Текст книги "Преподобный Севастиан Карагандинский"

Ольга Рожнева
Преподобный Севастиан Карагандинский

© Сретенский монастырь, 2015

• Отец Севастиан наставлял: «Надо держаться царского пути, то есть во всем придерживаться золотой середины, а, главное – всегда полагаться на волю Божию и Его Божественный Промысл».

• Говорил: «Только вера, добрые дела, милостыня идут с нами в будущую жизнь, и никто не поможет: ни друзья, ни родные».

• Старец учил смирению, любви, учил хранить мир в душе: «Ничем не спасешься, что снаружи тебя, а только тем, чего достигнешь внутри души своей и в сердце, – мирную тишину и любовь. Чтобы взгляд ваш никогда ни на кого не был косым. Прямо смотрите, с готовностью на всякий добрый ответ, на добрый поступок».

• Учил также правильно распределять свое время, ценить его: «Время дано Господом для правильного употребления его во спасение души и приобретения будущей жизни. Время должно распределять так, как хороший хозяин распределяет каждую монету – какая для чего. Каждая имеет у него свое назначение. Так и время будем распределять полезно, а не для пустых забав и увеселений, разговоров, пиров, гулянок».

Отец Севастиан (Фомин)

• Предупреждал: «Взыщет Господь, что мы украли время для своих прихотей, а не для Бога и не для души употребили».

• Схиархимандрит Севастиан Карагандинский (в миру Стефан Васильевич Фомин) – замечательный подвижник, духовный воспитанник и продолжатель традиций оптинских старцев, преподобных Иосифа и Нектария, бесстрашный исповедник веры Христовой, неутомимый пастырь, стяжавший многочисленные дары Божии.

• Жизнь этого старца неразрывно связана с Оптиной пустынью. Впервые он побывал там в 1888 году четырехлетним мальчиком, когда его родители, крестьяне Орловской губернии Василий и Матрона возили троих сыновей в монастырь – благословиться у великого оптинского старца Амвросия.

• В этом же году отец умер, а через год и мать. Любимый средний брат Роман ушел в Оптину и стал послушником, а Стефану пришлось помогать старшему брату и лишь изредка утешаться поездками в Оптину пустынь. Уже в детстве озорные сверстники дразнили смиренного и кроткого сироту «монахом».

• Монахом он и стал. Пришел в Оптину в двадцать пять лет – и нашел там себе настоящего отца – старца Иосифа. Господь даровал юноше великую милость – он стал келейником преподобного Иосифа. Позднее Стефан вспоминал: «Жили мы со старцем, как с родным отцом. Вместе с ним молились, вместе кушали, вместе читали или слушали его наставления». Старец Иосиф очень любил своего келейника и говорил о Стефане: «Он нежной души».

• После смерти духоносного наставника Стефан стал келейником преподобного Нектария. Рядом с этими великими старцами молодой послушник быстро рос духовно и был счастлив.

• В грозном 1917 году его постригли в монахи в честь мученика Севастиана. В 1923-м, когда власти потребовали выселения всех монашествующих из Оптиной, отца Севастиана рукоположили в иеродиакона. В 1927-м епископом города Калуги он был рукоположен в иеромонаха.

Преподобный Нектарий Оптинский

• Отец Севастиан жил в Козельске вместе с оптинской братией и часто навещал старца Нектария, находящегося в ссылке.

• Когда 29 апреля 1928 года последовала блаженная кончина преподобного Нектария, отец Севастиан оплакал старца на похоронах и ходил к нему на могилку. Отец Нектарий благословил своего келейника после своей смерти ехать служить на приход, и отец Севастиан выполнил благословение старца. Он уехал в Калугу, а затем, по приглашению настоятеля Ильинской церкви города Козлова, протоиерея Владимира (Нечаева), приехал в Козлов. Служил в Ильинской церкви с 1928 по 1933 год, вплоть до своего ареста. В эти годы отец Севастиан вел неутомимую борьбу с обновленцами.

• Поддерживал он также связь с братией Оптиной пустыни. Так, в 1929 году он напутствовал Святыми Тайнами вернувшегося из ссылки, умирающего иеродиакона Кирилла (Зленко), бывшего письмоводителя старца Варсонофия.

