпел, открыл дверь и сделал шаг внутрь. И в тот же миг столкнулся с толстяком, бросившимся к выходу – за ним мчались мои попутчики. Глаза наши встретились, и мы узнали друг друга.

– Мм… – только и успел выдавить он, когда моя рука схватила его за ворот черного балахона, тем самым слегка придушив беглеца.

– Вот так встреча! – заметил я. – Форин, ну что ты мычишь или ты забыл мое имя?

– М… Тэрсел? – прохрипел колдун, побледнев, ноги его подкосились, и он тяжело плюхнулся на колени.

– Твой знакомый, Тэрсел? – Гаст с интересом наблюдал за нами.

– Мой должник, – уточнил я с нехорошей улыбкой. – У него слишком несдержанный язык, из-за которого количество моих неприятностей в обители весьма возросло, и который я пообещал ему укоротить при встрече.

– Из огня да в полымя, – хохотнул Скит. – А он мастак убегать. Я думал он снесет тебя – все-таки такой здоровяк, а ты у нас атлетическим сложением не отличаешься.

Форин, бывший выше меня на целую голову, невероятно широким в плечах, но при этом до отвращения обрюзгшим – что среди колдунов являлось большой редкостью, – судорожно глотая воздух с испугом посмотрел на поигрывающего мечом Скита.

– Пожалуй, стоит потолковать с ним, – предложил Гаст. – Тэрсел, закрой дверь и отпусти его, а то он задохнется.

Я отпустил Форина и хорошим тычком направил обратно в лавку. Мы прошли в темный зал, где горела пара тонких свечей. Вдоль стены все пространство занимали полки, заваленные всяческим хламом – старыми, разваливающимися книжками, пучками трав, какими-то склянками, содержание которых из-за темного стекла разобрать было невозможно, кристаллами и прочей дребеденью. В центре комнаты стоял диван, куда уселись светлые колдуны, Форин остался стоять перед ними, а я облокотился на высокий прилавок за его спиной. Чувствуя мой взгляд, он нервно подрагивал и постоянно озирался.

– Что ты здесь делаешь? – поинтересовался Гаст.

– Это что? Допрос?

– Можно и так сказать. Над Тапери – наша протекция. Ну?

Форин обернулся с изумлением ко мне.

– Отвечай, – подбодрил я его с нехорошей улыбкой. – Мне это тоже интересно знать.

– А то вы сами не видите, – пробурчал Форин.

– Не припомню, чтобы у нас практиковали подобное, – заметил я. – Не зря, наверное, я оставил обитель. Если в городах имеются подобные лавки, то, наверное, скоро везде появляются передвижные балаганы с колдунами, показывающими дешевые фокусы. Хотя, то, что ты стал торгашом, меня не удивляет.

Форин позеленел от насмешки и вдруг заговорил на наречии темных колдунов, то есть на языке понятном только мне.

– Меня выгнали, – огрызнулся он.

– О?! – я изобразил крайнее изумление. – Из-за чего же?

– Из-за того, что доносил…

– Очень мило с их стороны избавляться от болтунов, но мне кажется, что они слишком мягко с тобой обошлись.

– Наверное, это лучше, чем предательство…

– Предательство? Уж не меня ли ты считаешь предателем?

– А разве нет? – Форин позволил себе усмешку. – Не могу поверить! Ты связался со светлыми колдунами! Когда в Совете узнают, мне позволят вернуться.

Я посмотрел на него долгим раздумчивым взглядом. Усмешка растаяла на его губах, и рот скривился, сам он насторожился, словно ожидал от меня какого-то подвоха.

– Посмеешь клеветать на меня…?

– Ты угрожаешь? – прошипел он с вызовом и весь ощерился. – Думаешь, у тебя пройдет эта штука? Может и пройдет, если успеешь…

Я не сразу понял, к чему это Форин клонит, и не заметил, как его рука потянулась за пазуху. А в следующий миг он с неожиданным для него проворством кинулся ко мне с выхваченным из балахона кинжалом. Случилось то, что я никак не ожидал, но уроки Гаста не прошли даром: рефлекторно выхватил меч, отбил клинок Форина и сам ударил. И лишь потом опомнился… Но было уже поздно – колдун тяжело осел, а его голова покатилась куда-то за прилавок. Вдруг нахлынула слабость и дурнота, меч выскользнул из рук и с глухим стуком упал на пол, а я, задрожав, воззрился на ошарашенных колдунов. Они бросились к толстяку, но не успели. Гаст с лязгом загнал свой не пригодившийся меч в ножны.

