Текст книги "ИнтернатовскаЯ. Повесть"

Глава 8

Пришло время расставаться. Мать так и не выписали к отъезду детей. Ирине был прописан постельный режим, дабы избежать последствий. Беременность протекала с осложнениями, но врачи давали благоприятный прогноз, если женщина будет строго соблюдать предписания лечащего врача.

– А как вы хотели, кумушка? – утренний обход начался раньше обычного. – Сколько вам? Тридцатничек? Молодая ещё, нарожаете.

– И долго я ещё буду спину отлёживать? – хмурилась Ира, лёжа на боку. – У меня в доме мал мала меньше.

– Муж имеется? – задал вопрос крупный дядька с глухим голосом.

– Имеется, – буркнула женщина, натянув косынку на глаза.

– Ну вот, есть кому позаботиться, а вы так переживаете. Покой и только покой. Никаких стрессов. Пейте витаминки и восстанавливайтесь.

Уходя, доктор пожелал будущим мамам крепкого здоровья и не забывать о режиме.

– Ух, мировой дядька, – воскликнула соседка по палате Тома. – Я здесь уже третий раз и всё налюбоваться им не могу.

– Говорят, у него своих двое и один приёмыш, – влезла в монолог Галя. – Видела я его жену из окна. Стройняшечка такая – загляденье.

– Слышала такое, – Тома свесила ноги. – Но тот, приёмный, вроде как и не приёмный вовсе. От первого брака…

– Да не был он женат, – открыв дверцу тумбочки, сорокалетняя Фрося достала яблоко. – Врут всё. Женился, да, лет в тридцать, а ребятишки – все не его.

– Как это? – у Томы округлились глаза.

– А вот так. Достались в наследство от старшего брата. Ой, там такая история, – откусив огромный кусок зелёного фрукта, Фрося уселась поудобнее и начала свой рассказ. – Брат погиб, а жена нашла другого. Дети неприглядные, голодные, никому не нужные. Сжалился Михалыч над выводком и забрал к себе. Жена против была, брыкалася, но наш врач из крутого теста – не дал в обиду племянников. Дали ему квартиру побольше в нашем районе и должность главного врача.

– Тю, – Тома скривила губы. – Хорош брехать. Не было такого.

– А вот и было, – Ефросинья кинула на поверхность тумбы огрызок и полезла ещё за одним яблоком. – Я здешняя, мне лучше знать.

– Неважно, свои или родные, главное – человеком вырастить, – Галина подошла к открытому окну. – У меня сестра взяла так одного, а лет через пять – второго. Мало того, разница между ними в два года, так старший вырос ворюгой, а малой – тружеником. А позже выяснилось, что они родные братья от одних отца и матери.

– Ой, – Фрося доела второе яблоко и прилегла. – Куда ходить, у меня их пятеро, и все разные.

– От разных отцов? – Ирина оживилась, слушая бабские беседы.

– Не. Ванька у меня один, – опешила от вопроса Фрося. – Я о характере говорю. Старший Никитка весь в отца. Любит с железяками возиться да молотком помахивать. Илюшенька больше со мной время проводит – обожает готовить. Недавно шить научился.

Ира слушала, положив голову на подушку, и понимала: а ведь женщины правы, какая разница, кто отец – главное, воспитать человеком.

***

– Завтра поутрянке на автобус, – Митя поставил ногу на верхнюю ступень лестницы. – Егор, остаёшься за старшего. Хотя…

Кое-как спустившись вниз, мужчина опустил лестницу на землю.

– Не, малы вы ещё с Федькой. Надо няньку для вас подыскать, – сказав вслух, Митя вспомнил о соседе. – Я сейчас до Толика дойду, а вы – мыться и в постель.

Открыв соседскую калитку, Митя вошёл во двор.

– Есть кто дома? – крикнул в сторону сарая и прислушался.

Не дождавшись ответа, постучал в дверь хаты.

– Здоро́во, – Толя открыл дверь. – Какими судьбами?

– Слушай, просьба есть, – Митя был уверен, что Толик не откажет. – Завтра с утра в Брянск еду, а малых оставить не с кем. Может, приглядите по-соседски?

Анатолий поставил руку на дверной косяк и сделал беспокойный вид.

