Текст книги "Министерство мертвых. Отверженный принц"

Глава третья

Наутро я проснулась в собственной постели и поняла: что-то не так.

Во-первых, я засыпала определенно не здесь. Во-вторых, засыпала в ботинках. В-третьих, в теле ощущалось нечто странное и непонятное.

Лишь позже дошло: я простудилась.

То есть меня, душу, попавшую в мир мертвых, стража Предела (пусть даже еще очень маленького и неудачливого), продуло из портала, ведущего к «Титанику» на дне океана?

Клянусь, с каждым днем я все сильнее уверена, что скоро очнусь в психбольнице и добрый доктор привычно уколет галоперидольчика на ночь.

– Эй! – раздался стук в дверь. – Ты идешь? Ты опоздаешь на учебу.

– Не иду, – мрачно откликнулась я. – Я заболела. Пусть папа напишет записку учителю.

– Чего?

Дверь открылась, и в проеме показалась голова Самаэля.

– Того! Ты сказал, у вас нет болезней!

– У нас нет болезней. Хотя твое тело может ощущать боль. Ты травмировалась?

– Нет. У меня температура! И ломит кости. Если у вас нет болезней, то поздравляю: кто-то завез вам грипп. Все дальнейшие шутки на эту тему могут посчитаться оскорбительными и дискриминационными, поэтому я просто буду мрачно молчать и смотреть с укоризной.

Моя речь Самаэля не впечатлила. Он быстро прошел через комнату, приложил тыльную сторону ладони к моему лбу, оценил температуру и нахмурился.

Правда, уже через секунду его лицо прояснилось.

– А-а-а, это магия.

– Магия? Не порча, не проклятие, не сглаз, а прямо вот именно магия? Что за позитивный эвфемизм лихорадки?

– Да, всего лишь ее переизбыток. Твое тело немного в шоке.

– Кстати, что у меня за тело?

От этого вопроса Самаэль впал в ступор и почему-то посмотрел на мою грудь. Ну, точнее, на то место, где могла бы быть нормальная грудь, если бы я не была тощей фигуристкой, которая половину детства провела за молитвами, чтобы не вырос зад и получилось выиграть Олимпиаду.

А выиграла вот это. Иронично.

– В каком смысле «что у тебя за тело»? Твое тело.

– Нет, ну мое тело там… э-э-э… где оно там, я не знаю, что с ним сделали. Когда человек умирает на Земле, его тело ведь остается. А здесь я с новым. Откуда взяли? Тордек не объяснял.

– Магистр Тордек, – терпеливо поправил Самаэль.

– И он тоже.

– Когда ты переходишь границу, то получаешь новое тело. Такое же, как было.

– И в нем сейчас переизбыток магии?

– Да.

– Откуда она взялась? Я на занятиях – самое бездарное существо во вселенной. Ну подумаешь, прогулялась в архив, но там я вообще ни к чему магическому не прикасалась. Только к Дэвалю. Точно не порча?

– Хватит придуриваться. Иногда такое случается. Мы не полностью контролируем процесс управления энергией. В колледже я всех предупрежу. Прикажу принести тебе чай. Сделай одолжение, не выходи из комнаты и отлежись. И, Аида…

Он посмотрел на меня точь-в-точь как смотрел папа, когда был очень мной недоволен.

– Ты больна, и на несколько дней я оставлю тебя в покое. Но за твою выходку последует наказание. Не думай, что можно без моего разрешения шастать по закрытым магическим объектам.

– А Дэваля тоже накажут?

– А что, тебе понравилось ходить с ним в дозор?

– Не очень, просто у меня обостренное чувство справедливости.

– Сказал бы я, что у тебя обострено, да…

– Жена не разрешает? – хихикнула я и полезла под одеяло, потому что Самаэль схватил подушку с явным намерением меня ею задушить.

Хотя здесь нельзя задушить. Или можно?

Через несколько минут после его ухода слуга принес глиняную чашку с дымящимся розовым варевом. Подумав, что наверняка – раз здесь придумали эссенцию желаемого – и лекарство будет вкусным, я сделала первый глоток и закашлялась.

– Что это?!

Слуга, разумеется, молчал.

Я словно глотнула ментол в чистом виде. В нос ударил резкий запах, горло обожгло не то жидким огнем, не то адским холодом. Рука дрогнула, несколько капель пролились на постель и с шипением испарились.

