Текст книги "Врата пустоты. Туманный колокол"

Глава 7

Полина

Стоял последний день осени, а снега так и не было. Более того, ливни не прекращались, и даже территория замка Дареаля больше напоминала болото. Мы с Вильямом стали домоседами. Все чаще сидели у камина. Я читала вслух, Вилли слушал, и нам обоим было хорошо и уютно. И все-таки я ждала, когда наступят холода и можно будет отправляться в дорогу. Однако я радовалась, что праздничный день герцог Дареаль проведет с сыном. С утра у нас было много дел. Несмотря на то что уже три дня замок украшали, нужно было развесить на окна шарики с искорками внутри – маячки для удачи в следующем году, а удача мне бы не помешала. Некоторые называли их огоньками души. Около полудня мы с Вилли засобирались к небольшому алтарю, спрятанному в глубине парка. Захватили с собой подношение для богов – сладкий пирог и настойку.

– Будем загадывать желания, – веселился Вильям. Да, вот бы мое желание действительно исполнилось.

Герцог Дареаль с нами не пошел. Он с утра работал с документами и о чем-то все время совещался со столицей, и мы решили его не отвлекать. С делами лучше покончить в течение дня, чтобы вечер посвятить Вильяму.

К счастью, с предложением руки и сердца Этьен больше ко мне не приходил. Иначе было бы крайне неудобно отказывать ему опять, но я была благодарна ему за заботу и часто спрашивала себя, что было бы, если бы он не протянул мне руку помощи. Где бы я сейчас была? Смогла бы выжить? Или мне пришлось бы вернуться к матери, а она заставила бы выйти замуж? Варианты выглядели один безрадостнее другого. Что бы ни двигало Этьеном, он спас меня и дал ту необходимую передышку, в которой я так нуждалась.

Дождь прекратился, и даже ненадолго выглянуло солнце.

– Хороший знак, – пробормотал Вильям, шлепая по грязи к алтарю.

Точно, хороший. Так во всех поверьях говорилось. Мы расставили на алтаре угощение, и я замерла, закрыв глаза. Светлые боги, прошу, пусть ко мне вернется Анри. Обещаю больше не беспокоить вас своими просьбами, только верните его. Сохраните, защитите в пустоте и укажите путь домой.

– Что ты загадала? – тут же заерзал Вилли.

– Секрет, – улыбнулась я. – А ты?

– Тоже секрет, – фыркнул он и побежал домой, поднимая фонтаны брызг. Сколько в нем энергии! Особенно теперь, когда не надо скрываться от отца. А герцог Дареаль ждал нас на пороге.

– Если бы мы знали, что ты так быстро освободишься, взяли бы тебя с собой, – сказал ему Вилли.

– Я не верю в сказки, – усмехался Этьен. – А чтобы желание исполнилось, надо стараться самому, сынок, а не полагаться на чудо.

– Капля чуда еще никому не помешала. – Я вклинилась в разговор. – А ты бы пошел и все-таки принес дары богам. Может, стало бы меньше срочной работы.

Этьен улыбнулся и посмотрел на меня так, как смотрел на сына, – с теплотой, которую испытываешь к близкому человеку. Не возлюбленному, нет, а родственнику или ребенку. Спасибо, Этьен.

– Раз уж у меня появилось время, может, поедем в город? – предложил он. – Даже по такой дороге здесь не более получаса езды. Купим подарки.

Вилли тут же будто ветром сдуло. Еще бы! Какой ребенок не любит волшебного слова «подарки»?

– Жаль, что я ничего не смогу вам подарить, – вздохнула я.

– Ты и так много сделала для нас, Полли, – произнес герцог. – Поэтому не выдумывай, а иди собираться. Иначе Вилли убежит в город без нас.

Это точно! Собиралась я быстро, и, как и обещал Этьен, чуть менее часа спустя мы уже шагали по городским улочкам, оставив экипаж под присмотром у ворот. С удивлением поняла, как же я отвыкла от привычной жизни! Город казался слишком оживленным, а ведь это не столица, всего лишь провинциальный городок, в котором раз в десять меньше населения. Всюду бурлило веселье. Лавки распахнутыми дверями словно приглашали покупателей. Манили уличные балаганы. У Вильяма сияли глаза, и если бы Этьен сжимал его руку менее крепко, мальчишка уже сбежал бы от нас.

