Текст книги "Защитники Света"

Свет дарит Жизнь, и та тянется к Свету.

Защиту его уподобим обету!

Воинам России посвящаю

Долг памяти не признает заслонов.

Душа, вольна, ложится на крыло.

Беру поводья, свод благих канонов −

решительно сажусь в свое седло.

К тебе, взыскательный читатель,

я доскачу уже в конце.

Конь трепетный – безудержный мечтатель –

копытом бьет: скорей, к строке!

И в такт поскачке мой источник

струить намерен не водой −

я вдохновенной мыслью в точку

хочу попасть, прицел со мной.

      − « −

Мир вокруг жесток: устроен,

словно нет конца войне.

Защитников Света меч удостоен

Жизнь сохранить на прекрасной Земле!

      − « −

В одной древней темной пуще

был пером Союз распущен.

Прочь единая стезя −

ликовали все князья!

Каждый взял по столько воли,

сколько смог он унести,

и разъехались в раздолья,

чтоб свои стада пасти.

Но огромная держава

все ж хорошею была:

ворогов полки держала

при границах, ведь могла,

в кулачище стиснув силу,

дух народов всех, единый,

напустить на злые чары…

Уж дрожало у заставы −

у любой, по всей стране −

зло и в страхе, и в узде!!!

− « −

Вслед свободы наваждение

одолело разумение −

отдалились все князья

друг от друга. И Беда

не замедлила – пришла:

чахнуть стали их стада.

Близорукая семья −

со главой, что у руля

царства старшего, − смела,

новшеств полчища ввела,

их в законы облекла −

спешно править начала.

Вмиг народная молва

перемены разнесла.

Но обманута была

люда ждущего надежда:

ни продуктов, ни одежды,

ни работы. Царь-невежда

властвовал… и разделял

блага жизни, будто крал.

Оставалось тех немного,

раз шлагбаумом дорога

перекрыта для работы.

Отписал свои заботы

службам мирным, воеводству,

перепало по уродству

и разбойникам не горстку.

Не по малому наперстку,

а прилично прилипало

к ручкам грязным. Обнищало

население страны,

и в набег пошли враги

на державу золотую.

Княжие дома втихую

наблюдали в стороне,

не усвоивши вполне

то, что все былые звенья

неизбежно отраженья

примут братского большого

и вкусят плоды дурного.

Так, пока родня дивилась,

нечисть бурно расплодилась

у народов за спиной,

и накрыло Землю Тьмой!

− « −

В царстве старшем жил брат равный.

Оказался гадом малым.

Предал братство и восстал.

Но сперва зазнайкой стал.

Возомнил себя превыше

куполов! Не то что крыши.

В общем, в мыслях царь-держава

вдруг ему врагом предстала.

Что сделаешь − в семье не без урода.

Однако облик многолик народа:

были там и кузнецы,

и искусные творцы,

и писатели-кумиры,

и воители-сапфиры,

да певцы, танцоры – в масть,

плюс хозяйственников часть…

В мире все народы жили −

поровну судьбу делили.

      − « −

Заграбастав себе власть,

развратил гад малый всласть

духом слабых из народа,

новой возжелал породы,

и взрастил гадючьи горы

затуманенных тлетворным

зельем с запахом войны,

что ползли во все концы.

Быстро он на них мужал:

поедал, нутро питал

ядом страшным чужеродным.

Гадом Грозным стал, дородным.

Став, пошел вести набеги

он на братские ковчеги,

что поблизости стояли,

в светлых водах пищу брали.

− « −

Гада жало замутило

воды кровью, окропило

ею братьев корабли,

и наполнились челны

пленниками дорогими:

стариками, молодыми…

и детьми!!!

Глазами злыми

нелюдь на людей взирал

и с пристрастием пытал:

выкупит ли их родня,

не бедна ли, не жадна?

Привезти должна сполна

злата-серебра она!

А “несчастные людишки”,

все их “мелкие страстишки”:

хоть разлуки детский крик –

горя материнства пик! −

хоть тоска по близким, крову,

столь любимым − по былому! −

нипочем не задевало

Гада многоглавого.

Его сердца не терзало.

Сердцем тело пустовало −

животом существовало,

ядом Землю поливало,

верным жала раздавало

и людей губить бросало.

− « −

Вожди ковчегов второпях созвали

Совет, и мудрости его внимали.

Были там и мужики,

и лихие казаки,

от крестьянства ходоки,

родов горских старики.

На совете том решили

дать отпор враждебной силе −

ров окраинный прорыли

и засады снарядили.