– Из чего это вообще?! Из душ, настолько темных, что их не выдержал даже Аид?!

– Есть травка, – вдруг подал голос слуга, – ее осталось совсем немного. Растет на руинах древнего города мертвых Малума. Ставит на ноги даже тех, кто окунулся в Стикс.

И голос мне почему-то показался знакомым. А когда фигура в темном одеянии подошла к двери, чтобы запереть ее изнутри, я подобралась, как кошка, готовая к безобразной, но эффективной драке.

– Не бойся, – сказал слуга. – Я не обижу тебя. Это лишь чтобы никто меня не увидел.

А потом стащил маску, и я узнала Харриета.

От неожиданности – я думала, там по меньшей мере Селин с окровавленным тесаком, – я застыла. Мысли лихорадочно скакали от «это же Харриет, твой друг!» до «вспомни его дело в архиве…». Наконец из всех вариантов я выбрала самый адекватный:

– Что ты здесь делаешь? Устроился на подработку?

– Не тебя одну наказывают работой. Делаю то же самое, что и ты в баре.

– Ты наказан? За что?

– Угадай, – невесело хмыкнул Харриет. – За то, что прошляпил твое приглашение на бал.

– А-а-а… – Я слегка покраснела, но малодушно списала все на эффект от чая. – Извини.

– Ничего. Слугам нельзя снимать маски и говорить с хозяевами, так что буду благодарен, если ты никому не расскажешь, что видела меня здесь. И тем более, что говорила.

– Не вопрос. Не то чтобы я с кем-то болтала по душам. И долго ты здесь пробудешь?

– Еще несколько недель.

Харриет замялся, переступил с ноги на ногу, и мне вдруг показалось, что он чем-то обеспокоен.

Сильно обеспокоен.

Даже, пожалуй, почти в истерике.

– Ты выглядишь каким-то… встревоженным. Это на тебя так действует работа или есть что-то еще?

– Есть. И поэтому я решился на разговор с тобой. Чем ближе день окончания наказания, тем сильнее паника. Что-то происходит, Аида, что-то нехорошее. Пока я здесь, скрыт ото всех, я под защитой, но потом…

– О чем ты? Что именно происходит?

– Сначала все было как обычно. Я работал в министерстве, иногда вел практику в колледже, иногда подменял ребят в дозорах. Потом меня вызвал Самаэль и велел присматривать за тобой, чтобы ты освоилась. И в тот же день, когда ты приехала, начались странности.

Я нахмурилась. То есть я еще в чем-то виновата? Из-за меня растут лимоны, ломается архив, открывается портал к «Титанику» (ладно, может, он открылся не из-за меня, но нашли-то мы его, потому что я хотела найти дело отца), бесятся наследники Вельзевула, портятся оргии. Есть хоть в одном из миров то, что я не испортила?

– Сначала показалось, что в моей квартире кто-то был. Никаких следов или чего-то такого, но… странное ощущение. Его можно понять, лишь почувствовав. Внешне все на своих местах. Точно так, как ты оставил, когда уходил утром. Лишь краешком сознания ты замечаешь мелочи. Едва заметные складки на покрывале. Отсутствие пыли на одной из полок. Книга, открытая на другой странице, не на той, которую ты оставил. Упавшее на пол с крючка полотенце. Я легко объяснил себе все эти странности. Ветром, своей невнимательностью… А потом…

– Что потом?

Я поежилась. Несмотря на день за окном, свет не проникал через плотно задернутые тяжелые шторы, и комната освещалась лишь парой слабых светильников над постелью.

– Потом я начал находить вещи. У себя на столе в министерстве. В сумке. В карманах плаща. Однажды я задремал во время дозора, а когда открыл глаза, передо мной лежал гребень. И напарник понятия не имел, как он там оказался. Вскоре вещи начали появляться и в квартире, хотя дверь оставалась заперта.

– Что именно за вещи? Угрозы, какие-то магические штуки, что?

Вместо ответа Харриет сунул руку в карман плаща и прямо на постель вывалил кучу какого-то хлама. В основном это были аксессуары: гребень, запонки, кольцо-печатка, какие-то куски непонятного металла. Все без исключения предметы были покрыты каким-то странным налетом.

