Текст книги "Я тебя приворожу"

Ольга Шерстобитова
Я тебя приворожу

– А другого желания ты, разумеется, загадать не можешь? – поинтересовалась я, поднимаясь с пола и отряхивая никому невидимые пылинки с темно-зеленой юбки.

– Раз ты проиграла, Люцина, я имею право…

– Знаю, знаю!

Я недовольно фыркнула, посмотрела на ухмыляющегося Ирия. Волосы светлые, почти льняные, падают неровными прядками на плечи, озорные голубые глаза сверкают, а небрежный жест, которым он поправил плащ, лежащий на полу, свел с ума не одну сотню красавиц.

– И все же…

– Даже не думай! Я не откажусь от такой… потехи.

Я схватила кочергу, намереваясь напомнить этому… этому… в общем, этому, что я вообще-то ведьма. Грозная, непобедимая темная ведьма!

– Которая только что проиграла мне в карты желание! – расхохотался Ирий, показывая на рассыпанную колоду.

Ненавижу, когда он читает мои мысли!

– Ты жульничал! – возмутилась я, сжимая в руке кочергу и не желая с ней расставаться.

– А вот и нет!

– А вот и да!

Я гневно уставилась на Ирия, который явно едва сдерживал смех.

– Карты-то заколдованные! – напомнил он, собирая колоду со своего плаща, который во время игры служил нам своеобразным покрывалом.

Неподалеку стояли две глиняные кружки с выпитым сбитнем, и карты лежали почему-то даже на них.

– Ты… ты…

– Я даже вина не прихватил, Люцина! – возмущенно заметил Ирий.

– Это почему же?

– Чтобы у тебя не было повода отказаться. А то я тебя знаю… Скажешь, подпоил. И моя победа сразу станет недействительной.

Я прикусила губу, задумчиво рассматривая друга и уплывая в воспоминания пятнадцатилетней давности. В тот момент, когда моя жизнь изменилась, и, не окажись рядом Ирия, не знаю, чтобы со мной стало.

Мне исполнилось пять, когда мы встретились. Я была любимой и единственной дочерью в семье лесоруба и ткачихи. Помню светлый просторный дом, где мы жили с мамой и папой и куда каждое утро заглядывало солнце. В нем всегда пахло свежим хлебом, тканью и деревом. Родные, любимые запахи, которые ничем не заменишь. А потом в одно мгновение все изменилось. В нашу деревню пришла чума. И моих родителей не стало. И люди, те немногие выжившие, ослепленные ужасом и страхом перед болезнью, сжигали дома, где царила смерть.

Из огня, в котором я оказалась, меня вытащил Ирий, сын менестреля, оказавшийся в наших краях. И я бы рада сказать, что Ирий со своим отцом выбрали неудачное время для посещения нашей деревни, но без них меня бы уже не было. Страх ослепляет людей, лишает воли. Особенно если это страх смерти.

Выяснив, что родных у меня не осталось, Ганс, отец Ирия, взял с собой странствовать. Чудесное это было время! Бесконечные дороги, по которым можно было просто идти и не думать, что ждет дальше. Полевые цветы, аромат которых дурманил голову. Пестрые бабочки и сине-зеленые стрекозы у рек, которыми я была готова любоваться вечность. И рядом – восьмилетний Ирий, ставший мне братом и другом, знавший безумно много сказок и готовый уберечь от любой беды.

Мы ходили из города в город. Ирий крутил шарманку и играл на лютне, я собирала в красную шапку монетки, которые платили люди, а Ганс… Ганс пел. Так, что птицы заслушивались, умолкали. Его голос звенел, словно чистая струна на ветру. И казалось, само время замирает, чтобы растянуть мгновения, а высшие силы на небесах становятся ближе. У Ганса был… талант. Хотя нет, это неподходящее слово. У отца Ирия был Дар. Он получил его от одной феи, в которую когда-то влюбился, и ждал часа, чтобы передать Ирию. Фея, кстати, оказалась ветреной и не ответила на чувства Ганса. Да и родившийся сын, не унаследовавший дара к магии, ей был не нужен. Странное, конечно, отношение к своему ребенку, неправильное. Но я уже знала, что в жизни случается и не такое.