– Только не падай в обморок, как девчонка, – сурово произнес он, хотя сам побледнел от произошедшего.

– Я… не хотел.

– Знаю, но, проклятье… – Гаст нахмурился. – Я ведь не обучал тебя этому удару. Не показывал тебе ни одного смертельного приема. Только как ранить противника и как обороняться…

– Вот именно, – Скит зло глянул на меня. – А теперь в убийстве наверняка обвинят светлых колдунов…

– Перестань, Скит, – оборвал Гаст. – О чем вы говорили, Тэрсел?

– Он решил, что я предатель.

– Что будем делать? Бедняге уже ничем не помочь, – спросил Инведнис. – Подумать только… у тебя хватило сил отсечь ему голову!

Гаст продолжал хмуриться.

– Наверное, следует пойти к властям города… это ведь неумышленное убийство… – он смолк, увидев выражение моего лица. – Они, конечно, поставят в известность колдунов из твоей обители. Но разве они накажут тебя?

– Умышленное убийство у нас наказывается смертью… В обители хорошо знали, как мы друг к другу относились. А из вас – свидетели никакие. Никто не должен узнать, что случилось…

– Хм, – Скит бросил на меня раздраженный взгляд. – Ты что же, предлагаешь нам избавиться от тела?

– Не вижу лучшего варианта, – едва слышно ответил я.

Они переглянулись.

– И как это будет выглядеть? – Гаст покачал головой. – Нет, это невозможно.

– Почему? – спросил я.

– Это низко, подло…

– Подло помочь мне выпутаться из скверной ситуации?

– Ну и как ты себе это представляешь? Мы тащим куда-то тело убитого, роем могилу… – лицо Скита скривилось от отвращения.

– Этого даже не придется делать, – я указал за их спины.

Они обернулись и уставились на проход в другой мир.

– Ты предлагаешь просто выкинуть его туда?! – возмутился Гаст. – Это мерзко!

– Твое благородство по отношению к своим врагам, безусловно, велико, – заметил я. – Но, все же это лучше, чем все остальное.

– Тэрсел, ты иногда просто поражаешь меня сменой настроений. Только что содеянное повергло тебя в ужас, а теперь ты цинично рассуждаешь, как нам избавиться от мертвого!

– Не хотите помогать, ну и не надо! – разозлился я.

Прежде чем вихрь подхватил мертвеца и унес его в открытый портал, я поднял свой меч, оттер лезвие об одежду убитого и вложил в ножны. Гаста от этого просто передернуло.

– Голову не забудь, – с кислой миной посоветовал Скит.

Когда мировое окно закрылось, Гаст глянул на пол.

– Ловко ты управился – даже крови не осталось. Думаешь, его там не найдут?

– Не успеют… Пойдемте отсюда.

Мы уехали из Тапери. До самой остановки на ночлег никто не проронил ни слова. После скудного ужина Гаст еще долго сидел у костра и глядел в пламя. Еще спустя какое-то время Скит и Инведнис, завернувшись в одеяла, присоединились к нему.

– Что, тоже не спится? – Гаст заговорил на светлом наречии.

– Уснешь после такого, – проворчал Скит. – Гаст, мне кажется мы влипли в историю… Там, в Тапери, я даже сперва не осознал, что произошло… Ни при мне, ни при Инведнисе никогда никого не убивали…

– При мне тоже…

– Мертвец все еще стоит перед моими глазами! А этот ублюдок дрыхнет, как ни в чем ни бывало!

– Скит!

– Разве я не прав? Нам надо оставить его, Гаст.

– Ты тоже так считаешь, Инведнис?

– Конечно, не слишком была удачная идея взять его с собой… – Инведнис задумчиво смолк.

– Я не понимаю – ты еще в чем-то сомневаешься?! – Скит с неверием смотрел на огненного мага.

– Я тоже виноват в произошедшем – я научил его биться на мечах…

– Но ты не учил его рубить головы!

