Текст книги "Притворись моей женой"

Глава 14. Несовершенный мир

Аня

Ксюша посылает мне то гневные, то кающиеся смски с периодичностью одна в минуту, требуя немедленно позвонить ей и рассказать в подробностях, как я докатилась до такой жизни, что согласилась стать женой человека, который уже один раз подложил мне свинью. А вот действительно, как?

Я нахожу отражение Бориса в своём стекле и несколько секунд рассматриваю. Красивый мужчина. Про таких говорят «породистый». По сути, он создал мне проблему, а потом героически ее решил, да ещё и снова себе на пользу. Это талант! Прямо браво! А может, я просто никогда в жизни не делала ни одного необдуманного поступка и теперь мне хочется сыграть чужую роль?

Отвечаю Ксюше, что перезвоню позже и чувствую, что в животе начинает урчать от голода. Я прокашливаюсь, стараясь замаскировать некрасивый звук, но желудок напоминает о себе ещё громче.

– Мы можем заехать и где-то поужинать, – Борис отрывает взгляд от дороги.

Он ведёт машину сам. Потому что подпись документов и сборы моих вещей немного затянулись, и Дениса с Ариной пришлось отпустить по другим делам.

– Я бы поела да, – соглашаюсь скромно, потому что глупо игнорировать факт голода.

– Спрашивать, знаешь ли ты хороший ресторан, наверно, нет смысла, – он усмехается и смотрит на меня.

– Да уж… – отвечаю ему смущенной улыбкой. – Сами мы неместные…

– Тогда давай беспроигрышный вариант – пицца? На выезде из города есть, вроде, одна, – он чуть дергает рукой вверх, задирая рукав, и смотрит на часы.

– Хорошо, – киваю головой. – Вы спешите домой?

Я вдруг очень явно ловлю эту неожиданную эмоцию от мужчины.

– Мой сын Василий находится с няней, а ее рабочий день закончен пол часа назад, – он тяжело вздыхает.

И будто в подтверждение его слов телефон на приборной панели начинает требовательно вибрировать.

– Вот! – Борис кивает на экран. – Главная проблема этого города в том, что никто не хочет работать, а уж тем более перерабатывать, – резким движением срывает телефон с подставки, но я перехватываю его рукав.

– Не отвечайте, – Басов удивленно смотрит на мои руки, которые проявили вольность, и я смущаясь прячу их, – извините. Просто, я так понимаю, что мы с вами уже скоро будем дома. Всегда проще поговорить с человеком лично. Или просто добавить денег…

– Ты права, – неожиданно легко кивает Борис и сбрасывает звонок, возвращая телефон на место. – Спасибо.

– Как, кстати, Вася себя чувствует?

– Сегодня утром температуры уже не было, – жмёт печами Борис. – У меня есть свой критерий определения его состояния без термометра.

– Это какой? – я с улыбкой смотрю на профиль мужчины.

– Если есть силы играть в планшет, то почти здоров.

– В этом есть доля истины, – я согласно киваю и замечаю, что машина замедляет ход, сворачивая на парковку небольшого кафе.

– Вместе пойдём? – Борис глушит двигатель и вытаскивает ключи из зажигания. – Или посидишь?

– Посижу. Доверяю вашему вкусу.

– Это ты зря, – он хмыкает и выходит на улицу, хлопая дверью.

Вот на сто процентов согласна, что зря. И в любое другое время я бы, конечно, пошла выбирать пиццу сама, но нельзя упускать этот отличный шанс поговорить наедине с Ксюшей, которая уже вся извелась то ли от волнения, то ли от любопытства. Хочется, конечно, верить, что от первого.

Я только успеваю кратко пересказать подруге события последних часов и дать все контакты, явки и пароли своего нового мужа на всякий случай, как вижу в лобовое стекло, что Борис возвращается в машину.

– Ладно, Ксюш, – говорю скороговоркой, – он уже идёт. Пиши, если что.

Дверь открывается, и я сбрасываю вызов.

