Текст книги "Черный бархат"

Патриция Уилсон
Черный бархат

Об авторе

Патриция Уилсон родилась в Йоркшире. Выйдя замуж за друга юности, она прожила несколько лет в Сингапуре и в Африке, где работал ее супруг. В последние годы она проводит большую часть времени в Испании или на юге Франции. В прошлом учительница, Патриция Уилсон оставила карьеру педагога после ошеломительного успеха на литературном поприще и целиком посвятила себя писательской работе. Общий тираж ее книг, изданных во многих странах мира, достиг 18 миллионов экземпляров. Патриция начала писать еще в юные годы: сочиняла рассказы для детей, детективные повести, исторические романы. Истинное призвание она нашла в жанре любовного романа. Книги, принадлежащие ее перу, свидетельствуют о глубочайшем интересе писательницы к людям и о ее тонком понимании сферы личных отношений. В серии «Скарлет» выходит уже второй роман Патриции Уилсон; всего же она создала более сорока произведений этого популярного жанра.

ПРОЛОГ

Аккуратные трехэтажные особнячки симметрично тянулись вдоль улицы, отделенные от тротуара и проезжей части изгородью из вечнозеленой бирючины и низкими деревянными воротцами. Дома, укрывшиеся от любопытных взоров за крохотными садиками, выглядели вполне уединенными и уютными. Ворота и входные двери в темноте не различались по цвету, разумеется, если только они не были покрашены белой краской.

Шоссе, рассекающее ряды строений, после дождя походило на серую шелковую ленту, убегающую от назойливых фонарей в безмолвный мрак пустыря, разделяющего жилые кварталы этой окраины Лондона.

Черноту позднего вечера, окутавшую крайнее здание, несмело рассеивал тусклый свет, который пробивался из-за шторы на окне верхнего этажа. Это не могло не показаться странным: фасады соседних строений светились огнями люстр и голубых экранов, особенно ярко там, где не занавесили окна. И наблюдая, как люди входят в комнату, разговаривают или же подсаживаются к своим близким, собравшимся вокруг телевизора, прохожие невольно проникались ощущением домашнего тепла, безопасности и покоя.

И только этот, самый последний, особняк, погруженный во тьму, казался отчужденным и угрюмым. Кустарник, отделяющий его от другого дома, сильно разросся: очевидно, его уже давно никто не подстригал. Продраться сквозь него не представлялось возможным даже при большом желании. Сквозь бетонные плиты садовой дорожки выглядывали наружу пожухшие сорняки, лишенные жизненных соков ранними заморозками.

Освещенная комната наверху была обставлена очень скупо, а жалкая мебель, имеющаяся там, угнетала своим убогим и старомодным видом. В шкафу висело на вешалках всего несколько платьев, а возле поцарапанного трюмо стоял обшарпанный стул с прямой спинкой.

С потолка сиротливо свисала голая лампочка, зато новая настольная лампа на трюмо хорошо освещала лицо женщины, сидевшей напротив зеркала. Она накрасила ярко-красной помадой губы и уставилась на свое отражение. Броский цвет рта подчеркивал мертвенную бледность лица, красивого, но абсолютно невыразительного. Обведя с той же тщательностью, что и губы, черной тушью тонкие брови, отчего ее лицо, лишенное естественных оттенков, окончательно обеднело и потерялось, она аккуратно надела на помаду колпачок, положила тюбик на столик, привычным движением пригладила черные волосы и ловко застегнула на них широкую бархатку с бахромой, ниспадающей на ее белый лоб. Эта черная бархатная лента отлично сочеталась как с ее волосами, так и с коротким черным бархатным платьем, высоко открывавшим ее длинные точеные ноги.

Она встала и надела черный плащ, переливающийся так, словно сшит он был из клеенки той же длины, что и платье.

Напоследок она вытянула из комода ящик, извлекла из него тонкий острый кинжал жуткого вида и, задрав подол, засунула его под эластичную подвязку – черную, как и весь наряд, облегающий ее стройную фигурку.

