Текст книги "Венец безбрачия"

Ольга Свириденкова
Венец безбрачия

Глава 1

Петербург, март 1830 года

Прохладным весенним днем по Невскому проспекту гуляли две молодые особы. Одну из них звали Катя Шихматова, ей было двадцать три года, и она была замужем за богатым пожилым графом. Ее кузина княжна Лиза Горчакова была годом моложе и еще не замужем. Графиня Шихматова была миниатюрной блондинкой, а княжна Горчакова – рослой, сухощавой брюнеткой. В этот день графиня облачилась в элегантный плащ из черного бархата с изумрудно-зелеными лентами и роскошным темным мехом, а княжна – в яркую малиновую шубку с горностаевым мехом и такой же капор.

Кузины хотели покрасоваться и пококетничать с кавалерами. Однако дул такой пронизывающий ветер, что у них очень быстро пропало желание искать приключения. Они уже собрались сесть в карету и ехать домой, но тут Лиза ахнула и дернула Катю за рукав.

– Посмотри-ка туда, скорее! – зашептала она, кивая в сторону одной из модных лавок. – Бог мой, я глазам своим не верю! Неужели это наша роковая красавица?

– Она, – подтвердила Катя, присмотревшись к девушке в неброском темном наряде, которая садилась в наемный экипаж. – Правда, роковой красавицей я бы ее теперь не назвала, уж скорее… поблекшей, – графиня недобро усмехнулась.

– Но зачем она приехала в Петербург? – заинтригованно промолвила Лиза. – Неужели собирается выезжать? После всего?! Невероятно!

– Едва ли, – возразила Катя, – ведь сезон балов почти закончился.

– Но что она тогда делала в магазине мадам Лоранс? – Лиза на мгновение нахмурилась, а затем решительно встряхнула головой. – Идем, я хочу немедленно выяснить!

Так как княжна Горчакова была одной из самых выгодных клиенток мадам Лоранс, модистка без колебаний поведала, зачем к ней заезжала та девушка: она заказала маскарадный костюм.

– Как? И больше ничего? – удивилась Лиза.

– Ничего.

– Один-единственный маскарадный костюм, весьма дорогой и нарядный! Как, по-твоему, Катрин, что это может значить?

– Я думаю, все просто, – рассудительно произнесла Катя. – Она весь сезон просидела взаперти, а под конец решила хоть немного развлечься. Когда должен быть готов костюм? К среде? – уточнила она у модистки. – Стало быть, она собирается на маскарад к барону Корфу, который будет в четверг – последний день перед началом Великого поста.

Лиза быстро прошлась из угла в угол. Когда она снова повернулась к кузине, ее лицо было взволнованным, а маленькие темные глаза лихорадочно блестели.

– Два года назад эта мерзавка разрушила все мои надежды, – горячо зашептала она, наклонившись к Кате. – Если бы не она, я вышла бы за Ивана Долгорукова и он был бы сейчас жив-здоров. Если б ты только знала, Катрин, как я ненавижу ее! Она так давно не попадалась мне на глаза, что я почти забыла о ней, но стоило только раз повстречаться – и мое бешенство вспыхнуло с новой силой! И вот о чем я сейчас думаю… – она секунду помолчала, выразительно поглядывая на кузину. – Как ты считаешь, нельзя ли… сделать ей какую-нибудь гадость?

– Отчего же? – пожала плечами Катя. – Очень даже можно. Сделаем ей неприятность, а заодно… – она быстро огляделась и понизила голос, – заодно и ему, моему проклятому мучителю! Хоть немного отплачу ему за холодность и высокомерие!

Лиза ехидно усмехнулась. Ей стоило больших усилий выслушивать с серьезным лицом сердечные излияния родственницы о несчастной любви. Подумать только – спустя четыре года влюбиться в бывшего жениха, которым раньше она не особо и дорожила! Лиза не понимала Катю. Сама она никогда не влюблялась серьезно и мечтала лишь о выгодном замужестве, которое – увы! – все никак не намечалось. Однако поддразнивать кузину и открыто насмехаться над ее горем Лиза не решалась: ведь кроме троюродной сестры Кати Шихматовой у нее, почитай, и не было подруг.