Но под братом все ходили −

он жил-был за много милей…

− « −

В эту горькую годину

брат в Кремле писал картину

благоденствия страны.

Да не ладились холсты,

словно лапы сатаны

раздирали на клоки

все творения гордыни.

Брат впадал в уныние.

В нем он осушал бокалы −

государственность трещала.

Но настал момент, и понял:

с Гадом биться − царства доля.

В спешке суетной − ать-два! −

войско супротив врага

сляпал он. Беда крепчала.

Мать-Земля запричитала!

За сынов своих стенала,

к сердцу руки прижимала…

И, крестясь, благословляла

долг святой исполнить право.

− « −

Прямо в логово к врагу,

заковав ребят в броню,

воеводы их бросали,

но себя не муштровали.

Планы не согласовали.

На стратегию кивали −

тактикой пренебрегали.

Не сражаясь, проиграли

с Гадом Грозным жуткий бой!

Душу рвал предсмертный вой

юных гибнущих солдат

в танках огненных!!! Сил “Град”

не хватало там и сям! −

Стыд алел! Нагим стал срам!

Памятуя вождя сан,

тайный претворяя план,

верховодил этим “Сам” −

шла команда по войскам:

“Отступать, коль давишь Гада!

Наступать, когда не надо!”

Нефти, газа шли армады,

денег принося громады

меценатам власти.

Накалялись страсти −

срок предвыборной тирады

надвигался; ждал отрады

царь от выборов, плел сеть,

чтоб остаться, усидеть!

Тут война приспела “впрок”…

Удержал трон под “шумок”.

Свои планы у корон −

оберечь себе в урон

воинов не попытался

и ценой не погнушался.

− « −

Они стыли в рвах холодных.

Их расстреливал, голодных,

снайпер Гадов по часам,

и не верилось ушам:

“Не хватает мощи нам”.

И долбило по мозгам:

“Сгиньте, гады, – тут и там!!!”

− « −

Ожидание, нетерпение,

неизвестности ощущение…

И желания умножение

остановлено у кипения!

Далеко она…

К ней плывет рука…

Близости мечта тает на заре.

Он дрожит, дыша

горячей костра.

Долг же воина − тот зовет к борьбе!

Страсть ее слышна: “Поглоти меня!”

Еле держится − на ногах слаба.

Силы ждет мужской, жизни не простой,

только вместе с ним ей не быть одной.

Море тянется к берегу волной,

и покроет берег жаждущий прибой.

Василек застыл, тронутый росой.

С чистой капли их началась любовь.

Потекла б она светлою рекой,

до конца! …Ему не любить другой!!!

− « −

Плача, улетал домой

вертолетов черный рой −

горе уносил с собой.

Мертвой и живой водой

эскулапы окропляли

воинов. И воскрешали!!!

Те вставали снова в строй.

Шли обратно в смертный бой.

Но все новыми рядами,

На носилках штабелями

представали пред врачами −

в белых масках и в печали −

с ранами Богатыри.

Не хватало сил, воды!

Хлорка смыла прочь следы

плоти юношей… Увы,

все родителей мечтания,

смысл их жизни, их сияние −

сплошь ушло в воспоминания.

Чад уж нет − лишь вопль стенания

матерей! И стынет кровь!

То страдание, как боль,

раздирает сердце вдоль,

поперек: “За что же роль

для родимого мальчишки,

незабвенного сынишки,

уготована была −

смерть принять, не кончив зла?!”

− « −

Не дождется уж невеста.

Жениха свободно место.

Вряд ли кто его займет –

лик любимого зовет.

С ним жила б из года в год…

С ним продолжила бы род…

А с другим не может, вот…

НА КРЕСТЕ ЛЮБОВЬ ПОЕТ!!!

− « −

Промеж тем в миру трудился

люд простой. Он не мирился

с той войной – душой с ней бился.

И напрасно враг ловчился

дух свободный и святой

ухватить, и с глаз долой.

− « −

Мира дух лишь укрепился!

Воплотился. И явился

белу свету люб герой:

Белый воин – Белый конь!

− « −

В это время в поднебесье,

в параллельных облаках,

жил-был мальчик с душой-песней!

Синеглазый малый − ах!

Он всем облачным девчонкам

разбивал навек сердца −

знамо предкам и потомкам:

миром правит красота!

А последней мальчик вышел.

Был и в мать он, и в отца.

Ну, хорош! Хоть каждый слышал,

что воды не пить с лица.

Но мальчишке было свыше −

разум, скромность, доброта,

лучезарных глаз кострища,

свет души и высота

помыслов на благо миру.

Он учился в свою силу.