Голос же, наделенный магией, спас Ганса и Ирия от голодной смерти. Ганс мог любого убедить в чем угодно. Правда, пользовался этим редко.

– Темное это дело, Люцина, – однажды сказал он, когда мы впервые остались без денег, и я предложила Гансу уговорить кого-нибудь отдать нам кошелек. – Душа от этого чернеет.

Он покосился на полупустой мешок, в котором из еды мало что осталось, покачал головой. Обычно мы не бедствовали и неплохо зарабатывали. Зимой даже снимали домик в какой-нибудь деревне. Ганс отправлялся на охоту, мы с Ирием хозяйничали, чувствуя себя взрослыми. И, полагаю, могли так жить постоянно, имея собственный угол. Но нам нравилась жизнь странников. Сидя дома, нельзя увидеть мир, наблюдать за людьми, наслаждаться раздольем. И этот случай был, пожалуй, единственным, когда мы оказались на грани нищеты.

– Никогда никого не обманывай, Люцина, как бы ни хотелось и чтобы ни случилось, – наставлял Ганс, прерывая рассказ о травах, которые мы собирали по пути, сушили и продавали в городе, чтобы иметь небольшой запас денег.

Да-да, был у человека, заменившего мне отца, и такой талант!

– И не плыви по течению. Свою судьбу ты вершишь сама. И выбор есть всегда.

А потом Ганса не стало. На тот момент мне исполнилось пятнадцать, а Ирию – восемнадцать. На нас напали в лесу, когда мы, покинув городскую ярмарку, отправились дальше. И ладно бы разбойники! С ними бы мы справились. У Ганса же есть зачарованный голос. Но против черной ведьмы, оказавшейся у нас на пути, он не помог.

И еще выяснилось, что перемена места для Ганса – это возможность уйти от погони. Нет, он никого не обманывал и не предавал, просто ведьме нужна была сила. И она учуяла ее в заезжем менестреле двадцать лет назад в одном из городов, где Ганс пел, выслеживала, искала слабости.

Нашла. Защищая нас с Ирием, Ганс и погиб от чар злой ведьмы. Та не учла только одного… Светлый дар феи не станет служить тьме. И он перешел почему-то ко мне, а не к Ирию. Тогда я не поняла причин происходящего, не вспомнила, что свет выбирает человека сам. И почему так – не могут объяснить даже боги. И вместе с этим даром – даром голоса – у меня появились еще и крылья. Всегда думала, что феями рождаются, а оказывается, волшебство может быть и таким.

Пока я пораженно замерла, упустила момент, и ведьма подставила к горлу Ирия нож. И, ухмыляясь, предложила обмен. Крылья взамен жизни того, кто стал самым близким человеком на свете. Друг не соглашался, запрещал, кричал и ругался, скованный магией, когда я развернулась к ведьме спиной, подставляя крылья. И никогда не думала, насколько больно отдавать то, что никогда не было твоим.

Ирий, с которого спали чары, пустил ведьме стрелу в сердце. И опоздал-то всего на мгновение… Крылья, которых никогда не вернуть, растаяли в воздухе. А вот голос… голос остался. Стал моим проклятием. И я бы рада была от него избавиться, только даже ведунья, у которой мы с Ирием потом побывали, заплатив десять золотых – целое состояние, – сказала, что дар петь мне никому не передать. Он под действием чар феи, в которых я так и не разобралась, стал частью меня. И растает, когда умру.

Как же я этот дар, погубивший Ганса, ненавидела! И только Ирий меня утешал и поддерживал. Мой друг. Мой брат. Единственный, кому я могу доверять.

– Люцина, ты о чем задумалась? – тихо спросил он, обнимая.

– Так… Кое-что вспомнила.

Ирий вздохнул. Знал, о чем я думаю.

– Все же хорошо сложилось.

Еще бы!

После смерти Ганса мы какое-то время бродили по городам, зарабатывая себе на жизнь. Петь я так и не рискнула, боялась еще какой-нибудь сумасшедшей ведьмы, которая случайно встретится и погубит нас с Ирием. Тогда я не понимала, что тоже стала ведьмой и учуять меня любая из них, так же как и забрать дар, не сможет. Даже если убьет.