Стоя возле окна в своем кабинете, Матвей Елагин смотрел на шумный Невский проспект. Он с грустным удивлением думал, как надоел ему Петербург за неполные четыре месяца, что он здесь провел. Город, куда он отчаянно рвался все эти долгие, насыщенные невероятными событиями четыре года…

Когда Матвей вынужденно покидал Петербург, ему был всего двадцать один год. Сейчас ему двадцать пять – но кажется, все тридцать, а то и больше. Матвей не чувствовал себя молодым. Даже его лучший друг Николай Загрядский, двумя годами старше, казался ему беспечным юным повесой. Оно и понятно: ведь прошедшие годы не изменили Николая так сильно, как Матвея. Потому что Николай не провел три года под пулями, сначала на Персидской войне, а затем – на Турецкой. Потому что его не предали разом отец, невеста и двоюродный брат, которого он считал своим искренним, надежным другом. И слава Богу! Во-первых, Матвей никогда бы не пожелал Николаю такой судьбы, а во-вторых, из пары закадычных приятелей хотя бы один должен быть неунывающим оптимистом.

Матвей скользнул рассеянным взглядом по комнате, отделанной в мягких светло-зеленых тонах. Его сердце наполнилось теплотой, когда он взглянул на портрет красивой женщины в голубом атласном платье, с темно-русыми волосами и задумчивыми, немного лукавыми серыми глазами. Портрет его матери, написанный двенадцать лет назад, незадолго до ее смерти. Кроме большого ее портрета, у Матвея имелся еще один – крохотный, помещенный в овальный золотой медальон. С этим медальоном Матвей не расставался все последние годы, и однажды, во время схватки с горцами, медальон спас ему жизнь: сабля противника скользнула по гладкому золоту, и удар почти не причинил ему вреда.

Как все-таки хорошо, что ему когда-то взбрело в голову купить эту маленькую квартирку из трех комнат – иначе от его прошлой жизни не осталось бы вообще ничего. В роскошном дворце графов Елагиных на Фонтанке, который Матвей когда-то считал своим домом, теперь хозяйничал его ловкий и нахрапистый кузен. Обширные имения в Тульской и Орловской губернии также отошли братцу Антону. У самого же Матвея не было никакой собственности, за исключением скромного подмосковного именьица, перешедшего к нему от матери. «Рыцарь, лишенный наследства», – с невеселой иронией подумал Матвей, вспомнив «Айвенго» Вальтера Скотта. К несчастью, времена рыцарства, когда можно было с помощью лишь одной бесшабашной храбрости завоевать какое-нибудь графство и красавицу-жену в придачу, давно миновали.

Стук дверного молотка заставил Матвея оторваться от невеселых мыслей. А когда он открыл дверь, то и вовсе развеселился. Его друг Николай Загрядский, известный столичный модник, выглядел сегодня поистине сногсшибательно. Несмотря на холод, завитую белокурую голову Николая венчал щегольский цилиндр с лихо загнутыми полями, а всю фигуру окутывал широченный молочно-белый плащ с пышным бобровым воротником и яркой малиновой подкладкой.

– Друг мой, да ты неотразим! – воскликнул Матвей, с трудом сдерживая лукавую улыбку. – А ну-ка, признавайся: сколько женских сердец ты успел разбить, пока фланировал по Невскому?

– Да ну тебя с твоими вечными подковырками! – обиженно отмахнулся Николай. – Налей-ка лучше чего-нибудь выпить, а не то я простужусь и слягу.

Пройдя в кабинет, Николай первым делом потрогал печку и, убедившись, что она горячая, решился избавиться от плаща. Потом снял цилиндр, бережно положил его на стол и принялся энергично тереть уши.

– Неужели и вправду так холодно? – спросил Матвей, разливая по рюмкам коньяк.

– Не то слово: мороз хуже, чем на Крещенье, да еще этот проклятый ветер! Собственно, я и не собирался гулять, потому так легко и оделся. – Николай выпрямился и многозначительно, торжественно посмотрел на приятеля. – Матвей, у меня к тебе очень важный разговор. Настолько важный, что я даже потрудился послать тебе утром записку, чтобы ты заранее к нему подготовился.

