Текст книги "Проклятие Спящей красавицы"

Глава 2

Ее отсутствие осталось незамеченным! О том, что Оля провела ночь вне стен больницы, кроме Левона Гамлетовича узнала только Инга. Пришлось ей позвонить, предупредить. Для остальных она просто выходила на утреннюю прогулку под присмотром своего лечащего врача.

– У меня есть сын, – первое, что сказала Оля, когда встретилась с подругой-медсестрой лицом к лицу.

– Ничего себе…

– И ему двадцать четыре.

– Жених.

– Я даже подумать не могла о том, что мать. А мальчик, стоящий в обнимку с рыжей худышкой на фотографии в телефоне, мой сын. А рыжая – Ида, сестренка. Но не по крови, по духу. И это она приезжала сюда, когда я только поступила, опознавала, а после документы доставляла.

– А где она сейчас?

– Это нужно выяснить. Мы сможем это сделать?

– Через соцсети попробуем. Люди твоего возраста в «Одноклассниках» сидят. Был уже этот сайт, когда ты… даже не знаю, как сказать?

– Поняла я тебя. Не знаю, был ли. Не помню. Вроде нет. – Оля выгрузила из сумки, что привезла с собой, фотоальбомы. Один большой в бархате, старый, семейный, в котором почти все листы пустые, если не считать рваных уголков со следами клея. Два других современнее, в них каждая фотография под пленкой. – Ида Смехова. Мы с ней одногодки. Ищи.

– Не наглей, а? У меня вообще-то работа.

– Прости.

– Бери мой телефон и сама разыскивай сестренку.

– Как? Я не умею.

– Как барахло покупать, быстро разобралась, – коротко хохотнула Инга. Из того, что Оля заказывала, она выкупала лишь треть. Как сама говорила, спасала подругу от разорения. – Человека ищи по тому же принципу, что и фен. Вбивай в поисковик данные, смотри, какие результаты он выдаст.

– Мне придется воспользоваться твоей страницей?

– Я молодая, меня на «Одноклассниках» нет. Сама зарегистрируйся. И, кстати, это тоже может тебе помочь. Вдруг тебя кто-то найдет?

Этому Оля посвятила полдня. Инга забега́ла, помогала.

Иду Смехову найти не удалось. Зато несколько одноклассников Оле написали. Она их не помнила, но в переписки вступала. Вдруг кто-то в курсе, где ее сын. Но те даже не знали, что он у нее есть. А тучная женщина в трикотажной пижаме, которую она почему-то носила как выходной костюм, удивилась тому, что Оля в России. «Я твое фото в рекламе видела восемнадцать лет назад, – написала та. – Родила ребенка, в декрете сидела и скупала в киоске всю глянцевую макулатуру. Смотрю, ты. В каких-то диковинных украшениях. Подумала, значит, все же исполнила свою мечту, молодец. А потом ты исчезла, и все решили, что ты замуж за шейха вышла!»

Когда глаза начали болеть от напряжения, Оля отложила телефон. Нужно поспать. Она устроилась на кровати, закрыла глаза, но резко вскочила. Вспомнила кое-что! Дополнение к той картинке, что возникла, когда она впервые наносила макияж. Красивая комната, зеркало, она в чулочках, женщина, подающая бокал с шампанским…

Ее Оля вспомнила! Рыжеволосая, причудливо одетая, манерная. Актриса театра и кино по имени… Эллина!

Ольга схватила свой сотовый и принялась искать в записной книжке абонента с этим именем. Безрезультатно. Хотела отложить мобильный, но зацепилась взглядом за «Тетушку». Решила нажать. Наверняка номера не существует, а возможно, и человека. Если Эллина и есть тетушка, то ей за восемьдесят, а до таких лет немногие доживают.

Но гудок пошел, а через каких-то десять секунд Оля услышала голос.

– Алло, – нараспев произнесла дама.

– Здравствуйте, извините, что беспокою, возможно, я ошиблась номером…

– Для телефонной мошенницы ты слишком робкая, – хохотнула тетушка. И Оля узнала ее.

– Эллина, неужели ты? Такой молодой голос! И ты не сменила номер, с ума сойти.

– Кто это?

– А мой, значит, удалила? Я Оля.

– Какая?

– Оля Бородулина.

