Текст книги "ИнтернатовскаЯ. Повесть"

***

Катя сидела в автобусе рядом с мамой и постоянно хныкала:

– Я хочу к Ма-аше-е…

– Замолчи, – Ирине надоело слушать нытьё. – Ведёшь себя, как капризная девчонка.

– Маше плохо без нас. Она хочет домой, – всхлипывала дочь, размазав слёзы по лицу.

– Много ты знаешь, – Ирина достала из кармана старенького пальто носовой платок. – Вытрись. Ничего она не хочет. Вот как будут свои дети, сразу поймёшь – мать плохого не пожелает. Я хочу, чтобы у неё жизнь сложилась получше, чем у меня. Ай, что б ты понимала…

Матери надоело объяснять, отвернув голову, она уставилась в противоположное окно.

– А вот всё я понимаю. Всё, – выдала Катя, высморкавшись в платок. – Мне в школе Танька Зотова сказала, что какой-то дядя Митя будет нам папкой.

– Что-о? – Ирина никак не ожидала сплетен.

– Я сама слышала, как вы ночью разговаривали. Проснулась – а у нас во дворе дядька…

– А ну, цыц! – мама прикрикнула на весь автобус.

Пассажиры обернулись и уставились на покрасневшую женщину с ребёнком. Катя втянула голову в плечи и замолчала.

– Ну, ты у меня получишь, – прошипела Ира, наклонившись. – Дома поговорим.

***

Следующий день заставил забыть о боли расставания с мамой и сестрой. Новогоднее настроение не покидало Марию до самого вечера, пока подруга Светка не напомнила о матери.

– Нину и Люду мамы забрали домой на праздник, – Света говорила язвительным голосом, искоса поглядывая на подругу. – Видала, какие варежки Людке привезли? Завидно.

– Ничего и не завидно, – насупилась Маша, вырезая снежинки, чтобы украсить окно.

– Ой, какая ты. Не поверю, что никогда и никому не завидовала.

– А зачем? – Маша подняла глаза на подругу. – У меня тоже такие будут. Когда-нибудь.

– Угу, будут. Пока вырастешь, их уже купят.

– Не купят. Научусь вязать и сама себе такие же…

– Вязать, – не дала договорить Светлана. Подбежав к Маше, отобрала ножницы и начала кривляться. – Бе-бе-бе-е, дурочка! Так и будешь сама себе всё делать… А вот я хочу жить богато. И чтобы ни с кем не делиться мармеладом и шоколадками.

– Не будешь делиться – тебе тоже не дадут, – Маша смотрела на прыгающую подругу.

– Ну и что? Всё равно у меня больше всех будет! Я точно знаю! – топнула ногой и взвизгнула от боли. – Ой!

Маша, испугавшись за подругу, вскочила со стула и подбежала.

– Ой, больно! – зажав палец рукой, закричала на весь второй этаж.

Услышав звонкий крик, дети столпились у двери и начали по очереди заглядывать в комнату.

– Это всё из-за тебя! – взревела Светлана, обвиняя Машу. – Это ты виновата!

У Маши покраснели уши от страха. Почему она виновата? Это же Светка прыгала с ножницами в руках, вот и поранила палец. На шум прибежала воспитательница Алла Архиповна – злющая очкастая женщина невысокого роста и с рыжими волосами. Никто из воспитанников не хотел попасть в поле зрения Аллы. Одного её взгляда хватало, чтобы потерять дар речи на некоторое время. Маша замерла при виде Кобры, как называли Аллу дети.

– Чего орёшь? – Алла Архиповна, поправив очки на носу, задала вопрос строгим тоном.

– Вот, – заикаясь, Светлана показала окровавленный палец.

– И как это могло произойти? – окинув взглядом присутствующих, искала жертву для наказания.

Света опустила голову, не зная, что ответить. Вспомнив, что у Маши, как оказалось, есть мама и сестра, решила проучить непонятно за что.

– Это Машка! – скривив рот, выкрикнула девочка. – Она у меня ножницы отбирала! А ещё… а ещё она обзывается!

– Маша, – строгая воспитательница, нахмурив брови, подошла вплотную и схватила девочку за ухо.

В этот момент Маша вспомнила, как мать таскала её за уши, когда Стёпка врал наглым образом, подставляя соседку, чтобы его самого никто не наказал. Глаза девочки наполнились слезами. Стиснув зубы, Маша сдерживала слёзы, чтобы не показаться слабой плаксой.