Так бы мы, наверное, и странствовали всю жизнь, если бы четыре года назад Ирию не удалось поучаствовать в конкурсе музыкантов, где он одержал безоговорочную победу. И для нее ему были не нужны чары! Просто музыка – это тоже магия, и она рождается из глубины души. И король, мудрый и строгий, тронутый до слез игрой Ирия, сделал его главным придворным музыкантом.

– Может, переедешь во дворец? Никто тебя там не обидит, обещаю! И работу найдешь по сердцу.

Я оглядела свою избушку. Родную, привычную… В ней пахло смолой и сушеными травами, развешенными под потолком. В углу примостилась кровать с разноцветным лоскутным одеялом, на столе в беспорядке располагалась посуда и флаконы с эликсирами. Последние я варила по книге, купленной все у той же ведуньи, рассказавшей про дар голоса. Мне до отчаяния, до крика в горле не хотелось обращаться за помощью к кому-то из ведьм. Понимала, они не все зло. Но вспоминала Ганса, и сердце… Сердце тосковало и не желало прощать.

И я бы рада была не ворожить, но сила требовала своего, грозила выплеснуться. А подавлять дар не станет даже самая добрая ведьма на свете, потому что отказ от него – это оскорбление богов, которые его дали. А боги умеют наказывать. Они жестоки и непримиримы. Им не объяснишь, что не желаешь быть ведьмой, спокойно прожила бы и без волшебства. Дали – и радуйся. Лишилась крыльев – виновата ты в этом или нет, – живи дальше, приспосабливайся.

У меня же к этому добавлялся еще и чудесный голос. И, чтобы не накликать беду, приходилось время от времени что-то напевать. Эх… Жаловаться-то все равно не хочется! Уже привыкла к тому, что я ведьма, и смирилась с даром волшебного голоса. В конце концов, все могло сложиться хуже!

– Мне все нравится, Ирий, – ответила я, улыбаясь.

Особенно мухоморы сушить да по болотам травы собирать в ненастные дни.

– Дар голоса и отказ от крыльев изменил твою сущность, но не душу, Люцина, – в сотый раз сказал он.

Эти слова я слышала от Ирия все то время, что мы странствовали вдвоем, пытаясь найти собственный угол и смириться с потерей близкого человека.

Ирий вздохнул, поднял плащ, накинул.

– А может…

– Нет, Люцина! – строго заметил Ирий. – Тебе придется петь на королевском балу! Хватит бояться своего дара!

– Но…

– Он не темный, в который раз говорю! Все зависит от того, как ты его используешь!

– Я…

– Жду тебя завтра к пяти у Западных ворот королевского сада.

– И все же…

– Пришлю карету.

– У меня метла есть! – возмутилась я.

Ирий покосился на мое летное средство, весело хмыкнул.

– Карету, как настоящей леди, – смело заявил он, игнорируя кочергу в моей руке, которую я схватила, едва речь зашла о бале.

– Я – ведьма!

– А кто сказал, что ведьма не может быть леди? – засмеялся он, сбегая.

Несчастная кочерга попала в закрывшуюся дверь. А я, вздохнув, покачала головой.

И почему мы с Ирием не отправились жить в другое королевство, где ведьм боятся и ни за что бы не пустили на бал? Даже бы сочли подобное оскорблением! Хотя ходят слухи, что одна из ведьм все-таки пробралась на праздник и в нее влюбился младший принц. Но людям нравится выдумывать сказки.

– Совсем забыл, – в дверях вновь появился Ирий, сверкая озорной улыбкой, которая создавала ямочки на щеках.

Вот ведь шалопай! Каким был, таким и остался. И, пожалуй, только я знала о его чутком и храбром сердце.

– Это тебе!

И огромную такую коробку на пол опустил.

– А что там? – тут же поинтересовалась я.

– А ты загляни, – и так подмигнул, что я тут же заподозрила подвох.

Ирий бросился к двери, крикнув, что ужасно спешит, а я раскрыла подарок и застонала. В коробке было бальное платье и туфельки.

Ох, чую, все же Ирий сжульничал, когда обыграл меня в карты!

