Текст книги "Черно-белая палитра"

Глава 3

Сверяться с бумажкой, чтобы убедиться, что я прибыла по правильному адресу, не требовалось. Особняк был особенным, можно сказать, единственным в своем роде, так что в Тель-Рее его знали все. На фоне прочих богатых домов выделялся даже не столько особняк сам по себе (разноцветный кирпич и декоративные башенки в этом районе не были редкостью), сколько прилегавший к нему сад. Большие сады здесь практически отсутствовали – плата за проживание в пределах городской черты. Говорят, что в свое время предки нынешних хозяев купили территорию, предназначавшуюся сразу для двух особняков, чтобы разбить на ее половине этот самый сад.

Я заметила поджидающего у ограды лакея и, ускорив шаг, направилась к нему.

Это было не наше дело. Его вел отдел по расследованию убийств. Но в отдельных случаях они приглашали представителей темного и светлого отделов в качестве экспертов по магическим преступлениям. Делалось это в тех ситуациях, когда в преступлении было нечто странное, заставляющее, по меньшей мере, заподозрить магическое вмешательство. Если магическая составляющая была очевидна изначально, преступление, как правило, сразу попадало в один из наших отделов.

Темных сегодня представляла я, а вот кого прислали из отдела светлых, выяснилось, едва лакей провел меня в дом.

– О, Чернявая! – расплылся в неприятной улыбке молодой светловолосый мужчина в синей, как и у меня, форме. – Наконец-то ты соизволила сюда добраться! У меня уже ноги затекли сидеть и ждать твоего появления.

– Привет, Белобрысый! – с не более естественной улыбкой отозвалась я. – А ты бы не сидел, пока ждешь, а делом занялся. Поотжимался бы, например. Тебе не помешает, а то вон лишние килограммы на пузе проявляются.

Лишних килограммов у Бертрана Миллорна не было, но мои слова заставили его опустить взгляд на живот, что, конечно, не могло не доставить мне удовольствия.

– В вашем отделе вообще с физической подготовкой проблемы, – развила успех я. – То-то вы на прошлой неделе так плохо бегали, что упустили преступника.

– На твоем месте я бы лучше помолчал, детка, – огрызнулся Белобрысый. – Все знают, что вы, темные, основательно облажались. Ваш новый шеф с первых же шагов устроил вам разгон, и за дело! Это предыдущий на все глаза закрывал. А новый человек – явно с пониманием, недаром он светлый.

– Солнце мое, – я продолжала поддерживать на лице неестественную улыбку, – твои слова можно расценить как разжигание межмастевой розни. Для стража совершенно неприемлемое поведение. Хочешь, чтобы я обратилась с этой информацией к твоему начальству?

– Прошу вас, господа!

Другой лакей спустился до середины лестницы и теперь предложил нам следовать за ним на второй этаж. Мы пошли, не переставая обмениваться репликами.

– Проявляй уважение к старшему по званию, – язвительно напомнил Белобрысый.

– Ах да, господин старший сержант, – елейным голосом заметила я. – Это ведь хорошо, что вы в таком звании. Есть куда спускаться, когда начальство надумает вас наказать.

Что-то колкое готово было сорваться у Белобрысого с языка, но высказаться он не успел. Мы вошли в комнату с высоким потолком и низко свисающей с этого самого потолка люстрой, и к нам обратился знакомый обоим капитан Тоггорт из отдела по расследованию убийств:

– Приветствую, господа. Сожалею, но думаю, мы вызвали вас зря. Ситуация прояснилась, и теперь похоже на то, что никакой магии использовано не было.

– Что за преступление? – поинтересовалась я, ныряя в мягкое кресло.

Именно ныряя, настолько оно было глубоким. Вряд ли хозяева станут возражать, да и, в любом случае, они здесь не присутствуют. Не встречать же им лично каждого представителя городской стражи.

– Убийство, Рейс, – язвительно просветил меня Белобрысый. – Могла бы и сама догадаться.

– Вот спасибо, Миллорн! – кисло отозвалась я. – Без твоей помощи никогда бы не пришла к столь глубокомысленному выводу.

– На самом деле похоже на то, что никакого убийства не было, – сообщил Тоггорт, привыкший к нашим перепалкам и потому оставшийся равнодушным к данному обмену любезностями. – Видимо, женщина покончила с собой.

– Хозяйка особняка? – деловито уточнил Белобрысый, видимо, знавший о деле несколько больше моего.

– Да, Мелина Веллореск, дочь недавно почившего Веллореска-старшего, – подтвердил Тоггорт. – От него она унаследовала дом и большую часть состояния, но даже в права владения вступить не успела. Со смерти отца еще не прошло тридцати дней, а сегодня и ее не стало.

– Что с ней случилось? – спросила я.