Одернув платье, женщина провела руками по бедрам и, убедившись, что все нормально, снова посмотрела на себя в зеркало. Она выглядела несколько эксцентричной и одновременно беззащитной. Оставшись довольна собой, что было заметно по надменно опустившимся уголкам ее красных губ, женщина надела темные очки, спрятав за ними глаза, погасила свет и вышла из комнаты.

Ничуть не обескураженная темнотой, она спустилась по лестнице, громко стуча высокими каблучками по деревянным ступенькам и еще громче по кафельному полу холла на первом этаже, и захлопнула за собой входную дверь – стук гулким эхом разнесся по опустевшему дому.

Она привычно затворила калитку сада, повернулась спиной к двум ровным рядам домов и направилась в сторону огней города, сверкающих за мрачным пустырем.

Засунув руки в карманы блестящего черного плаща, она размеренной походкой спокойно вошла одна в темноту ночи, не выказывая ни малейшего страха, вопреки всей своей кажущейся уязвимости и незащищенности, и вскоре исчезла из виду.

ГЛАВА 1

Самолет продолжал свой ночной полет, но Дэну Форресту все было известно наперед и без сообщения капитана.

– Температура воздуха – двенадцать градусов тепла по Цельсию, кратковременные дожди… – звучал в салоне уверенный мужской голос.

Дэн уже не слушал его: голова раскалывалась так, что, казалось, вот-вот отвалится вообще, и сводка погоды его не интересовала. Он более или менее представлял, какова сейчас его собственная температура. Даже приглушенный свет резал ему глаза. Короче говоря, дела были плохи, и он понимал это.

– Вам лучше, мистер Форрест?

Над ним озабоченно склонилась стюардесса, довольно милая девушка. В нормальном состоянии он непременно приударил бы за нею, но теперь ему было не до флирта. Его утешало только то, что она не равнодушна к его самочувствию и не позволит ему умереть. Девушка возилась с ним все минувшие два часа и видела, что состояние его вызывает тревогу.

– Пока еще живой, – промычал он. – Когда мы приземлимся? Я прослушал объявление капитана и разобрал только самый конец, о холоде и дожде.

– К вечеру в Лондоне всегда холодает. Погода вообще не баловала нас на этой неделе, но в ближайшие дни ожидается потепление. Предупредительное табло загорится через пять минут. Не желаете еще глоток бренди? – Она с тревогой взглянула на Дэна. – Самое время взбодриться! В таких случаях бренди иногда помогает.

– Как мертвому припарки, – пробормотал Дэн. – Но хуже все равно уже не будет, налейте двойную порцию!

Он посмотрел в темный иллюминатор. Какого черта он здесь забыл, отменил важные встречи и смешал график работы? Мог бы остаться в Нью-Йорке и приступить к чтению лекций, не откладывая их на «потом». Не хватало ему только заболеть! Хворать он вообще не любил, но, похоже, на сей раз придется поваляться в постели денек-другой, хочется ему того или нет.

Он еще не оправился после депрессии, а на него уже свалилась новая напасть. Он понял это, вытерпев с горем пополам до середины полета, и пожалел, что не лежит сейчас в своей постели, вокруг которой носится, словно курица с яйцом, Мэри Лу, его заботливая чернокожая служанка. Вместо этого ему предстояло очутиться в промозглом Лондоне, полумертвым и совершенно неуверенным, что он выкарабкается из беды. Так какого же дьявола его сюда занесло?

Впрочем, подумалось ему, он отлично знает, зачем отправился в Лондон. Этот город нравится ему, несмотря на дожди и слякотную погоду в это время года. И в Англию он полетел не столько ради своей новой книги, сколько для того, чтобы снова побродить по любимому городу, предаваясь воспоминаниям.

К тому же он соскучился по общению с Мартином Ньюменом, с которым крепко подружился со времени издания в Англии своих первых книг. А юная Дженни, несмотря на всю ее взбалмошность и непредсказуемость, всегда умиляла и забавляла его, хотя порой ее проказы и шутки ставили его в неловкое положение.