– Не знаю таких, – и отключилась.

Оля помрачнела. Ей почему-то казалось, что когда-то они крепко дружили, и это несмотря на разницу в возрасте. Но Эллина ее не вспомнила. Может, склероз? Или Оля придумала себе их дружбу? Но не она ли навещала ее в больнице когда-то? Если нет, то кто?

Зазвонил телефон. Тетушка!

– Я не сразу сообразила, кто ты, – без предисловий начала она. – Оля Бородулина! Я тебя как Лялю Черешу знала. Это ведь ты, Лялька?

– Я.

– Охренеть! Ты жива?

– Не с того же света я тебе звоню! В больнице я.

– Тебя столько лет держали на аппаратах? Не отключали?

– Я платный пациент, такими дорожат. – У Ольги было столько вопросов к подруге, что она не знала, с какого начать. Решила с главного: – Ты знаешь, где мой сын?

– Откуда? Ни с кем из твоих я не общалась эти годы. С Идой пыталась, но она меня исключила из своей жизни. – В трубке послышался свист. – Чайник закипел, – сообщила Эллина. – Пойду, побалую себя пуэром. – Как-то быстро она наговорилась с Олей! – Рада, что с тобой все в порядке. Это ведь так? Ты не стала инвалидом?

– С памятью проблемы, и я надеялась, ты мне поможешь вспоминать.

– Мне восемьдесят два года, я забываю, куда кладу очки, ищу их полдня, а обнаруживаю у себя на лбу. Ищи других помощников.

– Пытаюсь, но пока безрезультатно. Как мы с тобой познакомились, не напомнишь? И почему ты у меня записана как «Тетушка»? Где я жила и с кем? С кем дружила, кроме тебя и Иды?

– С Машкой. А на остальные вопросы я отвечу при личной встрече. По телефону не люблю долго болтать.

– Приедешь ко мне в больницу? Я такси оплачу.

– Милая, я уже десять лет прикована к инвалидному креслу. Гуляю на лоджии. А ухаживает за мной соседка, которой я завещала квартиру. Ждет не дождется, когда я коньки отброшу, но я пока не планирую.

– Что с тобой случилось?

– Неудачно упала на съемках. Травма позвоночника. – Она тяжело вздохнула, но не дала себе разнюниться. – Зато теперь ем, что хочу. Оказывается, я тощая не потому, что всю жизнь сидела на диетах, просто у меня такая конституция.

– Я приеду, как смогу. Хорошо?

– Буду рада увидеть. А Машку поищи, она лучше всех тебя знает.

И отключилась.

А Оля снова улеглась, чтобы переварить услышанное.

Машка! Девочка из Балашихи, что смогла устроиться в агентство «Премиум». Она же – блондинка с фотографии в телефоне. Она была важным человеком в жизни Ольги. Такой же подругой, как и Ида, если не самой близкой… Но «сестренка» навещала ее в больнице, а Машка нет. Уехала из страны? Вышла замуж за шейха? Если кто-то и смог бы, то только она…

Глава 3

Прошлое…

Она смотрела в окно на серые дома, небо, людей, раскисшие дороги, голые деревья и плакала. Слезы текли по лицу, а капли дождя по стеклу. Оля вспомнила, как точно так же девочкой сидела на подоконнике и умирала от тоски…

Тогда она думала – хуже некуда. Наивная!

Заплакал Леня. От голода, надо полагать. Молоко у Оли кончилось в день, когда она не смогла умереть. Выпав на дорогу, она больно ударилась, потеряла сознание, но и только. Легкое сотрясение, констатировали врачи. Нужен покой и обычный анальгин.

– Ты ведь это не специально? – осторожно спросила Ида, оставшаяся у Оли ночевать, чтобы помочь с ребенком.

– Что? – бесцветным голосом проговорила та.

– Выпала?

– Меня затошнило, а потом закружилась голова.

– Но ты так резко подалась вперед…

– Я не специально, – закончила этот разговор Оля.

Больше они к нему не возвращались.

Она очень помогала ей, сестренка Ида. Чуть ли не каждый день приезжала, а ведь училась очно и в Москве. Вася тоже не отставал. Пожалуй, он ухаживал за Олей. Когда наведывался, то привозил гостинцы мамочке, а не ребенку. Сладости, милые безделушки, билеты в театр. Ими она ни разу не воспользовалась. Ни с Васей, ни с Идой не хотела никуда идти. Тем более в Москву ехать. Она засела в Коломне и выбиралась только в магазин и поликлинику.

