Текст книги "Стиратель"

Глава 7

В номере было пусто и оттого страшно. Матвей же все время был тут с Ассо, здесь они пережили столько счастливых мгновений, что он даже не решился сесть на кровать или на кресло, приземлился прямо на пол, не проходя дальше. Вытянулся во всю длину. Он чувствовал себя так, будто по нему проехал асфальтовый каток.

День получился в высшей степени необычный. Ему было все равно, что думают о нем чужие фейри и чужие нейтралы, но у них, кажется, сложилось какое-то мнение, и Матвей немного поразмышлял, не могло ли это навредить им с Ассо. Вроде бы нет.

Вновь нахлынуло дежавю. Когда Ассо была у Игната, Матвей вот так же лежал один и боялся. Вообще любовь превратила его в постоянно тревожащееся существо, вроде трясущегося холодца, раньше он таким не был. Даже гордился, бывало, своей объективностью, самообладанием, умением держать себя в руках. Тьфу.

Большой, заслоняющий небо страх за Ассо до сих пор скрывал от него маленький – эгоистический, который Матвей заметил только сейчас: что если Ассо вернется и не будет его любить? Если она забудет его и не вспомнит? Она будет зла, что распорядилась своей жизнью таким образом, станет винить его, что не может уже остаться в мире людей. Сумеет ли он покорить ее снова? Сейчас он знает ее намного лучше, знает, что ей нравится, но если она начнет с того, что это он обрек ее на такую жизнь – ведь у них точно родится ребенок, и этот ребенок не будет чистокровной русалкой, значит, не сможет дышать под водой, а Ассо придется навсегда вернуться в свой мир… и расстаться с ними обоими.

«Какие глупости тебе только лезут в голову, Матвей Анатольевич, – сказал он себе. – Ты сначала жену из беды выручи, потом будешь разбираться с проблемами, если они возникнут».

Пораскинув мозгами, Матвей решил, что этот страх все же не эгоистический. Больше всего его пугало то, что Ассо будет несчастна. Он собирался приложить все усилия, чтобы сделать ее счастливой на протяжении этого года, что им дарован судьбой, каждый день придумывал, как бы ее порадовать, что показать нового, куда отправиться… и высшей наградой для него была ее улыбка, золотые искорки в ее глазах, ее непосредственная реакция – когда она хлопала в ладоши, прыгала, бросалась ему на шею. Или, наоборот, тихо вздыхала, сжимала его руку, прислонялась щекой к его плечу…

Он не мог допустить, чтобы она была несчастна. Просто не мог.

«Все будет хорошо. Мы со всем разберемся. Вместе. Первая задача – сделать так, чтобы мы снова были вместе. А там мы разберемся».

Матвей зажмурился и попытался уснуть, но у него, конечно, не получилось.

И тут в стеклянную дверь балкона постучали. Он с трудом поднялся, обрушив на пол табуретку, еле дотянулся до выключателя.

На балконе стояла маленькая фигурка. Ребенок. Девочка. На вид лет семи-восьми. Как она попала на балкон вообще, на четвертом-то этаже? С соседнего?

Матвей потер лицо руками, чтобы прийти в себя, и отпер ей. Девочка робко вошла и прижалась спиной к балконной двери. У нее были синие волосы. И она была русалкой.

Матвей мимолетно подумал, что она, наверное, похожа на сестренку Ассо. Жена рассказывала, что у Ки зеленые волосы. Видимо, волосы у маленьких русалок под цвет воды или травы и темнеют – или светлеют – лишь у юниц.

Парламентер.

– Ну здравствуй, – сказал он мрачно.

– Здравствуй… те.

Как и все кромешники, она без проблем говорила на любом языке. Правда, голос дрогнул, приветствие вышло с запинкой.

– Тебе чего?

– Н-наши долго обсуждали, как… как нам быть, и мы подумали, что лучше ребенок… что вы ведь не будете брать в заложники ребенка.

Кажется, она и вправду была перепугана. До чего ты докатился, Матвей Анатольевич.

– Погоди.

Он наполнил стакан водой из графина, стоявшего на столе, а потом вылил ее себе на макушку. В голове немного прояснилось. Ну не гады, а? Затряслись и отправили к дракону ребенка, авось подавится. Но каким они видят его?

