Текст книги "Непокорная для Бешеного"

Глава 21

Варвара

Проснулась я резко, будто на меня вылили ведро холодной воды. Хватая ртом воздух, рывком села и в панике осмотрелась.

Где я?!

Дорогие шёлковые обои, сложный многоуровневый потолок, плазма в полстены.

Лишь после нескольких долгих секунд шока я вспомнила вчерашний вечер… Ночь. И это, увы, не сон.

И дикое отчаяние. И деньги на моём счету. И моё согласие.

Машина, осторожный взгляд тёмно-зелёных глаз самого страшного мужчины в мире, тёмная квартира, что сейчас залита утренними лучами. И запах мужского тела, и его… налитость у моих губ.

Дыхание участилось, в лицо бросилась краска стыда. Колени рефлекторно сжались, низ живота будто молнией пронзило. Одно воспоминание выбивало почву из-под ног.

Такой огромный! Почему-то не вызвал у меня отвращения. А вот от страха потемнело в глазах.

А потом моя ложь, что не умею делать минет. Желание ещё хоть на миг оттянуть неизбежное. Сохранить достоинство на одну минуту дольше. И спасительный звонок. После всё провалилось в темноту. Наверное, я не выдержала стресса и упала в обморок.

Или уснула?

Я прислушалась к царящей в доме тишине. Где-то тикали часы, со стороны приоткрытого окна доносилось пение птиц.

Мир продолжал жить.

Вздрогнув, я подскочила и начала рыться в своих вещах.

– Да где же он?! – выдохнула в сердцах.

Найдя телефон, первым делом проверила баланс. С трудом перевела дыхание: не приснилось. Сумма на карте огромная, но недостаточная. И всё же я могу перевести её на счёт больницы. Пусть готовят моего сына к операции…

Могу же?

Подняла взгляд и посмотрела на закрытую дверь.

Вчера я была не в себе от усталости и страха за жизнь Тёмки. Сегодня отдохнула, выспалась и обрела надежду. И могу трезво оценить ситуацию и свои возможности.

Я справлюсь?

Вспомнив размер мужского достоинства человека со шрамом, вздрогнула. Но дело даже не в интиме. Мой мучитель требует большего.

Только тела ему мало.

Но он даёт деньги, спасает моего сына.

Услышав гудки, я осознала, что машинально набрала номер мужа.

– Да, – услышала его недовольный голос.

– Дим? – Я осеклась, не зная, что сказать. Вчера от ревности, злости, усталости и безысходности я говорила с мужем резко. – Ты… дома?

– Да! – буркнул он и быстро спросил: – Сколько ты заработала?

– Что? – растерялась я.

– Сколько тебе клиент дал? – раздражённо уточнил он.

Слово «клиент» резануло больнее меча. Шевельнувшиеся губы занемели так, что я не поняла, как ответила. Дима хохотнул:

– Ты-то – и столько стоишь? Вот никогда бы не подумал.

– Дим, что ты такое говоришь? – едва не плача, пробормотала я. – Ты же сам…

– Знаешь, я думал, ты особенная, – перебил он. – Не мог поверить, что встретил девственницу. Но все бабы шлюхи! И ты не исключение. Одного мужика всегда мало… Что, понравилось изменять мне?

– Нет, – мой голос был едва слышен. – Не понравилось.

– Не верю. – Его голос был полон сарказма. – Слышала бы ты себя! Чуть не пела от счастья. Видимо, хорошо он тебя отутюжил. Что, хрен у него больше?

Я начинала злиться:

– Если это всё, что тебя интересует, то да, у него больше. А ещё денег больше! И он даёт их на операцию Тёмке. Я получила половину и сейчас переведу в клинику. А ты, будь любезен, навести сына, я пока не могу этого сделать.

– Конечно, – вспылил он. – Тебе ведь некогда, трахаться – не мешки таскать!

– Если не нравится, трахайся ты за деньги, – не выдержав, выпалила я и повесила трубку.

За окном потемнело и громыхнуло так, что задребезжали окна. Будто природа была на моей стороне и тоже злилась на несправедливость жизни. Я метнулась к выходу и, встав под струи, разревелась. Позволила себе выть раненым зверем, кричать от ярости и обиды на мужа.

Я ведь ничего не могла. И он тоже. Оба бессильные перед судьбой, которая лишь била и била, не давая нам шанса оправиться. Мне и так больно и плохо, а Дима проворачивает нож в ране. Как он мог так отзываться обо мне? Ничего ведь не знает и не представляет, что я чувствую.