Гаст покачал головой.

– Если бы Тэрсел не опередил своего знакомца, у нас бы на руках оказался мертвый мальчишка. Я не успел бы остановить Форина… и мы бы оказались в еще более скверной ситуации… Но он смог отстоять свою жизнь.

– Постой, ты же что же – оправдываешь его?! – поразился Скит.

– Мне больше ничего другого не остается. Я… предложил ему свою дружбу, и он принял ее. Я не могу забрать назад свои слова. Он такой же мой товарищ, как и вы оба, хотя он так не похож на нас… Простите, что я втянул вас во все это, но вам придется учиться терпимости…

Скит открыл рот от изумления.

– И как долго ты будешь держать свое слово? Пока он не убьет кого-нибудь из нас?

– Не перегибай палку, Скит, – Инведнис нахмурился и поворошил прутиком головешки в костре.

– Замечательно, и ты туда же!

– Мы с Гастом вполне ладим с ним, а ты порой сам напрашиваешься на ссору. Если бы ты не задевал его, вы вполне могли бы подружиться…

– Вы оба сошли с ума – как можно доверять ему?

– Потому что он первый доверился нам, – ответил Гаст. – Когда вернулся обратно, в первый день нашего знакомства. Или ты полагаешь, Скит, что он сделал это по собственной глупости?

– Теперь я уже не знаю, что мне думать, кроме того, что рядом с нами – убийца…

– Знаешь, Скит, – Гаст поднялся, посмотрел куда-то на небо, на звезды. – Когда-нибудь наступит время, и нам тоже придется защищать свою жизнь и придется убить своего первого врага. Я только надеюсь, что это время наступит не очень скоро.

Они разошлись по своим спальным местам, но я еще долго не мог уснуть, обдумывая услышанное.

Глава 5
Тайна брингольдской библиотеки

Следующим утром Гаст решил немного проехать на север. Вновь неспешно проходили дни. Никто не вспоминал о произошедшем в Тапери, словно ничего и не было. Гаст по-прежнему занимался со мной на мечах, Скит все также поддевал меня, а Инведнис, как обычно, был само добродушие. Чем севернее мы продвигались, тем реже попадались человеческие селенья, да и то немноголюдные. Степи тут уступали место холмистым взгорьям, заросшим лесом, и вовсю уже чувствовалось дыхание осени. Небо захмурело, моросил мелкий дождь, было промозгло и сыро. А по утрам лощины утопали в поднимавшихся с земли туманах, смешивающихся с низко плывущими тучами. И пол дня приходилось пробираться в этой холодной молочной мгле, в которой яркими пятнами проступали осыпанные огненно-рыжей листвой деревья. В итоге, разыскивая деревеньки, мы забрали намного севернее планируемого Гастом. Не сумев удержаться от искушения, одним ранним утром я разбудил мага огня.

– Гаст, – начал я. – Мы всего в десяти милях от Брингольда…

Он нахмурился.

– Не беспокойся, со мной все будет в порядке, – поспешил сказать я, предупреждая его возражения. – Вернусь через два дня.

– Ты уверен?

Я кивнул.

– В это время там очень мало колдунов – большинство приезжает летом.

– Знаю, что тебя не переубедить, – Гаст вздохнул. – Но все же будь осторожен. Помнишь, как повел себя твой знакомец с несдержанным языком?

Гаст припомнил мне Форина. Я поморщился.

– Не волнуйся, если что я успею унести ноги – у них нет скакуна лучше Шэда.

Я умчался в предрассветную дымку. Дорога увлекла меня в холмы, а за ними начинались горы. Вскоре лесистое взгорье уступило место отвесным скалам. Иногда доносился глухой рокот камнепада, многократно усиленный эхом. Дорога свернула в ущелье и стала полого подниматься. К вечеру она, по-прежнему пустынная, привела к крепостным стенам. Я на миг остановился, чтобы оглядеться, но мои предположения оправдались – из всех окон замка неярким огнем светились только два. Я проехал по подъемному мосту, перекинутому через пропасть. Где-то далеко внизу шумела невидимая в сгущавшейся ночной мгле горная река. Приблизившись к воротам, я спешился и постучал в небольшое окошко. Спустя несколько секунд оно распахнулась, и на меня взглянул привратник – молодой горец. Он даже не стал спрашивать мое имя и распахнул небольшую калитку в воротах. Я зашел, ведя за собой Шэда.

