Текст книги "До и после тебя"

Ольга Крылова
До и после тебя

© Ольга Крылова, текст, 2024

© РИПОЛ классик, оформление, 2024

Я родилась в один день, месяц и год с Петром Первым, но, правда, с разницей в триста лет. Именно поэтому я каждый год приезжаю в день своего рождения в самый красивый и таинственный город на Неве – в Санкт-Петербург. То, что он красивый, знают все, а вот то, что он весь пронизан мистикой, я узнала недавно. Тем он стал для меня интереснее и привлекательнее.

Если взять экскурсию по городу, то тебя обязательно привезут в такие места, как Михайловский дворец с привидением – в нем убили императора Павла; к древнеегипетским огромным сфинксам, украшающим набережную Невы и меняющим на закате солнца выражение лица со спокойного на устрашающее. Гиды предупреждают людей, что не нужно испытывать судьбу и смотреть сфинксам в глаза, иначе можно сойти с ума.

Мистических мест и легенд в Питере очень много, но и мест, исполняющих любое желание, не меньше, просто нужно обязательно проделать кое-какие манипуляции: погладить грифона за ухом, поцеловать четных львов на мостовой, залезть на крышу на улице Гороховой, попасть монеткой в чижика-пыжика и многое другое. А самое главное – в это время начинаются белые ночи, и наблюдать, как разводят мосты над Невой, – зрелище необыкновенное. Но поездки в Питер появятся в моей жизни не сразу…

Родилась я в подмосковном городе Химки в семье, к сожалению, неблагополучной, поэтому не было не то что никакой возможности для путешествий, но даже и желаний таких не возникало. Понятия эстетики и красоты, любви и заботы, интересного досуга отсутствовали полностью. Отец пил, мать работала на двух работах, чтобы прокормить меня и мою старшую сестру Ларису – дочь от первого брака. Вечные скандалы – естественно, с крушением мебели и побоями – были нормой. Зачем, почему?.. В какой-то момент моя мать все же развелась с отцом, но свидетельство о расторжении брака не спасало никого от пьяных разборок отца: будучи в разводе, они находились в одной квартире. Однажды мама пошла в исполком, и каким-то чудом отцу дали квартиру в Новых Химках. Когда он переехал, наступила тишина.

Но превратности судьбы не ограничивались поведением отца. Мое появление на свет в штыки приняла моя старшая шестилетняя сестра Лариса, и ее ранняя и глупая нелюбовь ко мне – вперемежку с ревностью и вредностью – сохранилась на всю жизнь.

В детстве я была чем-то вроде гадкого утенка: от отца мне в подарок достался огромный нос. Я не нравилась себе. Когда смотрелась в зеркало, то видела этот нос, тонкие светлые волосы и чувствовала себя ужасно одинокой. В школе училась плохо, можно даже сказать, что вообще не училась. И никому до меня не было дела…

Много-много лет спустя я спросила маму: «А почему мой папа не любил меня и даже ненавидел? Ларису он называл дочерью, а мне говорил, что я ему никто». Она ответила: «Потому что ты не хотела учиться». «А какое образование было у моего отца?» Она сказала: «Три класса». Я тогда спросила у мамы, а знает ли она, что такое генетика? Она не знала, и я ей по-простому объяснила, что у двух «редисок» не может родиться «ананас». А если ты хочешь получить «ананас» из своего ребёнка, то нужно очень постараться. Например, нанимать репетиторов, если сам ничем не можешь ему помочь. Да и это не самое главное. Ребёнка нужно любить. Все нуждаются в любви, а дети – в особенности.

Что сказать о друзьях? Были две подруги – Светка и Маша, которые жили в нашем дворе. Они были красивые и считались благополучными, потому с удовольствием показывали мне свое превосходство. Светка училась со мной в одном классе, Маша – на класс старше. У Светки родители пили похлеще моего отца, но мать работала на овощной базе, так что дома у них всегда были колбаса салями и горы конфет. Она носила джинсы, о которых мне нельзя было и мечтать.

