Текст книги "Была холодная зима"

Глава 9

Баро мерил шагами просторную гостиную своего дома. Он нервничал. Напротив сидели его дочь Лулуди и жена.

– Ты только посмотри на нее, Лачи, – он с возмущением ткнул указательным пальцем в сторону дочери. – Ее, оказывается, не интересуют наши законы и обычаи! Они с давних времен заведены предками, и всеми нашими родичами соблюдаются. Совсем от рук отбилась! Где это видано, чтобы в цыганской семье… Скажи мне!

Дочь угрюмо молчала. Жена смотрела то на одного, то на другого, но не произносила ни слова. Она боялась перечить мужу.

– Ты была еще ребенком, когда мы договорились, что выйдешь замуж за Данко. Где монета, которую тогда надел тебе на шею будущий свекор? Ну-ка покажи! Ты должна носить ее как медальон.

– Вот она, вот! – раздраженно выкрикнула Лулу. – Никуда не делась! – Она вытянула из-под кофточки медальон, насколько это позволила золотая цепочка, и показала отцу. – Не нравится мне Данко!

– Дочка, ты как разговариваешь с отцом? Это же наши обычаи! Мы давно договорились, сосватали тебя и не можем отказаться. Это позор!

– Ты с кем-то спуталась, негодница? Говори! Или мать твою накажу, что плохо следила за тобой… Ходите вместе, гадаете вроде. А на самом деле ты по сторонам глазеешь, на мужиков заглядываешься… Да?

– Не смотрю никуда, и никого у меня нет. Но я не люблю Данко, – твердила дочь.

– Полюбишь как миленькая! Я не собираюсь идти дом на дом. Они ведь не простят такого унижения. Выйдешь замуж за Данко и точка! Завтра приедут твои братья, они с тобой разберутся.

Разгневанный Баро резко встал и вышел из дома. Его раздражала непокорность дочери. С Тагаром, отцом Данко, его связывают давняя дружба и финансовые дела. Когда-то Тагар был влюблен в его сестру Мирелу.

– Что ж ты такая упрямая? – в это время укоризненно говорила девушке мать. – Данко красивый, из хорошей богатой семьи.

– Мама, сердцу не прикажешь…

– Не спорь с отцом! Ты еще молода, ничего не понимаешь. Ему виднее, за кого тебя выдавать замуж. Потом спасибо скажешь. Давай-ка в доме приберем.

Они занялись каждая своим делом. Лулу включила пылесос, а мать по крытой галерее отправилась на кухню.

Чтобы угодить мужу, Лачи всегда должна была полностью поддерживать его решения (или хотя бы делать вид). Это спасало ее от нагоняев, а иногда и от рукоприкладства.

Лулуди, которую с детства все называли Лулу, к восемнадцати годам приобрела репутацию своенравного и беспечного создания. Она была строптива и крайне упряма. От отца унаследовала горячий вспыльчивый нрав, а от матери – яркую внешность, но, к сожалению, не ее покладистость и умение сглаживать острые углы.

В этот день Лулу было совсем не до мыслей о замужестве. Ее душа рвалась и металась. Закончив пылесосить в комнатах, она накинула шаль на плечи и вышла из дома. От снега все вокруг было белым-бело. Он лежал шапками на крышах домов, на деревьях. Только дорожки были тщательно почищены. Лулу посмотрела по сторонам. Отца нигде не было видно. Она прошла через двор, заглянула в конюшню. Отца не было и здесь. Посмотрела на пристройку, где жил Иван, и решила заглянуть к нему. Но у порога остановилась, задумалась и еще раз оглянулась. Убедившись, что ее никто не видит, постучала. Иван сразу открыл.

– Я могу войти? – спросила девушка.

– Входи.

Лулу закрыла за собой дверь.

– Тебе что-то надо?

– Нет. Мне просто грустно.

– Я могу чем-то помочь?

– Не знаю.

Лулу села на табурет и, осмотрев маленькую комнатку, остановила взгляд на кровати, где спал Иван.

– А почему у тебя нет подушки? – спросила она.

– Не дали, – пожал плечами мужчина.

– На чердаке я видела старую подушку. Принесу тебе.

– Не нужно, обойдусь. Я уже привык подкладывать телогрейку.

Девушка вела себя так, как будто и не было их первой встречи в конюшне.