Ленчику исполнилось полгода, когда Вася позвал ее на настоящее свидание.

– Я не могу, – ответила она.

– С Леней посидит моя сестра. Она согласилась остаться ночевать, и мы можем после ресторана покататься по ночной Москве, полюбоваться панорамой с Воробьевых гор…

– Я не могу, – повысила голос Оля.

– Почему?

– Я вас всех ненавижу…

– Нас?

– Мужиков. Вы противны мне.

– Но я тебе ничего дурного не сделал! – И это мягко сказано, от Васи она видела только хорошее. – Наоборот, очень стараюсь радовать. Ради тебя, Лялька, я на все готов!

– Все мне противны, – повторила она. – И мне горько от того, что я родила одного из вас.

Василий оскорбился и больше ей не докучал.

…Ленчик снова заплакал. Уже громче, требовательнее. Оля, взяв сына на руки, чтобы успокоить, отправилась на кухню подогревать смесь.

Он становился все больше похожим на своего отца. Даже глаза превратились в блюдца! И это у ее китайчонка.

– Ты любишь Леню? – как-то спросила у нее Ида, обеспокоенная тем, что подруга не целует ребенка, не обнимает, но ухаживает за ним добросовестно.

– Я не знаю, – честно ответила Оля. – Может, да, а может, нет.

– Разве такое возможно? – ахнула подруга.

– Мне кажется, я утратила способность любить. Она умерла во мне вместе с чувством к… – И замолчала, не желая произносить имя. Ида и так поняла, о ком она. – Но у меня нет неприязни к сыну, ты не волнуйся. Я буду заботиться о нем. И дам Лене все, что смогу.

– Кроме любви?

– Ты что, предлагаешь мне отказаться от него? Чтобы кто-то бездетный смог усыновить его и дать эту самую любовь?

– Нет, что ты! Мне кажется, у тебя послеродовая депрессия, и с этим нужно работать. Я пока не могу тебе помочь, всего лишь второкурсница, но давай попытаемся найти специалиста…

– Не нужен он мне. Я мертвая, понимаешь? – Оля с такой тоской посмотрела на подругу, что той стало не по себе. – Мертвецам психологи не помогут.

– Перестань драматизировать! Ты не единственная, кого мужик беременной бросил.

– Мне до остальных дела нет. Но хватит об этом. Скажи мне лучше, какая сейчас средняя зарплата у продавцов? Мне нужно работу искать.

– А Леня как же?

– Отдам в ясли.

Вскоре Оля устроилась уборщицей в ДК. Ждала, когда сыну исполнится год, чтобы отдать его в круглосуточные ясли. А как только Ленчик отметил свой первый юбилей, Оля нашла себе более или менее денежную работу. Взяли ее официанткой в столичный ресторан. Там и зарплата, и чаевые. Питание опять же предоставляли. Добираться до дома только долго, а у Иды не переночуешь, она с парнем жить начала и привела его все в ту же комнату в коммуналке, где им отгородили шкафом закуток.

– Зачем тебе голодранец? – удивлялась Оля. – Еще и провинциал. Москвич хотя бы на наследство может рассчитывать, а этот…

– Федор перспективный.

– Он вместе с тобой учится. Кем он станет, получив диплом? Правильно, психологом. Ты знаешь хотя бы одного знаменитого? Не Фрейда, а из современных?

– За психологией будущее. В Америке почти у каждого есть свой мозгоправ…

– А мы в России. Тут будущее за предпринимателями и банкирами. Но дело, конечно, твое. Я не лезу.

Для себя же Оля твердо решила: больше никаких отношений. В двадцать лет она поставила крест на своей личной жизни. Ей хотелось только богатства. Не достатка, а именно роскоши! Чтобы купаться в деньгах и купать в них Леню. Коль любви Оля дать ему не может, так хотя бы обеспечит…

Если получится, конечно!

Вообще-то это были странные мечты для матери-одиночки без образования и связей. Откуда бы взяться деньгам? Век финансовых пирамид прошел, а в казино с ее грошами не сунешься. Оставалось лотерейные билеты покупать, что Оля и делала, но если выигрывала, то незначительные суммы.