Светкина мать пила, даже когда забеременела вторым ребенком – пила всю беременность. В итоге, сестра Светки – Марина – родилась с физическими недостатками: рот до ушей, шесть пальцев на руке, с одним ухом. Когда она немного подросла, ее отправили в интернат для глухонемых. Светка стеснялась своей сестры и проявляла к ней жестокосердие, даже не позвала на свадьбу (в семнадцать лет Светка «залетела» и в срочном порядке вышла замуж).

Когда мне было девять лет, она придумала историю, что у меня родители не родные, а я удочеренная, и что она знает, где живут настоящие. Мы сели в автобус и поехали в Новые Химки якобы к моим родителям. Никогда не забуду, как подошли к дому, зашли в подъезд, поднялись на лифте на этаж, подошли к двери и позвонили в звонок. Мое сердце сильно стучало от волнения. Нам никто не открыл. «Наверно, никого нет дома», – сказала Светка. Мы уехали обратно. Выяснилось, что она все придумала, и, естественно, был грандиозный скандал. Моя мама во всем обвинила меня: как я могла в это поверить?!

…Мама родилась в военные годы. Моя бабушка Валя была дочерью Соловьева Алексея Петровича. Он был из богатой семьи, и они принадлежали к дворянскому роду. В их доме была прислуга. Прапрадеда звали Петр, а прапрабабушку – Анной. Оба – Соловьевы, оба – коренные москвичи. Воспитывали двух детей – сына Алексея и дочь Елизавету (кстати, так же звали и детей Петра Первого – еще одно приятное совпадение!).

У моего прадеда Алексея – Алексея Петровича – было шестеро детей, и одна из дочерей – Валентина, мать моей мамы. Прадед воевал, дошел до Берлина и был награжден медалью «За оборону Ленинграда». В Германии его ранило, и он потерял ногу. Алексей Петрович и его жена Анна Васильевна жили в Москве на 2-й Мещанской улице. Их дочь Валя вышла замуж за Семена, москвича, и переехала к нему жить.

В 1942 году у Семена и Валентины родилась дочь Люда – моя мама. Дед Семен обожал жену и дочь. Когда его направили работать в Сибирь на завод боеприпасов, жена с дочкой, моей будущей мамой, вернулась в отчий дом – к Анне Васильевне и Алексею Петровичу.

Однажды бабушка Валя знакомиться с Афонькой и уезжает с ним, оставив свою дочь у Анны Васильевны, что и спасло моей маме жизнь: у Анны Васильевны всегда было чем накормить детей, а у Валентины с Афанасием (Афонькой) двое детей умерли от голода. Когда бабушка Валя родила Веру, моей маме было уже пять лет – тогда она и забрала ее к себе. Будучи ребенком мама не понимала, кто есть кто в семье и что вообще происходит: жили они в холодном бараке, а спала она на полу, по которому бегали огромные крысы.

Семен, мой дед, когда приехал в Москву и узнал, что жена бросила его, разыскал ее. Он умолял вернуться к нему, но бабушка не хотела. Потом он попросил хотя бы отдать ему маленькую Люду, видя, в каких условиях живет ребенок, но получил отказ. Вскоре Афонька начал пить и поколачивать и жену, и Люду за любые провинности. Деньги, присланные Семеном, пропивались. Мама рассказывала, что когда нужно было записать ее в школу, то повели ее туда босиком – не было денег на обувь.

Семен не сдавался, он приезжал и приезжал в надежде, что любимая одумается и вернется. Валя родила от Афоньки второго ребенка – Лешку. Семена и это не останавливало. Он был готов забрать ее с тремя детьми. Когда родилась еще одна дочь – Надя – он перестал приезжать. Последующие дети Вали – две девочки – умерли в младенчестве от голода. Дед Семен же вскоре женился второй раз, и больше они с моей бабушкой не виделись: новая жена запретила ему ездить к родной дочери Люде. Так закончилась история любви моих дедушки и бабушки.

Мое детство закончилось в восемнадцать лет, и я пошла работать. Начала пользоваться косметикой, завивать волосы и похорошела. Старшая сестра Лариса работала уже давно, но так как никакой любви она ко мне не испытывала, то всю одежду и косметику она прятала в шкаф на замок. Это, правда, меня не останавливало: я отодвигала шкаф, откручивала заднюю стенку и брала все, что хотела.