• Когда арестовали протоиерея Владимира (Нечаева), отец Севастиан стал заботиться о его матушке Ольге и их детях.

• В это время в Козлове проживали многие монашествующие из закрытых властями монастырей, а также миряне, посещавшие прежде Оптину пустынь. Они стали собираться вокруг пастыря – отца Севастиана.

• В 1933 году безбожные власти обвинили в создании контрреволюционной церковно-монархической организации множество монашествующих и мирян. Арестованного отца Севастиана выставили в одной рясе на мороз и требовали отречения от Христа. Стража, чтобы не замерзнуть, сменялась каждые два часа, а он стоял и молился. Господь сохранил верного своего служителя. Старец вспоминал об этом: «Матерь Божия опустила надо мной такой “шалашик”, что мне было в нем тепло».

• На допросе исповедник отвечал бесстрашно: «На все мероприятия советской власти я смотрю как на гнев Божий, и эта власть есть наказание для людей. Такие взгляды я высказывал среди своих приближенных, а также и среди остальных граждан, с которыми приходилось говорить на эту тему». При этом говорил, что нужно «молиться, молиться Богу, а также жить в любви, тогда только мы от этого избавимся. Я мало был доволен соввластью за закрытие церквей, монастырей, так как этим уничтожается православная вера».

• Приговор гласил: семь лет исправительно-трудовых лагерей.

• Работа на лесоповале в Тамбовской области, затем Карагандинский лагерь. Истязания и побои, барак с уголовниками, куда отца Севастиана отправили на «перевоспитание». Но Господь хранил его – священнослужителей назначали на такие послушания, куда нельзя было поставить воров и грабителей. Иеромонах Севастиан становится хлеборезом, затем сторожем склада – и эти назначения сохранили ему жизнь.

• В последние годы заключения ему разрешили передвигаться по лагерю без конвоя, и он работал водовозом – возил воду жителям поселка. В зимнюю стужу грел замерзшие руки о быка, а ночью забирался в ясли, согреваясь теплом животных. Жители подавали ему продукты – но он ел только постное, а, если давали что-то мясное, – отвозил заключенным. Позднее вспоминал: «В заключении я был – а посты не нарушал. Если дадут баланду какую-нибудь с кусочком мяса, я это не ел, менял на лишнюю пайку хлеба».

• Скоро в Караганду приехали духовные чада, монахини. Купили старенький домик, поближе к Карлагу, чтобы навещать и поддерживать батюшку. Отца Севастиана освободили в 1939 году – ему исполнилось уже пятьдесят пять лет. Образовалась небольшая монашеская община, старец ежедневно вычитывал богослужебный суточный круг, окормлял чад и всех, кто стал приходить к нему как к духовному наставнику.

• Когда сестры спрашивали, вернутся ли они на родину, отец Севастиан отвечал: «Здесь будем жить. Здесь вся жизнь другая, и люди другие. Люди здесь душевные, сознательные, хлебнувшие горя. Мы здесь больше пользы принесем, здесь наша вторая родина, ведь за десять лет уже и привыкли».

• В те времена в Караганду ссылали огромное множество людей – верующих, раскулаченных, невинно осужденных. Все они нуждались в духовной поддержке, в окормлении – и Господь оставил здесь Своего избранника, чтоб он стал тем, кем мы его знаем, – преподобноисповедником Севастианом Карагандинским.

• Однажды отец Севастиан пошел с духовными чадами на общее кладбище, где посредине находились так называемые общие могилы. В эти могилы в день закапывали по двести покойников-спецпереселенцев, умиравших от голода и болезней. Старец посмотрел на эти захоронения и сказал: «Здесь день и ночь, на этих общих могилах мучеников, горят свечи от земли до неба».

• Пастырь и его чада хлопотали об открытии храма, но мечта их сбылась только в 1955 году. А до этого много лет верующие собирались по ночам в заранее условленном доме, занавешивали одеялами окна, чтобы не видно было света, – и служили всенощное бдение с часу ночи, а после короткого перерыва – Божественную литургию. По темным улицам, еще до рассвета, по одному-два человека, счастливые, они расходились по домам.