Как-то уже под конец рабочего дня, к ним в магазин влетела барышня. Красивая до умопомрачения! Тонкая, длинноногая блондинка с невероятной грудью. Глаза как два сапфира, губы – мед. Сапоги на шпильке, шуба из шиншиллы нараспашку, на шее цепочка с массивной подвеской. Оля видела такую в глянцевом журнале на супермодели Жизель Бюндхен, а она барахло не рекламирует.

– Мне срочно нужны чулки в сетку, – выпалила красотка, кинувшись к Оле. – Черные, но можно и цвета какао.

– Есть и те и другие. Какие показать?

– Давай обе пары. А с подвязками имеются?

– Конечно. У нас большой выбор.

– Эх, некогда, а то бы надолго у вас зависла. Ладно, сколько с меня? – И достала из сумочки банковскую карту, которая сверкала золотом. В их магазине покупатели имели самые обычные. Чаще же с наличкой приходили.

– Вы даже не посмотрели на чулки. Вдруг не понравятся?

– Это уже мое дело.

– Учтите, товар назад не принимаем.

Красавица подняла глаза на Олю и, судя по прищуру, хотела осадить продавщицу, но вдруг расплылась в улыбке:

– Ты ли это, Лялечка?

– Я. А вы кто?

– Не узнала? Приму за комплимент. Машка я.

– Машка? Из Балашихи?

– Ну.

– Обалдеть, – только и могла вымолвить Оля.

В кармане Машкиной шубы затренькал мобильный. Она тут же заторопилась:

– Мне бежать надо, но я не прощаюсь. Дождись меня в кафе напротив. Я максимум через два часа освобожусь.

– Не могу, уйдет последняя электричка.

– Довезу, не бзди. И заказывай там все, что хочешь, я угощаю. Все, убегаю, до встречи!

Она пикнула картой, схватила пакет с чулками и унеслась.

А Оля, закончив работу, направилась в кафе. Цены там были кусачими, и она взяла себе только чай и штрудель, на случай, если Машка не придет и придется платить за себя самой. Но подруга не обманула, явилась даже раньше.

– Что за сиротский стол? – возмутилась она и заказала половину меню. Не забыла и о шампанском, которое они так любили когда-то. Правда, тогда пили «Советское», а сейчас им принесли французское. – Давай за нас! – провозгласила лаконичный тост Машка и залпом выпила шампанское. – Хорошо, – крякнула она и принялась за салат с креветками.

– Машка, ты богиня, – с искренним восхищением протянула Оля.

– Бог – мой пластический хирург. Я же вся сделанная. Мне даже талию ушили.

– А глаза? Они были бледно-голубыми.

– Это линзы. Но при правильном макияже даже мои блеклые глаза играют.

– Ты все же стала моделью «Плейбоя»?

– Туда пока не попала, но снимаюсь. А ты как поживаешь? Выглядишь, кстати, потрясающе!

– Скажешь тоже! – Оля даже обиделась на подругу. Зачем издевается? Ясно же, что она подурнела. Тощая стала, измученная, волосы поредели, и Оля приглаживала их, чтобы собрать в пучок. – Я как кикимора болотная! И такая же зеленая…

– Да это же самый шик сейчас. «Героиновый» называется. В моде худые, бледные, с синяками под глазами. Кейт Мосс стала самой высокооплачиваемой моделью, а она, как я считаю, тебе в подметки не годится. Может, тебе сейчас попробовать? Ты старовата уже для начинающей, но все равно моложе Кейт…

– Нет, Машка, прошло мое время. В семнадцать не взяли в модели, а сейчас и подавно. – И потянув свитер с вырезом вниз, показала растяжки на груди. – На животе такие же.

– Ты родила?

– Да. Сыну год.

– Поздравляю!

Оля горько улыбнулась и кивнула. Машка поняла, что не в счастливом браке ребенок рожден, заказала водочки и велела рассказывать.

* * *

Она стояла перед Машкой в одних трусах. Сначала предстала перед ней еще и в лифчике, но подруга велела снять его.

– Не так все и страшно, – вынесла вердикт она. – Пропорции у тебя отличные, ноги – огонь. Торчат ребра, ключицы, это тоже хорошо.

