Текст книги "В полушаге от любви"

Ольга Куно
В полушаге от любви

Эта книга посвящается моему отцу, Александру Куно, который научил меня тому, как важна самореализация, и всегда помогал развивать мои способности

Вы ненавидите меня так страстно,

В полшаге стоя от любви.

Канцлер Ги. «R.R.»

© Куно О., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Пролог

Между капризом и вечной любовью разница та, что каприз длится несколько дольше.

Оскар Уайльд

Страстные объятия, жадные поцелуи, томные стоны. Два обнаженных тела, безудержно рвущиеся к близости. Длинные занавески балдахина, закрепленного под самым потолком, отдернуты, дабы никоим образом не стеснять движений любовников. Белоснежная накрахмаленная простыня, украшенная вышивкой с весьма фривольным рисунком, сбилась в самый угол кровати, обнажая волосяной матрас. Другая простыня, вместе с одеялом, и вовсе съехала на пол. На кровати, помимо разгоряченных тел, осталась лишь россыпь из семи подушек разнообразной формы, два чулка – один мужской и один женский, – да нижняя юбка с воланом, случайно зацепившаяся за край изголовья.

Такой беспорядок никак не диссонирует с атмосферой роскошного и чисто убранного будуара. Вооруженный луком со стрелами бог любви, по-детски пухленький и розовощекий, одобрительно взирает на происходящее с украшающей потолок фрески. Дорогие фарфоровые статуэтки, изображающие обнаженных женщин и соединившиеся в объятиях пары, не менее позитивно настроены. Каждая деталь интерьера свидетельствует о чувственности хозяйки будуара и одновременно о ее тонком вкусе и отличном знании всех нюансов переменчивой моды.

Она – высокая, изящная, обладательница светлой, тщательно ухоженной кожи, бледность которой, столь модная в высшем свете, поддерживается при помощи всевозможных мазей и прочих средств. Роскошные огненно-рыжие волосы с трудом удерживаются в рамках, накладываемых сложной высокой прической. Он – красавец-брюнет с правильными чертами лица, карими глазами и ямочками на щеках. Они одержимы друг другом, не наблюдают часов и не замечают ничего вокруг.

И вот внезапно короткий стук в дверь разрывает эту идиллию. Более того, стучащий даже не удосуживается дождаться, пока на его призыв хоть что-нибудь ответят. Вместо этого, едва известив о своем появлении, в комнату входит молодая женщина в пышном синем платье с фиолетовыми оборками. Энергично стуча каблучками, она без малейших признаков смущения приближается к кровати.

В первый момент с уст рыжеволосой красавицы срывается весьма колоритное ругательство, однако, узнав вошедшую, она сразу же успокаивается. Мужчина менее благодушен. Он резко отстраняется, заставив партнершу поморщиться в момент, когда разъединяются их тела, и, тщетно ощупывая матрас в поисках одеяла или простыни, восклицает:

– Кто это?! Разве сюда можно входить без разрешения?!

Я лишь равнодушно кривлю губы в ответ. Мне никогда не нравился этот парень, хоть я и стараюсь не подчеркивать этого лишний раз в разговорах с хозяйкой будуара.

– Ей – можно, – отвечает женщина, глядя на меня в ожидании.

Мое лицо принимает предельно серьезное выражение.

– Сюда направляется герцог Альмиконте.

– Мой брат?! Черт! – воскликнула дючесса[1]1
  Дючесса – титул дочери герцога.


[Закрыть] Мирейя Альмиконте, вскакивая с кровати. – Как он пронюхал?

– Стало быть, кто-то настучал, – безразлично пожала плечами я. Сейчас следовало разбираться не в причинах возникновения проблемы, а в способах ее решения. – Потом его вычислим.

– А что же делать? – растерянно спросил мужчина.

Лицо его было белым как мел. Даже удивительно, что он умудрился побледнеть настолько быстро.

– Одеваться, быстро! – распорядилась Мирейя, выходя из кратковременного оцепенения.

Оба бросились искать свою одежду. Задача оказалась нетривиальной, учитывая, что предметы гардероба были разбросаны по всей комнате. Я принялась поспешно поднимать с пола женскую одежду, начисто игнорируя мужскую.

– Спрятать его где-нибудь?