– Пап, ну пойдем туда! – тащил он отца к очередной диковинке. Я только посмеивалась. Видели бы в столице, как умело вьет веревки из грозы тайной службы двенадцатилетний мальчишка. Вилли достиг в этом сложном деле мастерства. Конечно, Этьен ему позволял сам, и оба испытывали радость, а вместе с ними и я. Так давно не чувствовала себя частью семьи! А Этьен и Вилли снова подарили мне это ощущение. Я думала о хорошем, прогоняя дурные мысли.

– Папа, смотри!

Этьен нырнул в толпу следом за сыном. Я засомневалась, стоит ли повторять их подвиг, и решила подождать. Все равно без меня не уйдут. Четверть часа спустя Этьен и Вилли выбрались обратно. Оба страшно довольные, напоминая двух заговорщиков.

– Что вы задумали? – спросила я.

– Дома узнаешь, – улыбнулся Вильям во весь рот и умчался к очередной лавчонке.

– Он никогда не устает, – то ли пожаловался, то ли похвалился герцог Дареаль. – Неугомонный. Весь в мать.

– Я думаю, не только в нее, – ответила с улыбкой. Легко было представить герцога Дареаля в том же возрасте, что и Вильям. Такого же неугомонного. Особенно сейчас, когда сам Этьен раскраснелся от легкого морозца и многочасового блуждания по городу. Он сразу стал казаться моложе. Самое удивительное, что на нас никто не обращал внимания. Видимо, горожане редко видели хозяина замка Дареалей и никак не могли подумать, что он станет покупать подарки в маленьких уличных магазинчиках, а не закажет их где-нибудь в столице.

Наконец мы вернулись в экипаж. Этьен тащил огромную гору свертков. Когда кучер увидел хозяина, то охнул от удивления и кинулся помогать. Наверное, он тоже не ожидал подобной картины. Домой мы ехали довольными и счастливыми. Вилли трещал без умолку, тыкал пальцем в окно, выслушивал лекцию, что это некрасиво, и тыкал опять. То на причудливое дерево, то на птицу на ветке. А замок за время нашего отсутствия преобразился еще больше. Украшенный, он весь сиял. Наверное, давно здесь не встречали праздники с таким размахом.

– Ух ты! – радостно воскликнул Вильям. – Красиво!

И правда было красиво. Иллюминация в саду, которая ночью должна была выглядеть просто восхитительно, многочисленные огоньки в окнах, гирлянды из живых цветов. Удивительно.

– Отдохни, Полли, – сказал герцог Дареаль. – Через час подадут праздничный ужин, а потом придут музыканты. Ты любишь музыку?

– Конечно. Кто ее не любит?

– Я тоже так подумал. Поиграют нам, а потом пусть прислуга веселится. Так странно. Я думал, буду ждать этого дня с ужасом, а оказалось, что еще можно быть счастливым.

– Потому что Вилли счастлив. И это так заразительно!

– Ты права.

Я попрощалась с Этьеном и поднялась в свою комнату. Надо было немного отдохнуть и переодеться к ужину. Я прилегла ненадолго. Смотрела в потолок и вспоминала прошлогоднюю ночь смены времен. Как раз начались зимние каникулы – традиционное время балов. И тот вечер мы с Анри проводили вместе на городском балу. Уже падал снег, и мы стояли у окна. Анри рассказывал что-то о службе. Сейчас сложно было вспомнить что. А я упивалась идущим от него светом. Рядом с ним всегда было по-особенному тепло. Нигде и никогда больше я не ощущала себя так спокойно. Вокруг было столько людей, а мы никого не замечали, и потом, наплевав на приличия, скрылись в зимнем саду и целовались, пока не видят наши родители. Вспомнился граф Виктор Вейран – спокойный, величественный. И его супруга графиня Анжела в ярко-зеленом платье. Она безмятежно улыбалась. Фила с ними, конечно, не было, как и всегда. Я только сейчас задумалась почему. Граф Вейран всегда прикрывался возрастом младшего сына, но в конце зимы Филу должно было исполниться шестнадцать. Значит скоро у него день рождения. Надо будет, когда вернусь в столицу, попросить Пьера передать ему подарок. Шестнадцатого февраля. Да, точно. Я улыбнулась воспоминаниям. Они больше не приносили боли. Наоборот, согревали. С Анри я действительно была счастлива.

