Текст книги "Очаровательная мстительница"

Ей пришлось на время залечь на дно, но, разумеется, бизнес не мог существовать без ее участия. И так кое-кто, обрадовавшись, что Фараонша исчезла с горизонта, уже попытался отжать себе лакомый кусок. Ольга отлично помнила тот день на Крите, когда вернувшийся Иван вместе со своими бойцами притащил к ней в дом Абдуллу, одного из ее людей, контролировавших поток наркотрафика на местах. По донесениям выходило, что Абдулла, воспользовавшись тем, что ее позиции ослабли, решил по-быстрому ее слить, переметнуться к конкуренту. С такими проблемами Ольга привыкла разбираться быстро и решительно. Нужно заставить урода слить информацию о том, кто пытался его перекупить, выдать все явки, пароли, а потом прикончить. Ничего необычного, ей приходилось делать такое тысячу раз.

Но теперь она была не одна, рядом всегда отирался Николас. И Ольга со страхом поняла, что боится снова предстать перед ним в грозном обличье Фараонши. Она никогда и не перед кем не склоняла головы, не извинялась за то, какая она есть. Но сейчас все яснее осознавала, что перед Николасом хочет казаться лучше, добрее, милосерднее. А в ее бизнесе быть милосердным означало смертельную опасность. Не задавишь измену на корню, и против тебя восстанут все.

По счастью, в тот момент, когда доставили окровавленного, связанного Абдуллу, Николас ушел на берег, на рыбалку. Разобраться с этим воющим куском дерьма нужно было до его прихода.

– Кто тебе заплатил? – коротко спросила Ольга, наставив на него дуло пистолета.

Кривоногий бородач забулькал, кое-как выговаривая по-русски:

– Отпусти, Ольга-ханум, наврали тебе. Никто мне не платил, клянусь!

Ольга в задумчивости смотрела на лебезившего перед ней таджика. Прострелить ему колено, чтобы память лучше заработала? Нельзя, получится шумно, долго и грязно. Вернется Николас, увидит эту мерзость…

– Я в последний раз тебя спрашиваю, кому ты пытался продаться? – негромко повторила она.

Абдулла снова залепетал какую-то чушь. Ольга сделала знак державшемуся в стороне Ивану. Тот отдал команду, и ребята быстро подскочили к побелевшему от ужаса таджику, залепили ему рот, поволокли на улицу. Тот извивался, хрипел. Держа наготове пистолет, Ольга следовала за ними.

Абдуллу оттащили за горный отрог, в пустынное место. Отвесные скалы не давали пробраться в ущелье случайным прохожим, решившим прогуляться по живописным горам. Абдуллу бросили на камни. Ольга присела на корточки, приставила дуло с глушителем к его виску и выстрелила. Башка предателя превратилась в кровавое месиво, ошметки слипшейся бороды прилипли к дулу.

– Приберись тут, – бросила Ольга Ивану и, на ходу обтирая и пряча пистолет, поспешила домой.

– Ольга, милая, где ты? – звал ее вернувшийся Николас.

– Я здесь, – отозвалась она недрогнувшим голосом.

Он выбежал из спальни ей навстречу, загорелый, с влажными от морской воды волосами. И Ольга распахнула руки, успев в последнюю секунду вытереть забрызганные кровью пальцы о низ темной рубашки.

Николас так ничего и не узнал о том происшествии.

Случайная беременность нарушила привычный порядок мыслей. Ребенок… Это определенно постоянная величина, которую теперь придется учитывать всегда. Даже если ее арестуют, даже если убьют, все должно быть устроено так, чтобы на ребенке это не сказалось. Она скорее сама сдастся властям, чем позволит, чтобы жизнь этого пока не рожденного малыша повторила историю Оленьки Котовой. Как она вообще допустила беременность! Слишком расслабилась, растаяла от ласк Николаса, от безмятежной жизни на острове. И теперь, раз уж такое произошло, нужно было принять меры, чтобы будущий малыш оказался защищен со всех сторон, на случай любого развития дальнейшего сюжета ее жизни.