– Заказали? – Прячу телефон в сумочку.

– Нет! – Рявкает Борис, плюхаясь на сиденье, а я чувствую, как от него веет адреналином и «потребностью взорваться.»

– Как вообще это жрать можно? – Он с чувством вставляет ключ в зажигание. – Я там немного входы-выходы перепутал. Так вот, возле заднего паренька встретил. Он неспешно докурил, а потом прямо на моих глазах, не моя рук, пошёл накидывать на тесто продукты! – Басов повышает голос.

Приятный голос, отмечаю я, без визгливых нот. Такой хочется слушать, даже когда он в праведном гневе.

– Да уж… – соглашаюсь я.

– Ну! А когда я сделал девушке – администратору замечание, она невозмутимо ответила мне, что, мол, какая разница? Все равно продукт проходит тепловую обработку!

И в этот самый момент я почему-то не сдерживаюсь и тихонько хихикаю, сама же пугаясь последствий. И не зря. Тяжёлый взгляд Бориса впивается в меня.

– Я в чем-то не прав? – угрожающе.

– Нет! – Вспыхиваю. – Просто тяжело вам здесь придётся. Вряд ли где-то найдётся высокий сервис.

– Да при чем тут сервис? Мне нужно хотя бы минимальное соблюдения санпина! И просто так я это не оставлю.

– Борис, – я вздыхаю. – Вы не сможете уволить всех, кто по вашему мнению недостаточно профпригоден. Особенно, если хотите все-таки выиграть выборы. В моём случае – вам просто повезло, а во всех остальных… Город здесь маленький. Тронете одного – лишитесь пятидесяти голосов. Потому что плакать он побежит сразу всем родственникам и друзьям…

Борис стискивает руль. Молчит несколько секунд, глядя перед собой в лобовое, а потом чуть заметно выдыхает.

– Ты права… Но это не значит, что я смирился.

Мы неловко замолкаем. Басов увеличивает громкость на магнитоле, окончательно лишая нас возможности дальнейшего диалога.

Мы сворачиваем с главной дороги вправо на второстепенную. И почти сразу подъезжаем к шлагбауму закрытого посёлка. Учитывая, что в городе очень мало элитной застройки, можно предположить, что теперь моими соседями будет являться весь бомонд города.

Дом Бориса оказывается вторым. Перед нами открываются ворота, и мы попадаем на участок.

Во дворе хорошо освещена только главная дорожка, поэтому хорошо рассмотреть дом у меня не получается.

Я, не дожидаясь, ухаживаний Бориса сама выхожу из машины.

– Давайте позже решим вопрос с чемоданом, – просит напряжённо Басов.

Я согласно киваю, потому что мне тоже кажется, что в доме плачет ребёнок.

– Да, давайте отпустим няню.

Мы поднимаемся на крыльцо и только открываем дверь, понимаем, что нам не показалось.

– Ешь, я тебе говорю! – Доносится злое и истеричное с кухни. – А то планшет твой прямо сейчас выброшу!

– My tummy hurts… – всхлипывает ребёнок, – молоко нельзя…

– Не придумывай! – Рявкает властный женский голос, от которого мне самой хочется вжать голову в шею. – И по-русски говори, цаца столичная. Нечего издеваться…

Я в панике поднимаю глаза на Бориса, и вижу, что он сейчас готов убивать. Да, я бы, наверно, тоже была готова.

Что здесь вообще происходит?

Басов резко выдыхает, сжимает зубы и, не разуваясь, проходит в дом.

Я срываюсь следом. Мы замираем в дверях кухни.

– Вот на голову тебе сейчас эту тарелку надену, – угрожающе нависает грузная женщина пятидесяти лет над уже знакомым мне мальчишкой, а тот, размазывая слёзы, что-то лепечет на английском.

– Василий – билингвист. – Рявкает Борис, прерывая издевательство. – И когда нервничает, а он сильно нервничает, Галина Геннадьевна, если вы ещё не поняли, – Басов переводит дыхание и сжимает дверной косяк пальцами. – Путает слова. Не может говорить на одном языке!