– Завтра? – прищурил глаза, подняв голову к небу. – Не, завтра не могу. Трошкиным обещал помочь.

– А если Степана попросить? Он у вас уже взрослый, справится, – Митя искал выход из сложившейся ситуации.

– Стёпка с бабкой в соседнее село умотали. Будут через два дня.

– Ох, что же делать? – хоть Митя и хвалил Егора за проявленное трудолюбие, но всё-таки не доверял ему младшего пасынка.

– А чего в сад не отправляете? – смекнул Толя. – Всё ж подмога.

– Дык старый развалили, а новый не построили ещё.

– А-а, я и забыл. Мой-то обалдуй большой уже… Ну, ты не серчай, – Толя хлопнул по плечу соседа. – Давай, пока.

Подойдя к своему дому, Митя задумался. Не тащить же с собой ребятишек. Не ближний свет, устанут по такой жаре, а в деревне и присмотреть некому. Ирина особо не общается с местными женщинами, так, по работе если, и то в дом никого не пускает. Да и Митя сам только лишь здоровается с жителями, не более. Что же делать?

– Привет, Мить, – кто-то прошёл мимо. – Как жизнь?

Митя повернул голову и улыбнулся.

– Здравствуй, Володя. Жизнь – только держись, – протянул руку. – Сам как?

– А никак, – Владимир пожал руку Мити. – Хотел завтра печкой заняться, да тёща приезжает. Не будешь же пылить. Подумает – назло.

Мужчины громко рассмеялись.

– Печка – это хорошо, – Митя покосился на свой дом. – А я завтра в Брянск еду. Надо девчонок отвезти.

– В интернат? – наклонив голову, спросил Вова.

– Ага, учиться пора.

– Слушай, Мить, – покрутил головой Володя и, убедившись, что никто не подслушивает, продолжил. – Правда, что вы голодаете?

– С чего ты это взял? – Митя был обескуражен столь каверзным вопросом.

– Люди всякое болтают… – Володя пристально посмотрел на деревянное жилище и вздохнул. – А зачем тогда в интернат вы их отправили?

– Там образование получше и… – пожал плечами Митя, не зная, как правильно ответить, чтобы по деревне не пошло ещё больше слухов. – Только пацанят оставить завтра не с кем.

– Так приводи к нам, – предложил Вова. – Завтра у меня выходной, присмотрю.

– Спасибо! – обрадовался Митя и тут же сник. – Только… ты же завтра занят будешь, мне Толик сказал.

– Так это вечером, а с утра я абсолютно свободен.

– Ещё раз спасибо, – пожав руку Володи, Митя попрощался и двинулся к крыльцу.

Ну и Толик, ну и болтун. Отказал в плёвой помощи. Да что за ними смотреть? Через забор поглядывай, чтоб со двора не сбежали, и покорми в обеденное время – всё, делов-то. Пройдоха ты, Толя, не по-соседски поступил, не по-человечески.

Рано утром Митя вместе с падчерицами отправился в Брянск. Больше всех была счастлива Катя. Всю дорогу девчушка задавала вопросы, поглядывая в окно автобуса и представляя, какой будет жизнь в интернате.

– А как зовут девочек, которые с тобой в комнате живут?

– Я тебе уже говорила, – Маша устала от надоедливой сестры.

– А Танька Зотова мне позавидовала, – усмехалась Катя. – Когда я рассказала, куда уезжаю, она обиделась и больше не пришла.

– Ну и ладно, – Маша разомлела от яркого тёплого солнышка и уже вовсю засыпала.

– Эй, – Катя толкнула сестру в плечо. – Спишь, что ли? Я с ней разговариваю, а она…

– Кать, сама всё увидишь, хватит приставать, – занервничала Маша. – Всё лето проходу не давала и опять с вопросами лезешь. Не буду я больше ничего рассказывать.

– Ой, ну и ладно, вредина, – сложив руки на груди, сестра отвернулась.

Митя наблюдал за девочками, сидя напротив, и улыбался. Какие же они смешные. Как бы то ни было, они любят друг друга.

Автобус остановился у автовокзала. Сёстры поспешили

на выход, Митя же чуть задержался, закидывая на спину сумки с вещами.