Мирейя обращалась исключительно ко мне. Ее любовник лихорадочно натягивал на себя рубашку. В спешке надел ее задом наперед, пришлось снова снимать и начинать процесс по новой. Я наблюдала за его метаниями с легкой ноткой брезгливости. Совершенно очевидно, что репутация герцогской сестры тревожила его в последнюю очередь. Беспокоился парень исключительно о собственной шкуре. Некоторым образом я могла его понять: наш герцог бывает весьма суров. С другой стороны, думать следовало раньше, прежде чем стремиться в постель к женщине, занимающей столь высокое положение в обществе.

– Не получится, – возразила я, помогая Мирейе одеваться. – Если бы герцог был один, мы могли бы рискнуть. Но с ним лорд Кэмерон Эстли, а этот человек слишком дотошен. Наверняка распорядится, чтобы обследовали все углы.

– Что же делать? – Растерянный взгляд девушки заскользил по будуару. – Может быть, в окно?

– Как в окно?! – выдохнул кавалер. – Да здесь же высоко! Третий этаж! – возмутился он.

Возмутился справедливо. Во-первых, покои Мирейи действительно располагались на третьем этаже, а во-вторых, потолки второго этажа были чрезвычайно высокими, в результате чего окна будуара оказывались совсем уж далеко от земли. Однако вслух я сказала совсем другое:

– Ну и что с того, что высоко? Идея все равно хорошая.

– Так я же разобьюсь! – не унимался он.

Я и бровью не повела.

– Ну и что? Полагаете, труп будет заметен из окна и скомпрометирует леди Альмиконте? Так мы можем забросать его каким-нибудь тряпьем.

Пока кавалер беззвучно открывал и закрывал рот в приступе праведного возмущения, Мирейя неодобрительно покачала головой, сдерживая улыбку.

– Несси, сейчас не до шуток! Как нам быть?

Сестра герцога повернулась ко мне спиной, чтобы я помогла ей облачиться в корсаж.

– Я об этом думаю.

Хороших идей, однако, покамест не возникало, и я решила порассуждать вслух:

– Выходить из покоев ему нельзя. Когда я шла сюда, видела снаружи двух соглядатаев. Думаю, Эстли прислал их, чтобы караулили, пока герцог будет собираться. Ни один мужчина незамеченным не пройдет…

Я замолчала и щелкнула пальцами, ловя за хвост ускользающую мысль. Ни один мужчина… Но то ли дело женщина?

– Раздевайтесь! – решительно заявила я, указывая пальцем на вконец ошарашенного любовника.

– З-зачем? – не понял он.

– Раздевайтесь, вам говорят! – настойчиво повторила я. – Мы выведем вас отсюда в женском платье, под видом одной из фрейлин. Ваша светлость, надеюсь, вы не будете возражать, если молодой человек позаимствует кое-что из вашей одежды?

– Не буду, – поддержала меня Мирейя.

Я в ее ответе не сомневалась и потому уже успела пройти к двери. Приоткрыв ее, кликнула камеристку:

– Эмма! – и поторопила ее призывным жестом.

Эмма была, возможно, единственной служанкой, доверять которой Мирейя могла всецело и без оглядки. Нет, прислугу дючесса вообще подбирала тщательно и подозрительных и нелояльных людей старалась подле себя не держать. Однако Эмма, сорокалетняя горничная, давно уже служившая во дворце, была предана своей госпоже, как никто. Если бы Мирейя собралась зарезать несколько девственниц и приготовить коктейль из их крови, Эмма, не задумываясь, согласилась бы стоять на стреме.

– Госпожа, – камеристка присела в коротком реверансе.

– Нам нужно превратить этого обаятельного молодого человека в леди, – обозначила фронт работ я. – Необязательно молодую и обаятельную, главное – быстро. Понадобится белье, туфли и какое-нибудь старое платье, как можно более закрытое.

Послушно кивнув, Эмма скрылась в соседней комнатке, выполнявшей функцию гардероба. Вернулась она действительно очень скоро, прижимая к груди охапку извлеченной второпях одежды.

Пока Мирейя с моей помощью наводила последние штрихи в собственном наряде, камеристка облачила молодого человека в легкую камизу[2]2
  Камиза – нижняя рубашка, аналог современной комбинации.


[Закрыть] телесного цвета. Этот этап прошел без сучка, без задоринки, но дальше задача усложнилась.