– Борис Дмитриевич! – Охает тётка, плюхаюсь от неожиданности на стул. – Да я есть его пытаюсь заставить, а он просто издевается!

– Он пытается сказать, что он молока у него болит живот. – Басов стреляет глазами в мешанину из молока и гречки, брезгливо морщась. У него лактазная недостаточность. В личном деле это прописано.

Глава 15. Не моя семья

Борис

«Борис, пожалуйста, держите себя в руках! Она все равно не поймёт в чем не права, а вот скандал приклеится надолго…»

Я сам не верю в то, какое успокаивающе-отрезвляюще действие оказывают на меня жаркие просьбы этой ещё вчера посторонней мне девушки. Моей жены сегодня. Кстати, у этого утончения нету противного привкуса, даже несмотря на достаточно большую конечную сумму вознаграждения. Отчего то мне в голову пришла мысль, что Аня согласилась на деньги ради какой-то очень значимой для неё цели. Надо спросить? Мне – нет!

Так вот, про просьбы. Я их выслушал, принял к сведению и поэтому сейчас просто молча выставляю вещи несостоявшейся няньки за порог.

– Борис Дмитриевич, – ноет она, – я ж не знала. Личное дело не успела прочитать, потому что шрифт мелкий. А очки дома забыла.

– Вы считаете, – я даже не секунду замираю от ее вопиющей то ли наглости, то ли тупости, – что после увиденного, я смогу оставить с вами сына?

– Но я – лучшая няня агенства! – Восклицает обижено и с апломбом.

– Вас тоже это пугает? – Не сдерживаюсь я от сарказма и зло прищуриваюсь. – Обязательно поставьте этот вопрос перед начальством «ребром»! – Подаю ей зонтик, но она не берет, демонстрируя, что уходить не собирается.

– Я требую заплатить положенную неустойку за расторжение договора. Ради вас я отказалась от других заказов и считаю, что с моей стороны договор нарушен не был.

В моей голове взрывается тротиловая шашка. Руки сжимаются в кулаки. И мысленно выливаю тетке на голову тарелку молочной каши, смотрю как она стекает по ее второму подбородку за воротник кофты, а потом даю пинок под заплывший углеводами зад.

– Идите на… – проглатываю слово, – с Богом! – Рявкаю. Вышвыриваю на улицу зонт, выталкиваю за плечи скандальную няньку и захлопываю дверь. Фух! В висках звенит ее визгливый голос. Вызываю такси и скидываю ей на телефон номер машины, чтобы точно уехала.

В полном эмоциональном истощении прикладываюсь лбом к стене.

«Как же я устал…»

Чертова белая рубашка давит на горло, и я рву две верхние пуговицы, ослабляя воротник. Скидываю пиджак, на пуфик и закатываю рукава. Теперь ощутимо легче.

Я возвращаюсь в кухню и зависаю в дверях, разглядывая мирно воркующих сына и Аню. Кажется, со вторым знакомством эти двое справились без меня…

Аня поднимает на меня глаза.

– Борис, у вас в холодильнике нет ничего кроме масла и молока. Может быть, нам с вами сходить в магазин? Я бы могла приготовить на всех ужин.

Ужин… Дома. Желудок сжимается. Я не ел домашнюю еду с тех пор, как не стало мамы. Остались только столовые и рестораны. А нет, вру, в те дни, когда Васька с няней жили у меня, я иногда доедал холодный Васькин суп.

– Пап, – слазит с ее колен сын, – Аня мне свёклу купить обещала. Она говорит, что руки от неё потом красные-красные, как у инопланетянина, и не отмываются! – С восторгом заканчивает, а я смотрю на то, как моя новая жена пытается сдержать улыбку.

– Ты сейчас серьезно? – Спрашиваю ее с обвиняющим недоверием.

– Почему нет, – она ведёт своими голыми точеными плечами, а я залипаю взглядом на ее острых ключицах и шее. Что ж такое!