Маша, моя вторая подруга детства, работала в Москве в районе Павелецкого вокзала в кооперативе. Она познакомила меня с Вадимом, своим директором. Он меня с радостью принял на работу – так у меня появились первые деньги и первая любовь.

Мне было восемнадцать, Вадиму – двадцать девять. Это был конец восьмидесятых. У Вадика была машина – «восьмерка», что считалось круто, а также квартира в Химках, которая досталась от бабушки. А еще был друг Юра, который был намного его старше. Он был обладателем квартиры в Москве на «Полежаевской», видака, кожаного кресла-качалки и холодильника, всегда набитого едой, – так я поняла, что есть люди, которые живут хорошо. Юрка работал начальником ДОСААФа. Мы постоянно приезжали к нему в гости насладиться «красивой жизнью».

Как-то Вадим позвонил и сообщил, что Юрка купил дачу и надо бы съездить в деревню, посмотреть этот дом. На следующий день собралась большая компания, и все на нескольких машинах поехали на фазенду к Юрке. Ехали долго. По приезде все были уставшие, улеглись спать, кроме меня и еще одной девушки – нам очень хотелось есть. Мы пошли с ней на кухню, начали рыться в сумках. Нашли вареные яйца, хлеб и стали с жадностью поглощать еду, ведь не ели почти целый день. Так я познакомилась с Ириной.

Ирина тоже оказалась любимой женщиной Вадима. С ней мы проговорили до утра. Из разговора я узнала, что она в разводе и что у нее есть сын Антон от первого брака. С Вадимом они в давних отношениях – так я поняла, что Вадик больше не мой мужчина. Не было ни выяснения отношений, ни криков, ни слез, я просто, как говорится, отошла в сторону. Спрашивать, почему он так поступил, я тоже не стала.

С Вадимом мы расстались друзьями. Он действительно стал тем человеком, который очень много помогал мне потом по жизни. Да, и такое порой случается. Я осталась у него работать, как и прежде. Меня все устраивало. Я знала, что такое бедность, и испытать это еще раз я не хотела.

К тому времени моей подруге Светке надоела семейная жизнь: ее муж стал попивать, а сама Света начала гулять. И это было очевидно: в семнадцать лет выходить замуж по «залету» – последствия неминуемы.

Как-то, оставив ребенка своей мамаше, она предложила нам с Машей сходить куда-нибудь погулять. Мы согласились и предложили ей заехать за нами на работу.

Мы стояли втроем возле Павелецкого вокзала и ловили такси. К нам подъехали синие «Жигули» с номерным знаком «НЛО» вместо цифр. В машине сидели два парня и предложили нас подвезти. Мы, конечно, согласились. Чего бояться, нас же трое. Пока ехали, мы разговорились, и ребята нам понравились. Один – Артем Шиков, голубоглазый брюнет, что было очень необычно. Второй – коренастый Тимур Минаев, тоже симпатичный.

После нашего совместного отдыха Маша начала встречаться с Артемом, ну а Светка закрутила роман с Минаевым. В результате этого знакомства мне тоже достался неплохой вариант, но речь шла не о парне: у Тимура была квартира на 3-м Павелецком проезде, и он там не жил, и когда предложил мне там поселиться, я с радостью согласилась.

Это был хороший вариант, потому что времена наступили тяжелые. Во всех магазинах стояли огромные очереди. На полках было мало продуктов и то по талонам, а яйца продавались поштучно. Люди пытались купить хоть что-то. Если человек был одет хорошо, то на улице к нему могли подойти и спросить, где он это «взял», то есть купил.

Квартира была на первом этаже. Тимур показал мне квартиру и ящик с водкой, который стоял под столом на кухне и сказал продавать через окно водку по двадцать рублей за бутылку. Я сказала, что поняла, и он уехал. Наконец-то я начала жить по-человечески! Двухкомнатная квартира, телевизор, модные в то время фотообои на стенах – это был рай. До работы несколько автобусных остановок, а это вам не электричка из Химок. Я была счастлива. Бизнес из окна тоже процветал. Через какое-то время водка закончилась, а в ящике комода лежала куча денег.