– Я не трогаю детей, – угрюмо процедил он. – Я не трогаю парламентеров. И я по природе своей не способен причинить вред кромешникам, потому что я сам им не являюсь. Куда мне. Я всего лишь полукровка. Но твои слова наводят меня на мысль. Наш спасатель поддерживает с вами связь, да? Он запомнил, что я говорил нейтралам, и оперативно передал вам. Хорошо, теперь я внимательно слушаю, что вы имеете мне сказать.

Девочка чуть только не тряслась от ужаса, а Матвею было стыдно за себя. Он наверняка сейчас представляет собой отвратительное зрелище. Глаза налились кровью, волосы всклокочены, одежда грязная и измятая, и у него даже не получается сделать голос хоть чуточку мягче и добрее. О господи, она же еще совсем ребенок.

– Извини, – сказал он хрипло, не дождавшись ответа. – Давай, говори. Не бойся. Я тебе ничего не сделаю, я обещаю. Ты видела Ассо? Мою жену?

Она кивнула.

– Ты с ней беседовала?

Снова кивок.

– Расскажи, зачем ты пришла.

Молчание. Он глубоко вздохнул. Сел на пол, чтобы не возвышаться.

– Послушай, – сказал он. – Я просто люблю свою жену. И все. Больше ничего. Я ее люблю и скучаю по ней. Мне плохо, потому что она пропала так неожиданно. И я знаю, что ей у вас больно дышать. Я волнуюсь. Поэтому я такой. Я перепуган. И ты перепугана. Но тебе нечего бояться. Ты сейчас скажешь то, что собиралась, и пойдешь домой. Я тебя пальцем не трону, вообще к тебе не подойду ни на сантиметр. С места не двинусь. Это понятно?

Девочка кивнула.

– Хорошо. Чего ты от меня хочешь?

– Я бы хотела, чтобы вы поняли.

Матвей обнаружил, что у него получается улыбаться, хотя для этого приходится прилагать не совсем человеческие усилия.

– Я бы тоже этого хотел. Вот у нас и появилось что-то общее. Плюс к тому, что мы оба знаем Ассо. Давай дальше.

– Она нам нужна. Временно. Потом мы ее отпустим. Все будет хорошо. Вам не надо волноваться.

Матвей медленно опустил голову. Хотелось бы верить. Губы, сложенные в улыбку, непроизвольно дернулись.

– А зачем она вам нужна? – спросил он, с удовлетворением заметив, что голос снова стал ему подчиняться и звучит достаточно мягко.

– Это сложно.

– Объясни. Я постараюсь понять.

Девочка неуверенно посмотрела на него. И начала с другого конца.

– На самом деле она вас помнит.

Матвей прерывисто выдохнул.

– Уже хорошо.

– Она со мной говорила о вас. Ей очень жаль, что вы волнуетесь. Эта русалка, которая приходила, она не так спросила. Ассо вас помнит, конечно же.

– Конечно, – согласился Матвей.

– И она расстроилась, что вы будете беспокоиться, потому как вы ее муж. Поэтому надо было прийти и вам рассказать. И она меня просила прийти и вам рассказать, потому что я… на ее сестру похожа.

Матвей кивнул.

– И она тоже сказала, что вы меня не обидите, и… Другие, если бы пошли, они бы не так с вами пообщались. Вы бы не поняли. Хотя вы и так, может, не поймете, но она просила передать.

– Ага.

Упоминание о сестре было будто паролем от Ассо, ведь про это в Фейринете ничего не говорилось. Девочка опять замолчала.

– Очень страшный, да? – спросил Матвей с добродушной усмешкой – или с тем, что у него по нынешним временам сходило за нее.

– Н-нет, я… Я не привыкла говорить с людьми, и…

– Я не совсем человек.

– Огненный, да. Наполовину. С ними тоже не привыкла. И со взрослыми мужчинами не привыкла. И по-русски.

– Да, конечно. Сочетание то еще для юной русалки.

Он не стал торопить ее, сидел на полу и терпеливо ждал, пока она ему все расскажет. И она наконец решилась.

– У папы родился наследник, – поведала она дрожащим голосом. – Он родился здоровый, и он… Ассо говорила, что ты не поймешь, как там на самом деле, и что надо тебе… ой, вам…

– Нормально, можно на «ты».