– Сколько раз говорить, что острые предметы – это не игрушка? – сжав пальцы на детском ушке, Алла повела воспитанницу в угол. – А если бы в глаз попала, а? Осталась бы девочка инвалидом по твоей милости. Стой теперь в углу и подумай о своём поведении.

Уходя, Алла взяла Свету за руку, чтобы оказать первую медицинскую помощь.

– Да, праздника тебе не будет. Хулиганка, – бросив последние слова, Кобра удалилась, уводя за собой Светлану.

– Ничего себе, – Галя, которую так ненавидит Света, не выдержала несправедливости по отношению к невиновному. Медленно подойдя к Маше, Галя положила ей руку на плечо и сказала:

– Надо пожаловаться на Светку. Она здесь уже всех достала. А ты ещё подругой её считаешь.

– Я не предатель, – сквозь слёзы прошептала Маша, потирая раскрасневшееся правое ухо, которое жгло так, будто его обварили кипятком.

– Конечно, ты не предатель, а Светка – самый настоящий. Она никого не любит. И даже тебя… – Галя развернула к себе соседку и посмотрела прямо в глаза. – Маш, не водись с ней. Она очень плохая. Видишь, и тебя подставила. Ни за что тебе влетело. Я не знаю почему, но наша Кобра никогда не разбирается, кто виноват. Ты заметила, что со Светой почти никто не дружит?

Маша кивнула головой, проглатывая слёзы.

– Она всем уже надоела. Постоянно жалуется, ябедничает. А в прошлом году… – девочка наклонила голову и зашептала, – она украла у Нины шоколадку, а у Люды заколку для волос. И ей ничуть не попало. Успела выбросить в окно.

– А откуда ты знаешь, что это Света украла? – Маша перестала плакать, слушая Галю.

– Ася видела, – заговорила чуть громче, повернувшись в сторону, где сидела подружка.

– Да, – Ася подтвердила. – Я сама видела, а доказать не смогла. Алла Архиповна и меня наказала за враньё, потому что у Светки ничего не нашли. Успела выкинуть…

– Я хотела с тобой поговорить, – Галя продолжила вести разговор с Машей. – А эта толстуха постоянно рядом. Кулаком машет… Я с ней не справлюсь. Завалит на пол и сверху садится, аж дышать не можешь. Маша, мы с девочками подумали и хотим тебе предложить: будь нашей подругой. У нас своих не обижают.

Мария никак не ожидала поддержки от Гали. Света столько всего о ней рассказывала, что сложилось впечатление, будто Галя противнее всех вместе взятых из всего интерната. Наслушавшись подругу, Маша сторонилась Галину и даже не пыталась подружиться.

– Ты согласна? Будешь с нами дружить? – Галя задала вопрос таким ласковым голосом, что эмоции Марии вырвались наружу в виде огромных солёных капель и дикого рёва.

– Да-а! – Маша обхватила шею воспитанницы дрожащими руками и затряслась в судорожном рыдании.

На школьную ёлку и вечерние танцы Машу всё-таки не отпустили. Галя с подругами не оставили девочку в одиночестве. Они устроили свой праздник в комнате: разложив на столе сладости, справили праздник в узком кругу. Света не оценила дружбу Маши с Галей. Ей взбрело в голову отомстить предательнице, но каким образом – она ещё не придумала.

Глава 3

Утром Маша проснулась в прекрасном настроении. Вчерашний день придал сил и оставил неизгладимое впечатление от общения с девочками. Кто бы мог подумать, что Галя и Ася окажутся такими дружелюбными и открытыми. Мало того, девчонки устроили голосование, кто за то, чтобы войти в их круг доверия и держаться всем вместе, не давая никого в обиду, говорить правду, не ябедничать и не смеяться над соседками. В этот круг вошли ещё две воспитанницы: Юля и Валя. Поднявшись с постелей, девочки принялись расчёсывать волосы и обсуждать, кому какие причёски нравятся. Галя помогла Маше заплести косички под названием «Дракончик».

– Хорошо получилось, – любовалась своей работой Галина, рассматривая причёску. – У тебя очень хорошие волосы, послушные. Не то, что мои…

– А мне нравятся твои кудряшки, – улыбалась Маша. – Очень красиво.

– Я бы хотела такие, как у тебя. Хоть отрезай да себе пришивай, – Галя посмеялась. – Ну, кто на очереди?