– Ай! – вскрикнул мужчина. – Что это такое?

– Это корсет, – услужливо проинформировала его я.

– Я в курсе, как выглядит корсет! – огрызнулся он. – Просто не думал, что это настолько неудобно.

– Что ж, поздравляю вас, – расплылась в улыбке я, одновременно окидывая критическим взглядом одеяние Мирейи и разглаживая оборки на ее платье. – Вы получили редкую возможность узнать не только как выглядит красивая женщина, но еще и что она при этом чувствует.

– Но я совершенно не могу дышать! – воскликнул он.

– Можете, судя по тому, как хорошо вам удается с нами разговаривать.

Разжалобить меня оказалось делом непростым.

– А может, все-таки обойдемся без него? – предпринял последнюю попытку молодой человек, с ненавистью глядя на обсуждаемый предмет одежды.

– Не обойдемся. – Я была сурова, как сама судьба. – Во-первых, без него платье не будет сидеть. А во-вторых, корсет поможет создать у вас видимость груди. А вот этого не надо! – обратилась я уже к Эмме, взявшей в руки тонкую рубашку без рукавов, какие обычно надевали поверх корсета под закрытые платья. – Переходи сразу к платью, а то они могут появиться в любую минуту.

Нижнюю юбку, платье и шелковые чулки надели благополучно. С туфлями оказалось сложнее: ножка Мирейи, хоть и не была миниатюрной, стопе молодого человека все-таки уступала. Какое-то время мы пытались с пыхтением и стонами запихнуть его лапищу в элегантную туфельку, будто мачеха Золушки, изо всех сил старающаяся сосватать принцу свою родную дочь. Но эту затею быстро пришлось оставить. В конечном итоге Эмма принесла откуда-то из недр гардероба туфли значительно большего размера, оставшиеся от одной из фрейлин, и в них ногу любовника удалось уместить.

Мужчина поднялся со стула – и застыл, широко расставив ноги и согнув их в коленях.

– И что вы хотите сказать этой позой? – подозрительно осведомилась я, изо всех сил стараясь не покатиться со смеху.

– Каблуки! – прошипел он.

– Да? Каблуки? – Я вопросительно смотрела на него, ожидая продолжения.

– Почему они такие высокие?

– Потому что так модно, – отозвалась я.

– Ладно, а неустойчивые-то такие почему? – не унимался любовник, не торопясь распрямлять ноги.

– А это чтобы пробудить в мужчинах желание окружить нас опекой и подхватить, если мы оступимся, – посвятила его в маленькую женскую тайну Мирейя.

Судя по кислому виду молодого человека, его идея быть подхваченным каким-нибудь посторонним мужчиной не прельщала. Впрочем, меня теперь в первую очередь интересовали его волосы. Которые никуда не годились.

– Эмма, принеси, пожалуйста, какой-нибудь старый парик, – попросила я. – Надеюсь, несколько штук завалялись где-нибудь в сундуке.

– Парики уже давно не носят, – засомневалась Мирейя.

– Некоторые носят, – возразила я.

– Только старые кошелки вроде баронессы Рего, – поморщилась девушка.

– Ну и ладно. Пускай его примут за старую кошелку. Лишь бы выпустили отсюда.

Усадив мужчину перед собой на стул, я вооружилась кисточками и принялась работать над его лицом. Он ответил на заботу черной неблагодарностью, практически сразу же громко чихнув.

– Терпите, красота требует жертв! – оптимистично заявила я. – И скажите спасибо, что отец нынешнего короля издал в свое время закон, запрещающий использование белил. Многие дамы возненавидели его за это лютой ненавистью. Поговаривают даже, что именно из-за этого указа его любовница покушалась на его жизнь.

– А почему он издал такой закон? – заинтересовался любовник.

– Потому что придворный алхимик просветил его на предмет состава этих самых белил, – блеснула знаниями я, быстро работая кисточками. – Выяснилось, что белила содержат свинец, который, в свою очередь, пагубно сказывается на здоровье. И за недолговечную красоту знатные дамы платили собственной жизнью.

За это время я успела худо-бедно наложить на лицо любовника Мирейи толстый слой пудры, а затем румяна.

– Весьма поучительная история, – заметила Эмма, выходя из гардероба с париком в руке.