– И что это? Они что-то для тебя значат?

Харриет хмуро кивнул, и я тут же догадалась.

– Они с «Титаника»!

– Да, но он давно затонул. Как предметы с него могли оказаться у меня и кто их подбрасывает?

Забавно, что вопрос «зачем» он тактично упустил.

– Было что-то еще? Угрозы? Намеки?

– Нет. Только это.

– С «Титаника» подняли много предметов. Кто-то мог притащить их сюда, чтобы над тобой подшутить. Только не делай удивленное лицо и не спрашивай: «Кто способен на такую жестокость?» Думай, кого ты разозлил настолько, что он решил поиграть у тебя на нервах.

– Ну… – Теперь настала очередь Харриета краснеть. – Вариантов много.

– Ты рассказал Самаэлю?

– Нет, конечно! С ума сошла? Я – английский джентльмен, я не прошу защиты у других мужчин…

Я сложила руки на груди и скептически хмыкнула. Английский джентльмен, потерявший штаны при побеге с тонущего корабля, не просит защиты у других мужчин, поэтому ноет женщине.

– Расскажи, – посоветовала я. – Самаэль найдет того, кто это делает, и отправит в Аид. Думается, сталкерам вторых шансов не дают.

– Я надеялся… может, ты мне поможешь? И мы найдем его сами. Аида, ну пожалуйста! Я вишу на волоске. А если это кто-то, кому я… ну… с кем я был не совсем правильным стражем? Если меня еще раз накажут, то это конец! Я отправлюсь в Аид, и что толку, если вместе с тем, кто меня преследует?

Закусив губу, я уткнулась в чашу с чаем, размышляя о его словах. Харриет прав. Вряд ли Самаэль или Вельзевул будут снисходительны к парню, которому дали второй шанс. Харриет не стырил у мачехи кредитку, он не позволил спастись девочке, которая окончательно и безвозвратно погибла. Есть риск, что новых грешков – которые, судя по всему, есть – ему не простят. А я еще не встретила врага, которому пожелаю отправиться в Аид, не то что друга.

– Понятия не имею, как найти того, кто это делает, и не привлечь внимание Самаэля. Составь список тех, кому перешел дорогу, для начала. Только без вранья! Потом подумаем.

О портале, ведущем – вот совпадение-то! – к «Титанику», я рассказывать пока не стала. Во-первых, вдруг Харриет окончательно впадет в панику? А во‑вторых, потому что сама не понимала, что это такое и насколько серьезно. Угораздило же меня вчера уснуть прямо в начале разговора. Я совсем отвыкла от бессонных ночей.

Услышав шаги, Харриет быстро нацепил маску и отскочил от кровати, но, к счастью, никто не стал ломиться ко мне в комнату.

– Мне пора. Спасибо, Аида.

– Пока не за что. Не забудь про список.

У дверей Харриет замешкался.

– Еще один вопрос.

– М-м-м?

– Тебя в список включать?

Ответом стала полетевшая в него подушка. Харриет со смехом исчез за дверью, но через секунду заглянул снова.

– Допей чай и поспи. После магического сна всегда такое состояние.

– Магическ… что?!

Поняв, что сболтнул лишнего, парень шустро исчез, оставив меня кипеть негодованием в одиночестве. Но чай, похоже, обладал успокоительным действием и вскоре меня сморил.

Следующее пробуждение оказалось легче. Жар немного спал, голова болела меньше. Хотя спину все еще ломило так, словно я разгружала вагоны. К счастью, память не отшибло, и я с нетерпением ждала, когда вернется Самаэль, чтобы предъявить ему по поводу магического сна. Так и знала, что уснуть, подслушивая сплетни, не в моем стиле! Одни бессонные сутки, даже если за них я успела побывать в аду и вернуться, не доводят до того состояния, когда отключаешься прямо там, где сидишь.

Зачем Самаэль меня усыпил? Хотя несложно догадаться. Нашел способ утаить все грязные секретики. Ладно бы просто отправил спать, так еще по его вине я слегла со странным магическим гриппом, что для мертвой слегка обидно. Что дальше? Несвежий бутерброд в столовой? Загробный стоматолог?

– Привет, – раздался тихий голос, и я вздрогнула.