Девочки создавали очередь на «парикмахерские услуги». Те, кто не любил долгих манипуляций, причёсывались собственными силами, дабы не остаться без волос, как любила приговаривать Валя, которая гордилась своими густыми волосами.

А вот Свете был объявлен бойкот: не разговаривать, не отвечать на её вопросы, не помогать – в общем, сделать вид, словно Света стала невидимкой.

– Ты у меня получишь, – сидя на кровати, толстушка бубнила себе под нос любимую фразу. – Вы у меня все получите.

Вечер.

– Девчонки! – в комнату вбежала Галя. – Айда на улицу! В снежки играть! Там так красиво снег порхает…

– Я с вами, – Маша вскочила с места. – Ася, Валя, собирайтесь.

– А я всё Изольдовне расскажу, – вставила свои пять копеек Света, которую распирало от злости.

– Ну и рассказывай, а воспитатель нас отпустила! – не выдержала Галя.

– Т-с-с, – Ася вступила в разговор. – Ты с кем разговариваешь? С невидимкой?

– Ой! – Галя вспомнила о бойкоте и тут же хихикнула. – И правда, что это я? Раньше нас было десять человек, а теперь девять, не считая того, что Нина и Люда уехали домой.

Светлана надула щёки, испытывая ненависть к Галине. Глаза округлились и, казалось, вот-вот выпадут из глазниц. Девочка засопела, сложив руки на груди и пытаясь не кинуться в драку. И так понятно, что у Гальки появилось ещё больше заступников. Её-то Света отлупит, а вот что делать с остальными? Боязно, а вдруг все волосы повыдергают?

– Очень-то и хотелось, – стиснув зубы, толстушка отвернулась к стене.

Одевшись потеплее, девочки высыпались на улицу с радостными криками. Зимой темнеет рано. После обеда на город опускаются сумерки, и фонари начинают свою работу, освещая там, где и положено.

– Как хорошо! – Галя встала под снегопадом, задрала голову кверху и раскинула руки в разные стороны. – Я счастлива!

Пушистые хлопья падали на лицо девчушки, попадая в рот и опускаясь на порозовевшие щёки. Беспорядочные «ватные» комочки таяли мгновенно на тёплой коже, оставляя после себя мокрое пятно.

– Нельзя есть снег, – Маша дёрнула за руку подругу. – Заболеешь.

– Я же не с земли его ем, а с воздуха! – звонкий смех Гали раздавался на весь двор интерната. – Машка! Вот это счастье! Посмотри, какая красота!

Маша покрутила головой и также подняла подбородок кверху. Тёмное небо с белёсым налётом напоминало море, которое Маша никогда не видела, но почему-то по очертаниям небесного купола стало понятно – это море с клубами волн, только потемневшее. Девочка представила, будто из этого моря падают кусочки пены и превращаются в снег.

– Сахарная вата, – произнесла Маша и открыла рот.

– Что? – Галя не расслышала.

– Вата, – улыбнулась подруга, взглянув на Галю.

– Точно! А всё это, – покрутившись на одном месте, Галя представила сказочную страну, – это мороженое «Пломбир»!

Ася и Юля стояли в стороне, наблюдая за тем, как девочки фантазируют. Услышав о мороженом, присоединились к подругам:

– Может, краски принесём и нарисуем леденцы? – предложила Юля.

– Монпансье, – поддержала Ася. Обратив внимание, что не хватает ещё одной подруги, задалась вопросом. – А где Валя?

– Наверное, опять шапку ищет, – усмехнулась Галина. – Пойду проверю.

Заходя в здание интерната, Галина обратила внимание, что Вали рядом с гардеробной нет. Пройдя чуть дальше по коридору, услышала плач, доносившийся со стороны лестничной площадки.

– Ты чего? – девочка увидела Валю, сидевшую на нижней ступеньке. – Пойдём с нами.

– Не могу, – рыдала Валя, держа в руке пальтишко. – Мне кто-то пуговички отрезал, а других у меня нет.

– Пуговички? – Галя наклонилась и присмотрелась. – Надо сходить к Изольде Валентиновне. У неё всегда есть про запас.

– Но таких, как у меня, нету-у, – ещё сильнее разревелась девочка, поливая слезами пальто.

– Ладно, надевай моё и иди. Я потом погуляю.

Валя с радостью приняла предложение. Одевшись, выбежала на улицу.