– …что надо тебе сказать, что он в коме.

Матвей замер. Он ожидал чего угодно, только не этого.

– И с тех пор прошло уже сто лет, он все спит и не растет, – всхлипнув, продолжала девочка.

Снова мучительно долгая пауза.

– И было… заклятье? Нет, предсказание? Заклинание? Я не знаю. Было предсказание, какими они всегда бывают, которое нельзя исполнить, понимаете? Найти русалку, которая не умела бы дышать под водой, – королевской крови, но не королеву, – и не девушку, которая не была бы женой ни кромешнику, ни человеку. Невозможно совершенно. Как всегда пишутся эти рецепты, знаете, такие взаимо… Ассо сказала, взаимо-исклю-чаю-щие понятия. Они думали, что никогда не найдут такую, а если найдут, то, конечно, если русалка не может дышать под водой, то это не русалка, а если она не может дышать, она не сумеет и пробыть под водой столько и не сумеет вылечить его. Понимаете?

– Понимаю, – сказал Матвей.

Как всегда случается в сказках, совершенно причудливые, несбыточные пророчества вдруг сбываются сами собой. И это он привез ее прямо сюда.

Разумеется, Ассо не могла уйти от судьбы, когда ей изложили это вот таким образом: если она одна в силах помочь и от нее зависит жизнь маленького ребенка.

– Они, естественно, не знали… не знали про нее ничего, но… когда про нее стали все говорить… когда в телевизионном эфире случилось… что ее лишили магии, папа сказал… но это же Россия, и далеко, и если она не умеет больше плавать, то это невозможно, а потом она же не королева, и…

– Ну да, ну да.

– И тут она приехала к нам сюда, а наши заметили и хотели сначала посмотреть, а может быть, она… все-таки королевской крови, и кто знает… потому что уже увидели, что она с вами приехала, а вы не кромешник. И не совсем человек.

– Да. – Матвей попытался уложить это все в голове. – Окей. Сказочное пророчество. Что же нужно, чтобы исцелить этого вашего мальчика?

Девочка подняла глаза, и в них показались слезы.

– Вот это немножко трудно, но вы обещали, что не станете сердиться.

– Я не обещал, что не стану сердиться, потому что я… не настолько хорошо владею собой, на самом деле, чтобы прямо чувства брать и выключать, но ты можешь не бояться, я не стану сердиться на тебя. Так что для этого нужно? Что должна сделать Ассо? И что она просила передать мне?

– Она просила передать, что она, конечно, это сделает и что вы ее поймете.

– Разумеется.

– Вы сердитесь? На нее сердитесь?

– Нет, я на нее не сержусь. Дальше что?

– Она ничего не должна делать особенно, ей надо только пробыть с ним рядом три дня.

– Три дня! – воскликнул Матвей.

У него оборвалось сердце. Девочка виновато опустила голову.

– Ну да, это очень сложно сделать, натурально, если ты совсем не умеешь дышать под водой, – проговорил он, стараясь взять себя в руки. – Понимаю. Ей очень больно дышать там сейчас?

– Н-нет, – неуверенно ответила малолетняя русалка. – Не очень. Она только немножко кашляет.

– Она только немножко кашляет. Ага.

– А еще есть одна важная вещь.

– Еще одна.

– Вы теперь все время будете за мной повторять?

Он качнул головой.

– Из-вини.

– Вот про это про все нельзя никому говорить.

– Правда? А почему ты мне рассказала?

Девочка шмыгнула носом.

– Ассо сказала, что через понятие комы можно тебе объяснить и ты поймешь, а больше никому нельзя говорить, потому что они кромешники и догадаются, что это такое за заклятие и что это такое за заклинание, или пророчество, или условие, в общем, что оно не сработает. И она сказала, что ты волнуешься и все нарушишь, если тебе все не рассказать, что ты нам море… – русалка посмотрела на него исподлобья, запнулась, но все же закончила: – …вскипятишь.

Он засмеялся. Не потому, что он мог бы или хотел бы такое сотворить. Просто потому, что это было именно то, что сказала бы Ассо. Потом смех смолк.

– Замечательно.

– Она три дня побудет, а потом к тебе вернется. И все.