– А теперь куда? – Катя закрутила головой, растерявшись.

Столько народу она видела всего один раз в жизни, когда мама привозила её к Маше в гости. Но зимой людей было как-то меньше. Или просто так показалось. Хотя кому захочется гулять по улице в морозный день.

– Ого, откуда их столько? – прошептала Катя, прижимаясь к сестре.

– Приехали, наверное, – Маша ждала отчима. – А вообще, это же город.

– И ты их всех знаешь? – ляпнула Катя, не подумав.

– Сдурела?

– А я в нашей деревне всех знаю, – озиралась девочка, чувствуя себя неловко.

– Сравнила нашу деревню и город.

Дождавшись отчима, все трое двинулись в сторону интерната. Маша шла, опустив голову. Закончилось лето, жаль. Так быстро, что не успела толком насладиться деревенским воздухом и родными местами. Теперь ждать следующего лета очень долго, а так хочется остаться в Починке навсегда. Одна отрада – Катя рядом. Пускай, она очень надоедлива и любопытна, зато напоминает родные края и дом.

– Будем писать письма в деревню, – вдруг сообразила Маша. – А то я не догадалась…

– А зачем? – Катя всей душой прилипла к интернату.

– Как зачем? – Маша остановилась. – Целый год не увидишь маму и братьев. Соскучишься.

– Не-а, – улыбалась сестра. – Мне и здесь хорошо.

– Правильно, Машуль, – отчим поддержал идею Марии. – Надо поддерживать связь с родными.

Издалека начал виднеться интернат.

– Вот он, – загрустила Маша, передвигаясь тяжёлыми шагами.

– Ого, какой, – заметив серое мрачное здание, Катя немного опешила. – А я думала, интернат – разноцветный, если там одни дети живут.

– Угу, красный, – съязвила старшая сестра. – Или голубой.

– Дом как дом, – Митя чувствовал, каким будет тяжёлым расставание с девочками. Он знал, насколько Маше трудно отрываться от родного дома.

Подходя к воротам, Катя сникла.

– Ну вот, некрасивый какой.

– А ты как думала? – Маша вошла во двор.

– Наш дом и то симпатичней. Зелёный.

– А этот серый. Заходи и не ной, – дала команду сестра.

Открывая дверь здания, Маша вошла первой. Тихо. Непривычно тихо. Обычно слышен гам девчонок и беготня, а тут – никого.

– Мы первые? – Катюша взяла сестру за руку.

– Это вряд ли.

По коридору послышались шаркающие шаги. Маша присмотрелась и узнала воспитательницу.

– Здравствуйте, Изольда Валентиновна, – громко поздоровалась.

– Как-как её зовут? – Катю рассмешило странное имя женщины. – Соль, зола?

– Да тише ты, – Маша незаметно стукнула сестру по руке и прошептала. – Изольда.

Пожилая женщина подошла ближе. Катя рассматривала незнакомку с любопытством. Седые, как снег, волосы убраны в незамысловатую причёску. Такую носят бабушки, заколов волосы сзади и подоткнув гребешком. Обыкновенное платье в пол и тёмно-зелёный пиджак придавали шарма женщине, а непринуждённая улыбка – доброты.

– Хорошая, – шепнула Катя на ухо сестре.

– Кто к нам приехал, – сложив пальцы в замок, покачала головой женщина. – Машенька, я так рада тебя видеть, – переведя взгляд на вторую девочку, спросила, – А это кто у нас, Катюша?

– Ага, – Катя расцвела и протянула руку. – Будем знакомы.

Воспитательница в ответ пожала руку девочки и добавила:

– Какая вежливая, воспитанная Катюша, – Изольда улыбалась, глядя на детей, и вздыхала.

– Здравствуйте, – Митя также поздоровался и протянул руку. – Вот, доставил.

– Вижу-вижу, – женщина обратила внимание на сумки. – Вещи?

– Да, еле донёс. Далековато живёте, – Митя опустил ношу на пол и протёр лоб.

– У нас автобусы ходят, – подняв брови, сказала воспитательница.

– Ничего, мы своим ходом, – Митя понимал – на проезд денег впритык.