Вдоволь насладившись зимней погодой и игрой в снежки, дети вернулись в здание. Розовощёкие, довольные и уставшие, поднялись на второй этаж. В комнате их ожидал неприятный сюрприз. Открыв дверь, Маша вошла первой и остановилась.

– Маш, дай пройти, – Ася слегка подтолкнула подругу в спину. – Чего встала?

Выглянув из-за остолбеневшей соседки, Ася ахнула. На полу валялись фантики от конфет и шоколада, школьные тетради, разорванные пополам, свалены в кучу, словно кто-то готовился разжечь костёр. Подушка Юлии была измазана красками, а из пододеяльника Валентины вырезаны неправильной формы круги – и весь этот хаос увенчался мокрыми матрасами.

– А где Галя? – настороженно спросила Юля, разглядывая бардак.

– Кто это сделал? – насупилась Ася, готовая вот-вот заплакать. – И как теперь спать? Всё мокрое!

– Ой, а что это тут у вас? – в комнату ввалилась Света, облизывая петушка на палочке. – А мне Кобра вот что дала.

Следом за Светой в комнату вошла Галя, неся в руках пальто Валентины.

– Кто это сделал? – еле выдавила из себя Галина, выкатив глаза.

– Кто-кто, ты, – Света надкусила сахарный петушиный хвост и плюхнулась на свою кровать. – Я всё видела. Твоя же койка чистая…

– Меня здесь не было. Я носила воспитателю пальто, чтобы…

– Так вот ты какая! – разозлилась Валя, выдернув из рук соседки своё пальто.

– Я? – растерялась Галина, побледнев. – Я только что пришла. Вы же сами видели.

– И я тоже, – ехидничала Светлана, дрыгая коротенькими ножками.

Сообразив, что виновного не найти, Маша сбегала за воспитательницей, объяснив ей всю ситуацию – спать теперь негде.

– Горе луковое, – Изольда стелила специальную клеёнку для маленьких детей поверх сырого матраса. – Кто это так умудрился? Сами небось…

– Мы только что с улицы вернулись, – всхлипывала Ася, расстроившись. – А тут – вот.

Изольда выручила детей и попросила, чтобы утром расправили одеяла и убрали клеёнку, иначе в матрасах заведётся плесень. Ложась спать, дети не переговаривались между собой, как это бывает каждый вечер. Девочки обиделись на Галю, а она, в свою очередь, как ни пыталась доказать свою непричастность – отвернулась, не пожелав спокойной ночи.

– Её-то кровать сухая, правильно Светка сказала, – впотьмах послышался голос Вали. – А наши мокрые. Да и ещё все конфеты поела, ничего не оставила.

– Тише ты, – шикнула на подругу Юля. – А то ещё наябедничает на нас. Тогда всем попадёт.

Только Маша не вела разговоров и не злилась на Галю. Она не верила, что Галочка может так подло поступить со всеми подругами разом. Что-то тут не так.

Из-за деревенской привычки вставать пораньше Маша просыпалась первой. Открыв глаза и потянувшись, девочка присела на кровати. Ещё раз потянулась, широко зевнула и хотела было перекинуть косу вперёд, чтобы распустить, но, проведя рукой по шее, не обнаружила девичьей красоты.

– Господи! – Маша вскочила на ноги.

Хватая воздух позади шеи, не поверила, что косы нет. Испугавшись, завопила:

– Волосы отвалились!

– Чего орёшь, дура? – сквозь сон пробурчала Света. – Дай поспать.

Маша со всего размаху ударила по выключателю. Девочки проснулись от яркого света и, потирая глаза, нехотя встали.

– Ты совсем? Сколько времени? – Юле хотелось обругать соседку.

– Мои волосы, – заплакала Маша, проведя рукой по затылку. – Волосы…

– Ох, ничего себе-е, – протянула Ася, сообразив, что произошло. – Куда они делись?

– Кобра отрезала, – захихикала Светка, откровенно радуясь чужой беде.

– А не ты ли? – Галя приподнялась с постели.

– Ой, а что это у тебя под подушкой торчит? – Валя уставилась на кровать Гали. – О боже, волосы…

Галя приподняла подушку, где и обнаружилась пропажа.

– А-ха-ха! – расхохоталась Света, закинув голову назад. – Ты же хотела волосы, как у Машки. Вот, получай. А ты, Машка, не плачь, тебе и с лысиной хорошо!

– Галя, – Маша никак не ожидала такого поступка от подруги. – Что это?