– Послушай, я допускаю, что ты не знаешь ответа на этот вопрос, но вдруг все-таки знаешь. Она русалка, которая живет в пресной воде. Понимаешь? Не в соленой воде. Не в море. Она говорила, что ей тяжело дышать в соленой воде. Она три дня там нормально вообще проживет? Или как?

Девочка отвела глаза.

– Я точно не знаю. Ассо сказала, чтобы ты не беспокоился. И чтобы ты никому не говорил, вот точно чтобы ты никому не говорил. Другим русалкам и нейтралам чтобы не говорил.

– Очень подозрительное условие.

Она сжала руки перед грудью.

– Но это очень важно. Это самое важное.

– Ладно. – Матвей закусил губу. – Иди, что ли? Спасибо. Передай ей, что я ее люблю. Сможешь?

– Она сказала, что ты поймешь, – шепотом повторила девочка и скрылась за балконной дверью.

Часть 2

Глава 1

Матвей не знал, сколько прошло времени, когда его вырвал из забытья телефонный звонок. Перед глазами все плыло, и он принял вызов не глядя.

– Привет! А вы там без приключений соскучились, что ли, несмотря на медовый месяц? – как ни в чем не бывало спросил Денис.

Не стесняясь в выражениях, Матвей построил в качестве ответа многоэтажную конструкцию – и выдохнул с облегчением. Денис присвистнул.

– Я, честно говоря, все же думал, что это о других русских туристах у нас тут в новостях проскакивает. Ну… это как надо было умудриться… подожди, Вась… к тебе приехать, что ли? Слушай, у меня шенгена нет. Я приеду, но это не сразу получится, если я с утра в Москву сначала, и это тогда только в понедельник за визой…

– Да не надо.

После некоторой борьбы и возмущений («Ты не можешь поговорить нормально») трубка оказалась у Василисы.

– У меня шенген есть, – начала она не здороваясь.

– Вась. Тебе не надо летать сейчас, ты что. Что ты тут решишь.

– Мы ж понятия не имеем, что произошло, поэтому откуда я знаю, что я там решу. Хоть не один будешь. Что там стряслось-то на самом деле, Матвей?

Матвей улыбнулся.

– Все под контролем. Относительно. Все нормально будет. Пара дней, и все нормально будет.

– Разругались, да? Поссорились, что ли? Дураки такие. Напугали нас. Да? Да?

– Вась. Нет. Мы не могли поссориться… так. Ты же знаешь.

– Знаю, что ты всегда ей уступаешь, а она тебе нет.

– Ва-ась. Остановись.

«Без тебя тошно», – хотел сказать Матвей, но не смог. На самом деле то, что о нем кто-то тревожится, звонит среди ночи и готов сорваться с места и лететь, было непривычно и очень приятно. Вот только легче от этого разговора все равно не становилось, потому что он не имел права ничего объяснять, даже друзьям.

– Вот Денис говорит, что это никак не вы, ну конечно, что за нонсенс, чтобы утонула, а я чувствую: что-то неладно, меня же не проведешь. Плохо, да?

– Вась, не волнуйтесь. Сейчас все прояснилось. Еще через пару дней она должна вернуться. Ничего страшного. Я правда испугался, но…

Матвей подошел к окну, положил руку на раму. Начинало светать, и он спохватился.

– Извини, у меня тут сейчас назначена встреча. Спасибо вам. Вот правда. Я буду на связи. Ничего не надо пока. Лучше береги себя.

Василиса колебалась.

– Какая встреча в такую рань? – проворчала она.

– Вась, я ж не вру.

– Не врет он. Значит, справляешься, серьезно?

– Думаю, да. Ничего не нужно. Вы тут ни на что не повлияете. Мне только перетерпеть это время надо, и все. У нее дело нарисовалось, по своей линии.

– Ну что ты скрытный-то такой! – с досадой воскликнула Василиса. – Скрытный и вредный!

– Такой, да. Не могу рассказывать, нельзя. Может, потом. Приедем, покажем фотки, посмеемся вместе. Давай, пока, спи иди.

– Матвей…

– Василиса…

– Что для тебя сделать? Вот сейчас не говори: «ничего». Чтобы я даже такого от тебя не слышала! Просто ответь на вопрос.

Он прикинул.