– Да я уж давно подготовился, – рассмеялся Матвей. – Ты написал, что будешь у меня в полдень, а уже третий час!

– Ах, ради бога, оставь, наконец, свои глупые насмешки! – сердито вскричал Николай. – Дело и впрямь серьезное, речь идет о твоей судьбе. Да-да, – повторил он, потягивая маленькими глотками коньяк и выразительно посматривая на друга, – ни мало ни много, как о твоей судьбе. Так что ты уж, пожалуйста, настройся на серьезный лад.

– Изволь, – сказал Матвей, раскрывая коробку с английскими сигарами. – Я настроился на самый серьезный лад и готов внимательно тебя выслушать. Итак?

Николай допил коньяк и неспешно закурил сигару. Подождав, пока Матвей сделает то же самое, он напустил на себя глубокомысленный вид и, расхаживая взад-вперед по комнате, заговорил.

– Мой дорогой Матвей, в последнее время я много размышлял о твоем непростом положении. И вот к каким выводам пришел… Во-первых, я убедился, что ты полностью реабилитирован в глазах государя. Помнишь, что он сказал тебе при вашей случайной встрече? Он сказал, что прошлое пора забыть. То есть, не ему, а тебе – он-то уже забыл и снова считает тебя порядочным, достойным и благоразумным человеком. Больше того – героем, и это вполне справедливо: ты ведь проявил себя на войне как настоящий герой. Потом он добавил: «К сожалению, я не могу исправить того, что сгоряча натворил ваш отец, то есть отнять у вашего родственника имения и вернуть вам».

– Да, я это помню, – Матвей слегка нахмурился. – Но к чему ты клонишь? Я вышел в отставку и не собираюсь снова делаться офицером.

– Я и не призываю тебя к этому, – возразил Николай, – ибо тебе, друг мой, нужно сейчас совсем другое. И государь, если ты помнишь, тебе об этом прямо сказал. Он сказал, – Николай выдержал красноречивую паузу, – что тебе нужно выгодно жениться, чтобы поправить свое положение. И я целиком и полностью с ним согласен.

– Ты имеешь в виду брак по расчету? – сухо спросил Матвей, и на его лице проступило отвращение.

– Ну, разумеется, по расчету! – горячо подтвердил Николай. – А как же иначе при твоем плачевном положении? Ты беден, но, по крайней мере, у тебя остался графский титул и… твое непревзойденное мужское обаяние. А это не так уж и мало, поверь своему старшему и более опытному товарищу… Но понятное дело, – продолжал Николай, не дав приятелю вставить слово, – что здесь, в Петербурге, тебе ловить нечего, кроме, разве что, пикантных приключений с замужними дамами. Здесь ни одно порядочное семейство не отдаст за тебя свою дочь. Ну и шут с ними, поищем в другом месте. Да, собственно, – продолжал Николай с какой-то странной, подозрительной торопливостью, – я уже и нашел для тебя невесту. И не кого попало, а…

– Подожди-ка, дружище, – прервал его Матвей. – Так ты что… сватать меня приехал, что ли?! – и, к негодованию приятеля, он звонко расхохотался.

– Да, черт побери, я приехал тебя сватать! – в сердцах топнул ногой Николай. – И я не понимаю, что тебя так забавляет. В твоем положении ничего забавного нет!

– Ну хорошо, – примирительно сказал Матвей. – Я не буду больше смеяться. Расскажи мне лучше, что за невеста-то такая нашлась… для незадачливого бедолаги.

На лице Николая появилось интригующее выражение.

– Девушка двадцати лет, знатного рода и очень состоятельная. И не просто состоятельная, а богатая! Три тысячи душ в Рязанской губернии, особняк в Москве и превосходное подмосковное имение, душ в пятьсот или даже больше. Причем все имения не заложенные и весьма доходные.

– Заманчиво, – усмехнулся Матвей. – Но было бы еще любопытно узнать, что представляет собой невеста. Должно быть, страшна, как смертный грех?