– Попала под карету на Иллойской дороге, – мрачно объяснил Тоггорт. – Насмерть.

Мы с Белобрысым одинаково округлили глаза. Иллойская дорога – это практически тракт, проходящий через город. Почти не петляя, он тянется с северного приграничья до самой столицы нашего королевства, Иллойи. Этот тракт чрезвычайно удобен, позволяет достичь столицы в кратчайшие сроки, и, строя Тель-Рей (точнее, превращая в город разбросанные в этих краях поселки), дорогу решили оставить нетронутой. В итоге кареты и всадники – особенно королевские гонцы – проносились через город быстрее ветра, что, ясное дело, было удобно для них, но опасно для пеших горожан. Однако же все об этой особенности тракта знали и, если его нужно было пересечь, делали это осторожно. Сложно ли, в конце концов, дождаться, пока карета проедет мимо? Слышно ее становится заблаговременно, да и видно тоже издали. Я и сама переходила Иллойскую дорогу по пути сюда – и ничего.

– Толкнули? – высказала предположение я.

– В том-то и дело, что нет, – ответил Тоггорт. – У нас много свидетелей. Карет было несколько, и с десяток человек ждали, пока дорога освободится, – кто с одной стороны, кто с другой. Так вот, все в один голос подтвердили: никто госпожу Веллореск не толкал, даже не прикасался. Она сама стояла-стояла, а потом вдруг взяла – да и бросилась прямо под копыта. Последнюю карету оставалось пропустить. А та была запряжена шестеркой. Ну и сами понимаете… – он махнул рукой.

– Стояла – и вот так вот вдруг бросилась? – недоверчиво переспросил Белобрысый.

– Угу, – кивнул Тоггорт. – Именно поэтому мы и сочли нужным вызвать вас. Слишком странный случай. Но порасспрашивали свидетелей, родственников, знакомых. В общем, похоже, девушка очень тяжело перенесла смерть отца. Была замкнута в себе, эмоционально нестабильна. А перед тем, как броситься под карету, даже прошептала: «Отец». Тихо, но один свидетель все-таки услышал – тот, который стоял ближе всех. Так что, видимо, самоубийство. Еще кое-какие проверки, конечно, проведем и несколько человек на всякий случай опросим. Но в целом дело ясное, хотя и неприятное. Никаких дополнительных причин подозревать магическое вмешательство нет. Так что приношу извинения за ложный вызов.

– Да ладно, сочтемся, – подмигнул, вставая, Белобрысый. – Рейс, ты в участок?

– Чуть позже, – задумчиво ответила я.

– Вот и хорошо, – обрадовался блондин. – Я уж боялся, придется тебя провожать.

– Не бойся, – бросила я, не отрываясь от своих мыслей. – Только поосторожнее там. В темные подворотни не заглядывай. А то нападут – кто тебя защитит? Я же здесь.

– Думаешь, как прогул не засчитают? – хмыкнул Белобрысый, остановившись у двери. – Ну-ну. Я бы на твоем месте поостерегся, с новым-то начальством.

– То-то я смотрю, ты и на своем месте сильно торопишься.

– А у меня, в отличие от тебя, дел невпроворот, – отозвался он. – Четыре расследования ведем. Все, Тоггорт, бывай!

Я задержалась, заново прокручивая в голове все, что успела узнать о деле. Все-таки такое самоубийство казалось странным. И способ, и то, что девушку никто не сопровождал. По свидетельским показаниям выходило, что она весь последний месяц ходила по грани. И что же, любящие родственники не считали нужным ее сопровождать или хотя бы приставить к ней слугу?

– Скажите, капитан, а кто наследует за госпожой Веллореск? – спросила я.

– Я послал человека к их семейному юристу, выяснить, оставила ли она завещание, – ответил он. – Пока ждем. Но вероятнее всего, особых распоряжений не было, а значит, следующий на очереди – старший из ее братьев, Дункан.

– А братьев вообще сколько? – уточнила я.

– Двое. Дункан и Свер Веллорески.

– И какой они масти?

– Оба светлые, Тиана.

Было очевидно: Тоггорт уверен, что дело ясное, а потому в моих вопросах нет нужды. Но в то же время реагирует благодушно, ибо считает, что основательность в работе – качество похвальное.

– И сама погибшая тоже была светлой?

– Да, как и все родственники, – подтвердил он.

Это было неудивительно. Как правило, все члены семьи являлись представителями одной масти. Бывали, правда, случаи, когда у светлых родителей рождался темноволосый ребенок или наоборот, но случалось такое сравнительно редко.

– Не возражаешь, если я немного покручусь по дому, может, с кем-нибудь побеседую? – осведомилась я.