* * *

Платье было темно-вишневым, с пышной юбкой, расшитой золотыми нитями, и узким лифом, который отставлял открытыми плечи и спину. Я смотрела на себя в зеркале, вздыхала. Мне все казалось, что отражение показывает не меня. Не могла я быть той прекрасной незнакомкой с белой, как снег, кожей, алыми, словно кровь, губами и черными, будто вороново крыло, волосами. Просто красавица из сказки! И все же… все же это была я. Та другая я, что жила во мне все это время, не желая показывать свою суть. Ведьма, способная вскружить голову тому, кому захочет. Только ни к чему это… Любовь чаще всего приносит боль. И сколько бы Ирий ни твердил, меняя подружек, что без нее нельзя прожить, меня одиночество не пугало. Меня вообще ничего не пугало, теперь даже ведьмы, кроме… пения. И сегодня на балу через этот страх надо переступить.

За давно немытыми окнами (все руки не доходят!) послышался шум. Я накинула плащ, выглянула и зло топнула ножкой в ответ на поклон лакея. Ирий все-таки прислал карету. Интересно, если я возьму метлу и его поколочу, названый братец меня услышит? С другой стороны… проявление такой заботы приятно.

Я закрыла дверь, наложив заклинание, вежливо улыбнулась лакею, уселась внутри кареты, трогая бархатную обивку. Ехать до дворца было недолго, моя избушка находилась в лесу в часе ходьбы до города, добраться до нее мог любой желающий. Все люди нуждались в полезных снадобьях. И я им не отказывала. Даже приворотные варила, добавляя особый ингредиент, который обеспечивал самое важное: зелье срабатывало, если у пары были взаимные чувства. Остальные случаи меня не волновали. Я не желала губить жизни, привязывая кого-то к объекту страсти. Правда, находились непонятливые. Но, поквакав пару дней на ближайшем болоте и примерив зеленую шкуру, соглашались и они.

Карета время от времени подскакивала на колдобинах и я вместе с ней, а после она неожиданно остановилась. Послышался свист, крики, лязганье мечей. Я выглянула в окно, осторожно отодвинув шторки. Разбойники! И как же это нападение некстати. Или наоборот? Глядишь, задержусь, и на бал можно будет не ехать.

Вздохнула. Кого я обманываю? Нельзя подводить Ирия, который уже и королю сказал, что его сестра согласилась спеть на празднике.

Я открыла дверцу, выскользнула наружу. Дрались семеро с кучером и лакеем, раненным в плечо! Семеро против двоих!

– А вам не кажется это нечестным? – раздался за спиной холодный мужской голос, когда я уже собралась применить свою силу и остановить бессмысленный бой.

Все замерли. Я обернулась, чувствуя, как мир переворачивается от взгляда мужчины, стоящего в паре шагов от меня. Одетый в черный плащ и такого же цвета костюм, с серебряным мечом в руках, незнакомец выглядел жутко. Особенно если прибавить к этому длинные черные волосы, сверкающие злостью глаза и бледное лицо с заостренными скулами. Так, по моим представлениям, и должен выглядеть идеальный злодей. Или он главарь этой шайки? Но тогда зачем говорил о честности? Не понимаю.

– Вы кто? – нервно поинтересовался мой лакей, бледнея.

– А какая разница? – и голос такой вкрадчивый, обманчиво мягкий.

И я слушаю и понимаю, что готова ради этого мужчины на все. Неужели мне чародей встретился? И какой беды теперь ждать?

– Отпустите кучера и лакея, – холодно велел он.

У меня даже мурашки побежали от подобного тона. Похоже, незнакомец на нашей стороне. Но почему?

– Разбежались…

Разбойники ощетинились, прижимая к горлу моих сопровождающих кривые ножи.

– Господа, дама опаздывает на бал.

Я открыла рот. Нашел, о чем думать!

– Не будем портить прекрасной леди праздник. Сейчас вы отпустите ее людей, а потом… сразитесь со мной. И если хоть один из вас сможет меня ранить… так и быть, останетесь живы. Правда, в тюрьме.

– А если не согласимся?

– Умрете.

М-да… Хорошее приключение! Думаю, даже королевский бал не произведет на меня столько впечатлений, сколько сейчас этот дивный разговор.

Разбойники переглянулись, под тяжелым взглядом незнакомца отпустили моих сопровождающих. Я бросилась вперед, надеясь помочь лакею и перевязать рану.

– Леди, вы запачкаетесь. А у меня так… царапина.

И с этими словами потерял сознание.