В паху начинает тяжелеть. Почему так остро то на неё а? Ведь баба, как баба, даже понравится мне не старается.

– Пап, – сын подбегает и тянет меня за руку, – Аня сказала, что ты сильно устал, но пожааалуйста. Мне так на улицу хочется и я больше неделю ничего просить не буду! – Преданно заглядывает мне в глаза.

– А вы с няней не гуляли? – Хмурюсь.

– Нет, – грустно качает головой, – она рассказывала кому-то по телефону, как выращивать дома цветы для коз.

– Чего? – Лезут из орбит мои глаза. – Это у кого дома живут козы?

– Я забыл, как они называются, но в мультике их с окна козел ел, – авторитетно определяет ребёнок.

– Очевидно, это – герань, – хихикает Аня, – а мультик «кошкин дом»? – Обращается к Васе.

– Да! – Обрадованно кивает ребёнок.

В моей груди становится больно и горячо. Похоже, что я правда то ещё… раз моего сына так вдохновляет ночная покупка свеклы. Докатились. Жесть.

Аня застыла и смотрит на нас, внимательно ловя детали мизансцены.

– Хорошо, – присаживаюсь перед сыном на корточки и киваю, – покажи пока Ане горло, а я пойду переоденусь и поедем.

– Спасибо! – Счастливый ребёнок подпрыгивает на месте и кидается мне на шею.

Дыхание перехватывает, и в этот самый момент мы встречаемся с Аней взглядами. Ух! Нет! Не смотри на меня так тепло и открыто, девочка. Какая же ты ещё девочка…

Васька, отрываясь от меня, бежит к ней.

Аня чуть наклоняется, чтобы обнять сына в ответ, а я вижу, как красиво и порочно падает ее грудь в лифе платья. Красивая девочка…

Переодеться, принести чемодан и переодеть ее. Нет, я не ревную, не жадничаю, просто идти в супермаркет в вечернем платье неуместно. Да и прохладно уже.

«Ага» – ехидничает мой внутренний голос, – «паранджу на неё надень и дома запри. А главное, не забывай, с каким великим удовольствием она получит от тебя бабки через три месяца и пойдёт своей дорогой.»

Черт! С чувством захлопываю входную дверь, чтобы хоть как-то выплеснуть своё хреновое настроение.

Глава 16. Почти как семья

Аня

Резкая просьба Бориса «переодеться» меня удивила. Конечно, лаконичное платье-карандаш и пиджак – несколько странный выбор для похода в супермаркет, но смена одежды – это время, а мы все голодны. К тому же, я немного теряюсь, не зная, как мне положено выглядеть. Надеть что-то из своих привычных вещей или все-таки из того гардероба, который подобрала мне Ариель.

За дверью комнаты слышится возня и робкий стук.

– Входите… – Отзываюсь.

Как я и предполагала, в дверном проёме появляется Васина макушка.

– Папа просил спросить, скоро ты или нет, – он немного смущается, косится на мой чемодан, но вопросов не задаёт.

А я не начинаю объясняющего разговора, потому что Борис должен рассказать всю ситуацию сыну сам.

– Заходи, – хитро прищуриваю глаза и маню мальчика рукой. – Как думаешь, что мне надеть? Вот этот костюм или джинсы с футболкой?

– Костюм. – Уверенно кивает ребёнок. – Ты в нем, как принцесса восточная будешь. А папе такие сильно-сильно нравятся. Мы этой зимой в Эмираты ездили, он все время говорил маме, что местные тетеньки – красивые, а она, как… – он хмурит брови. – Забыл слово…

– Да и не важно, – по контексту я догадываюсь, что обозначал Басов бывшую гражданскую жену не самым лестным определением и быстро перевожу тему разговора. – А какое блюдо у твоего папы самое любимое?

– Макароны длинные такие, – разводит в стороны руки парень, – с ветчиной и сыром. А ещё блины со сгущенкой.