• Когда наконец разрешили переоборудовать под храм жилой дом, отец Севастиан руководил всеми работами – невысокий, худенький, неутомимый, он все силы отдавал служению, старался возродить в своем храме оптинский дух, ввести оптинские напевы. Иногда сам приходил на клирос и пел.

Отец Севастиан с прихожанами

• Пройдя многочисленные испытания, пережив скорби и смертельную опасность, отец Севастиан стал старцем, духовной опорой и отцом для огромного количества страждущих и гонимых. И эту ношу он нес двадцать семь лет – с 1939 по 1966 год, до своей праведной кончины.

• В 1957 году, в день празднования иконы Божией Матери «Нечаянная Радость», архиепископ Петропавловский и Кустанайский Иосиф (Чернов) возвел отца Севастиана в сан архимандрита.

Икона Божией Матери «Нечаянная Радость»

• Многочисленные дары отца Севастиана стали явно видны окружающим – его молитва исцеляла больных, помогала справляться с искушениями, возрастать духовно, бороться со страстями. Еще в Оптиной преподобный Нектарий говорил о нем, своем келейнике, как о прозорливом. Теперь прозорливость отца Севастиана стала видна всем окружающим, хоть он и скрывал ее.

• Раба Божия Нина вспоминала: «От Марии, моей сестры, которую немцы в Германию угнали, пятнадцать лет не было никаких известий. “Батюшка, – говорю, – мы не знаем, как за Марию молиться, не вернулась она из Германии”. А он отвечает: “Да она живая!” – “Как же так, пятнадцать лет мы о ней не слыхали!” – “Да она живая, вы скоро о ней услышите!” И на самом деле, скоро получили от Марии письмо – находится во Франции».

• Иерей Иоанн (Тимаков) из Караганды рассказывал: «Моя дочь, повзрослев, познакомилась с молодым человеком, немцем по национальности, который сделал ей предложение. На что дочь сказала: “У меня отец верующий, и он не отдаст меня за тебя, потому что ты некрещеный”. И Володя, так звали юношу, согласился покреститься и обвенчаться с дочерью. Тогда я пошел к батюшке за благословением, но батюшка сказал: “Повенчаем, а крестить его не надо”. Если бы мне сказал так другой священник, я стал бы возражать, так как нельзя венчать некрещеного. Но здесь я промолчал, потому что знал, что батюшка не ошибается. И когда мы поговорили с матерью Володи, она рассказала, что в 1942 году в их спецпереселенческий поселок пришел священник и покрестил всех детей, в том числе и Володю. А батюшка Севастиан все это знал, хотя Володю в глаза не видел».

• На клиросе в храме пела одна девушка-сирота, Мария Стаканова. Она воспитывалась в детском доме – и ничего не знала о своих родителях. Однажды Мария поделилась с отцом Севастианом своей скорбью, что не может даже помянуть своих родителей, так как не знает ни имени их, ни национальности, ни крещеные ли они были. «Мне сейчас некогда, – сказал старец, – ты завтра подойди, поговорим». Он сказал так, потому что ему нужно было время для молитвы. И когда старец молился – Господь что-то открывал ему по его молитве. На следующий день отец Севастиан сам подозвал девушку и сказал: «Маруся, родители твои были русские, православные, высланные. Имя отца было…» – и он назвал его, и назвал имя матери. Мария очень обрадовалась и стала поминать их о упокоении.

• Как-то отец Севастиан благословил своих духовных чад в марте месяце зарезать кормилицу-корову. Зиму прокормили корову и теперь – зарезать. Им было очень жалко коровушку, и они не осмелились резать ее. Пришел апрель, и старец строго сказал: доколе они будут мучить скотину? Зарезали корову – а у нее ржавый гвоздь в желудке. Она страдала от этого и все равно пала бы, а старец это знал.