– Ну, попрощайтесь с папой и пойдёмте устраиваться, – поторапливала детей Изольда. – У нас сегодня аншлаг. Многие приехали…

Маша развернулась и, обняв отчима за пояс, зажмурила глаза.

– Прощай, папка, – сказала вполголоса, сдерживая слёзы.

– Почему же «прощай», – Митя погладил девочку по голове. – До новых встреч.

Катя, глядя на сестру, ощутила тоску по дому. Прижавшись к отчиму с другой стороны, заплакала.

– Пап, я буду скучать, – неожиданно для всех произнесла девочка.

Все органы мужчины вздрогнули. Вот и вторая назвала отцом. Наконец-то.

– Ну, что же вы, сестрички, – закусив губу, Митя гладил детей по волосам. – Не навсегда ж расстаёмся. Будем переписываться, а летом… А почему летом, зимой, на Новый год соберёмся все вместе.

– Мамка сказала – летом, – из-за сестры Маша тоже заплакала.

– Ну, мало ли, что она сказала. Зимой тоже можно.

Изольда стояла как вкопанная. Вспоминая, сколько детей за её годы работы в этом интернате прощались вот так с родителями, женщина почувствовала огромную тяжесть внутри, в душе. А что поделать? Жизнь такая, приходится отдавать детей на казённые харчи и чужое воспитание.

– Пойдёмте, дети, – воспитательница понимала – чем дольше они будут стоять, тем труднее уйти. – Катя, идём смотреть твою комнату.

– Как? – Катя отцепилась от отца и перестала хныкать. – Я не буду жить с Машей?

– Ваши комнаты рядом, так что не переживай.

– Я не хочу, – девочка мгновенно пожалела о своём приезде. – Я хочу с Машей.

– В комнате, где живёт Маша, нет свободных мест, – уточнила Изольда. – Тебя поселили в соседнюю.

– Так нечестно. Мы же сёстры, – возразила девочка, вцепившись в руку сестры. – Я без неё никуда не пойду.

– Что ты как маленькая? – Маше стало стыдно за Катю. – Бери сумки и пошли.

Схватив хатули́ (сумки), девочки поплелись за Изольдой Валентиновной к лестнице.

– С богом, – пробормотал Митя вслед дочкам и удалился.

Катя поднималась по ступенькам, ощущая всем нутром неприязнь к этому месту. Захотелось бросить тяжёлые сумки и рвануть за отчимом, но она этого не сделала. Чем выше подъём, тем противнее от чужих стен.

– Я домой хочу, – буркнула девочка, глотая солёные капли.

– Поздно, – прошептала сестра. – Мамка отругает, если ты сейчас за папой побежишь.

Катя остановилась на последней ступени. Поставив сумки на деревянный пол, перевесилась через перила и посмотрела вниз.

– Папка! – крикнула во всё горло и заплакала ещё сильнее.

– Катя, – к ребёнку подошла воспитатель. – Ты уже большая, должна понимать: в жизни часто придётся мириться с жизненными трудностями, а вот после долгого терпения приходит радость.

– Какая ещё радость? – всхлипывала Катя, вытирая глаза размашистыми движениями.

– Станешь старше – поймёшь, – Изольда не торопила события. – Поймёшь, что в этом мире всё делается к лучшему.

– Долго ждать? – Катя потихоньку успокаивалась.

Ничего не ответив, Изольда Валентиновна махнула головой и пошла по коридору.

– Не реви, – Маша шла рядом с сестрой, глядя в спину воспитателя. – Мы же не в больнице, а в доме, где куча детей.

– Угу, – последний раз всхлипнула Катя и выдохнула.

Изольда, остановившись у двери комнаты, улыбнулась и сказала:

– Заходи, осваивайся.

Катя вздрогнула.

– А где ты будешь? – спросила сестру.

– А вот, – Маша указала на следующую дверь у окна.

– Я пойду, – воспитатель сделала шаг назад, – а ты, Маша, объясни всё сестричке, разложите одежду, – распахнула дверь, – вот те две койки свободны, выбирай любую.

– Спасибо, – Маша поблагодарила женщину и дёрнула Катю за платье.

– Спасибо, – вполголоса сказала Катя, сунув голову в дверной проём.

Заходя внутрь, Катя глубоко вдохнула. Ого, какая огромная комната, не то, что в деревне. А окна, окна-то какие, ну прямо как в школе.