– Ничего подобного! – возразил Николай. – Я встречал ее в обществе пару лет назад, она настоящая красавица!

– Но тогда она, наверное, ужасно сварлива и злонравна? – предположил Матвей. – Или настолько глупа, что это даже не искупается достоинствами внешности и приданым?

Николай сердито засопел.

– Ты, душа моя, рассуждаешь так, будто у тебя большой выбор невест. Я, конечно, не могу знать, какой у нее характер и ум, но зато точно знаю, что один жених у нее уже был. Он простудился и умер накануне свадьбы. Бедняжка, наверное, так сильно переживала, что решила бросить свет и затвориться в своем имении… Изъяны, изъяны… Надо посмотреть на нее, а уж потом решать.

– Ты прав, – согласился Матвей. – Посмотреть на нее совсем не мешает. Я не могу поверить, что здесь нет никакого подвоха. Ну не может быть, чтобы красавицу, умницу и богачку не знали, как и пристроить! Не может и все, понимаешь?

Николай задумчиво почесал переносицу.

– Ну, конечно, какого-то небольшого подвоха здесь следует ожидать. Например, девица была так сильно влюблена в первого жениха, что утратила невинность…

– Чепуха, – отмахнулся Матвей. – Этим, друг мой, в наше время никого не удивишь. Нет, сдается мне, что здесь какая-то другая, более серьезная причина, по которой она не может найти приличную партию… Кстати, а кто ее сватает-то? – вдруг спохватился он.

– Князь Дмитрий Туманов, – ответил Николай. – А девушка – племянница его жены, которая является ее опекуншей.

Глаза Матвея изумленно расширились, а рука с сигарой, тянувшаяся в этот момент к пепельнице, застыла в воздухе.

– Как? – переспросил он, не веря собственным ушам. – Так, стало быть, речь идет о Юлии Прозоровской? Это ее хотят за меня сосватать?!

– Ну да, – растерянно подтвердил Николай. – А что… Ты был когда-то с нею знаком?

– Представь себе, да, – загадочно улыбнулся Матвей. – Мы познакомились в ноябре двадцать пятого года, за месяц до злосчастного восстания. Причем наше знакомство было весьма необычным. И не просто «необычным», а самым что ни на есть романтическим.

– И… что же?

– Да, собственно, ничего. Ты же знаешь, что в моих мыслях была тогда одна Катя. Несколько раз мы с Юлией встречались на светских вечерах, а потом… – Матвей болезненно поморщился, – потом произошло восстание, и меня посадили в крепость за причастность к заговорщикам. Оттуда, как ты знаешь, я попал прямиком на войну и больше ничего не слышал о Юлии Прозоровской.

– Да, понятно, что тебе было совсем не до нее, – сочувственно вздохнул Николай. И, лукаво прищурившись, спросил: – А признайся-ка откровенно: тогда, четыре года назад, княжна Юлия показалась тебе привлекательной?

Матвей смущенно рассмеялся.

– Ну, разумеется, показалась! Разве она может кому-то не понравиться? И именно поэтому я так удивлен. – Он перестал улыбаться и серьезно посмотрел на друга. – Как могло случиться, что она до сих пор не замужем? Ты говоришь, что ее жених умер, но неужели он был единственным, кто пожелал взять ее в жены? И неужели… ее родственники не могут подобрать ей более приличную партию, чем я? Да я просто отказываюсь этому верить! По-моему, на такой невесте любой был бы рад жениться. И даже… – Матвей на мгновение замялся, – даже я, наверное, мог присвататься к ней четыре года назад, если бы обстоятельства сложились иначе.

– Так, стало быть, ты согласен поехать в ее подмосковное имение и возобновить знакомство? – радостно спросил Николай. И, опасаясь, как бы друг не передумал, начал торопливо одеваться. – Прекрасно, значит, я так и передам князю Дмитрию. Скажу, что мы принимаем приглашение погостить в имении его племянницы, но, разумеется, ничего серьезного пока обещать не буду… Итак, до встречи у барона Корфа! – бросил он уже в дверях.