– Найдите мне информацию, какая опасность для пресноводной русалки в соленой воде. Сколько дней там можно без вреда для здоровья, как этот вред потом снимать, как лечить. Меня это сейчас больше всего беспокоит. Не может же быть, чтобы такой информации не было, и у нас в России есть как реки, так и моря. И в Греции полно.

– Поняла, – сказала Василиса. – Будем искать. Наверняка не страшно. Эти же… лососи ходят то туда, то сюда. На нерест.

– Вася, блин.

– Не обижайся, в Ирландии вон есть Лосось мудрости…

– Василиса!

– Все-все-все. Иди на свою встречу. Все поняла, будем искать. Пока. – Она сделала паузу. – Мы вас любим.

Матвей на секунду опешил, промедлил с ответом, и она успела отсоединиться.

Глава 2

Торопливо принимая душ и приводя себя в порядок, Матвей все думал об этих словах Василисы. Она всегда владела собой, держалась отстраненно, и, в общем, не без причины Ассо как-то в сердцах обозвала ее «холоднокровной». Да, Ассо и Матвей сыграли какую-то роль в примирении Дениса и Василисы, да, потом они стали дружить семьями: Денис был свидетелем на их весьма необычной свадьбе, а обряд бракосочетания совершила Василиса. Но все же эти слова из ее уст прозвучали для него как гром среди ясного неба. Если бы их произнес Денис, который вообще любил потрепать языком, или страстная Ассо, Матвей бы не удивился.

В конце концов он пришел к выводу, что у него с Василисой очень много общего: они оба кажутся закрытыми и равнодушными, в то время как в глубине души переживают не меньше других… если не больше. Если Вася в какой-то мере видит в нем свое отражение, понятно, почему она отозвалась так тепло и приняла все так близко к сердцу.

Жаль, он ей не ответил… Но женщины зачастую мудрее мужчин, и он понадеялся, что Василиса и без того знает, как важна для него сейчас поддержка друзей.

Матвей выскочил в просторный холл отеля и чуть не поскользнулся на полированном полу. Какого черта здесь такой пол, если люди сюда входят мокрые, с пляжа? Холл насквозь продувался кондиционерами, и разгоряченные туристы могли простыть. А еще тут повсюду были зеркала. Королевство кривых зеркал.

– Постойте! – К нему спешил невысокий смуглый человечек, один из управляющих отеля. – Мы же вас вчера повсюду искали! Полиция приезжала…

Матвей притормозил и, с тоской подняв взгляд, наткнулся на собственное отражение. Он побрился, переоделся в свежее и выглядел бы вполне прилично, если бы глаза не сияли нехорошим огнем.

Догнав его, человечек замер, не зная, что делать дальше.

– Полиция… – повторил он. – Смотрели записи с камер… Вины со стороны отеля нет. Она заплыла далеко. За буйки. Вам надо подписать протоколы. Вам надо…

– Я ничего пока не буду подписывать, – сказал Матвей.

– Я сожалею, я соболезную, – спохватился грек. – Мне очень жаль. Такое горе. Такая любовь.

– Все хорошо. Она вернется.

Управляющий решился на него взглянуть, а потом вновь уставился себе под ноги.

– Сожалею, она утонула.

– Она не утонула. Она отправилась к родственникам и скоро вернется. Через два-три дня.

– Там… не было лодок, – дрогнувшим голосом ответствовал бедняга. – Мы смотрели видео.

Он вытащил платок и вытер лицо от пота. От него пахло сердечными каплями.

Матвею было его искренне жаль, но он не знал, как объяснить.

– Все будет хорошо, – повторил он мягко. – Она скоро вернется. Я пока ее подожду.

– Вам… надо пригласить психолога. Психотерапевта. Или психиатра. С вашего позволения…

«Разумеется. Они думают, что у меня поехала крыша».

– Давайте подождем несколько дней. Я… мне нужно время.

Это было понятнее. Грек слегка воспрял духом.

– Давайте. Конечно. У вас же все оплачено. Вы живите, мы просто думали… что… вы же с ней приехали, медовый месяц, и… что вы не захотите продолжать отдыхать…

Он смолк.

– Я поживу тут еще немного, – как можно добродушнее проговорил Матвей.

– Да, конечно, конечно. Пока мы разыщем тело… Спасателя мы уволим, но он не виноват, потому что она плавала уже за границей… установили, далеко заплыла за буйки.