– Неси в карету и разворачивай обратно, – велела я кучеру, краем глаза замечая, как незнакомец шагнул к разбойникам. Интересно, надо спасать этого самоуверенного типа или сам справится?

– Езжайте! – крикнул он, замахиваясь мечом и делая какую-то замысловатую подсечку, сразу снося с ног двух ближайших разбойников.

Мы с кучером переглянулись и аккуратно уложили раненого лакея, так храбро меня защищавшего, в карету.

– Давай к дому.

– Если вернемся, опоздаем, госпожа ведьма.

– Любезный, вас как зовут? – не сдержалась я.

– Авдеем.

– Так вот, Авдей! До дворца далеко, а…

– Нурат, – подсказал он имя лакея.

– А Нурат ранен. У меня в избушке есть снадобье, которое ему поможет. И, если поторопимся, все успеем!

– Простите, что я… я просто…

– Ничего, – постаралась улыбнуться. – Вы отчаянно бросились защищать мою жизнь, за что я вам благодарна.

Про то, что с семерыми разбойниками, с которыми сейчас бился незнакомец, я бы успешно справилась сама при помощи заклинаний, решила не говорить.

Карета понеслась к моему дому. Там я быстро подлечила зельем Нурата, который удивленно смотрел на свое целое и невредимое плечо, немного поколдовала над испорченным платьем, и мы отправились в обратный путь. Если незнакомец не справился с разбойниками, то ему тоже нужно помочь.

Вот до чего же мне не хочется на этот проклятый бал, что даже в драку готова лезть! Ох Ирий и разозлится, когда узнает…

Мы оказались на поляне, где до этого встретили разбойников. Трое лежали не двигаясь, а четверых незнакомец связал и теперь оттирал меч сухой травой.

Я вышла из кареты.

– Леди?

Мужчина чуть удивленно приподнял брови, пока я рассматривала поверженных врагов.

– Помощь, так полагаю, вам не требуется.

– Почему же?

И так пристально на меня посмотрел, словно хотел заглянуть в душу.

– Пришлите стражу, чтобы их забрали.

Я кивнула, пошла к карете, оглянулась.

– Спасибо.

– А поцелуй мне не полагается? – усмехнулся он.

Что?

– Вы… вы…

Он усмехнулся.

– Тогда достаточно вашего «спасибо». Я неплохо развлекся, – и кивнул на разбойников.

Я поморщилась, забралась в карету, решив даже не прощаться. Наглый, самодовольный, лишенный благородства тип! И ничем не лучше разбойников.

Почему же он мне так понравился-то?

Я тряхнула головой, рассматривая, как за окнами кареты плывут сначала деревья, а потом и дома. Когда въехали в город, порадовались каменным мостовым, прибавили скорости.

* * *

– Где ты так задержалась? Праздник полчаса назад начался! – взволнованно воскликнул Ирий, помогая мне выйти из кареты.

Названый брат был одет в роскошный синий камзол и белоснежную рубашку. И выглядел при этом весьма торжественно.

– Мы попали…

– Специально же пораньше отправил карету!

– Но…

– Пойдем, скорее! Нам через сад пробираться!

И, подхватив меня под руку, потянул к тропинке. Солнце уже клонилось к закату, рассыпая отблески по саду, и от этого он казался невероятно прекрасным. Словно кто-то посыпал блестками кусты и деревья. Не заметить этой красоты даже в спешке было невозможно.

Ирий тем временем быстро и коротко рассказывал, как мне стоит себя вести на празднике. Там запланировано выступление нескольких придворных дам, а затем должна спеть я.

– Ирий, – с трудом переводя дыхание и чувствуя, как ноют ноги в непривычных новых туфельках, позвала я. – Почему тебе так важно, чтобы я спела?

– Тебе пора избавляться от страха. Твой дар особенный, – припечатал он.

– И?

– Без «и», Люцина.

– Не темни! Что ты от меня скрываешь?

Ирий остановился, вздохнул, посмотрел в глаза.

– Так… Очередная дама, чье внимание ты хочешь привлечь за счет меня? – возмутилась я.

– Тише ты, Лютик, – прошептал Ирий, оглядываясь по сторонам, будто нас кто-то мог услышать.

– У тебя от меня тайны? – удивилась я.

Он замялся, вздохнул.