Оставшись один, Матвей затушил сигару и в раздумье прошелся по комнате. Говоря откровенно, мысль о женитьбе по расчету внушала ему глубочайшее отвращение, и он вовсе не собирался «поправлять свое плачевное положение» таким способом. Но ведь речь шла не о какой-то там незнакомой девушке, а о княжне Юлии Прозоровской… и это существенно все меняло.

Перед глазами Матвея тотчас возник пленительный женский образ. Точеная фигурка, нежная молочно-белая кожа, золотистые волосы и необычайно выразительные глаза цвета янтаря. К этому можно было прибавить чуть заметную озорную улыбку на пухлых губах, кокетливо вздернутый носик и небольшие, прелестные ямочки на щеках, появляющиеся в те мгновения, когда Юлия задорно смеялась, слегка запрокинув голову назад. Как странно, что он хорошо помнит такие мелочи, удивленно подумал Матвей, ведь он никогда не был влюблен в эту девушку. Конечно, он всегда находил ее очаровательной, но… разве это что-нибудь значит? В Петербурге столько красавиц, достойных не меньшего восхищения, чем княжна!

В любом случае Матвей был заинтригован. Выходило, что ему предлагали не просто выгодный брак, а прямо-таки какую-то блистательную партию. Ему – человеку небогатому, неблагонадежному и совершенно бесперспективному в плане карьеры. Без сомнения, в этом сватовстве крылся какой-то подвох. Но именно это обстоятельство больше всего и притягивало Матвея. За полгода мирной жизни он уже соскучился по приключениям, и монотонное петербургское существование начинало на него давить.

К тому же он и сам собирался поехать в Москву, как только немного потеплеет. Надо было посмотреть, как новый управляющий справляется с делами его запущенного именьица, да и просто хотелось развеяться. Так почему же заодно и не навестить прелестную затворницу, которую ее родственники так настойчиво стремятся сбыть с рук… первому попавшемуся голодранцу.

«Просто эти Тумановы считают тебя очень порядочным и достойным человеком… несмотря ни на что», – с пафосом подумал Матвей. И тут же рассмеялся над своим нелепым предположением. Пожалуй, князь Дмитрий еще мог бы счесть его подходящей партией для племянницы своей супруги, но вот сама его супруга – никогда. Матвей слишком хорошо знал светских женщин, чтобы этому поверить. Стало быть, с очаровательной Юлией что-то не то…

«Господи, да тебе-то какое дело? – насмешливо спросил себя Матвей. – Ты же не всерьез собрался на ней жениться! Небольшое приключение, и только. К тому же, подмосковный климат гораздо лучше петербургского, а тебе, привыкшему к южному теплу, и сам Бог велел перебраться туда на лето».

Глава 2

На вечер барона Корфа Матвей поехал в обычном парадном фраке. Но черную бархатную полумаску после некоторого раздумья все-таки решил надеть. Ему совсем не хотелось, чтобы его узнавали все подряд, и в первую очередь – знакомые женщины. И хотя главная цель маскарада, по сути, и состояла в том, чтобы «добропорядочная» дама, оставаясь неузнанной под маской, могла завести интрижку с интересующим ее кавалером, Матвей решительно не желал, чтобы за ним устроили охоту.

За то недолгое время, что он провел в Петербурге, скучающие замужние аристократки допекли его навязчивым вниманием. Как верно заметил Николай, Матвей Елагин был совершенно не подходящей партией для молодой девушки из приличной семьи. Но зато он, как никто другой, годился на роль любовника какой-нибудь знатной графини или княгини. Во-первых, он был достаточно хорош собой, во-вторых, его окружал ореол загадочности и тайны. А в-третьих, он был, что называется, «жертвой трагических обстоятельств», иными словами – романтической фигурой. Так что от недостатка поклонниц Матвей не страдал. Поначалу повальное женское внимание льстило его самолюбию, но вскоре стало надоедать. А тут еще бывшая невеста внезапно воспылала к нему страстью, что уж было Матвею совсем не по душе.