– А ты кто? – спросила она, глядя ему в глаза.

– Не знаю. Ничего не помню.

– Давай я тебе погадаю.

– Я не верю гаданиям.

– И все же дай мне свою руку.

Иван протянул ей руку, повернув ладонью вверх.

– Вижу отчетливо, что ты состоятельный человек. Даже богатый.

Иван засмеялся:

– Да уж, такой богатый, что конюшню чищу.

– А ты не смейся. Погоди, я на картах посмотрю.

Она отпустила его руку, достала из кармана юбки карты и села ближе к столу.

– Садись рядом и слушай. Дела твои плохи. Видишь, сколько сразу выпало пик? Шестерка, семерка, девятка, десятка. Ты был на грани жизни и смерти. Но все это в прошлом. Вижу женщину. Она мечется между двух мужчин. Вижу ребенка. Ты женат?

– Не знаю.

– Тебя ждет дорога длинная и дальняя. Ты все время играешь со смертью. Но жить будешь долго. Любовь у тебя будет к женщине, но с ней ты не останешься. Все, дальше не буду гадать.

Лулу насупилась, собрала карты, сунула колоду в карман юбки и пристально посмотрела на Ивана.

– Ты очень красив, – она опустила длинные ресницы, отвела взгляд. И, решительно встав, сказала: – Я пошла.

Иван смотрел на ее роскошные черные локоны, яркую пышную юбку и думал, что она не такая, как все цыганки. Лулу остановилась, взялась за ручку двери и плавно повернулась.

– Подойди ко мне, – произнесла она чарующим голосом.

Иван повиновался. Лулу поднялась на цыпочки и слегка прикоснулась губами к его губам. Через секунду, он и опомниться не успел, дверь за девушкой уже захлопнулась. Иван, оставшись один, был в недоумении: «Что это было? Наваждение какое-то…»

Он отошел от двери, сел на табурет, провел ладонью по губам, будто хотел снова почувствовать тепло ее юных уст. Через минуту встал и открыл дверь. Морозный воздух приятно бодрил. Сверкающий на ярком солнце снег слепил глаза, заставлял щуриться. В душе Ивана, казалось, звучала музыка. Он решил пройтись по двору. Изредка поднимал голову, чтобы взглянуть на окна. Было тихо, словно в доме никого нет.

«Что происходит? – подумал Иван. – Я вижу ее всего второй раз. Милая девушка решилась на поцелуй… Я когда-то уже испытывал нечто похожее. Но с кем?»

Через некоторое время ощущение эйфории прошло. Мужчина словно избавился от колдовских чар и почувствовал, что продрог. Увидел, что стоит в одном пиджаке, ходит по снегу в тапках на босу ногу… Он быстро вернулся в свою комнату. Растирая озябшие руки, надел телогрейку.

Иван не очень любил время, когда был свободен. Мысли одолевали его, а отсутствие ответов на вопросы заводило в тупик. Единственной радостью стали жеребцы, которые уже привыкли к нему и всегда ждали его появления. Иван это чувствовал. Когда начинал их чистить, гладить по гривам, они будто бы кланялись, благодарили. Вот и в этот раз, чтобы скоротать время, мужчина пошел к ним. На стене конюшни висел кнут. Иван взял его и начал разглядывать.

Кнут был изготовлен особым способом. На полуметровом деревянном кнутовище закреплено двадцать четыре переплетающихся кожаных ремешка разной длины. Постоянно носить его имел право не каждый цыган, а только знатный рома или завзятый лошадник, кузнец. Украшения на кнутовище и длина кнута считались признаком богатства, принадлежности к определенному сословию.

Иван подошел к одному из жеребцов, погладил его. Конь стоял как вкопанный, чувствуя тепло и нежность руки. Иван часто разговаривал со своими подопечными, будто хотел выговориться, рассказать о том, что волновало. За это время он привязался к лошадям. Часами мог находиться рядом с ними – кормил, чистил, убирал денники, а потом, сидя в сторонке, любовался ими.

Цыгане редко запрягали жеребцов, обычно ездили на машине. Иван выводил коней во двор, давал им возможность поскакать галопом, территория позволяла. Баро почти не разговаривал с ним. При встрече обычно спрашивал, вспомнил ли тот что-нибудь о себе. Лачи и вовсе только приветствовала его да приносила еду. Иван тоже не набивался с разговорами. Его часто мучили головные боли, но он не жаловался хозяину, боясь, что тот сразу уволит.