Поднялась с кровати и подошла к окну. Уже почти стемнело – зимой темнеет рано.

– Люблю тебя, – прошептала в пустоту. Конечно, Анри меня не услышит, но все-таки…

Пора собираться. Позвала служанку. Она помогла мне надеть праздничное платье – Этьен настоял и не желал слушать возражений. И как мне отплатить ему за доброту? Платье было бледно-голубым, украшенным мелкими бутонами синих цветов, больше похожих на полевые, и тонкой серебристой паутинкой. Я взглянула в зеркало. И все-таки я сильно изменилась. Стала старше, наверное. Сдержала тихий вздох и пошла в парадную столовую.

Этьен и Вильям уже были там.

– Полли, ты такая красивая! – тут же кинулся ко мне Вилли.

– Прекрасно выглядишь, – кивнул Этьен. – Позволишь проводить тебя к столу?

Но раньше, чем успела ответить, мою руку перехватил Вильям и увлек к стулу. Сам сел напротив, а Этьен занял место во главе стола. Слуга наполнил вином наши бокалы. Только Вильяму досталось совсем немного, и он забавно фыркнул.

– Мал еще, – шикнул на него отец.

В кои-то веки Вильям промолчал, а Этьен взял в руки бокал.

– В ночь смены времен принято благодарить за все минувший год, – заговорил он. – Мне трудно его благодарить, но все-таки он принес нечто такое, что я ценю. Я благодарен уходящему времени за то, что стал по-другому ценить семью. За то, что лучше узнал собственного сына. И что познакомился с тобой, Полина. Да, о многом можно пожалеть, но пусть прошлое останется в прошлом, а в будущем будут только светлые дни.

Я улыбнулась. Действительно, сложно было благодарить этот жуткий год. Но я благодарила его за то, что жива, и Анри, пусть далеко, но все же жив. Что я познакомилась с Пьером, Филиппом, Этьеном, Вильямом, и среди всех людей, на которых я надеялась, были те, что меня оттолкнули, но нашлись и те, кто протянул руку помощи. Да, их было немного, но тем ценнее. Вилли и вовсе что-то перечислял шепотом довольно долго. Бокалы со звоном соприкоснулись, я пригубила вино. Как необъяснимо нами играет жизнь. Ни одного хода нельзя угадать. Ни одного поворота. Пусть новое время прояснит хоть что-то.

За ужином мы обсуждали наши дневные покупки, болтали, смеялись, и мне было легко и хорошо. А затем перешли в небольшой зал, где уже разместились музыканты. Играли они замечательно. Вилли тут же позвал меня танцевать, и под смех Этьена мы кружились по залу под тягучую мелодию скрипки и переливы флейты.

Прекрасный день. Уже перевалило за полночь, когда Этьен и Вилли заговорщицки переглянулись. Вильям исчез куда-то, а затем вернулся с маленькой шкатулочкой.

– Это тебе. С праздником, – протараторил он.

В шкатулке оказался набор шпилек, украшенных бабочками, которые под магией так походили на настоящих!

– Спасибо, – обняла я мальчишку. – Спасибо, Этьен.

Герцог кивнул с улыбкой, а Вилли тут же вставил пару шпилек в мою прическу. Получилось забавно – будто цветы запутались в волосах, и к ним прилетели бабочки. Мы отпустили музыкантов, и вскоре звуки инструментов послышались из другого крыла замка, а мы разместились перед камином в гостиной и играли в шарики, а затем просто сидели и смотрели на огонь. Вилли уснул, опустив голову мне на колени. Я боялась пошевелиться, чтобы его не разбудить.