– Поняла, – хитро подмигиваю ему, – ну беги, скажи папе, что я спускаюсь.

Мальчик скрывается за дверью, а я надеваю рыжий шифоновый костюм. Несмотря на яркий цвет, образ получается очень женственным, только нитки жемчуга на шее не хватает, но я выхожу из положения и повязываю косынку.

Спускаясь вниз по лестнице, волнуюсь. Мне необъяснимо становится важна реакция Бориса на мой внешний вид.

Вот он помогает сыну завязать ботинки и, услышав стук моих каблуков по лестнице, вскидывает глаза…

Меня обдаёт, просто сносит двумя секундами неприкрытого мужского восхищения, которое потом очень умело и быстро Борис прячет за маской равнодушия и вежливого «ты отлично выглядишь, поехали.»

В выборе продуктов Басов участия не принимает, зато молча катает коляску за мной и Васькой между рядами. В молочном отделе я ловлю себя на ощущении, что за нами по пятам следует эффектная платиновая блондинка. Стук ее металлических набоек сопровождает нас практически от самого входа. Конечно, возможно, ей просто по пути, и я зря надумываю на человека.

Мы с Васей медленно перемещаемся в отдел консервов, а Борис немного отстаёт, отвечая на сообщение в телефоне.

– Мужчина, – раздается манерное за моей спиной, – простите, пожалуйста, вы мне не поможете?

– В чем проблема? – Я слышу недружелюбный тон Басова.

– Не могу достать вон ту баночку кукурузы.

Я оборачиваюсь и, делая вид, что читаю этикетку, наблюдаю за дальнейшим развитием событий. Так, значит мне не показалось.

Отмечаю про себя, что подкатила к моему новому мужу женщина красивая, а вот следующая мысль мне совершенно не нравится. Такой мужчина, как Борис вряд ли будет жить три месяца без интима. Что если он ей не откажет? Как должна буду я себя вести в этой ситуации? Почему-то эту тему мы не поднимали…

«Да ну глупости!» – Одёргиваю себя Басов не будет ставить всю предвыборную кампанию под угрозу ради пятиминутного удовольствия. Он же не озабоченный мальчишка, в конце концов!

Но пока я размышляю о насущном, Борис кивает женщине, расплываясь в дежурной улыбке.

– Конечно, помогу.

Отходит от нашей тележки, берет порожек, который используют мерчендайзеры для раскладки товара, и ставит его перед девушкой.

– Прошу вас. Только мне тоже достаньте, пожалуйста, колено шалит на погоду. Сам не могу.

Я мысленно аплодирую Басову, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос. Потому что приветливая маска барышни стремительно стекает с лица, а ее глаза начинают гореть мстительным, недобрым огнём.

Господи! Ну что он за человек!

– Побежали спасать папу, – отдаю Ваське две упаковки сливок, и мы быстро возвращаемся к Борису.

– Родной! – Я притворно округляю глаза. – Ну зачем ты сам собрался доставать банку. Побереги ногу.

Я делаю шаг на первую ступень подставки, и чувствую, как горячие мужские руки обхватывают и крепко сжимают мои бёдра.

– Спасибо, милая, я тебя подержу.

Мое сердце начинает биться быстрее, во рту пересыхает, голову ведёт. Что он себе позволяет?

Нужно поскорее увеличивать между нами дистанцию!

Я хватаю с полки первую попавшуюся банку и делаю шаг назад, соскальзывая прямо в мужские тесные объятия. В нос бьет одеколон, смешанный с запахом мужского тела. Я чувствую, как моя грудная клетка ходит «ходуном» задыхаясь, потому что ей хочется впустить в себя этот аромат как можно глубже.

Где-то на границе восприятия остается небрежное фырканье и стук каблуков.

– Я ненавижу кукурузу, Аня, – Борис хмыкает мне в ухо. – Придётся поставить на место. Тем же способом.

Я отпихиваю от себя Басова, намереваясь, если уж не стукнуть его банкой по голове, то уж точно высказать все, что я думаю о его неприличном поведении, как справа от нас раздается громкий хлопок.