– Ты думаешь, я могла бы тебя обидеть? – глаза Галины наполнились слезами. – Это не я!

– М-да-а, – Валентина зевнула, покосившись на Свету. – Значит, ты правду вчера говорила о Гальке: подлая она.

Светлана напряглась.

– Когда она тебе об этом сказала? – Юля уставилась на Валю. – Мы же вместе вчера были, на улице.

– Ну-у, – Валентина замялась и покраснела.

– В столовой, – выпалила Света, пытаясь помочь Вале.

– Не ври, – Юля встала у своей кровати. – Валя со мной всё время была. Мы сидели у окна, а ты посередине.

– Ну, может, на празднике… – щёки Светы побагровели.

– Нас не было на ёлке. Ты одна ходила, – Юля напирала, как истинный следователь.

– Валя! – Галина поняла, в чём дело. – Это ты сделала?

– Я? – Валентине стало не по себе. – Я ничего не делала…

– Посмотри на меня, – Галя подошла к подруге и присела на край её кровати. – Это ты пуговицы отрезала?

– Нет, это Светка… – проговорилась Валя и побледнела.

– Ах! – все девчонки ахнули хором.

– Бесстыжая, – покачала головой Галина. – И матрасы, и тетради – это всё ты.

– Нет! – закричала Валентина, понимая, что шалость выплыла наружу. – Это Света! Я тут ни причём!

Валя упала головой на подушку и заплакала.

– Она мне шоколадные конфеты обещала, а потом оказалось, что у неё их нет. Мы взяли у девочек и съели. Конечно, к вам мамы и бабушки приезжают, а у меня только дядька, но я ему не нужна, – всхлипывала Валя, уткнувшись лицом в подушку.

– Какая же ты дура! – закричала Света, вскочив на одеяло. – Ты такая же, как и Машка —предательница! Все вы тут предатели! Ненавижу!

Рыдая, Светлана выбежала из комнаты. Подруги переглянулись несколько раз. Теперь пришёл черёд Вали объясняться, почему она пошла против Галины. Оторвав голову от подушки, Валентина села на кровати. Вытирая уголком пододеяльника мокрое лицо, всхлипывала, хватала ртом воздух и подёргивала головой.

– Света постоянно говорит о зависти, – заикалась девочка. – Мне тоже завидно. У Гали и платья красивые, и лицо. А я… я…

– Ну и глупо, – Галя приобняла подругу и слегка улыбнулась. – Моя бабушка всегда говорила: «Всё по воле божьей, лицом никто не обижен, а люди придумывают красоту сами».

– Как это? – успокоилась Валя, не понимая, что имеет в виду соседка.

– Некрасивых не бывает, все одинаковые.

– Точно! – подхватила Юля. – Знаете Таньку из шестого класса? Так вот, все говорят, что она как куколка, а по мне – страшная и горбатая. Бесит её родинка на щеке.

– Юль, хватит, – Галя говорила спокойным, ровным тоном. – Девочки, надо сходить к Изольдовне, попросить, чтобы Машу постригла. А ты, Маш, не расстраивайся, волосы вырастут.

Глава 4

Лето.

Ася и Юля суетились, собирая вещи в дорогу. Юля нервничала из-за предстоящей поездки. Сегодня девочки уезжают домой на каникулы.

– Никто не видел мою тетрадку в клеточку? – рылась в тумбочке Юля, выкладывая книги. – Никак не могу найти.

– Под подушкой, растяпа, – Маша протирала стол. – Ты же туда её прячешь.

Подняв подушку, Юля обрадовалась.

– А то меня мама ждёт. Надо поторопиться, – сунула тетрадь в небольшой чемоданчик. – Ась, ты скоро?

– Уже всё, – Ася надела сандалии. – Побежали.

Закончив со столом, Маша принялась за подоконник.

– Маш, а ты поедешь домой? – сидя на кровати, Галя складывала свои рисунки. – А за мной папа скоро приедет. Тётя Кристина сказала, что мы поедем на юг – отдыхать.

– Везёт же, – Мария отодвинула в сторону горшок с алоэ. – Вот бы увидеть море…

– Не переживай, увидишь.

Ближе к вечеру комната опустела. Асю и Юлю забрали родители, Галю – вторая жена отца, Валя и Света ушли на улицу, всё-таки они стали подругами. Нина и Люда тоже покинули интернат на время каникул – уехали с родственниками: кто в деревню, кто на отдых. Маша сидела у окна и скучала.