Тот, кто стал для меня героем, внезапно изменился в моих глазах. Человек, который спас попавшую в беду девушку. Отец-одиночка, не побоявшийся впустить в дом дрожащую незнакомку. В чужом городе, где меня в первый же день обворовали и едва не изнасиловали, мне некуда было пойти.

Дима не воспользовался моей беспомощностью, а помог восстановить документы, найти работу и съёмную комнату. Но уезжать мне уже не хотелось. Я полюбила и не по годам серьёзного Артёма, и его улыбчивого доброго отца…

Как мне тогда казалось.

Выплакавшись, я вернулась в дом. В коридоре позвонила в клинику и после сразу перевела деньги. Сделав это, успокоилась окончательно.

Ведь Дима прав – я стала шлюхой. Продала себя без оглядки на мораль и принципы, поэтому мужу больно. Ведь он понимает, что это единственный шанс спасти сына. Сердце болит и у него, и у меня. Нельзя оправдывать себя болезнью сына – у каждой проститутки своя история. Мало кто пошёл по этому пути из любви к искусству.

И чем раньше я смирюсь со своим положением, тем мне будет проще выполнять обязанности.

Шрам выскочил навстречу, как хищник из засады. Я даже не успела испугаться, когда мужчина ткнул в меня пистолетом. Смотрела на него, понимая, что назад дороги нет.

Я продалась ему. И не удастся ни обмануть, ни увильнуть, ни отсрочить неизбежное. Ощутив смирение или увидев его во взгляде, мучитель отбросил пистолет и погладил мою щёку. Будто наградил за послушание.

– Ты мне кое-что должна, – ужалил горячим дыханием.

Я кивнула и, расстёгивая блузку дрожащими пальцами, прошептала:

– Я помню. Тело, сердце и душу.

Глава 22

Варвара

Когда на пол с влажным шлепком упала не только блузка, но и юбка, я замерла перед мужчиной в одних трусиках. Едва дыша, смотрела в болотную тьму его глаз и с замиранием сердца ждала приказа. Что он потребует сначала?

Шрам взял мою руку, потянул меня в гостиную и приказал густым басом:

– На колени… Встань.

Всё моё существо воспротивилось подчиняться, но я сжала губы, удерживая готовые сорваться резкие слова, и опустила глаза.

Пол здесь был устлан красивым пушистым ковром. Мои босые стопы утопали в мягком ворсе. Я сосредоточилась на этом ощущении и, стараясь не думать о том, что предстоит, неторопливо опустилась.

Взгляд помимо воли приклеился к вздыбленной ширинке – сильное возбуждение мужчины не осталось секретом, – и по спине пробежались колкие мурашки.

Я помнила, какой у него большой…

Надеюсь, мне не будет больно.

Сердце заколотилось гулко и часто.

– Наклонись. – Мужчина оказался позади меня, и сильная рука нажала на поясницу. Пришлось подчиниться. – Ниже, ещё. На локти упрись.

Выгнувшись, как кошка, я выставила попу, склонившись грудью почти до пола. В столь развратной позе, ощущая себя полностью беззащитной и доступной, меня сковало льдом страха и в то же время пронзало молниями чего-то неизведанного и чуточку тревожно приятного…

Какое-то время я не дышала, только слушала, что делает мой покупатель. А он дышал шумно, со свистом, будто астматик.

– Ты напряжена. – Шершавая ладонь коснулась спины, переместилась на ягодицы. Пальцы подцепили край трусиков и потащили их вниз. Но колени помешали снять бельё полностью.

Послышался треск, и в кожу неприятно врезалась синтетическая оборка.

– Выгнись в спине, – снова приказал. На этот раз сипло, с прерываниями и, не спрашивая разрешения, настойчиво провёл рукой у меня между ног. Погладил лепестки, раздвинул их и ввёл в меня два пальца на всю их длину. Помассировал, слегка растягивая, толкнул ещё и ещё, усиливая давление и ускоряя движения.

Я задыхалась от бесстыдной и бесцеремонной ласки. Сгорая от стыда и порочного наслаждения с почти незнакомым мужчиной, зажмурилась, сдерживая горячую волну запретного удовольствия.

– Варвара. – Он наклонился, порочно прижавшись ко мне мощным телом, оставаясь пальцами внутри, и зло прошептал: – Ты должна принимать меня с благодарностью, а пока ты пластиковая дрянь. Кончай, или ничего не будет. Я не собираюсь играть с тобой в уси-пуси. Продала себя, будь добра отыграть роль на полученные деньги. Немаленькие.

Круговым движением пальца влажно погладил напряжённый клитор и, вырвав нечаянное «А-ах!», надавил настойчивее.