– Ты не рада? – спросил ее Николас в тот вечер, когда она призналась ему.

И Ольга честно ответила:

– Нет. Я не уверена, что мне вообще стоит иметь детей. К тому же…

– Что? – надавил Николас, когда она замешкалась с ответом.

– К тому же это означает, что теперь ты точно от меня не отвяжешься, – усмехнулась она.

Она знала Ника уже достаточно хорошо, чтобы уяснить, что он обладает очень четкими представлениями о человеческой порядочности. И своего ребенка не бросит никогда. А значит, теперь они повязаны накрепко, и ей ни за что не удастся убедить его оставить ее и вернуться в свой нормальный мир.

– Не сомневайся, – фыркнул Николас. – Должен же кто-то научить пацана кататься на серфе.

– А ты уверен, что это будет пацан? – рассмеялась она.

Николас с потешно озабоченным видом приложился ухом к ее пока плоскому животу. Осторожно постучал по нему пальцами, снова прислушался – и наконец пожал плечами:

– Не отвечает… Но да, надеюсь, что будет пацан. Потому что учить дочку наряжаться в красивые платья, танцевать и флиртовать в нашей семье точно будет некому.

«Семья», «дочка», «сын»… Эти слова были в применении к ней такими непривычными, что Ольга не находила ответа. Ей еще предстояло привыкнуть к своему новому положению.

К моменту приезда в Лондон маскировать под одеждой живот было уже невозможно. И миссис Бериша, едва увидев их в холле гостиницы, уставилась на него так, словно увидела привидение. Ольга знала, что Николас говорил родителям о будущем ребенке, однако гречанка, скорее всего, предпочитала не думать об этом и только теперь, столкнувшись с любовницей сына, вынуждена была принять свершившийся факт.

Николас тепло обнял отца, подошел к матери, и та обвила руками его шею и прижалась сухими губами к виску. Ольга была в курсе, что он уже виделся с ними, когда летал в Лондон на судебные заседания, где решалось, можно ли достоверно установить, что человек, запечатленный на видеозаписи, является Николасом Беришей. Наверное, тогда они пережили восторги встречи после долгой разлуки. А может, Беришей смущало ее присутствие? По крайней мере, родители приветствовали своего сына хоть и с искренней любовью, но сдержанно и степенно. В первые мгновения они обращались к нему по-гречески, но затем, как требовали правила хорошего тона, перешли на понятный всем присутствующим английский, на котором говорили с мягким лондонским выговором.

Семейный обед, для которого заказали столик в одном из ресторанов центра города, прошел спокойно. Мистер Бериша ел с аппетитом и продолжал осыпать Ольгу комплиментами. Его супруга почти не прикасалась к еде, но с благоговейной улыбкой наблюдала за тем, как обедает ее драгоценный сын. Ольга же не могла отделаться от мыслей, что только невероятным зигзагом судьбы ее могло занести за этот стол, в компанию к таким людям. Думала ли она, нищая, забитая сиротка из постперестроечной Москвы, что однажды будет обедать в Лондоне с богатой и аристократической семьей? Могла ли себе представить это юная протеже Пороха, которую бил головой об асфальт лейтенант Рогов? Да, в общем, и кровавой Фараонше, перед которой трепетали крутые мафиозные боссы, тоже было здесь не место.

В завершение обеда миссис Бериша отложила полотняную салфетку и сказала, обращаясь к Николасу:

– Сынок, вам с отцом нужно заехать к мистеру Уокеру, осталось еще кое-что уладить.

– Хорошо, – покладисто отозвался ее сын. – Только провожу Ольгу до отеля.

– Нет, поезжай сейчас, – настояла мать. – А мы с Ольгой прогуляемся. Хочу показать ей рождественский Лондон.

Николас неуверенно взглянул на Ольгу, та же качнула головой – мол, поезжай и ни о чем не беспокойся. Было ясно, что миссис Бериша вознамерилась допросить свою «невестку» и от этого намерения не отступится.

– Ольга, у вас в России, кажется, Новый год отмечают шире, чем Рождество? – обратилась она к ней.