Словом, ситуация складывалась так, что из Петербурга впору было бежать. И, пожалуй, Матвей бы уже давно уехал. Его задерживали практические соображения. Воюя на Кавказе, он сколотил небольшой капитал на мелких торговых операциях и полгода назад вложил деньги в одну многообещающую коммерческую экспедицию. Теперь ему нужно было дождаться доходов с этой экспедиции, точнее – возвращения в Россию некоего корабля. Ясно, что этот корабль не мог войти в столичный порт раньше, чем на Балтике и Неве тронется лед. Поэтому пришлось запастись терпением и ждать.

Войдя в бальный зал, где уже было полно людей в масках, Матвей внимательно огляделся. Он хотел отыскать Николая, чтобы пойти вместе с ним играть в карты или пить шампанское, но приятель, верный своей привычке опаздывать, еще не приехал. Потоптавшись немного на месте, Матвей собрался перейти в игорную комнату, однако, как только он повернулся в сторону дверей, дорогу ему преградила дама в роскошном маскарадном костюме.

– Не успел зайти в бальный зал и уже спешит покинуть его ради своих любимых карт, – кокетливо промолвила женщина, стреляя в Матвея глазами из прорезей полумаски. – Неужели на маскараде нельзя найти более интересное занятие, чем курить сигары и резаться до рассвета в «фараона»?

Отступив от дамы, Матвей окинул ее пристальным, любопытствующим взглядом. Судя по некоторым признакам, ей было лет двадцать или чуть больше. Так как половину лица ее закрывала черная полумаска с золотыми блестками, было трудно определить, насколько она красива. Но, конечно, она была хорошенькой – иначе она бы не вела себя так раскованно и смело. Что же касается маскарадного костюма юной кокетки, то Матвей нашел его выше всяких похвал. Дама была одета турчанкой. Пышное одеяние из розового шелка, обильно затканного золотом и серебром, напоминало приталенный халат. Его рукава свободно ниспадали от локтей, разлетаясь в стороны при малейшем движении; в глубоком вырезе соблазнительно покачивалась налитая грудь. Голову дамы венчала слегка надвинутая на лоб изящная шапочка в форме сильно усеченного конуса, к которой крепилась сзади невесомая вуаль. Одним словом, перед Матвеем находилось очаровательное создание, явно не отягощенное предрассудком супружеской верности.

– Что же ты все молчишь, загадочный незнакомец? – продолжала дама, обращаясь к Матвею на «ты» согласно вольным маскарадным обычаям. – Или ты так очарован мною, что проглотил язык?

Рассмеявшись, Матвей шагнул навстречу «турчанке» и взял ее за руку. Как он и ожидал, женщина не стала отнимать руки. Напротив, она легонько сжала его пальцы, давая понять, что не возражает против более решительных действий с его стороны.

– Я молчу, потому что не знаю, как подступиться к такой гордой и надменной красавице, – с наигранным простодушием проговорил Матвей. – Чего доброго, еще поведу себя навязчиво и получу по лбу вот этой тяжелой штуковиной, – он указал кивком головы на круглое опахало из перьев, которое женщина держала в свободной руке.

Рассмеявшись в свою очередь, дама шутливо погрозила ему пальцем.

– Ты груб и неотесан, дружочек, – мягко упрекнула она его. – Но я не сержусь на тебя, потому что знаю, что последние четыре года ты провел среди кавказских дикарей.

– А, так ты узнала меня? – усмехнулся Матвей. – Но, в таком случае, может быть, и ты позволишь мне узнать тебя, любезная маска?

– Может быть, – ответила дама, лукаво блеснув глазами. – Но если я и решусь сбросить маску, то, конечно же, не здесь, в этом людном зале.

– А где же? – с легким вызовом спросил Матвей.

Темные глаза дамы превратились в узкие щелочки, на ее губах проступила интригующая, зовущая улыбка.