Мысли скакали бешеными зверьками. Я продала себя и не могу сдержать удовольствия от интимных прикосновений почти незнакомого мужчины… Я шлюха!

Нет! Это лишь реакция тела. Нельзя не признать, что Шрам умеет дарить наслаждение. Его умелые пальцы уже почти довели меня до исступления, и только волевым усилием я удерживалась на грани, не поддаваясь оргазму.

Мужчина вновь коснулся набухшей горошины клитора, закружил пальцами по вершине, не прекращая вталкивать пальцы в горячую и возбуждённую глубину. Когда рывки и трение достигли настоящей агонии, я не сдержала стона:

– Да-а…

И едва язык не прикусила от стыда.

– Кончай! – Шрам отстранил руку, будто решил бросить меня на пике, наказать за то, что оттягиваю нарочно, но снова толкнул пальцы вглубь, ударив по трепещущей точке внутри. Затем ещё и ещё, яростно и жестоко, выдёргивая из меня стыд, заставляя тело плавиться от остроты, которой я никогда не испытывала.

Мужчина потянулся, налёг на меня животом, почти завалил вперёд, оставив только мой порочно выпяченный зад. Сильная рука погладила по животу, потянула меня вверх, приподнимая, а другая всё ещё нагло погружалась и немыслимо приближала разрядку, которую я удерживала изо всех сил.

Ладонь, горячая и обжигающая, переместилась с живота на грудь, до боли сжала сосок и, не медля, передвинулась на шею. Сдавила её, перекрывая воздух и заставляя меня приподнять голову назад.

Это было порочно и грязно. Невыносимо интимно и отчаянно.

Шрам повернул мою голову в сторону и с горящим злостью взглядом приблизился к губам.

– Ты же течёшь, – подлил он огня в моё поражение, – отпусти себя. Ты же хочешь его спасти? Варвара… – И лёгкий поцелуй показался ударом, юркий язык, что погрузился в мой рот – факелом, а рывки его пальцев между моих ног – оторванной чекой.

Глава 23

Бешеный

Я знал, как разогреть бабу. Знал, что нужно делать, чтобы любая сучка захотела меня, но сейчас медлил нарочно. Мог бы поджать и довести её до кипения за минуты, но не делал этого. Жилы трещали, хрен рвался в бой, мускулы пронизывало нетерпение. Но я не стану трахать её силой – она сама меня захочет, сама потянется.

Слабо соображая, я изучал идеальное тело. Тонкое, жилистое, гладкое. Безупречное. Она чудесная женщина, и до корня моей чёрной души я злился на её ублюдка-мужа, что променял такую девушку на пару-тройку давалок. Блядь! Не будь я таким уродом, каким сделала меня жизнь, не пройди весь этот путь от живого трупа до настоящего изверга, способного сломать чужую судьбу, я бы приударил за ней. С цветами, киношкой и свиданиями в темноте, ласками до остановки дыхания, подарками, которые не забываются.

А теперь она и так моя. Банально. Просто. За деньги.

Сука…

И хочу её, и не хочу.

Вру. Хочу, но не так. Но чёрные глазки камер следят, а у меня нет выхода – я должен делать свою работу, должен, потому что…

Наклонился к ней, всем телом чувствуя, как горит и дрожит каждой клеточкой, как боится меня и хочет одновременно. Это объяснимо. Это физиология, которую не обмануть. Муж-урод недотрахивал девчонку, не давал то, чего она хотела, а только ездил на ней, используя. Я ей глаза открыл, а если до неё не дошло с первого раза – у меня достаточно времени сделать это позже.

Тело, душу и сердце…

Только так и никак иначе.

– Ты же течёшь, – наклонившись, сгрёб её упругую грудь, ошалел от тугости набухшего соска, но пошёл дальше – вцепился в тонкую шею и заставил Варю повернуть голову, чтобы глаза в глаза, – отпусти себя. Ты же хочешь его спасти? Варвара…

Знаю, что жестоко давлю на больное, но иначе она не покорится желанию, не высвободится, будет сдерживаться до полного изнеможения, терпеть и плавиться, но никогда не кончит – не привяжет себя ко мне тем, что будет хотеться ещё и ещё. Тем самым взрывом, за которым тянется каждый человек, как цветок за солнцем.

Мышцы гудели от резких движений руки, губы горели от хлёстких поцелуев, язык немел, потому что я выжал из себя всё, что мог. Погружаясь в неё пальцами, сам едва не кончал от тугости и жара, охватившего фаланги. Шалел от желания и осознания, что хочу ворваться в неё сейчас, до упора, отдаться тяге и забыть обо всём.