В деревне сейчас хорошо: повсюду полевые цветы, кузнечики, пахнет свежей травой и липой. Дети бегут на речку, чтобы искупаться в тёплой воде, позагорать и заглянуть в чужие сети. Ох, сколько раз рыбаки гоняли ребятишек, чтобы те не выпускали рыбу, но мальчишкам всё нипочём. Озорничают и проказничают. Наложат деревяшек в сети да в ловушки, а то и вовсе перетащат в другое место – ищи потом, дядя-рыбак, волнуйся. Интересно, а как там Катя, Егорка и Федя? Скучают или нет? Федька маленький ещё, наверное, и не помнит о старшей сестре, а вот Егор должен помнить, ему было почти пять лет, когда Машу отвезли в интернат.

– Стёпка-а, – прошептала Маша, вспомнив о соседском мальчике. – Какой он стал? До сих пор сваливает свою вину на других или уже поумнел? А если на Катю?

Маша встрепенулась, представив, как мать наказывает сестру ни за что. Ой, нет, вряд ли. Стёпка не водится с малышнёй. Они ему не интересны. Он больше с Гришкой Советниковым водился. И что у них общего? Стёпа – проказник, каких свет не видывал, а Гриша из богатой семьи. Батька у него председатель, а мамка – бухгалтерша. Мать всегда говорила: «Сытый голодному не товарищ». Правда, не совсем понятно, причём здесь голодный и сытый, и кто кому не товарищ? Ох, странные эти взрослые, говорят так, что ребёнку ни в жизнь не разобраться.

– Маша, – послышалось из коридора. – Ты тут?

Мария обернулась и увидела маму, заглянувшую в приоткрытую дверь.

– Мама? – девочка не ожидала увидеть мать сегодня. Да и вообще когда-нибудь.

Она уже не ждала маму, так как неопределённость научила не надеяться ни на что. Маша не побежала с радостными криками, как это делают соскучившиеся дети. Она медленно поднялась со стула, подошла и уставилась в глаза Ирины, опустив руки по швам. Мать и дочь смотрели друг на друга и молчали. Маша заметила невозмутимое лицо мамы: без улыбки, блеска в глазах, хотя глаза Иры уже очень давно стали холодными и пустыми. Мама особо не распространялась на ласку, в которой так нуждаются маленькие дети.

– Собирайся. Домой поедем, – как-то холодно произнесла Ирина.

– Насовсем? – Маша ощутила прилив сил от услышанного.

Вот, наконец-то, она приедет домой, в родной Починок, в котором родилась и выросла, где у неё есть друзья и родные. Маша обрадовалась даже Стёпке, представив, как она увидит соседа и поздоровается. Ну и пусть, что он такой задиристый, зато свойский.

– На лето, – с недовольством ответила мать, заходя в комнату.

И тут Машу понесло. Забегав по комнате, девочка то и дело останавливалась и прикладывала указательный палец ко рту, вспоминая, куда она положила карандаши или расчёску.

– А что с волосами? – Ира только сейчас заметила короткую стрижку, похожую на каре.

– Ничего, – смутилась дочь. – Постригли.

– Вшей, что ли, нахваталась? – Иру передёрнуло.

– Нет. У нас их не бывает, – Мария держала в руках платье.

– Быстрей собирайся. Автобус скоро.

– Я сейчас, – торопилась Маша, закидывая свои пожитки в тряпичную сумку.

Выходя из интерната, Мария застряла в дверях.

– Ну, что опять? – Ирина нахмурила брови.

– Надо с Изольдой Валентиновной попрощаться, – девочка развернулась, но мать схватила её за руку.

– Обойдётся. Не в последний раз виделись, – дёрнула дочку на себя. – Я говорю, автобус ждать не будет.

В эту самую минуту Маша взглянула на мать, почувствовав, как мурашки поползли по рукам и спине. Девочка ощутила холод, исходивший от родного человека. Появилось ощущение неприязни.

«Чужая, – промелькнула мысль в голове. – Не мама – тётя».

До остановки шли быстрым шагом, чуть ли не бежали. Ирина всё время торопила девочку, которая отставала из-за тяжёлой сумки.

– Мама, сумка мешает, – застонала Маша, перекладывая ношу в другую руку.

– Донесёшь, не маленькая уже, – не обращала внимание Ира на дочь. – Быстрей, а то опоздаем.

