Текст книги "Последняя инстанция. Расследование"

– Олбанском, – машинально поправил я, чувствуя, как подкатывает комок к горлу. Хреновый признак. Ещё чуть-чуть и случится со мной приступ панической атаки. Шутки-шутками, но, когда я однажды его испытал, думал: всё, хана. Смертушка моя припёрлась. «Скорую» аж вызывать пришлось. Кричал: «Приезжайте быстрей, умираю на фиг!» Примчалась «скорая», выслушал дохтур все мои стенания, вкатил мне укол феназепама в задницу и удалился, пообещав, что жить буду, но недолго, если не научусь снимать стресс. Что он имел в виду, я не очень понял, но стресс снимаю регулярно. Не так, чтобы в запой на неделю, как Сашка, но раз в неделю, по пятницам – святое дело стресс снять! Сейчас в организме чувствовалась потребность в перезагрузке, как любит выражаться не наш президент. Потребность я удовлетворил незамедлительно.

– Ну да, на непонятном нормальным людям языке – это точно. Причём, стойкое ощущение, что они издеваются. Пришлось их взгреть так, что они быстро на нормальный язык перешли и всё мне популярно объяснили. Даже нарисовали на бумажке какую-то схему с циферками, квадратиками, стрелочками и всё это подписали – куда, чего и как. Короче, давай не будем вникать. Можно наблудить в сети так, что хрен тебя вычислят хоть ФСБ, хоть ЦРУ… Разве что, такие же умельцы, но и то без гарантии. В общем и целом, найти человека нельзя. Точка, – я так активно закивал, что чуть не подавился. – Пусть этот вопрос пока повисит – что да почему. Не в этом суть. Короче говоря, парень законтачил с одной симпотной девицей Таней…

– Симпотной? Ты ж сказал, что её фотки не было на сайте!

– Наблюдательный ты, Сергеев, – похвалил меня Звонарь, – её и не было. Была фотка Анжелины Джоли. На неё всегда ведутся. Только очень симпатичные девицы позволяют себе в качестве аватарки использовать фото очень красивых женщин, если они собираются не просто виртуально общаться, а встречаться в реале. Ну, сам посуди: у неё на аватаре какая-нибудь Мадонна в молодости, а на реальное свидание приходит рыжая, курносая матрёшка с косой и попой пятьдесят шестого размера. Сдриснешь? Вот, то-то! Ну, а эта смело выставила вместо себя Джоли, да ещё в открытую заявила, что она – де, симпатичней, так как моложе, с натуралом во всех местах и без излишних каракулей на теле. И ещё она не собирается буйно размножаться и, вообще – противница детей. По крайней мере, на этом этапе своей семнадцатилетней жизни.

– До сих пор не понимаю, к чему ты мне всё это рассказываешь, но у меня созрел вопрос: а кто с кем познакомился?

– Вот! Сергеев! Чутьё твоё знаменитое тебя не подводит! В корень зришь! Она – с ним. Его фотка была выложена на сайте, ну, типа: «Познакомлюсь с привлекательной девушкой до двадцати пяти лет с целью веселого совместного времяпрепровождения»… Ну, или как там они пишут… И она откликнулась. Он парень видный, симпатичный, так что – ничего удивительного. Конечно, он и с другими девчонками общался, но эта зацепила его свой бесшабашностью. И ещё: она как и он, якобы, чрезвычайно интересовалась паркуром. Среди девиц – это редкое явление, поэтому он и повёлся. Ну, в общем, слово за слово, хреном по столу – они договорились встретиться. У него. Родичи его должны были свалить на выходные, и он пригласил девицу домой. Артём – ну, парня этого Артём зовут, – приготовил джентльменский набор: фрукты-шмукты и вискарь из папиных запасов. Ну и тонну презервативов, естественно. Девица заявилась, как и обещала, вовремя. Вся из себя – симпатюля, с обложки просто – ноги, талия… Худовата только чрезвычайно… Ну так, это ж мы любим подержаться, а молодые парни сейчас предпочитают вешалок модельных. В общем, «после совместного распития» папиного вискаря, парочка опробовала все помещения квартиры на предмет возможного их использования в сексуальных целях. Причём, – вот на что обрати внимание! – девица буквально с самого порога преподнесла Артёму коробку презервативов. Да какую! В наших секс-шопах таких и не видели! Наши эксперты консилиум собирали – где бы это могло быть выпущено – просто какой-то драгоценный сундук с сокровищами, а не коробка с гандонами. В общем, чем они всю ночь занимались – это и так понятно. Выпито было немало, и под утро Артём рубанулся. Когда проснулся, смотрит – девицы нет. След простыл. Парень вначале струхнул не по-детски – дома денег полно, драгоценностей мамкиных, шубы там, кольца, антиквариата до чёрта, коллекция оружия… У него аж поджилки затряслись. Если что пропало – куда бежать, кого искать? Девочка Таня из Интернета? Бред. В общем, перелопатил он всю квартиру – всё на месте. Даже деньги, которые на виду лежали и мамашино колье, стоимостью в полквартиры – всё на месте.