Волю шагом постепенным

он воспитывал отменно.

Основательно внимал

сути жизни. Не дремал

его мозг − во все вникал.

Мальчик цель себе искал.

Рос для подвигов, мечтал

и надеждою пылал,

что однажды это будет:

он земным поможет людям,

непременно к ним прибудет

в час Беды, и зло погубит.

− « −

Облака бывают разными:

милыми и очень страшными.

То всадников они являют,

те безудержны − наступают.

Их кони вздыблены, крылаты −

уж пробил где-то час расплаты.

То вдруг − пушистая поляна,

доподлинная, без обмана,

хотя и с белою травой,

среди дубравы молодой,

окраса странного − стального.

Все ж отражением земного

громады разных облаков

плывут и в даль, и в глубь веков.

− « −

В царстве облачном, воздушном

все спокойно: сущий с сущим –

в дружбе, милости всегда.

Лишь внизу бредет Беда.

Ненавистны ей светила

и небес бессмертных диво –

бабке желчной и дрянной

с подколодною змеей.

Зато в радость ей зла сила.

Беспощадная, губила

своей острою косой

или ранила клюкой −

не терпела род людской.

И, довольная собой,

после черных дел домой −

под корягу ль, в пень гнилой −

заползала вместе с Тьмой

на недолгий свой покой.

− « −

Мальчик сверху видел это.

Грудь его была задета:

он терзался всей душой,

не мирился он с войной,

что небес касалась дымом,

яро щерилась, зверино,

изводя своим оскалом.

Сердце мальчика стонало:

− Мама, отчего война?!

− Жадность, детка, довела

власть имущих до предела.

Она губит мысль и тело.

Так, сознанием своим

не дано владеть пустым,

алчущим политиканам,

и в восторге окаянном −

пред наживой − бедноту

направляют на войну,

чтоб за их сверхприбыль билась,

чтобы смута не случилась,

чтоб надежда истощилась

и покорность появилась

у народа в нищете.

Пусть кивал бы он судьбе…

А вершили б ту “с вниманием”

чины, слабые в познании

вех, законов бытия.

Бессердечная, война

в головах берет начало

и на Землю одичало

изливает бед стремнины.

Смерть пирует! Лишь единым

радость от войны несчастья.

Нет в них сердца, нет участия…

− Мама! Этого нельзя

допускать. Я – против зла!!!

Его должен истребить −

людей горестей лишить.

Но могу ль я? Мал совсем!

Мать ему: “Фортуна тем

свою помощь посылает,

кто добру служить желает

и от Тьмы Свет защищает.

Потому-то люди знают:

возраст − делу не помеха,

сила духа − знак успеха”.

− « −

Этот диалог заслушал

папа. Он борща откушал,

вытер важные усы,

подтянул, кряхтя, трусы,

и сказал “мужскую” речь:

”Надо силы приберечь.

Действуй, сын, но не сейчас,

подрасти − еще не час”.

      − « −

Мать вмешалась: “Нет! Не медли,

если к свету рвутся стебли.

Юный возраст (и обличье) −

не преграда для величия

помыслов и дел людских.

Не держи, сын, пыл. Коль миг

ты сомнение допустишь

и решение упустишь −

знай, что с этим навсегда

растеряешь ты себя.

Во вселенной всяк живущий

постигать достоин сущность:

“Мир – во мне. Над головой –

небо звезд всегда со мной”.

      − « −

Разругался муж с женой:

− Слишком умная собой!

− Чтоб ты бился головой! −

Муж − об угол, раз, другой…

− Видишь, деточка родной,

что творит она со мной?!

В мирах подлунных, то не бредни,

что ни жена – так помесь ведьмы.

Мамочка твоя − с метлой,

в ночь целуется с Луной.

К ней проклятая летает!

− Провиант приобретает! −

Тотчас слышится в ответ.

− От тебя один “привет”

можно на плиту поставить.

Не способен ты представить,

как справляюсь я с семьей,

запасаюсь впрок едой,

пока ты газет читаешь

кипы, в облаках витаешь

на работе на своей.

И перечить мне не смей!

Все на шее на моей!

Надоело, хоть убей!!!

− « −

При словах при этих страстных,

весь в предчувствиях опасных,

папа – в спальню, на покой,

но с гордо вздетой головой.

Матушка тогда устало

собрала тарелки, вяло

молвила, приникнув к чаду:

− Жены для мужей − досада.

До замужества − что мед.

В каждом муже сидит черт.

Дошлый он, но в толк неймет,

что в огонь свой нос сует,

когда женушку берет.

А потом ее ж клянет.