– Ирий…

– Прости. Я все тебе расскажу. Только не здесь и не сейчас.

– Обещаешь?

– Разумеется. И я всегда держу слово, ты же знаешь!

Я хмыкнула, сгорая от любопытства, но препираться не стала. И так мы уже опаздывали!

Дворец с парадным входом возник перед нами внезапно. Сделанный из белого камня, с развевающимися на шестиугольных башнях флагами, с крышами, покрытыми яркой алой черепицей, и разноцветными окнами, он всегда пленил меня одним своим видом. Сказочный какой-то, почти игрушечный.

Мы быстро прошли через парадные сквозные залы, оказываясь в гуще танцующих. Брат, недолго думая, подхватил меня под руки, закружил в вальсе.

– Делаем вид, что мы тут давно. Иначе король, – он чуть повернул голову в сторону монарха, разговаривавшего с кем-то из подданных, – может рассердиться.

Я кивнула, стараясь отдышаться и при этом рассматривая бальный зал, полный гостей.

Над головой сверкали огромные люстры с зажженными свечами, переплетались гирлянды первых летних цветов, дурманя голову ароматами. Я, как и любая ведьма, чутко улавливала запахи. И этот, легкий, сладковатый, нравился. Так для меня пахло лето.

Столы с едой располагались вдоль стен. На них было столько всего вкусного, что у меня потекли слюнки. Но, сдается, пока не спою, от волнения поесть не смогу. Эх, тяжела ведьминская доля, что тут скажешь!

Бросила взгляд в сторону богатого золотого трона, где сидел король Делин Семнадцатый, одетый в темно-красный костюм, расшитый драгоценными камнями. На голове сверкала рубинами золотая корона. Рядом с монархом на более изящном и не таком массивном, как у ее отца, троне находилась принцесса Виолетта. Красавица, каких свет не видывал. Коса, тяжелая, украшенная лентами с разноцветными камнями, спускалась до пола. Сейчас принцесса перекинула ее на колени и нервно теребила кончик, от чего небольшая корона на голове смешно сползала на бок. Похоже, волнуется!

На этой череде балов Виолетте положено выбрать возлюбленного, поэтому и пригласил король всех знатных людей, чтобы могла любимая и единственная дочь выбрать себе жениха по сердцу. И взгляд у принцессы тревожный, ищущий… Каждый раз, когда ей представляют очередного жениха, она вздрагивает. И чудесные синие глаза, в которых, кажется, таится синь горных озер, темнеют. И даже румянца нет на бледных щеках! И в своем белоснежном платье с голубыми вставками Виолетта напоминает Снежную принцессу. Холодно ее сердце, тоска гложет…

Я тряхнула головой! Придут же в голову такие мысли! Или ведьминская интуиция срабатывает? Не разобрать. Но принцессу Виолетту отчего-то жаль. Она как птица в клетке, нет у нее права на свободу.

Перевела взгляд на Ирия, вздрогнула. Он, не отрываясь, смотрел на…

– Только не говори, что тебе пришлась по сердцу королевская дочь! – прошептала я, накладывая заклинание от подслушивания.

Он грустно вздохнул.

– Поможешь?

– В чем именно?

– Бежать.

Я остановилась, уставилась на него.

– Ты с ума сошел? Головы же лишишься, когда поймают!

– Ее за дракона хотят отдать, за Арвила Грозного. Он сегодня должен появиться на балу, король хочет поговорить, сосватать… Королевству этот союз выгоден. А мы с Виолеттой, – Ирий чуть склонился, – любим друг друга.

– Ирий!

– Без нее мне свет не мил. И если не с ней строить жизнь, то лучше под топор палача!

С ума сойти! И вот что мне делать? Как поступить?

– План побега готов? – поинтересовалась я.

– Ты поможешь?

– А куда я денусь?

Тут танец прервался, и глашатай объявил мое выступление.

– Иди, – сильно сжал мою ладонь Ирий, озорно сверкая глазами.

Моему названому братцу, похоже, все нипочем! Только что об опасном побеге с королевской дочерью говорил, а теперь подмигивает, стараясь приободрить. За это я его и люблю, наверное. И нет у меня никого ближе него! А за счастье… за него нужно бороться!