– А что груди висят? Тоже?

– Можно не снимать лифчика. Только нужно подобрать невинный, подростковый. Будешь делать вид, что стесняешься.

– Машка, я не смогу.

– Ты же в театральный поступала, – напомнила ей подруга. – У тебя под трусами что?

– То же, что и у тебя. Вагина.

– Я про прическу. Как бреешь?

– Никак.

– Надо волосы убрать. Начисто. И лучше не брить их, а воском удалять. Сумеешь? По лицу вижу, что нет, сама тебя запишу к мастеру. И к парикмахеру. – Она повертела Олю, как манекен в магазине. – Худоба тебе идет. Ты как девочка-подросток.

– С растяжками после родов.

– На животе почти не видно, неглубокие. Но можно перекрыть татуировками.

– Ни за что!

– Не настоящими – перманентными. А потом, когда заработаешь, их можно убрать. С сисек тоже, но я бы на твоем месте поставила маленькие импланты. – Она шлепнула подругу по попе. – Одевайся, и пойдем в магазин, купим тебе приличную одежду – моя тебе велика будет.

Натягивая на себя дешевую одежонку, купленную на рыночной распродаже, Оля не сдержала смешка:

– Неужели я все же попаду в этот дивный мир эскорта? Мечты сбываются!

В тот день, когда они встретились после разлуки, Машка не только слушала Олю, но и о себе рассказывала. Они напились. Оставив машину у ресторана, взяли такси и поехали в квартиру подруги. Под стать ей, шикарную.

– Не моя, – сказала она, – арендная. Но через годик у меня еще лучше будет!

Она сбросила на пол шубу, стянула сапоги и пошлепала в комнату, к бару.

– Почему ты пропала? – спросила Оля. Она была трезвее, потому что пила по чуть-чуть. – Ты будто вычеркнула нас из жизни!

– Себя я вычеркнула из вашей. Не хотела, чтоб вы с шлюхой общались.

И рассказала о том, как их, дурочек, обманули. Завезли на виллу, там накачали чем-то и отдали на растерзание озабоченным мужикам. Богатым, естественно, ведь на этом нужно было заработать. Запечатлев девочек на фото и видео, заставили подписать контракты. То есть они все же получили официальную работу в агентстве «Премиум», и им неплохо платили, только они не сопровождали клиентов на светские мероприятия, а ублажали их всеми способами. Но все это происходило на виллах, яхтах, в гостиничных люксах, частных самолетах. В лифтах и туалетах, естественно, тоже, но исключительно элитных отелей и заведений. Согласились на это не все. Две отказались подписывать контракт, и их отпустили. Вот только не с миром. Весь компромат слили родственникам, соседям, сокурсникам. Одна после этого покончила с собой, а вторая вернулась с повинной. Когда от тебя отказались мать с отцом, из универа турнули, а ты уже опозорена, почему бы не заработать на жизнь телом?

Через год всех девушек готовы были отпустить. Никто не ушел. Но все потребовали прибавки зарплаты. Им повысили процент с заказа, а самым лучшим, как сказали бы в СССР, передовикам производства, позволили выбирать клиентов. Машка была из их числа. Но если другие отказывались от самых мерзких, она – от бедных. Зачем ей крепкий, симпатичный балагур, владеющий одной лесопилкой, если можно переспать со старым горбуном, прибравшим к рукам несколько нефтезаводов?

Теперь Машка на вольных хлебах. И занимается именно эскортом, то есть спит не со всеми. Может просто провести время с тем, кто желает засветиться с красоткой, но не имеет возможности ее содержать. За разовый же секс подруга брала столько, что его себе позволить могли только очень богатые люди. И некоторые снимали ее на пару часов, а потом недоуменно пожимали плечами:

– Ты не стоишь тех денег, которые берешь.

– Для случайных мужчин я не стараюсь, – улыбалась в ответ она. – Если станешь моим, я покажу тебе небо в алмазах!

– Не бреши!

– А ты проверь.

Кто-то соглашался и на второе свидание, и тогда-то Машка из кожи вон лезла, все навыки демонстрировала, а научилась она многому, даже, как тайские шоу-гелз, курить вагиной.

– Мне тоже надо этому учиться? – охала Оля. О таком она никогда не слышала!