Как-то вечером ко мне в гости приехали ребята. Мы сидели, болтали и играли в карты. И тут Тимур достал пакетик и папиросы «Беломор», забил косяк и предложил мне. Курить я не стала: я и обычные сигареты не курила. Ребята же повеселели и начали хвастаться. Сначала Тимур пошел на кухню, открутил плафон от лампы, висевшей над столом, и – я просто обалдела! – достал оттуда пачку валюты. Потом он еще куда-то полез и достал патроны. Я смотрела на все это, а в голове один вопрос: «Кто они?»

Вопрос был исчерпан, когда раздался звонок в дверь. Я открыла и увидела сцену из криминального фильма, но только вживую. Люди в форме, бронежилетах, масках, с автоматами в руках пронеслись мимо меня в квартиру, положили ребят на пол и надели на них наручники. Меня отвели на кухню. Все улики: траву, бычки, патроны – все, кроме валюты, которую Тимур спрятал обратно в плафон до их прихода, – они упаковали в пакет. Мне сказали принести нитку с иголкой и зашить его, да так, чтобы концы с двух сторон остались длинными. Концы на пакете сложили крест-накрест и приклеили листок с подписями понятых.

– У тебя есть клей? – спросил меня один из ментов.

Я сказала, что нет, но есть жвачка.

– Тащи.

Приклеив улики, они посадили нас в машины и отвезли в отдел. Там долго допрашивали: где познакомились, при каких обстоятельствах и постоянно повторяли: «Как тебе не стыдно? Такая молодая, а занимаешься такими вещами!». На все вопросы я, конечно же, ответила, но о чем они говорили и почему мне должно быть стыдно, я так и не поняла. Через два часа меня отпустили. Так я вернулась к себе домой в Химки.

Маша со Светкой были в шоке от того, что я им рассказала. Через какое-то время был суд, и Маша, естественно, поехала. Тимур Минаев и Артем Шиков оказались известными в своих кругах сутенерами. Они «держали» гостиницу «Москва», прямо возле Кремля. Понятно, что менты приняли меня за проститутку, и в этот момент мне стало стыдно и вообще не по себе – так я поняла, о чем меня спрашивала милиция и за что мне должно было быть стыдно… Через полгода их выпустили. Они приехали к Светке и Маше и рассказывали, как они классно сидели в тюрьме и как якобы ели там ананасы.

Время шло. Я работала. Все было хорошо. Как-то после работы я решила поехать на такси (за такси раньше принимали все машины, которые проезжали мимо). Легким движением руки я поймала авто, и мы поехали в сторону Химок. За рулем сидел симпатичный мужчина, его звали Герман Морин. По дороге мы разговорились, и, когда подъехали к дому, Герман отказался брать с меня деньги, а попросил номер телефона. Я, недолго думая, написала номер и пошла домой.

Вскоре Герман позвонил и пригласил меня в ресторан. В пятницу вечером он должен был заехать за мной. Я волновалась, но понимала, что должна хорошо выглядеть, и начала собираться. Я сидела перед зеркалом, когда ко мне подошла сестра.

– Куда собираешься на ночь глядя?

– Не твое дело, – ответила я.

И тут она начала ругать меня самыми последними словами. В руке у меня в этот момент был тональный крем «Балет», и весь этот тюбик после ее слов я выжала ей в лицо. У сестры же в руке был стакан с водой. Она тут же плеснула мне водой в лицо. Недолго думая, я набрала воды в кастрюлю и вылила на нее. Тогда она тоже схватила кастрюлю и побежала в ванную. Только она зашла туда – там я ее и заперла.

Сестра кричала, но мне было не до нее. Я посмотрела на себя в зеркало: вся мокрая. Зная, что скоро придет мама с работы, схватила сухую одежду и выбежала на улицу. Я знала, куда бежать – естественно, к Светке, которая жила в соседнем доме. У нее переоделась, привела себя в порядок, рассказывая, что произошло.