Архимандрит Севастиан (Фомин)

• Врач Татьяна Владимировна Торстенстен рассказывала, как однажды старец послал духовное чадо, пожилого иеромонаха Трифона, в молитвенный дом в Федоровку окружной, дальней дорогой через лесопитомник. Отец Трифон очень удивился, но не посмел ослушаться. В лесопитомнике он встретил молодого здоровенного мужчину по имени Николай, который схватил его за руку и повлек за собой в лес. Там посадил священника на пенек и стал рассказывать свою историю. Николай очень любил свою жену, и жили они дружно, но случайно он узнал, что жена сделала аборт. Решил, что ребенок не от него, страшно разгневался и уже собирался убить жену, как увидел ночью во сне невысокого старца с большой бородой, который благословил его обратиться за советом к первому встречному пожилому мужчине. Отец Трифон очень испугался этого огромного молодого мужчину, находившегося в состоянии ярости, но стал молиться святителю Николаю Чудотворцу. И святитель положил ему на сердце сказать ревнивцу так: «Ну, вот что, Коля… Жена твоя сама сейчас уже раскаивается. Она тебя любит, верна тебе. Плачет сейчас, жалеет, что захотелось ей еще пожить свободно, без забот. Иди домой спокойно, прости жену. Примирись с ней, и живите дружно. Скоро у вас родится ребенок. Все это мне святитель Николай сказал, я не от себя говорю». Николай задрожал, зарыдал, упал в ноги к отцу Трифону и стал просить прощения: «Ведь я же и тебя мог убить, если б жену решился убить! Я бы тебя как свидетеля боялся, я же в безумие впадал!» Отец Трифон попрощался с Николаем и подумал: «Как же батюшка благословил меня через лес идти? Такая опасность меня там ожидала…» Старец же встретил духовного сына с улыбкой: «Ну что, живой остался?» – «Да, батюшка, остался я жив, а мог бы и погибнуть», – обомлел отец Трифон, что старец все знает. «Ну что ты говоришь, отец Трифон? Я же молился все время, зачем ты боялся? Надо было две души спасти, избавить от такого бесовского наваждения. Пока я жив, никому ни слова не говори. А умру – тогда, как хочешь».

• Ольга Федоровна Орлова (лечащий врач отца Севастиана) вспоминала, что старец знал даже помыслы человека: «Как исповедоваться и что говорить, я не знала. В голове полный сумбур, одолевали различные помыслы. И вдруг батюшка сказал: “Вот, Ольга Федоровна, у меня в голове различные помыслы”. И он начал перечислять все мои помыслы, которые одолевали меня и которые особенно меня тревожили. Я говорю: “Батюшка, а у меня тоже такие помыслы. Разве это грешно?” Он ответил: “Да, надо избегать их и отгонять от себя, так как это грешно”».

• Она еще свидетельствовала о прозорливости старца: «Был праздник Пресвятой Троицы. Когда после запричастного стиха запели светилен, я не разобрала в нем сочетания слов в том месте, где пели: “Свет и Света, Света Податель”. Я не знала, как правильно: “Свет из Света, Света Податель” или “Свет и Света, Света Податель”. Меня это беспокоило и хотелось узнать точно, но не было подходящего момента, чтобы спросить. И вот, вскоре после праздника, я пришла вечером на службу. Батюшка не служил, а в своей келье слушал богослужение. Я зашла к нему и попросила благословения.

Отец Севастиан с чадами

Когда я протянула к батюшке руки, он положил на них свою ладонь, улыбнулся, но не благословил, а сказал: “Ольга Федоровна, Свет и света, света Податель!” Я удивилась и говорю: “Батюшка, а мне как раз в этом месте не было понятно!” Он опять улыбнулся и благословил меня. И снова его прозорливость меня поразила».

• Вспоминала также: «Когда я работала участковым врачом в Михайловской поликлинике, в мои обязанности входило обслуживание вызовов и посещение больных на своем участке. Мне приходилось наблюдать разные события – и приличные, и неприличные. Однажды, насмотревшись всякой всячины, я пришла в церковь, имея намерение подготовиться к причастию на завтрашний день. Помолившись, я собралась уходить домой, как вдруг открылась батюшкина келья, выходит батюшка и говорит: “Ольга Федоровна, идемте исповедоваться”. Я обмерла. Почему батюшка решил исповедать меня сегодня? Я зашла в келью, батюшка благословил меня и сразу стал говорить: “Ольга Федоровна, вы ходите по участку, лечите больных. Это, конечно, хорошее дело. Но вы наблюдаете различные жизненные сцены – и приличные, и неприличные, полезные для души, и неполезные. Не впитывайте в себя то, что неблагопристойно”. А у меня уши загорелись, я ведь только что всего насмотрелась. “Батюшка, – говорю, – простите!” Он исповедал меня, и я вышла. Больше в этот вечер он не исповедовал никого, а остался ради меня, чтобы я не забыла, и он не забыл до завтра то, что неполезно для души».