Пробыв в конюшне больше часа, Иван вернулся в свою комнату. Взглянул на кровать и увидел, что там появилась подушка в яркой наволочке. Он сел рядом и провел по ней ладонью. Подушка оказалась не слишком мягкой, перья сбились в комки. «Наверное, старая, как мир, – подумал Иван. – Ничего, все-таки подушка, а не телогрейка. Наверное, Лулу принесла, пока меня не было». Иван улыбнулся и попробовал полежать на предмете, который стал для него роскошью, но быстро встал. Взял подушку обеими руками и стал взбивать, чтобы стала мягче. Наконец снова улегся.

Вечерело. Иван не заметил, когда задремал. Однако не прошло и часа, как он вскочил с постели. Неприятный холодок пробежал по всему телу.

«Какой ужасный сон…» – думал он, вспоминая обрывки улетучившихся видений. Ему снился дом хозяев, шикарная спальня, а в ней убивают молодую женщину. Кровь хлещет, подушка быстро становится алой. Длинные черные волосы жертвы разметались, она уже неподвижна. Какой-то мужчина укрыл ее одеялом и собирался уже уходить. Иван преградил ему путь, тогда тот, зловеще улыбаясь, медленно направил на него пистолет… В этот момент Иван проснулся.

– Чушь какая-то! – вслух сказал он и зашагал по комнате. – Надо же такому присниться… Странно, но я почти точно могу описать черты лица мужчины и женщины. Раньше я их не видел.

Он набрал из ведра немного холодной воды в кружку и плеснул себе в лицо.

– Ух! – энергично потряс головой. – Это же просто сон, – уговаривал Иван себя, а чтобы прогнать тягостное впечатление, решил пройтись.

Мужчина вышел на улицу. Большая луна, словно прожектор, освещала двор. Он жадно дышал, но пронизывающий колючий ветер вскоре заставил вернуться. Иван снова лег на кровать и, стараясь прогнать недавний кошмар, стал думать о Лулу. После их последней встречи не проходило и дня, чтобы он не вспомнил о девушке. Закрыв глаза, он попытался представить себе юную красавицу, но в воображении возникала другая женщина, которая улыбалась и протягивала к нему руки. Она появлялась снова и снова, пока он не открыл глаза. «Я где-то видел эту женщину, – подумал он. – Я знаю ее… Это Анна. Да, это Анечка! Она была в моей жизни. Кто она? И кто я?» Но память, словно перевернув прочитанную страницу, захлопнула книгу воспоминаний.

Ночь прошла мучительно. Иван то вспоминал приснившееся убийство, то мысленно повторял имя женщины, которая на мгновение появилась в его памяти.

Глава 10

Белесое зимнее солнце поднялось довольно высоко, когда Иван услышал громкие голоса во дворе. Ворота были открыты настежь, во двор въехали две машины. Иван понял, что это сыновья Баро. Хозяин вышел навстречу первым. За ним выбежала Лулу, без платка и верхней одежды, в домашних шлепанцах на босу ногу. Она повисла на шее одного из братьев. Пока Лулу обнимала одного, второй подошел к крыльцу и обнял мать.

– Шуко, посмотри, какая наша сестренка стала, – освобождаясь из объятий сестры, радостно воскликнул брат.

– Да, Драго, выросла. Самой красивой невестой будет! – ответил брату Шуко, подходя к Лулу, с лица которой сразу исчезла улыбка. Она поняла, что братья приехали к родителям, чтобы вести разговор о ее замужестве.

– Какая радость, какое счастье! – причитала мать. – Пойдемте в дом. Чего стоите? Холодно, Лулу, простынешь.

Иван наблюдал за происходящим из окна. Когда все скрылись за дверью, он направился в конюшню. Накормил лошадей и вышел во двор. В это время дверь отворилась, на крыльце появилась Лулу.

– Иван! – окликнула она его. – У нас гости. Братья приехали, – сообщила Лулу.

– Я рад за вас.

– Я тоже очень рада, но они приехали, чтобы решать вопросы, связанные с моим замужеством.

– Тебе это не по душе?

– Конечно. Иван, давай зайдем к тебе. Холодно.