– Ретч здесь?

– Нет, но должен скоро приехать, господин, – он поклонился.

– А кто в замке?

– Несколько господ, но их сейчас нет – они уехали на рудники.

– Когда вернутся?

– Обычно к полуночи. Вас проводить, господин?

– Нет, я хорошо помню замок.

Лицо горца выразило изумление.

– Но я никогда не видел вас, господин… – невольно сорвалось с его губ.

– Да? – я перешел на его родной язык, который к собственному удивлению не забыл за двенадцать лет, и указал на белый рубец, пересекающий всю его скулу. – Разве этот шрам не напоминание обо мне, как и те, что украшают твою спину, Арош?

Арош застыл пораженный, с щек схлынула кровь, сделав его мертвенно-бледным, потом он спешно склонился передо мной.

– Простите меня, господин.

Я лишь нахмурился.

– Распорядись об ужине.

– Ваш конь… – едва слышно произнес он.

– Я сам позабочусь о нем.

Он поспешил к замку, я а завел Шэда в конюшню. Расседлывать не стал. Лишь ослабил подпруги – вдруг придется скоро уносить ноги. Насыпал еды в кормушку и ласково потрепал Шэда напоследок, а жеребец, уже жуя, ткнулся носом в ладони. Поеживаясь в студеном вечернем воздухе, я пересек небольшой внутренний двор и, толкнув тяжелую дверь, зашел в замок. Миновал несколько переходов, поднялся по лестнице и оказался в трапезном зале. Арош дожидался меня здесь.

– Ужин почти готов, – сообщил он, старательно избегая моего взгляда. – Господин может пока принять ванну. Если господин не возражает, мы подготовили его прежнюю комнату.

– Она сохранилась? – изумился я.

– Там никто никогда не жил после вашего отъезда.

– Хорошо – ты пока мне не нужен.

Я поднялся еще на пару этажей, прошел по длинному коридору и оказался в левом крыле замка. Одна из дверей была приоткрыта: оттуда шел неяркий свет и дохнуло теплом. Я на миг застыл на пороге, и детские воспоминания, пробуждающиеся при каждом взгляде на внутренние покои, нахлынули ярким, тревожащим потоком. Я шагнул внутрь. Горел растопленный камин, а на столе трепетало пламя коротких свечей, вставленных в причудливый подсвечник – выкованный в виде дерева лишенного листьев, на конце каждой ветви которого полыхало по огоньку. Все здесь осталось так, как и в тот день, когда я покину Брингольд. На столе – книги с цветными, казавшимися мне удивительными картинками, несколько сложенных из бумаги фигурок тех самых ястребков, которые послужили причиной возникновения моего имени, карандаши, перья, чернила, свернутые в трубочку листы чистой, исписанной или изрисованной бумаги. Я улыбнулся, глядя на свои ранние «творенья» – замок, скалы, горцы, рисунок колдуна с воздетыми руками, и гнущиеся перед ним деревья. Это, конечно, был Ретч. Черноволосый, высокий, с темно-синими глазами и сетью морщинок вокруг них – он все время прищуривал глаза, а с губ почти никогда не исчезала полуулыбка-полуусмешка, но при этом взор никогда не утрачивал своей проницательности. И если Ретч улыбался, несколько отстранено, словно приятному давнему воспоминанию, это не означало, что при этом он внимательно не наблюдает, а ум его холодно не оценивает происходящее. Я против воли вздрогнул, вспомнив, каков хозяин этого замка, и решил, что задерживаться здесь не стоит. Хотя отказать себе в горячей ванне после долгого пути я не смог. Как в каждом нашем замке, здесь имелась система водопровода, и вода, поднимающаяся сюда из горячих источников, обладала лечебными свойствами и особенно хорошо снимала усталость. Поэтому я без колебаний залез в мраморную ванну, наполненную голубоватой и немного пахнущей солью водой.