– А где учат? – кинула сумки на кровать, стоящую у стены. – На первом этаже?

– В школе, – ответила Маша, аккуратно поставив ношу на пол.

– А где она?

– Тут, недалеко.

Поводив носом всюду, куда можно было заглянуть, Катя воспряла духом.

– А теперь пошли смотреть твою комнату!

Заводя сестру в своё пристанище, Маша обратила внимание на Свету. Девочка сидела на подоконнике и болтала ногами.

– Привет! – поздоровалась с некой надменностью.

– Привет, – нехотя ответила Маша, приближаясь к своему месту.

– А это кто? – Света показала пальцем на Катю.

– Меня Катей зовут, – бойкая младшая сестра запрыгнула на кровать Маши.

– Нельзя прыгать, – вполголоса предупредила Маша, стаскивая Катю вниз. – Пружины лопнут.

– К нам вообще посторонним заходить запрещено! – ещё громче высказала Света, спрыгнув с подоконника. – Ты кто такая?

– Я? – выпучила глаза Катя, заметив наглый тон. – Сестра Маши.

– А-а, я тебя вспомнила, – Светлана присела на свою койку. – Это же ты с матерью приезжала сюда. Ещё зимой.

– Да, я, – Катюша задрала кверху нос и поставила руки на бока.

– И что тебе здесь надо?

– Жить буду.

– Ты? С чего вдруг? У тебя свой дом есть! – Светка начала нервничать то ли от дерзкой девчонки, то ли от зависти.

– Сама захотела, – Катюша вела разговор на равных.

– Ха! Ври больше! – вскочив на кровать, закричала Света. – Тебя, как и Машку, бросили!

– Неправда! – не выдержала Катя. – Это тебя бросили! А я сама захотела!

– Бе-бе-бе! – Светлана скорчила глупую рожицу. – Бросили! Бросили!

– Это ты врушка-толстушка, – придумала обидное прозвище Катя и также скорчила рожицу.

– Пошла отсюда! – победу в соперничестве одержала Катя, и Светку это взбесило. – А то принесёшь какую-нибудь заразу! Вон, Машку даже постригли из-за этого!

Катя замерла. Как постригли? Ей же сделали новую причёску и всего-то.

– Не слушай её, – Маша не обращала внимание на соседку. – Пусть говорит, что хочет.

– Опять наврала? – щёки Кати порозовели. Запрыгнув на кровать Светы, девочка выставила живот вперёд, как бы устрашая. – Ну и вруниха же ты! Фу, толстая вруниха!

– Слезь отсюда! – столкнув Катю, Светлана схватила подушку. – А то сейчас как дам!

– Попробуй только! Я тебе голову оторву! – Катя поднялась с пола и погрозила кулаком.

Маша смотрела на девочек, не предпринимая никаких действий. Пусть ссорятся, за Катю не страшно. Она смелая, может и сдачи дать.

– Вы обе никому ненужные! – Света вспомнила о дядьке, которых привёл сестёр. – Даже ваш дядька вас бросил!

– Это не дядька, а наш папа! – вступилась за отчима Катя.

– Ага, конечно! Откуда он взялся? Машка говорила, что ваш папка в речке утонул!

– Это новый папка! И он очень хороший! Лучше всех!

– Вруха! Не бывает новых или старых! Этот дядька вас сюда притащил, а сам будет в вашем доме жить! Вы – помеха!

– Что ты сказала? – Катя встала у кровати вплотную и упёрлась ногами в железную перекладину.

– А ещё колченогий, а значит, слабый и больной! Бе-бе-бе! – выкатив язык, Света издала противные звуки.

– Закрой свой рот! – тут уже Маша пошла в наступление. Слова соседки ударили по больному месту. – Или я тебя…

– Да что ты мне сделаешь? Ха-ха! – Светку понесло. – Самая такая же станешь, если подойдёшь!

– Извинись, – грудным голосом захрипела Маша, напугав тем самым сестру. – Извинись сейчас же!

– Ага, сейчас! Разбежалась! – запрыгала на кровати Света. – Все вы такие, больные и хромые!

Маша вышла из себя. Подскочив к девочке, со всего размаху ударила кулаком по лицу гадкую Светку.