В назначенный час я вышла к Герману, села в машину, и мы уехали. Приехали на Сокол. Ресторан был закрытого типа, назывался «Future». Не каждый мог его посетить. Германа там знали, все с ним здоровались. Он был очень богатым и влиятельным человеком.

Я была в восторге от происходящего. Мы поужинали, и меня привезли домой. Дома, конечно, меня ждала разъяренная сестра. Как выяснилось, просидела она в ванной два часа, потому что мама задержалась на работе. Когда она вернулась, то увидела мокрые стены и потолок, а также плачущую Ларису. Что меня удивило, никаких выяснений отношений не было. Все поняли, что я уже взрослая и могу дать отпор.

С Германом мы начали ходить в ресторан каждую пятницу. Потом он пригласил к себе домой. Шикарная квартира Германа находилась на Октябрьском поле. Там мы проводили время после походов в ресторан.

Мы встречались целый год. Но отношения наши были какие-то странные: он звонил, я ехала к нему, мы общались, и я уезжала. Между встречами он не звонил. Не было ни любви, ни страсти – просто какая-то возня. Меня все равно это устраивало: лучше так, чем одной сидеть дома.

Но в один прекрасный день мне это надоело, и я решила сама поехать к нему в офис. Я поймала машину и приехала в Крылатское. Герман не удивился моему появлению, лишь сказал, что сильно занят, и попросил подождать в другом кабинете. Следом он привел в кабинет какого-то парнишку и представил его Сергеем: «Он будет развлекать тебя, пока я буду доделывать дела». Сережа приступил к своим «обязанностям». С ним мы быстро нашли общий язык. Мы разговаривали так, будто уже давно знали друг друга.

После долгого общения с серьезным Германом мне показалось, что Сережа веселый и милый. Внешность у Сергея была не слишком привлекательная – чем-то он напоминал боксера Мейвезера после боя, только с белой кожей. Его внешность одновременно пугала и притягивала. Так незаметно прошло два часа.

Зашел Герман и заявил, что все едем в «Future». Мы сели в машину, но, не доехав до ресторана, Герман остановился возле метро и сказал, что нужно подождать одного человека. Мы с Сережей были на заднем сидении и продолжали так же весело общаться. Через пятнадцать минут в машину села красивая длинноволосая брюнетка. Я была спокойна: с нами Сергей, а значит, это его девушка.

Приехав в ресторан, мы заказали еду и начали знакомиться. Девушку звали Надя. Наевшись и напившись, я решила посетить дамскую комнату. За мной проследовала и Надя. Стоя перед зеркалом и поправляя макияж, Надя задала мне неожиданный вопрос:

– Оля, а ты к кому приехала?

Я растерялась, не зная, что сказать. Потом собралась и ответила:

– К Герману, конечно.

– Я тоже к Герману, – сказала девушка.

Моему недоумению не было предела: сначала Вадим, теперь Герман – оба встречались одновременно с двумя девушками – так я поняла, что к мужчинам надо относиться с осторожностью.

Тогда же, в дамской комнате, я поняла, что не хочу никаких отношений с богатыми мужчинами. Они – изменщики, для них серьезные отношения – блеф и игра. С Надей мы договорились, что передавать наш разговор мужчинам не будем, и сделаем вид, что ничего не случилось.

Когда пришло время собираться домой, мужчины вызвали нам такси, чтобы развезти по домам. Мы ехали в машине и все время разговаривали. И тут Надя предложила мне поехать к ней домой, попить кофейку и нарядить елку, ведь скоро Новый год. Не знаю почему, но я согласилась. Наверное, тогда, будучи в шоковом состоянии, я была готова на все.

Надя жила в Тушино, что в принципе недалеко от Химок. Мы наряжали елку и, естественно, обсуждали Германа. Перемыв ему косточки и утомившись, легли спать – так зародилась моя двадцатилетняя дружба с Надей. У нее оказалось очень много друзей, подруг, родственников и близких, я быстро со всеми познакомилась и влилась в ее общество.