– Да, это так, – кивнула Ольга. – И Рождество у нас отмечается 7 января, а не 25 декабря, как в Европе.

– Тогда, думаю, вам тем более будет интересно, – подытожила миссис Бериша и поднялась из-за стола.

Лондон был богато украшен к приближавшемуся Рождеству. В сгущавшихся сумерках светились золотыми огнями протянутые между домами гирлянды и фигуры ангелов. Стояли новогодние елки, усыпанные блестящими шарами и фонариками. На раскинувшейся посреди улицы рождественской ярмарке шумела радостная толпа. Девчонки в колпачках Санта-Клаусов что-то пели. А впереди по белоснежному льду городского катка скользили фигуры в разноцветных курточках. Пахло хвоей, эгг-ногом, свежей сладкой выпечкой и праздником.

Миссис Бериша, неторопливо шагавшая рядом с Ольгой, наконец заговорила. Повернула к ней свое красивое, гордое лицо и произнесла:

– Так чем же вы занимаетесь, моя дорогая, позвольте поинтересоваться?

Разноцветные блики уличных огней замелькали перед глазами. Ольга почувствовала, как заныла поясница. В последние дни такое случалось – ходить ей было уже тяжело, и во время прогулки начинало иногда прихватывать живот или спину.

– Думаю, вы в курсе, чем я занимаюсь, – отозвалась она. – У меня свой бизнес, грузоперевозки.

– Что же такое вы перевозите, что вам временами приходится прятаться от полиции? – спросила миссис Бериша, удивленно приподняв точеные брови.

– Вы действительно хотите это обсудить? – хмыкнула Ольга. – Не боитесь, что вас впоследствии привлекут к ответственности за укрывательство?

Миссис Бериша пропустила шпильку мимо ушей. Остановилась у одного из ярмарочных лотков, увитого еловыми ветками, и попросила налить ей стакан горячего шоколада.

– Будете? – спросила она Ольгу.

Та покачала головой и, пока мать Николаса отвернулась, просунула руку под просторное пальто, скрывающее живот, и потерла поясницу.

– Ольга, Николас – археолог, – снова заговорила миссис Бериша, когда они двинулись дальше. – Ученый. Он не может существовать в ограниченном пространстве. Ему нужно ездить в экспедиции, на раскопки, изучать найденные артефакты, летать на конгрессы для ведущих специалистов в его области. Если лишить его любимого дела, он никогда не будет счастлив.

Гречанка говорила мягко, вкрадчиво, и Ольга, несмотря на то что уловка эта была весьма прозрачна, чувствовала, что слова матери Николаса задевают ее, бьют прямо в цель. «Никогда не будет счастлив…» И виной тому она.

– Послушайте, я ни к чему Николаса не принуждала. Он совершенно свободен, – сухо отозвалась она и судорожно сглотнула.

Поясницу снова пронзило болью. Жаловаться холодной гордой леди на свое здоровье не хотелось, и Ольга, сделав вид, будто заинтересовалась безделушками на одном из ярмарочных лотков, остановилась и украдкой перевела дыхание.

– Я верю, – миссис Бериша тронула ее за руку. – Верю. Но вы же знаете, у любимой женщины есть более тонкие способы добиться своего. Если бы вы убедили Николаса вернуться к прежней жизни…

– Я пыталась, – сквозь зубы пробормотала Ольга.

Боль, от которой еще секунду назад сыпались искры из глаз, теперь отступила, и она снова пошла вперед, лавируя в толпе.

– К тому же не забывайте, у нас скоро будет ребенок. И от него Николас никогда не откажется.

– Да, он порядочный мальчик, – с гордостью произнесла гречанка. – Но у меня есть к вам предложение. Ольга, подумайте, какой образ жизни вы ведете. Постоянно в опасности, постоянно на грани. В любой момент вам может потребоваться пуститься в бега, скрываться. Какой бы серьезной охраной вы себя ни окружили, всегда есть шанс, что к вам явятся ваши… враги или полиция. И последствия могут быть страшными.