• Раиса Ивановна Кузьмичева делилась: «Узнав батюшку еще ребенком, я невольно отметила его непохожесть на других священников. В то время в наших краях жили и другие освободившиеся из Долинки иеромонахи… Все они были хорошими священниками, но ни один из них не вызывал к себе такого благоговейного чувства, как отец Севастиан. От него исходили токи благодати, и все ощущали это. Даже внешность была у батюшки необыкновенная: благообразное, одухотворенное лицо, проницательные темные глаза, шелковистые, как у ребенка, волосы. Батюшка был очень деликатным, тактичным, никогда никого не унизил, не оскорбил, не оборвал, он никогда не подчеркивал физических недостатков человека. И в присутствии батюшки никому не приходило в голову сказать про кого-то, что он глухой, слепой, хромой и прочее. Вокруг батюшки было высоконравственное поле, попадая в которое, делать подлости, говорить грубо было невозможно».

• Она же рассказывала о старце: «У него не было особых любимчиков, ко всем он относился ровно и этим еще больше сплачивал вокруг себя людей. Везде, всегда и во всем батюшка был тихим, скромным, и даже добрые дела он старался делать незаметно. Иногда подойдешь к нему под благословение, а он очень аккуратно сунет в руку вчетверо сложенную денежку. Часто, после его визита в наш дом, вечером, разбирая постель, мы находили под покрывалом деньги. Их оставляла там по указанию батюшки мать Груша. Видимо, батюшка делал так из-за своей чуткости к другим, чтобы не смутить человека, не вынудить его принародно благодарить батюшку. За двадцать три года моего знакомства с батюшкой я ни разу не слышала, чтобы он когда-нибудь похвалил сам себя, поставил в пример другим. Он был совершенно лишен самолюбования и самодовольства.

Напротив, часто говорил: “Я человек малограмотный, четыре класса закончил, и дара слова у меня нет, и голоса у меня нет”. Проповеди он чаще читал по книге, ничего от себя не прибавляя. А сидя за столом со своими духовными детьми, иногда что-нибудь рассказывал, но спокойно, скромно, не выставляя себя напоказ».

• Протодиакон Василий Денежкин вспоминал: «Батюшка заботился обо всех, кто обращался к нему за помощью. Так он узнал, что в Одессе в тяжелых условиях находится парализованный священник, знакомый ему по Оптиной пустыни, и просит батюшку забрать его в Караганду. И батюшка не отказал. Священника привезли, поселили в отдельном домике, где за ним хорошо ухаживали и часто возили в храм на богослужения. Священник со слезами благодарил батюшку, а через два года умер с подобающим приготовлением».

• Тех, кто жаловался на болезни, старец утешал так: «Одно пройдет, другое найдет!»

• Еще утешал: «Болеть нам необходимо, иначе не спасемся. Болезни – гостинцы с неба!»

• Утешая так, тем не менее молился за больных – и они выздоравливали. Было очень много случаев исцелений по его молитвам. Одна девушка с детства имела болезнь глаз, которые опухли и закрылись. Врачи были не в состоянии понять причину болезни и исцелить ее. Отец Севастиан отслужил водосвятный молебен перед иконой Пресвятой Богородицы и водой с молебна благословил протирать больные глаза. Произошло чудо – опухоль опала и зрение вернулось к больной.