– Волшебный вечер, – тихо сказал герцог Дареаль.

– Да. Я очень благодарна тебе, Этьен. Не знаю, что бы делала без вас с Вильямом.

– Жила бы, – пожал плечами герцог. – А вот что делали бы мы? С тобой Вилли забывает обо всем плохом, это дорогого стоит.

– Я тоже… забываю рядом с ним.

И это была правда. Все плохое будто подернулось дымкой. Не стерлось из памяти, нет, но оно больше не мучило и не болело.

– Снег идет, – задумчиво сказал Дареаль. – Если завтра выпадет достаточный снежный покров, послезавтра сможем отправиться в путь.

– Это было бы хорошо, – откликнулась я. – Только в столицу возвращаться не хочется.

– Ты можешь остаться здесь с Вильямом, а я поеду один. Вы вернетесь весной.

– Нет, – качнула головой. – Меня там ждут.

– Лучше скажи, что это ты ждешь. – И Этьен пристально взглянул на меня.

– Да, ты прав. Жду именно я. Но это ничего не меняет. Я просто верю, что Анри вернется.

– Не стану тебя разубеждать, – пожал плечами Этьен, и я была ему благодарна. – Если тебе так проще, продолжай верить. Может, действительно тебе повезет.

Я улыбнулась. Может быть. Если сегодня светлые боги услышали мою молитву, то остается только надеяться. И я продолжала надеяться изо всех сил, потому что только так могла жить.

Глава 8

Филипп

Я думал, что буду чувствовать себя иначе. Ожидал какого-то предвкушения или волнения, но пришел только страх. И когда мы замерли перед воротами гимназии, чтобы покинуть ее ровно на сутки, возникло безумное желание отказаться. Может, Пьеру и вовсе не нужен этот список, раз он за ним не приходит? Но нет, нельзя. Трусость не для меня.

– Не опаздывайте, – напутствовал нас директор Рейдес. – И не потеряйте звезду, она – ваш пропуск обратно. Удачи!

Ворота со скрипом отворились. Я поправил булавку в виде восьмиконечной звезды – и шагнул в реальный мир.

Шел снег. Белый, пушистый. Он успел частично засыпать улицы. Настоящий праздник. Я огляделся по сторонам. Да, отсюда до башни пустоты далековато. Ничего, пройдусь. Хотя бы посмотрю на город.

– И куда ты пойдешь?

Снова вездесущий Гейлен!

– К друзьям, – ответил я.

– А они у тебя есть?

– А у тебя?

Роберт хмыкнул. Наш третий товарищ уже давно скрылся за поворотом, ему нечего было дожидаться.

– Я к чему это говорю, Вейран. Если негде ночевать, можешь поехать со мной. А завтра вернемся.

Я не ослышался? Роберт Гейлен предлагает нанести его родителям визит вежливости? Стало смешно. Даже страх куда-то подевался.

– И что скажет на это твой отец? – поинтересовался я.

– Да ничего не скажет! Какой от тебя вред?

– Спасибо, но не стоит. – Я качнул головой. – Меня на самом деле ждут. Увидимся завтра.

– Хорошо, как знаешь, – ответил Роберт. – Передумаешь – приходи.

Неподалеку как раз остановился экипаж со знакомым гербом. Это за Робертом. Мы пожали друг другу руки, и я пошел прочь. Знакомство со мной – не то, что может принести пользу. Лучше держаться от всех подальше. Как ни странно, обратный путь вспоминался легко, будто только вчера мы с Пьером добирались в этот почти безлюдный район. Я шел и шел. Свежий морозный воздух наполнял грудь. Вскоре улицы стали более оживленными. Играла музыка, сияли окна в преддверии праздника. Это была окраина, куда не заглядывала знать, но здесь все равно было уютно. А вот когда я свернул в привычные кварталы, стало не по себе. Хотел сразу направиться в башню, но ноги понесли меня к дому.