– Пожалуйста, – широким жестом разрешил Тоггорт. – Показания еще записывают, так что свидетели пока здесь, на первом этаже, правое крыло. Захочешь – можешь с ними поговорить.

– Спасибо. Как зовут того, который стоял ближе всех?

– И слышал слово «отец»? – понимающе хмыкнул капитан. – Николас Крофт.

Благодарно кивнув, я вышла из комнаты. Тоггорт последовал за мной, собираясь возвратиться к своим коллегам.

Я спустилась на первый этаж и направилась в нужное крыло. Когда проходила мимо очередной лестницы, кто-то негромко покашлял, пытаясь привлечь мое внимание, а затем меня осторожно тронули за рукав. Я обернулась.

Передо мной стояла женщина, невысокая, светловолосая, лет пятидесяти, в одежде служанки.

– Простите, госпожа страж, – робко произнесла она, заглядывая мне в глаза, – это ведь вы приехали к нам из темного магического отдела?

– Отдел по злоупотреблению магией темных, – уточнила я.

– Да-да, конечно, простите неграмотную, вечно что-нибудь напутаю, – пробормотала она.

– Все в порядке, – поспешила заверить я, видя, что служанка приняла мое уточнение уж очень серьезно. – Вы что-то хотели мне сказать?

Женщина решительно кивнула.

– Давайте присядем, – предложила я.

Служанка вела себя настолько робко, что я сама повела ее к ближайшему дивану. Мы сели, причем она осторожно опустилась на самый краешек.

– Как вас зовут? – успокаивающим тоном спросила я.

Первое правило опроса свидетелей простого происхождения – дать человеку понять, что не смотришь на него свысока и не собираешься ежеминутно грозить тюремной камерой. Увы, поведение некоторых стражей создает в сознании людей предубеждение, с которым впоследствии бывает непросто бороться. Потому-то мы с ребятами и не брезгуем прямо в служебной форме выпить в дешевом трактире или, присев на ступеньку, поболтать за жизнь с пьяными гончарами с Рябинной улицы. Зато потом свидетели из неблагополучных районов от нас не шарахаются.

Но аристократия – другое дело. Эти сами до нас не снисходят. Да и с другими обитателями таких вот богатых районов, то бишь слугами, нам пересекаться особенно негде. Хорошо, что эта женщина решилась заговорить – многие предпочли бы держать свои мысли при себе.

– Белла, – ответила она, скромно улыбнувшись.

– А я – Тиана, – улыбнулась в ответ я, благоразумно оставив сержанта Рейс для другого случая. – Итак, Белла, что вы хотели мне рассказать?

Женщина так дрожала от волнения, что, находись мы в участке, я бы первым делом предложила ей воды. Но предлагать подобное в доме, где она работает служанкой, было бы перебором, так что я просто терпеливо ждала ответа.

– Не верьте в самоубийство, – предварительно оглядевшись, умоляюще сказала Белла. – Не могла госпожа покончить с собой. Раз не случайное несчастье, значит, убили.

– Почему вы так думаете?

Вытаскивать блокнот и делать записи я не стала. Во-первых, в этом случае данная конкретная свидетельница точно испугается и замолчит. Во-вторых, давно заметила, что люди вообще больше раскрываются, когда разговор ведется как бы неофициально, без протокола. И в-третьих, на память я не жалуюсь, поэтому и сама предпочитаю сосредоточиться на рассказе и не отвлекаться на записи.

– Я знаю госпожу. То есть знала, – грустно поправилась служанка. – Да и не было у нее причин для самоубийства.

– Насколько я поняла, после смерти отца она пребывала в крайне подавленном состоянии духа?

Белла впервые позволила себе хоть как-то проявить характер: раздраженно поморщилась и передернула плечами.

– Любой нормальный ребенок переживает, когда боги забирают его родителя, – заметила она. – Сильно переживает. Но многие ли из-за этого лишают себя жизни? А других бед у госпожи не было.

Я задумалась. С одной стороны, слова служанки были интересны. С другой – кто их, самоубийц, разберет. Порой и причины, и выбранное средство бывают столь странными, что, сколько ни бьешься, понять психологию покончившего с собой (или совершившего такую попытку) не удается.

– Может быть, несчастная любовь? – высказала одно из простейших предположений я.

Служанка слабо усмехнулась.

– С ее-то приданым? Да еще и после того, как она стала сама себе госпожой?

Да, маловероятно. Хотя и не так чтобы невозможно.

– Да и не было у нее никого, – продолжала Белла. – Я бы знала.

– Вы имеете в виду, что она бы вам рассказала? – с долей скептицизма уточнила я.

– Даже если бы не рассказала, уж я была бы в курсе, поверьте, – улыбнулась Белла.

Ну что ж, пожалуй, верю.