Голос железной дамы дрогнул. И Ольга задумалась, действительно ли ее так волнует научная карьера Николаса или она просто боится, что, оставаясь рядом с ней, тот подвергается ежедневной опасности. Наверное, и то, и другое. И понять миссис Беришу было можно. Ольга и сама отдала бы все заработанное – да что там, не раздумывая, отдала бы свою жизнь, лишь бы быть уверенной, что Нику ничего не угрожает. К сожалению, даже если она прогонит его, гарантировать это теперь будет невозможно. Наверняка все уже в курсе, что у Фараонши завелся любимый человек. В каком-то смысле Николасу даже менее опасно было находиться рядом с ней, под присмотром охраны, чем быть вдали от нее, где его в любой момент могли бы схватить, чтобы оказать на нее давление.

– Как вы считаете, – тем временем продолжала миссис Бериша, – хорошо ли ребенку расти в такой обстановке?

– Я не совсем понимаю вас… – настороженно произнесла Ольга.

И снова ее скрутило болью. На этот раз такой сильной, что на висках выступила испарина и в сердце словно бы вогнали тонкую иглу.

– Ольга, оставьте ребенка Николасу, – взглянув ей в глаза, неожиданно произнесла миссис Бериша.

Мимо пронесся подросток в костюме рождественского эльфа. За ним – девушка с оленьими рожками на голове. Рядом, сверкая огнями, медленно кружила карусель под атласным алым шатром. Дети, оседлавшие деревянных лошадок, весело смеялись и махали руками в варежках оставшимся на тротуаре родителям. Из динамиков лился Jingle Bells.

– Я обещаю вам, что малыш вырастет в моем доме. Что он ни в чем не будет знать отказа – лучшие учителя, школы, репетиторы. Он поступит в Кембридж или Оксфорд. Попадет в британские аристократические круги. И дело не только в этом. Поверьте, больше внимания, тепла и любви, чем в нашем доме, ребенок не получит нигде. Мы с Генти будем заботиться о нем так же, как всегда заботились о Николасе. А вы будете свободны, у вас будут развязаны руки. Разумеется, вы сможете приезжать, когда захотите, навещать вашего сына или дочь. Мы не станем вас разлучать, наша цель – благо малыша…

Ольга изо всех сил ухватилась за перила крыльца какого-то магазина. Все тело ее свело судорогой, вдоль позвоночника поползла струйка пота.

В словах миссис Бериши была своя правда. Конечно, ребенку лучше будет расти в спокойной обстановке, в любви и тепле. Конечно, ему ни к чему видеть то, что порой случается в жизни Ольги. А семья Бериша, разумеется, откроет перед ребенком самые блестящие возможности. К тому же у Ольги были большие сомнения относительно того, что она вообще способна быть матерью.

Но все эти соображения перекрывались воспоминаниями о нищей, одинокой, неприкаянной жизни у мамы Люды. О насмешках: «Сирота без роду, без племени, подкидыш, кому ты нужна!» Единственное дорогое воспоминание о детстве – как мать играет с ней, обнимает, ласкает, бегает наперегонки – Ольга хранила, как бесценное сокровище, но редко позволяла себе извлекать его из глубин памяти, чтобы не раскисать.

Нет, она сама жила сиротой и никого не обречет на эту участь.

– Нет! – твердо произнесла Ольга. – Нет. Ребенок будет расти со мной.

И тут уже не сдержалась, хрипло застонала и согнулась, когда тело пронзил очередной приступ боли. Миссис Бериша отреагировала мгновенно:

– Спокойно! Спокойно, моя дорогая, без паники. Началось.

– Как началось? – охнула Ольга. – Еще две недели.

– Видно, сыну Николаса не терпится сунуть свой любопытный нос в этот мир, – улыбнулась миссис Бериша, уверенно ведя ее сквозь толпу к стоянке такси. – Весь в отца.

А Ольга еле слышно шепнула ей в спину:

– Дочери…

Они еще не говорили родителям Николаса о том, что родится дочь.

В такси миссис Бериша, мгновенно утратившая всю свою аристократическую холодность и величавость, отирала Ольге пот со лба, позволяла вцепляться во время схватки в собственные покрасневшие и распухшие руки и ласково журчала над ухом:

– Все хорошо, все хорошо, милая. Не волнуйся, время есть. Все в порядке, в клинике нас уже ждут.