– То есть, вообще ничего не взяла? И телефон, конечно, не оставила, и имени её настоящего он не знает, и записки прощальной: «Мне было с тобой просто прекрасно, но я другому отдана»… Не, не было?

– Не было ничего. И не взяла она ничего. Исчезла по-английски. Культурно. И телефона, конечно, не оставила. Да, парню было не до того, чтобы девку разыскивать – он в полной запарке сначала вещи шерстил – ну, не пропало ли что, а потом начал порядок наводить. Родители звякнули из аэропорта, типа они, любимые, скоро будут. А у них там всю ночь такая вакханалия продолжалась, что на уборку хорошо бы клиниговую компанию вызвать. Парень не знал, за что хвататься. Кое-как прибрал, а когда презервативы собирал – насторожился. Резинки-то девка принесла. И тут вдруг выясняется вполне даже интимная подробность – ни одного целого презика он не нашёл. В пылу страсти, там, он ни черта не заметил, что они рвутся… А, когда убирать стал – все, как один. Ну, он выкинул их, конечно, балбес. Хотя, парень взрослый, мог бы головой кумекать. Не всё так просто! С чего бы это им было разорваться-то? Ну, один, ну два, на крайняк! Ну не двенадцать же?!

– Ого! А парень твой не преувеличивает? Не перегибает?

– Да не, они ж всю ночь кувыркались. Не понимаю только, как он не почувствовал, что они рвутся все подряд. В экстазе, поди…

– В экстазе! – передразнил я, – А, когда снимал – не заметил, что резинка порвана?! В каком они состоянии были оба?

– Да в никаком! В три пилотки! Умудрились из джакузи с непроливайкой соседей затопить, кухонный стол, стоимостью восемь тысяч евро сломать, разорвать какой-то старинный гобелен, кажется, семнадцатого века и посуды перебить тысяч на десять долларов.

– На сколько?! – как посуда может стоить десять тысяч долларов и ещё при этом находиться в зоне досягаемости для разбития, у меня в голове не очень укладывалось, – Погоди-ка, погоди-ка! А с какого перепугу кто-то вдруг начал считать убытки? На каком основании? Или парень сам учёт вёл: шесть портсигаров серебряных… Что-то я не врубаюсь?!

– А… Это всё уже потом начали считать, когда выяснилось, что девка Артёма спецом наградила этим ВИЧем, вернее, СПИДом.

– Подожди-ка! ВИЧ и СПИД – вещи довольно разные, – с большой долей сомнения произнёс я, поклявшись про себя, что прочитаю самый толстый медицинский справочник в целях повышения самообразования, – То есть, зараза, конечно, одна, но её степени – разные. ВИЧ – это вирус иммунодефицита… СПИД – это уже последняя стадия, – в моём голосе было всё больше и больше сомнения. – Откуда у семнадцатилетней девицы СПИД?