Он усмехнулся, но тотчас же болезненно поморщился от резкой боли в голове. Взяв дрожащей рукой у стюардессы рюмку, он с робкой надеждой подумал, что бренди поможет ему унять ломоту в суставах, хотя обычно почти не пил.

– Может быть, вызвать "скорую помощь"? – с тревогой спросила девушка, но Дэн скептически покачал головой.

– У меня обыкновенный грипп, а не чума, милочка. Спасибо за заботу, но меня встречают. Отлежусь в постели ночь и утром буду в полном порядке!

Она неуверенно кивнула и ушла за мгновение до того, как вспыхнуло табло. Он пристегнулся ремнями безопасности с ловкостью бывалого пассажира и с горькой усмешкой поймал себя на мысли, что не собирался провести эту ночь спокойно, уж в любом случае не думал, что ему придется спать в одиночестве. Перед вылетом из Нью-Йорка он позвонил Антонии: она не забыла его, хотя прошел уже год, но вряд ли теперь обрадуется встрече с бациллоносителем. А на участливую сиделку типа Флоренс Найтингейл она нисколько не походит.

Впрочем, все это пустяки. Его встретит Мартин и доставит в отель, где можно будет наконец лечь и уснуть, разумеется, если он доживет до этого, а не помрет в полете. Даже сидеть сейчас трудно, а каково же будет идти? Пожалуй, зря он не попросил заказать для него по рации кресло-коляску. Его тетушка Люси всегда именно так и поступала, хотя вполне могла обходиться и без этого. Она говорила, что так меньше хлопот, и была, как всегда, права, старая лиса.

Пожалуй, еще никогда не ждал он с таким нетерпением встречи с Мартином.

– Извини, что я вешаю на тебя эту обузу, Хелен, – озабоченно произнес Мартин, собирая в дорогу портфель. – Обычно я лично встречаю Дэна. Но сегодня его самолет приземляется одновременно с прибытием на вокзал поезда Дженни. Поэтому нашего гостя придется встретить тебе.

– Не волнуйся, – улыбнулась Хелен. – Никаких срочных дел у меня на сегодня не предвидится. Признаться, я даже рада: ведь все равно мне предстоит работать с ним на следующей неделе. Познакомимся чуточку пораньше! Буду знать, как вести себя с этой знаменитостью!

Уловив иронию в ее голосе, Мартин поморщился.

– Только не верь досужим сплетням о нем, Хелен! Я знаю Дэна Форреста уже много лет; он не обращает внимания на газетные домыслы, напротив, считает, что скандальная известность даже способствует быстрой реализации книг. Злословием его не прошибешь, не из того он сделан теста! Ему все по плечу.

Хелен с легкой досадой подумала, что в таком случае американец мог бы и сам добраться на такси до гостиницы. Зачем же непременно его встречать в аэропорту?

– Мне всегда казалось, что читатели раскупают книги, если они хорошо написаны, – усмехнулась она.

– Чепуха! – воскликнул Мартин, метнув в нее скептический взгляд практика. – Капелька скандальной известности никому не помешает. А уж Дэну Форресту ее не занимать.

– Тогда зачем же он прилетает?

– Откровенно говоря, ради меня. – Мартин нахмурился. – При его непосредственном участии в продаже книги, мы выручим больше наличных денег. Разве это плохо? Дела в книжном бизнесе обстоят далеко не радужно. Так или иначе, Дэну очень нравится Лондон. Когда-то он жил здесь, и у него осталось в Англии много друзей. По-моему, Дэну потребовался повод, чтобы повидаться с ними. Не забывай, что он автор новой книги, которую мы выпускаем, и не только мой друг, но и наш деловой партнер. Окружи его особым вниманием!

Он взглянул на часы.

– Послушай, я должен бежать, иначе Мо вполне может и запаниковать: ей все еще кажется, что Дженни совсем несмышленая малышка.

– Уходя уходи! Не волнуйся, я встречу мистера Форреста и отвезу его в гостиницу. А вот уж обо всем остальном ты сам побеспокойся! Можешь проведать его позднее и уберечь от новых сплетен.

– Не выйдет! – рассмеялся Мартин. – Дэн, насколько я его знаю, никого не примет до утра: все дни и ночи у него распланированы заранее.