Сегодня прямо день неожиданных посетителей: в углу комнаты, в глубоком кресле, съежившись, словно пытаясь казаться незаметной, сидела Шарлотта.

– Ты чего тут делаешь? – зевая, спросила я. – Принесла домашку?

– Магистр Сонг сказал, что тебе нездоровится и будет приятно, если я тебя навещу.

Судя по испуганному взгляду, сказав это, Самаэль закинул Шарлотту на плечо и понес в дом, срезая дорогу через Аид.

– Переработала. Новое ощущение в моей жизни.

Я попробовала чай и поморщилась: в остывшем виде его было невозможно пить.

– Что было в колледже?

– Ничего. Снова практиковались запечатывать магию. Ни у кого ничего не получилось. Айдан смешил всех дурацкими шутками, и Тордек разозлился. Поставил всем неуд. Остальное как обычно.

– Спасибо, что зашла. С тех пор как я сюда переехала, жизнь стала безумной. То есть смерть. То есть… ладно. Сейчас я умоюсь, переоденусь и раздобуду нам ужин. Как хорошо, что мне больше не надо охотиться на еду в странных подвальных столовых.

Я быстро прошмыгнула в ванную, где долго и с чувством умывалась, пытаясь сбросить сонливость и слабость. Может, станет лучше, если я поем? Да, определенно, мне поможет еда. Или кровь… кровь Самаэля, добытая во имя мести. Порой, когда я мысленно ругаю Дэваля, я забываю о том, каким гадом может быть его брат.

Кстати, о брате.

– Дэваль, наверное, скоро придет, – невзначай произнесла я, вернувшись в комнату. – Я скажу, что ты здесь.

Шарлотта изрядно сбледнула.

– З-зачем…

– Вы ведь встречаетесь. Думаю, он будет рад. Тем более тебя пригласил его брат. Это почти знакомство с родителями!

Украдкой, делая вид, что вытираю лицо, я поглядывала на Шарлотту. Зачем она врала? Чтобы сейчас сидеть передо мной, едва дыша от перспективы разрушить собственную легенду и не знать, как выкрутиться? Какой смысл?

И я уже хотела было задать прямой вопрос, как раздался стук.

– Войдите.

Как и ожидалось, это был слуга, принесший поднос с чаем и легким ужином. Я открыла рот, чтобы попросить еще одну порцию для Шарлотты, как поднос вдруг полетел на пол – и я едва успела отскочить, чтобы чай не выплеснулся прямо на босые ноги.

За маской не было видно лица, но я нутром почувствовала: это Харриет. Он попятился, наступил на полы собственного плаща, не удержал равновесие и врезался спиной в стену.

– Эй, что такое?! – Я нерешительно сделала несколько шагов в его направлении.

– Ты…

Шепот растворился в тишине, воцарившейся после того, как я перевела взгляд на Шарлотту. Подруга – или та, которую я таковой считала, – медленно поднималась, напоминая ощерившуюся кошку. Глаза округлились, зрачки стали вертикальными, как у рептилии, а раскрывшийся в беззвучном крике рот оказался полон острых зубов, с которых на форменное коллежское платье стекала слюна.

– Ни хрена ж себе… – вырвалось у меня.

Издав истошный высокий крик, Шарлотта бросилась на Харриета, и что-то мне подсказывало: вряд ли с намерением обнять от радости.

Кинувшись ей наперерез, я едва успела. В Шарлотте оказалась недюжинная сила! Она рычала, визжала и сопротивлялась, пытаясь меня сбросить, и пару раз вполне в этом преуспела. Отошедший от шока Харриет бросился в драку следом за мной. В порыве вдохновения с него слетела маска, а плащ оказался безнадежно изорван (и обслюнявлен). Но даже вдвоем мы не могли справиться с обезумевшей девчонкой.

На наше счастье, подоспел Дэваль.

Он бегло оценил ситуацию и принялся оттаскивать от нас Шарлотту. А мне достался Харриет, который не собирался молча терпеть посягательства на свое здоровье. От брыкающейся и царапающейся девицы он не отставал и крепко держал ее за волосы.

– Да отцепись ты от нее, джентльмен английский! – прорычала я.

– Хватит визжать! – Дэваль пытался урезонить Шарлотту.

Думать не было времени. Я несколько раз ощутимо получила по лицу, на щеке красовались две глубокие царапины.