• Ольга Сергеевна Мартынова рассказывала: «У меня заболел шестилетний племянник: упал с велосипеда и стал хромать. Родители не обратили на это внимания. Я решила сама показать его врачу. Хирург осмотрел и сказал: “У него гниет бедро”. Сделали операцию – и неудачно. Во второй раз вскрыли, зачистили кость, но опять неудачно. Тогда я пошла в церковь, и вдруг батюшка сам меня спрашивает: “Ольга, у тебя кто-то болеет?” – “Да, – отвечаю, – племянник”. – “А ты переведи его в Михайловскую больницу, у тебя ведь там хирург знакомый”. Я договорилась и перевела племянника в эту больницу. Врачи как глянули: мальчик едва живой, – и быстро его опять под нож, сделали срочную операцию, уже третью. Воскресенье подходит, я прихожу в храм, батюшка спрашивает: “Привезла мальчика? Что же ты до дела не доводишь? Почему ко мне его не несешь? Люди ко мне из Москвы, Петербурга едут, а ты рядом и не несешь его ко мне. Вот прямо сейчас иди в больницу и на руках неси его ко мне”. Я пошла в больницу, там была с мальчиком его мать. Мы взяли Мишу и на руках, по очереди, донесли его до церкви. Дело было перед вечерней. Занесли в храм, поднесли к батюшке, батюшка зовет: “Ми-ишенька, Ми-ишенька!” А он только глазами повел и лежит, как плеть, весь высох, безжизненный.

Батюшка говорит: “Поднеси его к иконе Святой Троицы в исповедальной”. Я поднесла. Батюшка велел, чтобы поставили стул и говорит: “Поставь Мишеньку на стул!” Я в ужасе! У ребенка руки и ноги как плети – как он встанет, он ведь уже полумертвый! Батюшка тогда зовет мать и говорит: “Вы его с двух сторон держите и ставьте. Смелее, смелее!” Поставили его, ножки коснулись стула, а мы с двух сторон держим, вытягиваем его в рост. Затем батюшка позвал еще монахинь и сказал им: “Молитесь Богу!” – и сам стал молиться. Мы держим Мишу, и я смотрю: он твердеет, твердеет, прямеет, прямеет, выпрямился – и встал на свои ножки! Батюшка говорит: “Снимайте со стула, ведите его, он своими ножками пойдет”. И Миша пошел своими ножками. Все – в ужасе! А батюшка помазал его святым маслом и говорит матери: “Ты останься здесь с ним ночевать, мы его завтра причастим, он и хромать не будет”».

• Ольга Федоровна Орлова, врач отца Севастиана, вспоминала: «В 1960 году из города Ижевска приехала к батюшке Пелагия Мельник. Уже в течение полугода она не могла есть ни хлеба, ни каши, ни картофеля, ни других продуктов. Питалась исключительно молоком и сырыми яйцами. Она ослабла и передвигалась с большим трудом. Когда Пелагия попыталась пройти в келью к батюшке, ее не пропустили, так как желающих попасть к нему было очень много. Она просила, чтобы ей позволили пройти без очереди, но все безрезультатно. Внезапно открылась дверь, вышел батюшка и сказал: “Пропустите эту женщину ко мне, она очень больна”. Войдя в келью, Пелагия опустилась перед батюшкой на колени и, не произнося ни слова, горько расплакалась. Батюшка сказал ей: “Не плачь, Пелагия, все пройдет, исцелишься”. Дал ей свежую просфору, стакан воды, большое яблоко и сказал: “Съешь это”. Она ответила, что уже полгода не ест хлеба: болит горло, и пища не проходит. Батюшка сказал: “Я благословляю. Иди в крестильную, сядь на широкую скамейку и съешь”. Она пошла в крестильную, села на скамейку и легко и свободно съела батюшкины дары. После этого она сразу уснула и проспала сутки. Батюшка подходил к ней несколько раз, но будить не велел. Проснулась Пелагия совершенно здоровой».

• П. И. Косинова рассказывала, как она пришла к старцу совершенно больной. Врачи поставили ей диагноз: рак прямой кишки. Предложили операцию. Отец Севастиан операцию делать не благословил, сказал: «Не торопись, успеешь умереть под ножом. Поживи еще, ведь у тебя дети». Посоветовал рецепт настойки из алоэ. Отслужил водосвятный молебен Спасителю, Матери Божией, Ангелу Хранителю и всем святым. Через три месяца больная снова пошла в онкологический диспансер, где удивленные врачи обнаружили, что опухоль исчезла. Тяжелобольная полностью исцелилась.