Хелен сдержала презрительную гримасу, помня, что речь идет о его личном друге, исключительно важном для издательства. Пусть до среды Дэн Форрест проводит свои дни и ночи, как сам того захочет. Она возьмет его под крыло в среду, а пока он ее не волнует. Взяв пальто, Хелен спустилась в вестибюль и, заметив снаружи дождь, накинула его и побежала к машине. Длинные ноги помогли ей быстро одолеть расстояние, однако, она все же успела промокнуть, что усугубило нарастающее раздражение. И за какие грехи послал Бог ей эту ношу? Зачем ей Дэн Форрест?

Хелен поджала губы и нахмурилась, следя за дорогой, когда выезжала с парковки задним ходом, и четко вписалась в поток машин. Встречать на аэровокзале американского писателя и сопровождать его на приемах и презентациях не входило в ее служебные обязанности. Однако ей все равно это поручили, хотя письменный стол в ее кабинете и был завален рукописями других авторов. Теперь все они будут пребывать в неведении о судьбе своих творений, пока редактор, забросив все дела, вынужден угождать именитому плейбою. Вся эта возня раздражала Хелен.

С другой стороны, Мартин являлся не только ее боссом, но и добрым другом, как и его жена Маргарет. А их дочка Дженни не настолько повзрослела, чтобы обратить внимание на дождь, пока папа и мама за руку не уведут ее с улицы домой. Все складывалось к лучшему: по крайней мере, она будет знать, чего ей ожидать от Дэна Форреста в среду, решила Хелен.

У нее оставалась надежда вовремя приехать в аэропорт, а вот Мартину не мешало бы поторопиться, если он не хочет разозлить Маргарет. Вспомнив о жене шефа, Хелен улыбнулась: лишь влюбленным дано понять, почему Маргарет позволяет мужу называть ее прозвищем Мо. Мартин живет только ради нее и дочери. В голове Хелен это совершенно не укладывалось, сама она ставит на первое место в жизни работу. Укрывшись за прочными барьерами, Хелен никого не подпускала к себе на опасно близкое расстояние, и это ее вполне устраивало. Притормозив у светофора, она взглянула на часы: из-за пробок поездка затягивалась, писатель, вероятно, нервничает. Время он, разумеется, скоротает, заигрывая с девушками.

Хелен помрачнела: она наслышана о похождениях мистера Форреста, но едва помнит его в лицо. Впрочем, если и дальше она будет ползти по магистрали как черепаха, к ее приезду в аэропорт все остальные пассажиры разъедутся, следовательно, узнать писателя не составит особого труда. Любопытно, как он перенесет вынужденное топтание на месте? Ее за это винить, естественно, нельзя, ведь Мартин перепоручил ей встретить гостя только в последнюю минуту. Так что пусть этот высокомерный донжуан чуточку позлится, все равно у нее железное оправдание. А Мартин обязан сказать ей спасибо за то, что она согласилась исполнить его просьбу, другая на ее месте могла бы и не пойти ему навстречу. И никто бы не осудил ее за это!

Пройдя таможню, Дэн озирался по сторонам, высматривая в толпе Мартина, однако, того нигде не было. Дэн не удивился и не обиделся: голова у него раскалывалась, он уже почти ничего не соображал и не видел. Зажмурившись от нестерпимой боли, он затрясся от озноба, хотя в зале было тепло. Сейчас хорошо бы повиснуть у Мартина на плече и вообще не поднимать голову, подумалось Дэну. Впервые в жизни чувствовал он себя так скверно, что потерял уверенность в себе. В это мерзкое ощущение ему даже не хотелось верить.

Итак, Мартина среди встречающих не было. Осознание данного печального факта пришло к Дэну не сразу, а постепенно, после того как спустя значительное время никто его не окликнул и не позаботился о нем. С этим трудно было смириться. Вся его сознательная жизнь, предшествующая нынешнему моменту, протекала исключительно ровно и гладко, без досадных сбоев, лишних усилий и малоприятных обязательств. Целиком отдавшись интеллектуальной работе, Дэн не замечал вокруг себя второстепенных мелочей и несущественных обстоятельств.