Ничего не случится, если я просто посмотрю. Да и не станет никто из тайной службы ждать меня тут полгода. Успокоив себя таким образом, я запетлял по улицам, обходя стороной площадь из кошмаров, и свернул к нашему особняку. Ожидал увидеть все те же черные от копоти стены, но вокруг высились строительные леса. Крыша была новая, и стены постепенно приобретали свой обычный цвет. Кому же дом достался в наследство? Кому-то из родственников? Или его просто продали?

Сердце неприятно кольнуло. Я приказал себе угомониться. Не для того вчера проходил испытания, чтобы сегодня топтаться здесь и вешать нос. Но на пути к башне пустоты хотелось сделать еще одну остановку. Тем более идти не так уж далеко.

Дом Полли я нашел без труда. Да, внутри бывать не приходилось, но разве я не знал, где живет невеста брата? Здесь тоже все сияло и светилось. Я засомневался, а стоит ли беспокоить Полину, но потом решил, что следующая возможность встретиться с ней выпадет не скоро, и постучал в ворота.

Распахнулось окошко, и из него выглянул пожилой мужчина.

– Добрый день, – сказал он.

– Здравствуйте, – ответил я. – Скажите, можно ли увидеть мадемуазель Полину Лерьер?

Привратник кашлянул, будто не зная, что мне ответить.

– А мадемуазель Лерьер здесь не живет, – хмыкнул он.

– Да? Уехала? Или… вышла замуж?

– Ни то ни другое, господин. Сбежала она… И говорят, у герцога Дареаля живет, там поспрашивайте.

– Спасибо, – ответил я ошеломленно.

У герцога Дареаля? Сразу вспомнилось видение в зеркале. Что может связывать Полли и главного дознавателя, который сделал все, чтобы моего брата признали виновным? Конечно, к герцогу я не пошел. Спрошу у Пьера. Может быть, он знает. Я заторопился. Слишком много накопилось вопросов за тот час, что бродил по городу. Вот она, башня пустоты!

– Дальше нельзя.

Откуда взялся этот человек? Я отшатнулся от неожиданного препятствия. Серый балахон выдавал в нем тень магистра.

– Мне необходимо видеть магистра Эйлеана, – сказал я.

– Магистр не принимает.

– Это крайне важно.

– Как бы важно это ни было, магистр не примет вас, – качнул головой мой собеседник. – Пустота нестабильна, нельзя его отвлекать. Попробуйте прийти завтра, но все равно вряд ли что-то изменится.

– Хорошо, я приду завтра. Но передайте, что его хотел видеть Филипп. Он поймет.

Я развернулся и пошел прочь. Если Пьер и завтра не примет меня, то придется взять штурмом башню пустоты, потому что я не собирался оставлять кристалл кому попало. Ничего, однажды мне чуть не покорилась башня света, а ведь тогда я был неинициированным магом. Сейчас все должно быть куда проще. Поймают – все равно отведут к Пьеру. А сейчас… куда же мне идти?

Я замер посреди улицы. Кто-то задел плечом и обругал, мол, нечего останавливаться, здесь люди ходят. Люди… Город казался чужим. Праздничная кутерьма вокруг только усиливала это впечатление. Я был здесь лишним. Брат в пустоте, Полли и вовсе где-то с Дареалем, во что никак не мог поверить. Что же случилось?

Я пошел куда глаза глядят. Есть только одно место, где мне если и не будут рады, то хотя бы не прогонят. Вскоре людей на улицах снова стало меньше, а вдоль дороги потянулась ограда старинного кладбища. Еще с пару десятков шагов, и я оказался перед воротами. Конечно, они были заперты, но я был бы плохим студентом «Черной звезды», если бы не сумел отпереть элементарный замок. Щелчок – и ворота распахнулись. Прикрыл их за собой и медленно пошел по аллее. Интересно, родителей хотя бы здесь похоронили или даже в такой малости отказали? Семейный склеп находился почти в самом ее конце. Свернул, миновал несколько рядов могил – и остановился перед входом. К счастью, хотя бы здесь обошлось без оскорбительных надписей. Я собрался с духом и вошел.