Белые кудри выглядели совершенно неестественными, но в свое время они, как и белила, отдавали дань ветреной и порой жестокой моде.

– Зато парики совершенно безопасны, – утешила молодого человека я. И, водрузив на него парик, принялась рассматривать результат. – Пожалуй, чего-то еще не хватает, – пробормотала я вполголоса. – Может быть, серьги?

– Так у меня же уши не проколоты, – удивился парень.

– Ну и что? Можем прямо на месте проколоть, – не стала отчаиваться я.

Юноша шарахнулся от меня прочь, и Мирейя, испытывавшая к нему чувство сострадания, внесла альтернативное предложение:

– Может быть, клипсы?

– А что такое клипсы? – подозрительно нахмурился любовник.

– Клипсы – это такие кандалы для ушей, – улыбаясь, сообщила я.

– Несси! – укоризненно воскликнула Мирейя.

– Но я же говорю чистую правду!

– Вообще-то в чем-то ты права, – поразмыслив, призналась она и виновато взглянула на мужчину.

Впрочем, тратить время на поиски украшений я сочла нецелесообразным. Несколько последних штрихов – и образ закончен.

– Ну как? – Мой вопрос был обращен в основном к Мирейе.

– Отлично! – расплылась в улыбке она. – Никто ничего не заподозрит.

– Хотелось бы на это надеяться. – Я рассматривала плоды своих трудов более критичным взглядом. – Что ж, лучше все равно не успеем. Мы пойдем и постараемся разминуться с герцогом, а вы избавьтесь от его одежды.

Эмма засуетилась, поднимая с пола брюки, сюртук и прочее, я же подтолкнула любовника к двери.

– Главное – не споткнитесь, когда мы будем идти по первому коридору, – тихо инструктировала я. – Старайтесь ни с кем не встречаться взглядом. Если нам придется разойтись, сверните направо и спуститесь по служебной лестнице на два этажа. Вы знаете то место. Мы пришлем кого-нибудь, кто поможет вам дальше.

Наше внимание привлек шум шагов, приближающийся с противоположного конца коридора. С инструктажем я успела в самый последний момент. Ибо шансов разминуться с направлявшейся к покоям Мирейи четверкой у нас не оставалось.

Двое из приближавшихся к нам людей были не более чем слугами, исполнителями, и потому сами по себе они мало меня тревожили. Зато двое других могли создать массу проблем, и я даже не знаю, которого из них следовало считать более опасным.

Герцог Конрад Альмиконте, вдовец тридцати четырех лет, имел властный и довольно-таки мрачный облик. Обладая средним ростом и не слишком внушительной комплекцией, он был весьма широк в плечах, что придавало его виду ощущение некоторой дисгармонии. Его глаза имели настолько темный оттенок, что казались почти черными. Резкие черты лица, властная линия губ с уголками, чуть изогнутыми книзу, квадратный подбородок. Волосы – не рыжие, как у Мирейи, а темно-коричневые, – завиты в соответствии с нынешней модой.

Рядом с герцогом шагал лорд Кэмерон Эстли, унаследовавший титул графа от отца и титул барона от дяди, человек, пользовавшийся во дворце огромным влиянием. Правая рука Альмиконте со всеми сопутствующими такому положению правами и привилегиями. Он занимался самыми разными делами в интересах герцога, и навряд ли я имела представление даже о трети тех сфер, на которые распространялось его влияние. Впрочем, и в тех вопросах, что имели отношение к моим обязанностям, мне его вмешательства хватало с лихвой.

Лорд Эстли – тридцать два года, холостяк – был существенно выше герцога, хотя не мог похвастаться той же шириной плеч. Шею прикрывал собранный из темных волос хвост, темно-серые глаза смотрели пронзительно, будто их обладатель всех и вся подозревал в том или ином преступлении и намеревался раскрыть его при помощи взгляда. Худое лицо овальной формы, прямой нос, высокие скулы, он умел быть обаятельным и – что гораздо хуже – умел пользоваться этим обаянием в своих целях. Правда, со мной прибегнуть к этому средству манипуляции не пытался, благо хорошо знал, что номер не пройдет.