Заприметив издалека автобус, мама вновь поторопила Машу.

– Шевелись, иначе пешком пойдёшь. Какая-то ты нерасторопная стала.

Запрыгнув в автобус, Маша заняла свободное сиденье у окна.

– Пить хочу, – прошептала, задыхаясь.

– Дома попьёшь.

Всю дорогу Маша ощущала неудобства: то яркое солнце слепило глаза, то жажда одолевала, заставляя ребёнка чувствовать сухость во рту. В салоне настолько душно, что по спине потекли капельки пота, зачесались шея и голова.

– Точно вшей нет? – обратив внимание, как дочка чешется, Ира сморщилась.

– Да точно, точно, – насупилась девочка, положив руки на колени.

Наконец автобус притормозил у поворота на просёлочную дорогу. Осталось всего ничего – почти километр пешком до Починка – и ты дома. Лёгкая доля волнения одолевала Машу. Вот-вот она увидит Катюшу и братьев – такая радость!

– Сегодня надо сено переворошить, – выдала вдруг Ира, перешагивая через выбоины. – Мне некогда, Катя не справляется, от Егора толку нету – лодырь, а Федька мал ещё. Вечером на картошку пойдём. Поросла зараза – бурьян по пояс. Устаю, сил моих нету.

Маша слушала мать, представляя заросшую усадьбу. В голове предстала картина, будто ботву картофеля обхватили длинные «лапы» крапивы, прижав своей колючей листвой светло-зелёные ростки. Б-р-р, противный сорняк. Маша всей душой ненавидела крапиву с тех самых времён, когда мать отходила ею по рукам за орущего Федю. И неважно, что Федька сам виноват. Нечего было приставать к Белянке, вот она его ткнула своим мокрым носом. Хорошо, что не рогами. Представив, как коза мотает саблевидными наростами, девочка улыбнулась.

– Чего лыбишься? – Ира заметила улыбку и приняла её за издёвку. – Или ты думаешь, сменила место жительства, так матери помогать не надо?

– Я? – Маша подняла голову. – Не-ет.

– То-то же, – строгий голос матери держал в напряжении. – Кто не работает – тот не ест.

Вот это новости! Кто это сказал? Откуда у мамы такие речи? Никогда в доме Титковых никто так не говорил, даже батька.

Вот и дом показался за высокой берёзой, растущей у дороги. Ох, душа запела соловьиной трелью. Маше хотелось сорваться с места и ринуться к калитке.

– Ну, беги, беги, – Ирина будто прочитала мысли дочери. – Только дверью не стучать! – крикнула вдогонку.

Девочка бежала, не чувствуя ног, втягивая через нос тёплый воздух и запах садовых цветов.

– Катька! – крикнула через калитку, не успев открыть.

– Ма-а-ша-а! – сестра выбежала из сарая, узнав родной голос.

Переполненная счастьем девочка забыла о куриных яйцах, бросив небольшое ведёрко на землю. Не выдержав силу земного притяжения, несколько яиц раскололись, обнажив содержимое.

– Маша, – Катюша обхватила руками сестричку. – Я так скучала, так скучала…

– Я тоже, – Мария прижимала сестру, чувствуя, как колотится её сердце.

– Ты больше не уедешь? – с надеждой в голосе спросила Катя, уставившись в глаза Марии.

– Я на всё лето приехала, – Маше не хотелось думать об отъезде. – А где Егор и Федя?

– Егорик на речке, а Федька спит, – нахмурилась Катя, отпустив сестрёнку. – У нас батька новый.

– Какой батька? – удивилась Маша.

– Дядя Митя. Он тоже спит, так что ты потише, а то мамка заругает, – Катя посмотрела вокруг себя и чуть не заплакала, заметив опрокинутое ведро у сарая. – Яйца! Ой, что сейчас бу-удет.

К детям подошла мать и сразу обратилась к Кате:

– Всё сделала, как я сказала?

Катюша громко глотнула, а потом кивнула головой, пытаясь не смотреть матери в глаза.

– Сейчас яичницу нажарю, и сядем обедать, – Ирина вошла во двор. – После – я на ферму, а вы сено ворошить.

– На какую ферму? – задалась вопросом Маша.

– Мамка коров доить ходит, – шепнула Катя. – Давно уже. Нашу Зорьку отдали, а молочка хотца.

– С фермы носит?