– Позвоните Николасу, – успела крикнуть Ольга уже в приемном покое больницы, когда медицинская бригада подхватила ее и повезла в родильное отделение.

А через несколько часов Николас Бериша, не в силах сдержать слезы умиления и восторга, уже прижимал к груди крохотную девочку в натянутой на лысую головку розовой трикотажной шапочке. Ольга, изможденная, усталая, но при этом взбудораженная эндорфиновым выбросом, наблюдала за ними сквозь полуприкрытые веки. Малышка жевала пухлыми губами и щурила на Николаса пока бессмысленные мутные глазки.

– Она похожа на тебя, – шепнул тот, опускаясь с ребенком на руках на край Ольгиной кровати. – Такая же красавица.

– Не выдумывай, – отмахнулась Ольга. – Она – вылитая ты. Надеюсь, и характером тоже.

Тут малышка сморщила маленькое круглое личико и разразилась ревом, то ли подтверждая слова матери, то ли решительно протестуя против них. Николас совершенно растерялся. Вскочил, затряс ребенка, принялся напевать что-то.

– Дай ее мне, – попросила Ольга.

И, приняв сердитую малышку на руки, приложила ее к груди, где та мгновенно успокоилась.

– Как мы ее назовем? – спросил Ник, завороженно глядя, как дочь упорно, жадно сосет молоко.

И Ольга ответила:

– Мария… Маша…

С того дня прошло больше года, а Ольга до сих пор была не уверена, что из нее получилась хорошая мать. Ей доставляло удовольствие наблюдать за Марией, с удивлением следить за тем, как растет и развивается малышка. Со своим характером (довольно вздорным, если быть честной), со своими вкусами и интересами. Но ни детские игры, ни книжки-потешки, ни пирамидки совершенно Ольгу не интересовали. Ей приходилось делать над собой усилие, чтобы заниматься с дочерью этими вещами. К счастью, рядом всегда был Николас, который погрузился в отцовство с головой и с радостью брал все развлечения Марии на себя.

Ольга понимала, что любит дочь безмерно, сильнее, чем кого бы то ни было на свете. И в то же время ясно осознавала, что матерью-наседкой, умиляющейся каждому писку своего ребенка, ей никогда не стать. Оставалось надеяться, что позже, когда Мария подрастет и станет интересным собеседником, им проще будет найти общий язык.

Малышка уже в год отличалась неуемным своевольным характером. Не терпела отказа и стремилась всегда настоять на своем. Однажды забралась к Ольге в спальню и стащила с комода выцветшую от времени куклу в обветшавшем платье. Ту самую, что объездила с суровой Фараоншей полмира. Ольга ласково, но твердо отобрала игрушку у Марии, чем вызвала приступ рассерженного рева. Прибежавший на шум Николас подхватил дочь на руки и укоризненного взглянул на Ольгу.

– Что тебе, жалко? Пусть поиграет… – и заворковал, обращаясь к всхлипывавшей малышке. – Мама не хочет делиться игрушкой. Жадная мама…

– Однажды она все равно достанется ей, – заверила Ольга. – Только позже, когда подрастет и станет аккуратнее.

Сейчас, проезжая на темном тонированном автомобиле границу Азербайджана и Турции, в ожидании, когда пограничники проверят документы и пропустят кортеж, Ольга то и дело косилась на каштановую макушку дремавшей в детском автомобильном кресле девочки. Она и в самом деле была очень похожа на Николаса – та же открытая улыбка, те же глаза цвета морской волны. Уже сейчас было ясно, что в будущем Мария станет красавицей. Но вот несгибаемый характер и стальную волю все-таки унаследовала от матери.

До сих пор она жила так счастливо, как только может жить ребенок двух обожающих его богатых родителей. И Ольга бы все отдала, чтобы эта идиллия продлилась как можно дольше. Но теперь они возвращались в Турцию, и все должно было измениться. Как – было пока непонятно. Но Ольгу не отпускало тревожное чувство.