– Не боишься? Если увидит отец или братья, представляешь, что будет?

– Не увидят. Они сидят за столом.

– Ну пошли.

– Послушай меня, – быстро заговорила в комнате Лулу. Слова лились неудержимым потоком, подгоняя друг друга. – Помоги. Меня давно продали Данко, а я не люблю его. На тебя смотрю… Только ты этого не замечаешь. Не знаю, кто ты, но мое сердце подсказывает, что ты хороший человек. Память вернется к тебе, я чувствую это. Меня тянет к тебе с невероятной силой. Я устала. Не желаю так жить. Давай убежим. Бросим все. Убежим вдвоем – ты и я. Мы можем уехать в другой город. У меня есть сбережения. Я буду работать. Горы для тебя сверну. Я сделаю тебя счастливым.

Лулу подошла к Ивану так близко, что он вздрогнул. Справившись с волнением, взял ее за плечи и крепко сжал. Девушка умолкла.

– Остановись. Ты сейчас сама не понимаешь, что говоришь. Ты мечешься, ищешь поддержки. Но я не могу тебе помочь. Я никто. У меня нет документов, нет денег, дома.

Лулу уткнулась лицом ему в плечо. Он склонился к ней, как к обиженному ребенку. А девушка замерла, надеясь, что мужчина обнимет ее, прижмет к себе. Но он снова стал убеждать ее:

– Ты еще девочка, несмышленая, ранимая, неопытная. У тебя все будет хорошо. Я могу быть тебе только верным другом.

Лулу с нежностью посмотрела на него и словно впервые увидела, какие голубые, будто безоблачное небо, у него глаза, какие черные ресницы, гордый взгляд, благородная осанка, сколько достоинства во всем облике. Взгляды их встретились. В ее глазах была мольба, его глаза светились добротой. Девушка поняла, что ее план потерпел крах. Она закрыла лицо руками и заплакала.

– Девочка моя, – шептал он. – Не надо! Ты не должна плакать!

Он почувствовал, как в ней что-то меняется. Смахнув слезы, девушка улыбнулась и с горечью произнесла:

– Ты подумай. Ведь тебя здесь ничто не держит. А вместе мы преодолеем все трудности.

Она отступила на шаг, поправила шаль и стремительно вышла из комнаты.

Иван был в растерянности. Ему нравилась эта молоденькая цыганка. Он вспомнил ее поцелуй, и в воображении замелькали давно забытые им картины любовных утех. Иван лег на кровать, обхватив руками подушку. В его подсознании возникли какая-то комната и Анна, протягивающая к нему руки. Сильная головная боль снова заставила метаться по комнате.

«У меня был дом, женщина, это ясно, – думал он. – Но где она, где дом?.. Как же болит голова!»

Иван достал таблетки, которые ему тайно от хозяина дала Лачи. Налив воды в кружку, он запил лекарство. Через некоторое время боль начала отступать.

Во дворе снова послышались голоса мужчин. У хозяев был праздник. Иван подкинул дров в буржуйку, поставил греться чайник, отрезал хлеба и намазал его маслом. После скромного ужина лег спать, чтобы утром встать пораньше. Ему предстояло почистить дорожки до пробуждения хозяев и накормить лошадей.

В этот день Лулу помогала матери до поздней ночи. Они подавали мужчинам еду, убирали со стола, мыли посуду, снова стряпали… Наконец мужчины разошлись по комнатам.

Справившись со всеми делами, Лулу отправилась в свою спальню. Несмотря на усталость, не стала сразу готовиться ко сну, а подошла к зеркалу. Внимательно оглядела себя, изогнулась, чтобы увидеть сбоку и со спины. И осталась довольна. Раньше ей хотелось быть чуть выше, но сейчас была удовлетворена своим средним ростом. Длинная изящная шея, соблазнительная пышная грудь, тонкая талия… «Жаль, что юбка скрывает ноги, – подумала она, – ведь они у меня стройные, на зависть многим русским, которые могут ходить в мини. Но отец все равно никогда не разрешит ходить в короткой юбке… Эх, были бы у меня крылья, вспорхнула бы и полетела куда глаза глядят!»