Исцеление кровоточивой. Фрагмент фрески Фаворского монастыря

• Монахиня Нина (Коршунова) делилась: «Однажды у меня на руке выросла огромная шишка. А у нас, как какое горе или нужда, все бежим к батюшке. И я пришла к нему и говорю: “Батюшка, у меня шишка на руке растет и растет. Мама говорит: Надо операцию делать”. А батюшка в окно глядит, ручкой гладит по моей руке и говорит: “Да, большая шишка. Да нет, операцию не нужно делать”. И как она исчезла, в эту минуту или позже, даже не знаю, но когда я приехала домой, шишки на руке уже не было».

• Монахиня Евникия (Александра Флоровна Хмырова) рассказывала: «Великим постом 1962 года меня сильно мучили головные боли. В это время к нам приехал батюшка причащать больную свекровь. Я тут же спросила у батюшки благословения съездить летом на могилу блаженной Ксении Петербургской, а батюшка ответил: “А я вот благословляю ехать, не откладывая, к праведному Симеону Верхотурскому”… Мы сразу пошли за билетами, но билетов в кассе на этот день уже не было. Мы вернулись к батюшке: “Батюшка, билетов нет”. А он: “Вы идите, попросите только два билета”. Мы вернулись в кассу и попросили два билета. Кассир сказала: “Вот, сдали два билета на Верхотурье”, – и дала их нам. Перед отъездом батюшка благословил нас, поцеловал обоих в голову. И уже в дороге я почувствовала облегчение от болезни. А когда приложилась к мощам праведного Симеона, исцелилась совершенно».

• Еще рассказывала: «Через семнадцать лет после смерти батюшки, в 1983 году, у меня возобновились головные боли такие же невыносимые, как в 1962 году. Однажды днем я попросила батюшку: “Батюшка, помоги мне!” и уснула. Во сне вижу батюшку. Он что-то говорил мне, не помню что, и коснулся рукой моей головы. Я проснулась и ощутила, что боли прекратились».

• Мать Евникия вспоминала также: «Мой сын Миша (в то время игумен Аристарх) в три года был очень болен и, лежа в постели, просил: “Матерь Божия, скажи батюшке, чтобы он приехал, я так болею!” В это время батюшка куда-то ехал на машине с инокиней Ираидой и вдруг говорит: “Сейчас заедем к больному, он меня ждет”. Приезжает батюшка к нам и говорит: “Где здесь больной?” Прошел в комнату, где лежал Миша, благословил его, дал большое красное яблоко и уехал. А ребенок сразу поднялся, как и не болел. Так батюшка слышал просьбы своих духовных чад и исполнял их».

• Еще вспоминала: «Когда моему сыну Алексею было девять месяцев, он тяжело заболел диспепсией. Лекарства ему не помогали. Врачи говорили, что ребенок умрет. И настаивали на том, чтобы положить его в больницу. Мы пошли к батюшке, спрашиваем: “Класть Алексея в больницу или нет?” – “Причастите его три дня подряд”. Мы так и сделали. Когда причастили третий раз, ребенок сразу уснул, а после сна стал совершенно здоров. Сейчас Алексей служит диаконом в Московской области».

• Монах Севастиан (Хмыров) делился: «Пришел я вечером в храм, и вдруг во время службы меня обдало жаром и сильно разболелся нос. Я решил достоять до помазания и уйти – так стало плохо. Подхожу к помазанию, батюшка помазал меня и как бы нечаянно коснулся моего носа – да так больно! Иду к выходу и чувствую, что мне стало легче. Я приостановился. Боль стала проходить, и я понял, что батюшка провидел мою болезнь и исцелил меня».