– Что здесь происходит?!

На визги и грохот сбежались остальные. С десяток слуг, Самаэль, Дар и Селин – теперь у нашего спектакля появились зрители.

– Дэв! Аида! Боги, вы можете хоть раз… погодите, вы не деретесь?

– Мы разнимаем!

Наконец Дэвалю удалось оторвать Шарлотту от Харриета, а я отпихнула парня подальше от поля битвы и сама не удержалась на ногах. Мы рухнули на ковер, тяжело дыша. Под руку подвернулись листья салата. Ну супер! Теперь я еще и вся в еде.

– Надо же, какое приятное разнообразие, – пробормотал Самаэль.

Селин стала последней каплей, склонившей чашу весов в нашу сторону. Вместе с Дэвалем они кое-как утихомирили рвущуюся в бой Шарлотту. Харриет к этому моменту уже пришел в себя и привычно испугался Самаэля, при виде которого я обрадовалась: хорошо, что достанется не нам. Никогда не видела его таким злым, даже на маскараде!

– Что здесь происходит? Я спрашиваю один раз. Аида?

– Понятия не имею. – Я пожала плечами и поднялась. – Шарлотта пришла в гости. Зашел Харриет. Точнее, я, разумеется, не знала, что это был Харриет, он же был в костюме слуги.

– Харриет! – рыкнула вдруг подруга, еще не оставляющая попыток вырваться. – Харриет!

Ее голос изменился. От миловидной кудрявой блондинки и не ждешь твердого брутального голоса, но сейчас от него звенело в ушах. Все присутствующие с любопытством рассматривали ее, особенно уделяя внимание зубам. Самаэль даже подошел поближе, но, к счастью, не стал совать ей в пасть палец. Хотя уверена, такая мысль у него была.

– Что ты такое? – спросил он у Шарлотты.

Ого. Всемогущий наследник Вельзевула не знает, что за существо пробралось в Мортрум? Вечер становится интереснее.

– Харриет, едва увидел Шарлотту, уронил поднос и отшатнулся. А она вдруг на него набросилась. Дальше вы видели. Я начала их разнимать, подбежал Дэваль, и вот как-то так мы и провели вечер.

Чуть подумав, я добавила:

– Мне показалось, Харриет узнал ее. И когда она это поняла, то набросилась. Может, он ее бывший?

Теперь внимание присутствующих было обращено к Харриету. И ему отвлекать было нечем: ни зубов, ни слюней, ни безумного взгляда. Старательно отводя от меня взгляд, он пробурчал:

– Аида права. Я ее узнал.

– И? – Дэваль начал терять терпение. – Из тебя клещами придется вытягивать информацию?

– Это она.

– Кто она? – спросила Селин.

Но я уже догадалась.

– Харриет. Настоящая Харриет! Это ее портал в архиве! Это разве возможно?!

– Харриет? – повторил Самаэль. – Погибшая на «Титанике» девочка? Но ей не было девятнадцати, она не могла выжить. На Земле прошло больше сотни лет. Даже если случилось чудо и ей хватило энергии, чтобы душа выжила…

– Так спросите ее саму, она же умеет разговаривать!

Шарлотта так злобно на меня посмотрела, что резко захотелось сделать ей какую-нибудь гадость.

– Шарлотта? – Самаэль повернулся к ней. – Тебе придется рассказать всю историю с начала. Иначе ты отправишься в Аид.

И она… рассмеялась.

Рассмеялась!

Меня постоянно пугают Аидом, называют невозможной, ругают, наказывают – и я ведусь, вздрагиваю, вспоминая красноватые адские пейзажи и монстров, их населяющих. А ей просто смешно?

– Попробуй, – фыркнула Шарлотта.

– Понятно. Легко не будет. Хорошо. Дэв, Селин, заприте их по разным камерам. Шарлотту до тех пор, пока не решит поговорить. Харриета, пока не успокоится.

– Не смейте называть его этим именем! – рыкнула бывшая подруга. – Не смей!

И тут я с ней была согласна. Мне бы не хотелось, чтобы мой убийца в наказание носил мое имя. Аида Сонг… нет, Селин бы не пошло. Для имени, ассоциирующегося с самым жутким местом во всех мирах, она слишком послушная и скучная.