И я попробовал другое. Оторвавшись от искусанных сладких губ девушки, вложил в голос всю нежность, что во мне ещё осталась:

– Ты достойна лучшего, Варя…

И она не выдержала, изогнулась всем телом, застонала в голос. Закрыла глаза, и по щекам её покатились слёзы, а по моим пальцам влага. Сладость сильного испепеляющего оргазма…

А когда девчонка распахнула глаза, то они были подёрнуты туманной дымкой. Варя смотрела изумлённо, дышала часто, а её тело всё ещё содрогалось от затухающих спазмов.

Я слышал, как сильно колотится её сердце. Ощущал в руках распалённую удовольствием плоть.

Такая чувствительная!

Но девушка отвернулась и, краснея от стыда, спрятала взгляд. Будто сделала что-то плохое.

Меня корёжило и рвало на части. Я до глубины своей чёрной души хотел продолжения, но отстранился. Поднялся на ноги, повернул девчонку к себе лицом и взял на руки. Молча отнёс её в душ и оставил одну, а сам свалил на улицу – под грёбаный дождь. Сорвался прямо с порога и бежал так долго, пока не упёрся лбом в дерево. Чтобы проораться там, вытрясти любую жалость к сестре Берегового, любые чувства и эмоции. Но, бля, ни хрена не получалось!

Мешая грязь босыми ногами, через час, может, больше, я вернулся в дом. Встал на пороге и, сотрясаясь от холода, посмотрел перед собой, как загнанный в ловушку волк.

Варя стояла напротив. Маленькая, беззащитная и смотрела так странно, будто увидела перед собой привидение. А я желал, чтобы она сбежала, взяла свои красивые ноги в руки и смоталась от меня подальше. Потому что я, сука, тот самый бульдозер, который проедет по её хрупкому сердцу. Безжалостно. Хладнокровно.

– Иди в душ, – неожиданно произнесла она, и тон её голоса был таким будничным, словно я её долбаный муженёк и только что вернулся с работы. – Обед на столе.

Развернулась и, натянув на плечо съехавшую мужскую футболку (мою!), прошлёпала в сторону кухни. Я, как привязанный, игнорируя слова о душе, направился за ней.

Обедом это было трудно назвать, но из того, что было в холодильнике, Варя сделала несколько бутербродов и простой салат. От чашки исходил пар и пахло жасмином.

Варя села на табуретку и, старательно удерживая ворот футболки, которая так и норовила соскользнуть и обнажить грудь, крепкий сосок которой дерзко просвечивал сквозь тонкую ткань, спросила звенящим от волнения голосом:

– Как мне тебя называть? Имя или прозвище…

– С… – ошарашенный её поведением чуть не проговорился, но вовремя поправился: – Влад.

– Положить тебе салата, Влад? – потянулась она за тарелкой. – Хлеб будешь?

Я сдержанно кивнул и, стиснув зубы, наблюдал за каждым её движением.

Она поставила передо мной наполненную тарелку и, усевшись напротив, подпёрла кулаком щёку. Посмотрела в глаза и моргнула, будто солнце слепило, но не отвернулась.

– Тебе достаточно доказательств моей покорности? Если да, то переведи, пожалуйста, вторую часть суммы. А после обговорим правила. Нет, лучше запишем.

Я взял в руки вилку, и она взвизгнула между пальцами. От моего прямого взгляда девушка поёжилась, но на моём лице, уверен, не дрогнул и мускул – я непрошибаемый урод. Наколол на зубья кусок помидора, беспощадно выдавив розовый сок, и, прежде чем забросить его в рот, сказал:

– Так вот почему ты внезапно ласковая и обходительная стала?

Глава 24

Бешеный

– Я хочу спасти моего сына, – спокойно кивнула Варвара, но я видел, как подрагивает тонкая жилка на нежной шее, да хрупкие пальцы нервно теребят ворот футболки. – А ты хочешь… – Запнулась и с трудом продолжила: – Меня. Точнее, тело, сердце и душу. Эти слова лишь метафора. Мне стоит понимать, что именно я должна делать и когда. Готовка, уборка… другое.

Я засмеялся. Зло и сдавленно.

– Другое… – Наколол ещё помидор, небрежно отодвинув в сторону огурцы. – Мне нужно, чтобы ты стала моей… – поймал светлый взгляд и чуть не подавился сочным овощем, – невестой.

Она моргнула и растерянно пробормотала:

– Но ведь я замужем…

– А мне насрать. – Положил вилку на стол, но не отпустил её, заскрипел металлом, даже сам поморщился от звука.

Варя всё же опустила голову, пробежалась тонкими пальчиками по краю стола, размышляя о чём-то. Голос её зазвенел болью:

– Если я разведусь, то потеряю ребёнка. Он мне… не кровный сын.