– А кто сказал, что ей семнадцать? – коллега почесал затылок. – Я такого не говорил.

– Здрассти! Сам сказал, что она не собирается размножаться в эпоху своего семнадцатилетия!

– Ну так, блин, Серёга! Это ж она ему в сети написала. Не всё то за забором есть, что на заборе написано. Ей на самом деле больше. По документам – Татьяна Лагина, двадцать пять лет.

– Хорошо, не Ларина! Ладно, фиг с ним, с возрастом. Ты знаешь, как выглядят те, у кого этот самый ВИЧ перешёл в стадию СПИДа? Они тощие, болезненные, никакого задора ни в теле, ни в глазах. Вспомни Фреди Меркури на последних выступлениях! Он на смерть был похож. Твой Артём, случайно не слепой? Как можно принять больную СПИДом за тощую модель? Да и потом, она же наверняка наркоманкой была! – что, ни дорожек, ни синяков – ослеп, да?

– Ну, не обратил он внимания. А кололась она в пах, чтоб менее заметно было…

– А вот паха-то он и не приметил, так-растак! И куда же он, по-твоему, смотрел? В дивные глаза, с двенадцатью презервативами в кулачке?

– Ну, блин, Серёга! Не в том же вопрос!

– Тогда хватит болтовни! Не имей ты мои мозги! Я и так давеча чуть с крышей собственной не распрощался, думал, точно в дурку отправлюсь… До галюнов дошло! А ты мне ещё про какие-то любовные романы щебечешь! Есть, что сказать по существу – говори! Нет, я пошёл…

– Да есть, есть… Просто, по порядку хотел всё рассказать!

– А не надо мне по порядку! Ты с главного начни. А по порядку я сам всё разложу. И вопросы задам, если недопойму чего-нибудь. А то ты, как сказочник – издалека начал: «Жила-была курочка Ряба. И было у неё два яичка…». С яйцами, поди ты, кура была!.. Говори главное!

Второй раз за последние три дня у меня возникло стойкое и пугающее желание задушить собеседника собственными руками. Переборов в себе это новое доселе чувство, я немного успокоился. Серёга внял моим настойчивым просьбам и ускорил рассказ.

– Ну, значится так. Через некоторое время, Артём попадает в ту же больницу с рецидивом этого своего стафилококка. У него берут анализы – ну всё те же, по полной программе, и обнаруживают в крови ВИЧ.

– Сколько времени прошло со встречи с той девчонкой?

– Ну, месяц-полтора… А что?

Я набрал номер Макарыча – палочки-выручалочки. Он на это прозвище, кстати, обижается, на Макарыча реагирует спокойно, а от «палочки-выручалочки» просто звереет. «Какая я вам, упырям, палочка?!» – вопит спокойный всегда эксперт, и мы тут же затыкаемся. От криминалиста мне нужно сейчас одно: инкубационный период ВИЧ? Эксперт долго жевал мне что-то про отличие СПИДа от ВИЧ, тряс мозги до тех пор, пока они не опухли, и лишь напоследок, когда я жалобно-блеющим голоском вопросил: «Через какое время после заражения в крови можно обнаружить вирус?» он ответил, хоть и не кратко, но вполне бодро:

– Так, аж через три недели можно. Бывает и больше – до года. Но зачастую вирус проявляется раньше. В организме появляются антитела… – дальше я попробовал не вслушиваться, чтобы не загружать голову ещё и медицинскими терминами, – … тогда могут обостряться уже имеющиеся заболевания, увеличиваются лимфоузлы, поднимается температура…

– Василий Макарович! Мне нужно точно знать, можно ли через три недели после заражения, особенно с учётом того, что в контакте был человек не просто с ВИЧ, а СПИДовый больной, выявить заражение?

– Можно! Что, сынок, на этот раз?

– Расскажу, Василий Макарович! Сейчас только разберусь – наш это эпизод или не наш, и обязательно расскажу.