Потрясенный этим открытием, он наклонился к стене и попытался обдумать свои дальнейшие конкретные действия. А что, если попытаться самостоятельно добраться до отеля на такси и подняться в свой номер? Не мог же Мартин провалиться сквозь землю, но заказав его? В голове у Дэна грохотали отбойные молотки, ноги подкашивались, так что о том, чтобы самому забрать багаж, не могло быть и речи. Дэн живо представил, что случится, если он попробует это сделать. Оставалось одно: умереть, не сойдя с этого места!

– Мистер Форрест!

Голос, раздававшийся из громкоговорителя, разбудил у Дэна легкий интерес, поскольку прозвучала его фамилия. Подобное воззвание из вакуума ему уже доводилось слышать не раз, когда он спускался по трапу в этот суетный мир, где никто не протянет человеку руку помощи, даже если он помирает у всех на глазах.

– Мистер Форрест! Вас просят пройти к главному входу!

– Но как, черт побери? – громко спросил Дэн вслух, вызвав косые взгляды окружающих. Он здесь не впервые и посему ясно представлял, как выбраться наружу. Но до главного входа требовалось отшагать с полсотни миль – так, по крайней мере, ему теперь казалось. А на это у него уже не оставалось сил. Тем временем занудный голос из динамика монотонно призывал его к активным действиям. У Дэна зазвенело в ушах и заломило в висках. Но пора собраться с духом.

Он выпрямился и шагнул вперед, не отходя на всякий случай далеко от стенки. Если ему удастся дойти в вертикальном положении до дверей, он соберет остатки сил и убьет Мартина за все свои муки. Просто задушит его, утешаясь мыслью о том, что они умрут вместе, друзьями до гроба.

Но Мартина у выхода не оказалось. Голос из динамика умолк, и Дэн остался возле дверей один, покачиваясь на ватных ногах и ничего вокруг не различая.

– Мистер Форрест?

Это был уже другой голос, и прозвучал он чуточку резче и с легким укором. Дэн удивился: кажется, он пока не нарушил никаких общепринятых норм. Более того, на него несчастье свалилось, и он был уязвлен подобным тоном. Определив на слух источник звука, он повернулся к нему лицом, опасливо поведя головой, готовой свалиться с плеч, и застыл от изумления.

Перед ним стояла женщина. Будь он в нормальном состоянии, она наверняка заинтересовала бы его, но сейчас не вызвала никаких эмоций. Он видел лишь какое-то расплывающееся пятно, чем-то смутно напоминающее дамское пальто.

– Я – Хелен Стюарт, мистер Форрест! Мистер Ньюмен не смог встретить вас лично и поручил это мне. Он просит вас извинить его. Я подброшу вас в отель на своей машине, а мистер Ньюмен свяжется с вами позже.

Она бодро протянула ему руку, но Дэн не пожал ее: попытайся он сделать это, он все равно бы промахнулся. Голос незнакомки звучал холодно и отстраненно, напрочь лишенный участия и заботы. Он уходил в небытие, умирал у нее на глазах, а ей на это было наплевать.

Она раскачивалась перед ним, не пытаясь стоять ровно, черт бы ее побрал! И разговаривала совершенно отчужденно! Но у нее имелся автомобиль, он отчетливо это слышал. Машина врезалась ему в память, как луч света. Если ему удастся дойти до нее, он сможет наконец-то сесть. Умирать так с комфортом!

– Отлично, – хрипло пробормотал он. – Захвати мой багаж, милашка!

Хелен уселась за руль, тяжело дыша от возмущения, и уставилась вперед, на шоссе. Она довела гостя до машины, и он бесцеремонно плюхнулся на переднее сиденье рядом с местом водителя, оставив все прочие заботы ей. Он не произнес ни слова. Она вынуждена была сама взять у носильщика его чемоданы, уложить их в багажник и осторожно, но решительно оттолкнуть пассажира, занявшего, помимо своего, и половину ее сиденья. При этом глаза его оставались закрытыми.