Глава 2

Олег Рогов закрыл на рабочем компьютере папку с фотографиями, поднялся из-за стола и открыл шкафчик. Тут, в центральном отделении, стоял хрустальный графин с коньяком, разнокалиберные бутылки с другим алкоголем, стаканы и рюмки. Обыкновенно Олег открывал заветный шкафчик, когда хотел угостить оказавшихся у него в кабинете высокопоставленных посетителей или друзей-коллег. Разрядить обстановку, перевести деловое общение на более неформальный, расслабленный уровень. Но сегодня в кабинете он был один.

Олег достал графин, вытащил круглую стеклянную пробку, сжал ее в кулаке, вдохнул исходящий из горлышка терпкий коньячный аромат. Затем, подумав, убрал графин обратно, пошарил на полке и достал из дальнего угла бутылку обычной водки. Плеснул в стакан сразу на треть, залпом осушил его, крякнул, поморщился. Вернулся за стол, где в ноутбуке и содержались проклятые фотографии, заставившие его, серьезного взрослого мужика, полковника ФСКН, пьянствовать посреди рабочего дня. Фотографии, на которых Ольга Котова выходила из машины вместе со своим любовником Николасом Беришей, державшим на руках их годовалую дочь.

Как могло получиться, что гребаная Фараонша снова от него ускользнула? Ведь на этот раз, казалось, все было на мази. Да, упрятать Котову за ее наркоторговлю не представлялось возможным, слишком высоко забралась за последние двадцать лет норовистая соплячка. Но у Рогова на руках было заявление о похищении человека, гражданина Евросоюза. И не было никаких сомнений в том, что организовала это похищение она. Просто невероятно, что ей опять удалось выйти сухой из воды.

Два года назад Олег Рогов был очень удовлетворен встречей с родителями Николаса. Он успел вовремя – вылетел в Лондон сразу из Греции и застал чету Бериша-Казантакис в шоковом состоянии (они только что узнали об исчезновении единственного сына). По счастью, их адвокат застрял тогда на дороге – кто-то, как по заказу, въехал в его машину, и Олег смог завязать разговор с Беришей до его приезда. Ему отлично удалось мягко и ненавязчиво запугать эту задиравшую нос леди и убедить ее написать заявление о пропаже сына. А когда на пороге объявился семейный юрист мистер Уокер, Олежек уже спешил обратно в гостиничный номер. Для чего сдался Котовой серфер-археолог, было пока не ясно, но выяснить это можно и позже. Сейчас главным было начать розыск, в результате которого появится шанс призвать Ольгу к уголовной ответственности. А там, глядишь, и сильные мира сего решат, что она им больше не нужна и не стоит вытаскивать из тюрьмы русскую преступницу, которую схватил Интерпол. Тем более в Турции, где последние годы проживала Котова, очень своевременно началась политическая заварушка, и министр, оказывавший Фараонше покровительство, в мгновение ока лишился должности и сам едва унес оттуда ноги.

О пропавшем Николасе Берише было сообщено в Интерпол, кроме того, Олег подкинул западным коллегам сведения о том, что в похищении гражданина Британии греческого происхождения подозревается российская бизнесвумен Ольга Котова, владелица крупной международной транспортной компании New Way. Допуск к работе по этому делу и разрешение на сотрудничество с иностранным ведомством тоже удалось выбить. В общем, Рогов решил, что ему наконец-то, после стольких лет безуспешного преследования Фараонши, подфартило.

Когда удалось выяснить адрес, где расположена была вилла Котовой, Олег едва сальто не сделал, вспомнив спортивную юность. Теперь, когда на руках у него были все документы, он мог заявиться туда вместе с представителями Интерпола и местным нарядом полиции. Изначально – для допроса подозреваемой, а дальше уж как пойдет. Возможно, удастся сразу арестовать ее и депортировать из Турции для дальнейшего разбирательства на территории страны, против которой совершено преступление.

Конечно, заковывать Ольгу в наручники и сажать в тюрьму будут другие. Если, конечно, получится, ведь эта наглая тварь может нанять себе лучших адвокатов и отмазаться за недостаточностью улик. Но Олегу очень хотелось верить, что на этот раз она крепко влипла и выйти сухой из воды у нее не получится.