Глава 13

Грустно смотрю в глаза Звонарёву. Держу просто МХАТовскую паузу. Он терпит, как и Сашка. Знает, что за этой паузой будет интересный сюжет. Наконец, мне надоедает мучить коллегу, и я выкладываю всё, чем поделился со мной эксперт.

– Ну, так ты меня и не удивил, – капитан вздохнул облегчённо. – Я думал, что ошиблись, может, спецы наши. Оказывается всё верно, это она его заразила.

– Так, теперь давай подробней, но с самого конца. Девицу нашли?

– А что с конца?.. Нашли девицу. Вот по этим самым серверам-провайдерам и засекли адрес. Она с домашнего компа выходила в сеть. Девица сейчас в больничке следственного изолятора. Ничего не отрицает. Утверждает, что перезаражала бы всех, кого успела бы. Её, по-хорошему, под подписку надо было бы выпустить. Но куда? Она реально заражать народ пойдёт. И осудить её по сто двадцать два – два будет не так просто. Есть её признание в том, что она намеренно заразила Артёма. И дальше? Дальше она на суде произнесёт одну единственную фразу: «Я его честно предупредила! Даже целую коробку презервативов принесла – вдруг он не побеспокоился?!», и гони гусей! Там, конечно, адвокаты со стороны папы…

– А кто у нас папа? – я вдруг вспомнил мелкие детали в описании квартиры: джакузи, стол за восемь тысяч евро, посуды, только побитой, на десятку зелёных… Нет, у меня нет никакой классовой вражды! Наверное, нет! Зависти к тем, кто способен купить себе стол за восемь тысяч евро – нету у меня! Есть что-то другое, но что – я сам понять не могу. Ну не к штатному психологу же мне идти. Надо девушку завести. Или собаку. Хотя собака вряд ли что-то подскажет. А вот девушка… Так, пора заканчивать беседу, дело к вечеру клонится, и расслабляющий обед плавно перетекает в ужин, да ещё и в незапланированном месте. А в запланированном месте есть, хоть и небольшой, но всё же шанс встретить ту длинноносую стервочку со смелым взглядом.

– Эй, командир! Ты где? – Звонарёв тщетно пытался вернуть меня к действительности. – Папа «у нас» какая-то шишка из Земельного комитета. Да какая разница? Девку-то по-любому посадят. По полной вкрутят пятерик – и заражай дальше. А если ещё эпизоды разыщутся, то и все восемь.

– Тухлое дело, – покачал я головой. – Доказать намеренность заражения очень сложно. Ну, допустим, ты докажешь, что она стояла на всевозможных учётах, и она от этого не отвертится. То есть, свалить на то, что она не знала, что у неё СПИД – не выйдет. Значит версия такая: она знала, но поддалась на уговоры парня, заявилась к нему в гости. Но она ведь не скрывала свого присутствия у него, не отказывалась от того, что между ними был интим. Ведь коробку с презервативами она сама принесла. Целую коробку!

– Так, в этой коробке-то всё и дело! Часть резинок осталась. Эксперты с первого взгляда оценили: тонкая работа!

– Что тонкая работа – презервативы?

– Да нет! Ни одного целого. И надрезы сделаны тончайшим инструментом очень профессионально…

– Профессионально сделаны надрезы на гандонах?! Это что-то новенькое! И какие же мастера, позволь тебя спросить, подобной профессией овладеть могли? Надсекатели презервативов? Это шутка такая? Или со шпионажем связано? Ты меня пугаешь!

– Да ну тебя! Тебе говоришь, как ты просишь – от конца к началу, а ты всё ёрничаешь. Там на самом кончике, ну, который отстойником зовут, на самом-самом э-э-э… дне… блин… ну, на конце пупырки этой… мелкие, практически микроскопические трещинки. Как будто микро-скальпелем нанесены.

– И в чём фишка?

– Да в том, что если просто проколоть презерватив – ну, дырку в нём сделать, то он, скорее всего, порвётся прямо в процессе, если не при надевании. А эти насечки на отстойнике дают мужику практически до конца дело довести, а в момент… этого… эякуляции, – Серёга аж вспотел от произношения незнакомых слов, – рвут презик, как Тузик грелку, то есть, в мелкое лоскутьё.