У Нади была сестра-двойняшка – Люба. Люба была совсем другая, хотя разница в возрасте у них всего пятнадцать минут. Надя была брюнетка, а Люба – блондинка. Моя подруга была взбалмошной, в то время как ее сестра отличалась рассудительностью и серьезностью. Их родители, Надежда Николаевна и Николай Петрович, были очень хорошими и добрыми людьми. Меня немного удивило, что Надю назвали тем же именем, что и мать.

Все готовились к Новому году. Когда я собралась ехать домой, Надя предложила мне отметить праздник в кругу ее родных и близких. Я обрадовалась и, приняв предложение, уехала.

По приезде домой мама сказала, что мне звонил какой-то Сергей. «Интересно, – подумала я, – зачем?» Долго ждать ответа не пришлось. Тем же вечером он позвонил вновь и сказал, что нам нужно поговорить. Когда мы встретились, я не хотела обсуждать, что произошло накануне, но, как оказалось, Сергей и не намеревался говорить о Германе и обо всем, что с ним связано. Он заявил, что я ему очень понравилась и что он хотел бы со мной встречаться, – так начался мой роман с Сережей.

Мы с Сергеем много гуляли, иногда посещали «Future». Он часто мне звонил, чтобы просто поговорить и узнать, как дела. Сережа был обычный человек – не такой, как Герман, мне было с ним легко и хорошо. Но «простым» он оказался только на первый взгляд…

Я понимала, что обычные люди не будут общаться с Мориным. Еще Сережа часто повторял: «Никогда не езди одна в “Future” – это опасно». Я не понимала, о чем он, и особо не вникала.

Приближался Новый год, и я сказала Сергею, что собираюсь отмечать его с Надей. Сергей расстроился и спросил, можно ли ему составить мне компанию на празднике. Надя была не против, и 31 декабря мы все собрались у нее дома. Сказать, что праздник получился шикарный, – не сказать ничего: Николай Петрович играл на гитаре, все пели, танцевали, шутили и смеялись. В этот раз мы гуляли всю ночь! Нам с Сережей после такой ночи не хотелось расставаться.

Наступили лучшие времена: моя сестра вышла замуж и уехала жить к своему мужу. Моему счастью не было предела, и так как ее дома уже не было, я решила познакомить Сережу с мамой. Иногда он оставался у меня ночевать. Я была счастлива.

Шло время. В какой-то момент Сережа пропал. Он не звонил. «Наверно, решил со мной расстаться», – думала я. Когда эмоции меня переполнили, я решила разыскать его и выяснить, в чем дело. Я позвонила Маше и предложила поехать поужинать в «Future», думала, что именно там я его и найду. Подруге о своих намерениях я не стала говорить. Приехав в ресторан, я поняла, что Сергея нет. «Ну и ладно, посидим пока, покушаем, может, объявится». Поужинав, мы сидели и потягивали шампанское. За соседним столиком была компания азеров, они громко болтали, то и дело пялясь на нас с подругой. Я подумала, что время позднее и что пора возвращаться домой.

Мы вышли на улицу и стали ловить такси. Мужчины, сидевшие за соседним столом, тоже вышли за нами. Их «тачки» стояли на дороге. Я понять ничего не успела, как меня грубо затолкали в машину. Маша стояла поодаль и, увидев происходящее, кинулась бежать. Они не стали за ней гнаться, но это и к лучшему.

Привезли меня на квартиру, кинули на кровать, а сами ушли на кухню. Тут я вспомнила когда-то сказанные Сережей слова: «Никогда не ходи одна в этот ресторан. Со мной ты в безопасности, а случись с тобой что-то без меня – я не смогу уже ничем тебе помочь». Я в панике начала думать, что же делать: начнешь кричать – начнут бить, начнешь умолять – еще больше замучают…

Лучшая защита – нападение! Когда в комнату зашел один из них, я резко заявила: «Я требую, чтобы вы меня посадили в такси! Я женщина Германа Морина!» И меня тут же отправили домой.