На какое-то время я вновь ощутил себя маленьким мальчиком. Вспомнил, как Ретч возился со мной, пытаясь найти общий язык, когда мать оставила меня у него по каким-то неотложным обстоятельствам. Мне тогда не исполнилось еще и двух лет. Ретча вряд ли радовало свалившееся на него опекунство, однако он взялся за меня с завидным упорством. В два года я уже мог читать. В четыре – знаком с колдовством и мог свободно изъясняться на языке горцев, из-за чего и произошли события, ставшие причиной появления у Ароша и еще нескольких местных мальчишек шрамов. Обычно все мое время занимала учеба, а на редкие прогулки вне замка я отправлялся только вместе с его владельцем. В этот период, после небольшого затишья, опять началась война со светлыми колдунами, и Ретч был вынужден на какое-то время уехать. Я вдруг остался предоставленным самому себе. Конечно, за мной следили, кормили и отправляли спать в одно и то же время, но никто из оставшихся колдунов не продолжил вместо Ретча мое обучение. Первое время я сам ходил в библиотеку, что-то читал, рисовал, но потом меня привлекло происходящее за окном – я обнаружил горских мальчишек, игравших во внутреннем дворе замка. Недолго думая, я присоединился к ним. Они приняли меня несколько настороженно, однако через час мы уже стали лучшими друзьями. Я показал кое-что из магии, что поразило и позабавило их, а они научили меня, как ходить по горным тропам, узнавать животных по следам, кидать дротики и плавать в горной реке…

Тепло воды разморило меня. Вспомнилось здешнее лето, воздух со смесью терпких запахов – горького полыни и пижмы, пряного тимьяна, нагревшейся смолы сосен и сухой земли, – когда все застывало в полуденном зное, и лишь легкое дуновение ветерка, принесенного со снежных гор, белевших за зеленой цепью пологих предгорий, отгоняло безмятежное оцепенение и сонливость. Над холмами повисало марево, стихали кузнечики и цикады в траве, лишь лениво и густо гудел пролетевший мимо огромный черный с синевой жук. Потом исчезал и он, и оставался лишь перепелятник, кружащий в бледном и выцветшим под солнцем небе. Ошалевшие от жары мы спускались к реке, приглушенно шумевшей в ущелье, окунались с головой в запруде и тут же выскакивали обратно из бирюзовых и холодных до ломоты вод. Стуча зубами, бросались на горячий прибрежный песок, лежали, согреваясь, потом вставали и брели по самой кромке воды вдоль берега к зарослям малинника, где, позабыв о колючих стеблях, тянулись за спелыми огромными ягодами. Покидали малинник, чтобы вернуться к нему на следующий день, когда созреют новые ягоды. Пробирались через камыши, обрывая острые, жесткие листья, делали на ходу кораблики и опускали в воду. А потом, застыв, следили, чей дольше всех останется на плаву и сколько пройдет бурунов. Шли дальше вниз по реке, стремительно уносившей из виду камышовые листья – наш потопленный флот, – шли под сенью раскинувшегося бесконечным зеленым шатром ивняка. С реки от пенных шапок перекатов веяло свежестью, и мы, подражая волнам, перепрыгивали через корни, торчавшие из размытых берегов. И замирали, когда в зеленых живых сводах раздавалось пение иволги. Долго старались разглядеть птицу, но она была слишком осторожна, и даже ярко-желтое оперение не выдавало ее. Ниже по течению открывалась подтопленная поляна, и мы обходили ее – здесь водились ядовитые змеи. Потом мы сворачивали к вливающемуся в реку прозрачному мелкому ручью, утоляли жажду вкуснейшей водой и шли вверх по течению, высматривая на дне красивые сверкающие камушки. Чаще всего слюду, манившую своим обманным золотым блеском. Скрывалось здесь и золото – мелкие невзрачные песчинки, на которые никто не обращал внимания. Мальчишек привлекали кристаллы кварца и хризопразы, изредка попадающиеся среди обычных речных галек. Поднимались вновь выше в горы, в солнце, в зной. Делали из ивовых ветвей луки, а из прутьев – стрелы и, играя в охотников, преследовали всех, кто попадался нам. Спаслась, скользнув в щель между камнями, ящурка, сбросив извивающийся червем хвост. Упорхнул в заросли вспугнутый вяхирь, оставив в память о себе сизое перо. Уж оказался менее проворным, попытавшись скрыться в прозрачном ручье, и тут же был пойман. Бедняге не повезло. Спустя несколько минут мы жарили на костре кусочки сочного мяса, нанизанного на прутики. Шли дальше и выше к нашей пещере, по пути ненадолго останавливаясь, обрывая черные ягоды барбариса, кислые и чуть вяжущие, тянулись за желто-рыжими плодами боярышника, взбирались на корявые низкорослые деревца миндаля, сдирали мягкую бархатную шкурку, кололи косточку на камнях и ели еще недоспелый орех. В «пещере» – на самом деле неглубокой вымоине в скалах – мы вновь разводили костер, жарили наловленных жирных кузнечиком и мелкую рыбешку, выуженную в запруде. Грели воду в старом небольшом котелке, заваривали там синие цветки чабреца и мяты и пили по очереди из одной не слишком чистой кружки освежающий горьковатый чай. В это время солнце начинало садиться, заливая пещерку оранжевым светом. Пора было возвращаться. Мы бросали все, затаптывали костер, шли обратно к замку по краю нового, еще неглубокого оврага – новой морщины гор…