Мы одновременно вздрагиваем, вспоминая про ребёнка.

– Я случайно! Я не знал! – Испугано округляет глаза мальчик, и переминается ногами среди разлетевшихся по полу от взрыва пачки чипсов. – Я дырочку хотел сделать и одну штучку достать…

Слезно смотрит на отца.

Губы Бориса растягиваются в тонкую линию.

– Придётся убрать. – Он констатирует коротко.

– Да… – кивает ребёнок и опускает плечи.

А дальше я в полном шоке наблюдаю, но не вмешиваюсь, как отец с сыном находят администратора, берут у него веник, совок и заметают происшествие.

– Борис, – я осторожно трогаю его за рукав, – может быть, нужно купить Васе чипсы. Мне кажется, он заслужил.

– Награждать человека за то, что он убрал за собой то, что натворил… Ммм… – он усмехается одними губами, оставляя глаза серьёзными, – Вы – рассуждаете, как великолепный экземпляр среднестатистического избирателя, Аня.

Борис разворачивает тележку и катит ее в направлении кассы. А я остаюсь хлопать глазами и обтекать, не находя чем парировать это утверждение. И единственное, что я позволяю себе в качестве протеста, это подойти к полке с кукурузой и взять аж три банки самой дорогой. Я – просто мастер саботажа, ага!

Глава 17. Ужин

Борис

– Я на столько тебе неприятен, – смотрю на то, как ловко Аня мешает соус в двух кастрюльках одновременно, – что даже ужин готовишь раздельно. Хочешь отравить?

Она кидает на меня грозный взгляд.

– А смысл? Взять то нечего… – тянет ехидно и жмёт плечами. – К тому же, мне было бы проще вас просто не спасать.

– Резонно, – киваю головой. – Так что тогда? Слабительное, афродизиаки…

– Пффф… – перебивает она меня. – За вами и без последнего, только пальцами щёлкните…

Я с наслаждением смотрю, как ее щёчки покрывает лёгкий румянец.

– А вот за комплимент спасибо, – киваю.

– Это не комплимент! – Аня взмахивает лопаткой, и горячие капли соуса разлетаются по столешнице.

Я собираю несколько из них пальцем и облизываю.

– Ммм… Вкусно…

– Я имела в виду, что вы успешно провоцируете всех дамочек в активном поиске. Видимо, какие-то особенные феромоны выделяете, и без афродизиаков.

– Этот феромон называется – «запах денег и власти», дорогая. – Я хмыкаю и складываю руки на груди, приваливаясь спиной к холодильнику. – При чем действует он на всех одинаково, независимо от пола.

– Это смета и сливки, – смущенно бурчит Аня. – Для Васьки соус отдельно на сметане.

– Хорошее решение, – я одобрительно киваю. – Обычно сыну приходится есть голые макароны. Он будет счастлив.

Аня выключает плиту, и делая вид, что очень занята, а меня не существует, начинает раскладывать щипцами макароны по тарелкам.

– А почему ты ушла от мужа, Аня? – Я ловлю девушку с вопросом в тот момент, когда ее руки пусты, и нечем закрыться.

Она вздыхает и вынуждено поднимает на меня глаза.

– Наверно, это не ваше дело.

– И все же, Ань…

– Мы не сошлись взглядами на жизнь. От слова «совсем».

– А если поконкретнее? – Я давлю интонацией.

– Он наделал долгов, не брезговал алкоголем и однажды меня ударил! – Выпуливает на одном дыхании и впивается блестящими глазами в мое лицо, считывая реакцию. – Тогда теперь вы. Чем таким вам не угодила мама Васи, что ее даже замуж не позвали?

Подача от девушки на столько неожиданно агрессивна, что я даже теряюсь. А самое неприятное в этой ситуации, что Марина кому-то ответила бы про меня так же. Только без долгов.