Девичье сердце жаждало любви и свободы. С раннего детства большую часть суток она проводила дома, всегда была под присмотром. Если ходила с матерью погадать прохожим, то держалась за ее юбку, пряталась за спину. Когда Лулу подросла, отец все равно не разрешал ей одной выходить со двора. Но цыганская кровь играла, тянула на улицу. Лачи поощряла это, но дома они ничего не рассказывали, боялись, что Баро догадается.

Лулу нравились их жизнь, обычаи, она многое переняла от матери. И все же ей хотелось учиться, жить в городе. Но когда девушка окончила школу, отец сказал: «Пора выходить замуж. А если будешь слушаться мужа, нужды не узнаешь».

Когда впервые увидела Данко, он ей сразу не понравился. Хоть и симпатичный, но высокомерный, дерзкий парень. Будущий свекор, встретившись с Лулу, был поражен красотой девушки, постоянно внушал сыну, что именно она должна переехать к ним и нарожать внуков. Тагар любил все прекрасное, его дом сиял золотом, был украшен дорогими антикварными вещами. Даже невестку он рассматривал как часть интерьера.

Лулу еще несколько минут крутилась перед зеркалом, пока ее не окликнула мать, вошедшая в комнату.

– Ты вроде и не устала, егоза! Хватит прихорашиваться, ложиться пора. Уже все спят.

– Сейчас, мама.

Лачи поцеловала дочь, и Лулу, быстро раздевшись, шмыгнула в постель и, как в детстве, забралась с головой под одеяло. Дом затих, свет горел только у хозяйки, которая вернулась к себе, обойдя все комнаты. В тишине ночи еще несколько минут слышалось шарканье ее тапочек.

Глава 11

Анну с сыном выписали из роддома через две недели. Забирали их родители. Когда вошли в квартиру, она заглянула во все комнаты и ахнула. Увидев произошедшие перемены, не сдержала восхищения:

– Какое великолепие! Настоящее детское королевство!

Первое, что бросалось в глаза, – разноцветные шары, везде живые цветы в вазах. А детская кроватка казалась просто сказочной! Анна попросила Василия Ивановича, который держал новорожденного на руках, положить младенца на диван, развернула одеяльце и перенесла его на поистине королевское ложе.

– Мамочка, папочка, какие вы у меня хорошие! Такой сюрприз нам приготовили!

– Доченька, это не только мы…

– Кто же еще?

– Игорь позаботился.

– А он здесь причем? – спросила она, и улыбка сошла с ее лица.

– Ладно, доченька, все потом. А сейчас располагайся. Главное – вы здоровенькие, дома, и все у нас благополучно.

Обе женщины поспешили к малышу, который проснулся и закряхтел.

– Наверное, Сашенька кушать просит, – предположила бабушка.

– Да, уже пора, – согласилась Анна и поспешила вымыть руки.

Пока молодая мама кормила сыночка и любовалась им, бабушка и дедушка накрывали на стол.

– А мы сейчас тебя кормить будем. Я тут всяких вкусностей наготовила, – радостно говорила Светлана Михайловна, наблюдая за дочерью.

– Мама, он так похож на Лешу! Я в больнице сразу заметила это. Очень рада, что ему передались отцовские черты. Кстати, никаких известий из милиции не было?

– Нет, доченька, не было.

– Восстановлюсь немного и опять пойду к ним. Кажется, они вообще перестали заниматься этим делом. Я недавно видела Лешу во сне. Живым. Будто он протягивает ко мне руки, а я не могу до него дотронуться. Он просит о помощи, а я ничего не могу сделать.

– Анечка, не терзай себя. Ты сейчас должна думать о сыне. Если будешь расстраиваться, молоко пропадет.

– Хорошо, буду думать о Сашеньке, но и Лешу нельзя забывать…

Из кухни донесся голос отца:

– Все готово! К столу.

– Сейчас, Вася, Сашеньку уложим и придем, – отозвалась Светлана Михайловна.

Малыш уснул, уткнувшись носиком в мамину грудь. Анна бережно положила его в кроватку и вместе с матерью пошла на кухню.

Отец, который с гордостью принял статус деда, суетился на кухне.

– Кушать подано, – весело сказал он.

– Мама, а папа-то наш как изменился! Он на кухне теперь не гость, а заправский шеф-повар! – похвалила, улыбаясь, дочь.

– Он же теперь дед. Вот и старается мне во всем помогать, – все дружно засмеялись.