Едва они приблизились, я остановилась и склонилась в реверансе. К счастью, любовник Мирейи не растерялся и тоже изобразил некое подобие реверанса. Довольно неуклюжее, но в полутьме коридора сгодилось, тем более что герцог быстро прошел мимо нас, даже не считая нужным кивнуть в знак приветствия. Его можно было понять. Герцог часто злился на сестру, но с ней его связывали хоть какие-то родственные чувства. А вот для первой фрейлины Мирейи, помогающей своей госпоже в делах, зачастую совершенно неугодных Конраду Альмиконте, оставалась в лучшем случае холодная антипатия.

Слуги проследовали за герцогом в покои Мирейи, а вот лорд Эстли задержался. Он, в отличие от своего господина, поприветствовал меня кивком, вполне соответствующим нормам этикета. Я бы, однако же, предпочла, чтобы он повел себя менее галантно. Поскольку чем дольше мы оставались в его обществе, тем выше становился шанс, что он раскусит мою спутницу и определит, что в действительности это не спутница, а спутник. В уме и наблюдательности Кэмерону Эстли не откажешь, за что я порой была готова люто его возненавидеть. Следовало взять ситуацию под контроль.

– Лорд Кэмерон! – Я изобразила на лице радостную улыбку. – Вы позволите перекинуться с вами парой слов?

Я протянула ему руку и одновременно прощально наклонила голову, глядя на любовника Мирейи. Тот, к счастью, все понял и поспешил удалиться. Я же повела взявшего меня под руку Эстли в противоположном направлении, к двери, за которой совсем недавно исчез герцог.

– Какими судьбами? Что привело вас в столь странный час на женскую половину? – осведомилась я, изображая искреннее недоумение.

– Вы ведь видите: я всего лишь сопровождаю герцога, – откликнулся он.

Ну да, конечно. Всего лишь сопровождает. Я была готова поспорить: это его шпионы пронюхали про свидание Мирейи, именно ему первому сообщили эти сведения, и именно он подал Конраду Альмиконте идею нагрянуть сюда и застать сестру «на горячем». Ведь это такой чудесный способ заставить ее впоследствии плясать под дудку герцога. Можно шантажировать ее, к примеру, ссылкой в монастырь как опозорившую честь рода.

Я, однако же, не позволила гневу отразиться на выражении своего лица.

– По-видимому, герцог пожелал навестить свою сестру? – высказала предположение я.

– Вы буквально зрите в корень, леди Инесса.

– Но в таком случае он мог бы заранее предупредить ее о визите. Вы не находите? – Я наивно похлопала глазками, стараясь компенсировать таким образом жесткость, успевшую прозвучать в моем тоне.

– Мог бы, – с легкостью согласился лорд Эстли. – Однако, – налет приветливости в его глазах сменился обжигающим холодом, – этот дворец принадлежит герцогу. А стало быть, он вправе входить в любое помещение в любое время, как с предварительным предупреждением, так и без оного. Вы не находите?

Я выдернула свою руку. Развернувшись лицом друг к другу, мы остановились возле самых дверей, ведущих в покои Мирейи.

– Конечно же, он имеет такое право, – спокойно, но не менее холодно ответила я. – По закону. А вот правила хорошего тона требуют несколько иного.

– Хотите поговорить с герцогом о правилах хорошего тона? – не моргнув глазом, осведомился Эстли. – Я могу вам это устроить. Желаете, чтобы я позвал сюда герцога прямо сейчас?

Я против воли скрипнула зубами. Этот мерзавец ненавязчиво указал мне на мое место. Дескать, где я – и где герцог. Я нахожусь на территории Конрада Альмиконте, живу в его дворце и, служи я хоть тысячу раз Мирейе, по сути являюсь именно его, герцога, подданной. И при желании он всегда может мне об этом напомнить.

Узнаю Кэмерона Эстли. Он обожает ставить людей на место. Что ж, это его привилегия. Зато я в очередной раз сумела обвести его вокруг пальца. Человек, одетый в женское платье и парик, давно уже скрылся за поворотом. Это меня приободрило, позволив с достоинством проглотить неприятную пилюлю.

– Что вы, я и не думала осуждать герцога. – Мои губы изогнулись в неискренней улыбке. – Просто я опасаюсь, что леди Мирейя может оказать ему недостаточно теплый прием. Она терпеть не может сюрпризов.