Истошные вопли Шарлотты стихли лишь через несколько минут, когда Дэваль практически на себе унес ее куда-то в неизвестность. Я понятия не имела, где у них тут тюрьма и что надо сделать, чтобы в нее загреметь.

Слуги спешно засуетились, устраняя последствия драки. Самаэль с задумчивым видом за ними наблюдал, а я чувствовала, как стремительно возвращаются уже знакомые симптомы. В какой-то момент голова так закружилась, что я охнула и схватилась за стену.

– Тебе надо лечь. Идем.

– У тебя есть идеи, как здесь оказалась Шарлотта… то есть Харриет… Боже, я запуталась!

С облегчением опустившись на подушки, я ждала, что Самаэль уйдет, но он, похоже, и сам был не прочь пообсуждать случившееся.

– Значит, Харриет… точнее, Чарльз стал причиной смерти Харриет. Так как ей не было девятнадцати, ее силы не хватило на переход в мир мертвых. И Чарльза наказали, заставив носить ее имя. Но Харриет не умерла или умерла, но как-то не так, может, была не человеком. Она затаила злобу, научилась открывать портал в наш мир и пришла мстить.

Может, все эти странные события в жизни Харриета – ее рук дело?

– Но почему портал ведет к «Титанику»? Да за сто лет там никто не выжил бы!

– Боюсь, у меня нет никаких идей. Никогда о таком не слышал. Чтобы душа, погибшая до девятнадцатилетия, спаслась и спустя век нашла своего убийцу… Кстати, а откуда ты знаешь, что Харриета наказали ее именем и что она из-за него погибла?

Я закусила губу. Неловко получилось. Впрочем, быстро нашлась:

– А зачем ты меня вчера усыпил? Еще и с последствиями?

Самаэль усмехнулся.

– Один – один. Но у меня нет ответов на твои вопросы. Я должен посоветоваться с отцом. Мы многого не знаем о наших мирах. Не представляю, что могло произойти с Шарлоттой. Но чувствую, что нам еще всем придется непросто.

– Она никогда не попадалась ему на глаза. Если меня встречал Харриет, Шарлотта убегала под благовидным предлогом. Если я о нем говорила, она меняла тему. Она сказала, что погибла в озере, потому что не умела плавать. И имя… Шарлотта – почти женская форма имени Чарльз. Она знала, что делает. Она хотела мести.

«Я тоже хочу», – чуть не ляпнула я, но вовремя умолкла.

– Если все так, как выглядит, то ее можно понять. Она пережила нечто куда более страшное, чем Аид.

– Зато у вас появится еще один способ пугать плохих девочек, – вяло пошутила я и тут же поморщилась: голова трещала от боли.

Самаэль поднялся.

– Я принесу тебе еще чай.

– Он ужасно противный! А есть еще какое-нибудь средство от этой вашей магии?

– Даже не знаю… – Гад усмехнулся и сделал вид, что задумался. – Секс иногда помогает.

– Тогда завари сразу литр, – пробурчала я.

– Зато теперь ты понимаешь, что такое магия, и, может, чуть меньше будешь фыркать, слыша о маскараде.

– Да ладно! Прямо-таки все лежат еле живые и с нетерпением ждут одной-единственной терапевтической оргии в году.

– Нет, просто учатся с этим жить. – Он пожал плечами. – Тебе подойдет любое эмоциональное занятие. Что-то, что тебя всколыхнет. Но секс тебе не нравится, а большинство других занятий запрещены. Так что литр так литр.

Пришлось вернуться в постель, но расслабиться не получилось. Я снова и снова прокручивала в голове все детальки странного пазла Хариетта и Шарлотты… или Чарльза и Харриет, и пыталась свести их в единую картинку.

Итак, по вине Чарльза погибла Харриет. Ей не было девятнадцати, поэтому проводник не забрал ее душу. Зато забрал Чарльза, бездарно профукавшего вырванный у девчонки шанс на жизнь. По какой-то причине вместо Аида (а в том, что за такое полагался Аид, я не сомневалась, и Дэваль это косвенно подтвердил) Чарльза оставили здесь, служить Вельзевулу под именем той, что из-за него погибла.

Красиво. Но совершенно непонятно. Чем он заслужил особое отношение? Почему именно его приставили ко мне?