Ей хотелось грубо выпихнуть его из салона. От ярости ее трясло. Великий Дэн Форрест, лауреат литературной премии, любимец прессы и близкий приятель Мартина, был мертвецки пьян. Упав на соседнее сиденье, словно мешок с неприятным содержимым, он наполнил машину ядовитыми парами бренди.

Хелен настолько разозлилась, что пока не подумала, как она втащит его в номер без посторонней помощи и не вызывая к себе внимания. Он был чересчур огромен и тяжел. Хорошо еще, что он спал, а не буянил, как другие пьяницы. Начни он вытворять глупости или угрожать ей, она вытолкнула бы его из автомобиля и бросила на произвол судьбы. Мало того что ей его навязали, оторвав от других важных дел! Так он еще едва держится на ногах! Вот так подарочек ей сделал Мартин!

Когда она остановилась возле гостиницы, он даже не попытался выбраться на улицу. Он просто спал, окутанный винным облаком, и Хелен ничего другого не оставалось, как сходить за помощью в отель. Он был не из дешевых, вернее, относился к разряду возмутительно дорогих! И если администрация дорожила клиентами, то вполне могла и втащить одного из них в фойе даже в пьяном виде. Этот тип здесь, несомненно, отлично известен, так что вряд ли его состояние кого-либо удивит. Нет, терпеть и дальше все это Хелен не собирается!

Но приблизившись к стойке администратора, она прикусила язык, на кончике которого так и вертелась гневная тирада: "Пожалуйста, сходите заберите своего пьяного гостя!"

Говорить этого ей не стоило, вездесущая пресса тотчас же раструбила бы о происшествии на весь свет, что пагубно сказалось бы на делах издательства. Газетчики всегда живо интересовались Дэном Форрестом, как говорил ей Мартин, которому она многим обязана в отличие от Дэна Форреста, который ради нее и пальцем не шевельнул. Она вернулась к машине и попыталась поднять его.

– Мистер Форрест! Мистер Форрест!

Она потрясла его за плечо, он пошевелился и подал голос. Очевидно, у него зазвенело в голове от холодных, словно лед, и резких, как острая бритва, звуков ее голоса.

– Почему бы вам не оставить меня в покое? – спросил он, с трудом открыв глаза.

– Мы прибыли на место, – взяв себя в руки, как можно спокойнее ответила Хелен. – Если вы способны выбраться из автомобиля, я договорюсь, чтобы ваш багаж отнесли прямо в номер.

Увы, без ее помощи выбраться из машины он не смог. Ей фактически пришлось вытаскивать его оттуда, а потом забрать у портье ключи и сопроводить его в номер, куда носильщик чинно и благородно доставил чемоданы, не привлекая внимания любопытных газетчиков.

Хелен едва сдерживала ярость. От лифта важная персона фактически повисла на ней, в противном случае она упала бы на ковер и осталась там лежать. На этот раз почетный гость и не думал молчать, он что-то жалобно ворчал себе под нос, но Хелен не собиралась останавливаться в коридоре и выяснять, что его беспокоит. Ей хотелось побыстрее от него отделаться.

Она дала носильщику чаевые, оставила ключи от номера на столике у двери и ледяным голосом сказала:

– Я попрошу, чтобы о вас позаботились, мистер Форрест! Ключи на столе. Увидимся в среду утром.

Он ничего не ответил, только молча озирался по сторонам, словно великан с похмелья. Смерив его напоследок холодным взглядом, она вышла в коридор, повесила на дверную ручку номера табличку с просьбой не тревожить и удалилась, захлопнув за собой дверь. Каков мерзавец! И как только Мартин с ним дружит? И почему Маргарет разрешает ему это, в конце-то концов?

Резкий стук разбудил Дэна, в голове у него вновь загудело. Обернувшись, он увидел, что незнакомка ушла. Он лишь смутно разглядел ее и не понимал, как здесь очутился. Слава Богу, наступила благословенная тишина! Одно только он знал наверняка: ему требуется помощь, а она бросила его и молча ушла!

– Вот стерва! – пробормотал Дэн.