– Мне повторить?

Вздрогнула всем телом и прикусила нижнюю губу. Произнесла тихо:

– Я подам на развод… Но сначала пусть Тёмку прооперируют и выпишут.

Я поднялся, девушка отшатнулась, а я заулыбался, хотя, скорее, оскалился.

– Ещё раз дёрнешься вот так от меня, ничего не получишь. – И, протянув руку, коснулся её щеки, тёплой и влажной на ощупь, погладил нижнюю губу, нагло раскрыл сладкий рот и провёл пальцем по зубам.

Она смотрела на меня не мигая. Не двигалась, но грудь вздымалась сильно и часто. И проклятая футболка всё же соскользнула, обнажая округлую грудь и тугой сосок.

– Когда назначена операция? – мягко спросил, переместив руку на плечо, плавно погладил его, сжал и, сорвавшись ниже, накрыл ладонью упругую грудь.

Она будто захлебнулась воздухом, но взгляда не отвела. Уголки её губ дёрнулись, будто Варя пыталась улыбнуться, но ничего не получилось. А потом вдруг накрыла мою ладонь своей и прошептала:

– Мне нужно перевести оставшуюся сумму, и тогда назначат дату.

– Тогда с тебя должок, невеста, – наклонился к ней, дохнул в лицо, почти коснулся губами её губ, – и деньги твои.

Её глаза ещё сильнее расширились, в голосе проскользнула паника:

– Что мне нужно сделать?

Я взял стул со спинкой, отставил его к окну, медленно сел и так же медленно показал на ширинку.

– С памятью, вижу, у тебя проблемы.

Она помедлила, будто борясь сама с собой, а потом вздохнула и медленно сползла с табуретки. Встала передо мной на колени, быстро глянула исподлобья – как стрелой попала. Кусая свои проклятые губы так, что те припухли, потянулась к моим брюкам. Чиркнула молния, раздался тихий голос:

– Ты же помнишь, что я не особо в этом сильна?

– Прекрасно помню, как ты умеешь врать. – Перекосил губы, потянулся к дрожащей девушке и положил ладонь на её затылок. Вплёл пальцы в мягкие волосы и чуть не завыл от лёгкого касания к коже её горячего дыхания.

Она послушно приоткрыла рот, и искусанные губы едва не коснулись напряжённой головки. Но замерла, словно не решаясь сделать следующий шаг.

Я не дышал. Подрагивал от нетерпения и неприятной горечи, ведь знал, что мы с ней под прицелом. От её решения и смелости зависит судьба обоих, потому сейчас я не стал давить, позволил Варе перевести дух. Дал время. И пока она, застыв, разглядывала стоящий колом член, я, мать его, крошился на части.

– Мне немного страшно, – неожиданно призналась она. И мазнула меня смущённым взглядом. – Он очень большой.

Но в глазах её мне почудилось любопытство, а маленький блестящий язык быстро мелькнул, увлажняя манящие губы.

– Глотать его не нужно, – хрипнул я, справляясь со странными эмоциями. Она словно неопытная девчонка передо мной, невинная и чистая, а я собираюсь извалять маленькую в грязи. – Лишь приласкай. Языком. – Выдохнул, следя за движением кончика, что смачивал губы от пересыхания. – Губами…

Она кивнула и серьёзно нахмурилась. Словно экзамен сдавала, высунула острый язычок и быстро лизнула головку. Осторожно, словно боялась отравиться, но на её лице не появилось отвращения. Она будто удивилась чему-то. Хлопнула ресницами и провела язычком ещё раз, теперь медленнее.

От нежного прикосновения меня крепко тряхнуло, и я сильно сжал пальцы в её волосах, вызвав глухой стон. Опомнился, когда по щеке девушки скатилась слеза, оттянул её от себя и приподнял двумя пальцами подбородок.

– Этого достаточно. – Вгляделся в глубину её синих озёр-глаз и, поднявшись, отодвинул Варю от себя. – Приму душ. Собирайся, поедем к твоему сыну.

Уходил я, будто рвал кожу по живому, будто среза́л слой за слоем и бросал плоть диким собакам. Я ещё никогда не чувствовал себя такой тварью, как сейчас. Месть местью, но Варя… Она же совсем неопытная, будто девственница. И на миг показалось, что она вовсе не кровная родственница Берегового. Слишком разные.

Впервые я почувствовал, что месть не оправдывает мои поступки, что жажда справедливости гаснет рядом с желанием банальной ласки и женского тепла. Но… не так. Не с этой женщиной и вряд ли в моей жизни.