– Нет, это моя фишка. Свою заимей. А вообще я тебе советую пока ни с кем в кровать не ложиться, присматриваться. Можешь даже девственницу из себя покорчить.

– А что потом? Меня резали при родах, я никак не смогу сыграть целочку.

– Ерунда, – отмахнулась подруга. Она как будто вообще не видела проблем! – Я научу тебя гимнастике Кегеля, и ты так прокачаешь мышцы тазового дна, что сможешь мужские письки в тиски сжимать.

– За обычный эскорт много дают?

– Конечно, нет. Можно сказать, будешь за еду и напитки работать.

– Мне нужны деньги! И я готова спать с любым уродом, лишь бы щедро платил.

– Эй, придержи коней, подруга. Не так это легко, спать с мерзкими мужиками.

– Они для меня все такие, – сухо возразила Оля. – Так какая разница, как он выглядит?

– Тоже верно. Но среди них (и симпатичных, и отвратительных) полно извращенцев. Эти самые щедрые.

– Если безобидные, я готова.

– Ты как пионер, – подивилась Машка. – Но я повторяю, не рвись в бой. Будь некоторое время недоступной. Ты не только адаптируешься, но и цену себе набьешь.

Оля послушала подругу и на закрытой вечеринке, куда та ее взяла, вела себя как божий одуванчик. Но, надо сказать, она не играла. Оля робела в присутствии богатых и влиятельных мужчин, а от их прикосновений вздрагивала, но уже от отвращения. Хорошо, что те не понимали этого и принимали ее за недотрогу.

Тот, кто стал ее первым клиентом, был не так уж плох. Относительно молодой подтянутый банкир. Он был одет с иголочки, дивно пах, носил очки. Нагим выглядел так же хорошо, но он все равно вызывал у Оли омерзение. Когда мужчина начал ее раздевать, она инстинктивно принялась сопротивляться. Это распаляло клиента, он становился требовательнее, грубее. Уже не стягивал, а разрывал одежду. Он заваливал ее на диван, выламывал руки. Оля дралась как фурия, кричала, плевалась. До последнего не сдавалась.

– Это было потрясающе, – выдохнул банкир после того, как кончил. – Если бы не деньги, которые ты от меня приняла, я подумал бы, что ты не согласна на секс и я тебя насилую…

Оля ничего не сказала в ответ. Зачем ему знать правду? Она действительно не хотела секса, хоть и готовилась к нему морально, чувствовала себя изнасилованной. Пусть и за деньги!

С другими клиентами история повторялась. Их прикосновения были омерзительны ей, и Оля всем оказывала сопротивление. Так у нее появилась своя фишка!

* * *

Третий день рождения Ленчика отмечали дома, в Коломне. Оля хотела устроить для сына грандиозный праздник в «Детском мире», парке аттракционов или Московском зоопарке, но тот раскапризничался.

– Хочу дома, с тобой! – хныкал он, не давая себя наряжать для выхода.

– Разве ты не мечтаешь на машинках погонять, паровозиках? – Он мотал головой. – Покататься на лошадках, погладить енотов, слоника покормить? Ты же любишь животных…

– Хочу дома, с тобой.

– Но у меня даже подарка нет. Я думала, мы приедем в магазин, и ты выберешь его себе. В «Детском мире» чего только нет! И я куплю все, что пожелаешь.

– Ничего не надо. Давай тут останемся? Чаю попьем с тортом. А на ночь ты прочитаешь мне сказку.

Таким Леня представлял себе праздник. Дома с мамой. Желательно вдвоем, но Оля всегда приглашала подруг. Она как будто боялась надолго оставаться наедине с сыном.

Иду мальчик очень любил, а Машу боялся. Она напоминала ему ожившую куклу, а именно Барби его колотила девочка в саду. Крупная, злобная, отстающая в развитии, она била всех, но Леню чаще других, потому что была в него тайно влюблена.

– Ты когда от этой халупы избавишься? – спросила Машка, приехавшая первой. В качестве подарка она вручила Лене костюм Человека-паука, в который его тут же переодели.

– Продать нет возможности: отец числится пропавшим без вести. Да и Леня ее любит.

– Просто он другого дома не знает.