Я вышла на середину зала, отвесила поклон королю и принцессе, подождала, пока музыканты настроят инструменты, посмотрела на улыбающегося Ирия, взявшего свою лютню, глубоко вдохнула. И голос, наполненный волшебством, разлетелся по залу, отражаясь от стен. Он рассказывал о любви, которой не страшны преграды. Призывал быть смелым, чтобы найти свое счастье. И таял в царившей тишине, словно укутавшей невидимым пологом тех, кто находился в зале. Люди заслушались, забыли о своих печалях и заботах.

И почему же я раньше не пела? Как я могла забыть, что мой голос дан светом? И его сила способна изменить мир. Как? Я невольно почувствовала себя виноватой. И переливы звуков наполнили мир, душа успокоилась, рождая свободу и легкость. Такое чувство у меня было всего лишь раз: в момент, когда появились крылья. И за этой песней последовала еще одна. Та, о которой ходят легенды. Мол, она позволяет найти суженого, призвать его даже с другого конца света, если ты искренне в это веришь.

Я не верила. Но стоило взглянуть на принцессу Виолетту и Ирия… Я пела для них, понимая, что, как только они сбегут, останусь одна-одинешенька.

 
– Стань моим ветром, прошу я,
На крыльях неси меня прочь.
Туда, где я наколдую
На двоих нашу первую ночь.
 
 
Стань моим сердцем, прошу я,
Вдохом коснувшись губ.
Первым своим поцелуем
Разбуди, унеси от вьюг.
 
 
Стань моим сном, прошу я,
И сладким шальным наслаждением,
По тебе одному лишь тоскую,
Обещаю быть утешением.
 
 
Стань горизонтом дорог, прошу я,
В пустыне – живой водой.
Одним тобой дышу я,
Ты мне подарен судьбой.
 
 
Стань моим небосводом,
Отыщи меня среди бурь и согрей.
Лишь с тобой обрету свободу,
Только прошу я… в любовь поверь.
 

Песня закончилась, я улыбнулась тем, кто смотрел на меня, вытирая слезы. Люди приходили в себя, а потом зал наполнился золотистыми искрами. Послышался удивленный вздох. Короля и принцессу тут же окружила стража, люди стали пятиться. Искры превратились в кокон, засверкали ярче, исчезли, а передо мной оказался незнакомец из леса. На нем был тот же простой темный костюм без всяких украшений, если не считать меча в ножнах на поясе. И плащ не изменился. Так же спадает красивыми складками. Волосы черные, слегка растрепанные, лицо бледное, скулы заостренные… И только глаза другие. Янтарные!

Я глупо моргнула.

– Добро пожаловать на наш праздник, Арвил Грозный! – поприветствовал король гостя.

Хм… Так это и есть… Поломанная метла! Вожак драконов. Жених принцессы Виолетты. Незнакомец, спасший меня в лесу. И все это один мужчина!

Сушеные мухоморы, летучие мыши! Почему у меня ощущение, что я пропала?

И этот янтарный взгляд… Пронзительный, проникающий в душу.

– Здравствуй, Делин. Полагаю, ты хотел сосватать за меня свою дочь? – поинтересовался дракон, не сводя с меня взгляда.

Аж коленки подкосились.

– Д-да, – заикаясь, отозвался король, подходя ближе, явно пораженный такой прямолинейностью. – Ты против?

– Увы, ты опоздал.

– В смысле?

– Я уже встретил свою суженую.

– Но…

– И не смогу полюбить никого, кроме нее. Ты же знаешь.

– Мы разговаривали с тобой…

– Три часа назад, – спокойно отозвался Арвил.

– И о суженой не было и речи! Не хочешь же ты сказать, что встретил ее, отправившись прогуляться?

В голосе короля Делина послышались удивление и едва заметный гнев. Придворные зашушукались.

– Боюсь, что так.

– И кто же она?

Арвил как-то странно усмехнулся, смерил меня взглядом и сообщил:

– Полагаю, этот птенчик, только что своим голосом призвавший меня.

Я от возмущения даже рот открыла.

– Какой я вам птенчик!

– Маленький, испуганный, забравший мой покой еще там, в лесу, когда встретились с разбойниками.

– Что? Люцина, на тебя напали? – послышался из-за спины встревоженный голос Ирия.

– Люцина… Прекрасное имя для моей суженой.

И это драконище мне улыбнулось.