– Хорошо, а что в таком случае, вы думаете, произошло? – приступила к следующему этапу расспросов я. – И еще: почему вы все время оглядываетесь? Вас кто-то запугал? Запретил разговаривать со стражами?

– Нет, – покачала головой Белла. – Просто боюсь, скажут, что лезу не в свое дело. Оно, может, и правильно, но не могу промолчать после того, что случилось. Понимаете, если люди правду говорят и госпожа действительно сама под карету бросилась, значит, точно темный маг постарался.

– Пока в пользу этой версии нет никаких весомых аргументов, – призналась я.

– Откуда бы им взяться? – со вздохом отозвалась служанка. – Еще бабушка моя говорила: темная магия – она как вода. То прозрачная, то мутная и такие глубинные тайны хранит, до которых ни одному человеку не добраться.

Я одобрительно хмыкнула. Неплохое сравнение, не столько даже для темной магии самой по себе, сколько для предмета ее воздействия. Вода и мозг. Водные глубины и глубины сознания.

– Ну хорошо, а как вы считаете, кто мог быть заинтересован в смерти госпожи Веллореск?

Служанка заметно напряглась и, с трудом разомкнув сжатые губы, почти неслышно проговорила:

– Не знаю…

– Давайте так: каково финансовое положение ее младших братьев?

– Сказать по правде, трудно судить, – призналась Белла. – Вообще-то оба они при отце не бедствовали и при госпоже тоже бедствовать бы не стали. Отказывать от дома она никому не собиралась, да и кое-какое наследство каждый из них от отца тоже получил. Беда в том, что деньги у обоих уходят, и порой очень быстро.

На сей раз Белла сжала губы не напряженно, а скорее неодобрительно.

– Можете сказать, куда конкретно? – заинтересовалась я.

– Дункан их во всякие проекты вкладывает, сомнительного характера, – в очередной раз оглядевшись, начала рассказывать служанка. – Исследования какие-то поддерживает. Бывает так, что большая сумма вся пропадает. Бывает, что, наоборот, по прошествии времени возвращается с прибылью – это если изобретение какое полезное получилось. Но в целом для семейного бюджета пользы мало, и покойный господин Веллореск часто недовольство выражал.

– А младший сын что? – поинтересовалась я, мысленно сделав отметку: надо бы выяснить, изобретения какого рода так сильно интересуют Дункана, что тот готов ради них жертвовать своими материальными интересами.

– А с младшим все просто: игрок он, – совсем уж неодобрительно ответила Белла. – Когда проиграет, когда выиграет. И скрытничает при этом.

– То есть как у него обстоят дела непосредственно сейчас, вы с уверенностью сказать не можете?

– Не могу, – виновато подтвердила служанка.

– Стало быть, не исключено, что он сильно проигрался? Даже настолько, что влез в долги?

– Не исключено.

Белла вновь ответила моими собственными словами.

– Хорошо, – я задумчиво покивала. – Спасибо, Белла. Обещаю, что досконально проверю версию злоупотребления темной магией. Если появятся дополнительные вопросы, я вас разыщу.

– Благодарю вас, госпожа! – с чувством огромного облегчения выдохнула Белла.

Женщина явно не рассчитывала, что к ее словам отнесутся с должной степенью серьезности.

– Пока не за что, – ответила я. – Вы не знаете, где здесь проводят допрос свидетелей?

– Пойдемте, я покажу! – заторопилась служанка, искренне радуясь, что может быть полезной.

Она провела меня к закрытой двери, из-за которой раздавались спокойные голоса. Запись показаний проходила, по-видимому, без эксцессов. Я обратилась к стражу, дежурившему на входе, и сказала, что хотела бы пообщаться со свидетелем Николасом Крофтом, если его уже закончили допрашивать. Тот зашел в комнату и вскоре вернулся вместе с невысоким светловолосым мужчиной лет сорока.

– Господин Крофт, – приступила я, когда мы со свидетелем оказались наедине, – я отлично понимаю, насколько сильно вам надоели однообразные расспросы. – Я заговорщицки улыбнулась: – Думаю, вы уже не прочь придушить кого-нибудь из моих коллег.

Мужчина невольно улыбнулся в ответ.

– Тем не менее мне придется помучить вас еще совсем немного, – повинилась я.

– Если смогу быть еще чем-то полезным…

Крофт пожал плечами в знак сомнения.

– Меня, как, несомненно, и других, интересует тот момент, когда госпожа Веллореск заговорила, – пояснила я.

– Вы имеете в виду, когда она прошептала слово «отец», – понимающе кивнул свидетель.

– Именно. Вы можете добавить к описанию ситуации что-нибудь еще? Как именно она произнесла это слово? С какой интонацией? Может быть, у нее в глазах стояли слезы или она, наоборот, улыбалась?