– За этим залом есть еще один большой зал, – горячо зашептала она, наклонившись к самому уху Матвея, – справа от него тянется длинная картинная галерея. А в самом конце этой галереи… – она секунду помедлила, – есть маленькая лестница, по которой можно спуститься в домашний театр. В этот вечер он пуст и заперт на ключ, – дама выдержала многозначительную паузу, а затем взволнованно прошептала: – Вот на этот самый маленький ключик…

Она раскрыла ладонь, и на белой лайковой перчатке блеснул небольшой медный ключик. Посмотрев на Матвея долгим красноречивым взглядом, женщина аккуратно вложила ключик в его ладонь.

– Итак, – заговорила она быстрым, приглушенным голосом, – я только что дала тебе в руки залог того, что мои намерения в отношении тебя серьезны. А теперь я должна на время покинуть тебя, потому что я приехала сюда не одна. Встретимся в этом зале… через час. Надеюсь, ты не обманешь мои ожидания, дружочек? – она бросила на Матвея еще один выразительный взгляд и, прежде чем он успел что-то ответить, растворилась в густой толпе масок.

Раскрыв ладонь, Матвей посмотрел на ключик и многозначительно хмыкнул. Интересно, проказница действительно желала уединиться с ним или же это маскарадный розыгрыш? От скучающих замужних дам можно ожидать всего. Но как поступить, если намерения «турчанки» окажутся серьезными? Стоит ли с ней… Или лучше не связываться?

«А почему бы, собственно, нет? – подумал Матвей, цинично усмехнувшись. – От меня не убудет, если я доставлю благородной развратнице несколько минут удовольствия. Только надо потребовать, чтобы она сняла маску».

В этот момент в зал наконец вошел Николай. Друзья поздоровались, а затем направились в игорную комнату. Примерно час спустя Матвей встал из-за стола и, сославшись на необходимость повидаться с одной дамой, оставил приятеля и двинулся в бальный зал.

К этому времени в зале собралось так много масок, что там было не протолкнуться. Тем не менее Матвей довольно быстро отыскал в толпе свою «турчанку». Она стояла возле стены в полном одиночестве и выглядела совершенно безучастной к тому, что происходит вокруг. Матвею даже показалось, что у нее какой-то грустный и подавленный вид, но, вероятно, это впечатление было обманчиво. Да и как можно определить выражение лица человека, если это лицо наполовину закрыто маской?

– Привет, моя очаровательная проказница, – весело сказал Матвей, подходя к «турчанке». – Надеюсь, я подоспел вовремя и не заставил тебя томиться в ожидании?

– Но я вовсе не ждала вас, – растерянно отозвалась она, вскидывая на него удивленный взгляд. – Вы, должно быть, спутали меня с какой-то другой дамой.

– Неужели? – с игривой усмешкой спросил Матвей. За истекший час он успел пропустить несколько бокалов вина, и теперь ему самому хотелось дурачиться и флиртовать. – Так, значит, ты меня совсем не ждала? Что ж, не могу сказать, что меня это сильно удивляет: изменчивость женского сердца я знаю хорошо, как никто другой. Но вот насчет того, чтобы спутать тебя с кем-то еще… это уж ты, голубушка, извини. Такого костюма нет ни у кого в этом зале, так что никакой путаницы быть не может.

Женщина подняла голову и посмотрела на Матвея каким-то странным, пытливым и настороженным взглядом. Однако вскоре на ее губах появилась приветливая, хотя и несколько сдержанная улыбка.

– Кажется, я начинаю понимать, в чем дело, – сказала она, слегка усмехнувшись. – Вы встречали меня раньше в обществе и теперь узнали. В таком случае, пожалуйста, назовите мое имя, чтобы исключить возможные недоразумения, а также… представьтесь сами.

Негромко рассмеявшись, Матвей вздохнул и покачал головой.

– А ты, оказывается, превосходная актриса, моя прелестная маска. Час назад передо мной была роковая обольстительница, а теперь – само воплощение девичьей скромности и хороших манер. Интересно, какая же ты на самом деле? – Он облокотился на выступающую из стены пилястру и пристально, испытующе посмотрел «турчанке» в глаза. – Бьюсь об заклад, что первое все-таки ближе. Будь ты на самом деле целомудренной девицей, ты бы не осмелилась вести себя со мной так раскованно. Ведь маску, – Матвей угрожающе прищурился, – при большом желании можно и сдернуть.