А дальше еще больше непонятного. Каким-то непостижимым образом Харриет выжила, нашла портал в этот мир (или открыла?), поняла, что Чарльз здесь, и задумала месть. Прикинулась студенткой колледжа, подкладывала парню сюрпризы, но старалась держаться в тени. И на свою беду подружилась со мной. А может, только сделала вид. Хотя если бы сделала вид, то нашла бы способ слиться от проведывания болезной подружки. Мне, во всяком случае, хотелось так думать.

Раздался стук. Подумав, что это Самаэль, я крикнула «заходи!», но в комнату вошел Дар.

– Привет. А что здесь было?

– Ты не видел?

– Видел, но ничего не понял. Что та девушка не поделила со слугой?

– У-у-у, – протянула я.

Дарий, похоже, настолько был в творчестве, что вообще не интересовался окружающим миром. И понятия не имел, кто такие Харриет и Шарлотта.

– Садись. История будет долгая.

По мере того как я рассказывала, выражение его лица с любопытного менялось на недоверчивое.

– То есть ее зубы мне не почудились? Я уж думал, переработал.

– Не почудились. Кто она такая? Кто-то типа Тордека из колледжа? Из другого мира?

– Я не знаю. Возможно. Но если она погибла в твоем, то как там оказалась?

– Представительница древней цивилизации шумеров? Инопланетянка, потерпевшая крушение? Обращенная вампиром? Проклятая шаманами вуду? Результат экспериментов на людях? – Я собрала весь бред, о котором слышала. – Что теперь с ней будет, как думаешь? Драка это, конечно, безобразие. Но не отправят же в Аид девчонку, с которой так жестоко обошлась судьба. Это несправедливо!

– Но и Харриета несправедливо наказывать, – возразил Дар. – За одно и то же не судят дважды даже у нас.

– Странно все это.

– В последнее время у нас много странностей. Кажется, они начались с твоим появлением.

– Эй! – воскликнула я и метнула в Дара подушку, но промазала и попала прямо в Самаэля, который как раз принес графин с чаем и почему-то лимон в горшке – изрядно вымахавший и зазеленевший.

Надо сказать, горячую жижу, выплеснувшуюся на светлую рубашку, он воспринял стоически, а я на всякий случай обмякла – не будут же бить болезную!

– Зря я отбирал его у Тордека, – буркнул он.

– Это мне?! Мне?! Мой лимон!

Вид симпатичного живого деревца так обрадовал, что я забыла о температуре и вскочила пристраивать нового жителя на подоконнике. Нет, на столе. Нет, на тумбе у кровати.

– Да спи с ним, – посоветовал все еще обиженный на прилетевшую подушку Самаэль.

Я вдохнула аромат свежей листвы и расплылась в блаженной улыбке. Как же этому миру не хватает красоты! Зелени, моря, неба, звезд, животных. Боже, я не видела ни одного животного! Как они здесь живут и почему я не ценила все это на Земле?!

– Что теперь будет с Харриетом и Шарлоттой? – спросила я наконец, удовлетворившись получившимся декором.

– Я доложил Повелителю. Решение за ним. Полагаю, Вельзевул передаст их дело судьям. Но прежде надо выяснить, кто такая… или что такое Шарлотта. А она отказывается говорить. Пока что они останутся взаперти.

– Но Харриет-то в чем виноват? Не он начал драку. Он был напуган, рассказал мне о том, что в его квартире кто-то бывает, оставляет пугающие послания. Он жертва, а не преступник.

– А ты в этом уверена?

– Конечно.

– А кто открыл портал?

Я открыла рот, чтобы ответить «понятия не имею», и закрыла, так и не произнеся ни звука.

– Думаешь, Харриет открыл? – нахмурился Дар. – Зачем?

– Многие держат нас за идиотов, полагая, что мы не знаем, как упрощают себе жизнь проводники, таская из немагических миров разные вещи в обмен на услуги. И, пока они это делают тихо, мы не нарушаем устоявшееся равновесие. В основном это мелочи: книги, одежда, еда… коньки.

Я слегка покраснела. Но Самаэль явно сразу понял, откуда они у меня появились, и раз все же стал замораживать Стикс, то не был против.