– К себе я его перевезти не могу. – Оле один из «спонсоров» снял жилье на Кутузовском проспекте. – Но я бы хотела нанять няню, чтобы она постоянно находилась при Ленчике. Жила бы тут, в квартире, забирала ребенка по вечерам из сада, чтоб он там круглыми сутками не торчал, читала ему сказки на ночь. Нет у тебя на примете приличной женщины, ладящей с детьми? Я могу хорошо ей платить…

– Знаю одну. Как и ты.

– О ком речь?

– О Иде нашей. Она и подходит по всем параметрам, и нуждается в жилье и зарплате.

О да, Ида находилась в трудном положении уже несколько месяцев. После того как их комнату, как и остальные в коммуналке, выкупил какой-то олигарх, девушка осталась без жилья. Отец с матерью, не посоветовавшись с ней, купили себе жилье в Самаре. Отличное, между прочим. И были не против того, чтоб Ида переехала вместе с ними. Смеховы устроились работать на теплоход для интуристов, что ходил от Нижнего Новгорода до Астрахани, и дом на берегу Волги им подходил больше, чем квартирка на окраине Москвы. Ида же категорически не желала уезжать из столицы. Родители выделили ей энную сумму на то, чтобы дочка сняла жилье, и посоветовали найти подработку, поскольку содержать ее до пенсии они не намерены. Тем более что у нее есть гражданский муж.

Но Федор работать был готов только на будущее. То есть учиться так, чтобы впоследствии стать отличным специалистом. Он не мог отвлекаться от гранита науки, который грыз. И пока Ида ничего от него не требовала, Федя был доволен их отношениями. Но стоило девушке начать его «грузить», как от гармонии не осталось и следа.

– Деньги-деньги-деньги, – возмущался он. – Только и слышу о них в последнее время!

– Но мы уже месяц живем в долг. Если не заплатим хозяину, он нас выселит.

– И ладно.

– Как это ладно? На вокзале будем ночевать? Или, как бомжи, в подвале?

– В общежитии института.

– Места распределяют в начале года, а сейчас его середина.

– У друзей можно перекантоваться. Я переселюсь к Борьке с Азаматом.

– А я?

– У тебя богатые подружки, пусть помогут. Ведь это они тебя заразили алчностью! Раньше ты о высоком думала, а теперь только о бабках!

И она обращалась к подругам, занимала деньги, чтобы любимый остался при ней, а не съехал в общагу к Боре и Азамату.

Когда Ида прибежала к Машке и с воем сообщила, что Федя ее бросил, первое, что та спросила:

– Нашел себе богатую, с квартирой?

– Если бы! Нищую, пьющую, тощую, а ведь ему всегда нравились формы!

– Спасать ее собрался? И откармливать?

Ида еще горше заплакала.

– Она без меня пропадет, говорит. А ты самодостаточная, сильная, стабильная…

– Скучная, – подытожила Машка. – Такие, как Федя твой, или прибиваются к богатеньким мамкам, которые будут их холить и лелеять, или находят оторв.

– Мне что, забухать, чтобы он при мне остался?

– Нельзя тебе. В зависимость быстро впадешь. Помню я, как ты в молодости колдырила.

– Тогда вены вскрыть? Эта курва два раза с собой покончить пыталась. От безысходности. И Федя с ней работал как бесплатный психолог, когда практику проходил, так и влюбился.

– Идусик, не дури. Этот мудак не стоит ни одной твоей слезинки, не говоря уже об остальном. Забудь его.

– Это невозможно. Я люблю его!

– А Лялька любила Серго. И у нее от него сын. Но даже она смогла забыть предателя.

Ида горько расхохоталась:

– Смогла? Забыть? Да он по ней танком проехал, и со следами от гусениц на сердце она будет жить до смерти!

– Но она не унывает. И ты нос не вешай. Хочешь, мы и тебя в свою компанию возьмем?

– Э нет, я не хочу становиться бездушной тварью. – Они сами себя так называли, поэтому Идины слова хоть и звучали грубо, но не обижали подругу. – Даже если Федя ко мне не вернется, я сохраню веру в любовь.

С того разговора прошло два месяца. Иду отчислили из института, выгнали из квартиры. Она жила то тут, то там, перебивалась случайными заработками, но в Самару не переезжала. Ее любимый в Москве, значит, нужно находиться рядом, а то он одумается, а она далеко.