– Бывает, но рассказывать об этом нельзя, – Екатерина говорила так тихо, что сестре пришлось прислушиваться. – Это тайна. Стёпкину корову тоже забрали и Танькину…

– Зато коза есть, – подбадривала сестрёнку Маша. – Пошли домой, у меня язык высох и в горле песок. Пить хочу.

На этот раз Кате крупно повезло, мать не стала ругать за разбитые яйца. Молча выбрав целые из ведра, принялась жарить. Маша, испив чистой колодезной воды, уселась за стол. Поглядывая на мать, спросила:

– Можно я к Стёпке схожу?

– Успеешь ещё. Сено, а потом гулянки, – Ирина переворачивала яйца желтком вниз.

– А чем это так вкусно пахнет? – в кухню вышел заспанный дядя Митя. Обратив внимание на Машу, поздоровался. – О, привет, Машуль, как оно?

Девочка растерялась, вылупив округлившиеся глазёнки на дядьку.

– Чего молчишь? Или воды в рот набрала?

– Откуда вы знаете? – выпалила девчушка, чем рассмешила нового члена семьи.

– Вижу, как из носа пузыри пускаешь, – рассмеялся Митя, сунув нос в засаленную сковороду. – М-м, яишня, обожаю.

Дядя Митя оказался неплохим мужиком: улыбчивым и весёлым. Маше он сразу понравился, как только она услышала его глуховатый смех.

Дмитрий Го́дин – худощавого телосложения и невысокого роста, жилистый и загорелый, с густой блондинистой копной на голове. Маша присмотрелась к дядьке и заметила сходство с её родным отцом Филиппом. А ещё она заприметила ярко выраженную хромоту. Дядя будто ковылял по воображаемым ступенькам на ровном полу, а всё из-за того, что одна нога была короче другой аж на три сантиметра. Ничего не поделаешь, вот таким он уродился. В свои тридцать Митя уже успел освоить несколько профессий: сторож, сапожник, пастух, слесарь и даже вязальщик. Очень ему нравилось это дело – вязать. Было время, когда он навязывал шерстяные носки и продавал их на автовокзале города Брянска. Именно там познакомился он с Ириной.

– Шерстяные носочки для сына и для дочки! – призывал к покупке Митя.

– Вам не в тягость,

А для ребятишек – радость!

Ножки в тепле – крепкое здоровье!

Покупай-налетай,

О себе не забывай!

Заслушавшись крикливого торгаша, Ирина стояла у вокзала, ожидая автобус, и улыбалась. До чего ж горластый, симпатичный, а как складно сочиняет. Улыбка не пропадает с лица на таком-то морозе. Зубы сводит, а парень знай себе зазывает покупателей, размахивая парой серых носков.

– Мать вяжет? – с интересом приблизилась Ира, разглядывая самодельный прилавок.

– Сам, – с гордостью ответил Митя, подмигнув.

– Да ну-у, не может быть, – Ира оторвала взгляд от товара и подняла глаза. – Чтобы мужик да вязал?!

Женщина захохотала во всё горло, представив, как деревенские мужики сидят на крыльце своего дома и вяжут деревянными спицами бабские кофты.

– Я и варежки могу, – Митю прошибло по́том от чувства стыда, – и рейтузы…

– Чего? Рейтузы? – смех Ирины теперь уже напоминал гогот с примесью поросячьего визга.

– Отошли бы вы, барышня, а то всех покупателей распугаете, – предложил Митя.

Пока Ирина насмехалась над мужским занятием – пропустила автобус. Пришлось ждать следующего, а это почти три часа.

– Тьфу, ну что ж ты будешь делать? – смотрела на уходящий транспорт, стоя рядом с носками. – А всё ты: покупай-налетай. Юная вязальщица, – хихикнула напоследок женщина и отправилась внутрь здания, чтобы погреться.

Примерно через час в дверях автовокзала появился и Митя. Ирина сразу обратила внимание на его хромоту. Мужчина кое-как доковылял до свободного места, держа под мышкой сложенный деревянный столик и свёрток.

– Божечки, – прошептала Ира, пожалев инвалида. – Вот я дурында…

Не теряя времени, женщина решила извиниться. Поднявшись с насиженного места лёгкой походкой подошла к парню.

– Опять вы? – заметив приближающуюся хохотунью, Митя отвернул голову.

– Ты не обижайся, слышь? – лицо Иры зарумянилось от стыда. – Я же не со зла… Ну, не видала, чтобы мужики таким делом занимались.