Внутри пахло сыростью. Было заметно, что сюда давно никто не заходил. На полу заметил три сухих листочка. Наверное, ветром занесло в узкие бойницы окошек под самым потолком. Они едва разгоняли полумрак. Я прошел вглубь склепа мимо гробниц деда и бабушки по отцовской линии, двоюродного дяди Мориса, погибшего еще до моего рождения, прадеда, прабабки, других представителей семьи Вейран. Моя цель находилась в самом конце ряда. Гробница была самой простой, украшенной лишь табличкой, на которой значилось «Виктор Вейран. Анжела Вейран». Я сел на пол, прислонился спиной к серому камню и закрыл глаза. Отсюда меня никто не мог прогнать, да и искать бы здесь никто не стал.

Было так тихо, что казалось, будто я снова в пустоте. Праздники надо проводить с семьей, а моя семья – только этот ряд гробниц, старых и новых. И я сам иногда не чувствовал себя живым, особенно сейчас. Там, в гимназии, все время рядом кто-то был. Лиз, Роберт, куратор Синтер. Я мог забыться и забыть. Но не здесь. Ничего никуда не исчезло из памяти, даже не начало тускнеть. Беспросветное горе утихло, только заменившая его тоска была куда более жуткой. Хотелось остаться здесь и не возвращаться в гимназию. Может, тогда все закончится?

Не знаю, сколько времени прошло. Серый полумрак постепенно сменялся черной ночью, но мне не было страшно. Не страшнее, чем где бы то ни было. Я уже начинал засыпать, когда снаружи послышался скрип снега. Кто-то идет? Я тут же призвал магию. Выследили? Как-то нашли? Поднялся и скрылся в темной нише, чтобы ударить раньше, чем мой враг.

У входа заплясал огонек. Он постепенно приближался, и вскоре я смог увидеть лицо вечернего гостя. Убрал магию и шагнул навстречу.

– Здравствуй, Пьер.

– Здравствуй, Филипп. – Пьер, такой же, как при нашей первой встрече в трактире, и даже без серого балахона стоял передо мной. – Ты еще не замерз?

Я пожал плечами. Как-то не думал об этом, но сейчас понял – да, замерз, и сильно.

– Никто не обрадуется, если завтра в гимназии ты будешь хлюпать носом. Идем.

– Куда?

– В башню, куда же еще. Мне нельзя надолго отлучаться, дела плохи.

Я пошел за Пьером. Экипаж ждал нас у ворот кладбища. Внутри было тепло, а мерный скрип колес успокаивал.

– Как ты меня нашел? – спросил я, пока мы добирались до жилища магистра.

– Мне передали, что ты приходил, а поисковые заклинания никто не отменял. Ты бы хоть щиты от поиска поставил, Фил.

– Тогда бы ты меня не нашел.

– Нашел бы. Есть не так много мест, куда ты можешь пойти. Как дела? Как учеба?

Такой ничего не значащий разговор. Будто мы расстались пару недель назад, и теперь друг живо интересовался моими делами и желал знать, не вылетел ли я еще из гимназии.

– Все хорошо, – ответил я. – И дела, и учеба. Почему ты не пришел?

– Сначала магистр тьмы вздумал следить за мной. Потом ему это надоело. Или поспособствовало то, что я отловил его шпионов и отправил к нему чуть ли не в подарочной упаковке? А когда покончил со шпионами, взбунтовалась пустота. Без Таймуса тяжело справляться, равновесие нарушено, тьма берет свое. Не знаю, сколько еще я смогу сдерживать проклятые врата.

– А если она вырвется? Что тогда? – Почему-то такой вопрос раньше не приходил в голову.

– Представь, что тебя обманули и заточили на сотни лет, а тех, кто может противостоять твоему могуществу, нет? Что бы ты делал?

– Уничтожил бы все живое, – понял я.

– Именно. Пустота – это некая чистая сила, но у нее было живое воплощение. Она была магичкой невероятной мощи, а король – ее марионеткой на престоле. Однажды марионетке надоели ниточки, за которые ее дергали, и король пошел на хитрость – заключил с магичкой договор, прижизненный – и посмертный. А потом убил там, в пространстве, которое мы теперь и называем пустотой. Ее сила высвободилась и заполнила все, при этом продолжая служить королю, потому что договор нерушим. По крайней мере, так говорят.