И однажды, в самом конце этого удивительного лета, когда вернулся Ретч, он не нашел меня в замке. Прежде всего, досталось колдунам, не уследивших за мной, а потом, когда он нашел нас, играющих в охотников, недалеко от обрыва, гнев Ретча не знал предела. Он наказал меня, но наказал по-своему. Долго толковал, что между родом колдунов и родом человеческим нет ничего общего, а потому я впредь не мог не то чтобы играть вместе с ними, но и общаться. В заключение всех мальчишек, с которыми я вместе играл, жестоко выпороли на моих глазах. Я стоял, сжав кулаки, глотая слезы, но не в силах помочь кричащим от боли, а потом постепенно затихающим ребячьим фигуркам. Их всех избили до бесчувствия, ночью один из самых маленьких умер. А утром колдуна, ставшего их палачом, обнаружили разбившимся о скалы. Ретч, уверенный, что это дело рук горцев, отомстивших за своих детей, согнал всех слуг во внутренний двор, чтобы найти виновного. Но они молчали, а на их лицах ничего не отражалось, кроме страха и плохо скрытой неприязни. Тогда он выкрикнул, что накажет всех, пока кто-либо из них не сознается. Тут я не выдержал и, подойдя к ужасно страшному в гневе Ретчу, тронул опекуна за рукав. По щекам текли слезы, но все же я выдавил из себя признание: «Это сделал я… Я не хотел… Я не знаю, как это получилось…». «Что ты несешь?!» – руки колдуна больно сжали мне плечи. «Я не хотел… Я думал, мне это приснилось… а утром оказалось, что это правда!» Холодность ума Ретча заставила отступить ярость и прислушаться к моим словам. Отпустив всех, он потащил меня в мою комнату, где я рассказал, как во сне заставил колдуна прыгнуть с моста за то, что он так жестоко избил моих друзей. Ретч выслушал не перебивая, гнев его отступил, но лицо залила бледность, и он, озадаченный, опустился рядом со мной. «Только еще способностей гипномагии не хватало, – пробурчал он и вперил в меня пристальный, холодный взор. – А почему ты не „наказал“ меня? Разве ты не считаешь меня виноватым?» Я глянул на него с ужасом и, не сдержавшись, вновь заревел, уткнувшись в подушку, лишь бы не встречаться взглядом с опекуном. «Похоже, без твоей матери не обойтись». Мерлинда появилась через час. Они долго ругались. Я сидел, сжавшись в комок, смотря, как Ретч кричал на нее в вернувшемся к нему гневе. Она огрызалась, но в итоге ей удалось уговорить Ретча, чтобы я остался с ним еще на год. «Будь с ним поласковей!», – посоветовала она ему напоследок. «Поласковей? – Ретч фыркнул – Тебе разве неизвестно, как должны воспитываться наши дети? Чем он лучше остальных? Он что – особенный?» «Особенный, – твердо повторила она. – Разве ты не убедился в этом сегодня утром». Ретч скорчил гримасу: «Надеюсь, этого не повторится, и не указывай мне, как вести себя с ним!». Я вцепился ей в платье, умоляя не бросать меня больше. Она что-то долго ласково говорила, успокаивая меня и повторяя, что скоро вернется за мной, и чтобы я слушался опекуна. Потом стала рассказывать удивительные сказочные истории. Я разнежился от ее мягкого, спокойного голоса и ласок и уснул. Утром ее уже не было. После произошедшего горцы старались избегать меня, по замку поползли слухи, что у меня дар убивать людей во сне, что смерть настигнет всякого, кто хоть чем-то обидит меня. А мальчишки, которым я еще вчера таскал еду с кухни и с которыми бегал по горам такой же вольный как они, теперь шарахались от меня… С тех самых пор я больше никогда не чувствовал себя так беззаботно свободным.