− « −

Улыбаясь, слушал сын

сказ про женщин и мужчин.

Едва сказ обрел финал,

голос сына зазвучал:

“Солнышко мое, мамуля!

Твоя дума, словно пуля,

точно попадает в цель.

Помоги же, и поверь:

все понял − ты не зря вещала,

не подведу − душа сказала.

Я защитить хочу солдат.

Дай силы, мужества, отряд

помощников несуеверных,

всецело преданных и верных.

Возьми с собою на Луну!

Мне б искупить свою вину.

В тисках у робости я был.

Но нынче робость победил”.

− « −

Мать без задержки приоткрыла

кладовку, к швабре прикрепила

обычный веник и в открытое окно

взглянула: было там светлым-светло.

Сестра любимая и спутница Земли

сияла в небе. Ясные лучи

пронзали насквозь облака в ночи −

прекрасно-недоступно, хоть кричи!

Осколками хрустальными сверкали

в вершинах звезды − без надежды приглашали.

И вознеслась чудесная метла.

Бил ветер в лица − сына мать несла

из детства в юность. Каждому пора

приходит возрасту. Суровая борьба

рождает юношей. Их звонкая труба

сбирает к битве супротив врага!

− « −

За гранью параллельной атмосферы

мать к сыну обратилась, было дело:

“Не принимай буквально ты видение.

Нередко внешнее является поддельным.

Вся ж истина находится внутри.

Запомни это и внимательней смотри!”

− « −

Луна вдруг задрожала, зазвенела…

и распустилась розой желто-белой.

Та роза двух радушно приняла −

гостей − на лепестки. Поля, луга

на них раскинулись, журчала там вода…

Астрологи протерли бы глаза

и спать ушли б, не веря в чудеса,

когда б завидели и розу… и коня,

бредущего по травам, средь цветов,

испившего из лунных родников,

крылатого и с серебром подков,

пребелого, лишенного оков!

Туманы его ноздри извергали,

а хвост и гриву ветры развевали.

Из гривы вырвались три волоска

и, ставши мантией, окутали юнца.

Белела ткань, искрилась полоса

из бела жемчуга по краю полотна.

Мальчишка очутился на коне,

мать восседала на своей метле,

и тут по путаной, загадочной петле

свет лунный переправил трех к Земле.

Когда они туда попали,

сверкнула дивна роза на прощание…

и сделалась привычною Луной −

недосягаемой, округлой… роковой.

      − « −

Прильнула к сыну мать тогда,

и вымолвили нежные уста:

− Помощники, союзники твои −

надежда, вера и любовь мои.

− « −

Мать вознеслась в родные облака −

мечом булатным выпала метла.

Рука сыновня меч сей приняла −

их встреча Гаду вызовом была!

− « −

Луна растаяла, пропала.

Заря на небе заиграла.

Запели птицы – день встречали.

Внезапно тучи набежали.

Завыли ветры, пыль кружилась.

Трава к землице наклонилась.

Оборвались трели птиц −

мира светлого певиц.

Горизонт стер солнца блики.

Грома шум и молний пики

стали полнить небосклон.

Страх ютился со зверьем

в дуплах, норах и берлогах.

Но взрывался, будто порох, −

с воем диким, безрассудным!

Сон страны слыл беспробудным…

      − « −

Ветви сникли у большого

дуба многовекового.

Долго жук его точил,

и казалось, погубил…

− « −

Явился Гад, и бились Свет со Тьмою.

Сын неба – с озверелою ордою.

Крылатый конь топтал, взлетая, племя

гаденышей, заполонивших время.

Меч острый ранил шкуру Гада!

Тот завизжал: “О не убий, не надо!

Ты – Богатырь, я – гад, и уползаю!

Клянусь, что Свету боле не мешаю,

и беззащитных впредь я не пленяю!

Я ухожу к себе − я отступаю!

Гаденышей моих не обижай!”

Просил пощады лживый негодяй.

      − « −

Рожденный Воин − Гада ложь расслышал.

Но отпустил, чтобы сыны под крыши

Отечества, по семьям, разбрелись,

и к сроку с силой, с духом собрались.

− « −

Приподнялись ветви дуба.

Жук слабел – кора упруга.

Нет, не сгинул великан!

Вдаль умчался ураган.

Птицы песни запевали,

звери чащу покидали,

поднималось ввысь Ярило.

Небо облачность мутила…

− « −

Кто жив, кто мертв − на родину вернулись.

Дни горести для многих потянулись…

В госпиталях палаты появились

для постоянных – жизни в них теплились.