Дома я плакала и злилась на Сергея, думая, что все это случилось из-за него. В тот момент я еще не знала, что моего молодого человека уже нет в живых. Как оказалось, его убили на бандитских разборках. Об этом я узнала лишь через несколько лет… Да, это были лихие девяностые…

В «Future» я больше не ездила. В Москве и без того много ресторанов. Тогда я была уверена, что Сережа бросил меня. Нашла какой-то ресторан под названием «Урарту» недалеко от своей работы и решила там поужинать. Сидела одна и скучала. Ко мне подошел солидный, хорошо одетый мужчина. Он представился и предложил пообщаться. Его звали Геннадий. Мы немного поговорили, затем я заявила, что мне пора домой. Геннадий предложил меня подвезти.

– Не боитесь после шампанского садиться за руль? – спросила я.

– Нет, не боюсь. У меня на улице машина с личным водителем, – спокойно ответил мужчина.

«Интересный персонаж», – подумала я. Мы вышли на улицу, сели в автомобиль и поехали в сторону Химок. По дороге я написала ему свой номер телефона. Доехав и обменявшись любезностями, я пошла домой и легла спать.

Геннадий был очень взрослый и, по моему мнению, не очень привлекательный мужчина, но его статус и количество денег компенсировали его недостатки. Он, как оказалось потом, работал заместителем директора «Газнефтепрома». К моему подъезду приезжал его личный водитель, отвозил меня в нужный ресторан, а затем мы с Геной отправлялись в отель или на квартиру.

Через две недели нашего общения на мне красовалась шуба из песца. Я думаю, что тогда в Химках я единственная ходила в такой роскошной шубе. Дальше поступило предложение еще круче:

– Ольга, я хочу устроить тебя к себе на работу.

– Но у меня есть работа.

– Ты работаешь неофициально. Я же устрою тебя по трудовой. Будет зарплата, на работу ходить не нужно, а со мной сможешь ездить в командировки. Завтра же захвати свою трудовую книжку.

– Ого, вот это новость! – обрадовалась я.

Так у меня появилась запись в трудовой. Я была принята на должность секретаря. Денег у меня было столько, что тратить порой их было не на что.

Через месяц Гена решил купить мне машину. Я позвонила Юре, другу Вадима, и тот записал меня в школу вождения в Химках. Отучившись пару месяцев, как и положено, я даже не переживала об экзаменах, ведь Юра был начальником школы. Он меня назначил председателем группы, в которой я училась, и по дружеской просьбе я сидела и проверяла билеты по ПДД на экзаменах.

После получения прав Геннадий заявил, что мне нужно оформить загранпаспорт, потому что мы летим в Венгрию. После Венгрии у него дела в Штатах – там я ему тоже была нужна.

– Да, я тебе квартиру снял. Думаю, так будет лучше. Мебель завезут завтра.

То, что я получила много подарков за такой небольшой срок, для меня не было удивительным. Ведь я была молоденькой девочкой, а Геннадий – очень взрослым и серьезным. Но это был не единственный его «недостаток» – он был женат и имел двух детей. Я знала, что он никогда не разведется.

Гена всегда говорил, что при такой должности и в столь опасные времена он просто не знает, сколько ему осталось жить. Меня это не очень расстраивало: я не хотела за него замуж и не испытывала к нему нежных чувств. Иногда мне казалось, что Геннадия я ненавижу, но я не показывала виду. А как мне хотелось любить и быть любимой!!!

Вскоре я переехала на квартиру, снятую для меня. Двушка, обставленная новой мебелью и оплаченная на год вперед, казалась мне грустным помещением. Тогда я позвонила Наде и предложила переехать ко мне. Она с радостью согласилась.

Переселение прошло быстро. Это были самые замечательные времена. Мы жили, как две сестры в истинном понимании слова.