– А парень не заметил ни в одном случае?

– Что значит: ни в одном случае? Они же всего один раз встречались!

– Ты дурку-то не валяй! Я имею в виду, ни за один половой акт – сколько их там, говоришь, было-то: двенадцать?! Не заметил, что снимает с конца рваную грелку?

– Так бухие ж были! Чего там рассматривать? Скинул и за новым полез.

– Так, допустим! Презервативы были специально проколоты…

– Не проколоты, а аккуратно, со знанием дела, надрезаны!

– Слушай! Ты тут Джеймса Бонда не строй! Просто заговор какой-то. Кто как сумел, тот так и надрезал. Может, у них срок годности вышел, и они сами полопались?

– Проверяли… Нормальные, свежие…

– А с чего взяли, что они рвутся только в момент эякуляции?

– Выяснили! Эмпирическим путём…

Я вдруг подумал, что очень жалею, что не пошёл в своё время в криминалисты. Насмотришься там, конечно, всякого, но случаи у них бывают – ни один анекдот не сравнится. Ну, это ведь надо! Ну, как можно проверять презервативы на момент разрыва эмпирическим путём, блин?!

– Ну ладно. А что Лагина эта сама говорит? Что специально хотела заразить? Про презервативы что говорит?

– Так прямо и говорит, – подтвердил Звонарёв, – что заразить хотела. Презервативы, мол, сама резала. Целенаправленно нашла в сети первого попавшегося самца и попёрлась к нему. Ты знаешь, она стопудово врёт. И презики ей, во-первых, такие не по карману – они туеву хучу денег стоят, а во-вторых, не могла она их так покромсать. Что-то там не так, понимаешь?! Врёт. Знает, что тянет срок на себя, и врёт. Ей до лампочки, по-моему, что с ней дальше будет. Тюрьма – так тюрьма, смерть – так смерть, воля – так воля. А на волю, она, кстати, не шибко-то и стремится. Там что – опять игла, и проституция. Сейчас её в больничке с дозы постепенно снижают – чувствует она себя довольно комфортно. Они же там, в больничке, тоже не лыком шиты. Им колёса разные дают, лёгкие наркотики, чтобы постепенно тягу снимать, дозу снижая. А на самом деле, если несколько штук таких таблеток захавать, так три дня под кайфом будешь ходить. Вот они и хитрят, им таблетки в рот запихивают, дают запить, а потом пальцем проверяют – проглотила или нет. Так они суки, отойдут от медсестры на два шага и срыгивают эти таблетки. А потом друг другу копят. Сегодня ты торчишь, через неделю – я… Всё развлекуха. Ну и плюс чифир…

– А таблетки что, прямо из глотки выплёвывают? Не боятся заразу какую подхватить?

– Ну, ты Серёга, даёшь! Какую заразу? У них там только бубонной чумы нет… И то не уверен. СПИД, гепатиты всех видов, туберкулёз, лишай, сифилис… Напугал ежа голой жопой!..

– Ну да, ну да! Надо бы мне с этой барышней побеседовать. Непохоже, что обычная, даже смазливая проститутка, да ещё наркоманка, сама такой сценарий прописала. Непохоже это на их породу.

– А вот это ты, брат, зря так думаешь! Девка она умная. Очень умная. Ты с ней поговори, сам поймёшь – она могла и не такое придумать. Но тут, видишь, ещё один блуд имеется…

Мне показалось, что мои руки буквально потянулись к горлу Серёги, но я вовремя сдержался. Коллега заметил мою недвусмысленную реакцию, и немного сник. А то – вон ведь как раздухарился! Разошёлся, мать его! Ещё один блуд!… Так и знал, что всё равно обманет, всё равно, не с конца начнёт.

– Не тяни, убью – почти ласково прошептал я.

– Мы почему на тебя сразу подумали?..

– На меня?!!! То есть, это я презервативы скальпелем надрезал?!