Эксперты долго устали не знали −

останки по частям опознавали.

Родные павших выдержку являли −

исхода терпеливо ожидали.

Счастливчиков невесты обнимали,

и длились поцелуи, − их венчали.

Других, что под венками отдыхали,

слезами, как дождями, омывали.

      − « −

“Защитники Света! − Отчизна сказала. −

Живые и павшие – всех я признала

достойными славы! Сыны честь хранили.

Воинской памяти не посрамили!

И их − ветераны баталий былых

чтят как героев, чтят как своих”.

      − « −

Сказала Отчизна… и поклонилась.

Но власть промолчала и отстранилась.

Зато на славу обиходила дворцы.

Фасады украшали их творцы.

− « −

А Белый воин возвратился в поднебесье.

Учил уроки, был совсем не весел:

бесчестность нагло терлась у руля,

не каялась, уроку не вняла.

Но Белый воин понимал, что Бог

рассудит повесть, подведет итог!

      − « −

Тем временем, очухавшись, зла сила

шалела, беззаконие вершила,

гаденышей лелеяла, растила,

народу мракобесие спустила.

Пришла нужда – ударилась в разбой.

Но ладу не было внутри нее самой.

Сцепились головы зла силы меж собой,

кто первой будет есть. Родня – постой!

Подравшись вволю, развернулись,

рыгнули дымом и рванулись

во стороны, не ведая препон,

и каждая была себе закон.

Не смогли покинуть тела −

Гада сущность очумела,

и от злобы непомерной,

жадности обыкновенной

всех подряд она хватала,

казематы создавала,

нефть и злато воровала,

подданными торговала

стран других, пленяя их,

и забыла про своих.

Те от холода дрожали,

голод испытав, бежали,

увозя детей родных.

Кто не смог, пригнулся, стих.

Люди больше не учились −

педагоги не ценились

у воинствующей Тьмы.

Не писал народ стихи!!!

− « −

Независимость глупца,

хитро-злобного дельца,

встала смыслу вопреки.

Но Гаду было не с руки

знания пускать течение,

создавать ученых кремни,

и гордиться не оружием,

а трудом – простым, натужным, −

что из древних обезьян

человечий создал стан!

− « −

В царстве старшем, да в ночи

люд ковал, точил мечи.

Не лежалось на печи,

не пеклись в ней калачи.

Исход близился упорно.

Забывался уж Преклонный.

У экранов замолкал.

Речь минутную толкал

он часами, представляя,

что на ужин будет к чаю;

как он ляжет в “колыбельку” −

царя-батюшки постельку, −

и поведает ему

сказку про его страну

радость-младшая дочурка;

замурлычет сладко Мурка;

казаки подарят бурку,

в ней поскачет на прогулку;

секретарь настрочит книжку

про его, царя, житьишко,

подпишет книжку как свою,

и баю баюшки баю…

      − « −

Память слабая царя

горем для простых была.

Благом у “крутых” слыла.

Пополнялись те счета,

что в валюте за границей.

Демократия сторицей

окупилась для “пиратов” −

богатеев-ренегатов.

Шли на погибель рудокопы.

Взрываясь, рушились подкопы

во штольнях − каждая сродни

гранате той, что без чеки.

Не находила денег властность,

чтоб обеспечить безопасность.

Сиротели ребятишки.

Гибло детство: игры, книжки.

В беспризорниках дичали,

труб зловонных обживали

тепленькие уголки.

Есть хотели старики,

“заслужившие” в потугах

право доживать в лачугах,

натощак остаток дней

жизни конченной своей.

      − « −

Оборонке не платили!!!

Инженеров хоронили

заживо! Бюджет державы

лопали Болота Жабы.

      − « −

Грыз сухарь учитель в школе.

Пахарь чертыхался в поле:

“Что ни год – одни былинки!

Снова сеем по старинке…

Нет машин, нет удобрений!!!”

Крепостной творил − как гений! −

скот, зерно из ничего.

Совещалось мужичье

у околиц вечерком:

“Нам блины нужны − не ком

тех бумаг, что исписали

царедворцы. Где пропали

по развитию проекты?!

Только на устах респекты”.

Интеллигенция роптала:

“Есть у истории начало −

есть у истории конец…”

Мертв, на крючке застыл живец.

И не поймаешь на обманку,

и не найдешь уже приманку,

чтоб прикормить большую стаю

рыбешки мелкой. Утверждаю:

иван-дурак давно умен,

здесь времени простой закон.

Кто ж мудрость времени не принимает,

сам дуростью с годами обрастает.

В темнице разуму не различить оков,

и делается узник дураком.