Матвей пожал плечами. Вступаться за спасателя, обманом втравившего его жену в опасную авантюру, он точно не собирался. Им виднее.

– Простите, мне надо идти.

Он аккуратно обошел управляющего и двинулся к пляжному бару. Да, вот что остается за кадром, пока на основной сцене разворачивается сказка. Сердечные капли у администрации отеля. Увольнение спасателя – впрочем, если у русалок все получится, ему в жизни больше никогда не понадобится работать, он будет в шоколаде до конца своих дней, сомнений нет. Ну и мелкие издержки в виде седеющих мужей, их можно в расчет не принимать.

Его вчера искали весь день, это любопытно. Он же не покидал территорию отеля, а тут всюду видеонаблюдение, однако его никто не заметил. Методы работы местных нейтралов вызывали у Матвея все больший интерес. Окей, допустим, что на самом деле его никто не пытался всерьез разыскать. Постучали в номер, заглянули в ресторан во время обеда и во время ужина, не обнаружили на привычном месте, вот и все поиски. Администрация отеля, конечно, в расстройстве, однако на море постоянно кто-то тонет, полиция вряд ли сочла, что произошло что-то сверхординарное. Да, не пьяный раздухарившийся турист, а юная прекрасная девушка, но полиции без разницы.

В пляжный бар он, естественно, опоздал. Огненный шар солнца уже выбрался из-за горизонта. Очаровательная Элени сидела прямо на стойке пустого бара и болтала с командиром нейтралов. Завидев Матвея, подала офицеру руку и грациозно соскользнула на пол.

– Извините, – выпалил Матвей, запыхавшись. – Меня задержали.

– Да? – вежливо подняла брови русалка.

– Здравствуйте. Да, администрация отеля. Переживают, оформляют… документы.

– Что вы им сказали?

– Я попробовал объяснить им, что она вернется, но они сочли – сочли, что мне необходим психиатр.

– Чего еще ожидать от людей, – прощебетала Элени и положила руку Матвею на плечо в знак утешения.

– Они собираются искать тело. Это не…

– Это естественно. Они ничего не увидят, разумеется. Но еще и поэтому нам лучше поторопиться. Так я пойду?

Сегодня на ней было чуть более скромное платье, но тоже синее, тоже длинное и струящееся и, похоже, опять из натурального шелка. Возможно, она всегда носила синее, чтобы подчеркнуть цвет глаз. Или скучала по морю. В ушах сверкали сапфиры.

– Сходите, – вздохнул Матвей. – Но… мне подсказали, что у Ассо там очень важное семейное дело. Если так можно выразиться. Вы ее сегодня мне никак не приведете.

Элени вновь подняла идеальные брови, ожидая продолжения. Однако Матвею нечего было добавить. Синие глаза потемнели.

– То есть вы теперь знаете, что происходит? – уточнила русалка после паузы, и в ее голосе ему послышалась тихая, как раскаты отдаленного грома, угроза.

– М-м… только в самых общих чертах. Все под контролем, все в порядке, но на это уйдет не один день, а потом она вернется ко мне, вот и все.

Элени повернулась к нейтралу, о присутствии которого Матвей успел позабыть.

– Вы оторвали меня от кинофестиваля – вы вообще хотя бы смутно представляете себе уровень ответственности – вы оторвали меня ради этого?

Собрат Матвея хмыкнул.

– Мы не настаивали на том, чтобы привлечь именно вас, ваша светлость, – сказал он вежливо, но непреклонно. – Это было ваше решение. Нас бы устроил любой рядовой…

– Рядовой…? В такой ситуации, где назревал международный скандал? Где и сейчас совершенно непонятно, что… Я пойду проверю. Ожидайте.

Она кинула на обоих неприязненный взгляд и решительно направилась к морю. Грек присвистнул и опустился на ближайший стул.

– Ты чего творишь? – заявил он.

Матвей занял место за тем же столиком.

– В смысле?

– Как можно было ляпнуть леди, что ее усилия ничего не стоят?

– Я не… – Матвей закатил глаза. – Я совершенно не в том смысле. Но как сказать это иначе? У нее не получится сегодня вернуть Ассо, как она обещала, а…

– Обещала? – оживился нейтрал. – Она еще и обещала, кромешница обещала! – а у нее не получится? Ну мы с тобой попали.