Он добрел, шатаясь, до кровати, стянул ботинки и пиджак, ослабил галстук и, накинув плед, собрался позвонить портье и попросить у него таблетку от головной боли, а потом разыскать Мартина и прочитать ему лекцию о том, как нужно дорожить дружбой и подбирать себе сотрудников. Сейчас ему очень помогла бы здоровенная медсестра с холодными ладонями для его лба и горячим желанием спасти от смерти.

А дерзкая дамочка, до одури забалтывающая больного человека своим острым язычком, ему совершенно ни к чему. Может, ему повезло, что эта бессердечная самка ушла. Нужно будет придушить ее заодно с Мартином за предательство…

Все закружилось у Дэна перед глазами, и он упал на кровать.

На другое утро Хелен высказала Мартину все, что накипело в ее душе по поводу его знаменитого дружка.

– Он был пьян в стельку и едва шевелил конечностями, – гневно воскликнула она, глядя на шефа поверх огромных очков. – А видел бы ты его пунцовую рожу! Она сверкала, как новогодняя елка! Он велел мне забрать его багаж, словно служанке, потом влез в машину и захрапел, вдобавок ко всему придавив меня плечом. А бренди несло от него так, что чиркни в салоне кто-нибудь спичкой, и автомобиль разнесло бы на куски. Вот уж тогда он действительно прославился бы на весь свет!

– Дэн? – с недоверием посмотрел на нее Мартин. – Но ведь он почти совсем не… – Резко обернувшись, он направился в свой кабинет. – Нужно сейчас же позвонить в отель и поговорить с ним. Надеюсь, ты привезла туда именно его. Твои слова вызывают у меня серьезные подозрения. Дэн уравновешенный и спокойный человек, насколько я его знаю.

Хелен возмущенно фыркнула и уткнулась носом в рукопись. Возиться с Дэном Форрестом ей предстояло только завтра, но она не собиралась каждый раз сопровождать его до номера, словно сиделка. Уж если он так пьет, пусть сам добирается до гостиницы, она его обязательно бросит. Пьяниц Хелен совершенно не переносила.

Перед ее мысленным взором возникло разъяренное багровое лицо и громадные сжатые кулаки.

Убирайся отсюда немедленно! И не вздумай возвратиться без денег, иначе очнешься на больничной койке!

– Дэн не отвечает! – вернул ее к настоящему голос Мартина. – Наверное, он куда-то ушел.

Хелен удивленно вскинула брови, увидев шефа на пороге комнаты.

– Чудесное воскрешение! – саркастически пробормотала она.

– Нет, честно, Хелен, это не Дэн! – с тревогой повторил Мартин. – Но так или иначе, сегодня я не смогу с ним увидеться: у меня слишком много не терпящих отлагательства дел. Возможно, Дэн и сам заглянет сюда до конца рабочего дня. Наверняка он гуляет по Лондону, упиваясь его красотами.

– Не совсем точно сказано, – озлобленно буркнула Хелен, едва шеф ушел. Уж если Дэн Форрест чем-то сейчас и упивается, то наверняка не видами Лондона. – Да чтоб он утонул в Темзе! – воскликнула она и выбросила его из головы. Даже мысль о нем бесила Хелен и отвлекала от работы.

Дэн не поднял трубку и позже, когда Мартин вновь ему позвонил, и Хелен окончательно упрочилась в своем мнении о нем. Мартин утверждал, что он прогуливается по городу! В самом бодром расположении духа шеф отправился домой. Хелен ушла с работы, все еще кипя от злости.

Когда на другое утро она объявилась в отеле, дежурный администратор накинулся на нее, едва услышав, что ее интересует Дэн Форрест.

– Вы его знакомая? – вкрадчивым голосом спросил он, словно они находились в церкви или рядом с важной персоной.

– Я собираюсь с ним вместе работать, – твердо сказала Хелен, решив сразу же отмежеваться от друзей пьянчуги. – Общение с мистером Форрестом входит в мои служебные обязанности!