– Да ну тебя, Сергеев! Неправильный ты мужик!

– Это зарплата у нас неправильная, а мужик я нормальный, правильный, с хорошей ориентацией…

– Да ладно на зарплату-то пенять. Она у вас, у прокурорских, поди вдвое выше нашей?!

– Ты, тёзка не имей привычки по чужим карманам заглядывать. Хоть в три раза больше – её всё едино на нормальную жизнь не хватает. Так, что вы там на меня подумали?

– Ну, подумали, – заелозил Звонарёв, – что это дело может к твоему делу дело иметь. Ну, в смысле – отношение… Там ведь, понимаешь, история какая вышла… – ещё, ещё чуть-чуть, и на одного непутёвого сыщика в мире станет меньше. Не слишком ли я кровожадный в последнее время? Да нет, в самый раз! – Там, видишь ли, папа…

– Что папа?

– Ну, папа там землю роет, хочет, чтобы мы заказчика нашли. Кто-то ему натрендел, что это не просто случайность, а специальный заказ такой.

– Папа, говоришь, землю роет? Ну, так ему положено землю рыть – он же из Земельного комитета… Специальный заказ, говоришь? А на кого? Этого ему не натрендели? На него самого или на пацана его?

– Говорит и так, и так может быть.

– Значит, эти кровососы что-то там накуролесили, а мы давай ищи тех, кто им отомстить решил?! Так, что ли?

– Да так, Сергеев, так! Что-то ты с катушек съехал! Меня, правда, предупреждали, что ты немного того… не в себе… Ну, так я тебе, Сергеев, скажу: ты сильно не в себе! Как-то уж чересчур сильно. Ты взгляни на ситуацию. Живёт семья: папа, мама, сын. Все они – законопослушные граждане, которые живут по законам, спят по законам, едят по законам. И не их это дело, что несчастный следователь Сергеев не способен себе даже машину купить, не влезая в долги. Это не к ним! Это вся система такая. И не нам её менять, и решать тоже не нам! А нам – ловить тех сволочей, которые вот таких добропорядочных граждан грабят, убивают, или вот, как в данном случае – приходят и заражают смертельной болезнью… Ты тут, Сергеев, Робин Гуда из себя не строй. И эмоции свои держи поглубже. Ты – работник прокуратуры и ведёшь дело о стрелке. Все это знают. И причина всем известна: месть! И, хочешь, по-хорошему ты мне сейчас без этих соплей – «неравенство-несправедливость» скажешь всё то, что можно к моему делу присовокупить, или завтра мы с начальником отделения к твоему начальству на поклон: пусть объединяет дела.

– Оснований мало… – спокойно произнёс я, уже начиная понимать, что основания есть.

– Найдём основания. Ты ж понимаешь, как это делается. Один звонок из Земельного комитета наверх. Оттуда один звонок твоему шефу вниз. И дело красуется у тебя на столе. Ты как-то, Сергеев, заважничал. Ты не находишь?

– Нет. Не нахожу. Ты мне лучше вот что скажи, за последнее время с Артёмом… э-э… как его фамилия?

– Траубе…

– …С Артёмом Траубе случались какие-нибудь случаи… правонарушений? Нарушения правил движения? Драки? Может что-то серьёзное?

Серёга молчал. Он неглупый был мужик. Честный. Он всегда полагался на закон. Он всегда поступал так, как было предписано уставом, кодексом и инструкциями. Я бы не смог так. Потому и не нравился он мне. Ну так, мне же замуж его не звать. А вот работать с ним было тяжело. Он продолжал молчать, предоставляя мне время для работы интуиции. Он чувствовал, что сейчас в моём мозгу включено всё: логика, память, рассудок и эта самая, мать её, интуиция. Она у меня явно была именно там, в башке. Звонарёв ждал. Когда пауза стала совершенно неприличной, он заговорил. То, что он говорил, я прокрутил в мозгу уже несколько раз. Я уже знал приблизительно всё, что он мне скажет.