– И чем это нам грозит? Ладно, тебе, может, чем-то и грозит, раз она такая большая шишка, хотя ты ведь нейтрал при исполнении и по умолчанию неуязвим для выплесков таких вот шишек. Тем более вы не настаивали на том, чтобы привлечь именно светлость. Светлость – это у нас что?

– Это она как-то за герцога замуж сходила. Ей нравится, когда к ней так обращаются.

– Что-то не заметил, – улыбнулся Матвей.

– Она в ярости.

– А вот это заметил.

– Сейчас приволочет твою драгоценную супругу за шкирку, раз обещала…

Матвей напрягся.

– А… есть какой-то способ ее остановить?

Нейтрал сделал большие глаза.

– Не ты ли рвал и метал, требуя вернуть тебе жену немедленно? Еще вчера?

– Я, но… мне сообщили, что у нее там важное дело. Неотложное. Пригласили ее, конечно, как-то нелепо, но дело важное.

– И что же за дело?

– Мне откуда знать. Я же не русал, даже наполовину.

Грек посмотрел пронзительно – у обычного человека уже, наверное, задымилась бы кожа.

– А ведь ты знаешь, – сказал он со злой удовлетворенностью. – Вижу, что знаешь.

– Это их дело. Русалки в море, они тебя не касаются, они в своем мире, в своем домене.

– О как ты запел! – еще злее отозвался офицер. – Это после вчерашнего-то! Я тебе в голове не перегрел контакты часом?

Матвей не выдержал и засмеялся.

– Прости, брат, – проговорил он. – Вот честно. Я просто жду свою жену. У нее там важное дело. Мне никто докладывать не станет. Сказали, что вернут в целости и сохранности…

«Ври, да не завирайся, – взвился в мозгу трусливый голосок, – про в целости и сохранности никто не заикнулся».

– Ладно, – смирился грек. – Думай, что будешь сейчас нашей светлости излагать, почему жену перехотел возвращать. Мог бы, например, подкатиться, что встретил русалку еще прекраснее и, пока супруга развлекается там, решил, соответственно…

– Заткнись.

Тот поднял руки кверху, давая задний ход:

– Окей. Как хочешь. Могло бы сработать. Элени тщеславна и отличается сладострастием. Ей нравятся новые люди… и не люди тоже. У нее наркотическая зависимость от обожания. Прежнего ей все мало.

– Ты в числе обожателей?

Нейтрал усмехнулся.

– Я в числе воздыхателей. Не все допущены, понимаешь ли, даже в круг обожателей. Желающих больно много.

– И зачем ей я? Нет, серьезно, ладно, у меня медовый месяц, какой я ей обожатель, в самом деле. Я даже ради спасения жизни не смог бы сыграть.

– Заливать жене будешь, мне не обязательно. Я и не ожидал, что она самолично нарисуется. Как снег на голову. Мы запрос делали, как положено. Конечно, ты же у нас знаменитость, уникум, блин. Оказывается. Вот она и прилетела посмотреть. Свалились все на меня, одна звезда за другой.

Матвей тряхнул головой.

– Так, стоп. Мы по-русски разговариваем. До меня только что дошло. Русалка-то понятно, ей все равно, на каком языке. А ты откуда тут такой? Мы же вчера по-английски говорили.

– Вчера по-английски, вчера ребята были, они по-русски не умеют. Я могу. Бабушка у меня русская. Чего притворяться, как тебе удобнее, так и говорим, тем более русалке все равно. Одна из причин, почему отправили именно меня. Мало ли, вдруг ты по-английски не особо. По-гречески не умеешь же. И не обязан, ты турист… Вот кто знал, кто знал, а? Обычная бытовуха, поссорились, кромешница психанула, – кто знал, что вы у нас мировые знаменитости, что на этих знаменитостей еще вон светлости притянутся?

Грек удрученно покачал головой.

– Сорри[2]2
  Прости, мне жаль (здесь и далее – перевод отдельных слов и фраз с английского языка).


[Закрыть], – ответил Матвей. – Я б с удовольствием, но никак не могу помочь. Вот никак.

– А я-то уж как сорри. Ничто не предвещало. Отпуск у меня с понедельника. Полетел отпуск, видимо.