– Ой, мамочки, – Катя отошла назад, побледнев.

Маша замерла. Света, потрогав щеку, а потом и губы, сплюнула в руку.

– Что у тебя там? – еле слышно спросила Маша, вытянув шею.

Светлана разжала кулак и завизжала.

– Я всё расскажу! Всё! Тебе попадёт! – вопила девочка, вытирая рот. – А-а! Изольда Валентиновна!

Спрыгнув с кровати, Света выбежала из комнаты с душераздирающими криками.

– Ты ей зуб сломала, – Катя встала у стола. – Нас теперь выгонят, да?

– Никто никого не выгонит, – уверенно ответила Маша и продолжила складывать свои вещи в тумбочку. – Иди в свою комнату, а я сама разберусь.

Катя медленно двинулась к двери. Со стороны движения девочки выглядели так, словно она передвигала ногами в воздухе, не касаясь земли.

– Быстрей! – скомандовала сестра, и Катю как ветром сдуло.

Предчувствуя скорую расплату, Маша села на кровать, выпрямилась в струну и положила ладони на колени.

– Машенька! – В комнату вошла Изольда, задыхаясь от собственной спешки. – Что у вас здесь произошло? Как? Ты же только что приехала!

– Она меня ударила! – зарёванная Света встала рядом с воспитательницей. – Я ничего не сделала, а она! Она! Похвалилась, что с сестрой жить будет и сказала, мне надо освободить койку!

– Маша?! – никак не ожидая такого поведения от воспитанницы, Изольда Валентиновна ахнула. – Мне не верится, что ты могла так поступить…

– Это неправда! – поднявшись на ноги, произнесла Маша. – Она всё врёт! Пусть расскажет, как…

– Врунья! Врунья! – запрыгала Света и, схватив женщину за руку, закричала. – Они меня вдвоём били, представляете? Катя запрыгнула на кровать и начала обзываться, а потом…

– Она врёт! – Катя никуда не уходила. Стоя за дверью, подслушивала. – Она сказала, что мы с сестрой заразные! А ещё сказала, она здесь главная! Она первая ударила меня по лицу!

Слушая детей, Изольда не знала, кому верить. Свету знала прекрасно, как заводилу и очень неуравновешенного ребёнка, а Маша за весь год показала себя с хорошей стороны.

– Значит так, – посадила Свету напротив Маши. – Зуб вырастет. Молочный выпал – не страшно. А насчёт ваших скандалов я должна доложить директору.

– Не надо, – прослезилась Света, испугавшись выселения. Все знали, насколько строгий Василий Иванович. Может запросто отправить, куда следует, из-за частых скандалов. – Я больше не буду!

– Честное слово? – улыбнулась Изольда, глядя на расстроенную Свету.

– Честное слово, – вытирая лицо, прошептала девочка.

– В таком случае, помиритесь и хватит уже ругаться. Как вы не понимаете, вам нечего делить. Все находитесь в одинаковом положении. Пройдут годы, вы станете взрослыми и покинете стены интерната. Вас будут вспоминать, как драчунов и скандалистов – вы этого хотите? – строго спросила женщина. – Многие возвращаются, чтобы встретиться с воспитателями, рассказать, как сложилась их жизнь и поблагодарить работников за тяжёлый труд. А что делаете вы? Вы же будущее поколение нашей великой страны. Какой пример подаёте остальным детям? Все люди – братья…

– И сёстры, – вздохнула Катя, опустив голову.

– И сёстры, верно. Прекратите выяснять отношения и унижать друг друга. Знаете, как в жизни бывает? – Изольда заговорила чуть тише. – Были мальчишки, ненавидевшие друг друга, а когда выросли, стали друзьями не разлей вода.

– Ого! – воскликнула Катя. – Разве так бывает?

– Ещё и не такое бывает. Жизнь – это целая загадка. Сегодня подрались, а завтра…

– А завтра помирились, – Катя вновь вздохнула.

– Верно, – Изольда с улыбкой посмотрела на новенькую. – Заканчивайте ссориться. Вы же хорошие, и я в этом уверена. Пройдёт время, и я не удивлюсь, если Света и Маша станут лучшими подругами.