– В таком случае я весьма рад вашему приходу! Просто гора с плеч долой! Мне сказали, что в понедельник ночью его привезли из аэропорта едва живого и бросили на произвол судьбы. Это сделала какая-то женщина.

– Это была я, – вздохнула Хелен, гадая, что Дэн успел поломать и разбить в номере, шатаясь из угла в угол и ползая вдоль стенки. – И что же он натворил?

– Натворил? Мистер Форрест? Абсолютно ничего! – возмущенно ответил администратор. – Мистер Форрест тяжело болен. Разве вы не поняли этого, когда бросили его одного в номере? Как вы могли оставить больного без помощи? Да еще и повесили на двери табличку с просьбой не беспокоить его? Это просто невероятно!

– Он был пьян! – выпалила Хелен, оскорбленная допросом какого-то ничтожества, пытающегося разубедить ее в том, что она видела своими глазами.

– Он был болен, серьезно болен! И не отопри уборщица номер своим ключом, страшно подумать, что могло бы случиться! Он даже не смог разобрать постель, упал на кровать без сознания, завернувшись в покрывало. И никому до него не было дела!

– Но… я думала, что… Администратор окинул ее суровым взглядом.

– Как я уже говорил, мистер Форрест на протяжении многих лет постоянно останавливается в нашем отеле и ни разу не был замечен в нетрезвом виде. Он заболел, в этом не может быть сомнений!

– Я все-таки думаю иначе, – холодно сказала Хелен, ощущая внезапно охватившую ее подавленность. Прошлое слишком глубоко укоренилось в ее подсознании, чтобы она могла позволить себе быть снисходительной к окружающим. – Мистер Форрест в больнице? – спросила она чуточку любезнее.

– Нет, мадам, он остался у нас! Здесь ему уютнее, – изобразил улыбку администратор, не скрывая злорадства. – О нем здесь всегда заботятся.

– Пожалуй, я поднимусь и взгляну на него, – сказала Хелен.

– Возможно, он уснул! Не нужно его беспокоить! Ведь он уже изрядно настрадался, бедняжка.

Не желая спорить, Хелен проглотила упрек в свой адрес и направилась к лифту. Ее начала мучить совесть: выходит, она бросила тяжелобольного лишь потому, что, находясь в плену неприятных воспоминаний, она определяет ими свое отношение к другим людям. Невеселое открытие!

Когда Хелен подошла к двери номера мистера Форреста, из нее как раз вышел официант с подносом. Обрадовавшись, что ей не придется беспокоить больного, Хелен влетела в комнату, взволнованная и смущенная услышанным внизу, и оторопела: Дэн Форрест возлежал почти голый на высоких подушках и невозмутимо пил кофе, поданный ему служащим отеля, где о нем всегда заботились. Это зрелище повергло Хелен в смятение: особо важная персона была лишь по пояс накрыта покрывалом. Но теперь он предстал перед ней в ином свете, этаким мужественным красавцем, и она с трудом заставила себя взглянуть в его глаза. Боже, какие же у него глаза! Она толком не рассмотрела их в аэропорту: тогда он едва открывал их, морщась от головной боли. Но сейчас они светились, словно янтарь, и следили за ней не мигая, как глаза великолепного зверя за своей жертвой.

От внезапного шока волосы у нее на затылке встали торчком, а руки безвольно опустились. В груди шевельнулось слабое чувство протеста: всегда холодная и расчетливая, она от смущения не знала, куда ей смотреть и что говорить. От ее самоуверенности не осталось и следа. Еще никогда не впадала она в растерянность под взглядом мужчины. Эти золотистые глаза пригвоздили ее к месту, словно капкан, и вынудили молча сносить наказание. Она осознавала, что этот мужчина не колеблясь востребует с нее компенсацию.

То обстоятельство, что он обнажен, по крайней мере по пояс, ничего не меняло. Несмотря на некоторую бледность, он не выглядел беспомощным. Вернее, он выглядел слишком сильным, чтобы представить его обессиленным.

– Я – Хелен Стюарт, – наконец нарушила она затянувшееся молчание, избегая янтарных глаз, полных нарочитого равнодушия и сарказма. – Это я встретила вас в аэропорту.