– Да ладно. Что у вас там, звери, что ли, в начальниках? Иди в свой отпуск, ты-то тут при чем.

– Нет, так не положено. Раз начал, должен и завершить дело, закрыть, папочку на стол начальнику на подпись.

В баре появились заспанные девушки. Одна стала споро брызгать на столы дезинфектантом и протирать тряпкой, другая взялась за пол. На мужчин они внимания не обращали.

– Ну давай по прежнему сценарию и отчитывайся, – предложил Матвей. – Пусть. Кромешница поссорилась с мужем, психанула и нырнула в море. Ждет, чтобы он раскаялся, потом вернется.

– Вот пока не вернется, дело открыто. Или пока оно… иным образом не завершится. Ты ж сам нас вытянул, да не то чтоб неформально, а через самый верх. «Похищение». «Международный скандал». Тьфу.

Матвей наблюдал за парнем с живым подозрением. С одной стороны, все, что он говорит, правда. Вытянул, настаивал, заявлял, скандалил. Теперь на тормозах это не спустишь, надо разбираться и обязательно надо отчитываться. С другой стороны, само расстройство казалось наигранным. То ли нейтрал рад, что получил возможность повидаться – или все же поквитаться? – с Элени, то ли его возбуждает шанс показать себя в деле с участием «мировых знаменитостей» (вот же ж боже), то ли… он не так и прост. Но в чем он может быть не так и прост, он же полукровка, его талант Матвей уже знает? В чем тут может быть его интерес?

А интерес есть, есть. Ему совсем ни к чему было вставать ни свет ни заря и переться на пляж. Как бы разгадать для начала, кто его притягивает, Элени или сам Матвей?

– Слушай, ты прости, я в таком состоянии вчера был… да и сегодня. Тебя хоть как зовут-то?

– Джуд. Как Джуд Лоу, знаешь? – Грек сверкнул глазами. – Ты хочешь сказать, что вчера… я тебе вчера документы не предъявил, да? Мы оба хороши с тобой, перенервничали, и вот.

Он вытащил из кармана корочки и продемонстрировал Матвею. Как и ожидалось, буквы там были греческие.

– Еще б я что тут понял… Спасибо, будем знакомы.

Пока наиболее вероятной казалась версия, что нейтралу любопытны «остаточные явления» от магического фокуса, который проделал над Матвеем Игнат, придав ему волшебства сверх всякой меры для обычного полукровки. Матвей-то думал, что все пришло в норму, но вот Элени вчера утверждала, что не совсем. Плюс ореол этой сомнительной славы в Фейринете, чтоб ее.

Когда все кончилось, его и российские нейтралы пытали, как это делается да что при этом чувствуешь. Матвей не знал. Игнат пропал с радаров, может, так и сидит в своей степи на магическом плане, может, уехал из города или из страны. Он-то не светился на весь Фейринет, голос искажал. А Матвей, Ассо, Денис и Василиса договорились никому не рассказывать, кто стоял за таинственным исчезновением и последующим возвращением неполнородных детей и за небывалым маневром, лишившим русалку волшебной силы (к счастью, на время) и заполнившим магией Матвея – под крышечку, к счастью, тоже на время.

– Даже и не знал, что мы мировые знаменитости, – пробурчал Матвей, пытаясь прощупать почву.

– Да и я не знал. Кто знал. Наш третий вот в курсе был, он мне мозги прочистил вчера. Я говорю: с какого перепугу мы решили, что этот русский способен кромешника захватить в заложники, это же просто смешно, он полукровка, но почему мы повелись? Он мне и сообщил. Посмотрели ролик. Нет, захватить у тебя силенок недостаточно, а пыль в глаза пустить пока еще получается.

– Пыль в глаза это да, это мы могём, – дружелюбно согласился Матвей.

Сейчас были бы вполне естественны расспросы, подобные тем, которыми его мучили дома. Как, да почему, да каким образом. Ответов у Матвея не было, совсем не было: он не учился магии, она не была ему внутренне присуща, как кромешникам, не жила в душе, как собственный единственный талант. Он мог сравнить это только с приливом адреналина: когда человек попадает в критическую ситуацию, он может порой один поднять стокилограммовый валун или влезть на высоченный столб, тогда как в нормальном состоянии на такие подвиги не сподобится, какое вознаграждение ему бы ни сулили.