• Татьяна Владимировна Тортенстен рассказывала: «У инокини Параскевы, которая постоянно читала Псалтирь по умершим, пониже шеи, на груди с левой стороны, появилось пятно синего цвета, которое стало расти и багроветь. В больнице ей сразу сказали, что надо немедленно ложиться на операцию и дали понять, что это рак. Заливаясь слезами, Пашенька пошла в церковь. У церковных ворот ей встретилась одна из прихожанок и посоветовала не плакать, а идти к батюшке. Паша послушалась и пошла. Выходит от батюшки сияющая… “Батюшка сказал: „Рак… рак… – дурак. Никуда не ходи, пройдеть“” (батюшка некоторые слова выговаривал по-деревенски). И что же? Пятно стало уменьшаться, бледнеть и бесследно исчезло».

Архимандрит Севастиан в алтаре с сослужащими священниками

• Старец благословлял беречь здоровье, предупреждал: «Здоровье – дар Божий. Злоупотреблять своим здоровьем грешно пред Богом».

• Стареньким говорил: «Семьдесят лет, аще же в силах, осмьдесят лет, и множае их труд и болезнь».

• Еще говорил: «Молодые болеют, а старым как не болеть, когда организм, как одежда, обветшал от времени».

• Молодым не возбранял мясную пищу, а с годами советовал отвыкать от нее, предупреждая: «Мясная пища бывает полезна при здоровом сердце и желудке, а в противном случае она только вредна. Растительная пища легко усваивается при больном организме и потому полезна».

• Советовал во всем хранить умеренность.

• Тем, кто жаловался на усталость от трудов и беспокойной жизни, он говорил: «Тогда может быть покой, когда пропоют “Со святыми упокой…” А до этого не ищи покоя до самой смерти. Человек рождается не для покоя, а для того чтобы потрудиться, потерпеть ради будущей жизни (покоя)».

• Наставлял: «Здесь мы странники, пришельцы, гости. А у странников нет покоя в чужой стране, в чужих делах. Они, ступая шаг за шагом, идут вперед и вперед, чтобы скорее достичь родного отечества, то есть дома Божия, Царства Небесного».

• Предостерегал: «А если здесь, в земной юдоли скорбей, в мире удовольствий, замедлить, то вечер (то есть закат дней) незаметно подступит и смерть застанет душу неготовой, без добрых дел, и времени их сотворить уже не будет».

• Еще предостерегал: «Смерть неумолима! Ни один богач богатством, ни сребролюбец деньгами, ни богатырь силою, ни царь, ни воин не могут откупиться от смерти, и никто из них не может взять с собою ничего, приобретенного ими. Наг человек родился, наг и отходит».

• Наставлял: «Человек на ниве души своей должен трудиться не бесполезно, внимать себе, чтобы не пришли враги: мир, диавол, плоть и смерть – и не обокрали ее. Приходит мир – забирает свое, привлекая богатством, роскошью, честолюбием. Приходит диавол, все последнее уносит: чистоту, целомудрие, невинность, страх Божий. Приходит старость и смерть, человек хочет и сам пожать что-нибудь на ниве своей, и ничего не обретает. Лишь кое-где бывало намерение доброе дело соделать при греховной жизни. И жалеет человек, что прожил жизнь и не приобрел добрых дел для будущей жизни. И смерть пришла, и времени уже нет для покаяния, для слез и молитвы».

Отец Севастиан отпевает монахиню Варвару

• Предупреждал: «Особенно опасна нечаянная смерть. А потому не нужно откладывать покаяние и приобретение добрых дел на старость лет, когда уже не будет сил ни телесных, ни душевных. Все врагами будет скрадено, а себе – ничего, пусты светильники».

• Предостерегал многословных: «Кто любит много говорить, празднословить и шутить, у таковых под конец жизни Господь отнимает речь».

• Не одобрял, чтобы поздно ложились спать и поздно вставали. Говорил: «Лучше раньше ложиться и вставать не позднее половины шестого. Приучаться к порядку, к постоянству».

• Вера Афанасьевна Ткаченко, келейница старца, вспоминала: «Когда мы жили на Нижней улице, мы все кушали из одной миски. Садились за стол человек пять-шесть и батюшка с нами. Бывало, есть очень хочется, а мисочку поставят одну на всех. “Нет, – думаю, – не наемся”. И прямо чудо было! Еще оставалась в миске еда, и все были сыты. Как это батюшка умел делать?»