– В моем лесу появились разбойники? – уже возмутился король Делин Семнадцатый.

– Представь себе. Но я с ними разобрался. Несколько убиты, остальные находятся в тюрьме.

Король вздохнул, внимательно посмотрел на меня.

– Уверен, что это она, твоя суженая?

– Да, – твердо ответил дракон.

И возмутиться бы, но взгляд янтарных глаз сводит с ума. В них словно плещется пламя, готовое лишить меня последней воли. Да что же это такое!

– Ты не в обиде, надеюсь? – уточнил Арвил у Делина.

– Будто у меня есть выбор! Признаться, я надеялся, что, увидев Виолетту, ты найдешь в ней свое утешение, но… Мешать не буду. Есть и другие достойные претенденты на ее руку.

– Пусть выбирает по сердцу, – тихо сказал Арвил, вызывая голосом, который, казалось, чуть вибрировал, какое-то странное, необъяснимое томление. – Позволишь мне заключить брак со своей подданной?

– Разумеется, я…

– Что? – взбунтовалась я, наконец-таки окончательно приходя в себя.

– Люцина…

– А меня никто не хочет спросить? Да и какой брак? Я же ведьма!

Дракон долго и пристально меня рассматривал, потом мгновенно оказался рядом, взял за подбородок, заглянул в глаза.

– Я за тобой готов идти на край света. Ты уже держишь мое сердце в своих ладонях. И без тебя мне не обрести даже малейшего покоя. Я как будто глотнул огня и в нем сгораю.

– Так охладись! – разозлилась я и призвала ливень.

Что тут началось! Какой переполох! Куры в курятнике позавидуют тому, как выглядят и носятся наши дамы, стеная и визжа. Просто одна глупая ведьма забыла поставить защиту. А теперь… теперь мне предстоит только бежать, пока никто не очнулся и не попытался разорвать меня на кусочки! А ведь предупреждала Ирия, что ведьме на балу не место!

* * *

Ох, как я пожалела, что не взяла с собой метлу! Сейчас бы села на нее, прошептала заклинание невидимости и полетела бы быстрее ветра! А на деле приходится бежать так, что в боку колет, а останавливаться нельзя. Про неудобные туфли и платье лучше промолчу. Уже раз тридцать споткнулась и чуть не упала. Так, проклиная все на свете, я и добралась до своей избушки. Закрыла накрепко дверь и сползла вдоль стены, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

Замуж они меня выдать надумали! Придет же подобное в голову! Да еще и за незнакомого мужчину! Мне почему-то вспомнился взгляд янтарных глаз, в котором тонула, сама того не желая, и по телу снова растеклось тепло. Помотала головой, прогоняя наваждение, поднялась. Пока пила чай и ела наспех сотворенный бутерброд, думала, что делать дальше.

Бежать? Король ведь запросто может заставить меня выйти замуж. Наверняка ему это даже выгодно. Или нет? По сути, Арвил отказался от его дочери да еще и по сердцу посоветовал ей жениха подобрать.

Хм… получается, путь для Ирия свободен? Крылья летучей мыши! О чем я думаю? Никогда король не позволит единственной дочери выйти замуж за менестреля, как бы он ни был талантлив. Надо бы встретиться с Ирием, поговорить, но во дворец для меня путь заказан. Там сейчас такое творится… Моими-то стараниями!

Значит, остается только ждать… хотя бы до утра, а там уже решать, как поступить. Я умылась, переоделась и залезла под одеяло. Уже почти уплыла в сон, когда снаружи послышался какой-то шум. Будто порыв ветра налетел на крышу. Но тут же все стихло. Показалось, наверное… И чтобы там ни было, справлюсь с этим завтра. С такими мыслями я и провалилась в сон.

* * *

За час до рассвета поднялась, решив быстро приготовить завтрак, а после отправиться собирать травы. Листва еще не обсохла от росы, успею корни мандрагоры выкопать, которые еще с неделю назад заприметила. Все никак не получалось добраться до них в нужное время. Это растение очень уж капризное. Пока роса на траве сверкает, корни чуть ли не на поверхности находятся. Но стоит влаге исчезнуть – и корни, сколько ни копай, на такую глубину уйдут, что вовек не достанешь! А мне они нужны для самого сильного зелья на свете – целительского.