– Вот и увидим, какой прием она ему окажет, – заявил Эстли, бросив взгляд на двери. Потом посмотрел на меня, будто пытался догадаться, что у меня на уме. Должно быть, подумал, что я специально задерживаю его на пороге, дабы подольше не давать войти внутрь. Однако, учитывая, что герцог со слугами уже в будуаре, особых причин для такого маневра тоже не находил. – Бросьте, леди Инесса. – В его голосе послышались чуть более живые нотки, чем до сих пор. – Я, конечно, понимаю и где-то даже уважаю вашу преданность своей госпоже. Но музыкант в любовниках! – Он выразительно поморщился. – Согласитесь, что это перебор даже для леди Мирейи.

– А вам не кажется, – подаваясь вперед, парировала я, – что это ее личное дело?

Эстли выразительно вздохнул, словно сетуя, что приходится объяснять глупой женщине в моем лице прописные истины.

– Леди Инесса, личные дела могут быть у вас. Вы – самостоятельная женщина, не обремененная частым общением с родителями. Личные дела могут быть у меня. Но у Мирейи Альмиконте личных дел быть не может. Она принадлежит к слишком знатному для этого семейству. Любая ее оплошность ложится несмываемым пятном на весь род Альмиконте и подрывает авторитет ее брата. К тому же до вступления в брак она находится под опекой герцога. Это само по себе исключает существование так называемых личных дел.

Ну да, разумеется. Весьма удобная логика, дающая брату право беспрепятственно манипулировать сестрой.

– Вам виднее, милорд. – Я скромно склонила голову. – Постойте! – Я снова взглянула на него, расширив глаза. – Неужели вы подумали, будто у леди Мирейи в данный момент находится любовник?!

Я изобразила на лице такое изумление, словно озвученная мысль впервые пришла мне в голову. Как будто мы только что не разговаривали именно об этом почти открытым текстом.

– У леди Мирейи, безусловно, находится любовник, – отозвался Эстли, всем своим видом демонстрируя, что не купился на мою игру. – И вы можете сколько угодно заговаривать мне зубы, удерживая на этом месте. Ситуация от этого не изменится.

– Лорд Кэмерон, – я обнажила зубы в улыбке, немного напоминающей оскал, – я, конечно, понимаю и где-то даже уважаю вашу преданность своему господину. Но поверьте мне: никакого любовника у леди Мирейи нет.

Он посмотрел на меня, прищурившись, затем распахнул дверь и вошел в покои. О такой мелочи, как пропустить даму вперед, не позаботился. Но ничего, я не обидчивая. И, конечно же, шагнула за ним следом.

Мирейя полулежала в удобном шезлонге и из-под полуприкрытых век наблюдала за братом, который возвышался над ней, подобно истукану. Вызвать в сестре угрызения совести или по меньшей мере румянец стыда ему явно не удавалось. Судя по раздававшимся из соседних комнаток звукам, слуги старательно пытались отыскать в будуаре любовника, исследуя с этой целью одно помещение за другим: спальню, гардероб, ванную.

– А, леди Инесса, – произнесла Мирейя, по-прежнему держа глаза полуприкрытыми. При посторонних она обращалась ко мне более официально, чем с глазу на глаз. – Проходите, присаживайтесь. Кажется, это надолго.

Стоит ли уточнять, что на появление Кэмерона Эстли она не отреагировала вовсе.

Скромно склонив голову, я присела на краешек белой с зеленым узором банкетки.

Кэмерон подошел к герцогу. Тот бросил на своего помощника обеспокоенный взгляд. Уже становилось вполне очевидно, что любовника в будуаре не найдут. Кэмерон нахмурился, отлично понимая, что что-то здесь нечисто. И принялся внимательно оглядывать комнату. Затем неспешно подошел к окну, отдернул штору, выглянул наружу.

«Хорошо, что мы не остановились на варианте выпадения любовника из окна, – подумала я. – Сейчас бы он обнаружил труп и наверняка подумал бы что-нибудь нехорошее».

Меж тем люди, отправленные герцогом на обыск, вернулись ни с чем. На лице Конрада Альмиконте заиграли желваки. Он гневно посмотрел на сестру, но та ответила ему спокойным, невинным взглядом.

– Не желаете ли чаю, господа? – тоном приветливой хозяйки осведомилась она. – Одна повариха-иностранка поставляет мне потрясающее клубничное варенье. Рецепт она не раскрывает никому. И еще эти, как их… Запамятовала. – Она щелкнула пальцами и повернулась ко мне.