В это время зазвонил домашний телефон. Светлана Михайловна ответила.

– Да, Игорь, мы уже дома, сели обедать. Приезжай, – она положила трубку и взглянула на дочь.

– Сейчас Игорь приедет. Он так тебя ждал.

– Зачем? Не пойму, что происходит – Игорь здесь, Игорь там. Какое отношение он имеет к нашей семье?

– Аня, он друг Леши. Не обижай его. Он так старается заменить его. Ведь если бы Леша был жив, то…

– Мама, он жив. Не хороните его, – решительно оборвала дочь.

– Я хотела сказать, что Леша сделал бы то же самое. Игорь пытается компенсировать заботу, которую ты сейчас не получаешь. Вот и все. Вскоре в дверь позвонили. Открыла Светлана Михайловна.

– Проходи, Игорь. Спасибо, – сказала она, принимая букет цветов.

– А где Анна?

Он держал в руках второй букет, для молодой мамы, и ждал, когда она появится. Но Анна не вышла ему навстречу. Игорь разделся и прошел на кухню.

– Поздравляю, Анечка, с рождением сына, – он вручил букет и сел рядом с Анной.

– Спасибо, – она взяла цветы и поставила их в вазу.

– А еще у меня много подарков для Сашеньки! Оставил пакет в машине, руки были заняты. Сейчас спущусь и заберу.

– Потом, потом, – остановила его Светлана Михайловна. – А сейчас давайте обедать.

Игорь не сводил глаз с Анны, а она старалась не смотреть в его сторону. И все же мужчина нисколько не смутился полным отсутствием внимания с ее стороны.

– Может, по рюмочке коньяку? – предложил Василий Иванович, который до этого не проронил ни слова.

– Мне нельзя, – ответила Анна.

– Я за рулем, – сказал Игорь, – если только вечером…

– Вечером банкета не будет, – отчеканила Анна, взглянув на него.

– Понял.

– Игорь, не обижайся. Она же теперь мама. У них режим.

– Да я не обижаюсь. Все понимаю. Только еще не могу представить себя в роли отца.

– Какого отца? – вспыхнула Анна.

– Это я так, я же когда-нибудь тоже буду отцом. У тебя родился сын, и я должен набираться опыта. Кстати, надеюсь быть крестным, – быстро исправил свою ошибку Игорь. Он понял, что Анна не готова к кардинальным переменам.

– Дорогие мои, обо всем поговорите потом. Василий, налей-ка и мне рюмочку. Выпьем с тобой за нашего внука и доченьку! Пусть они будут здоровы, – чтобы снять возникшее напряжение, предложила Светлана Михайловна.

– Да, мать, давай.

Они выпили по рюмке коньяку и приступили к обеду. Из комнаты послышался плач ребенка.

– Сашенька зовет, – Анна вскочила, словно ждала момента, чтобы выйти из-за стола.

Когда она скрылась за дверью, Светлана Михайловна сказала:

– Игорь, не торопись. Только испортишь все. Сейчас она не расположена к переменам. Я как женщина понимаю ее.

– Но я хочу с самого рождения ухаживать за ребенком…

– Она все еще ждет Лешу, – Светлана Михайловна вздохнула и опустила голову. – Василий, давай еще по рюмочке. За Лешу. Царствие ему небесное. Пусть земля ему будет пухом. Не чокаясь, пока Анечка не слышит.

– Да и могилки-то нет, – подняв рюмку, произнес Василий Иванович.

Игорь мысленно присоединяясь к родителям Анны.

– Мне пора, – неожиданно сказал он.

– Уже уходишь? – удивился Василий Иванович.

– На работу пора.

Игорь встал и направился к двери. За ним последовали Светлана Михайловна и Василий Иванович, который поспешил подать ему руку на прощание.

– Заходи, Игорь, – из вежливости произнесла Светлана Михайловна.

– Непременно, – пообещал тот.

Они закрыли дверь и вернулись за стол. Анна, услышав, что родители попрощались с гостем, вышла из комнаты.

– Ушел?

– Да.

– Вот и хорошо. Мама, что вы ему наобещали?

– Ничего, доченька.

– Запомните, я жду Лешу! Он обязательно вернется.

Светлана Михайловна глубоко вздохнула, покачала головой и сокрушенно взглянула на мужа.