А он все время будет рядом, и она, разумеется, узнает его. Он выбьет себе разрешение на проведение допроса. И это будет лучшим вознаграждением за все те годы, которые он потратил на безуспешные попытки стереть эту ядовитую гадину с лица земли. А когда он представит Интерполу собранные на нее за эти годы материалы, когда докажет, что Ольга Котова, имеющая двойное гражданство – русское и турецкое, является главарем наркокартеля, перегоняющего сырье для героина из азиатских стран в Россию и Европу, то кто знает, возможно, удастся добиться того, чтобы Котову выдали российским властям. Тогда суд будет в России. Вот тут уж он расквитается с ней за все.

Когда Олег выпрыгнул из автомобиля, остановившегося у глухого забора виллы в пригороде Стамбула, внутри у него все трепетало. Вот он день, которого он ждал почти двадцать лет! День расплаты, день, когда справедливость восторжествует. Странным показалось лишь то, что никаких признаков жизни из-за забора не показывалось. Помощник прокурора, имевший на руках санкции на допрос подозреваемой и обыск ее дома, позвонил и потребовал открыть ворота, однако никакой реакции на это не последовало. Охранников в будке у входа тоже не оказалось. И у Олега внутри зародилось страшное подозрение. Что, если он опоздал? Опять…

Турецкую сторону, очевидно, не очень волновало похищение какого-то британца, их гораздо больше интересовало, действительно ли неподалеку от Стамбула расположился центр, руководивший огромным наркосиндикатом. Старший по званию отдал команду, вооруженный отряд полиции, перемахнув забор, ввалился на территорию поместья. Через некоторое время ворота открыли изнутри. Но к этому моменту Олег уже понял, что все зря. Что Ольги на вилле уже нет и, разумеется, никаких улик, позволяющих доказать ее преступную деятельность, она, уходя оттуда, не оставила.

Через несколько минут он уже бродил по густому саду среди серебристых олив, строгих кипарисов и смолистых сосен. Осматривался по сторонам и думал, чего ради Котова развела их в своем поместье? Из любви к природе? Да нет, вряд ли. Сложно представить себе сентиментальную мафиозную лидершу. Скорее всего, сад просто скрывал от любопытных глаз то, что здесь происходило. А вот декоративный прудик с фонтанчиком… Интересно, скольких неугодных Фараонше бедняг здесь утопили, как племянника Белова на Миконосе?

Оказавшись в доме, где сейчас орудовала вооруженная бригада полиции и кинологи со служебными собаками, искавшие следы опиатов, Рогов принялся жадно всматриваться во все, что открывалось глазу. Мебель, отделка стен, безделушки, книги. В отличие от турецкого коллеги, развившего бурную деятельность, ему уже ясно было, что никаких документов, никаких электронных носителей с данными они тут не найдут. И, чтобы заглушить едкое разочарование, оставалось только запоминать детали, добавлять штришки к давно нарисованному мысленно психологическому портрету Ольги и надеяться, что однажды что-нибудь из собранных, с виду бесполезных, сведений поможет ее поймать.

Вот, например, неплохая библиотека в кабинете. Что это означает? Что Ольга любит читать? Стремится заполнить пробел, заложенный нищим детством и спортивным отрочеством, когда времени на занятия практически не оставалось? Но кто покупает бумажные книги сейчас, когда все что угодно можно скачать в электронном виде? Возможно, тот, кто хочет произвести впечатление на гостей, показаться не только бескомпромиссной мафиози, но и интеллектуалкой? Или это женщина, которая, несмотря на дикий образ жизни, внутренне тяготеет к дому, к родовому гнезду, со степенным укладом и традициями? Вон как любовно выбраны все тома – хорошие издания, качественные обложки. Что, Котова, дворняжка без роду без племени, раскрыл я твою тайну?