Ах, если бы с Ларисой сложились такие же отношения, может, и жизнь у всех нас сложилась бы иначе. Почему о ценностях семьи мы задумываемся с великим опозданием? Пока мы живы, многое можно исправить. Когда ты умер, остается только прощение, особенно когда речь идет об отношениях между родителями и детьми…

Что интересно, у Нади на тот момент были отношения по такому же сценарию, как и у меня. У нее был «папик», который полностью содержал и Надю, и ее семью. Тогда мы с ней решили, что раз мы не любим своих ухажеров, так пусть они работают, содержат нас, а мы будем делать все, что захотим. Где работал мужчина Нади, я не знала, но подозревала, что это тоже был «непростой» человек, а потому лишних вопросов не задавала.

Надя скрасила мою жизнь. Она заменила мне и мать, и отца, и друзей, и всех-всех на свете.

Я часто вспоминала о Сереже и понимала, что все, что происходит сегодня с Геннадием, – это не по-настоящему. Мне хотелось любви и нормальных родных отношений. Геннадий начал понимать это. Он взрослый мужчина и чувствовал с моей стороны холод и безразличие. Когда мы разговаривали, я могла смотреть в сторону и абсолютно его не слушать.

В какой-то день мы оформили мне загранпаспорт. Мы приехали в центр на Пушкинскую, зашли в помещение, где делали фото на «загранник». Посмотрев на стенд с образцами работ, я увидела фото Аллы Пугачевой, красующееся среди многих других, что меня уже совсем не удивляло. Меня сфотографировали, и мы уехали.

Через несколько дней мы с Геной должны были лететь в Будапешт. Утром за мной заехала машина и отвезла к месту встречи. Как оказалось, мы летели не одни: с нами летел директор Станислав Крутов. Мужчины сели в машину, но в аэропорт поехали не сразу – подъехали к какому-то дому, вышли из машины и позвонили в дверь одной из квартир. Нам открыла молодая девушка Нина. Я поняла, что это любовница Станислава. Она быстро закончила сборы, мы спустились и поехали в аэропорт.

Я впервые летела на самолете, и это было ужасно: самолет попал в сильную турбулентность, Нина то и дело бегала в туалет: ей было плохо. Но и с лба мужчин стекал пот. Все это было похоже на крутое пике.

Все же мы долетели и заселились в пятизвездочный отель «Хунгари». На следующий день все разбежались кто куда, в основном по магазинам. Мне выделили денег и сказали купить все, что захочу, и прийти к пяти часам к отелю.

– Как я узнаю, сколько времени? По-русски никто не говорит.

– Так иди и купи себе часы, в чем проблема? – воскликнул Гена.

Так у меня появились первые часы, они же и последние: никогда не любила их носить. Купив сапоги и кучу шмоток, каких не было в Москве, к назначенному времени я вернулась в отель. Там меня ждали Гена и его компания. Поужинав в ресторане, мы разбрелись по номерам.

На следующий день мы выдвинулись на какой-то рынок покупать подарки родственникам, женам и детям Геннадия и Станислава. Чем дольше я ходила за ними, тем более невыносимо мне становилось. По возвращении в отель Гена спросил меня:

– А что происходит?

Я начала кричать, что я больше так не могу и не хочу. Что конкретно мы говорили друг другу, было не важно. Важно то, что в этот вечер было принято решение, что по прилету мы расстаемся.

Когда я вернулась в Москву, я не думала ни о деньгах, ни о всем том, что потеряла. Что осталось, так это квартира, оплаченная на год вперед. Мы с Надей решили, что раз нас отсюда никто не выгоняет, мы остаемся здесь.

Надя уехала куда-то, я сидела дома одна. Зазвонил телефон. Я услышала голос подруги: «Крыл, приезжай к нам, мы сидим в гостях у ребят в Химках». (Да, кстати, в течение жизни у меня было много имен. Крылова – моя девичья фамилия. Ольга, Крыл, Олюшка, Лелик – как меня только не называли.)

Это были братья Антон и Олег. Выяснилось, что ребята живут на соседней со мной химкинской улице. Более того, и учились они со мной в одной школе. Антон был на год младше меня, а Олегу было шестнадцать лет. Но я их не знала. Это и понятно: кроме Светки и Маши, я ни с кем больше не дружила и не общалась. Антон и Олег жили одни. Матери у них не было, а отец сидел в тюрьме. Естественно, в квартире постоянно проходили тусовки.