Шокированное молчание затягивается, я не нахожу, что сказать…

– У Марины контракт, – отвечаю официальную правду. – И по его условиям она не имеет права быть замужем, чтобы не портить образ модели.

– Какая дикость… – вздыхает Аня. – Разве женщина перестаёт быть менее красивой от того, что имеет мужа и ребёнка?

– Она становится менее доступной. – Озвучиваю девочке совершенно иную логику. – Муж – это официальное препятствие, а когда его нет, каждый мужчина может примерить на себя женщину.

– И вас это устраивало? – смотрит на меня с сомнением.

Устраивало? Мне хочется пожать плечами. Скорее было все равно. И да, в какой-то мере льстило, пока я был уверен, что спит Марина только со мной.

– А когда кушать будем? – В кухню, прерывая нашу неаппетитную тему, залетает Васька и залезает на стул. – А то у меня животик урчит.

– Вот прямо сейчас и будем, – отзывается Аня и пододвигает к нему тарелку. – Приятного аппетита. Кушай осторожно, очень горячо.

– А мне? – Я сажусь за стол.

– Не боитесь? – Прищуривается.

– Папа, не бойся, – затягивает макаронину в рот сын, – очень вкусно!

– Ну раз ты рекомендуешь… – подмигиваю сыну.

– Приятного аппетита, – Аня ставит передо мной тарелку и тоже садится за стол, выбирая место поближе к Васе.

Где-то на фоне в доме работает телевизор с мультиками, мой желудок и нос удовлетворены вкусом и запахом ужина полностью. Никто не истерит и не выедает тупой болтовнёй мозги. А ещё мне нравится, что отсутствует этот противный до оскомины на языке стук нарощенных Марининых ногтей по экрану. Для неё фотки и виртуальный мир оказались гораздо важнее реального. Она его просто скрыла от всех, как вкладку «личные данные» в соцсети.

Я пытаюсь представить на месте Ани бывшую жену, и не могу. Не вяжется.

– Спасибо! – Встаю из-за стола и отношу свою пустую тарелку к раковине.

– Я сейчас чайник поставлю, – Аня встаёт следом за мной, – а вы, – чуть понижает голос, – отведите сына спать. А то он уже носом тарелку клюеет, а заодно как-то объясните мое положение.

– Хорошо, – оборачиваюсь на Ваську, отмечая, что Аня права. Парень спит на ходу.

– Пойдём, сын, – хлопаю его по плечу. – Чистить зубы и в кровать.

– Ну, пааап, – тянет капризно. – А давай я завтра просто долго зубы почищу, а сейчас не буду.

– Хм, – я показательно хмурюсь. – Да не чисть. Аня тебе на завтрак манной каши сварит.

– Фууу! – Протестующе оживает сын. – Почему?

– Ну зубы ж за ночь выпадут, их микробы съедят. Нечем будет тебе другую еду жевать.

– Да вы перерожденный сказочник, – проходя мимо, Аня мстительно возвращает мне комплимент. – Большой опыт не пропьёшь.

Внутри меня вспыхивает какая-то странная, давно забытая игривая эмоция, и я ощутимо щипаю Аню за бок. Зараза!

– Ай! – Шокированно взвизгивает, а я делаю вид, что совершенно не при чем.

– Я уже не чистил много раз. – Бубнит на фоне ребёнок, но встаёт из-за стола и направляется к выходу – Ничего не выпало.

– Папа говорит правду, – приходит мне на помощь Аня. – Если не чистить ротик, то микробы будут размножаться, и заболят не только зубы, но и горлышко.

– А ты у меня в горлышке тоже микробов видела? – Сын заинтересованно склоняет голову в бок.

– Видела, – кивает. – Микробы вообще есть везде. Они бывают хорошие и плохие, и если сейчас ты будешь умником и пойдёшь спать, мы с папой подумаем, как тебе их показать.

– Правда, пап? – Заглядывает мне в глаза.

– Правда, – сдаюсь, ещё даже не представляя чего мне это обещание будет стоить. Надеюсь, что просто денег.