Олег ходил по дому, прикасался руками к стенам, гладил обивку кресел, щупал пальцами покрывало на кровати. Здесь была ее спальня. На эти подушки она опускалась, уставшая от дневных трудов, здесь лежала ее обрамленная дивными золотыми волосами голова. Что снилось ей, безжалостной Фараонше, ночами? Да уж никак не Олеженька Рогов, которого она когда-то огрела ботинком. Точно не он.

Вот с этого балкона смотрела на разгоравшийся над Стамбулом новый день. Интересно, бывало ли ей тревожно в такие минуты? Думала ли она о том, что он принесет ей?

В этот кабинет, потея от страха, входили ее многочисленные контрагенты, так или иначе вовлеченные в деятельность гигантского картеля. А она принимала их, сидя вот за этим столом. Гордая, холодная, жестокая, властная. Настоящая волчица, вожак стаи, истинная дочь своего отца.

А что же у нас вон в том небольшом строении? Гостевым домиком Олег занялся только после того, как осмотрел большой дом и гараж и, как и предполагал, ничего не нашел там. Маленький уютный уголок в дальней части сада. Для чего он был Ольге? Что-то сомнительно, чтобы у нее часто собирались шумные дружеские вечеринки, после которых гости остаются ночевать, а то и пожить день-два. Уж не там ли держали похищенного Николаса Бериша? Если так, то узнику сильно повезло. Такой комфорт встретишь не во всех фешенебельных отелях.

Олег прошелся по комнатам гостевого домика – гостиная, спальня, кабинет. Нарастало ощущение, что если он и найдет что-то в этом опустевшем поместье, то именно тут. Рогов насторожился, как ищейка, даже принюхался, опустившись на четвереньки, принялся всматриваться в углы, в стыки паркетных досок, в узкие щели под мебелью. И нашел, нашел, черт побери! В углу гостиной на полу – засохшие коричневые пятнышки, подозрительно похожие на кровь. Он тут же позвал турецких полицейских, обратил их внимание на то, что нужно взять образцы и отправить их в лабораторию. Наверняка это окажется кровь Бериша, что подтвердит, что его держали именно здесь. А даже если и нет… Возможно, будет ДНК какого-нибудь давно числящегося в висяках трупа.

Что же произошло здесь совсем недавно? Откуда эта кровь? Она истязала своего пленника, издевалась над ним? Не похоже на Котову, она вроде никогда не была склонной к садизму. Правда, раньше она и не похищала таких заметных граждан Евросоюза, принадлежащих к обеспеченной семьей с аристократическими корнями…

Как бы там ни было, теперь можно было сказать, что на виллу под Стамбулом Рогов приехал не зря. Пускай ему не удалось присутствовать при аресте Котовой, он все же на правильном пути.

Когда через несколько ней экспертиза подтвердила, что ДНК крови, найденной в поместье Ольги, совпадает с данными Николаса Бериша, Олег снова полетел в Лондон. Теперь, когда у него на руках неоспоримые доказательства, Бериша будут еще более разговорчивы. Он намекнет им, что их сын может быть ранен, что с ним, вероятнее всего, обращаются вовсе не так бережно, как он утверждал в своем сообщении. И любящие родители дрогнут и начнут активнее сотрудничать с полицией.

Однако, прибыв к дому семьи Бериша-Казантакис, Рогов снова оказался перед запертой дверью. Только в этот раз, в отличие от Турции, люди за этой дверью, безусловно, были, но не желали ему открывать.

– Это полковник Рогов, из России, – веско говорил он в интерком. – У меня есть новости о вашем сыне.

– Мы не станем с вами разговаривать, мистер Рогов, – донесся из динамика ледяной голос миссис Бериша. – Пожалуйста, уходите, иначе я вынуждена буду вызвать полицию.

– В чем дело? Почему вы не хотите сотрудничать? Разве вы не заинтересованы в том, чтобы ваш сын вернулся домой? – взывал к ней Рогов.

Но все было тщетно. Больше миссис Бериша ответом его не удостаивала. Зато вскоре объявился мистер Уокер, адвокат семьи Бериша, и Олег понял, что вести дела с состоятельными и высокопоставленными европейцами – вовсе не то же самое, что с простыми смертными.