− « −

Для лекарей цена была копейка.

Болезненно стонала “жизнь-индейка”.

Заводы, фабрики в стране остановились,

и в ”челноков” трудяги превратились.

С заморских грузов семьи их питались,

немного богатели − разорялись…

Не деньги, а товар – суть производства.

То правило забыло руководство.

Клепало мелочь-сплав, в бумаге знаки −

инфляция разоблачала враки,

что всплеск отмечен роста и подъем.

Тут займов увеличен был объем.

И разворован с ликованием чинами!

Младенцы нарождались должниками

антинародной необъявленной войны.

И в гневе поднимались их отцы!

− « −

Битвы пламя возгоралось

у предвыборных трибун.

Поле брани воплощалось

в праве голоса у урн.

Бюллетень народ на кончик

положил булатной стали.

Не заманит больше пончик

сладких обещаний дани.

И народный интеллект

предвкушал: грядет момент!

Светлый бытия сюжет

укрепит люд на лафет

своих духовности, морали,

что годами укрывали,

отнимали, как хотели,

вороги, да не сумели

род былинный одолеть,

его духом овладеть!

− « −

Минул год, за ним − другой…

Войско стало не толпой.

Вдосталь запаслось оружием.

Шаг армейский − бодрый, дружный −

отчеканил каждый взвод.

Свет взрастил себе оплот!

Все обучились схватке страшной,

что впрямь зовется “рукопашной”.

На опыте поднаторели.

Бесстрашием глаза горели

у “молодых” и “стариков”:

приказ есть честь, хоть он суров.

Фронтовики качали мышцы!

Тыловики запасы пищи,

шинелей, теплого белья

и всякой всячины сполна

во склад запрятали на случай!

Жор знаний командиров мучил:

как строить линию огня,

чтоб враг не доставал стрелка!

Сплошными рвами делались окопы

на тренировках полевой пехоты!

Разведка все про все прознала –

Генштабу руки развязала.

Десант с летающих ковров

штудировал позиции врагов!

Береты Черные – морские пехотинцы!

Враги, их не встречавшие, − счастливцы.

Гордится флот своей братвою бравой,

отмеченной в истории державы.

Легенды создавались не мечтами −

героев истинных отважными делами.

Они не ведали ни страха, ни пощады.

За Родину шли в бой – не за награды!

Рассказы предков помните и верьте:

противник величал их “Черной cмертью”.

Стальные птицы поглощали

в ангарах топливо. Крепчали

свободы крылья. А зрачки

цель ждали. Были взведены курки.

Ревели хором колесницы.

Скользили гладко гусеницы −

хоть по земле, хоть по воде.

Препятствий не было нигде!

Победа стоит дорогого.

Мужала армия, готова

нещадный, главный бой принять

и насмерть в нем стоять, стоять −

стеной надежной для народов,

гарантом будущности рода,

держаться до победного конца −

сын не уронит честь отца-бойца!

− « −

Гад безнаказанность освоил.

Он бушевал и козни строил.

Он мстил, и кровью брал налоги.

Крушил и жег. Сквернил пороги

гадючьей слизью. На тропу

он выходил и звал войну!

Кто ранее его терпел,

теперь прозрел и не хотел

пяты облизывать у Гада −

невелика была отрада.

Противоборство чуяла зла сила.

Единомыслие теряя, обнажила

все зубы − ядовитые клыки,

и обагрились кровью родичей клинки.

Гуманное все сгинуло, распалось,

и ничего святого не осталось.

Вскричала жутко птица в вышине,

и двинулся навстречу Гад судьбе.

Он братьев названных вдали калечил,

взрывал дома, лишь зажигались свечи

и семьи собирались к очагу.

Не пожелать такого и врагу,

когда внучат не находили бабки,

в руинах тлели школьные тетрадки

и пепелищем сделалась любовь!

Рыдает ливень на букет цветов,

что лег на камень памяти о близких.

Позор всем черным: подлым, мерзким, низким −

злодействам Гада! Вот его удел:

в аду ему котел уже вскипел!

− « −

Скорбит Земля, унижена,

скорбит она, обижена.

Из года в год сынов отряды

на фронт идут, и нет преграды

для бесталанного вождя.

Вершит он власть. Итог − война…

“Достойному трон уступи! − кричит Земля. −

Довольно! Больше не греши! Предел! Нельзя!!!”

      − « −

Зла сила исступленно поглощала,

что только на пути своем встречала,

и братьев ближних эта тварь не миновала.

Пленяя их, с угрозой вопрошала:

“Со мной теперь идете вы за Тьму?!”