Я очнулся от воспоминаний, поняв, что вода в ванне уже заметно остыла, выбрался из нее, растерся жестким полотенцем и, надев приготовленное для меня чистое белье, вернулся в главный зал. На столе ожидал ужин. Я отметил, что Арош перестарался – еды для одного здесь было слишком много. Я сел за стол и сделал ему знак присоединиться.

– Я не посмею, господин, – глухо произнес он.

– Неужели ты боишься, что сейчас тебя за это кто-то выпорет?

– Нет… меня достаточно наказывали и после этого… но разве… – он запнулся и насторожено глянул на меня. – Ваш дар…

– Ты поверил в эти слухи?

– Это действительно слухи? – весь его вид показывал, что он не готов поверить в обратное.

– Нет… но ни один человек еще не погиб от этого. Раздели со мной трапезу и расскажи, что тут произошло за последние годы.

– Скоро вернутся господа – они расскажут об этом лучше меня, – он все еще не решался сесть за стол.

– Не думаю, что они захотят откровенничать со мной – из-за дара я стал изгнанником. Но сначала поешь.

На этот раз он не посмел мне возражать.

– Жизнь здесь течет однообразно. Текла… Тем, кто работает на рудниках, приказали добывать сто фунтов золота за неделю.

– Сколько? – я не поверил своим ушам. – Кто приказал? И ты знаешь для чего?

– Для того, чье имя мы боимся произносить.

Я с непониманием воззрился на него.

– Для старого колдуна. Он приезжал пару месяцев назад и требовал, чтобы поторопились с добычей… Кто-то не удержался и возмутился… Он убил их одним только своим взглядом.

Я, еще не веря, уставился на него.

– Ментепер? Сюда приезжал сам Ментепер?!

Эта новость действительно изумила меня. Но зачем самому могущественному колдуну среди нас понадобилось золото? С таким могуществом вполне по силам материализовать любое вещество самому. Но Ментеперу понадобилось золото настоящее…

– А твой брат?

Губы Ароша нервно дрогнули.

– Он сбежал. Давно. Вместе с одной из наших сестер и несколькими верными ему людьми. Он… уговаривал многих и меня… Но мы не посмели.

Он замолчал на некоторое время.

– Господин, – едва слышно продолжил Арош. – Правда, что у вас и у старого колдуна один дар… вы… могли бы…

Я задумчиво посмотрел на него.

– Только я не умею управлять им. И радовался, если бы дара у меня вообще не было. Только из-за него у меня столько неприятностей…

– Но когда-то вы отомстили за маленького Ершу…

– Когда-то у меня были друзья…

Арош, отведя глаза, поднялся.

– Вы правы, теперь все по-другому.

– Так, когда вы ожидаете возвращения Ретча?

– Господа говорили, что не раньше, чем через неделю.

Арош ушел, а я направился в библиотеку – главную цель своего приезда сюда. Я приоткрыл тяжелую высокую дверь и скользнул внутрь. Слева от входа протянулись ряды полок, тонувших в полутьме зала. Прямо – несколько тяжелых дубовых столов и скамей. А справа, у жарко горящего камина, вытянув ноги к огню, в глубоком кресле сидел один старый колдун. До полуночи оставалось около двух часов, значит, Арош и не знал, что в замке кто-то остался. Колдун между тем обернулся и прищурился, пытаясь разглядеть в неверных отсветах пламени.

– Здравствуй, – сказал я на нашем языке, чуть склонив голову в приветствии, и подошел ближе.

– Здравствуй, – отозвался он. – Что-то я не припомню тебя.