Он ожидал, что она испугается или хотя бы придет в замешательство, но вместо этого незнакомка горделиво выпрямилась и посмотрела на него бесстрашным, вызывающим взглядом.

– А я вовсе и не боюсь остаться без маски, – сказала она. – Потому что не знаю за собой ни одного поступка, которого должна стыдиться!

Не ожидавший подобного ответа Матвей на какое-то время растерялся. Он помимо воли почувствовал восхищение невероятным присутствием духа своей новой знакомой. Неужели она так уверена, что он не исполнит своей угрозы? Ведь на маскарадах бывали случаи и гораздо скандальней. Но внезапно ему в голову пришло объяснение странного поведения дамы – такое простое, что он удивился, как сразу об этом не подумал: она вовсе не замужняя дама, как он решил вначале, а молодая вдова. Именно отсюда идет ее смелость, отсутствие боязни себя скомпрометировать, а также отчаянная жажда любовных приключений.

– Ну что ж, прекрасно, моя голубушка, – с улыбкой сказал Матвей. – Я очень рад, что ты не из пугливых гусынь. Однако всему свое время и место, не так ли? – Он вытащил из кармана ключ и красноречиво посмотрел сначала на него, а затем на даму.

«Турчанка» недоуменно покосилась на ключ, потом перевела взгляд на лицо Матвея и… неожиданно прыснула от смеха.

– В чем дело? – нахмурился Матвей. – Что тебя так рассмешило?

– Что? Да ваше чудаковатое поведение! – ответила она, продолжая посмеиваться в веер. – Пылкие взгляды, туманные намеки, а теперь еще какой-то ключ! Интересно, что он открывает? Наверное, дверь в подземелье, где хранятся несметные сокровища!

Внезапно Матвей осознал, что эта затянувшаяся игра начинает изрядно раздражать его. Уж не думает ли самоуверенная особа подурачиться, а затем оставить его с носом? Однако она глубоко заблуждается, рассчитывая, что он позволит ей так с собой обойтись. Он получит с нее то, что она пообещала ему – быть может, слишком опрометчиво, но теперь уже поздно идти на попятный. Придется ей расплатиться за свою неосторожность.

Спрятав ключ в карман, Матвей улыбнулся «турчанке» одной из своих самых неотразимых улыбок и низким, грудным голосом сказал:

– Любезная маска, ты не находишь, что мы с тобой слишком заболтались? А между тем, играют такие чудесные вальсы, один прекрасней другого… Вы позволите мне пригласить вас, сударыня? – последняя фраза прозвучала так серьезно и учтиво, что дама растерялась от подобной перемены в поведении навязчивого кавалера.

– Пожалуй, да… – нерешительно протянула она.

Благодарно улыбнувшись, Матвей положил руку на талию женщины и начал кружить ее в вальсе. Она оказалась прекрасной партнершей, и вести ее в танце было одно удовольствие. Матвей настолько увлекся, что едва не забыл о своей скрытой цели – вальсируя с дамой, незаметно оказаться в другом конце зала, где располагались двери в соседний банкетный зал. Ибо за банкетным залом и начиналась та самая «длинная картинная галерея», из которой можно попасть в домашний театр.

Вальс был достаточно долгим, и когда он закончился, Матвей заметил, что его дама слегка запыхалась. Он тотчас предложил ей перейти в банкетный зал и выпить по бокалу шампанского. Мгновение поколебавшись, она согласилась. Стараясь не выказать своего торжества, Матвей любезно предложил ей опереться на его руку и подвел к одному из накрытых столов.

– Прошу вас, сударыня, – вежливо сказал он, протягивая ей бокал. Затем взял со стола тарелку с разрезанным ананасом и с галантным поклоном подал ее незнакомке.

– Благодарю вас, месье, – сказала она, отправляя в рот сочный ломтик ананаса. Потом сделала пару глотков шампанского и взяла с тарелки второй кусочек. – Попробуйте и вы тоже, – с улыбкой обратилась она к Матвею. – По-моему, вкус божественный!