Сынок народа малого подвел черту.

Сказал он твердо: ”Тьму я уважаю,

противников ее поубиваю.

Так дайте в руки мне оружие!”

Гаденыши ему вручили дружно

с боекомплектом полным автомат.

Но пули покрошили их отряд!

Из пастей Гада выплеснулся яд,

и парень получил в ответ заряд

смертельного металла. Улыбаясь,

он умирал, в историю стесняясь

войти примером светлым, но вошел;

и образом своим народ привел

к вершине гордой славы. Чистота

его улыбки Гада потрясла!

Гад лютой злобой зарядил себя

и жертву новую потребовал: “Сюда!!!”

Гаденыши доставили юнца –

законной армии плененного бойца.

Отрезал уши Гад ему, точа

для больших пыток нож у палача,

отсек и нос парнишке – тот молчал.

В отчаянной свирепости стрелял

в него Гад Грозный и немедля ждал,

чтобы боец о милости воззвал,

пощады запросил и преклонял

колени перед Тьмой! Герой молчал…

И, умирая в муках, не кричал…

И раем сделался его причал…

Но в бренной жизни он Победу взял!

Над Тьмой! Свет поражения не знал!!!

      − « −

Вскипел тут Гад: “Где эти недотроги?!

Подайте иноземцев!!!” − Тех за ноги

приволокли гаденыши, шипя:

“За этих доллары заплатят!” Саранча

расселась “зелень” караулить, но свеча

у срока догорела, истекла,

а денег не было. И у дороги

лежали головы… Застыли монологи

вещателей, и Солнце все продрогло −

от хлада жуткого, от ужаса. − Тревога!

За белый свет, за “завтра” и “вчера”

земли отеческой заставила войска

законной армии вступиться за тебя,

и за меня, и за себя;

за мать, отца, жену, дитя,

за бабок, дедов, братьев… – всех и вся!!!

− « −

Защитники Света Жизнь сохранят!

Сраму не имут − войну победят!!!

      − « −

За братьев в бой идут Отчизны сыновья!

И долг исполнят честно − пусть слеза,

превозмогая страх, спадет с лица

солдата юного, но победить себя

поможет мальчику, и сгинет без следа.

А мир шумит, идет молва:

держава золотая не сдала −

по-прежнему крепка, горда, светла.

Молюсь за вас, Отчизны сыновья.

Победы славной вам! Долой, война!!!

− « −

И вот − взревела канонада!

Пещера выплюнула Гада.

− « −

Столбами в небе молнии сверкали,

мощь грома и мощь эха воздух рвали,

а ветер заворачивался в смерч.

Исчезло время – бились Жизнь и Смерть!

И в поединке этом − самом важном! −

Победу одержала Жизнь отважно.

Сказала мертвой стылой костяной:

“Твое – мгновенье. Мир веками – мой!

Из Тьмы являясь, в ней и пропадаешь.

И сущее живым не осязаешь.

А души на бессмертье отпускаешь –

нет мочи умертвить, ты это знаешь!

Я ж плотью, кровь от крови рождена,

непобедима – духом я мощна!

Гниешь во власти тлена ты с косой,

а я дышу, и зрю я Свет земной!”

− « −

Зеницы Гада захлестнула муть,

его немыслимая охватила жуть,

и головы пронзило осознание:

“Час пробил!” − Трепетало злодеяние.

− « −

Расплата надвигалась неуемно:

прямолинейно, непрерывно, непреклонно;

и авангардом двигал канонир!

Блистали шарики нацеленных рапир!

Надежность тыла сплачивал народ

державы всей. И взвыл гадючий род!

Отчаянно! В предчувствии удара,

которого зла сила не видала.

Воспетая “Царицею полей”,

пехота наступала – трясся змей!

Штыки наперевес – не устрашение.

Погибель Гаду слало Провидение.

Лихое воинство спецназначения

ввело террор в окоченение!

Несчетно залпами орудия вещали

зарю для благодати, нет – печали!

А конница железная стеной

на Гада с флангов шла, с передовой!

И, приняв на душу армейские сто грамм,

артиллерист влепил точь-в-точь по телесам

гадючьим! Грохнул взрыв, был гам,

и разметало плоть! Но по кускам

себя Гад, извиваясь, собирал,

лепил, сцеплял, неистово взвывал…

В пещеру своей жизни он заполз,

в ней возродился и умножил злость.

      − « −

Стальные птицы воспарили к небу,

неся на крыльях громкую Победу!

“Ура” звучало, словно шум большой воды!

Сгнила соломинка у тонущей орды.