– Но теперь короля нет, – заметил я.

– Да. Я – один из немногих, кто может сдерживать эту силу, если не единственный.

– И все-таки с ней поступили жестоко.

Пьер пожал плечами, глядя в окно.

– С какой стороны посмотреть, Филипп. Эта женщина была исчадием демонов. На ее руках столько крови, что тебе и не снилось, а просто убить ее было нельзя. Сила нашла бы для себя новый сосуд, и все продолжилось бы с начала.

У меня были еще вопросы, но экипаж остановился у башни пустоты, и мы направились к входу. Пьер проводил меня в небольшую гостиную. Здесь пылал камин, а на окне были светящиеся шарики – огоньки душ. Забавно, магистр – а верит в это.

Пьер ненадолго оставил меня одного, а когда вернулся, я едва сумел сдержать возглас удивления. Он выглядел иначе. Серебристые волосы ниже плеч – не седые, а именно серебристые, будто в них въелись частицы серебряной пыли. Такого же цвета глаза. Он был похож на себя – и совершенно не похож. Действительно магистр пустоты.

– Что, непривычно? – спросил он, усаживаясь напротив и ставя на стол бутылку вина. – Я тоже пару месяцев привыкал, даже в зеркало не смотрел. Плюнуть хотелось.

– Непривычно, – согласился я. – Но так ты больше похож на магистра. Сколько тебе лет на самом деле?

– Скоро будет тридцать, но благодаря некоторым… силам застрял в том возрасте, в котором получил магию пустоты.

Я задумался, а корректно ли будет продолжать расспросы, и решил, что стоит немного подождать, а Пьер наполнил бокалы.

– За смену времен, – провозгласил он.

– Да, за нее самую, – усмехнулся я.

Вино было приятным на вкус, но я отпил всего пару глотков. Сразу вспомнилось, что с утра ничего не ел, а пьянеть не хотелось.

– Вот, – снял с шеи цепочку с кристаллом. – Здесь те списки, о которых ты просил.

Пьер сжал кристалл в ладони и, кажется, с трудом удержался, чтобы не активировать его тут же.

– Смотри, если хочешь, – сказал я. – Подожду.

Магистр пустоты быстро принес листы бумаги и направил на них луч из кристалла. Имя за именем, строка за строкой. Он вчитывался в каждую и чему-то кивал. Затем появилось имя моего отца. Показалось, что для Пьера это было вполне ожидаемо. Значит, он искал что-то другое. Знать бы что. Вдруг он нахмурился.

– Что-то нашел? – спросил я.

– Скорее да, чем нет.

– И что же?

– Пока не могу сказать, надо проверить. Ты молодец, Фил. Если я прав, это многое объясняет.

Я пытался разглядеть, на какой странице остановился Пьер. Кажется, это был один из недавних выпусков. Но магистр быстро спрятал и кристалл, и бумаги. Понятно, не желает делиться своими соображениями.

– Мне одно не дает покоя, – заговорил я. – Как мой отец мог оказаться выпускником «Черной звезды»? Он же светлый маг. Был им…

– Ничего удивительно. – Пьер пожал плечами. – Виктор Вейран, насколько мне известно, изучал темномагическое искусство. Зачем? Наверняка потому, что свет слабее в бою. А он был боевым магом, одним из лучших, пока не ушел из тайной службы.

– Разве светлый маг может использовать тьму?

Что-то Пьер недоговаривал…

– Если ее достаточно в его душе, – ответил Пьер.

Он хотел сказать еще что-то, но вдруг башня задрожала от фундамента до крыши.

– Что это? – подскочил я.

– Прорыв пустоты. Оставайся здесь! – на ходу крикнул Пьер и помчался прочь.

Я постоял мгновение – и бросился за ним. Что мне пустота? Мы с ней уже встречались, а Пьеру может понадобиться помощь.