Оля послушала Машку и предложила Иде кров и работу. Да, Коломна – это не Москва, но от нее до столицы два часа на электричке. И Леню она любит. А он ее!

– Я смогу побыть Лениной няней только полгода, – ответила подруга. – Потом я восстановлюсь в институте, найду компаньонку для аренды жилья и верну себе свою жизнь. Я обязана достичь успеха! Назло врагам…

* * *

Машка купила себе не одну, а три квартиры! Повезло с клиентом. Им оказался владелец риелторского агентства, специализировавшегося на элитной недвижимости. Машка встречалась с ним регулярно лишь потому, что могла шарить в его ноутбуке, когда тот спал. Выматывала его, чуть подпаивала и, пока мужчинка видел сны, изучала базы. Зная, как наваривается агентство, она связывалась с владельцами напрямую и приобретала их квартиры с огромными скидками. Когда клиент понял, кто мешает его сделкам, попытался Машку прессануть. Но та не зря с авторитетным бандитом изредка спала не за деньги, а «по любви», он быстро с недовольным риелтором разобрался.

Она вообще была очень продуманной женщиной. Ничего не делала просто так. Даже влюбляться умудрялась в выгодных мужиков. Точнее, позволяла себе ими увлекаться. Тот же бандит ей искренне нравился. Она восхищалась его волевым характером, силой, авторитетом. Балдела от сломанного носа и синих наколок. Конечно, это была не любовь в том смысле, какой в это слово вкладывали Оля с Идой, но что-то похожее. Последним ее фаворитом стал молодой политик с Урала. Он был новым человеком в Москве, и Машка умудрилась застолбить его первой. На зависть многим!

– На твоего мистера Пи идет настоящая охота, – предупреждала подругу Оля. Фамилия у политика была Пискунов, и они сократили ее до двух букв, чтоб посторонние не понимали, о ком идет речь. – Все московские шалавы пытаются залезть к нему в койку.

– И как он? Держится?

– Из последних сил. За него Гуля взялась. – Ее звали Айгуль. Наполовину киргизка, наполовину белоруска, красивее ее не было эскортницы на тот момент. И все у девушки было свое, даже грудь. Она уже собиралась на покой, присматривала жениха, а мистер Пи годился на эту роль. Гуля не сомневалась, что сможет очаровать его и развести.

– Спасибо, что предупредила. Я приму меры.

Машка устранила Айгюль быстро и законным путем. На банкете, где были все, подлила ей в бокал рвотное средство. И когда ту вырвало в туалете, бросила в унитаз червей. Самых обычных, купленных в магазине для рыболовов. «Находку» продемонстрировала товаркам.

– Я ни на что не намекаю, – шептала она. – Но у Айгюль, похоже, глисты. И их так много, что они выходят у нее даже верхом…

В тот вечер вся тусовка узнала об этом. Не только те, кто был на вечеринке, но и друзья друзей их друзей. Из первой роковухи Москвы Гуля превратилась в Глисту, от которой шарахаются мужчины. Кому хочется спать с женщиной, исторгающей из себя червей?

Благодаря политику Машка вышла на новый уровень, и когда он впал в немилость и вернулся на Урал, она осталась в тусовке сильных мира сего. Теперь ее основными клиентами были крупные чиновники, среди которых даже один министр затесался.

Оля тоже не могла пожаловаться на жизнь. Плавала она мелковато, но и жила спокойнее. Ленчик так и оставался при Иде. Прошло не полгода, а полтора, а та не сделала ни шагу к успеху. Об институте и возвращении в Москву Ида вспоминала все реже. Ей было комфортно в Коломне, в уютной квартирке Оли, где ремонт, сделанный Серго, все еще был относительно свежим, а забота о Ленчике оказалась только в радость. Она обожала этого мальчишку, но обижалась на подругу за то, что та редко его навещала.

– Он скучает по тебе, понимаешь?

– Я приезжаю при каждой возможности. А сколько подарков привожу! Ты посмотри, какое количество игрушек у Ленчика! Да в их детском саду столько нет…

– Плевать ему на них! Некоторые он даже не распаковал.

В следующий раз Оля привезла щенка. Этому подарку Леня обрадовался. И все равно плакал, когда мать уезжала. Он знал, следующей встречи придется ждать три недели, а то и месяц.