И та захлебывалась собственной войной.

С цивилизацией! Подтягивался строй!!!

      − « −

Защитники Света смыкали ряды

и в круг загоняли остатки Беды.

      − « −

Осадой у кровавого дворца

затягивалась общая петля

на шеях твари − грозной, чужеродной.

Тварь завизжала, испугавшись преисподней!

− « −

Неспокойно в царстве вышнем.

Не бывает помощь лишней,

если мудро, не сплеча,

вдумчиво, не сгоряча.

Юноша желал землянам

в наступлении упрямом

на агрессора помочь.

На коне и в день, и в ночь

он носился по полянам

в облаках, и по дубравам.

Меч его рубил изъяны

предстоящей битвы рьяно.

Воин опыт повторял.

Совершенствовал металл.

Стяжать Победу предстояло

в деле ратном, достославном –

непреложном для державы,

сказочной и величавой,

что веками ввысь стремится −

к Свету! Пусть добро свершится!

− « −

Не видать вам, гадам, жизни!

ЕСТЬ ЗАСТУПНИК У ОТЧИЗНЫ!!!

− « −

Белый воин стал готов.

День решающий пришел.

Сердца жаждущего зов

сына к матери привел:

“Мама, слышу сердца глас.

Все не так, как в прошлый раз.

Раньше я войну пресечь

устремлялся, чтоб сберечь

славной армии ребят –

необученных орлят.

А теперь во мне горение:

должен я вступить в сражение

с Гадом Грозным до исхода,

до конца его − урода!”

      − « −

Сыну мать сказала просто:

“Провожу. Достиг ты роста,

чтобы разницу понять

и противника подмять.

Та война была продажной.

Усидеть старалась стража

власть имущих толстяков

с головами мертвяков.

Эта ж битва справедлива.

Независимость пленило

у народа на границе

Гада племя, но стучится

в дверь свобода. Она грянет!

Вот тогда народ воспрянет

в дружбе с братскою родней.

Людям тропку ты открой −

к общей выведет стезе,

и явится Восход стране!”

      − « −

− Мамочка! Так я сей миг

полечу. − И ветер стих.

И застыла мать в волнении.

Конь почуял: битве − время.

Вздрогнул, фыркнул, подошел.

Меч сам руку вмиг нашел.

Мантия обвила плечи.

− Милая, пока… до встречи! −

Сын запрыгнул на коня

и умчался − цель ясна.

− « −

Отцово сердце разорвалось,

душа взвилась и заметалась.

Вослед отец глядел и вспоминал,

как кудрями ребячьими играл,

как пальчик каждый целовал,

а детской щечки пух ласкал

мужскую грубую щетину.

Так нежность множила кручину:

сын девушку не целовал −

к Земле он страстью воспылал,

вина отведать не успел,

но опьянеть борьбой сумел

во имя Мира. “О, мой Бог!

Как отпустить его я смог?!” −

отец к Всевышнему воззвал. −

Я сам на бой бы поскакал!..

Но постарел − рука не та.

Лишь немощь держит здесь меня.

С тобою сердцем я, сынок.

Да будет добрым битвы срок!

Лишь смело с Гадом воевать

и поражения не знать!

Позору – нет! Не отступать!

Без подлости, но побеждать!

А вдруг придется погибать −

считать за честь, пощады не желать!”

− « −

К тому сроку отощала,

под корягой чахнуть стала

ненавистная Беда.

Ослабела и слегла.

Ей не встать − пропали силы!

И в депрессии, уныло

издыхает на корню.

Тверд диагноз: гибель злу!

− « −

Мой читатель! Ты − мечтатель,

если все еще со мной.

Значит, справилась с задачей −

значит, тянет за строкой.

Откровения не прячу −

о грядущем я пекусь.

Чувства неуемно трачу −

Родине служить стремлюсь.

− « −

К пещере Гада прилетел Воитель.

Крылатый конь – защита и обитель.

Гад выполз, извергая головами:

”Ты – муха! Щелкаю таких зубами!”

− « −

Но Белый Черного мечом ударил,

и головы поникли и ниспали.

Хвостом Гад своим огненным черкнул

и головами вновь приросшими встряхнул.

А хвост держал он за границей,

им оживал, и в нем огонь хранился.

Гад Белого коня вогнал по грудь

в землицу. Тот крылами машет: будь

ты проклят, попади в могилу!

И воздуха вобрав, вернувши силу,

конь взмыл – свободный! − над землей.

Меч пал на Гада хвост, и сразу вонь

прескверная вокруг распространилась.

Земля вся содрогнулась – разъярилась!