– Баранки, – подсказала я.

– Да-да, баранки, – подхватила Мирейя. – Забавное такое название. К баранам не имеет никакого отношения. – Произнося название животных, она как-то уж очень внимательно взглянула на мужчин. – Это такая выпечка. На Востоке пользуется большой популярностью. Хотите, велю их подать?

– Благодарю вас. – По тону герцога несложно было понять, что это отказ. – Отчего у вас такой беспорядок на кровати?

Разобраться с постелью и правда не успели; единственное, что Эмме удалось сделать на скорую руку, так это поднять одеяло и простыню с пола.

– Горничная как раз собиралась постелить новое белье, – спокойно откликнулась Мирейя. – Уж простите, дорогой брат, но мы же не знали, что вы именно сейчас осчастливите нас своим визитом.

Я постаралась спрятать улыбку. Герцогу Альмиконте все-таки преподали урок хороших манер и обошлись в этом без моей помощи. Я искоса взглянула на Эстли. Он продолжал осматриваться; губы были плотно сжаты. Внезапно граф шагнул к кровати и, не побоявшись замарать брюки, опустился на колени. После чего нагнулся и самолично извлек из-под днища мужской сапог.

Мирейя встрепенулась, однако тут же поспешила взять себя в руки. Я прикусила губу. Видимо, спешно избавляясь от мужских вещей, Эмма просто не заметила эту деталь.

Эстли повертел находку в руках – и как только не брезговал?

– И что же это такое?

Он обращался отчего-то не к Мирейе, а именно ко мне.

– Сапог, – ответила я, глядя на него кристально честными глазами.

– Сапог, – повторил за мной лорд Кэмерон. На его губах заиграла слабая усмешка. – И что же он здесь делает?

– Это мой сапог, – решительно заявила я.

– Ваш? – Улыбка графа стала чуть шире. – Мужской сапог?

– Мужской, – подтвердила я таким тоном, будто это само собой разумелось.

Вопросительный взгляд Эстли требовал объяснений, и я не стала его разочаровывать.

– Нет, я, конечно же, этот сапог не ношу. Но именно я принесла его в покои леди Мирейи. Видите ли, он нам понадобился для… для самовара.

– Для чего? – переспросил герцог.

– Для самовара, – охотно повторила я. – Это такой аппарат для приготовления чая. Помните, леди Мирейя упоминала иностранную повариху? У них на Востоке в ходу такие устройства. Не знаю, насколько это удобно, но госпожа интересуется всякими диковинками, вот мы и решили найти мастера, который изготовит такую штуку.

– Все это звучит просто чудесно, – перебил меня лорд Кэмерон. – Не подскажете, при чем же тут сапог?

– То есть как? – Я всплеснула руками, якобы шокированная такой необразованностью. – Разве вы не знаете? Сапоги используются для растопки. Не верите?

Взгляды мужчин даже тени сомнения не оставляли: не верят. Я укоризненно покачала головой.

– Ну хорошо, сейчас я вам докажу.

Я принялась рыться в нижнем ящике комода, где завалялось несколько брошюр, которые мы с Мирейей просматривали иногда на ночь глядя. В одной из них описывались обычаи разных стран, вот там-то я и почерпнула сведения, оказавшиеся сегодня как нельзя более уместными. Лишнее свидетельство того, что образованность может принести пользу в самых неожиданных ситуациях.

Достав нужную книжку, я пролистнула несколько страниц и торжествующе протянула ее лорду Кэмерону. На открытой мною иллюстрации был изображен пузатый самовар с самым настоящим сапогом, надетым на трубу. Глаза графа округлились, губы снова плотно сжались. Он продемонстрировал картинку герцогу, после чего вернул брошюру мне.

– Что ж. – Герцог шагнул к выходу, не скрывая собственной злости. – Не буду вас больше задерживать.

Бросив на меня последний испытывающий взгляд, лорд Кэмерон последовал за ним. Я проводила этих двоих, не столько из вежливости, сколько желая убедиться, что они действительно уйдут.

В последнюю секунду Эстли остановился и резко развернулся ко мне.

– Когда-нибудь вы доиграетесь, – понизив голос, сообщил он.

– Вот тогда и поговорим, – откликнулась я, сопровождая свои слова вежливой улыбкой.