– Иногда проводники наглеют. Начинают тащить предметы искусства, знаковые для душ вещи, запрещенные вещества, оружие. За это полагается суровое наказание. Харриету вполне могло прийти в голову попытаться улучшить свое положение за счет корабля, который утонул. Многие в нашем мире готовы щедро заплатить за такой сувенир. Чем или кем бы ни была Шарлотта, возможно, она – реакция твоего мира на вмешательство из нашего. Но в любом случае это все догадки.

– Как у вас все сложно устроено. Когда я перестану чувствовать себя так, словно это я провела сто лет на дне океана? Там чай еще остался? Хоть немного?

Самаэль подошел к столику, чтобы налить мне в кружку розового варева.

– Вообще я надеялся, ты будешь сообразительнее.

– В каком смысле?

– Тебе поможет эмоциональное занятие, которое тебя всколыхнет.

– Да, я помню. До новой оргии еще целый год, а твой брат куда-то ушел, так что мне даже подраться не с кем…

Я осеклась. Взгляд упал на сумку, в которой лежали коньки. Каждое утро я шла в колледж с надеждой, что Самаэль заморозит Стикс и даст мне полчаса покататься. Если с утра он не удостаивал меня милости, надежда обращалась к вечеру.

– А если я… пойду покатаюсь, то река замерзнет?

– Возможно. В крайнем случае подышишь свежим воздухом.

– Юху-ху!

С пугающей для больной девицы прытью я соскочила с постели и понеслась в ванную – переодеваться.

– А можно мне с тобой? – раздался голос Дара.

В этот момент он мог просить хоть тысячу желаний – я бы пообещала их все!

Оказалось, даже мысль о коньках снимала половину симптомов. А при виде кристально прозрачного льда на Стиксе я и вовсе почувствовала себя почти здоровой.

При виде нас народ начал стекаться к набережной.

– Слушай, – спросила я, – почему все так удивляются, что я катаюсь? К вам что, ни разу не попадали фигуристки? Ни в жизнь не поверю. Разве что они все в Аиде за подсыпанное соперницам в коньки стекло.

– У нас просто нет льда. Стикс никогда не замерзал раньше. А катков мы не строим. Многие здесь – иные, никогда не бывавшие на Земле. Даже если они и слышали рассказы, никогда не видели многих вещей вживую. Ты привлекаешь не только красивым катанием, но и самим фактом того, что тебе позволено делать это на Стиксе. Ни у кого нет иллюзий. Все знают, с чьего позволения ты здесь. По этой же причине никто не решается ступить на лед, хотя все они уже знают, что он безопасен.

– А почему, если дар создавать искусство такой редкий, вы не используете талантливые души? Столько крутых художников уже умерло! Композиторов!

– Оказавшись в нашем мире, душа теряет свои способности. Остаются только навыки. Их хватает, чтобы что-то создавать, но теряется магия. Вы не замечаете ее на Земле. Ищете какие-то критерии, техники, смыслы. Но дело совсем в другом, в том, что нельзя увидеть или вывести из формулы. Кстати, ты не против, если я порисую тебя, пока ты катаешься?

– Я думала, ты рисуешь по одному портрету на душу.

– Тот мне пришлось… м-м-м… уничтожить. Не получился. Таких, как ты, сложно рисовать. В вас слишком много эмоций.

– Валяй, – отмахнулась я.

Закончила шнуровать коньки и осторожно спустилась на лед, чувствуя, как с каждым шагом сил становится все больше и больше.

Наверху, у перил, столпился народ. Они жадно всматривались в каждое движение, изрядно нервируя, и я подумала, что в следующий раз стоит попроситься сюда ночью. Мне хотелось восстановить чуть больше сложных прыжков, но не хотелось валяться по льду на глазах всего Мортрума.

Но даже простейшие вращения и легкие разминочные прыжки привели меня в чувство. Лезвия безо всяких усилий скользили по поверхности льда, оставляя едва заметные царапины. А где-то в глубинах темных вод по течению плыли души-огоньки. Сначала мне казалось, они совсем меня не замечают, но вскоре стало ясно, что это не так – там, где я выходила из прыжка, где в лед врезались зубцы, на миг вспыхивал и тут же гас свет. За ледяными узорами следовали и огни, подсвечивая рисунок танца.

Да, я оказалась плохой фигуристкой. Не завоевала медали. Не принесла победы. Не вписала свое имя в историю.